Текст книги "Белая гвардия. Михаил Булгаков как исторический писатель"

– Ах, ты… – хрипит Турбин Юлии. —

 
Хожу ли я, Брожу ли я, Плюю ли я!
Все Юлия да Юлия!! —
 

и грозит пистолетом. Но что значит нестреляющий пистолет! И отступает Турбин в дверь, дверь проваливается в черную мрачную дыру‐сарай, а в конце его загорается свет: с фонарями идут – ищут Турбина. И ужаснее всего то, что среди чекистов один в сером, в папахе. И это тот самый, которого Турбин ранил в декабре на Мало‐Провальной улице. Турбин в диком ужасе. Турбин ничего не понимает. Да ведь тот был петлюровец, а эти чекисты‐большевики?! Ведь они же враги? Враги, черт их вовьми! Неужели же теперь они соединились? О, если так, Турбин пропал!

– Берите его, товарищи! – рычит кто‐то. Бросаются на Турбина. – Хватай его! Хватай! – орет недостреленный окровавленный оборотень. – Тримай його! Тримай!

Все мешается. В кольце событий, сменяющих друг друга, одно ясно – Турбин всегда при пиковом интересе, Турбин всегда и всем враг. Турбин холодеет.

Просыпается. Пот. Нету! Какое счастье. Нет ни этого недостреленного, ни чекистов, никого нет.

На стуле у постели мирно и ровно горит лампочка, выстукивают часики, лежит портсигар. Тепло в комнате. А на столе в тени стоит на блестящем подрамнике в лакированной раме Юлия. В тени.

– Во‐первых… во‐первых, – бормочет Турбин, – что же это я сплю… а как же петлюровцы? А вдруг придут за мной?

Он тянется к часикам. На них без четверти пять. Ночь совершенно спокойна, и сонную дрему не колышет ничто. Плывет слоистый дым от папиросы Турбина. Папироса потухла сама собой во рту. Выронил ее Турбин, она упала и прожгла дыру в пятак в простыне. Потом края, потлев немного, угасли. Турбин оказался в глубоком сне. Портрет же Юлии бессонной все стоял в резкой тени и глубокими подведенными глазами глядел на спящего любовника.

___________________________________________________

Ночь расцветала и расцветала. Тянуло к утру, и погребенный под мохнатым снегом спал дом. Истерзанный Василиса спал в холодных простынях, согревая их своим похудевшим телом. Видел Василиса сон нелепый и круглый. Будто бы никакой революции не было, все это была чепуха и вздор. Во сне. Сомнительное, зыбкое счастье наплывало на Василису. Будто бы лето, и вот Василиса купил огород. Моментально выросли на нем огурцы. Грядки покрылись веселыми зелеными завитками, и зелеными шишками в них выглядывали огурцы. Василиса в парусиновых брюках стоял и глядел на милое заходящее солнышко, почесывая живот, и бормотал:

– Так‐то оно лучше… А то революции. Нет, знаете ли, с такими свиньями никаких революций производить нельзя…

Часы… а?

Тут Василисе приснились взятые круглые, глобусом, часы: Василисе хотелось, чтобы ему стало жалко, но солнышко так приятно сияло, что жалости не получалось.

И вот в этот хороший миг какие‐то розовые круглые поросята влетели на огород и тотчас пятачковыми своими мордами взрыли грядки. Фонтанами полетела земля. Василиса подхватил с земли палку и собирался гнать поросят, но тут же выяснилось, что поросята страшные – у них острые клыки. Они стали наскакивать на Василису, причем подпрыгивали на аршин от земли, потому что внутри у них были пружины. Василиса взвыл во сне. Черным боковым косяком накрыло поросят, они провалились в землю, и перед Василисой всплыла черная, сыроватая его спальня…

___________________________________________________

Ночь расцветала. Сонная дрема прошла над Городом, мутной белой птицей пронеслась, минуя стороной сияющий крест Владимира, упала за Днепром в самую гущу ночи и поплыла вдоль железной дуги. Доплыла до станции Дарницы и задержалась над ней. На третьем пути стоял бронепоезд. Наглухо, до колес, были зажаты вагоны в серую броню. Паровоз чернел многогранной глыбой, из брюха его вывалился огненный плат, разлегся на рельсах, и со стороны казалось, что утроба паровоза набита раскаленными углями. Он сипел тихонько и злобно, сочилось что‐то в боковых стенках, тупое рыло его молчало и щурилось в приднепровские леса. Закрытые площадки, где сквозь щели‐амбразуры торчали пулеметы и острые иглы света, переходили в последнюю тяжкую открытую площадку. С нее в высь, черную и синюю, широченное дуло в глухом наморднике целилось верст на двенадцать прямо в полночный крест.

Станция в ужасе замерла. На лоб надвинула тьму, и светились на ней осовевшие от вечернего грохота глазки желтых огней. Суета на ее платформах была непрерывная, несмотря на предутренний час. В низком желтом бараке телеграфа три окна горели ярко, и слышался сквозь стекла непрекращающийся стук трех аппаратов.

По платформе бегали взад и вперед, несмотря на жгучий мороз, фигуры людей в полушубках по колено, в шинелях и черных бушлатах. В стороне от бронепоезда и сзади, растянувшись, не спал, перекликался и гремел дверями теплушек эшелон. Били снопы света да черные рельсы и шпалы, усеянные по снегу разноцветным шлаком. Торчали пистолетные дула из кобур, мотались сумки.

А у бронепоезда, рядом с паровозом и первым железным корпусом вагона ходил, как маятник, человек в длинной шинели, в рваных валенках и остроконечном куколе‐башлыке. Винтовку он нежно лелеял на руке, как уставшая мать ребенка, и рядом с ним ходила меж рельсами, под скупым фонарем, по снегу острая щепка черной тени и теневой беззвучный штык. Человек очень сильно устал и зверски нечеловечески озяб. Руки его, синие и холодные, тщетно рылись деревянными пальцами в рвани рукавов, ища убежища. Из окаймленной белой накипью и бахромой неровной пасти башлыка, открывавшей мохнатый обмороженный рот, в верхней части глядели глаза над снежными космами ресниц. Глаза эти были голубые, страдальческие, сонные, томные.

Человек ходил методически, свесив штык, и думал только об одном, когда же истечет, наконец, морозный час пытки и он уйдет с озверевшей от мороза земли вовнутрь, где божественным жаром пышут трубы, греющие теплушки бронепоезда, где в тесной конуре он сможет свалиться на узкую койку, прильнуть к ней и на ней распластаться. Человек и тень ходили от огненного выплеска броневого брюха к темной стене первого боевого ящика до того места, где чернела надпись:

Комментарии к тексту романа «Белая гвардия»

Первый эпиграф, взятый из «Капитанской дочки» А.С. Пушкина, раскрывает одну из идей романа: Украину, которая является частью России, настигла беда. Второй эпиграф взят из Апокалипсиса («Откровение Иоанна Богослова», ХХ, 12). Он предостерегает: все будут судиться по делам своим. Если ты выбрал в жизни неверную дорогу, это тебя не оправдывает.

Часть первая

[К словам «молодые Турбины не заметили»]

Турбины – девичья фамилия бабушки Булгакова по материнской линии Анфисы Ивановны, в замужестве Покровской. Сестра Булгакова Надя вспоминала: «Безусловно, что-то выдающееся есть во всех Покровских, начиная с бесконечно доброй и умной, такой простой и благородной бабушки Анфисы Ивановны…. Какая-то редкая общительность, сердечность, простота, доброта, идейность и несомненная талантливость – вот качества покровского дома». Эти качества писатель отобразил и в семье Турбиных.

[К словам «вернулся на Украину в Город]

Говоря о Киеве, Булгаков пишет слово «Город» с прописной буквы, подчеркивая его политическое и даже поэтическое значение в годы революционного лихолетья.

[К словам «по крутому Алексеевскому спуску на Подол»]

По непонятным причинам автор, оставив большинство географических названий Киева и его окрестностей без изменения, назвал Андреевский спуск, на котором находился их дом, Алексеевским спуском. Реальный дом № 13 был построен в 1888 г. архитектором Н.Н. Гордениным и сохранился до наших дней. В нем ныне находится музей Михаила Булгакова.

[К словам «отец Александр, от печали и смущения спотыкающийся]

Прототипом отца Александра был священник церкви Николы Доброго, профессор Киевской духовной академии Александр Александрович Глаголев (1872–1937), который поддерживал дружеские отношения с отцом Михаила Булгакова. Отец Александр в 1913 г. венчал Михаила Булгакова и его первую жену Татьяну Николаевну Лаппа. Священник Сергей Сидоров вспоминал о своей первой встрече с отцом Александром в храме Николы Доброго в годы Гражданской войны: «В храм вошел небольшого роста священник с длинными прядями волос, слегка согбенный. Его лицо озарял особый свет. Он как бы ушел в радость молитвы и мира. Я не разглядел сразу черт его лица, но эта радость тихого мира сразу привлекла меня к нему. Священник подходил к ликам святых и просил у них молитвы. Он, кланяясь ликам, как бы брал у них благословение. Я никогда и ни у кого не видел такого яркого восприятия иного мира, как у него. Мне ясно стало, что в храме всё живо, и образа глянули на меня живыми глазами».

[К словам «Анюта, выросшая в доме Турбиной»]

Прототип служанки Анюты, выросшей в доме Турбиных, неизвестен. Имя Анна принадлежит к числу наиболее распространенных женских имен в произведениях Булгакова, его носит и скончавшаяся мать Турбиных.

[К словам «Давно уже начало мести с севера»]

Имеются в виду Февральская и Октябрьская революции 1917 г. в Петрограде и Москве. В очерке «Киев-город» Булгаков писал: «Внезапно и грозно наступила история… Я совершенно точно могу указать момент ее появления: в десять часов утра второго марта 1917 года, когда в Киев пришла телеграмма, подписанная загадочными словами: «Депутат Бубликов»… И началось, и продолжалось в течение четырех лет. Что за это время происходило в знаменитом Городе, никакому описанию не поддается».

[К словам «Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь»]

Цитата из «Откровения Иоанна Богослова» (XVI, 4). Эта же библейская цитата приводится позже – в реплике Русакова.

[К словам «к изразцам Саардама нельзя было притронуться»]

Наивная детская повесть Петра Фурмана «Саардамский плотник» о молодом царе Петре I, работавшим плотником в Голландии на верфи в Саардаме. Книга, впервые изданная в 1847 г., в последующие десятилетия многократно переиздавалась и была любимым чтением в семье Булгаковых. В романе неоднократно «Саардамским Плотником» или «Саардамскими изразцами» называется голландская печь, около которой в семье Турбиных читалась вслух книга Фурмана.

[К словам «Если тебе скажут, что союзники спешат к нам на выручку – не верь. Союзники – сволочи»]

Союзники России по 1-й мировой войне Франция и Англия после капитуляции Германии в ноябре 1918 г. приняли решение об оккупации Украины, но так и не решились на этот шаг, высадив свои войска лишь в Одессе и Севастополе.

[К словам: «Рисунок: рожа Момуса]

Мом (Момус) – божество злословия в греческой мифологии.

[К словам: «Кому – на, а кому – не»]

Каламбурное разъяснение смысла популярного в годы Гражданской войны слова «коммуна».

[К словам: «постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года»]

25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 г. – день Октябрьской социалистической революции.

[К словам «Николкина подруга, гитара»]

Младшие братья писателя с детства играли на струнных инструментах, а Иван Булгаков даже стал в эмиграции профессиональным музыкантом. В семье был свой домашний оркестр: отец играл на контрабасе, брат Николай – на гитаре, сестра Варвара и мать – на двух роялях. Сам Михаил с красивым баритоном пел и мечтал стать оперным певцом.

[К словам «Дружина первая, пехотная, третий ее отдел»]

С октября 1918 г. в Киеве стали формироваться добровольческие дружины по примеру тех, что год назад появились на Дону. В нее вступали, главным образом, русские офицеры, не желавшие служить в армии гетмана Скоропадского. Из добровольцев формировались Особый корпус и Сводный корпус Национальной гвардии.

[К словам: «Испугался генерал Богородицкий и сдался»]

Имеются в виду бои в Киеве в октябре 1917 г. между сторонниками и противниками Временного правительства. В результате ожесточенным боев власть в Киеве перешла к Центральной Раде, сформировавшей враждебное большевикам правительство.

[К словам «В окнах настоящая опера «Ночь под Рождество»]

Имеется в виду опера (быль-колядка) «Ночь перед Рождеством» композитора Н.А. Римского-Корсакова по мотивам одноименной повести Н.В. Гоголя, впервые прозвучавшая в 1895 г.

[К словам: «Впечатление такое, что будто под Святошиным стреляют»]

Святошино – юго-западный пригород Киева, куда уже с 1913 г. ходил трамвай. Киевская газета «Последние новости» 13 декабря 1918 г. сообщала: «В течение всей прошедшей ночи и с раннего утра в городе со стороны Святошина доносился усиленный гул артиллерийской стрельбы. Артиллерия войск Директории, расположенная в Буче, еще с вечера прошлого дня приступила к обстрелу Святошина. Отдельные снаряды залетали на Брест-Литовское шоссе. На рассвете в самом Святошине начался штыковой бой между добровольцами и войсками Директории, в котором перевес попеременно склонялся то на ту, то на другую сторону. К утру в городе появились первые беженцы, прибывшие из Святошино».

[К словам «в конфетной знаменитой «Маркизе»]

Кондитерский магазин «Маркиз» находился на пересечении Владимирской и Прорезной улиц.

[К словам «в уютном цветочном магазине «Ниццкая флора»]

Магазин «Флора» находился на Николаевской улице, и в нем продавали свежие цветы из Ниццы.

[К словам «в сухарнице пила-фраже»]

Фраже – мельхиоровые столовые наборы (ложки, вилки, ножи), названные по фамилии хозяина фабрики, выпускавших их. Также называлась и варшавская фирма, основанная им.

«К словам «Мрак, океан, вьюгу»

Заключительные слова рассказа Ивана Бунина «Господин из Сан-Франциско» (1915 г.) о ничтожности богатства и власти перед лицом смерти.

Красный Трактир – хутор под Киевом, ныне территория киевского комплекса «Экспоцентр Украины».

[К словам «Но однажды, в марте, пришли в город серыми шеренгами немцы»]

В Киев в начале марта 1918 г. возвратилось правительство Центральной Рады вместе с австро-германскими войсками. Киевский адвокат и еврейский общественный деятель А.А. Гольденвейзер писал: «Формально в Киеве и во всей Украине с 1 марта 1918 года (когда были изгнаны большевики) была восстановлена верховная власть Украинской Центральной Рады. В Киев возвратился и украинский парламент со своим президентом М.С. Грушевским, и кабинет министров, который возглавлялся Голубовичем. Но, по существу, эта возрожденная самостийно-украинская государственность производила в эти месяцы довольно жалкое впечатление. Чувствовалось ее полное бессилие рядом с опекавшей ее германской военщиной».

В.В. Шульгин вспоминал: «Не успели немцы занять Киев, как сейчас же пошли разговоры на тему: немцы, мол, являясь сами народом монархическим, дадут и России царя. Очень многие попались на эту удочку».

[К словам «Голова поручика Виктора Викторовича Мышлаевского»]

Согласно записи П.С. Попова, Булгаков пояснял: «Мышлаевский – выдумка, хотя в основе лежит фигура одного офицера». Родственники писателя считают, что прототипом Мышлаевскому послужил друг Михаила Булгакова с детских лет Николай Николаевич Сынгаевский. Первая жена Булгакова Татьяна Лаппа вспоминала о Сынгаевском: «Он был очень красивый. Очень. Высокий, худой, и вот, знаете, голова у него была небольшая такая, маловата для его фигуры. Всё мечтал о балете, хотел в балетную школу поступить. Перед приходом петлюровцев он пошел в юнкера». В 1920 г. семья Сынгаевских эмигрировала в Польшу. Среди других прототипов называют нередко заходившего к Булгаковым штабс-капитана Петра Александровича Бржезинского, служившего в Киеве в автомобильном гараже Красного Креста.

[К словам «А нас погнали, в чем были»]

Во второй половине декабря 1918 г. генерал В.Н. Кисляков писал генералу А.С. Лукомскому о создании добровольческих дружин: «Организационная часть дела была поставлена совершенно неудовлетворительно – киевская база оказалась никем не подготовленной, в результате чего все формирования получили кустарный характер. Людей призывали, но они сутками голодали, шли на позицию одетыми налегке, средства техники отсутствовали, санитарная часть была ниже критики».

[К словам «святой землепашец, сеятель и хранитель»]

Мышлаевский иронизирует над стихотворением Николая Некрасова «У парадного подъезда»:

Назови мне такую обитель,

Я такого угла не видал,

Где бы сеятель твой и хранитель,

Где бы русский мужик не стонал?

[К словам «В штаб генерала Картузова»]

С осени 1918 г. в Киеве начали создавать офицерские дружины, которые возглавил генерал-майор Лев Нилович Кирпичев (в романе генерал Картузов). Офицерам, не сочувствующим независимости Украины, разрешили вступать в особый корпус, чины которого сохраняли русскую форму с погонами. Одни из этих частей считали себя приверженцами Деникина, другие – гетмана. Скоропадский вспоминал: «Вначале я не отдавал себе отчета во всех этих осложнениях и, зная, что в Киеве до 15 тысяч офицеров, был вполне спокоен, что со всякими враждебными силами, даже в случае ухода немцев, я справлюсь».

[К словам «замок Тамары… водка»]

В Киеве на Владимирской улице находился грузинский винный погреб «Замок Тамары».

[К словам «Тальберг очень озяб, но улыбался всем благосклонно»]

Прототипом Сергея Ивановича Тальберга был Леонид Сергеевич Карум (1888–1968). Немец по происхождению, он служил кадровым офицером у гетмана Скоропадского, потом преподавал в стрелковой школе у большевиков. Карум вспоминал о своей реакции на появление в печати романа «Белая гвардия»: «Я знал, что Михаил меня не любит, но не знал действительных размеров этой нелюбви, переросшей в подлость. Наконец, я прочел этот злосчастный номер журнала и пришел от него в ужас. Там, среди других, был описан человек, по наружности и некоторым фактам похожий на меня, так что не только родные, но и знакомые узнали в нем меня, по морали этот человек стоял очень низко». Сущность характера Тальберга состоит в умении приспосабливаться, менять свои убеждения в зависимости от политической ситуации.

[К словам «Возможно, разложившиеся сердюки»]

Сердюки – казаки пехотных полков украинских гетманов в конце XVII – начале XVIII вв. Гетман П.П. Скоропадский, отдавая дань украинской традиции, создал Сердюкскую ударную дивизию. Он вспоминал: «Прекрасно сформированная Сердюкская дивизия подавала большие надежды, и я, несмотря на недовольство со всех сторон, знал, что могу на нее положиться. Командный офицерский состав был отличный, жаль, что все казаки были сплошь новобранцы». Многие сердюки во время защиты Киева от петлюровцев или переходили на стороны повстанцев, или дезертировали из армии и возвращались в родные края.

[К словам «Людей в шароварах в два счета выгнали из Города серые разрозненные голоса»]

Речь идет о войсках Красной гвардии, захвативших Киев 26 января (8 февраля по новому стилю) 1918 г.

[К словам «московские смылись куда-то»]

По условиям Брестского мира советская Россия должна была признать договор Германии с Центральной Радой и вывести свои войска из Украины. Д.И. Дорошенко писал: «По Брест-Литовскому договору все четыре державы[9]9
  Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция.


[Закрыть] признавали независимость и самостоятельность Украины с точным определением ее границ на западе, совпадающих более или менее с этнографической границей украинского населения. Украина же обязывалась продать Австрии и Германии часть своих продовольственных запасов, а те должны были помочь ей отбиться от большевиков… Германские и австро-венгерские войска начали наступать на Украину, имея в авангарде украинские отряды из войск, защищавших Киев и усилившихся по пути добровольцами».

[К словам «Настоящая сила идет с Дона»]

Тальберг имеет в виду Добровольческую армию. Но она дошла до Киева только в конце августа 1919 г. и продержались в городе три месяца – до начала зимы.

[К словам «Деникин был начальником моей дивизии»]

Антон Иванович Деникин (1872–1947) – военачальник, генерал-лейтенант. После Октябрьской революции 1917 г. один из главных руководителей белого движения, главнокомандующий Добровольческой армией (1918–1919) и Вооруженными силами Юга России (1919–1920).

[К словам «Я за сестру тебя молю…»]

Ария Валентина из оперы Шарля Гуно «Фауст». Валентин – персонаж оперы, брат Маргариты.

[К началу главы]

Дом № 13 по Андреевскому (в романе – Алексеевскому) спуску, где снимали квартиру Булгаковы, около 1910 г. купил инженер Василий Павлович Листовничий. Он с женой полькой Ядвигой Викторовной и дочкой Ириной поселился в нижнем этаже. Его в романе отдаленно напоминает домохозяин Василий Иванович Лисович. Этого персонажа автор наделил многими отрицательными чертами характера, но, в сущности, он несчастный человек, которого хочется пожалеть.

[К словам «зеленый игральный крап»]

Имеется в виду сетчатый узор на банкнотах. Словом «крап» обычно называют оборотную сторону игральной карты.

[К словам «золото-черный конногвардеец Брокгауз-Ефрон»]

А 1890–1907 гг. был издан Энциклопедический словарь Ф.А. Брокзауза и И.А. Эфрона. Корешок каждого тома был черного цвета с золотистыми надписями и орнаментами, которые ассоциируются у писателя с черными и золотистыми элементами мундира Конного гвардейского полка.

[К словам: «чиновник со Станиславом на шее»]

Орден Святого Станислава был учрежден в Польше в 1765 г. С 1815 г. стал орденом царской России.

[К словам «пятипроцентный прочно спрятан»]

Пятипроцентные бумаги – именные или не предъявителя документы (билеты и облигации государственных займов, облигации железнодорожных и других компаний, гарантированные государством). Далее перечисляются дореволюционные банкноты с портретами монархов и рисунками орденов Святой Анны и Святого Станислава.

[К словам «какие-то Тушинские Воры»]

Тушинский вор – оскорбительное прозвище самозваного русского царя Лжедмитрия II по расположению его резиденции в подмосковном селе Тушино.

[К словам «скомканный лист юмористической газеты «Чертова кукла»]

Под «Чертовой куклой» подразумевается газета «Чертова перечница», издававшаяся в Киеве в 1918 г. В ее редакцию входили А. Аверченко, А. Куприн, И. Василевский (Не-Буква), Л. Никулин и другие литераторы.

[К словам «где же сенегальцев роты»]

Николка путает сенегальцев с жителями Цейлона сингалезцами,

[К словам «Командующий, генерал от кавалерии Белоруков»]

Под фамилией Белорукова изображен князь А.Н. Долгоруков, назначенный гетманом в конце ноября 1918 г. главнокомандующим военными силами на Украине.

[К словам «В него влюбилась в Жмеринке графиня Лендрикова»]

Жмеринка – небольшой городок Подольской губернии, известный более всего по «еврейским анекдотам».

[К словам «мы бы Троцкого прихлопнули в Москве»]

Как главный преступный правитель советской России в годы Гражданской войны в тексте часто упоминается Лев Троцкий и ни разу Ленин. Это связано с тем, что Булгаков писал свой роман в 1924 году, когда только что умерший Ленин почитался как божество и не подлежал негативному изображению, тогда как Троцкого уже начали широко критиковать.

[К словам «Убиты все, – сказал Мышлаевский»]

Император Николай II вместе с семьей был расстрелян большевиками в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. Но многие современники еще долго верили слухам, что ему удалось спастись и покинуть Россию.

[К словам «си-сильный, державный,

Царрр-ствуй на славу»]

Слова государственного гимна Российской империи «Боже, Царя храни!» Просуществовал до Февральской революции 1917 г. Литературовед М.О. Чудакова писала, что дочь домовладельца, где жили Булгаковы, рассказывала:

– Как-то у Булгаковых наверху были гости: сидим, вдруг слышим поют: «Боже, царя храни…» Папа поднялся к ним и сказал: «Миша, ты уже взрослый, но зачем же ребят под стенку подводить?» И тут вылез Николка: «Мы все тут взрослые, все сами за себя отвечаем!» А вообще-то Николка был самый тактичный.

[К словам «Я… был на Павле Первом»]

Спектакль по пьесе Дмитрия Мережковского «Павел I» шел в Киеве в театре Н.Н. Соловцова в 1918–1919 гг.

[К словам «как Лиза глядит из «Пиковой дамы»]

Лиза – главная героиня оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама».

[К словам «Елена была одна и поэтому не сдерживала себя»]

Елена Турбина, в замужестве Тальберг, – один из центральных персонажей романа. Прототипом ей, по мнению некоторых литературоведов, послужила сестра Михаила Булгакова – Варвара. Но в отличие от героини, Варвара не рассталась с мужем. Когда его в 1931 г. арестовали, Варя последовала за ним в ссылку. Дочь владельца дома, где проживала в Киеве семья Булгаковых, Ирина Кончаковская вспоминала: «Варя была на редкость веселой: хорошо пела, играла на гитаре… Любимицей матери была Варя». Елена в романе похожа на божество – хранительницу домашнего очага. Есть мнение, что Елена Турбина более похожа характером на мать Булгакова – Варвару Михайловну.

[К словам «глядел в страницу первой попавшейся ему книги и вычитывал, бессмысленно возвращаясь к одному и тому же: «Русскому человеку честь – одно только лишнее бремя»]

Здесь и далее Булгаков цитирует роман Достоевского «Бесы», который в годы Гражданской войны приобрел особое, пророческое значение. В «Бесах» Кармазинов говорит: «Святая Русь – страна деревянная, нищая… Тут все обречено и приговорено. Россия, как она есть, не имеет будущности. Я сделался немцем и вменяю это себе в честь… Русскому человеку честь одно лишь бремя. Да и всегда было бременем, во всю его историю».

[К концу главы]

Сны в романе многочисленны и имеют сложное самостоятельное значение. Булгаков говорил: «Сны играют для меня исключительную роль. Теперь снятся только печальные сны. В романе сны построены искусственно. Прямых реальных черт они не отображают».