Текст книги "Приключения по контракту"

Порядком устал, когда МИК сказал с доброй насмешкой:

– Отбой. Двадцать восьмой пошел.

* * *

Еще не закончили ужинать, как позвонил Игорь Михайлович.

– Привет, Алексей. Как первый день?

Лёшка рассказал о пробежке, о том, как МИК помогал на уроках и руководил игрой в футбол. Про бомбу умолчал. Может, он поступил неправильно, не позвонив в полицию, может, наоборот, ошибся, когда полез в эту историю. Не знаешь, как надо, – молчи.

«А вдруг, – подумал Лёшка, – они следят за мной? Я разговариваю с МИКом, а Игорь Михайлович или Иван Николаевич все слышат. Сейчас проверим. Начнет сам говорить про бомбу, значит, меня подслушивают».

Но Игорь Михайлович ничего про находку не сказал. Зато спросил:

– Ты сколько сегодня гулял? И какие были приключения?

– Ну, как гулял? В школу и из школы, – немного растерянно ответил Лёшка. – Какие приключения? Пробежался, в футбол играл.

Вообще-то самыми настоящими приключениями были Кондраш и бомба. Но говорить о них не хотелось.

– Передай, пожалуйста, телефон маме, – сказал Игорь Михайлович сухо и даже сердито.

Лёшка передал трубку, положил на тарелку кусок шарлотки. Такие разговоры ему не нравились.

Мама почти сразу возразила: «Но ведь он был в школе пять часов…» Не договорила: собеседник явно ее перебил. Еще через минуту мама сказала: «Завтра мы пойдем на прогулку в…» И здесь ее перебили. Договорить удалось только в третий раз, когда она сказала: «Да, я поняла, я согласна. Сейчас спрошу у Алёши».

Наверное, Игорь Михайлович сказал, что спросит сам, – мама вернула телефон.

– Все в порядке, Алексей, – весело сказал представитель заказчика, – ничего страшного не случилось! Просто в контракте был подпункт, который мы забыли выделить красным маркером. Ты должен проводить вне дома не меньше шести часов в сутки. Маленькое непонимание случилось потому, что мама решила: время твоей учебы входит в эти часы. Однако подпункт прямо указывает – находиться вне пределов дома и не в учебном заведении. Заказчики уверены, что в школе приключений не бывает. Они ошибаются, но я переубедить их не смогу.

– Значит, мне надо гулять шесть часов после школы? – спросил Лёшка.

– Ну да! – усмехнулся Игорь Михайлович. – До школы гулять трудно, вместо школы – нехорошо. Да, еще один момент – маме уже сказал. Ты должен гулять один или с друзьями.

Прогулка с родителями не засчитывается.

О чем-то таком вчера говорили. Понятно, почему ни он, ни мама не запомнили этот подпункт – столько событий сразу.

Не то чтобы Лёшка хотел спорить. Но спросил, ради уточнения:

– А можно ходить в кино? Или сидеть в кафе с планшетом?

Игорь Михайлович рассмеялся.

– Три сеанса подряд? А-а, сейчас же мультиплексы. Ты купишь билеты и будешь перебегать из зала в зал. Представил? Самому не смешно?

Голос представителя был как у МИКа: веселый, уверенный, дружеский. Вроде бы и не ругает, а чувствуешь себя дураком и хочешь исправиться.

– Представил… – вздохнул Лёшка.

– И хорошо. Разок-другой сходить в кино можно. Лучше компанией. А сидеть с планшетом не надо. Нужны приключения. Я помню, что у тебя нет велосипеда. Завтра подъедет наш сотрудник, он привезет велосипед, и ты покатаешься.

«Я два года не ездил. Надеюсь, не отвык», – подумал Лёшка, но спросил:

– Просто кататься или для приключения в канаву съехать?

– Не надо, – рассмеялся Игорь Михайлович. – Просто крути педали. Прокатись по тротуару, немножко по шоссе. Сотрудник поедет рядом, еще раз скажи маме, что твоя безопасность гарантирована. И вообще, считай, что у тебя с завтрашнего дня персональный шофер.

Лёшка обрадовался. Игорь Михайлович посоветовал самому подумать о приключениях, «иначе сами их выберем», и отключился.

Мама поглядела на Лёшку с тревогой и обидой. Что за контракт – с сыном гулять запрещено! Лёшка подумал: а раньше мы гуляли? Когда жили с папой, когда было все нормально – да. А в Мартышке только ходили на школьную ярмарку за тетрадями и в поликлинику. Еще в школу мама отвела. Чего жалеть, что теперь десять дней не погуляешь?

– Ты огорчился? – спросила мама. – Может, нам вообще не надо было соглашаться?

Тревога в ее голосе окончательно вытеснила обиду. Лёшка перестал дуться, пожалел маму. И так жизнь превратилась непонятно во что, а тут еще этот контракт!

Подошел к маме, прижался, поцеловал.

– Что ты, мамочка, конечно нет! У меня с завтрашнего дня будет персональный шофер.

Мама улыбнулась, включила телевизор. Катюша увела брата в комнату – заполнять медкарту больной принцессы Соллы.

* * *

«Персональный шофер – это здо́рово! – думал Лёшка перед сном. – Жаль, ненадолго. Как же его использовать? Какие приключения выбрать? Плавать с аквалангом, спрыгнуть с парашютом, полетать на дельтаплане? Надо бы спросить у МИКа. Нет, лучше завтра. Еще станет вместо колыбельной рассказывать о том, какие бывают приключения.

– МИК, а прыгать с парашютом безопасно? В смысле, какую степень опасности ты дашь?

– Не меньше шести, – ответил МИК. – Увижу самолет, инструктора и уточню. Завтра бежим?

Лёшка хотел сказать: «Дай отдохнуть, ведь воскресенье». Но вспомнил, что надо отправить письмо в полиции.

– Конечно, бежим. Только подними на час позже.

МИК присвистнул – согласен. Лёшка задумался о приключениях и уже минут через пять летел на дельтаплане в акваланге и на горных лыжах в придачу.

Глава 4
«Приключения должны быть страшными»

К утру Лёшкин маршрут определился. Он не просто летал на дельтаплане – он летел к отделению полиции. Сделал два круга над зданием, разглядел открытую форточку, выхватил письмо из конверта, согнул в самолетик, запустил. Решил снизиться, убедиться, что попал. И проснулся.

«Жаль, так и не узнал, прочли письмо или нет». Тут же вспомнил: наяву он еще не отправил свою анонимку. Надо поскорее с этим покончить, тогда будут сниться полеты над пляжами или горами.

Ткнул свой обычный мобильник. До намеченного подъема оставалось полчаса.

– МИК, давай сейчас пробежимся, – предложил он. И сам засмеялся – как же этот ручной робот откажется?

– Да ну, дай поспать, – ответил МИК. Таким недовольно-жалобным и сонным голосом, что на секунду захотелось его пожалеть и оставить в покое. Может, даже побежать без него.

Но тут же в ушах запели райские птички, а по руке побежали короткие, мелкие импульсы, буквально мурашки.

Ноги побаливали, помнили вчерашний бег и футбол. Лёшка все равно оделся, захватил письмо, вышел на улицу, думая по пути, является ли время, затраченное на пробежку, приключением?

МИК врубил какой-то австралийский панк-рок, от которого ноги перестали болеть. Лёшка мчался и думал, куда бы бросить письмо? Сначала решил – на крыльцо полицейского участка. МИК эту идею раскритиковал убедительно и весело. Напомнил, что камер наблюдения возле участка больше, чем трансляционных камер на стадионе. Что когда бегущий мальчишка что-то подкидывает, полицейским о-о-очень интересно не только что это, но и кто он. Сядут в машину и догонят гепарда, а ты не убежишь даже от суслика. Лёшка понимал.

– И что ты им скажешь, когда они отберут меня у тебя и спросят, что это такое? – жалобно спросил МИК.

– Ну… Скажу, что участвую в эксперименте государственной важности, – неубедительно ответил Лёшка.

Он уже запыхался и, пожалуй, не взялся бы догонять черепаху.

– Шестой пункт… – совсем грустным тоном напомнил МИК.

– Кинуть в почтовый ящик? – отрывисто предложил Лёшка. – А они его перешлют в…

– Конечно! – обрадовался МИК и перебил Лёшку: – Они увидят на конверте «В полицию» и сразу же вызовут патрульный экипаж.

Лёшка вздохнул. Про почту он думал с самого начала, но вспомнил историю про мальчика, который отправил письмо «на деревню дедушке».

На обратном пути пробежал по улице Новой. Траншейный экскаватор стоял в полном бездействии, как и положено в воскресенье.

* * *

Персональный шофер, или специалист по приключениям, приехал около одиннадцати.

У него был внедорожник, пусть не такой шикарный, как у Игоря Михайловича, но вместительный. Например, в нем поместился подростковый дорожный велосипед.

Шофера звали Денис. Он сразу же договорился с Лёшкой, что будет к нему обращаться на «вы». И контактировать минимально. Сегодня просто обеспечит Лёшке велопрогулку.

Мама вздохнула, посмотрела на часы, сказала:

«Через шесть часов жду дома». Лёшка подумал: за шесть часов он к седлу прилипнет. Катюша выскочила на крыльцо, захотела сесть в машину, но Лёшка сказал, что ей с ними ехать нельзя, – у нее нет велосипеда, и они умчались, оставив грустную Катюшу со слегка встревоженной мамой.

* * *

Велосипед был замечательный. Лёшка не ездил два года, но, едва сел в седло и нажал на педаль, покатил, будто на электромоторе. Даже размечтался: «Вдруг мне его потом оставят?»

Начали с городских испытаний. Лёшка надел каску, жилет с отражателями и стал кататься по пустынным тротуарам Ломоносова-Ораниенбаума. Автомобиль Дениса полз метров на сто сзади. «Принц тоже будет так гулять, – подумал Лёшка, – он идет или едет, а где-то шофер-телохранитель».

Совсем освоившись, Лёшка покатил по проезжей части. В маленьком райцентре воскресным утром спали почти все автомобилисты. И они не мешали велосипеду, и велосипед им не мешал.

МИК работал наблюдателем и экскурсоводом. Он сразу объяснил, что в этих новостройках ничего интересного нет, надо ехать в парк. И сосредоточился на проблемах.

– Чуть левее… Молодец! Возьмем к борту, пропустим автобус. Опять влево! Идиот разбил бутылку и поставил на переходе на донышко.

«Мне так нравится, – улыбнулся Лёшка, – вот только как бы не привыкнуть к подсказкам! Привык, покатил без МИКа, а тебе никто не бубнит в уши про стекляшку или приподнятую крышку люка».

– Опасность четвертой степени. На тротуар! – приказал МИК ровным, почти не напряженным тоном.

Лёшка послушался, перескочил поребрик[3]3
  П о р е́ б р и к – петербургский вариант слова «бордюр».


[Закрыть], удачно проехал между столбом и урной. Хотел спросить, но сразу понял, в чем опасность. Услышал нарастающий шум мотора, в сопровождении хлопков, напоминавших выстрелы. Из дворового проезда вылетел автомобиль, лихо вывернул на дорогу и помчался со скоростью, запрещенной в городе. Уже через три-четыре секунды летел там, где должен был бы проехать Лёшка, не выверни тот на тротуар.

– Опаздывает, злится, возможно, не до конца протрезвел с вечера, – прокомментировал МИК.

– А почему опасность именно четвертой степени? – спросил Лёшка.

– Он более-менее адекватен, – пояснил МИК, – увидел бы тебя на повороте, затормозил. Но его тормоз мог быть хуже, чем мотор.

– Спасибо, – искренне сказал Лёшка, – тут телохранитель не помог бы.

– Меня не зря сделали, – гордо согласился МИК.

* * *

Кататься по новостройкам было действительно скучно: ничего интересного, кроме внезапных лихачей да невоспитанных собак, считавших, что если велосипед укусить не удалось, то надо облаять. Доехали до центра города с вокзалом, но здесь улицы стали у́же, а машин прибавилось. Лёшка предложил, по совету МИКа, прокатиться в парке. Денис отказался: там он не мог бы ехать следом. Поэтому поместили велосипед в багажник и отправились на загородную дорогу, из Ломоносова в Новый Петергоф. Денис сказал, что ехать по нижнему шоссе опасно, поэтому поехали альтернативной, пустынной дорогой.

Носиться по тротуарам и мостовой было легко, а вот когда Лёшка слез с велика, сразу понял: ноги с непривычки устали. Правда, когда минут через пятнадцать снова оказался в седле, усталость не ощущалась.

Порядок шоссейного путешествия был таков: Лёшка вдоль обочины, а за ним, на близкой дистанции, машина Дениса, со скоростью велосипеда. Все, кто обгоняли внедорожник, заодно объезжали и Лёшку. МИК однажды объявил «опасностью девятой степени» старую березу на обочине: если ураган ее вывернет, верхушка упадет на то место, где только что проехал Лёшка.

Тут же рассказал о возрасте берез, о том, что если ей больше ста лет, то в девяти из десяти случаев корень гнилой. Еще назвал березу по-латыни, сказал, как она звучит на других языках, как береза в лесу борется с кустарниками и елями, рассказал пару легенд и напомнил, когда лучше собирать подберезовики.

Проехали по улице с названием Астрономическая, выехали на Гости́лицкое шоссе. Машин здесь прибавилось, стали попадаться большие грузовики.

– Ель, когда подрастет, всегда побеждает березу, – продолжал МИК свой рассказ. И вдруг сказал, не меняя тона: – Проехала опасность четвертой степени.

Действительно, секунду назад их обогнал старенький грузовик с досками. Не лихачил, проехал на хорошей дистанции и от Дениса, и от Лёшки.

– Почему ты не предупредил? У него тормоза не в порядке?

– Нет. – Тон МИКа стал немного виноватым. – Доски закреплены плохо. Если бы одна сейчас вылетела из связки, я успел бы сказать. Но ты не успел бы отреагировать. Впрочем, ты, скорее всего, остался бы в живых. Нос разбил бы, руки сломал.

– Утешил, – заметил Лёшка, остановившись на обочине.

Зримо представил, как толстая, необструганная доска вылетает из кузова, он наезжает на нее и летит кувырком, как в комедии. И велосипед следом.

А еще вот о чем подумал. Грузовик с незакрепленными досками поедет дальше. Доска и правда вылетит, на нее наскочит велосипедист или другая машина. Ничего хорошего.

– Что делать будем?

– Как – что делать? – МИК не понял вопрос. – Отдохнешь – поедем дальше.

– Нет, что с грузовиком? Доски вылетят, будет авария.

Виртуальный помощник замолчал. Обдумал и спросил:

– Ты ощущаешь дискомфорт из-за того, что может случиться происшествие, в котором лично ты не пострадаешь?

– Ну да, – подтвердил Лёшка. – Гонишь по дороге, а на обочине трупы. Приятного мало.

– Ты можешь попросить Дениса позвонить в полицию, и она остановит грузовик на стационарном посту, – предложил МИК. – Но я считаю это лишним. Если соотнести марку грузовика с его грузом, а также со значением трассы, скорее всего, он доедет до нужного места в ближайшие десять – пятнадцать минут и доски будут выгружены. Твое чувство комфорта восстановилось?

Последние слова МИК сказал с участием. Будто мама в обувном магазине стянула с его ноги ботинки малого размера, помогла натянуть обувь размером больше и спросила: «Теперь не жмет?» Да, пожалуй, не жмет. Выходит, проблему можно решить, а можно и убедить себя, что проблемы нет.

– Дыхание восстановилось? – спросил МИК.

Лёшка ответил:

– Вроде да.

Подъехал Денис – узнать, из-за чего остановка, не устал ли Лёшка. Хотелось ответить: «Не устал нисколько». Но почувствовал – устал. Ноги не кричали, не стонали, пока только вежливо просили: «Дай отдохнуть».

Узнал время. Думал, катается уже три часа, а на самом деле и полутора не прошло. Еще приключаться и приключаться. Да и позавтракал мало: чай с куском нелюбимой запеканки.

– Давайте доедем до города и перекусим в кафе, – предложил Лёшка.

Ноги, услышав, что отдых близко, дали понять: мы не очень устали и будем крутить педали дальше.

Минут через десять на перекрестке, в глубине небольшой улицы, Лёшка увидел знакомый грузовик. Рабочие сбрасывали доски. На душе стало совсем легко, даже скорость прибавил.

* * *

Кафе нашлось на въезде в Старый Петергоф, на заправке. Игра в принца и его шофера продолжалась: Лёшка зашел в кафе один, Денис остался в машине, припаркованный на въезде.

Лёшка пил чай – только сейчас понял, что замерз, – ел пирожки, поглядывал на велосипед, стоявший за дверью, размышлял. Размышления были печальны. Велосипед отличный, хорошо, если бы его оставили. Но кататься одному надоело. Какие же приключения-развлечения впереди? Парашют, акваланг? Это интересно, но тоже лучше, чтобы рядом были друзья. Или хотя бы мама с Катюшкой. Вспомнил, как однажды на аттракционах катался в шейкере. Полез туда с мамой, она визжала, как маленькая, и смеялась. Катюшке по возрасту было нельзя, она осталась у ограды. Сначала дулась и обижалась, а потом смеялась и прыгала, показывая на Лёшку и маму.

Да, а как же Катюшка могла остаться одна? Не одна, а с папой.

От этого Лёшке стало совсем грустно. Вспомнил, что МИК должен быть испытан и на аттракционах. Значит, этот Денис будет где-то неподалеку, а он один полезет в кабинку или вагончик.

– Давай развеселимся, – предложил МИК.

«Прочувствовал мое состояние, давление упало или еще что», – подумал Лёшка. Ощутил себя загрустившим принцем, к которому подошел шут.

– Расскажи анекдот про заправку.

МИК задумался лишь на несколько секунд.

– Курение вредит вашему здоровью. Но если вы решили никогда больше не думать о своем здоровье, покурите на заправке.

Лёшка чуть-чуть ухмыльнулся, как и положено грустящему принцу. Спросил:

– А какая сейчас степень опасности?

– Стандартная девятка. Как и на любой заправке, с соблюдением нормативов. Шанс, что на ней окажется человек, решивший больше не думать о своем здоровье, невелик. Но он есть всегда.

Лёшка удивился, вспомнил анекдот и рассмеялся.

* * *

Лёшка вернулся к Денису, предложил ему тоже зайти в кафе, но тот отказался. Надо было продолжать велопрогулку. Только куда ехать? Лёшка представлял, как катится по тротуару, объезжая пешеходов. Или по кромке шоссе, под рев обгоняющих грузовиков. Скучно. Настоящее приключение – поехать куда-нибудь совсем одному. Но Денис не отпустит.

– А у меня есть норма по велоприключениям? – спросил Лёшка. – Столько-то километров проехать, часов?

– Нет, – ответил Денис, – смысл нашей прогулки в том, чтобы мы поняли, как прибор консультирует тебя на проезжей части или на велодорожке. Велодорожку заменили тротуары, но так даже интереснее. Данных должно быть достаточно, так что катайся дальше в свое удовольствие.

«Чего нет, так это удовольствия…» – вздохнул Лёшка. И спросил:

– Какие еще обязательные приключения?

– Должна быть пешая прогулка по городу, какой-нибудь экстрим – прыжок с парашютом, конная поездка. Во время прогулки желательна конфликтная ситуация. Можно прокатиться на роликах, впрочем, на велосипеде по тротуару – эквивалент. Если хочешь, попробуем и ролики.

Лёшка в эту минуту думал, почему, когда обсуждался контракт, не обсудили заодно и список приключений. Не уточнили конфликтные ситуации. Спасибо, нет нападения взбесившегося ручного тигра. Ручные тигры у принцев – обычная история.

– Кстати, – продолжил Денис, – было бы правильно закончить приключения на открытом воздухе поскорее, пока не начались дожди. Ездить на коне в дождь неприятно, а прыгнуть с парашютом вообще не получится.

– Давайте закончим… – предложил Лёшка. – Что тут ближе, конь или парашют?

– Я проверил: здесь недалеко конная база с почасовым катанием.

«Кататься целый час?!» – подумал Лёшка. Так сильно огорчился, что МИК это почувствовал.

– Имей в виду, – подсказал он, – при езде на велосипеде и на коне задействованы разные группы мышц.

– Ну да, пусть все мышцы устанут, ни одной не будет обидно, – печально отозвался Лёшка. И посмотрел на Дениса: не удивится ли?

Тот улыбнулся – все понял.

– Мы хотя бы сделаем разведку. Вдруг не понравится, – сказал он. – Конюшня недалеко.

* * *

«Мы только на разведку, только приглядимся и уедем», – эту самоутешалку Лёшка повторил себе раз двадцать. Естественно, безуспешно. МИК это чувствовал, тоже утешал и успокаивал. Говорил, что поможет выбрать самую спокойную лошадь, что объяснит, как держаться в седле, чтобы не упасть, и как сконцентрироваться, чтобы при падении опасность осталась на пятом уровне.

Это пугало больше всего.

Лет семь назад Лёшка захотел покататься на пони. На свою беду, вел в этот день себя хорошо, и мама обещала прокатить. Проблема была в том, что на облюбованного пони только что уселся совсем маленький малыш и девушка-коневод предложила лошадь. Мама засомневалась, но папа с насмешкой вспомнил, как Лёшка в детском саду боялся залезть на деревянного коня. Придумал, конечно, но обиженный Лёшка запросился в седло.

Девушка уверяла маму, что спокойней ее лошадки лишь кони на постаментах. Мама некстати вспомнила, что конь под Медным всадником – на дыбах. Лошадница оказалась знатоком скульптуры и сказала, что ее Эсмеральда смирна, как конь Александра III, который в былые времена стоял у Московского вокзала, а сейчас – у Мраморного дворца.

Увы, лошадница знала питерские памятники лучше, чем свою Эсмеральду. Едва Лёшку взгромоздили, едва он ухватился за поводья, едва кобыла сделала два шага, как залаяла собака, громко, злобно и близко. Эсмеральда дернулась, приняла позу коня Медного всадника, лошадница вскрикнула…

Лёшка не испугался. Только запомнил выбоину в асфальте, остатки грязной лужицы. И камень посередине, как скала на морском берегу. Эта скала и полетела Лёшке навстречу, целя в голову. Еще запомнил, что камень напоминал пирамидку со сколотым верхом.

Папа подхватил Лёшку, когда до сколотого камня оставались сантиметры. Но той же ночью он все же упал на камень. И падал еще десятки раз, иногда два раза за одну ночь, в двух разных снах.

«На мальчике была вязаная шапочка? – спрашивал пожилой, очень умный врач, даже не врач, а профессор. – Если была, лучше бы он упал. Физическая травма лучше психологической».

Лёшка был с ним согласен. Синяки бы прошли. Хотя сны про Эсмеральду и камень уже года два почти не снились. Зато сейчас все вспомнилось. Тут и МИК не поможет.

МИК понял, даже утешать перестал. Лишь сказал, как по-научному называется боязнь лошадей – гиппофобия. Да еще заметил шепотом:

– Приключения должны быть страшными, иначе что за приключения?

* * *

Лёшка надеялся, что, когда они приедут на конную базу, страх пройдет. Но он только усилился. И когда увидели девицу, державшую в поводу коня с ребенком на спине. И когда вышли на автостоянке и запахло навозом и соломой.

– Ладно, скажи прямо: два седла в день для меня много, – шепнул МИК.

Чтобы отвлечься, Лёшка глядел на конюшню.

Само здание было деревянным, зато ворота – каменные, с чугунной решеткой, как при царе.

«Может, и кони с царских времен», – подумал он, но тотчас назвал себя дураком. Здесь была война – коням не выжить.

Припарковались и вышли. Денис обратился к проходившей девушке или даже девчонке, с большим синим мешком на плечах.

– Не подскажете, где у вас офис?

– А у нас нет офиса. Вы хотите покататься? – спросила девушка. Остановилась, сняла с плеч ношу, обернулась.

Это была Полинка. Она удивленно посмотрела на Лёшку – чего так уставился? И тут же узнала его, несмотря на очки.

Растерялись оба. Лёшка – потому что, если покататься предложат прямо сейчас, бояться придется перед Полинкой. А ведь он жалел, что не спросил номер телефона. И вот встретились. «Хочешь покататься?» – «Нет, у меня эта… гиппофобия. Увижу лошадь и падаю, еще не забравшись в седло».

Только не это!

Но почему растерялась Полинка?

– Да, мы хотим покататься, – сказал Денис. – Можно?

– Конечно, – ответила Полинка.

И подмигнула Лёшке. Несколько раз, усердно, с явным намеком – есть разговор. Перевела взгляд на мешок.

Лёшка чуть не дал себе подзатыльник: вот же балда, надо помочь даме! Кивнул Денису – «сейчас», подбежал к Полинке, подхватил мешок. Он оказался необычайно легким.

– Спасибо. Листву во двор нанесло, – улыбнулась Полинка, – высыплем под деревья.

Пошли. Когда убедилась, что Денис не идет следом, тихо спросила:

– Это твой папа?

Лёшка вздрогнул. Он был готов вцепляться в поводья, падать с лошади. Или отбиваться от поездки. Но не к такому вопросу.

Минут за десять сочинить более-менее правдоподобное вранье он бы смог. Но минут не было.

– Ответь: «Да, это папа», – подсказал МИК.

И Лёшка кивнул.

Полинка вздохнула, сказала:

– У меня тоже так было. Они год не разговаривали, не встречались. А потом – вернулся. Стоп, вот здесь.

Когда вся листва вылетела из мешка, Полинка тихо спросила:

– А ты любишь ездить?

– Нет, – тихо ответил Лёшка. – У меня эта… гиппофобия.

Полинка удивленно посмотрела на Лёшку: чего же сюда приехали? Лёшка почувствовал, что краснеет, как кленовый лист, упавший на ботинок.

– Он хочет, чтобы я перестал бояться лошадей. Преодолел себя.

– Лёш, извини, что лезу в чужие дела, – шепнула Полинка, – но лучше бы он сам преодолел себя и вернулся к твоей маме. Всё, пришли.

Действительно, они дошли до конюшни.

* * *

– И все так просто? – спросил Денис.

– Не очень, – ответила Алиса, Дашина подружка-журналистка, – Лёшка узнал ее сразу. – Мы и сигнализацию ставили, и камеры. Устроили шум и звон на весь Питер – как же можно закрыть клинику иппотерапии? Кстати, никакого обмана, у нас сеансы четыре раза в неделю, только сегодня тренер приболел. В конце концов эти нехорошие люди поняли, что конюшню не выселить, и отстали.

Пока Лёшка с Полинкой выбрасывали мусор, Денис зашел на конюшню и разговорился с Алисой о том, как конюшня возникла и как живет-выживает. Алиса объяснила гостям, что она, Полинка и еще одна девочка, Таня, – волонтеры, что конный клуб «Ольд» назвали в честь старой конюшни князей Ольденбургских, что это их любимое занятие, помимо школы журналистики. Что они на конюшне почти каждые выходные, а директор клуба дядя Боря доверяет им принимать посетителей и вообще позволяет здесь хозяйничать.

Лёшке было интересно. Но он постоянно поглядывал со страхом то на Полинку, то на Дениса – вдруг она скажет ему: «Ваш сын Алексей». Успеет ли понять Денис, захочет ли подыграть? Поскорей бы оказаться в седле, а там уж не важно – прокатиться или свалиться.

Правду говорят: стыд хуже смерти!

В итоге он сам подмигнул Полинке и вышел с ней из комнаты, которая была и спальней, и столовой, и подобием офиса. Пусть Денис закончит разговор с Алисой, заодно и расплатится.

Шли мимо стойл. Лошади приветственно фыркали, поднимали головы, ржали. «Вот и сидели бы, в смысле, стояли бы тут, и никто их бы не трогал», – размечтался Лёшка.

– Будь я твоим врагом – рекомендовала бы Ворона, – сказала Полинка, погладив черную морду с белой полосой. – На вид смирный, но может припустить и сбросить. Принц – умнее, но он слишком рослый. У тебя, правда, гиппофобия?

– Правда, – опять краснея, сказал Лёшка, – я падал.

Испугался, что Полинка опять начнет ругать папу, – как ему сейчас должно икаться. Вместо этого она сказала:

– Тогда Аврора. С этой бабушки никто не падал.

Лёшка чуть было не сказал «до сегодняшнего…», но Полинка опередила его:

– И никто не упадет! Принц, привет, маленький! – обратилась она к огромному рыжему коню. – Потерпи, пожуй сено. Вечером будет ячмень.

Пояснила Лёшке, что сегодня привезут конские корма. Тот предложил помочь разгрузить. Полинка рассмеялась, сказала, что такие мешки заказывают только с доставкой.

* * *

Лёшка за несколько секунд выстроил многоуровневую защиту. И кататься им по аллее, а не по асфальту, и Аврора ниже ростом, чем Эсмеральда, и ведет ее за уздечку не глупая тетка, а Полинка. Еще и МИК помог. Сказал, что кобыле лет двадцать, не меньше, что это самое спокойное животное на конюшне и опасность твердо держится на семерке.

Все равно, когда подошли к аллее, к пеньку, с которого Лёшка должен был сесть в седло, защита посыпалась, как домик из кубиков. На грунте, на песке – всюду появлялся тот самый камушек со сколотой верхушкой. И нет папы, который подхватит.

– А чего папа не пошел смотреть, как ты преодолеваешь страх? – спросила Полинка.

Лёшка чуть не ответил: «Он же у себя дома». Потом понял, огляделся. Действительно, Денис стоял на автостоянке и беседовал с кем-то по мобильнику.

– Он хочет, чтобы я сам… – неуверенно сказал Лёшка. И стал ждать новых упреков в адрес папы.

Полинка просто сказала:

– Значит, сейчас и преодолеешь. Кстати, ты знаешь, что такое гиппофобия?

– Это боязнь лошадей, – пробурчал Лёшка.

– Ничего ты не знаешь, – серьезно сказала Полинка. – Гиппофобия – это когда ты боишься оказаться в пасти гиппопотама. Входишь в лифт и думаешь – вдруг это гиппопотам. Входишь в вагон метро и думаешь – вот тебя и съели.

Лёшка удивился еще больше. Потом рассмеялся. Тут еще и МИК заодно имитировал клацанье челюсти огромного гиппопотама, от которого любой крокодил всплывет кверху лапами.

Полинка улыбнулась.

– Поднимайся. Теперь вверх правую ногу. И в седло. Тебе сколько было, когда упал.

Лёшка ответил:

– Семь.

– Так ты давно уже взрослый. Ну, смелей!

А когда Лёшка оказался в седле и вцепился в поводья, добавила шепотом:

– Если ты удержишься, папа вернется к маме.

Лёшка вздрогнул, сердито взглянул на Полинку. А вдруг все же упадет? Но тут Аврора двинулась медленным шагом. И он прикусил губу, стараясь не смотреть вниз.

– Расслабься, – донесся голос МИКа. – Подайся чуть-чуть назад. Кстати, правильно делаешь, что смотришь на этот дуб. Ему двести лет, в войну дуб поранило, но он выжил. А теперь посмотри на верхушку лиственницы, скажи: какого цвета воздушный шарик, который застрял на вершине?

– Желтый, – ответил Лёшка.

– Кто – желтый? – удивилась Полинка.

– Шарик на вершине, – ответил Лёшка.

Он решил следить за собой, не разговаривать с МИКом, когда не один. Чтобы отвлечься, попросил рассказать про школьный медиа-холдинг.

Полинка пояснила, что у их лицея свой сайт. Недавно его решили апгрейдить и кроме школьных событий размещать новости Петродворцового района. Редактированием сайта занимается Максим, а Полинка, Алиса и Данила ему помогают. Илья Анатольевич, учитель истории, ведет кружок школьной журналистики.

– Журналистика – это сплошное приключение, – похвасталась Полинка. – Можно попасть в подземелье, откуда вода идет к петергофским фонтанам, и в любой дворец, который на ремонте, и на яхтенную регату. Позвонил, договорился, а иногда просто сказал, что из школьного медиахолдинга, и проходишь. Мы туда пробирались, куда взрослых журналистов не пускают! Большие московские газеты брали наши фотографии и видеофайлы.

Лёшка чуть было не выдал, что он как раз именно сейчас и ищет приключения. Но для чего – не объяснишь. А еще, что прямо сейчас он его нашел.

Полинка рассказывала, как им однажды удалось прокатиться на танке. Ну, не на танке – на БТР. И вдруг, не прерывая рассказа, перестала придерживать уздечку. Аврора продолжала шагать по усыпанной листьями аллее.

– Все в порядке, – успокоил МИК, – она не побежит: не тот возраст. Лучше слушай дальше, ведь интересно же!

Лёшка кивнул. Все равно стало неприятней и тревожней. Пусть и лошадь помельче, чем Эсмеральда, пусть и сам он вырос. Все равно расстояние до земли оставалось пропастью.

Дошли до конца аллеи. «Надо повернуть, где же руль у нее?» – подумал Лёшка и сам рассмеялся от такой мысли. Но Аврора не собиралась вреза́ться в старую ель. Повернула сама.

Лёшка чуть осмелел, посмотрел вниз. Разглядел кучи листвы на обочине. Внезапно одна кучка ожила. Поскакала к противоположной бровке. Лёшка не сразу понял, что это белка, решившая не ждать, когда пройдет медленная лошадь.

Для Авроры это тоже стало неожиданностью. Она тихо заржала, дернулась, немного вздыбила передние ноги.