Текст книги "Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов"

В учебниках по конституционному (государственному) праву понятие «высшая юридическая сила» нередко включается в логический объем понятия «верховенство конституции»[164]164
  См., например: Колюшин Е.И. Указ. соч. С. 40; Конституционное право / отв. ред. В.В. Лазарев. С. 58; Автономов А.С. Указ. соч. С. 76–85 (хотя А.С. Автономов говорит только о верховенстве, на самом деле речь идет о высшей юридической силе конституции, которую охраняет система конституционного контроля).


[Закрыть]. Однако при всей близости этих понятий они представляют собой два самостоятельных свойства. Да и Конституция РФ их различает. Так, в ее ст. 4 устанавливается, что «Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации», а в ч. 1 ст. 15 – что «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации».

Верховенство конституции. Внимательный глаз заметит, что в процитированной ст. 4 говорится о верховенстве как самой Конституции РФ, так и федеральных законов. Таким образом, верховенство не является специфическим свойством только Конституции. Тем не менее о нем следует сказать, ибо оно закреплено Конституцией страны не случайно.

Конституция РФ упоминает об этом свойстве именно в ст. 4, которая посвящена обеспечению государственного и территориального единства Федерации. Недаром первая часть статьи гласит: «Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию». Казалось бы, о распространении государственного суверенитета на всю территорию страны можно было бы не упоминать – настолько это само собой разумеющееся положение. Однако российская Конституция акцентирует на этом внимание. Почему?

Выше уже говорилось о «конституционных страхах». На нынешнем подходе к регулированию федеративных отношений они также отразились. Стоит напомнить, что в конце 1980-х годов начался так называемый парад суверенитетов. Среди руководителей некоторых союзных республик, входивших в состав СССР, стала популярной концепция «ограниченного суверенитета», хотя суверенитет не может быть ограниченным: или он есть, или его нет. Между тем слово «суверенитет» стало одним из самых распространенных в политическом и даже бюрократическом словаре тех лет, поскольку за ним скрывались намерения одних существенно расширить самостоятельность, а других – подготовить почву вообще для выхода из Союза.

«Охватил» этот процесс и российские власти (о его причинах здесь говорить не буду): как уже было сказано, Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете. Однако, увлекшись борьбой с союзным центром, российские власти «забыли», что всё в этом мире – бумеранг и что в составе РСФСР есть автономные республики, автономные округа и автономные области. Вот некоторые из них и последовали по стопам российских властей: хотя признавали себя находящимися в составе России, но заявляли о собственном суверенитете. Они провозглашали, что положения Конституции РСФСР/РФ 1978 г. и российских законов действуют лишь в той части, в которой не противоречат их собственным конституциям и законам.

Конечно, это было опасным для целостности России явлением. Но чтобы пресечь его, российские власти еще не имели достаточных ресурсов. Вот почему избранный в июне 1991 г. Б.Н. Ельцин для предотвращения цепной реакции «бегства республик» был вынужден использовать метод политического компромисса. Именно в этом контексте следует воспринимать его известную формулу, адресованную региональным элитам: «Берите суверенитета, сколько сможете переварить (проглотить)». Я не случайно выделил последние слова. Часто, цитируя это высказывание, искажают его окончание, приписывая Ельцину слова «сколько хотите», которых он никогда не говорил. Фраза о суверенитете свидетельствовала лишь о том, что первый Президент России следовал известному принципу: «политика – искусство возможного». (В разделе о федерализме об этом будет сказано более подробно.)

Выше уже был поставлен вопрос, нужна ли конституционная норма о том, что суверенитет Федерации распространяется на всю ее территорию. Но можно задать и другой вопрос: нет ли дублирования этой нормы и нормы о верховенстве Конституции РФ? На мой взгляд, при всей смысловой близости этих положений между ними все-таки есть разница.

Во-первых, понятие государственного суверенитета предполагает, что соответствующие органы государственной власти вправе заключать международные договоры, которые обязывают Россию к выполнению или соблюдению определенных требований или даже допускают контроль над некоторыми решениями государственных органов. Это не является нарушением суверенитета, поскольку, с одной стороны, заключение международного договора (присоединение к нему) есть суверенное решение страны, которое, как предполагается по умолчанию, выгодно ей, с другой – страна всегда может выйти из соответствующего договора, соблюдая необходимую процедуру.

Однако норма о верховенстве Конституции РФ обязывает государственные органы при принятии решений о подписании того или иного международного договора сопоставлять его положения с положениями Конституции.

Об этом говорится, например, в Постановлении Конституционного Суда РФ, принятом в 2015 г.: «Поскольку Россия, по смыслу статей 15 (части 1 и 4), 79 и 125 (часть 6) Конституции Российской Федерации, не вправе заключать международные договоры, не соответствующие Конституции Российской Федерации, а правила международного договора, если они нарушают конституционные положения, имеющие, несомненно, особо важное для России значение, не могут и не должны применяться в ее правовой системе, основанной на верховенстве Конституции Российской Федерации, обязанностью органов государственной власти при имплементации международных договоров, предполагающей соотнесение законодательства Российской Федерации с ее обязательствами по международным договорам, являются признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина, как они определены Конституцией Российской Федерации, и недопущение нарушений основ конституционного строя»[165]165
  Пункт 3 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона “О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней”, пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона “О международных договорах Российской Федерации”, частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2015. № 30. Ст. 4658.


[Закрыть].

В том же решении Конституционный Суд РФ ввел даже понятие «конституционный суверенитет», ставя его в определенном смысле выше государственного суверенитета на международной арене, поскольку оно позволяет сохранить конституционную идентичность в отношениях с наднациональными органами (в данном решении имеется в виду Европейский суд по правам человека)[166]166
  См.: Пункт 6 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П.


[Закрыть].

Во-вторых, хотя российская Конституция, как уже было сказано, в основном подчеркивает свое верховенство в связи с федеративным устройством страны, тем не менее это свойство имеет более широкий смысл. Имеется в виду, что Конституция предопределяет дух как федерального и регионального законодательства, так и правоприменительной практики. Наивно, конечно, рассчитывать на высокий уровень конституционного сознания всех законотворцев и правоприменителей, т. е. на то, что они проникнутся духом конституционализма, конституционных принципов только в силу существования самой Конституции. Высокое конституционное сознание формируется самим строем публичной жизни. И тут едва ли не главную роль играет Конституционный Суд РФ, который, опираясь на принцип верховенства, своими решениями может направлять всех по пути уважения конституционного духа. К сожалению, это просматривается далеко не во всех его решениях.

Высшая юридическая сила – это уже исключительное свойство именно конституции. И оно связано как раз с тем, что конституция является концентрированным выражением права. То есть только она представляет собой основной критерий для всей правовой системы данного государства.

Когда вообще говорят о юридической силе правового акта, имеют в виду бóльшую или меньшую степень его приоритетности относительно других правовых актов, особенно в ходе их применения. В развитой правовой системе при оценке степени юридической силы неизбежно возникают вопросы о приоритетности не только актов одного уровня, но и разных норм одного и того же акта.

Но если о юридической силе разных правовых актов, принимаемых в Российской Федерации, можно спорить, то в отношении Конституции такие споры невозможны: Конституция России находится, так сказать, вне конкуренции. Не потому, что она сама установила свою высшую юридическую силу, а потому, что такое положение вытекает из сущности конституции как единственного акта, дающего основание для всех иных юридических актов.

Правда, в Конституции РФ есть нормы, которые позволяют актам более низкого правового уровня (законам) «вступать в конкуренцию» с конституционными правилами. Так, в ч. 2 ст. 24 говорится: «Органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом» (см. также ст. 62). Однако подобные нормы не подрывают высшую юридическую силу Конституции, а просто предоставляют законодателю право учитывать разнообразие ситуаций (в данном случае, например, связанных с государственной тайной).

Итак, высшая юридическая сила конституции означает, что:

1) все иные правовые акты, принимаемые в данном государстве (не только публично-властные, но и акты общественных объединений, субъектов предпринимательской деятельности и т. п.), не должны противоречить конституционным нормам. В той же ч. 1 ст. 15 Конституции РФ за словами о высшей юридической силе следует фраза: «Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации»;

2) если принимается правовой акт, противоречащий нормам конституции, он не подлежит применению.

Тут, однако, есть сложность, заключающаяся в том, что сама российская Конституция дифференцирует свои нормы, выделяя среди них нормы с более высокой юридической силой. Так, в ч. 2 ст. 16 говорится: «Никакие другие положения настоящей Конституции не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации». Следовательно, положения гл. 1 обладают более высокой юридической силой по сравнению с нормами других глав.

Для любого правоприменителя, в том числе государственного или муниципального служащего, тем более судьи, не должно быть вопроса, применять ли норму федерального закона, закона субъекта РФ, указ Президента РФ, постановление Правительства РФ, приказ министра или поручение своего непосредственного начальника, если такой акт не соответствует Конституции. Конечно, применять такой акт (исполнять поручение, даже приказ) нельзя! Об этом напоминается и в самой Конституции, и в ряде законов.

Например, ч. 6 ст. 125 Конституции РФ гласит: «Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; не соответствующие Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению». А в ст. 79 Федерального конституционного закона (ФКЗ) от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ[167]167
  СЗ РФ. 1994. № 13. Ст. 1447.


[Закрыть] «О Конституционном Суде Российской Федерации» сказано, что если решением Суда нормативный акт признан не соответствующим Конституции полностью или частично, то до принятия нового нормативного акта непосредственно применяется Конституция РФ.

В реальной жизни, однако, далеко не каждый чиновник решится соблюсти конституционную норму (хотя это его юридическая обязанность), если ей противоречит требование закона, подзаконного акта (например, инструкции), а тем более приказ непосредственного начальника. Еще в советское время была подмечена антиправовая обратная пропорция: чем меньше юридическая сила акта, тем скорее и точнее он будет исполнен. Дело тут не только в том, что от исполнителя потребовалось бы мужество, чтобы пойти наперекор начальству ради конституционной законности, но и в том, что как общая правовая ситуация, так и уровень правосознания у нас еще таковы, что в алгоритме действий государственного (гражданского, правоохранительного, военного) или муниципального служащего не заложен стереотип: после получения инструкции, приказа и т. п. сначала сопоставить их требования с соответствующими нормами Конституции или хотя бы заглянуть в нее в случае сомнения.

Что же может сформировать такой стереотип? Думаю, прежде всего система мер и практика применения мер дисциплинарной, материальной, а в некоторых случаях и уголовной ответственности служащих за неконституционные действия и решения; защита их от преследований за приверженность нормам Конституции и, наконец, поощрение за правовое поведение. Разумеется, здесь огромную роль играют и образцы поведения, задаваемые высшими должностными лицами государства, начиная с президента страны. Если чиновники будут видеть, что сам глава государства не очень уважает Конституцию РФ, то надеяться на конституционную законность и в их деятельности не приходится.

Изменить конституцию – это значит внести в нее поправки[168]168
  О некоторых проблемах, связанных с конституционными поправками, см.: Кряжков В.А. Поправки к Конституции Российской Федерации: правовые основы, пределы и их обеспечение // Государство и право. 2016. № 1.


[Закрыть] или пересмотреть (принять новую редакцию либо целиком новую конституцию). Фундаментальный характер конституционных норм, естественно, требует сложной процедуры, которая должна оберегать основные «правила игры» от конъюнктурных изменений и побуждает искать общественного согласия.

Однако не везде и не всегда порядок изменений конституции, а он, как правило, предусматривается в ней самой, можно назвать сложным, усложненным. Конституции, которые не предусматривают особого порядка изменений, в литературе называют гибкими. Это чаще всего означает, что поправки в конституцию вносятся примерно в том же порядке, в каком принимается обычный закон. Казалось бы, предназначение юридической конституции требует только затрудненного порядка ее изменения и пересмотра. Однако иногда исследователи старались разглядеть и плюсы гибких конституций, хотя, на мой взгляд, это было не очень убедительно.

Так, Г. Еллинек писал, что гибкий порядок «дает возможность во всякое время без затруднений приспособить законодательство к вновь возникающим отношениям и потребностям. Прежде всего, при этой системе можно свободно санкционировать то, что раньше или позже неизбежно прокладывает себе путь вопреки всем препятствиям закона, как, например, реальное распределение власти между высшими элементами государства. <…> Вот почему англичане правы, когда утверждают, что их неписаная конституция, постоянно приспосабливающаяся к изменяющимся политическим и общественным отношениям, всегда является поистине действующим правом, между тем как при писаной конституции чем она неподвижнее, тем большая пропасть возможна между фактическим применением права и мертвой буквой закона»[169]169
  Еллинек Г. Конституция… С. 47–48.


[Закрыть].

Конституции, предусматривающие более сложный по сравнению с принятием законов порядок (например, большее число инстанций, создание специального органа, повышенный кворум для принятия решений, определение некоторых норм в качестве «вечных», «неизменяемых» и т. д.), называют жесткими (Г. Еллинек называл их неподвижными).

Разумеется, ни гибкая, ни жесткая (неподвижная) конституция не устоит (здесь был прав Ф. Лассаль) перед силой революционного взрыва или государственного переворота. Однако это не значит, что конституция и революция – явления совершенно не соприкасающиеся. Революции зачастую как раз и начинаются из-за того, что конституция либо несовершенна, либо не соблюдается. Возможна, правда, и другая ситуация: в случае низкого уровня политической зрелости общества и его конституционного сознания (прежде всего осознания ценности конституции), отсутствия реальной политической конкуренции даже сложные правила принятия и изменения конституции не в состоянии поставить преграду перед своеволием доминирующей политической силы. Но тогда и сама конституция перестает быть стабилизирующим фактором.

Есть конституции, совмещающие оба порядка, поэтому их можно назвать смешанными. Можно ли к таковым отнести российскую Конституцию? На первый взгляд – да, поскольку в ней предусмотрены два способа изменений. Однако более простой по сравнению с принятием законов способ все равно является затрудненным. Поэтому Конституцию РФ я бы отнес к жестким, но с двумя «степенями жесткости».

Усложненный порядок предназначен для полного пересмотра Конституции РФ, а также для внесения поправок в гл. 1 («Основы конституционного строя»), 2 («Права и свободы человека и гражданина») и 9 («Конституционные поправки и пересмотр Конституции»). Понятно, почему перед изменением именно этих глав ставится серьезное препятствие.

В первых двух главах речь идет о самой сущности нашей государственности, ее характере и ценностях, я бы даже сказал, о направлении ее развития. Изменить это – значит развернуть страну в другом направлении, а любые подобные развороты чреваты серьезными потрясениями либо являются результатом таких потрясений.

Могут сказать, что фактически страна и без того идет в направлении, не очень соответствующем провозглашенным ценностям. Однако низкий уровень конституционного сознания в нашем обществе не создает напряжения в системе власти, не побуждает к официальному пересмотру Конституции, который всегда представляет стресс для общества. Неудивительно, что до сих пор так и не принят федеральный конституционный закон о Конституционном Собрании, в соответствии с которым последнее должно созываться (ч. 2 ст. 135 Конституции РФ).

В гл. 9 говорится собственно о порядке изменения Конституции.

Ясно, что, допустив возможность простоты (организационной и политической легкости) изменения самого такого порядка, нельзя будет гарантировать, что это не приведет к упрощению способов пересмотра первых двух глав.

Сложность изменения трех названных глав состоит в следующем.

1. Положения этих глав не могут быть пересмотрены Федеральным Собранием.

2. Предложение о пересмотре положений гл. 1, 2 и 9 Конституции РФ[170]170
  Конституция РФ не дифференцирует предложения о поправках в разные главы, а также о пересмотре Конституции. Статья 134 содержит следующую формулировку: «Предложения о поправках и пересмотре положений Конституции Российской Федерации могут вносить Президент Российской Федерации, Совет Федерации, Государственная Дума, Правительство Российской Федерации, законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации, а также группа численностью не менее одной пятой членов Совета Федерации или депутатов Государственной Думы».


[Закрыть] должно быть поддержано не менее трех пятых голосов от общего числа членов Совета Федерации и депутатов нижней палаты – Государственной Думы.

3. Если такое предложение поддержано, то созывается Конституционное Собрание.

4. Конституционное Собрание либо подтверждает неизменность Конституции, либо разрабатывает проект новой конституции. Иными словами, либо Конституция остается в прежней редакции, либо принимается новая. Тут надо обратить внимание на некоторое противоречие между двумя частями ст. 135. В ч. 1 говорится о пересмотре положений гл. 1, 2 и 9, т. е. об изменении, включении или изъятии некоторых норм. Это вовсе не обязательно должно означать принятие новой конституции, но ч. 2 предлагает именно такой вариант: принятие новой конституции либо неизменность действующей.

5. В случае разработки проекта новой конституции возможны два варианта: либо новая конституция принимается Конституционным Собранием двумя третями голосов от общего числа его членов, либо по решению этого органа выносится на всенародное голосование (референдум). При проведении референдума Конституция РФ считается принятой, если за нее проголосовало более половины избирателей, принявших участие в голосовании, при условии, что в нем приняло участие более половины избирателей.

В облегченном порядке вносятся поправки в гл. 3−8 Конституции. Почему он облегченный? Потому, что для этого не нужно создавать новый орган. Поправки вносятся российским парламентом – Федеральным Собранием путем принятия закона о конституционной поправке. Конституция РФ установила, что такого рода законы принимаются в том же порядке, что и федеральные конституционные законы, т. е. требуется, чтобы закон был «одобрен большинством не менее трех четвертей голосов от общего числа членов Совета Федерации и не менее двух третей голосов от общего числа депутатов Государственной Думы» (ч. 2 ст. 108 Конституции РФ). Однако только принятия закона тут мало. Для вступления в силу конституционной поправки требуется еще одно условие: одобрение в течение года органами законодательной власти не менее чем двух третей субъектов РФ.

Именно таким способом в Конституцию РФ было внесено уже несколько конституционных поправок (не буду здесь анализировать ни их актуальность, ни значение для развития страны, просто напомню).

2008 г.:

– увеличены сроки полномочий: с четырех до шести лет – Президента РФ (ч. 1 ст. 81) и с четырех до пяти лет – Государственной Думы;

– компетенция Государственной Думы дополнена полномочием заслушивать ежегодные отчеты Правительства РФ о результатах его деятельности, в том числе по вопросам, поставленным Думой (ч. 1 ст. 103). Здесь все-таки не удержусь от комментария и замечу, что данное полномочие Думы совершенно не означает усиления парламентского контроля над Правительством. Системный анализ Конституции убеждает в том, что даже отрицательное мнение депутатов по поводу работы Правительства не будет влиять на его судьбу, так как сама Конституция отдает полный контроль над исполнительной властью в руки Президента РФ.

2014 г.:

– упразднен Высший Арбитражный Суд РФ, а нижестоящие арбитражные суды перешли под юрисдикцию Верховного Суда РФ;

– глава 7 Конституции РФ, называвшаяся «Судебная власть», получила новое название: «Судебная власть и прокуратура»;

– Президент РФ наделен новыми полномочиями в отношении должностных лиц прокуратуры. Если раньше он делал в Совет Федерации представление о назначении и освобождении Генерального прокурора РФ, то теперь он, кроме этого:

• делает представление о назначении и освобождении также заместителей Генерального прокурора РФ (ч. 2 ст. 129);

• назначает прокуроров субъектов РФ по представлению Генерального прокурора РФ, согласованному с субъектами РФ;

• освобождает от должности прокуроров субъектов РФ (уже без представлений и согласований);

• назначает и освобождает от должности иных прокуроров, кроме прокуроров городов, районов и приравненных к ним прокуроров;

– изменен порядок формирования Совета Федерации. Теперь его состав дополнен представителями Российской Федерации, которых назначает Президент РФ и численность которых составляет «не более десяти процентов от числа членов Совета Федерации – представителей от законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (ч. 2 ст. 95);

– урегулирован вопрос о порядке освобождения представителей Российской Федерации (ч. 4 ст. 95).

Конституция РФ предусматривает еще один способ внесения изменений и дополнений в ее текст. Но эти изменения нельзя назвать конституционными поправками, поскольку речь идет об изменении перечня и наименований субъектов Федерации, перечисленных в ст. 65 Конституции РФ. Хотя гл. 9, где размещена соответствующая норма, называется «Конституционные поправки и пересмотр Конституции», в ней говорится и о таком способе изменения конституционного текста (ст. 137). Изменения перечня и наименований субъектов РФ не меняют конституционный строй. И хотя подобного рода текстуальные изменения вносятся указами Президента РФ, на самом деле он лишь оформляет волю субъектов Федерации. Об этом ясно сказал Конституционный Суд РФ. По запросу Государственной Думы, усомнившейся в данном президентском полномочии, Суд принял решение о том, что изменения наименования субъекта Федерации включаются в текст ст. 65 Конституции указом Президента РФ на основании решения субъекта Федерации, принятого в установленном им порядке[171]171
  См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 28 ноября 1995 г. № 15-П «По делу о толковании части 2 статьи 137 Конституции Российской Федерации» // СЗ РФ. 1995. № 49. Ст. 4868.


[Закрыть]. Так что, если мы сочтем такие изменения конституционными поправками, получится, что в федеральную Конституцию вправе вносить дополнения и изменения субъекты РФ.

К тому же Конституционный Суд РФ в упомянутом решении установил, что органы власти субъекта РФ не могут дать ему любое наименование. В частности, оно не может быть произведено, если затрагивает основы конституционного строя. Например, субъект Федерации не вправе наименовать себя «королевством», «княжеством», «эмиратом» и т. п., ибо это означало бы отказ от республиканской формы правления.

Наконец, следует сказать и об институте толкования Конституции. Хотя он не отнесен к способам внесения поправок, иногда решения о толковании означают, по существу, конституционные поправки[172]172
  См., например: Краснов М. Толкования Конституции как ее фактические поправки // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. № 1.


[Закрыть]. Р. Познер пишет, что «Верховный суд часто толковал недостаточно четко сформулированные конституционные термины, создавая права, например право на аборт, которые одновременно оказывались далеки от чаяний тех, кто писал и утверждал Конституцию, и расходились с взглядами демократического большинства отдельных штатов, а порой и страны в целом»[173]173
  Познер Р.А. Указ. соч. С. 13.


[Закрыть].

В России право толковать конституционные нормы принадлежит исключительно Конституционному Суду РФ. И он (на сегодняшний день) воспользовался этим правом 13 раз. Впрочем, слово «воспользовался» здесь не очень точное. Дело в том, что, если не будет соответствующего запроса, не будет и рассмотрения дела. Такие запросы вправе подавать Президент РФ, Совет Федерации, Государственная Дума, Правительство РФ и органы законодательной власти субъектов РФ, т. е. круг субъектов запросов о толковании у же, чем круг субъектов обращений в Суд.

Безусловно, грань, отделяющая толкование Конституции от фактического создания новой конституционной нормы, очень тонка. Неудивительно, что она иногда оказывается перейденной. На сегодняшний день, по моим оценкам, 3(!) из 13 постановлений Конституционного Суда РФ о толковании фактически содержат конституционные поправки[174]174
  Постановления Конституционного Суда РФ: 1) от 23 марта 1995 г. № 1-П «По делу о толковании части 4 статьи 105 и статьи 106 Конституции Российской Федерации» (СЗ РФ. 1995. № 13. Ст. 1207); 2) от 22 апреля 1996 г. № 10-П «По делу о толковании отдельных положений статьи 107 Конституции Российской Федерации» (СЗ РФ. 1996. № 18. Ст. 2253); 3) от 11 декабря 1998 г. № 28-П «По делу о толковании положений части 4 статьи 111 Конституции Российской Федерации» (СЗ РФ. 1998. № 52. Ст. 6447).


[Закрыть].