Текст книги "Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию!"

– Проклятье! Ну что за чертовщина! – Николай Михайлович в сердцах хватил графином с коньяком прямо о пол. Вбежал слуга, но командующий взмахом руки его отправил за дверь.

– Мы немного недооценили характер этой войны… и этих людей.

– Немного?! Это вы называете немного?!

– И еще, – продолжил Куропаткин, игнорируя припадочное состояние Николая Михайловича. – Какие у нас сейчас отношения с Витте?

– А что?

– Три недели назад появились люди, которые суют свои носы не туда, куда нужно. Возможно, и раньше, но я их заметил только три недели назад. Помощников у меня повыбили, так что я сам немало рисковал, собирая деньги. Если они работают не на вас, то у нас могут быть проблемы. Полагаю, это его люди.

После этих слов великий князь Николай Михайлович посмотрел на командующего каким-то особенно пронзительным взглядом.

– Что они могли узнать?

– Не знаю. Предполагаю, что о пропавших курьерах они знали. Во всяком случае, расследование показало, что их видели вместе несколько раз. Это могло быть совпадением, но курьеры пропали. А значит, хунхузам кто-то сообщил о них. Кроме того, ко мне самому повышенный интерес. Слежка идет практически непрерывно.

– Ясно, – как-то резко протрезвевшим голосом ответил Николай Михайлович. – С деньгами пока не спешите. И вообще – будьте как можно осторожнее.

– Но вы же говорили, что в полиции и жандармерии все улажено, – напоказ обеспокоился Куропаткин. – Или это уже не так?

– Там все в порядке. А вот с Витте и его покровителем – нет.

– Понял, – настороженно кивнул Куропаткин. – И насколько осторожничать?

– В любых пределах. Главное – не подведите меня. Я не хочу по вашей милости объясняться с ее императорским величеством вдовствующей императрицей Марией Федоровной. И если она узнает про меня – я все буду отрицать и ото всего открещиваться. Вам придется остаться с ней один на один.

– Если все так серьезно, то я бы хотел просить вас о помощи.

– Помощи? – искренне удивился великий князь.

– Я изъял из бюджета армии шестьсот тысяч. Если люди Витте начнут копать, то найдут эти хищения. Подставной фигуры в лице Ухач-Огоровского у нас больше нет.

– И?

– Надо бы компенсировать растраты.

– Вы просите у меня денег? – еще сильнее удивился Николай Михайлович.

– Да. Шестьсот тысяч. Витте не должен найти хищения. Ну, разве что какие-то неопределенные операции. Главное, чтобы бухгалтерия войны была в порядке, а дебет сводился с кредитом.

– Ну, вы и наглец… – покачав головой, заявил великий князь.

– Я не настаиваю. Но в деле не только я участвовал. И не все люди склонны молчать.

– Вы о ком? – холодно осведомился визави.

– Не забывайте, кто-то перехватил курьеров. Конечно, их могли и перебить при нападении, но могли и захватить, да вдумчиво поговорить. Под пытками можно много чего выудить из человека. Все зависит от заказчика нападения.

– Черт! – воскликнул Николай Михайлович и в сердцах ударил кулаком по столу, разнеся вдребезги керамическую тарелку и порезавшись.

– Вы же сами рекомендуете быть осторожным. А оставить все как есть – это крайне неосмотрительно. Сам я такими деньгами не владею и не в состоянии покрыть недостачу.

– Я подумаю над вашей просьбой, – хмуро ответил Николай Михайлович, понимая, что вариантов действительно немного. Ведь если допустить, что люди Витте перехватили курьеров, то все плохо, все очень плохо и нужно как-то выкручиваться.

– И да, важно, чтобы деньги были переданы неофициально. Всякие пожертвования сложно будет пустить на покрытие хищений.

– Понимаю, – небрежно кивнул великий князь, погрузившийся в свои мысли. А они становились все более и более безрадостными. И даже больше. Во всяком случае, роль Витте в этой истории кардинально менялась. Да и что в том удивительного? Сергей Юльевич на протяжении последнего десятилетия мог без особенных усилий наблюдать различные аспекты ведущейся игры. Почему он донес сведения до Марии Федоровны лишь совсем недавно? Вопрос. Большой вопрос. Возможно, копил компромат и искал какие-то убойные аргументы, ведь речь шла не о ком-то с улицы, а о великом князе…

Только сейчас, сидя здесь в Ляояне, Николай Михайлович наконец осознал, насколько жестоко он подставился. Конечно, все это нужно еще доказать, что непросто. Он будет все отрицать, а никаких бумаг Великий князь не подписывал – дела делались очень аккуратно. Более того – даже в переписке преобладала иносказательная форма, позволяющая легко оправдаться. Но все равно, до конца быть уверенным в подобных вещах никогда невозможно. Мало ли?

Куропаткин же старательно делал скорбно-печальный вид на лице и внимательно следил за игрой эмоций на лице Великого князя. А еще он сожалел, что не имеет никакой звукозаписывающей аппаратуры из будущего. Это было бы так удобно и своевременно…

Глава 9

25 мая 1904 года, берег реки Ялу

Генерал Куропаткин прекрасно понимал, что оперативные сведения о противнике есть важнейшая информация. Без нее просто нереально принимать хоть сколь-либо адекватные решения. Поэтому, вернувшись в Ляоян после сражения на реке Ялу, озаботился созданием полевой армейской разведки. Как оказалось – ее не было. Мало того, она и не практиковалась, ограничиваясь рекогносцировкой[45]45
  Рекогносцировка – осмотр позиций противника в районе предстоящих боевых действий лично командиром (командующим) и офицерами штабов для получения преимущества и принятия решения.


[Закрыть] и работой с агентурой.

Конечно, через дружественных китайских купцов удалось довольно быстро наладить поступление некоторых сведений как из Кореи, так и занятой японцами Маньчжурии. У хорошего купца везде есть свои глаза и уши, но, как правило, недостаточно компетентные в военном деле и излишне осторожные. Коммерческий интерес увидят и поймут, а с опасными делами могут и испугаться связываться. Куропаткину же требовались диспозиция японских частей, от полка и выше, их состояние и маневр. Для чего требовался совсем другой уровень работы.

Казаки охотно откликнулись на призыв сформировать «охотничьи команды». Недели не прошло, как первые два десятка таких отрядов выступили к противнику. Кто-то для скрытого наблюдения, кто-то для ловли «языков», кто-то для диверсий на коммуникациях. Безусловно, «колхоз» и импровизация, но времени на раскачку у генерала просто не имелось.

Один из таких отрядов возглавил незабвенный Семен Михайлович Буденный, проходивший на Дальнем Востоке сначала срочную службу. Формально-то это, фактически отделение Семену давать не хотели. Не дорос еще. Но Куропаткин, знакомясь с личным составом выборных, легко узнал этого колоритного мужчину. А потом и какие-то фрагменты из биографии припомнил. В годы Первой мировой войны тот проявлял свои лучшие качества именно в такой вот дерзкой работе. О том, какой из Семена командир армии, шуток ходило много как в советское время, так и позже. Но личную храбрость, решительность и находчивость в годы Империалистической войны не ставил под сомнение никто. Так что Куропаткин доверился этой рекомендации и волевым решением поставил молодого мужчину командиром самого маленького отряда. А потом, на личном инструктаже, поставил перед ним очень сложную и непривычную задачу…

И вот пятнадцать казаков аккуратно прошли по «сопкам Маньчжурии», крадясь и избегая лишних глаз. Конечно, Куропаткин выгреб для своих армейских разведчиков лучшее, что имел на складах, выдав и швейцарские пистолеты[46]46
  Речь идет о пистолетах системы Борхарда-Люгера, принятых в 1900 году на вооружение швейцарской армии. Вопреки мнению в советской историографии отличались высокой надежностью, а также такими качествами, как точность боя, удобство хвата.


[Закрыть], и австрийские карабины[47]47
  Речь идет о карабинах Kavaliere Repetierkarabiner M.95 образца 1895 года системы Манлихера. Отличался высокой скорострельностью, надежностью, точностью боя и удобством, как и прочие системы Манлихера от 1895 года. Эта система прославилась тем, что стала желанным трофеем в русской армии времен Первой мировой войны.


[Закрыть], и много чего другого. Но обошлось без стычек. Японцы, вероятно, просто не ожидали подобной выходки.

Прислушавшись и убедившись, что все тихо, Семен спешился и осторожно выглянул из-за холма. Перед ним открылся прекрасный вид на мост, охраняемый больше для вида. Ведь для японской армии – это тыл. Враг далеко. А здесь – тихо и спокойно. Разве что хунхузы шалят немного, но на солдат они стараются не нападать, ибо чревато.

Прильнув к биноклю, он постарался как можно лучше изучить обстановку. Биноклю! При его чинах такое чудо техники не полагалось. Но это там – в полку. Сейчас же он был командиром разведывательного отряда. Вот биноклем и снабдили.

Несмотря на очень слабую охрану, Семену было очевидно – без шума тут не пройти. Даже ночью. Грузовой поток шел постоянно, и караул, пусть и немногочисленный, был вполне в тонусе.

Он отполз чуть ниже на обратный скат холма и, вытащив из планшетки карту, уставился на нее, силясь разобраться. Давалось, но непросто. Непривычное это для него дело. Потом он сделал пометки в блокноте, где вел журнал боевых действий отряда по требованию Куропаткина. Никакой практической ценности охрана моста не несла, однако, следуя инструкции, Семен тщательно зафиксировал ее количество и расположение. После чего вернулся в седло и вместе со своими людьми отправился к бродам. Тем самым, где японцев встретили русские пулеметы.

Здесь никого из военных не было. Да и зачем? Хороший мост под боком. Какой смысл пользоваться бродами? Как эрзац-средство – пойдут, но не более того.

Оставив наблюдателей, Семен приказал всем отдыхать. Да и сам прикорнул. Перед делом требовалась свежая голова.

Как окончательно стемнело, выступили.

Один боец остался на стоянке с лошадьми, а остальной отряд, форсировав реку, отправился в город Ичжоу. Сначала вброд, а потом на рыбацкой лодке, что увели в островной деревушке.

Буденному очень хорошо описали сам городишко и место, где стоял штаб японской армии, так что найти его даже в темноте оказалось несложно.

Отряд Буденного действовал дерзко.

Выйдя к городу, он построил своих людей и те, организованной колонной «по двое», пошли за своим командиром. В темноте толком и не разобрать, кто там идет. Уличного освещения нет. Так – кое-какие отблески местами из окон. Люди вроде бы в форме идут, уверенно и открыто. Свои. Кто же еще себе такое позволит? Посему разведчики удостаивались лишь редких сонных взглядов, да и то – не всегда. А местные жители, например, так и вообще старались сразу испариться с дороги от греха подальше.

Так и дошли до штаба армии.

Резкий рывок – и двое часовых, откровенно дремавших на своем посту, тихо оседают убитыми. Взмахи бебутов[48]48
  Бебут – один из основных типов кавказских кинжалов, весьма популярный в армейской и казачьей среде Имперской России конца XIX – начала XX века. В 1907 году он был даже принят на вооружение.


[Закрыть] не оставили им шансов. Тела аккуратно придерживаются, чтобы не падали слишком громко. А потом затаскиваются внутрь. Туда, куда с клинками наголо уже ворвались другие бойцы.

Те немногочисленные люди, что находились в столь поздний час в штабе, сопротивления не оказали. Двух минут не прошло, как все легли тихо и аккуратно. Без единого выстрела. Что и неудивительно – во сне не очень-то и повоюешь.

Спешный обыск. Карты и документы отправляются в сумки. Никаких сейфов здесь не было. Да и откуда? Никто не ожидал подобных выходок, даже охрану больше для вида держали. А шкафы на простеньких запорах не выдерживали решительности крепких, здоровых мужчин. Так что уже через пятнадцать минут после нападения все было кончено и можно было отходить в расположение Маньчжурской армии…

Утром следующего дня генерал Куроки с раздражением пнул все еще дымящуюся головешку.

– И как это понимать? – поинтересовался он у дежурного офицера, указывая на сгоревшее ночью здание штаба.

– Пожар, – развел он руками, не зная, что ответить.

– Сам вижу, что не наводнение. Ты можешь объяснить, почему часовые оказались внутри? Почему никто не смог выбраться?

– Я… – начал было говорить офицер, но осекся, не понимая, что в такой ситуации нужно говорить.

– Ладно, – махнул генерал рукой, видя, что ничего не добиться. Да и что дежурный может рассказать? Отвечать-то точно кто-то будет. Но это после разбирательства. Сейчас же это все не имело смысла.

Отвернувшись от раздражающей его «морды лица», генерал заметил бегущего к нему вестового.

– Что случилось? – строго спросил он, когда тот остановился и начал хватать ртом воздух.

– Господин Гамильтон пропал, – наконец, отдышавшись, произнес вестовой.

– Что?! – воскликнул генерал и решительно зашагал к своей коляске. Слушать этого посланца не было смысла. Все равно слова переиначит. Достаточно и общего смысла.

Возничий ударил хлыстом, и лошадь пошла рысью практически с ходу. Медлить было нельзя. Начальство не в том настроении.

– Что здесь произошло? – холодно осведомился генерал, подъехав к дому, в котором размещался на постое военный агент Великобритании при его армии – Ян Гамильтон.

– Ночью приходили казаки, – хмуро произнес офицер. – Этих порубили. Хозяев дома связали, заткнув рот кляпом. Англичанина утащили с собой. Живым.

Генерал Куроки Тамэмото поиграл желваками, но промолчал, буравя взглядом тела погибших. Для него стала ясна картина произошедшего ночью. Во всяком случае, в общих чертах. Рейд казаков. Нагло. Дерзко. И результативно. Но главное – похитили английского военного агента, что состоял при нем. Унизительно и неудобно, ибо знал тот слишком много…

Глава 10

26 мая 1904 года, Ляоян

Обновленный Куропаткин в свои пятьдесят шесть лет старательно демонстрировал немалый интерес к женскому обществу. С умыслом, разумеется. И вел себя словно в анекдоте – седина в бороду, бес в ребро.

Китайские друзья довольно легко и быстро вычислили в своей среде собственно японцев, а также тех, кто на них работал. Это для европейцев, едва прибывших на Дальний Восток, большинство азиатов были на одно лицо, а для них не составило большого труда проделать эту работу. Тут и факторы внешности, и воспитания, и поведения, и культуры. Шила, как говорится, в мешке не утаишь. Да японцы и не готовились к тому, что им будут противодействовать китайцы, иначе действовали бы совсем по-другому. Но не суть. Главное, что сдавать настоящих шпионов и их конспиративную сеть в заботливые руки СМЕРШа по факту его образования Куропаткин не спешил. Да и зачем? Это ведь такие перспективы! Ему вполне хватало ума, чтобы понять – такими вещами нужно пользоваться. Не каждый раз выпадает такой шанс.

И вот, реализуя свой план, генерал стал наведываться к одной одинокой даме, старательно оказывая ей знаки внимания. Молодая, ухоженная и весьма симпатичная «вдова» Ли Вэй, если верить ее легенде, переехала на север после смерти ее мужа. Свободно говорила на русском, умела недурно петь и вообще – располагать к себе. Прибыв в Ляоян, она легко влилась в местный «свет» и «торговала лицом», стараясь привлечь на эту наживку кого-то из высокопоставленных офицеров. Оптимально – великого князя. Но не срослось, тому восточные девушки оказались не по душе, да и знать он ничего толком не знал. А вот Куропаткин ее заинтересовал, тем более что тот явно давал понять, что охвачен душевной страстью ну или чем-то вроде этого.

Ли Вэй не была по легенде проституткой, поэтому требовалось соблюсти хотя бы видимость романа. Куропаткину это было несложно – с одной стороны, приятно, с другой стороны, полезно. Да, в столице его ждала супруга. Но на какие только жертвы не пойдешь ради дела? Особенно если они столь приятны и симпатичны. Впрочем, Алексей Николаевич подошел к делу творчески. Он старательно играл «старого солдата, который не знает слов любви». Получалось забавно. Во всяком случае, даме было приятно такое неловкое и топорное, но старательное ухаживание генерала. И это явно чувствовалось. Да, работа, но, согласитесь, неплохо, когда она приносит приятные эмоции и впечатления.

Так или иначе, но уже через пару недель платонических воздыханий эта парочка стала уделять время и менее возвышенным вещам. А их отношения стали приятными во всех отношениях. В этом деле, конечно, Куропаткин не мог похвастаться особыми успехами в силу возраста и здоровья. Но он старался, опираясь на богатый жизненный опыт фактически двух жизней. Да и сексуальная революция XX века не прошла для него бесследно. Цель стараний была проста – юная особа должна была понять, что генерал всецело расположен к ней и душой, и сердцем, и кое-чем еще. Словом, Алексей Николаевич старательно вел себя как «влюбленный старый пенек».

И вот, во время вчерашней встречи, он сообщил ей с грустью прискорбное известие – вскоре ему нужно будет отъехать по делам. Куда? О! То большой секрет! Армия Куроки ведет себя очень нерешительно, опасаясь атаковать и теснить весьма скромные силы русских под Ляояном. Поэтому он планирует перебросить бо2льшую часть своих сил на юг, чтобы ударить в спину войскам, высадившимся на Ляодунском полуострове. Но милая Вэй может не переживать. Это не затянется надолго. Он быстро разобьет врага и прилетит к ней на крыльях любви в самые кратчайшие сроки.

Сказал, а потом нарочито стал дразнить ее, видя, как ту охватило явное возбуждение. Но не просто так, а продолжая линию поведения «старого дурака», давая понять, будто тоже будет переживать расставание, пытался успокаивать и все такое. Даме от этого становилось только хуже. И он старался все больше, накручивая ее еще сильнее. Так что бедняга держалась едва-едва.

Наконец наступило утро.

Куропаткин отбыл по делам службы, пообещав не оставлять ее одну надолго. Отчего ее едва не скрутило. Он ей был весьма приятен, но его эта ее навязчивость в последние часы довела практически до исступления. «Хитрый Джан» это заметил, но никак не отреагировал. В конце концов никаких иллюзий относительно дамы у него не было – Алексей Николаевич изначально знал о том, кто она такая.

Ли Вэй выскочила на улицу практически следом за генералом, направившись по связным для экстренной передачи депеши своему руководству. Даже ее невеликих представлений о военном деле вполне хватало, чтобы понять – удар русской армии в тыл войск генерала Оку может привести к катастрофе.

Дама старалась не задерживаться, зная, что «старый пенек» может вернуться удивительно быстро. Однако, когда она вошла в гостиную, он уже сидел там, рассматривая ее своим цепким, холодным взглядом.

– Ты так быстро вернулся… – поджав дрогнувшие губы, произнесла она. – Я… думала, что тебя ждут дела службы.

– Дела бывают разные, – чуть пожав плечами, ответил генерал. – Ты, я полагаю, уже подышала свежим воздухом?

– Я? Да. Тут так душно, – произнесла она и опустила свой взгляд на пистолет, что Куропаткин небрежно держал в руке. Это было очень странно. Он никогда не доставал оружие в ее присутствии. А тут – не только извлек, но и навел на нее.

– О, не бойся, – кончиками губ улыбнулся генерал. – Это просто мера предосторожности. Мы ведь оба знаем, куда и зачем ты ходила. Ведь так?

– Я не понимаю тебя.

– Серьезно? Хм. Знаешь, какой вопрос волновал меня все время нашего знакомства?

– Какой?

– Мне было безумно любопытно, как тебя на самом деле зовут.

– Меня? Алекс, что на тебя нашло?

– Не надо, – небрежно отмахнулся генерал свободной рукой, впрочем, не отводя пистолета. – Мы оба играли роли. Не без удовольствия. Это глупо скрывать. Во всяком случае, с моей стороны. Но весь этот фарс пора заканчивать. Я знаю, кто ты и на кого работаешь. И знал с первого дня нашего знакомства.

Дама открыла рот и закрыла, не проронив ни звука. Ей было нечего сказать. После чего, прислонившись к стенке, медленно стекла на пол. Да так и застыла, безвольно распластав руки.

– Ты меня повесишь? – после пяти минут напряженной тишины спросила она.

– Зачем? – удивленно повел бровью Куропаткин. – К тебе у меня претензий нет. Насколько мне известно, ты передала всего три депеши. Я их читал. Ничего особенно интересного там не было. Просто отчет о работе и факт романа со мной. Даже гадостей про меня не написала. Мало того, я даже тебе благодарен. Ты помогла нам вскрыть всю агентурную разведывательную сеть в Ляояне.

– Вчера ты меня специально дразнил? – едва слышно поинтересовалась юная особа.

– Да. Мне было интересно, решишься ли ты меня убить или нет. Ведь из-за моей опеки ты затруднялась в передаче важной информации и, если честно, я удивлен. Твои соотечественники уже убили столько наших офицеров. На меня покушения устраивали. Великого князя живьем сожгли…

– Я к этому непричастна!

– Верю. Но ты японка и ведешь разведку в интересах своей страны. Кто знает, как далеко зайдет твой патриотизм и какие приказы ты получала.

– Тогда почему? Зачем ты проводил эти дни со мной? Это неразумно! Зачем ты так рисковал? Ты ведь мог поручить это дело кому-то из своих заместителей.

– Ты мне понравилась, – глупо улыбнувшись, ответил генерал. – И да, согласен, этот поступок совершенно неразумен. Впрочем, это добавляло остроты в наши отношения.

– И что теперь? – после новой долгой паузы спросила юная особа.

– Ничего. Живи как живешь. Связных твоих, кстати, я нейтрализую. Когда все завершится, мы начнем аресты под разными надуманными предлогами. Неуплата налогов, хулиганство или еще что. А ты пока посидишь «с мигренью» под присмотром моих людей. Ты милая и приятная женщина. Я бы не хотел, чтобы ты совершила какой-нибудь опрометчивый поступок, заставляющий тебя казнить. Я не хочу с тобой так поступать.

– Ясно… – глухо и бесцветно ответила молодая женщина.

– Как тебя на самом деле зовут?

– Какая тебе разница?

– Уважь старика.

– Юми.

– Хорошо, Юми, – мягко произнес Куропаткин. – Я очень рад нашему знакомству. Я буду помнить тебя. Несмотря на обстоятельства, мне было очень приятно и радостно проводить с тобой время. Жаль, что все это была лишь игра…

После чего он вышел, оставил ее одну в комнате.

Дело было сделано. Японское руководство должно было получить горячую и провокационную депешу от одного из своих агентов.