Текст книги "Боги ушли, твари остались"

Глава двадцатая

Альфред закончил очередной рапорт по передислокации 6-го воздушного корпуса с приданием ему бомбардировщиков дальнего действия. Завтра разработка плана операции «Айзенхаммер» («Железный молот») должна лечь на стол рейхсмаршала. Работа была закончена. Осталось получить визу главного разработчика профессора Генриха Штаймана. Суть идеи заключалась в тотальной одновременной бомбардировке электростанций на территории Горького, Тулы, Сталиногорска, Рыбинского водохранилища и уничтожение двенадцати гидротурбин и силовых установок. В результате будет уничтожено около 75 % всей электроэнергии, которую использовала оборонная промышленность СССР. Таким образом, оборона противника лишится энергетической базы.

С чувством удовлетворения Альфред сложил бумаги в папку и приготовил к отправке. Теперь можно было подумать о собственных планах. Командование и лично Геринг давно предлагали Альфреду взять отпуск. Сейчас самое время. Уехать с Аделью куда-нибудь в горы и в тишине и уединении разобраться спокойно во всём. Но для этого следовало отрезать хвост, тянувшийся из прошлой жизни.

Поэтому через полчаса Альфред уже сидел в кабинете начальника имперской полиции графа Вольфа Генриха фон Хелльдорфа.

– А почему вы решили обратиться ко мне? – поинтересовался граф.

– Дело не политическое. Скорее личное.

– То есть мало того, что решили увести у него жену, так еще и наказать?

– Если есть за что, – улыбнулся Альфред.

Они с графом были старыми знакомыми. Судьба столкнула их во время расследования малоприличного инцидента с генералом-фельдмаршалом Вернером фон Бломбергом. Дело в том, что престарелый военный министр воспылал юношеской страстью к одной молоденькой стенографистке Еве Грун. Скоропалительно женился на ней. Причем свидетелем на свадьбе был сам Гитлер. Альфред оказался одним из тех, кого когда-то Бломберг посылал на практику в летную школу в Липецк. Став известным асом, он пользовался покровительством генерала. И совершенно неожиданно в его молодой жене узнал юную проститутку, с которой некоторое время поддерживал связь. Об этом он сообщил Герингу, большому любителю столь пикантных историй. Рейхсмаршал воспринял новость с большим воодушевлением. Он давно уже метил на пост военного министра. Но фюрер никак не решался расстаться с уважаемым военачальником. А тут такая возможность! Геринг вызвал Хелльдорфа и приказал ему, основываясь на заявлении Альфреда, провести проверку.

– Как же вы, молодой человек? – укоризненно спросил тогда граф.

– Я сам поначалу не знал! А когда выяснил, то в отличие от фельдмаршала расстался с ней, а не женился, – оправдался Альфред.

Все трое понимающе рассмеялись.

– Если это правда, фюрер отправит его в отставку. Поработайте хорошо, – благословил Геринг.

Хелльдорф запросил архивы. Выяснилось, что девушка к тому же снималась для порнографических открыток. Фельдмаршал потерял должность, получил солидную материальную компенсацию и отбыл с молодой женой в кругосветное путешествие. А Хелльдорф и Альфред – благодарность от Геринга. С тех пор и приятельствовали…

В кабинет зашел помощник, положил перед графом досье на Франца Вальтерхоффа и тут же вышел.

Хелльдорф углубился в изучение.

– Ничего особенного. Но мошенник. С политикой не связан. Женат на гражданке Канады Аделии Шранц, внучатой племяннице знаменитого австрийского архитектора. Кстати, фюрер большой поклонник таланта её деда…

– Достаточно, чтобы избавиться, – оживился Альфред.

Граф оторвался от досье. Посмотрел на приятеля с сожалением:

– Послушай, мы с тобой каждый раз занимаемся чужими женами.

– На этот раз моей, – возразил Альфред и со значением заключил: – В самое ближайшее время.

Хелльдорф удивленно оттопырил губы.

– Может, её тоже стоит проверить?

– Нет-нет… с ней порядок. А от него нужно избавиться. Развод он не даст. Будет путаться под ногами. Ты же понимаешь…

– Понимаю, – граф закрыл папку. – Только не получится. Франц Вальтерхофф – один из самых ценных информаторов, давно работающих на полицию. Его ликвидация отрицательно скажется на работе других. Извини, но у нас свои методы. Обратись в гестапо. Хотя я бы не хотел терять такой ценный кадр.

Ответ озадачил Альфреда. Он был уверен, что Хелльдорф ему не откажет.

– Гестапо отпадает. Начнут вышибать из него какой-нибудь заговор.

– Тогда возьмись за дело сам, – предложил граф, – уладь по-тихому. Обещаю, моё ведомство не будет усердствовать в расследовании.

Это прозвучало, как индульгенция. Альфред подошел к графу, протянул руку.

– Спасибо, Вольф… ты прав.

– Передумаешь, сообщи. Для него работенка найдется, – и ответил крепким дружеским рукопожатием.

Альфред вышел из здания полиции и пешком направился к своему министерству, где оставил машину. Возле авто его поджидал Ульрих. Стало ясно, что что-то случилось с Аделией.

– Где она?! – крикнул Альфред.

На глазах старика навернулись слёзы.

– Она стрелялась из вашего пистолета… Сначала хотела уехать. Я забрал чемодан. Она поднялась в ваш кабинет. Я варил кофе и вдруг – выстрел! Забегаю… она бледная. С пистолетом в руке, губы дрожат, глаза невменяемые. Потом вскочила, бросила пистолет – и в дверь. Я за ней. На крыльце споткнулся, хотел подняться, и тут меня ударили по голове. Потерял сознание. А когда пришел в себя, её уже не было.

– Кто ударил? – не понял Альфред. – Аделия?

– Нет… кто-то другой.

– Как? За ней приехали?

– Нет. Я был внизу, она наверху. Потом пошел готовить завтрак и вдруг – выстрел!

– Погоди, ты же сказал, что она куда-то собралась с чемоданом.

– Да…

– Значит, её кто-то ждал? С кем-то договорилась?

– Не подумал.

Альфред сел в машину. Ульрих занял водительское место.

– Куда едем?

Ответа не последовало. В голове Альфреда версии тасовались с невероятной скоростью. Самое простое предположение – убежала с Францем. Но это глупо. Раз она хотела застрелиться, значит, чего-то сильно испугалась. А может, её похитили советские диверсанты? Но откуда они в Берлине?

– Почему решил, что она стрелялась? – спросил Ульриха.

– А как еще? В кабинете всё цело. Я проверил.

– Может, стреляла в окно?

– В кого?

– В того, кого в нём увидела.

– Да, не было во дворе никого, – не согласился Ульрих.

– Кто ж тебя ударил? В него она и стреляла.

– Но зачем тогда фрау выскочила из дома? Я бы сумел её защитить, – резонно ответил старик.

Альфред почувствовал логическую неувязку. Но мысль, что Аделию похитили, всё равно преобладала.

Нужно было возвращаться домой, чтобы на месте восстановить картину происшедшего. Единственное, что он определенно понял в эту минуту, так это то, что не готов расстаться с Аделией… Возможно, он смог бы её убить, но отдать – ни за что!

Глава двадцать первая

Марта оказалась женщиной молчаливой и подозрительной. Смотрела на Аделию исподлобья. Не выразила никакого интереса к её появлению. Зато Франца слушалась с преданностью собаки. Тут же подала кофе, гренки из серого хлеба и вареные яйца. Франц жестом потребовал выпить. На столе появилась бутылка шнапса. Франц налил себе в бокал, выпил залпом, закурил сигару и со вздохом облегчения опустился на диван.

Аделия без смущения набросилась на гренки, поскольку от голода почувствовала головокружение. Марта осталась стоять у входа в кухню.

– Об этом месте не знает ни одна живая душа, – сказал Франц по-русски, – мое последнее убежище. Содержу Марту специально для такого случая…

Дом был крепким, бюргерским. Белый. С черной обрешеткой. С крахмальными занавесками, с фотографиями и фарфоровыми статуэтками. Аделии отвели комнату на первом этаже, прямо за хозяйской спальней, чтобы не посмела улизнуть незамеченной.

Пока ехали, Франц всё допытывался, кто стрелял. Аделия не отвечала. Не потому, что было стыдно признаться в своей слабости, а просто не хотела ни о чем с ним говорить. Даже не поинтересовалась, откуда он взялся. Поэтому Францу приходилось вести общение за двоих.

– Пойми, пока мы вдвоём, мы живы!

– Зачем? – безразличным тоном задала вопрос Аделия.

– Затем, что умереть всегда успеем. Если тебе наплевать на себя, будем заботиться обо мне. Отвечай, что произошло между вами?

– Отприказывался, – огрызнулась Аделия. Она решила похоронить в душе отношения с Альфредом. Больше никому не удастся воспользоваться её чувствами, чтобы нанести ему удар. Пусть их встреча останется глотком выстраданного счастья. Невероятно, что они вообще встретились. Их любовь с годами только окрепла. Радость от близости превзошла все самые нереальные мечты. А будущего у них всё равно нет. Не позволят люди им оставаться счастливыми. Так для чего жить в ожидании трагедии? Хороший Альфред или плохой, враг или жертва, ей все равно. Он – любимый, и своим бегством она спасла его. Франц появился вовремя, ведь она понятия не имела, куда бежать и где скрываться. Поэтому пускай делает всё, что ему заблагорассудится.

– Я должен знать, – настаивал Франц, – иначе невозможно будет устроить вашу встречу.

– И не надо. Я с Альфредом рассталась.

– Он тебя разлюбил?

– Не твое дело.

– Моё! Хочешь поиграть в гестапо? Живого места на тебе не оставлю! – распылился Франц.

И погорячился. Аделия посмотрела на него таким уничижительным взглядом, что он поперхнулся. Ему показалось, что какая-то незримая сила придавила ему грудь к позвоночнику.

Аделия встала. Неожиданно легко сделала несколько круговращений и, набравшись энергии, направила её на него.

Марфа, стоявшая у дверей, вскрикнула, потому что на её глазах Франц побледнел, затрясся всем телом, выпучил глаза и повалился на пол. Аделия вернулась за стол и налила себе кофе. Приводить почти бездыханное тело в чувства предоставила Марте.

После того как Франц пришел в себя, у него отпало желание угрожать Аделии. Он впал в какое-то слезливо-заискивающее состояние.

– Ты и с ним так поступила?

– Тебя не касается.

– Теперь моя жизнь зависит от тебя. А ты – не касается.

– Что нужно сделать?

Франц понял, что только искренний разговор между ними может заставить Аделию ему помочь. Поэтому сделал жест в сторону Марты, чтобы она ушла, подсел к столу, налил себе еще шнапс, выпил. Закусил яйцом, закурил.

– Давая начистоту. Здесь никого нет…

– А её не боишься?

– Марту? Абсолютно. Её сын женился на еврейке. Родилась дочь. Потом начались гонения. Я снимал здесь комнату. Марта обратилась ко мне. Пришлось вывести сына с дочкой в Швейцарию. Сейчас они переехали в Португалию.

– А невестка?

– Ею пришлось пожертвовать… не буду вдаваться в подробности. Сейчас я сам не в лучшей ситуации. Вчера меня едва не пристрелили антифашисты. Пришел приказ из Центра о моей ликвидации.

– Не верится, – криво усмехнулась Аделия.

Пришлось во всех подробностях рассказать о похищении, о сидении в бочке с закваской, о сложностях дыхания через соломинку.

Рассказ произвел впечатление. Аделия живо представила, как он с замиранием сердца, страдая от удушья, сидел в вонючей жиже.

– Тебе нужно исчезнуть, – согласилась она.

– Вот исчезли. Но нельзя же здесь сидеть до окончания войны.

– Думаешь, они победят?

– Для нас все равно, кто победит. Пристрелят и те и эти.

– Значит, на родину наплевать?

– Послушай, мы для родины сделали все, что могли. Возможно, даже больше, чем какие-то тыловые крысы. Раз родина решила от нас избавиться, выходит, мы ей больше не нужны. Так о чем сожалеть? Что не умрём геройской смертью?

– Что предлагаешь?

– Нам надо исчезнуть. А для этого придется умереть. Разбиться на машине, чтобы полиция обнаружила наши обгоревшие трупы. Установила личности. Вот тогда слежка прекратится, и мы сумеем перебраться в Швейцарию.

– Если сгорим не мы, то кто?

– Это я устрою. Ты должна помочь в другом. Насколько понимаю, тебя научили гипнозу. Можешь загипнотизировать?

– Не пробовала, но, возможно, да…

– Да или нет?

Аделия задумалась. В Белморлаге Лида Померанец проводила с девушками опыты. Она сначала вводила их в транс, потом делала совершенно безвольными и заставляла выполнять приказы. Однажды продела это с Аделией, после чего сказала, что теперь она тоже сможет. Аделия попробовала на одном вохровце. Заставила его снять штаны и усесться голой задницей в сугроб. Он просидел больше часа, отморозил себе яйца. Его отвезли в госпиталь. Объяснили, что по пьянке «пошел до ветра» и замерз. Лида несколько дней потешалась. Аделии вохровца было не жалко, он постоянно насиловал зэчек, но решила, что больше никогда не будет пользоваться этим.

– Да, – сказала она, – только без вреда для здоровья.

– Гарантировано. Просьба такая. Если погибнем, то воспользоваться моими счетами в банке я уже не смогу. А как без денег? Поэтому мы с тобой накупим бижутерию, снесем её в городской ломбард и представим, как золото. Тебе нужно будет сделать так, чтобы оценщик поверил. Сможешь?

– Не знаю…

– Потренируешься на Марте.

– Только не сейчас… я ужасно устала.

Франц решил, что на сегодня её лучше оставить в покое.

Глава двадцать вторая

Осмотрев кабинет, Альфред пришел к выводу, что Аделия стреляла в кого-то, кого заметила во дворе. Наверняка это был Франц. Информация, полученная от Хелльдорфа, требовала относиться к нему не просто как к банальному шпиону, целью которого было организовать встречу Аделии с Альфредом. Но как к серьёзному глубоко внедрённому агенту НКВД с обширными связями и источниками информации. От такого легко не избавишься. За ним стоит целая организация. Но для чего ему понадобилось похищать Аделию, тем самым разрушать собственными руками наметившийся союз. Или это часть хитроумного плана? Тогда в чем его суть? Еще раз проанализировав услышанное от Ульриха, Альфред остановился на такой трактовке событий: Аделия знала о готовившемся похищении, хотела сбежать, но Ульрих не позволил. Тогда она зашла в кабинет, нашла пистолет и приготовилась защищаться. Увидела в окне Франца, выстрелила, естественно, промазала. А он, возможно, прикинулся убитым, после чего, она еще рез попыталась убежать.

Главным выводом из этих предположений было то, что Аделия сопротивлялась, а значит, не могла быть соучастницей побега. В таком случае её немедленно нужно спасать. Но как? Интуиция подсказывала Альфреду, что Франц в ближайшее время выйдет на него. Наверняка начнёт шантажировать, требовать чтобы Альфред совершил предательство в обмен на жизнь Аделии. Так вот в чем был план Москвы! Разжечь в нём страсть и поставить перед выбором. Но он никогда не пойдет на это. Даже ради своей любви. Но где-то в глубине души зародилось желание обыграть противника. Заполучить назад Аделию, ничего не совершив в ответ.

Оставаться дома не хотелось. Альфред сел в машину, и поехал в отель «Адлон». Было наивно предполагать, что Франц прячет Аделию именно там. Но поджидать его он там мог.

В холле, как всегда, толкалось много народа. И первым, кого Альфред увидел, оказался князь Орланский. Он вальяжно раскрыл свои объятия.

– Голубчик, отныне вы обладатель бесценного бриллианта!

– Спасибо, князь.

– Это вас нужно благодарить. Она – чудо. Какая энергетика. Мы все пережили внутренний восторг, наблюдая за её танцами на углях. С такими талантами её нельзя прятать дома.

– Не в кабаре же выступать.

– Ни в коем случае! Мистическая природа её энергии должна заинтересовать наших ученых. Она ведь настоящий медиум. Убежден, что в ней скрыта какая-то древняя информация. Мне бы хотелось поговорить об этом.

– Не сейчас, князь. Есть проблемы с её мужем…

– О! Понимаю. Таких женщин не бросают.

– От него нужно избавиться. Иначе испортит жизнь и мне, и ей. Но я не хочу скандала. Вы же знаете, как фюрер относится к подобным вещам.

– Ну, при таком покровительстве Геринга, которое вы заслужили…

– Именно поэтому. Быть втянутым в подобный скандал мне не позволяет моя честь. Иначе просто пристрелил бы его.

– А что? Отличная мысль. Он кто?

– Владеет мыловаренной фабрикой где-то в Австрии.

– Мыло и без него есть кому варить. Послушайте, голубчик, пожалуй, попробую вам помочь.

– Серьезно?

Князь рассмеялся:

– А вы думаете, я только так – порхаю по салонам. Меня окружают разные люди. Объявить войну Англии я, конечно, не способен, а вот устранить человечка…

– Но здесь не должно быть политики, – еще более засомневался Альфред, зная, в каких кругах вращается князь.

– Ни боже мой! Исчезнет, как будто и не было.

– Его еще надо найти.

Князь по-дружески обнял Альфреда:

– Он от вас не отстанет. Будет ходить кругами и обязательно попадет в капкан. Право, мне приятно оказать вам столь пустяковую услугу.

– Буду бесконечно благодарен.

– И позволите бывать в обществе вашей будущей супруги? – с улыбкой определил князь. – Уверен, ряды почитателей её талантов будут шириться.

Их беседу прервала, отколовшаяся от компании офицеров СС Хенни.

– Привет, Альфи!

– Божественная, – князь приложился к ручке.

– Да, сегодня я довольна собой, – согласилась Хенни, откинув рукой крупные локоны рыжих волос.

При всей оплывчивости её фигуры она отличалась активной сексуальной привлекательностью. Предпочитала платья из легких тканей, постоянно меняющих форму и туфли на высоких каблуках, что в эти годы редко позволяли себе женщины в Берлине.

– Я рассказывала об Аделии Магде. Она очень заинтересовалась, – со значением произнесла Хенни.

– Кто тебя просил! – в сердцах вырвалось у Альфреда.

В ответ Хенни и князь понимающе рассмеялись.

– Не волнуйся, – поспешила успокоить она, – но, не будешь же держать жену под замком.

Упоминание о Магде Геббельс означало, что сплетня пошла гулять по самым высоким сферам. Тем самым фамилия Альфреда начнёт всплывать на посиделках у фюрера. К тому же Альфред слышал от Инги Лей о тяге Магды к красивым женщинам.

– Пока мы не собираемся появляться в обществе, – резко ответил Альфред.

– Тебе не удастся спрятать её от нас. Такие женщины притягивают, как опиум. От них теряют голову и мужчины, и женщины. Приготовься мучиться и страдать, – со смехом заявила Хенни.

– Предлагаю пройти в коктейль-холл и выпить за это, – предложил князь.

Альфреду почему-то показалось, что именно там он встретит Франца и Аделию.

– Пошли. Тем более, князь, я теперь ваш должник.

– Я сегодня не пью, – уклонилась Хенни. – а вот с твоей женой встретилась бы с удовольствием. Как она?

– Отдыхает. Бывший муж не дает покоя.

– Тоже мне причина. Для его же блага лучше покинуть её навсегда. Да и ты не переоцени себя. Такие женщины выжигают вокруг себя всё. Только тот не боится огня, кто в нём не сгорает. А это от дьявола.

Произнося это, Хенни смотрела на него с явным сочувствием. Альфред впервые увидел свои отношения с Аделией со стороны, чужими глазами и почувствовал демоническую предопределенность их встречи, организованной не столько советской разведкой, сколько судьбой и роком.

Глава двадцать третья

Франц уехал рано утром. Об этом Марта сообщила Аделии, когда подавала завтрак. Лицо её оставалось бесстрастным, взгляд напряженно-цепким. Пока она не удалилась в кухню, Аделии кусок в горло не лез. Ночь прошла в бесконечных просыпаниях. Ничего из снившегося не запомнилось, осталось ощущение чего-то упущенного. Только сейчас, оставшись в одиночестве, Аделия могла спокойно разобраться в ситуации. Похищение оказалось лучшим выходом из возникшего положения. Ведь она сама решила расстаться с Альфредом. Хорошо, что испугалась и выстрелила в окно. А если в себя? Лида не раз повторяла ей: «Никогда не беги впереди паровоза». Теперь Альфред свободен, и его безопасности ничего не угрожает. А то, что случится с ней самой, значения не имеет. Хорошо, конечно, от всех этих ужасов, укрыться в каком-нибудь безопасном уголке. Но что в таком случае будет с родителями? Их расстреляют из-за дочери-предательницы! Нет, только не это…

Аделия чуть не подавилась куском сосиски. Ком в горле не позволил глотать. Спасла Альфреда, нужно спасти родителей. Но как? Попасть в руки гестапо и принять мучительную смерть. Тогда от них отстанут. Но как это сделать? Если при переходе границы, значит, она для Москвы окажется дезертиром. Тогда, что бы с ней потом ни случилось, их все равно расстреляют. Нужно воспользоваться желанием Франца надуть ломбард. Пусть их там и возьмут. Обоих. Его не жалко. Себя Аделия не считала предательницей, поскольку оказалась разменной монетой в кровавой борьбе. А вот Франца – стопроцентным предателем родины. Пока все её мысли и чувства были заняты Альфредом, такие понятия не мучили её душу. К тому же родина на десять лет отделила её колючей проволокой. Олицетворялась воспоминаниями о Москве, портретами Сталина и похотливыми грубыми вохровцами.

К тому же большое влияние на неё оказывали беседы Лиды Померанец. Старшая подруга не скрывала своего критического отношения к советской власти, которую считала искусственно придуманной, чтобы держать народ в узде. Причем к Сталину она относилась однозначно – считала его дьяволом. Услышав от неё впервые, Аделия перепугалась до ужаса. Такое о самом лучшем отце народов?! Но Лида только рассмеялась. Она говорила о нём, как о близком знакомом. Рассказывала, как еще в семинарии Сталин почувствовал, что является антиподом Богу, как увлекся эзотерикой и получил таинственные знания из рук того самого учителя танцев. Как после этого научился управлять волей не только конкретного человека, но и волей огромной массы людей.

– А Ленин тоже дьявол? – шепотом спросила Аделия, помня о том, что он самый человечный человек на свете.

– Ленин – политический интриган. Ловкий и беспринципный. Если бы не Сталин, о нём давно бы уже забыли, как о Троцком. Перед тем как прийти к власти, дьявол позволяет тёмным силам расчистить для себя дорогу.

– Но люди же ему верят! Боготворят!

– Правильно. Раньше они верили в Бога, теперь точно также верят в Сталина. Это лишь доказывает, что сменили Бога на Антихриста.

– Но ведь Бога нет! – выставила Аделия последний аргумент.

– Правильно. Потому что появился Антихрист…

Такие беседы возникали спонтанно и оставляли в душе Адели не просто след, а настоящую рану. Оказывалось, что страна, которой она с младенческих лет гордилась, и не страна вовсе, а скопление людей, подчиненных одной-единой воле. Все они думают, что строят новую жизнь, а на самом деле уничтожаю Божие творения на земле.

– Что же дальше? – в ужасе спрашивала Аделия.

– Дальше людей заменят умные машины, душа исчезнет, и бог окончательно потерпит поражение.

– Но Гитлер тоже дьявол? Почему же тогда они между собой дерутся?

– Эта война – последняя попытка Бога сделать так, чтобы зло уничтожило зло.

– И кто победит?

– Не знаю. Но думаю, победит тот, кто первым вспомнит о душе.

– Так её ж нет… – совсем запуталась Аделия.

– Душа в отличие от тела умеет возрождаться. Существует обратная связь. Если ты умираешь в борьбе со злом, то она возрождается. У народов под властью дьяволов один выход – чем больше погибнут, тем больше возродятся…

Постепенно Лида Померанец перестроила психику Аделии под свои понятия. И даже теперь, находясь за много тысяч километров от неё, Аделия чувствовала её влияние не только энергетическое, но и психическое…

Ёе воспоминания прервала Марта.

– Что-нибудь еще? – спросила она так, словно имела дело с иждивенкой.

Интонация резанула Аделию. Она немигающим взглядом вперилась в немку и медленно четко приказала:

– Идите наверх и снесите сюда в гостиную все вещи Франца.

Марта молча повиновалась. Несколько раз уходила и возвращалась. Оказалось, что у Франца тут целый гардероб. Плюс шкатулка с пачкой швейцарских франков.

– Спасибо, Марта, свободна, – отпустила её Аделия.

В лице немки никаких изменений не произошло. Только во взгляд вернулась колючесть и подозрительность.

Франц вернулся вечером. Уставился на гору одежды, лежавшую на диване и на шкатулку.

– В чём дело? – спросил он Марту.

– Вы попросили приготовить всё к отъезду.

– Я?! – он перевел взгляд на Аделию и всё понял. – Хорошо, спасибо, Марта. Иди на кухню. Я голодный.

Марта вышла. Франц кивнул на вещи:

– Удачно?

– Как видишь.

– Я договорился в морге о двух трупах. Как только появятся неопознанные, мне сообщат. Засунем их в машину, столкнём машину с обочины и подожжем.

– Поверят?

– Послушай. Идет война, не сегодня-завтра англичане начнут массовые бомбардировки. Кому какое дело.

Марта принесла тарелку супа, поставила на стол.

– Что-нибудь еще?

– Отнеси вещи наверх, я передумал уезжать, – при этом Франц забрал коробку с франками и протянул ей, – а это спрячь у себя.

Когда Марта вышла, Аделия удивилась:

– Доверяешь ей деньги?

– Она должна будет в сгоревших трупах опознать нас. В таком случае деньги останутся ей.

– Предусмотрительно…

В этот момент без малейшего шума в комнату вошли трое мужчин в черных кожаных плащах и шляпах, с пистолетами в руках.

Аделия ойкнула. Франц оглянулся. Дуло пистолета было направлено на него.

– Подними руки и выходи, – приказал один из них по-немецки.

– Кто вы? Это какая-то ошибка! – воскликнул Франц.

– Вы из гестапо… – выдохнула Аделия.

– Нет, из ада, – мрачно пошутил второй.

Франц оглянулся на Аделию с мольбой во взоре. Его взгляд неожиданно напомнил ей тот самый, которым при аресте смотрел на неё отец. Полный безнадежного ужаса.

Она сама накликала арест. Сопротивляться бесполезно. Аделия встала и подошла к Францу.

– Что делать. Такова наша судьба, – произнесла без всякой истерики.

– Фрау, вы нам не нужны. Оставайтесь на месте, – и дулом показал, чтобы отошла.

Такой расклад озадачил обоих.

– То есть как это? – потухшим голосом спросил Франц.

– Очень просто. Пошли. Жена здесь не при чем.

– Да кто вы такие? – взорвался Франц.

– Объясним по дороге.

Аделия поняла, что нужно спасать. Рванулась к Францу, схватила за руку:

– Никуда его не отпущу!

Двое пришедших подошли к ней. И тут Аделия напряглась, как струна, в её взгляде вспыхнул металлический свет. Она медленно посмотрела сначала на одного, потом на второго и уперлась в третьего.

– Положите пистолеты на стол, – произнесла повелительным тоном.

Мужчины безропотно подчинились. Франц спрятал их оружие в карманы пиджака.

– Кто вас послал? – все также четко выговаривая буквы, спросила Аделия.

– Нам поручено убить Франца Вальтерхоффа.

– Кто поручил?

– Этот приказ не обсуждается.

– Кому вы служите?

– Мы выполняем приказ…

На лестнице появилась Марта, увидела посторонних в доме и пронзительным голосом завопила:

– Что вы здесь делаете!

Аделия от неожиданности вздрогнула, потеряла концентрацию. Этого оказалось достаточно, чтобы мужчины пришли в себя. Но тут не подкачал Франц, выхватил пистолет и сделал два выстрела. Пришедшие стремглав ринулись к выходу. Франц хотел стрелять на поражение. Но на руке у него повисла Аделия.

– Не смей!

Шум взревевших моторов мотоциклов, возвестил о позорном бегстве нападавших.

Франц подошел к буфету, достал бутылку, налил в стакан, выпил. Обернулся к Адели.

– Уходим! Здесь больше оставаться нельзя.