Текст книги "Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12"

Среда, 19 октября 2011 г.
Юлий Дубов (продолжение), Наталья Носова, Александр Гольдфарб (10:15)

Судья Элизабет Глостер: Извините, что я заставила вас ждать, но у меня было слушание по другому делу, на котором я должна была присутствовать. Господин Дубов, вы еще под присягой?

Г-н Сампшн: Господин Дубов, вы несколько раз в конце ваших показаний рассказываете о политическом влиянии господина Абрамовича. Между параграфами 87 и 90 вы говорите, что господин Абрамович в феврале 1999 года позвонил вам и попросил прийти в его кабинет в «Сибнефти», а потом он повез вас в Кремль, чтобы вам показали ордер на обыск офисов «ЛогоВАЗа». Это так?

О.: Нет. Это не так. Мне никогда не показывали ордер на обыск. Господин Сечин на самом деле показал мне рукописную записку… (по-моему, даже карандашом, а не ручкой) показал, а потом забрал.

В.: То есть вы пишете, что вам показали листок бумаги, на котором было написано, что Генпрокуратура выдала ордер на обыск офисов, кабинетов «ЛогоВАЗа». Это было, когда президентом был Ельцин?

О.: Да, совершенно правильно.

В.: Вы знаете, что нельзя просто так прийти в Кремль и пообщаться с высокопоставленными членами президентской администрации, что нужны пропуска заранее и так далее?

О.: Господин Сампшн, когда вы говорите, что пропуска нужно оформлять заранее, что вы имеете в виду? 15 минут достаточно для того, чтобы получить пропуск?

В.: Нет.

О.: А вы уверены?

В.: Господин Абрамович вообще не знал, будете вы свободны в этот день или нет, если он позвонил вам прямо перед поездкой в Кремль и пригласил вас.

О.: Ну, во-первых, всем было известно, что в основном я проводил время в Москве. И на самом деле он позвонил мне не по городскому телефону, а по мобильному.

В.: Господин Абрамович показывает в своих показаниях, что этого случая никогда не было.

О.: Господин Сампшн, мне очень не хочется говорить, что господин Абрамович говорит неправду. Но поскольку вы заставляете меня это сказать, то я утверждаю, что он говорит неправду.

В.: Как вы поняли цель этого посещения Кремля?

О.: В то время, я так понял, что цель визита в Кремль заключалась в том, чтобы я получил эту информацию напрямую от господина Путина через господина Сечина.

В.: Далее в ваших показаниях вы утверждаете, что господин Аминов где-то в 2001 году рассказал вам, что господин Абрамович помогал в подборе членов правительства господина Путина, в том числе участвовал в назначении Устинова, генерального прокурора, министра энергетики и ядерной энергетики и министра транспорта. Правильно?

О.: Это было общеизвестно в России в то время. Господин Сампшн, все мои показания по этому вопросу – это слухи, это косвенные знания. Я не мог иметь прямых знаний по этому вопросу. Эту информацию я получал в основном от своих источников в правительственных структурах, от СМИ и от господина Аминова. Но все это непрямые знания. Очень трудно получить прямые доказательства влияния господина Абрамовича как во время правления господина Путина, так и до того. Нет подписанных документов, которые гласили бы: «Я, Роман Первый, настоящим назначаю нижеуказанного на пост моего верного генерального прокурора». Таких документов нет, и вы их никогда не найдете. Но я считаю, что определенные выводы о роли Романа в правительстве Путина можно сделать из показаний вашего клиента, и это намного более удовлетворительно, чем то, что я здесь говорю.

В.: Ну хорошо. Давайте мы подождем, пока он будет давать показания. Спасибо, господин Дубов.

Судья Элизабет Глостер: Кто-нибудь еще желает задать вопрос свидетелю?

Г-н Рабиновитц: У меня нет вопросов к господину Дубову.

Судья Элизабет Глостер: Всем спасибо.

Свидетель удаляется.

Доктора Наталью Носову приводят к присяге.

Судья Элизабет Глостер: Садитесь, пожалуйста, если вам удобнее сидя.

Г-н Рабиновитц: Доброе утро, доктор Носова. Прежде чем мы начнем, я хочу подтвердить, что у вас нет с собой никаких электронных средств связи.

О.: Ничего нет.

В.: Вставать вам не обязательно, можете сидеть.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, работали ли вы для господина Березовского с 1991 года?

О.: В конце 1991 года я пришла к нему в «ЛогоВАЗ» и стала его заместителем по финансам. Он был генеральным управляющим в то время, а меня пригласили в «ЛогоВАЗ» на место заместителя генерального управляющего «ЛогоВАЗа».

В.: С тех пор вы постоянно работаете для господина Березовского?

О.: Да.

В.: Означает ли это, что, когда он покинул Россию в 2000 году, вы последовали за ним во Францию, а потом в Англию?

О.: Я не была рядом с ним все время в эти годы, он был во Франции, потом он переехал в Англию, я же смогла приехать в Англию в 2002 году.

В.: Когда вы приехали в Англию, купил ли господин Березовский дом, который назывался Heath Lodge in Iver, для того чтобы вы там жили?

О.: Да, это так.

В.: И вы до сих пор там живете?

О.: Да.

В.: А какую работу вы выполняли для господина Березовского с тех пор, как он покинул Россию?

О.: Я консультировала его относительно финансовых аспектов его новых инвестиций и относительно его бизнеса в целом.

В.: Какие функции вы выполняли в связи с этим делом?

О.: Я помогаю господину Березовскому с этим иском. Потому что мне известна история, контекст, и я очень хочу, чтобы в ходе этого судопроизводства суд узнал истину.

В.: Вы говорите, что вы помогаете ему в ходе этого судебного разбирательства. Скажите, пожалуйста, в какой форме вы предоставляете эту помощь?

О.: Как я уже упомянула, мне известен контекст истории. Не так много людей осталось, которые знакомы с историей вопроса. Я также, не забывайте, была близка с Бадри тоже. Бадри с нами больше нет. Я знакома с львиной долей этой истории, такова моя роль.

В.: Доктор Носова, что вы на самом деле делаете в связи с этим судебным разбирательством, конкретно, какие действия вы выполняете?

О.: В общем, роль управляющего, роль руководящая, я объясняю информацию, которая поступает господину Березовскому.

В.: Участвовали ли вы в сборе доказательств?

О.: Конечно. Вы знаете, проблема, с которой сталкивается господин Березовский, – огромное количество документов было утеряно в ходе различных рейдов, обысков, в ходе переезда из России во Францию, в Англию. Но тем не менее остается какое-то количество документов.

В.: То есть вы занимаетесь тем, чтобы отыскать соответствующие нужные документы, имеющие отношение к этому спору?

О.: Я лично не хожу и не разыскиваю эти документы. Большие команды юристов работают по этому делу. А когда старый документ выявляется, иногда людям трудно понять его значение и важность.

В.: Правильно ли я понимаю, что, когда появляются новые документы, вы обсуждаете их и объясняете их господину Березовскому, это так?

О.: На самом деле я объясняю не только господину Березовскому: иногда его юристы обращаются за разъяснениями, иногда в нашем внутреннем кругу мы обсуждаем, что это такое, к какому проекту что относится. Что это были за люди, которые участвовали в этом проекте, кто мог бы дать дальнейшие пояснения, и так далее. Помимо этого, имеются и финансовые аспекты: когда были сделаны платежи. Нужно реконструировать, восстановить, за что были сделаны эти платежи.

В.: Вы пару минут назад сказали нам, что существовало много аспектов, контекстов истории, фактов и что вы были практически единственным человеком, который еще остался и мог о них говорить. Если вы являетесь одним из тех немногих людей, которые были знакомы с фактами и контекстом, историей, то вам, наверное, было совершенно очевидно, что вы будете, скорее всего, привлечены в качестве свидетеля во время данного судопроизводства?

О.: Да, я согласна.

В.: Ваш муж, Майкл Линдли, возглавляет ли он отдел работы с частными клиентами в Streathers?

О.: Да, это так.

В.: А какова была его роль в подготовке к этому процессу?

О.: У него как бы управляющая менеджерская роль в этом судебном споре.

В.: Он также был на встречах с господином Патаркацишвили и господином Березовским в поместье Даунсайд в июне 2007 года вместе с вами?

О.: Да, он там был, но я не знаю, в какой роли.

В.: То есть вы просто там с ним встретились и сказали: «Ой, как странно, что ты тут тоже»?

О.: Не то что я на него наткнулась, я знала, что он там будет.

В.: Ну, конечно, вы должны были знать, почему он там присутствовал.

О.: Наверное, вы лучше у него спросите, почему он там был. Но насколько я помню, Борис ценил его мнение по многим вопросам.

В.: Ну, насколько нам известно, вы и господин Линдли вступили в договор, что вы получите по одному проценту от тех сумм, которые будут получены господином Березовским, если это слушание будет успешно закончено в его пользу?

О.: Да, это правильно.

В.: И недавно нам были переданы экземпляры этих соглашений. Вы в октябре 2009 года их подписали. И вы знали, что вы будете свидетелем?

О.: Это не означает, что мне платят за то, что я свидетель, или за то, что я даю какие-то показания, как господин Сампшн сейчас пытается это показать. Договор был такой. Я предоставляла господину Березовскому в случае его смерти гарантии, что я помогу его семье восстановить его активы. Вот основной смысл этого договора. Господин Березовский добровольно предложил мне это соглашение, и не только мне, но и с другими лицами соглашения он заключал, потому что он очень волновался и хотел, чтобы это разбирательство продолжалось, даже в случае, если с ним что-то случится.

В.: Этот договор и один процент охватывает не только это судебное разбирательство, но и большое количество других судебных процессов по разным активам, по которым господин Березовский подал иски?

О.: Да, потому что огромная доля его активов заморожена в связи с судебными преследованиями. И их невозможно вернуть, получить, если эти слушания не закончатся в английских судах.

В.: Так вот одно из дел – это дело North Shore, по которому вы тоже получите 1 %. В этом случае господин Березовский подал иск на 50 миллионов долларов против господина Фомичева.

О.: Да.

В.: А давали ли вы показания в ходе судебного слушания по North Shore?

О.: Да.

В.: И до того, как вы давали эти показания, рассказали ли вы суду, что вы и ваш муж вместе могли бы получить миллион долларов, если господин Березовский полностью победит?

О.: Меня никто не спрашивал. Ни барристер господина Фомичева, ни судья. Значит, это их не волновало?

В.: Ну как это могло их волновать, если они об этом не знали, потому что вы им не сказали?

О.: Они меня не спрашивали.

В.: То есть вы хотите сказать, что вы рассчитывали, что они вам скажут: «О! Доктор Носова, а случайно не вы подписали соглашение с господином Березовским на процент от выигрыша?»

О.: Господин Сампшн, я давала показания в деле North Shore первый раз в своей жизни. Мне объяснили, что я должна искренне, правдиво отвечать на все те вопросы, которые мне будут заданы. Я именно так себя и вела.

В.: Вы и ваш муж можете получить 140 миллионов долларов на двоих, если господин Березовский выиграет это дело?

О.: Именно так. И я очень надеюсь, что он выиграет.

В.: Я уверен, доктор Носова, что эта надежда намного улучшит качество вашей памяти.

Судья Элизабет Глостер: А вот по ходу слушания сейчас вам что-то платят как бы за время ваше или за что-то такое? То есть единственное ваше вознаграждение – это процент любых присужденных господину Березовскому сумм?

О.: Да.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, вы были задействованы в некоторых действиях по подготовке залогового аукциона от 28 декабря 1995 года, не так ли?

О.: Да.

В.: Вы также были вовлечены в ранние стадии плана подготовки в 2000 году перевода активов господина Березовского и господина Патаркацишвили в офшорные трасты?

О.: Да. Эти трасты стали известны под названиями H и O. Вы об этих говорите, да?

В.: Да. Но вы лично не были задействованы в обсуждениях между Березовским и Абрамовичем условий их сотрудничества в «Сибнефти»? Вы только об этом слышали, как вы говорите, или от господина Патаркацишвили, или от господина Березовского?

О.: Я не была вовлечена в дискуссии, которые происходили между ними тремя.

В.: Верно ли утверждать, что вы лично не участвовали в трех аукционах 1996 года, в которых 49 % «Сибнефти» было продано государством?

О.: Нет. Я не была в это вовлечена.

В.: И вы не занимались аукционом, в котором 51 % доли государства был продан в мае 1997 года, после дефолта?

О.: Нет.

В.: И в обсуждениях по поводу приобретения алюминиевых активов в начале 2000 года вы лично не были задействованы?

О.: Нет.

В.: И также вы лично не участвовали в обсуждениях слияния алюминиевых активов с господином Дерипаской?

О.: Нет.

В.: Или в учреждении РУСАЛа?

О.: Лично – нет.

В.: Вы лично были задействованы в продаже доли господина Березовского в ОРТ в 2000 году или вы только от других людей об этом слышали?

О.: В 2000 году я разговаривала с Бадри постоянно об этом, особенно когда Николай был арестован, после ареста Николая я общалась с Бадри каждый день. И каждый день он мне звонил, поскольку очень беспокоился о Николае, и он хотел одежду ему передать, еду, лекарства. У Николая ничего не было. Он был легко одет, у него не было никаких предметов гигиены, не было никаких лекарств, это был очень больной человек. И я все время плакала и говорила с Бадри постоянно. Бадри меня успокаивал. Он говорил, что скоро Николая выпустят, и когда Бадри меня успокаивал, что Николая освободят скоро, он всегда ссылался на Романа Абрамовича.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, я об этом вас в свою очередь спрошу.

О.: Да, хорошо.

Г-н Сампшн: Вы лично не участвовали в сделке «Девонии»?

О.: Нет.

В.: И вы лично не участвовали в продаже второго транша акций РУСАЛа в 2004 году?

О.: Я не участвовала в составлении контрактной документации и в переговорах, которые привели к продаже этого транша, но я работала с Борисом, с Бадри, с John Deuss, обсуждая альтернативы, каким образом продать эти 25 %, и я это отразила в своих показаниях.

В.: Показания по этим вопросам, которые вы даете, полностью основаны на том, что сказал вам господин Березовский или господин Патаркацишвили. Время от времени это так?

О.: Господин Сампшн, понимаете, вы создаете картину, как будто все существовало в вакууме. Вакуума не было, поскольку Борис всегда был очень открытым по поводу его обсуждений с Абрамовичем. Он говорил с Абрамовичем, они уйдут в другую комнату, может быть, с другими людьми, а я останусь, и он нам скажет, что они там обсуждали. И потом я смотрела, как проходят переговоры с ними, я видела, как люди себя ведут после этого, следила за их поведением. Мне много говорил Бадри. Я была к нему очень близка, и я слышала, что всякие вещи происходили, там какие-то дивиденды получали от РУСАЛа, от «Сибнефти», деньги приходили. Нельзя сказать, что если вас не было на встрече в отеле «Дорчестер» или на каких-то встречах, то вы ничего об этом не знаете. Моя позиция состоит в том, что я об этом достаточно много знаю. Так что можете меня спросить. Например…

Судья Элизабет Глостер: Это достаточно, следующий вопрос.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, я пока еще ничего не предполагаю, я пытаюсь различить то, что вы знаете лично, и то, что вам сообщили господин Березовский и господин Патаркацишвили. Насколько я понимаю, ваш последний ответ о том, что вы знаете, заключается в том, что вы узнали все от господина Березовского или от господина Патаркацишвили?

О.: Я не согласна с вами. Я пытаюсь объяснить госпоже судье. Вот, например, первый аукцион. Декабрь 1995 года. На право управления 51 % «Сибнефти». Это был самый важный аукцион, гораздо важнее, чем все остальные аукционы по 49 % и аукцион 1997 года, когда 50 % было выставлено. Важный прежде всего потому, что, согласно соглашению между Березовским, Бадри и Абрамовичем и его командой, они получили контроль активов и денежных потоков «Сибнефти».

В.: Нам были предоставлены вчера поздно вечером ваши последние свидетельские показания, где вы говорите, что господин Патаркацишвили вам сказал за завтраком в отеле «Георг V» в Париже, где-то через семь или десять дней после того, как был арестован господин Глушков, что произошла встреча на Кап д’Антиб между ним, Березовским и Абрамовичем. Вы знаете, не так ли, что отель «Георг V» отражает в своих записях, что господин Патаркацишвили там оставался между 13 и 16 декабря? Вы знаете это?

О.: Нет, не знаю.

В.: Утверждаете ли вы, что вы составили свои старые свидетельские показания, не зная о записях перемещений господина Патаркацишвили?

О.: Ну, я перемещениями не занимаюсь и записями этих перемещений. Это не моя роль.

В.: Вы должны были знать, госпожа Носова, что записи перемещения отражают тот факт, что господин Патаркацишвили находился в Париже в то время.

О.: Я об этом не знала, но я знала, что он был, потому что я с ним там встретилась.

В.: Вы знали, что он там был, потому что его перемещения в декабре были отслежены день за днем в документах по данному делу. Поэтому вы знали.

О.: Я с вами не согласна.

В.: В качестве менеджера данного разбирательства вы читали вступительное заявление сторон?

О.: Пожалуйста, не зовите меня менеджером, не называйте меня менеджером в единственном числе.

В.: Хорошо. Одним из менеджеров. Вы читали вступительное заявление сторон?

О.: Да, читала.

В.: И эти документы совершенно четко представили, не так ли, что была большая проблема по поводу нахождения господина Патаркацишвили, Березовского и Абрамовича в декабре 2000 года. Где же они находились?

О.: Именно по этой причине, госпожа судья, я стала готовиться к сегодняшнему дню, и я прочитала еще раз свои показания и поняла, что встреча, на которую я ссылаюсь в старых показаниях для получения убежища Глушковым, и встреча, на которую я ссылаюсь в моих основных показаниях для данного разбирательства, это одна и та же встреча на самом деле. Я поняла, что эта встреча, о которой мне сказал Бадри, когда я с ним встретилась во Франции, я вспомнила, что это был отель «Георг V», это была встреча за завтраком.

Судья Элизабет Глостер: То есть только когда вы готовились перед дачей показаний сегодня, вы поняли, что вы этот кусочек показаний не упомянули?

О.: Да.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, для вас должно было быть очевидным, что существовал большой спор по поводу того, где находились господин Абрамович, господин Березовский и господин Патаркацишвили в декабре 2000 года, не так ли?

О.: Да, я это поняла, но я в организационных вопросах не очень сильна. Кто куда ездит, куда летят самолеты, я вообще не знаю. Мне просто неинтересно, у меня другая специальность, я финансовый менеджер. Мне политика неинтересна, мне интересны судебные расследования.

В.: Доктор Носова, за все годы, которые прошли с декабря 2000 года, у вас было много бесед с господином Патаркацишвили, не так ли?

О.: Да.

В.: И, несомненно, вы часто с ним обсуждали обстоятельства, при которых было продано ОРТ. Когда вы утверждаете, что это было именно в середине декабря 2000 года, а не в какой-то другой момент времени, когда вам господин Патаркацишвили это сказал, вы полагаетесь на свою память, а не на документ, не так ли?

О.: Я полагалась на мою память, поскольку это был первый раз, когда я встретилась с ним за границей после ареста Николая. И я хотела проверить свою память, так что я паспорт свой проверила, и, действительно, это подтверждает, что я была в Париже в то время. Я приехала в Париж 12 декабря, а вернулась в Москву 20-го… 22-го.

В.: Значит, вы были 10 дней в Париже?

О.: Насколько я помню, в конце этого периода я поехала в Лондон на несколько дней.

В.: Доктор Носова, посмотрите, пожалуйста, на ваши вторые свидетельские показания. Параграфы 289–290. Вы говорите: «После ареста Николая Бадри мне говорил каждый раз, когда мы с ним общались, что он и Борис делали все, что могут, чтобы помочь Николаю. И заверил меня, что они добьются его освобождения». Это ссылка на обсуждение с господином Патаркацишвили в декабре 2000 года и, возможно, после декабря также?

О.: Нет, это ссылка на обсуждения, которые у меня были с господином Патаркацишвили в первый же день, после того как Николая арестовали. Речь шла не только о его освобождении, мы хотели просто передать ему теплую одежду, поскольку, когда его арестовали, он был очень легко одет. И мы узнали, что в камере температура была 12 градусов, а это был декабрь. И Бадри начал переговоры с работниками тюрьмы «Лефортово», чтобы передать джемпер. И еще вот что я вспомнила. Он по телефону мне объяснил, что они отказались, поскольку им сказали, что Николая необходимо держать в жестких условиях. И когда я встретилась с ним в Париже, он упомянул, что он предложил 50 000 долларов, просто чтобы передать Николаю джемпер. И все равно отказали. Я где-то уже это упоминала. Я также сказала, что он мне позвонил и сказал об этом. И я стала думать: «Нет, он не мог мне по телефону этого сказать». И я сказала, что да, именно на этой встрече в Париже он тоже мне это сказал. И он всегда ссылался на господина Абрамовича как на человека, от которого зависит это освобождение. И более того…

В.: Доктор Носова, обсуждение с господином Патаркацишвили передачи теплой одежды для господина Глушкова произошло на самом деле в январе 2001 года, не так ли? После того как Патаркацишвили вернулся в Москву, и вы также вернулись в Москву?

О.: Нет.

В.: До того момента, пока господин Березовский не сделал свои шестые российские показания 14 сентября 2011 года, он утверждал, что встреча на Кап д’Антиб произошла вскоре после Рождества. Вы знаете об этом?

О.: Да, я об этом слышала.

В.: Показания, которые вы только что предоставили, они бы и не вписывались в изначальную историю господина Березовского.

О.: Ну, у меня не было цели, чтобы все вписывалось. Я просто вам говорю, что я смогла вспомнить.

В.: Вы читали его шестые показания?

О.: Не помню. Может быть, читала. Но опять же эти показания о тех вещах, в которых я не участвовала. Это не мое, все эти судебные расследования, кто куда летел, даты, и я вообще… Даты, у меня от них начинает голова кружиться.

В.: Пожалуйста, посмотрите на шестые свидетельские показания господина Березовского, они находятся в папке D4. Сейчас вам ее передадут. 9-я закладка. Нашли? В этих свидетельских показаниях господин Березовский, после того как он до этого говорил, что встреча произошла незадолго до Рождества, утверждает, что «в свете вышеизложенного» он имеет в виду записи перемещений, путешествий и считает, что встреча с господином Абрамовичем произошла 7 декабря или около того, но не исключает возможности того, что он сделал две поездки в Соединенные Штаты между 16 и 26 декабря и что эта встреча произошла в какое-то время между этими двумя датами. Вы видите, что он говорит?

О.: Если честно… я не читала их. Потому что мне не интересны эти части разбирательства.

В.: Вы никогда не говорили, что встреча не могла произойти незадолго до Рождества или в период между двумя поездками в Штаты. А почему вы никогда не упоминали об этом? Потому что вы никогда не помнили, даже в середине сентября этого года, что встреча произошла в середине декабря 2000 года, когда господин Патаркацишвили впервые вам сказал о встрече на Кап д’Антиб, не так ли?

О.: Вы совершенно не правы. В моем заявлении для Николая Глушкова о получении им убежища, которое я сделала в августе 2008 года, я упоминаю эту встречу.

В.: Доктор Носова, в результате того, что вы присутствовали на большей части этого разбирательства, вы очень хорошо знаете, что существует большая проблема в деле господина Березовского по поводу данной встречи. Не похоже на то, что кто-либо из трех участников якобы встречи был в одном и том же месте, в одно и то же время. И вы хорошо об этом знаете. Что вы сделали в ответ на данный спорный вопрос? Вы просмотрели свои записи перемещений и информацию в судебных бумагах по поводу перемещения вас и господина Патаркацишвили. И вы решили узнать, в какие же самые ранние даты, мэм, вы могли утверждать, что господин Патаркацишвили вам об этом сказал.

О.: Господин Сампшн, хочу вас заверить, что я об этом не думала. Я абсолютно не читала эти моменты в судебных бумагах, потому что я никогда этого не делаю. Для меня это скучно. Я предпочитаю не делать того, от чего мне скучно.

В.: И вы сейчас заявляете, что вы вдруг вспомнили точную дату, в которую он вам сказал про эту встречу. А я вам говорю, что вы намеренно говорите неправду в надежде укрепить позицию господина Березовского.

О.: Совершенно не так. Я полностью не согласна с вашим заявлением.

В.: Вы присутствовали на интервью господина Патаркацишвили в июне 2005 года, не так ли?

О.: Да.

В.: Сейчас вам выведут документ на экран. Это черновик документа Mr. Lankshear. И вы говорили, что у вас нет причин верить в то, что он не соответствует действительности. Посмотрите, пожалуйста, прочитайте про себя. Господин Патаркацишвили не говорил на этой встрече, что господин Абрамович обещал, что господина Глушкова выпустят?

О.: Знаете что, посмотрите на мои показания также, потому что я объясняю, почему он это не говорил. Потому что господин Патаркацишвили мне объяснил по-русски неформально, что он очень-очень осторожно себя вел, когда он давал ответы. Поскольку он волновался о том, что то, что он скажет, каким-то образом передадут господину Абрамовичу. И это будет катастрофой для него. Потому что в тот момент он вел переговоры с господином Абрамовичем. Он не хотел, чтобы его переговорная позиция была уничтожена. И он прикидывался, что верил объяснениям Романа по поводу ОРТ, «Сибнефти», всего остального. Поскольку он хотел этот канал общения держать открытым, чтобы продолжать переговоры.

Г-н Сампшн: Спасибо. Значит, была встреча между Патаркацишвили и Березовским и самыми близкими помощниками господина Березовского и юристами, да?

О.: Да.

В.: И у Патаркацишвили не было никакого повода верить в то, что этот материал будет передан господину Абрамовичу.

О.: Всегда есть риск. Я считаю, что у него была причина верить, что был риск того, что может быть утечка информации. Это большой дом, там много помощников, много слуг, персонала много. Никто не знает, может быть, там на телефонах прослушка. Вот какова реальность.

В.: В 344-й строке написано: «Очевидно, это было не в полномочиях господина Р. А., освободить Н. Г. Сам Волошин обещал это мне в личной беседе, которая у меня с ним состоялась». То есть здесь господин Патаркацишвили говорит о том, что освобождение Глушкова не зависело от Абрамовича. Это было в полномочиях Волошина. Волошин дал ему это обещание.

О.: Хорошо. Значит, ОРТ заполучить хотели в основном два человека – Путин и Волошин. Но Абрамович помогал этого добиться. И он не был посредником, поскольку пытался помочь Борису или Бадри продать акции. Борис не хотел продавать. Если бы Николая не посадили в тюрьму, он никогда бы ОРТ не продал, это было его детище. Он понимал истинную ценность ОРТ.

Судья Элизабет Глостер: Я хочу понять, почему вы говорите, что господин Патаркацишвили давал осторожные ответы во время этой беседы? Почему, когда он должен, как все бы подумали, пытаться помочь господину Березовскому?

О.: Хорошо, госпожа судья, я объясню. Позиция заключалась в том, что господин Березовский хотел подать иск. А господин Патаркацишвили не хотел подавать иск, не потому, что он был согласен с тем, что сделал Абрамович с ними. Он знал, что господин Абрамович был не прав, но он надеялся вести переговоры с господином Абрамовичем и надеялся, что путем переговоров…

Судья Элизабет Глостер: Нет, я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю следующее. Почему боялся господин Патаркацишвили? В чем была основа его страха? Почему он боялся, что то, что он говорит юристам Березовского, каким-то образом узнает Абрамович? Вот я этого не понимаю.

О.: Он всегда волновался по поводу безопасности, и он не хотел ни малейшего шанса иметь на то, чтобы то негативное, что он скажет об Абрамовиче, могло каким-то образом стать известным господину Абрамовичу.

Г-н Сампшн: Вы также утверждаете, что кроме того, что он осторожно давал ответы, господин Патаркацишвили говорил неправду солиситорам господина Березовского о том, что «очевидно, не было во власти господина Абрамовича выпустить Н. Г.» и что это был Волошин, который обещал ему это в личной беседе, которая произошла позже. Вы говорите, что это была неправда?

О.: Нет, я просто говорю, что господин Патаркацишвили играл в игру. Он прикидывался, что он верил объяснениям Романа, что это «не в моей власти». На самом деле он им не верил.

В.: Доктор Носова, много свидетелей, включая вас, приходят в данный зал суда и говорят: господин Патаркацишвили мне с самого начала сказал, что его запугивал господин Абрамович, чтобы он продал свою долю в ОРТ. А вы сейчас утверждаете, что господин Патаркацишвили так осторожно к этому подходил, что он даже это не признал солиситорам Березовского?

О.: Потому что он так волновался об утечке информации, поскольку в доме может быть прослушка. У нас было столько примеров этого. Потом люди были, персонал, может быть, кто-то принес кофе и что-то подслушал, кто знает. Кто-то включил запись, кто знает.

В.: Но он совершенно спокойно вам об этом сказал в зале для завтраков в отеле «Георг V» в Париже.

О.: Вы одну вещь забываете. Бадри знал, что юристы ведут записи, и он понимал, что эти записи будут напечатаны в Лондоне. Когда их вводят в компьютер, всегда существует риск, хакеры могут залезть в компьютер. Когда информация на бумаге, то риск увеличивается. В отеле «Георг V» вероятность того, что будет прослушка, снижается, потому что никто не знает, за какой стол вы сядете в отеле «Георг V».

В.: Господин Патаркацишвили на самом деле говорил неправду солиситорам Березовского?

О.: Это догадка. Путин доверял господину Абрамовичу и считал его одним из сторонников своего лагеря, поскольку он разрешил Абрамовичу сохранить акции ОРТ. Вы знаете, что Путин очень волновался по поводу акций ОРТ, он хотел, чтобы они в безопасные руки попали.

Судья Элизабет Глостер: Позвольте вас прервать. Хочу, чтобы вы отвечали на вопрос. Вопрос был: утверждаете ли вы, что господин Патаркацишвили на самом деле говорил неправду солиситорам господина Березовского?

О.: Я думаю, что в этом моменте он был неискренен.

Судья Элизабет Глостер: Благодарю вас.

О.: Это не значит, что все, что он говорил, было неискренним.

Судья Элизабет Глостер: Господин Сампшн, следующий вопрос.

Г-н Сампшн: Доктор Носова, в 294-м параграфе ваших показаний вы говорите о конце декабря, когда вы и господин Патаркацишвили были в Москве. Вы говорите, что Бадри продолжал повторять, что Николая освободят, поскольку господин Абрамович пообещал, что его освободят до Нового года. На самом деле господин Патаркацишвили такого не говорил, не так ли?