Текст книги "Медиум"

От Андреева я ожидал новой волны тщательно укрытого недовольства, но тот, внимательно выслушав мою реплику, сохранил невозмутимость и спокойствие, будто озёрная гладь в полный штиль. Не пойму, он на транквилизаторах, что ли?

– Кажется, вы недопонимаете, Сергей…

– Нет, это вы недопонимаете! – Каюсь, взорвался. Не смог больше вытерпеть этого мудака. – Я дал согласие на неофициальную встречу, а вместо этого вы у меня выпытываете чужие секреты, ставшие мне известными по роду профессии.

– Так значит, это правда? – задал он вопрос без всякого перехода, что слегка застигло меня врасплох.

– Что именно?

У меня возникло стойкое ощущение, что сейчас прозвучит именно тот вопрос, ради которого весь этот фарс и был затеян.

– Что вы можете разговаривать с мертвыми. – Вперился в меня до крайности внимательным взглядом капитан.

От такого поворота у меня слегка засосало под ложечкой. Неужели сейчас произошло то, чего я боялся каждую минуту, с тех пор как осознал свой дар? Неужто мной все-таки заинтересовались спецслужбы? Черт, а ведь вполне может быть! Просто пока я бегал с Галиуллиным и разматывал глухари в девяностых, я никому не был интересен. Мало ли кто там себе решил реноме создать за счет милиции. И позже, когда я уже раскрутился и стал часто мелькать на центральных каналах телевидения. И далее, когда начал получать многомиллионные гонорары от появляющихся в нашей стране олигархов и крупных бизнесменов, вылупившихся из легализовавшихся бандитов, за шанс перекинуться на могиле своих близких парочкой слов с ними. Доверчивых людей хватает, даже богачи не могут быть непогрешимыми в этом плане. Так что мои способности в глазах государственных псов были не более чем рядовым фиглярством, умелым шулерством и тщательно спланированным мошенничеством. Пусть и невероятно прибыльным для меня.

И только сейчас, когда Дамир с разрешения генерал-майора Сухова, этого старого закостенелого скептика, с которым я имел «удовольствие» контактировать в далеком прошлом, привлек меня к такому щекотливому делу, я попал в поле зрения безопасников. Убийство Свиридова было просто настоящим плевком в лицо государству. О нем даже не упомянули ни в одном из средств массовой информации, включая те, которые называют себя оппозиционными. А тут я, весь такой красивый, въезжаю на белой «Ауди» в закрытое бюро судебно-медицинской экспертизы, где до поры до времени покоится заветный труп.

По крайней мере, я представляю это все именно так. И всеми фибрами своей души я уверовал, что в моих интересах убедить этого капитана и тех, кто его ко мне направил, в том, что никакой мистики и никаких разговоров с мертвыми не существует, иначе… да кто вообще знает, что будет тогда?!

– А при чем тут это? – Я изобразил самый недоуменный вид, на какой только был способен. – С каких пор Федеральную службу безопасности стали беспокоить мои заработки?

– С тех самых, когда вы отметились в деле государственной важности.

Целых несколько секунд мне понадобилось, чтобы переварить услышанное. ГОСУДАРСТВЕННОЙ, МАТЬ ЕГО, ВАЖНОСТИ?!! Чертов Галиуллин, во что он меня на этот раз втянул?

Так, стоп! Успокаиваемся. Сделав вид, что массирую переносицу, я прикоснулся к волнам боли, что разносились по половине здания, пробивая даже бетонные стены. Ускоренное восприятие дало мне время как следует подумать над своими следующими словами. Вполне возможно, что меня сейчас просто и незатейливо берут на понт. Все-таки ФСБ совсем не та контора, которая будет вежливо напрашиваться на визит. Если б я был опасен для страны, то пришел бы ко мне в гости не этот капитан, а отряд особого назначения с автоматами наперевес. Следовательно, что? Блин, да понятия не имею! Прощупывают меня на предмет возможного сотрудничества? Или пытаются определить, представляю ли я угрозу для национальной безопасности? А я вообще могу? Ну, в теории, возможно. Трупы вождей или бывшего президента наверняка мне смогут много интересного рассказать, даже спустя много лет. А сколько похоронено полковников различных мастей и ведомств, которые знали ни много ни мало, а секреты оборонки? Всего-то и нужно разузнать, где их могилки покоятся. Хм… сколько лет живу, а лишь впервые об этом подумал. Интересно, а церковные мощи я смогу разговорить? Или… стоп, разворачиваем парус! Не туда мои мысли понесло.

В общем, если подумать, причины для заинтересованности все-таки находятся. И вполне вероятно, что от результатов сегодняшнего разговора будет зависеть то, по какому сценарию будут развиваться наши дальнейшие отношения с ФСБ. Очень надеюсь, что не мне доведется побывать в подвалах Лубянки, про которые в народном фольклоре ходит столько слухов.

И чтобы не затягивать молчание, пожалуй, уже стоит начать отвечать. По моим прикидкам, пройти должно было уже около пяти секунд, а это уже достаточно длительная пауза. Тщательно сформулировав мысль, я прямо взглянул в глаза визитеру, отчего мне показалось, что тот снова ощутил приступ беспокойства.

– Вообще-то, глубокоуважаемый капитан Андреев из ФСБ, вы сами недавно сказали, что никаких расписок я никому не давал и владение этой информацией меня ни к чему не обязывает. Вероятно, вам стоит наведаться к генерал-майору Сухову, поскольку это его очевидная промашка, – подставляя под удар старика-полицейского, я не чувствовал абсолютно никаких угрызений совести. Во-первых, этот старый динозавр сам кого хочешь съест с потрохами и даже не подавится, а во-вторых, он тот еще козел и манипулятор, так что если ему названные «коллеги» из ФСБ мозги поклюют как следует, то я только несказанно порадуюсь этому обстоятельству. – Что же касается меня, – я невозмутимо повернулся к столу и взял банку «колы» и, повторно обнаружив, что она пуста, метко запустил ее в мусорную корзину, – то я простой бизнесмен. Я сделал себе имя, а теперь зарабатываю на нем. Какими методами я этого достиг – однозначно не ваше дело, потому что никаких законов я при этом не нарушил. Вы, товарищ капитан, если глаза меня не обманывают, давно уже не ребенок, однако если вам так хочется, можете верить в какие угодно сказки. Хоть о говорящих мертвецах, хоть о лепреконах с горшочками золота. Я вас ни в чем переубеждать не намерен. А теперь позвольте мне поставить точку в нашем сегодняшнем разговоре. Если у вас остались какие-либо вопросы, то вы можете обсудить их с моим адвокатом.

Украдкой переведя дыхание после своей вызывающей и нахальной речи, все-таки желание грубить Андрееву у меня не пропало, да и не только в нем одном было дело, нельзя показывать, что я чем-то напуган, иначе это стопроцентно вызовет подозрения, я около секунды пытался переварить диссонанс между внешним видом капитана и внутренним состоянием. Если лицо его выражало крайнюю степень неприязни – поджатые губы, недобрый прищур глаз, нахмуренные брови, то внутри он расцвел, как ромашковое поле в солнечный день. Казалось, он вполне удовлетворен услышанными от меня словами, но главнейшей его задачей было этого не показать. Теперь бы еще понять, чем он так доволен? Тем, что мне удалось его убедить, будто я обычный шарлатан, раскрутившийся неизвестно какими способами? Или, напротив, радуется тому, что подозрения его ведомства на мой счет подтвердились и меня теперь замотают в цепи и посадят в каменный мешок? А может, есть что-то еще, что я упускаю из виду?

Проходя мимо Андреева, я позволил себе еще один выпад в его сторону:

– Будете уходить, закроете за собой, ключ в двери.

Я вышел не прощаясь. Вслед мне донеслось неубедительное «Мы еще не закончили», но я даже не замедлил шага, потому что мне было очевидно – мы именно что закончили. Об этом кричал весь эмоциональный фон капитана, прямо-таки светящийся удовлетворением с редкими прожилками непонятного мне волнения.

Выйдя из здания и сев в «Ауди», я сразу позвонил секретарю. Сделать это нужно было еще до разговора с Луниным, но, в принципе, пару часов роли большой не сыграют.

– Сергей Анатольевич, – ответил мне слегка гнусавый тонкий голос, – внимательно вас слушаю.

– Витя, привет, в ближайшее время работать не буду, – сразу обозначил я причину своего звонка, – так что отменяй все мои встречи.

На там конце провода повисло напряженное молчание.

– Эм-м… Сергей Анатольевич, – на другом конце линии явно опешили от моего заявления, – это что, шутка?

– Да, Витя, шутка. Я же известный шутник, ты ведь знаешь.

– Сарказм, да? – В голосе секретаря послышались знакомые неодобрительные нотки, которые он совершенно не умел скрывать.

– Именно, Витя, это он и есть.

– Но подождите! Как это отменять все встречи? – Виктор возмущенным тоном попытался привести железный аргумент, который, по его мнению, точно должен был меня убедить. – А эфир? У вас же эфир через шесть дней! Это ведь срыв программы! Нам неустойку выставят комическую, у нас же подписанный контракт!

– Ничего не поделать, – я оставался непреклонен, – переживу как-нибудь. Все, отбой. Если что-то срочное, связь через e-mail.

– Кхм… я вас услышал. До свидания.

Смотри-ка… «я вас услышал», обиделся никак. Какими чувствительными людьми я окружен, оказывается.

Сбросив звонок, я набрал еще один номер и всего через три гудка уже дождался ответа.

– Да, Серый?

– Дамир, после работы жду в «стекляшке», срочный разговор.

– Насколько срочный?

– Крайней степени.

И прервал связь, не дожидаясь ответной реплики. Он меня в это дерьмо втянул, так что пусть и сам хоть немного понервничает до того момента, когда я ему все объясню.

Самой «стекляшки», в которой я назначил встречу, уже лет десять как нет. Так что даже если наш разговор кто-то и слушал, то вряд ли он поймет, о каком месте шла речь. А говорил я о когда-то простой кафешке, которую мы с Галиуллиным периодически посещали еще в девяностых. Удобное расположение, сытное и доступное по цене меню делали это место для нас одним из самых лучших вариантов, чтобы посидеть, покумекать да обсудить дальнейшие действия.

Обозвали мы ее так между собой из-за сплошь стеклянных витрин во всю стену, на самом же деле на вывеске заведения значилось совершенно иное название, которое я и припомнить-то не могу уже. Однако после дефолта оно быстро закрылось. Вместо кафе там открылась чебуречная, а затем, лет через пять, раскрутившийся владелец организовал в том же помещении кальянную. Кальянная со временем перепрофилировалась в антикафе, а еще несколько лет спустя там пытались открыть какой-то быстропит. Последний же раз, когда я проезжал мимо, там уже был какой-то лаундж-бар, что бы это ни значило.

Близился вечер, и уплотняющиеся пробки из автомобилей спешащих по своим уютным гнездышкам москвичей грозили закупорить дороги вообще намертво. Но, даже несмотря на сгущающиеся заторы, я успел прибыть гораздо раньше Галиуллина, хоть ему до «стекляшки» было почти в два раза ближе.

Расположившись в заведении, которое теперь стало ирландским пабом, я заказал себе стакан «колы», чтобы немного скрасить ожидание. Но не успел допить и до половины, как в дверях показался знакомый силуэт.

Окинув взглядом зал, Дамир безошибочно вычленил из десятка других оккупированный мною столик и, особо не мешкая, сразу двинул ко мне.

– Опять гадость свою хлещешь? – Кивнул он на мой стакан с «колой», поджав губы, будто я пил человеческую кровь, а не популярную газировку.

– Не гадость, а напиток богов! – парировал я, прикладываясь к прохладному стеклу стакана, прикрывая в удовольствии глаза.

– Блин, Секирин, я просто поражаюсь, как ты умудряешься несметными литрами эту отраву поглощать, а выглядеть при этом как с обложки спортивного журнала. Признайся, ты на анаболиках сидишь?

– Завидуй молча.

– Ха, значит, все-таки сидишь! – Победно ухмыльнулся майор, будто раскрыл самое важное дело в своей жизни.

– Дамир, сейчас есть разговор поважнее. Ты мне лучше объясни, почему мне звонит ФСБ и спрашивает про Свиридова?

Все приподнятое настроение Галиуллина испарилось, как плевок в раскаленной пустыне. Его эмоции, если так можно выразиться, обрели опасную остроту и угловатость. Испуская волны настороженности и опаски, он переспросил:

– Что? ФСБ?! Серж, ты шутишь надо мной?

Вместо ответа я прямо взглянул ему в глаза.

Не выдержав прямого противостояния и спрятав взгляд где-то в области столешницы, Дамир потер шею.

– Да-а… вижу, что не шутишь. Тут, знаешь ли, какое дело… тот убитый, который Свиридов, он был не просто…

– Он был заместителем председателя Следственного комитета, – перебил я полицейского, – мне это известно. Давай ближе к делу.

– Что?! – Галиуллин вытаращил на меня удивленные глаза. – Знаешь?! Откуд… ТВОЮ МАТЬ! – На наш столик осуждающе оглянулось несколько посетителей. Дамир немного смутился и продолжил уже гораздо тише: – Секирин, какого хрена?! Я же тебя предупреждал, не спрашивай лишнего! Что ты еще узнал?

– Успокойся, Галиуллин, – ответил я ему в тон, – ты понятия не имеешь, что такое разговор с трупом, и не тебе меня попрекать в этом, ясно?!

Немного посверлив меня взглядом, Дамир все же отступил. И где-то глубоко внутри даже испытал легкое чувство вины.

– Ладно, извини. В конце концов, это ведь с самого начала было моей идеей. Но серьезно, Серега, ты что-нибудь еще узнал, помимо согласованных вопросов?

Глядя на столь сильно нервничающего майора, мне, с одной стороны, хотелось его подколоть и посмеяться, а с другой – я таким взволнованным его никогда еще не видел. А это для меня серьезность ситуации демонстрировало куда как наглядно.

– Расслабься, конспиратор. Свиридов просто оказался очень общительным и свою должность назвал мне первым делом. Я честно не стремился специально это выведать. И, поверь, мне хватило ума осознать все риски почти сразу. Более того, дружище, – это слово я сказал с таким нажимом, что на Дамира стало просто жалко смотреть, настолько он сник, – если б ты мне сказал об этом сразу же, то я не стал бы даже участия принимать в твоей затее.

– Серый, ну прости! – Вот теперь из него вина и раскаяние просто били таким фонтаном, что аж пожалеть захотелось. Чертова эмпатия! Я же должен сейчас злиться на него! – Я действительно не мог тебе этого сказать! Ты понимаешь, Сухов на меня так давил, что другого выхода просто не было!

– Поэтому ты решил меня использовать втёмную?

– Да блин! Что ты такое говоришь, Секирин?! – натурально возмутился Галиуллин. – Ты уж так-то меня не оскорбляй!

– А что я должен, по-твоему, говорить, Дамир?! – Потихоньку, хоть и видя истинные эмоции собеседника, но я начал выходить из себя. Не хотелось, конечно, переводить разговор во взаимные обвинения, но понять позицию своего приятеля я был обязан. Иначе как мне потом вообще доверять ему? – Ты меня впутал в весьма мутную историю, хотя с самого начала знал, как там все непросто. Ты мне не дал даже элементарного информационного минимума, чтоб я мог принять решение, участвовать в этом деле или нет. Ты хоть подумал, что это ты полицейский, у тебя табельное оружие, охраняемая твоим ведомством квартира, куча спецпрограмм по защите сотрудников от криминала и прочая хрень. А я – обычный человек, у меня даже ружья в сейфе нет припрятанного!

– Так уж и обычный человек… – неуверенно пробормотал Дамир, явно намекая на мое почти абсолютное благосостояние, о котором он только мечтать и может.

– Представь себе, да! – не оценил я подобный намек. – У меня за плечами нет ни стрелковой подготовки, ни боевой. – Свое хобби в виде единоборств я от Галиуллина не скрывал, но все-таки драка на ринге и, например, бойня насмерть с подосланным мокрушником лежат в совершенно разных плоскостях. – Задумайся хоть на одну секунду, что будет, если меня захотят устранить? Что или кто им в этом помешает?

Я уже говорил, что на Дамира было жалко смотреть? Забудьте. Вот теперь он действительно выглядел ничтожно. Даже побитый трусливый пёс рядом с ним выглядел бы эталоном величия. Однако на последней фразе он резко вскинулся, как волчица, которая почувствовала, что ее волчонка кто-то посмел обидеть.

– Что?! Тебе угрожали? Не паникуй, Серж, я тебя в это втянул, я все и утрясу! Ты только скажи кто…

– ФСБ.

– Что?

– Ты слышал что.

– Тебе угрожали ФСБ? – Брови Галиуллина взлетели чуть ли не до границы волос на лбу, насколько его удивило услышанное.

– Нет, пока мне вообще никто не угрожал. Но федералы удивительно осведомлены о ваших таких секретных делах. Вплоть до того, что я привлекался без дачи расписок о соблюдении секретности.

Затем я коротко, но с нужными подробностями пересказал Галиуллину содержание беседы, которую я имел «удовольствие» вести с неким капитаном Андреевым, чтобы тот мог увидеть ту же самую картину, что и я.

– Хм-м-м… – Дамир задумчиво поскреб подбородок. – Он что, так и спросил про твои разговоры с мертвыми?

– Почти дословно. – Утвердительно прикрыл я глаза.

– Знаешь, Серега, – по полицейскому было видно, что он колеблется, но чувство вины пересиливает чувство долга, – я не должен тебе этого говорить! Но и промолчать не могу. Когда завалили Свиридова, в больших кабинетах поднялся настоящий шторм! Не знаю, какими правдами и неправдами старый хрыч урвал это дело для нашего ведомства, да это и неважно, по сути. Важно другое, Сухов сказал мне, что ФСБ и Следственный комитет отстранили от этого расследования. Я не знаю причин, это просто как факт.

Наступила минутная пауза, в течение которой каждый думал о своем.

– Сергей, – отвлек меня от тяжелых мыслей майор, – а у тебя не возникло впечатления, что этот Андреев тебя специально выводил из себя?

– То есть? – не понял я вопроса.

– Да то и есть. Не забывай, с кем ты имеешь дело. У ФСБ полный штат квалифицированных психологов, а ты личность известная. Если ты попал в их поле зрение, то будь уверен, твой психологический портрет уже составлен, а этот Андреев лишь инструмент, который должен добиться от тебя… нужных реакций, скажем.

Хм-м-м… а в этом что-то есть. По крайней мере, это бы объяснило те эмоции, что я улавливал от капитана ФСБ во время разговора. А точнее, по большей части их отсутствие. Он просто был не заинтересован в том, что говорил, и лишь ответ на его последний вопрос заставил его «загореться» удовлетворением. Даже на раздражение мне удавалось выводить его с трудом. Но что в конечном-то итоге? Я оправдал расчет их психологов или нет? ФСБ услышали от меня то, что хотели услышать, или неизвестный для них фактор в виде моего ускорения, который дал мне прекрасный шанс как следует обдумать свои слова, сломал им всю их схему? Хрен знает…

– Не знаю, Дамир… – вздохнул я, устало массируя ладонями глаза. – Вся эта история насквозь воняет дерьмом, в котором мне совершенно не хочется мараться.

– Понимаю, старина… извини, что так получилось. Я не думал, что у нас крыса завелась.

– Крыса? – ухватился я за это слово. – Думаешь, в ФСБ кто-то из ваших сливает информацию?

– Ну а как иначе они могли узнать о нашем сотрудничестве? Я вот лично говорил с Суховым и больше эту тему ни с кем не обсуждал. Ну еще разве что этот идиот Скакалин нас застал в секционной, – припомнил Галиуллин некстати объявившего полковника. – Но, боюсь, он слишком тупой, чтобы быть чьим-то осведомителем.

– Кстати, об этом старом козле. О Сухове, не о Скакалине, – нетерпеливо пояснил я, увидев тень недопонимания на лице приятеля. Пока небольшая догадка мелькнула где-то на задворках моих мыслей, норовя ускользнуть от тщательного обдумывания, нужно было скорее его облачать в слова, иначе совсем потеряется. – Дамир, а скажи честно, ты действительно сам предложил ему привлечь меня к участию?

– Я же сказал, чт… – Галиуллин было вскинулся, чуть ли не обиженно, но потом почему-то задумался. – Погоди-ка! Да он же еще в первый день на оперативном совещании вроде как в шутку заявил, мол, жаль, что мы у самого Свиридова ничего уже спросить не можем. Да чтоб меня в ППС отправили, если это не было сказано персонально для меня! Вот же я бара-а-а-н!

Дамир раздосадованно хлопнул себя кулаком по лбу, демонстрируя глубокую досаду на свою недогадливость.

– Да этот старый кукловод уже изначально на тебя планы имел, Серёга!

Ну вот, теперь похоже на правду. А Дамир, наивная душа, с ходу в расставленные сети влетел, и сам запутался, и меня затащил. Эх ты, Галиуллин, а еще оперуполномоченный…

– Дамир, не откажешь в просьбе?

– Все что угодно, Секирин. Я тебя так подставил, что по гроб жизни обязан буду.

– Ты, старик, знаешь ведь, что я в органах работал, что называется, «в поле» только с одним тобой?

– Ну, предполагал. – Серьезно кивнул он.

– А значит, – продолжал я подталкивать его к нужной мысли, – что никто кроме тебя не видел меня непосредственно за работой, так?

– Погоди, – замотал он головой, – а как же твои клиенты? Ты ж половине Москвы свои спиритические услуги оказываешь!

– Это другое, – отмахнулся я. – Там я говорил с их родственниками, да и то больше на бытовые темы. Вот ты смотрел сериал «Менталист»?

– Э-э-э… – полицейский задумался, усиленно морща лоб, – что-то не припомню такого.

– Ну так я тебе расскажу. Там по сюжету главный герой великолепный аналитик, способный подмечать настолько неявные, но важные мелочи, что выводы, которые он делает, больше похожи на магию, чем на дедукцию.

– Пф-ф! – Саркастично фыркнул Дамир. – Ничто не ново под луной. Уж Шерлока Холмса у Конан Дойла я читал. Этой литературной идее уже за сотню лет давно перевалило.

– Вот именно. Та же самая концепция. Только герой из фильма одно время вполне успешно притворялся ясновидящим. Общаясь с людьми, он наводящими вопросами, полуутверждениями и недомолвками выманивал из клиентов крупицы информации, делая на их основе поразительно точные предположения. И именно за счет этого он создавал иллюзию того, что действительно общается с их покойными родственниками. Теперь ты понимаешь, к чему я клоню?

– Вроде понимаю, но предпочту услышать прямо. А то мало ли, я не о том думаю.

– Как скажешь, – легко согласился я. – В общем, старик, я хочу, чтобы все те, кто будет мной интересоваться, считали меня таким же ловкачом, и не более.

Теперь я был уже уверен, что Дамир мою мысль уловил верно.

– Ты полагаешь, – взволнованно зашептал майор, – что и ко мне может кто-нибудь наведаться, чтобы порасспрашивать о тебе?

– Ну, – пожал я плечами, – по крайней мере, нельзя с уверенностью утверждать, что этого не произойдет.

– Сергей, почему ты задумался об этом спустя столько лет?

Я посмотрел на своего приятеля, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Судя по легкой дрожи недоумения, исходящей от него, он действительно не совсем догонял мои мотивы.

– Да потому, – стал я повторять свои недавние размышления на этот счет, – что до тех пор, пока я играл с вами в игры, помогая ловить мелких сошек, да окучивал богачей, выманивая их звонкие шекели, я не был никому опасен. Даже если я действительно способен говорить с мертвецами, то в этой своей песочнице я мало для кого представлял интерес. А теперь, когда вы с Суховым подтянули меня в «высшую лигу», я могу стать фактором риска для очень многих влиятельных персон. И теперь я очень хочу, чтобы все эти персоны успокоились, считая меня жуликом, актером, фриком, да кем угодно, лишь бы не тем, кто я есть на самом деле!

– Я понял тебя, – Галиуллин напряженно сцепил руки в замок перед лицом. – Серёга, можешь на мой счет не сомневаться. Даже если сам президент будет у меня спрашивать, ни одного конкретного случая я не расскажу.

– Спасибо, Дамир, – я благодарно кивнул ему, не сомневаясь в искренности приятеля, – рассчитываю на тебя.

– Но погоди, – вдруг вскинулся он, – а как же все те дела, где ты засветился? Там же рапорты, объяснения, протоколы – все записано и до сих пор лежит в архивах. Как с этим быть?

– А ты что, – откровенно удивился я, – в рапортах писал о том, что в ходе разговора с покойным мне удалось выяснить следующее?..

– Нет, ну ты меня прям за полного дебила не держи, – открестился полицейский от такого предположения, – это же официальные документы! Меня б за такое вы… а, неважно. В общем, я просто указывал, что, мол, в ходе проведения оперативно розыскных мероприятий следствию помогал такой-то такойтович, или что версия, выдвинутая тем-то и тем-то, подтвердилась в части такой-то и такой-то. Никакой конкретики, и уж тем более никакой мистики.

– Вот и прекрасно. Поэтому с этой стороны я не жду подвоха.

– Но подозрения-то все равно могут возникнуть у кого не надо.

– Подозрения у них уже возникли, – припечатал я. – Главное, чтоб у них не было еще и фактов.

С этим Дамир не согласиться просто не мог.

Мы с Галиуллиным проговорили еще около часа, обсуждая различные варианты дальнейшего развития событий да прикидывая пути решения возможных проблем. Потом немного поддались ностальгии, потрепавшись о былых годах, вспоминая нашу совместную работу в девяностые годы прошлого уже тысячелетия. Смущенный и постоянно винящийся Дамир раз десять предлагал «любую, какая только может понадобиться» помощь, а я за каждый раз сердечно его поблагодарил и обещал обратиться при случае.

Разошлись мы уже вечером, когда я влил в себя в общей сложности литра два колы, а Галиуллин три пинты пива. Распрощавшись, Дамир поплелся к ближайшему метро, не рискнув садиться за руль в подпитии, а я потопал к своему спорткару, собираясь упрямо штурмовать ужасные вечерние пробки.