Текст книги "Современная русская литература"

Но кроме литературы внутрилитературной, внутрипремиальной – еще одна черта, которая отличает российские премиальные книги от западных. Если книга получает Нобелевскую премию, или если книга получает Гонкуровскую премию во Франции, или Букеровскую премию в Англии, или еще что-то вроде Пулитцеровской премии в США, – ей гарантируются довольно широкие продажи. Потому что это знак качества, – значит, это надо читать и об этом надо говорить. В России этого нет. В России к книгам, получившим премию, относятся с некоторым недоверием, и во всяком случае вполне спокойно.

Если говорить о сегодняшних бестселлерах, о коммерческой литературе, и о сегодняшней элитарной литературе, коли мы заговорили, то. На рубеже 3-го тысячелетия в русской литературе появилась такая фигура, как Б. Акунин, он же Борис Акунин, он же Георгий Чхартишвили. Писатель московского местожительства, грузинского происхождения, литературной биографии, бывший заместитель главного редактора прекрасного толстого журнала переводных вещей западных «Иностранной литературы», и автор совершеннейших бестселлеров про Эраста Фандорина – непобедимого сыщика.

Значит. Следует сказать, что в советскую эпоху большинству советских, то бишь российских читателей делать в жизни было нечего. Как шутил Жванецкий, это отдельная история, – «Ты собираешь велосипед хорошо – тебе 120, ты собираешь его плохо – тебе 120, не собираешь его никак – тебе 120». Какой смысл его собирать? Таким образом, граждане в среднем получали около 200 рублей, в среднем жили в малогабаритных трехкомнатных квартирах на 4–5-х или двухкомнатных квартирах на 3–4-х. В среднем работали 5 дней в неделю по 8 часов. Очень много было читателей умственного труда, которые очень часто на своей работе не делали ничего. Они сами нетвердо понимали, чем они занимаются. И чувства нужности своего труда, разумеется, у них не было. Они читали. Ну, читать – это поговорить, это престижно.

Но для того чтобы читать, надо покупать книги. Книги были дефицитом. В Советском Союзе все было дефицитом. Потому что напечатать деньги гораздо легче, чем напечатать книги или сделать колбасу. Это понятно. Значит. Если выходил такой элитарный автор, как Марсель Пруст, тиражом 100 000 экземпляров, и эта книга стоила 2 рубля, – то на черном рынке она стоила 5 номиналов: 10 рублей. (Именно за такие деньги я ее когда-то после заработков купил.) И все эти 100 000 экземпляров в приличных домах стояли на полках! А прочитано из них было от силы тысяч десять – потому что нет в России 100 000 человек, которым нужен Пруст! Зато есть миллион, которым нужно поставить его на полки. Значит. Когда люди для себя читали какой-нибудь «дюдик», а для престижа из собственного самоуважения ставили на полки элитную литературу, – то невозможно было же разделить: что они читать хотят, а чего не хотят? Как что-то свежее появляется – так все хотят!

И тут вдруг стали издавать в середине 90-х все, что угодно! И они не знали, чего хотеть… Естественно, стали читать меньше. Потому что нужно было зарабатывать деньги, потому что можно было развлечься как угодно. И оказалось, что вся эта интеллектуальная литература, этот отточенный бриллиантовый стиль, – все это им не очень нужно… И вызревала потребность в очень-очень простом авторе, совсем простом! На котором, однако, будет стоять знак качества – и читать его будет престижно, и уж никак не стыдно. Не какая-то «Кровавая жатва».

…Первые романы Бориса Акунина не пользовались ни малейшим успехом на книжном рынке. Они небольшого объема, они собирались иногда по два, иногда по три в одну книгу под одну обложку, выходили маленькими тиражами, и никто не обращал на них внимания. До тех пор, пока этим проектом не занялось издательство «Захаров». И тогда вышли отдельные тоненькие твердые глянцевые книжки. На этом пестром море развалов они были выдержаны очень строго: в черно-серой гамме. Все это было эстетизировано под 19 век, это было очень грамотно оформлено. И народ это стал читать.

И была очень грамотно организована кампания критики, где было сказано, что: с одной стороны, это вроде бы и исторические триллеры – а с другой стороны, это одновременно литературная игра, изящные ребусы, прекрасный язык, острые сюжеты и все признаки «большой литературы». Огромная масса интеллигентных читателей просто хлынула на Акунина, потому что действительно, читать его было очень легко. Был какой-то сюжет, и было интересно. Думать не надо было ни о чем. И все это очень мило. И объявили, что – большая литература. Хотя верили этому не все, и сейчас не все верят.

Если вдруг случится так, что кто-нибудь из слушающих меня помнит пьесу Горького «На дне», – сто лет назад это была великая пьеса, на гонорары от нее Горький лет пять содержал всю российскую партию большевиков! – так вот, если кто-то помнит пьесу Горького «На дне»: там есть девушка Настя, которая рассказывает, что она читала прекрасную книжку. Там главный герой такой не то граф, в общем, очень хороший господинчик, он ходит в жилете, в лаковых башмаках, он красивый, изящный, он всех побеждает и его зовут Эраст. Я думаю, что Акунин имел в виду вот этого самого Эраста в своей пародии на литературу 19 века. Для меня лично, я никому не смею навязывать свои вкусы, романы Акунина о Фандорине напоминают конфету-пустышку. Она похожа-то похожа, но если все-таки развернуть – не надо ее лучше разворачивать; хотя, конечно, можно полизать бумажку.

Другое же направление – совершенно некоммерческое. Напротив, полностью элитное. И такой незаурядный автор, как Владимир Сорокин.

В английском, еще вернее, в американском языке, есть такое понятие, как dirty fiction – «грязная беллетристика». Вот написанное Сорокиным совершенно подпадает под это определение. То есть Сорокин взламывает табу – и там могут быть и убийства, садизм, садистско-сексуально-фекальные фантазии, какие-то чудовищные сцены, и т. д. и т. п. Все это написано достаточно простым, достаточно читаемым языком. Весь смак в том, что взламывается очередное табу. То есть: на коммунистическом субботнике люди соревнуются, кто громче пукнет. И все это описывается с полным уважением. Или: ученик ест дерьмо своего учителя в знак преклонения перед ним и чтобы стать таким же. И т. д. и т. п. Ну, люди устроены так – что им нужно что-то новое, они любят, чтобы их шокировали. И на сегодня Владимир Сорокин один из самых известных российских писателей.

Направление, о котором необходимо упомянуть, – это не детективная, а «нормальная» женская проза. Которая все-таки не есть совсем то, что просто проза, что мужская проза. Это все-таки женский взгляд, и это в большой мере женские проблемы, поданные под женским углом зрения. Здесь необходимо перечислить таких авторов, как.

Во-первых, Виктория Токарева. Которая пережила все трудные времена, и сейчас продолжает писать и издаваться вполне успешно, и пользуется достаточным спросом. Просто потому, что она талантливая, витальная и умеет работать.

Вторая – это Дина Рубина. Которая также осталась от советских времен и перешла из советской литературы, потом эмигрантской литературы, и так или иначе – все-таки в современную русскую литературу. Хотя она не всегда дает именно женскую беллетристику, а чаще всего ее романы носят несколько автобиографический характер. Но все это с юмором, все это живым языком, все это мило и славно.

И третий, безусловно, один из самых заметных писателей сегодняшнего российского литературного пространства – это Людмила Улицкая. Которая начала писать очень поздно, которая быстро завоевала признание, и книги которой в течение нескольких лет по тиражам обошли разнообразные триллеры, детективы и т. д. и т. д. Один из самых востребованных авторов сегодняшней русской литературы.

Есть еще одна тема, которая сначала в советской, а сейчас в русской литературе существует особняком. Это тема Второй мировой войны.

Можно сказать, что в русской современной литературе этот поток книг начался со знаменитой книги Владимира Резуна (псевдоним – Виктор Суворов) «Ледокол»: о подготовке Второй мировой войны, о начале Великой Отечественной войны, о 22 июне. Книга эта произвела грохот еще на самом последнем рубеже советской власти, помнится, году в 90-м. Она впервые печаталась в Советском Союзе – и продолжает переиздаваться, и продолжает. Суммарный тираж ее сейчас наверняка больше миллиона экземпляров, не могу сказать точнее. С тех пор у Суворова вышел еще ряд книг. И без Суворова сейчас история Второй мировой войны не существует, потому что Суворов со всей убедительностью показал, (а он, строго говоря, не историк и не писатель. Он, понимаете ли, профессиональный разведчик, и он офицер разведки. Он сначала учился в кадетском училище, а потом кончал общевойсковое училище, а потом он учился и работал в академии, а потом он работал в советской резидентуре в Швейцарии. Вот оттуда он сбежал к проклятым империалистам-англичанам. И когда анализ обстановки проводит не историк и не генерал по заданию Главного полит управления, а профессиональный разведчик, то спорить с ним очень и очень трудно. Из книги Суворова явствует со всей очевидностью:) что, конечно же, Советский Союз также готовился к нападению на Германию. Не чтобы просто напасть на Германию – а чтобы освободить всю Европу и установить там коммунистический строй. Но поскольку в России всегда все опаздывали делать, то Германия предупредила Советский Союз и напала первой.

Вот в этом же мейнстриме сегодня работает еще такой замечательный человек, как Владимир Бешанов, лучший на сегодняшний день русский писатель об Отечественной войне. По специальности он флотский офицер, карьеру кончил капитан-лейтенантом. Уволился с Черноморского советского флота, когда началась украинизация при разделе флотов между Россией и Украиной. Вернулся в родной Брест и, ненавидя все идиотизмы и фальши советской жизни, занялся историей Второй мировой войны. И такие его книги, как «Танковый погром 41-го года», или «Год 42 – учебный», или другие были востребованы широкой аудиторией. Они очень интересны, содержательны – и бесспорны. Их неторопливо писал образованный, умный и темпераментный человек. Это если говорить о войне.

Последнее. Буквально вот-вот появилась книга «22 июня, или Когда же действительно началась Великая Отечественная война» живущего в Самаре писателя Марка Солонина. Бывшего радиоинженера. Она уже вышла, эта книга. И она просто исчерпывающе вспахивает проблему 22 июня и поражения нашего, страшного нашего разгрома Вермахтом летом 41-го года. То есть Солонин настолько глубоко въехал в материал, настолько всесторонне подходит ко всем вопросам, что спорить с ним просто невозможно. Он знает заранее больше, чем кто бы то ни было может у него спросить, – он посвятил этому жизнь.

Это – литература о войне.

Теперь следует сказать несколько слов о литературе высококачественной, высокопрофессиональной – и стоящей вне вот этого сугубо литературного, даже широкого, мейнстрима. Потому что есть книги, которые остаются вне внимания критики, вне внимания литературной тусовки, вне внимания писателей, редакторов, переводчиков и издателей. А народ их очень даже широко читает и любит. Ну к примеру еще в советские времена, совсем иные условия, очень широко издавался Валентин Пикуль. Народ его обожал, читал, и узнавал из него – пусть искаженно, но впервые в жизни узнавал о родной русской истории. А для профессионального сообщества Пикуль был враль, халтурщик, черносотенец, какой-то там эпигон, и прочее, и прочее. Но обсюсюканные интеллигенцией ушли, а Пикуль остается, хотя отнюдь не свободен от недостатков…

Так вот. Замечательная книга, написанная на высоком литературном уровне. Автора, который достаточно признан людьми, стоящими вне литературного потока. Это прекрасный ленинградский писатель – Александр Покровский. Очень примечательная фигура. Покровский – инженер-подводник по специальности, много лет отслуживший на Севере, ходивший в «автономки» на атомных подводных крейсерах. Этот самый Покровский, уволившись с флота, вернувшись в родной Ленинград, написал замечательную книгу коротких жестких флотских рассказов, баек, анекдотов, наблюдений и заметок. И назвал он ее вполне сурово: «Расстрелять!» И эту книгу не взяло ни одно издательство. И Покровский, здоровый мужик, с нормальной флотской закалкой, характер офицерский – нордический, стойкий, – зарегистрировал собственное издательство. И сам издал свою книжку. Скромным тиражом 10 тысяч. С тех пор этих десяток он перешлепал видимо-невидимо. С тех пор он издал, написав, еще десяток книжек. И по нему был поставлен фильм. И фильм получил какой-то приз за что-то лучшее года, (хотя фильм не очень хороший: наш кинематограф – это отдельная песня, которая совершенно для другого разговора, но) Покровский – это яркое явление с прекрасными фразами.

А кроме тех, которые стоят, значит, «вне» – есть, понимаете, еще одно исключение.

(Всегда есть литераторы, поэты, писатели, которых хорошо знают за рубежом. Вот они представляют французскую литературу или американскую литературу… или советскую литературу… Скажем. В свое время в Советском Союзе вполне широкой известностью пользовался французский поэт Жан-Ришар Блок. Французы понятия не имели, что оказывается в Париже живет некто Жан-Ришар Блок, и даже пишет стихи, и даже их печатает, и они даже переводятся где-то на другие языки. Они этого просто не знали. Такие расхождения бывают.)

Таким образом. Сегодня в русской литературе, – живя при этом, однако, на Украине, – работает романист, немножко детективщик, Андрей Курков. Если верить статистике Интернета, то Андрей Курков на сегодня самый известный в мире русский писатель (?!.) Он переведен на максимальное число языков, издан в максимальном числе стран максимальными тиражами. А в самой России никто особенно не знает, кто такой Андрей Курков. Это на самом деле интересная история – как вполне молодой парень, энергичный, предприимчивый, не ожидающий манны небесной, – составил такой хороший пресс-релиз на английском языке и стал этим пресс-релизом, грамотно составленным и отшлифованным, забивать абсолютно все издательства мира. И потихонечку пошло, и дальше больше, и дальше больше.

И вот совсем недавно Андрея Куркова издали также в России. И вы знаете? Резонанса не было никакого. Результата не было никакого. Я лично подверг прочтению два романа Андрея Куркова. Они написаны вполне легко, у них есть сюжет, но в общем и целом это что-то такое… Это как настольная фигурка, вырезанная из картона и раскрашенная акварельными красками. Романы Андрея Куркова обладают достаточно ценной приметой бестселлеров: они легко читаются – и по прочтении ты даже не можешь вспомнить, что ты читал. Ну, это роднит его, скажем, с таким мэтром как Сидни Шелдон. Сидни Шелдон, или Гарольд Роббинс, которых тоже закрываешь и не можешь вспомнить, о чем ты, собственно, читал. Такая чистая вода, в которой ты полоскал мозги. Тем не менее Курков что-то не пришелся; у нас больше читают, понимаете, других.

Кроме того. Последнее время существуют те коммерческие направления, которые нормальным порядком, в общем, существуют везде. То есть. Это разнообразнейшие справочники. Это литература путешествий описательная. Это идет своя философия (хотя, может быть, философией ее нельзя назвать). Это огромная литература типа «В помощь садоводу», «В помощь точильщику ножей», «В помощь ремонтеру обуви». Разумеется, это не имеет никакого отношения к беллетристике. Но это огромный вал, занимающий часть книжных полок и лотков.

Где очень большое место – это книги по разнообразному самолечению. Вы можете прийти и по самолечению набрать горы литературы, вылечившись совершенно от всех болезней. Кстати, большое внимание уделено и китайской медицине, и китайским методикам, и ссылкам на китайскую медицину.

Все это совершенно всеохватно.

Вот, надо сказать, в нескольких словах, приблизительно вот так – выглядит сегодняшняя литературная картина. Которая развивается по своим, совершенно понятным законам. Те, у которых лбы ниже – получают для более низколобых. У которых выше – для более высоколобых. Которые эстетствуют – получают свою эстетскую литературу. Которых интересует история – они получают историю.

Но при этом мы должны в заключение отметить один печальный и банальный момент. Люди в мире читают сейчас действительно меньше. Это известно. И в России они тоже читают меньше. Потому – что. Издателей и книготорговцев не волнует, сколько они читают. Волнует, сколько они покупают! Так вот. Тиражи книг неуклонно из года в год продолжают опускаться. При том, что количество наименований огромное! И оно не только не уменьшается – но иногда даже увеличивается в отдельные полугоды и годы, потому что, повторяю, издатели стараются выживать изо всех сил.

Вот это вот уменьшение чтения, конечно, печалит… Но нам остается только надеяться, что сегодняшней русской литературы все-таки хватит на наш век.