Текст книги "Случайный малыш для авторитета"

Встаю на отмеченное крестиком место и посылаю в зал всеохватывающий воздушный поцелуй. И мне не нужен дополнительный допинг, чтобы словить бешеную порцию адреналина.

Сердце вырывается из груди. Мне аплодируют и свистят. Довольны все, кроме Хамарова.

Касым мрачно смахивает с себя руку пришлой брюнетки. Не от любви большой ко мне, полагаю. Судя по всему, я своим появлением испортила вальяжное настроение Хамарову.

Мне страшно, до мурашек по коже и в то же время мой эпатажный образ вызывает фурор среди гостей. Всем давно приелись идеальные до кончиков волос скучные девы. Я же не что иное, как чудо в перьях, интересная диковинка для местных богачей.

– Во дает!

– Ну-ка покрутись! Покажи себя!

– Эй, ты, поехали со мной кататься!

Из зала слышатся крики.

Снежанке  тоже орали, но не так рьяно.

Пошлые словечки совершенно не льстят. Мне просто любопытно наблюдать за столиком номер семь.

Айхан, сидящий рядом, приосанился и внимательно смотрит на меня как на экзотику. Ему нравится, в отличие от Хамарова.

Две брюнетки сохраняют помпезный вид, однако понимают, что их красота меркнет. На точеных физиономиях девушек появляется кислое выражение.

А меня это веселит, и я смеюсь, глядя на всю компанию. Заостряюсь на Касыме, хохочу ему в лицо, как и мечтала раньше. Слышу бурные овации.

– Идиотка… – внезапно шепчет белая лебедь Зара и завуалировано прикрыв меня, подтягивает край от боди. – Декольте поправь, все видно…

О… боги. Я слишком сильно размахивала руками и не заметила, как пикантный костюм сполз ниже дозволенного. Это провал. Невероятный конфуз. Теперь я понимаю, почему мужчины были такими активными в зале…

Мое лицо как по щелчку заливается краской. Хочется провалиться сквозь землю прямо сейчас и не секундой позже.

Потупив взгляд в пол, снова разворачиваюсь и отхожу подальше. Меня тактично прячут белые лебеди.

Отсчитываю секундочки и жду, когда это все закончится. Уже как попало дергаюсь на заднем фоне и больше не смотрю в зал.

На финальных аккордах собираюсь покинуть сцену, но меня ухватывает за локоть чья-то горячая рука.

В ужасе оборачиваюсь и вижу перед собой Хамарова. Он рассержено четвертует меня взглядом и в то же время криво ухмыляется. Второй рукой достает из кармана джинсов свернутую пятитысячную купюру и как шпильку вонзает ее в мои волосы.

– Идем, –  дергает меня за кулисы.

– Нет, пусти! Я позову охрану! – пытаюсь вырваться.

Куда уж… Хамаров сильнее. Гораздо. И его настрой меня пугает.

Вопреки протестам он волоком тащит меня со сцены.

– Я тебя купил. У Самвела.  – его ответ звучит как приговор.

– Чего? Мы не продаемся, а только развлекаем публику!

– Не корчь из себя ангела, – резко стаскивает меня со ступенек. Из-за высоких каблуков теряю равновесие, падаю и ударяю колени. Хамаров грубо вынуждает меня подняться и шагать снова. – Именно этим ты тут и занимаешься. Позорница!

Как прокаженную он ведет меня через весь зал. Я в слезы.

Визжу от отчаянья и в какой-то момент замечаю среди десятков незнакомых лиц рожу директора. Он стоит возле бара, слюнявит пальцы и пересчитывает толстую пачку денег.

– Самвел, какого черта?! – кричу ему.

Мужчина вскользь обращает внимание на мой голос, но совершенно не возражает прихоти Хамарова. Самвелу заплатили много. Алчный директор наплевал на все свои принципы.

Если танцовщицы и знакомились с солидными папиками,  то принимали решение по доброй воле. Многим хочется найти проходной билет в жизнь с другими возможностями. Не трудиться на вредной работе, а стать богатой женой. Или вдовой. Но это в идеале.

Касым тащит меня к выходу из клуба. При виде Хамарова секьюрити жмутся к стене, освобождая нам дорогу и не слушая моих воплей. Догадываюсь, что Самвел приказал и охране не реагировать на вседозволенность Касыма.

– Предатели! Совести у вас нет! – ругаю мужиков.

Я всегда относилась к ним с уважением и угощала нарезками, чтобы охранники с голоду не морились.

Хамаров с ноги открывает дверь, отпускает мою руку и выталкивает на улицу.

По инерции семеню вперед, спотыкаюсь на крыльце.

Неистовый страх перед Касымом горячит мою кровь. Взглядом окидываю пустынный двор. Нужно спасаться, иначе пропаду. Выпрыгиваю из великоватых туфель и срываюсь на бег.

– Тебе никуда не спрятаться…

– Отстать!

Несусь по колкому асфальту, не щадя стоп. Хочу скрыться за высоким новым домом, но меня быстро настигает Касым.

– До чего докатилась! – гневно орет и силком ведет к большой черной машине. – Хоть святых выноси!

– У нас нормальное заведение. Это не то о чем ты подумал, – пытаюсь выдернуть запястье, но Хамаров лишь больнее сжимает мою руку.

Касым открывает глянцевую дверь авто и заставляет сесть меня спереди.

При тесном контакте с мужчиной я все же понимаю, что он изменился.

В Хамарове пропала былая легкость и романтизм. Он стал невыносим. Тяжелым на энергетику человеком. Или Касым просто не рад меня видеть?

Хамаров занимает кресло у руля и заводит мотор. Щелкает кнопкой управления салона и блокирует все двери.

– Что ты задумал?

– Я не позволю тебе работать в этом гадюшнике. Ты сюда не вернешься.

Касым резко жмет на педаль газа.

Меня откидывает на спинку. Цепляюсь в подлокотники кресел. Тело пробирает мелкая дрожь.

Касым не знает. Он впервые явился в наш клуб и счел его за бордель. Хамаров не в курсе, что я всего лишь официантка.

Конечно, если бы жадный на деньги Самвел возмутился и отстоял честь своих подопечных Касым изменил мнение. А теперь все выглядит, так как описывает Хамаров.

А нужно ли мне оправдываться?

Пытаться обелить себя перед мужчиной, который выпал на несколько лет из моей жизни и вот неожиданно ворвался снова. Как сокрушающий тайфун.

– Не тебе меня судить, Хамаров. Останови машину, я пошла.

Деловито чеканю громкие высказывания. Мой голос звучит хладнокровно и ровно.

Я осталась наедине с бандитом.

И если Касым догадается, что я на грани отчаянья, то непременно воспользуется моим состоянием. Он будет манипулировать и тонко сыграет на моем страхе. Хамаров сделает все, чтобы наша встреча текла по выгодному для него руслу.

– Я только вчера вернулся в город, а уже сегодня опять воссоединился с тобой. Не блажь ли это нашей судьбы? Как считаешь? – Хамаров произносит тише, своим тоном чуть успокаивая и меня.

Касым гонит машину по знакомым  улочкам. Такое чувство, будто везет меня к дому.

– И где ты пропадал?

Жизнь бывшего не должна меня беспокоить, но мне хочется узнать о Касыме больше.

Мужчина иногда поглядывает в зеркала для слежения за дорогой.

Каждый раз, когда Хамаров бросает взгляд на левое зеркало, он задерживает глаза и на моих обнаженных коленях.

Я замечаю странный интерес Касыма и деликатно прикрываюсь ладонями, будто сменила позу.

– После разговора с тобой я был вынужден отправиться на встречу с Громовым. Там в стенах родного логова я впервые решился на откровенный разговор с Артёмом. Я хотел поделиться тем, что меня волновало. Лидер не понял. Как всегда, Громов меня не услышал. Вместо мудрого совета я получил жестокое наказание. Эта обычная практика в группировке, но я на нее не рассчитывал. Меня заперли в ангаре и несколько часов били плетью, пока я не потерял сознание. Едва оклемавшись, меня в срочном порядке отправили на задание. В отдаленную часть Якутии, где нет связи с внешним миром. Громов лишил меня власти и запретил другим людям из группировки помочь мне.

– И как же ты теперь?

– Я не простил Грома.

– Вы с Артёмом враги?

– Да, – Касым сворачивает с главной улицы во двор. – По информации раздобытой громовскими бойцами конспиративный дом Айхана находился в глухой тайге. Меня направили туда, чтобы я проверил эти данные и отчитался перед Громовым. Через неделю после отлета в Якутию меня  ждала депортация из страны в Турцию. Где я бы плотно занимался контролем по обработке алмазов у местных ювелиров. Но я не стал потворствовать Громову, а обратился к Айхану и заявил о желании работать на него. Не сразу Якут меня принял. Он крайне осторожен и прозорлив. Потребовались годы, чтобы оправдать доверие. И вот сейчас я снова в этом городе. Рядом с тобой.

Для себя отмечаю, что Хамаров не забыл моего адреса. Касым глушит мотор на дороге возле подъезда, а у меня голова идет кругом от услышанных новостей.

– Спасибо, что подбросил, – тихо бормоча, прощаюсь и тяну дверную ручку, но она заперта.

– Не так быстро.

Касым наваливается на подлокотник кресла и всем корпусом оборачивается ко мне.

Желтый фонарный свет выхватывает из темноты лишь нижнюю половину лица Хамарова.

Я не вижу его глаз, только улыбку. Широкую и победоносную. А еще лукавую. Касым улыбается, показывая мне белые ровные зубы. Он будто заставляет понять, что этой ночью я не имею права ему возражать. Все произойдет, так как хочется Хамарову.

– Я тебя купил, – вновь повторяет.

– Это недоразумение, Касым, – пытаюсь образумить. – Я не занимаюсь подобными вещами…

– Цену себе набиваешь? – Хамаров перестает улыбаться и, отстраняясь, поворачивается лицом к лобовому стеклу. – Сколько ты хочешь, чтобы я заплатил? Говори сумму и я дам вдвое больше.

– Отпусти меня домой, пожалуйста…

Еле сдерживаю слезы. Мне трудно выносить грязные намеки, которыми щедро одаривает Хамаров.

Будь на его месте любой другой мужчина, наверно, я бы отвесила ему пощечину. А так…

– Или ты боишься вести меня в квартиру? Конечно, тебя же там ждет тот любовник. Или теперь муж? Я прав?! Интересно, как он относится к ремеслу, которым ты занимаешься? Может, мы спросим его вместе?

Господи. Хамаров даже не представляет, какой мужчина ждет меня дома. Наш сын Тимур. И он наверняка сейчас спит в своей кроватке, не догадываясь о перипетиях между родителями.

Хамаров не забыл ни единого слова, сказанного мной в прошлом.

Точно и не было этих трех лет моей спокойной, пусть и непростой жизни. Я будто возвращаюсь снова в тот кошмар, когда узнала о своей беременности и хотела обрадовать Касыма.

– Алина, ты будешь терпеть все, что я захочу с тобой сделать. А потом я решу, как поступить дальше.

– Сдурел?! – громко вскрикиваю.

Через мгновенье позади нас ярко вспыхивают фары подъезжающего авто и раздается требовательный сигнал, чтобы Хамаров освободил дорогу.

Недовольно фыркнув, Касым вынужденно заводит мотор и едет по двору дальше.

Я умолкаю и не могу ничего предпринять. Мой телефон остался в клубе, и вызвать полицию вряд ли удастся. Напрягаюсь и на панике ищу хоть какие-то лазейки, чем защититься, куда спрятаться.

Хамаров решает притормозить возле соседнего дома, ему неймется продолжить скандал.

А для меня черная многолетняя полоса, наконец, меняется на светлую…

Едва машина останавливается, как автоматическая система блокировки авто срабатывают и замки, вопреки желаниям Хамарова, щелкают.

Я тут же ухватываюсь за эту ниточку возможности и открываю дверь. Пулей вылетаю из салона на улицу.

Ух!

Фанатичной спортсменкой назвать меня сложно, но я бегу как в последний раз!

Наряженная в костюм черного лебедя и босая миную тротуар. Сталкиваюсь у своего подъезда с соседкой. Припозднившейся где-то, но так вовремя открывшей заветную дверь магнитным ключом.

Тетка Зина, вернувшаяся на такси, заставила Касыма двинуться на машине.

Хамаров же бросил авто и кинулся вслед за мной. Однако не успел. Железная створка захлопнулась раньше.

– Алинка, это ты,  что ли? – соседка с первого этажа поглядывает на меня недоверчиво.

– Нет, не я, теть Зин! – в забвенье отмахиваюсь и торопливо взмываю на пролет вверх.

Соседка, чувствуя бессознательную опасность, спешит запереться в своей однушке и мне пора.

Задерживаюсь возле почтовых ящиков и лихорадочно открываю свой. Здесь хранятся запасные ключи от квартиры, на случай, если папа по старости забудет комплект дома и захлопнет дверь.

Снаружи доносятся удары и металлический скрежет. Разъяренный Касым, словно варвар уничтожает последнюю преграду. Подъездная дверь не выдерживает и поддается.

От ужаса кричу,  несусь по лестнице.

Лечу, не чувствуя ног и тела.

Я должна успеть.

Оказавшись в квартире, я тут же позвоню в полицию, буду просить росгвардию, если понадобится. Поставлю на уши весь город.

Только бы успеть…

Хамаров преследует, но я не теряю надежды. Нас разделяют два пролета, а это решает многое.

Забегаю на свой этаж кое-как справляюсь с замком, открываю дверь, тяну створку, чтобы запереться, но у меня не получается.

Бешеный Хамаров ухватывается за край полотна и, оттолкнув меня, вламывается в квартиру.

– Где он?! – Касым точно сошел с ума. – Где твой любовник? Я столько лет жил этой мыслью… настала пора нам познакомиться!

В коридоре горит тускленький бра. Мой отец и сын давно спят. Была тишина.

Касым словно хозяин шагает по квартире.

А у меня мир рушится по крупицам.

Взвыв, кидаюсь за Хамаровым и, вцепившись ногтями в его рубашку, висну на плече. Но Касыма уже не остановить.

Миновав кухню и спальню отца, он уверенно двигается в мою комнату.

От шума и криков просыпается Тимурка. Бедный ребенок испугался и встал на кроватке, придерживаясь за ее борта. В комнате освещение погашено, но на фоне белой тюли отчетливо виден силуэт сына.

– Мам?.. – тихонько спрашивает малыш.

Глава 10.

Касым.

Сложно сказать, что я испытываю к Алине. Я не люблю ее. Нет. Это чувство нельзя назвать любовью, оно гораздо сильнее. Мощнее. Безудержнее. Оно давно подчинило мой разум и отравило сердце.

Мне больше не выжечь из головы девушку, не выбить из мыслей. Как бы ни старался я и те, кто  содействовал в этом.

В комнате темно, но я могу разглядеть образ маленького человека, неуверенно стоящего на ногах. Это ребенок, да. Он замер и будто бы с интересом рассматривает меня. Я не могу быть в этом уверен, но мне кажется так.

А вот в Алине, к моему удивлению, просыпается невероятная храбрость. Девушка словно превращается в фурию, отталкивает меня с силой не присущей женщинам, которых я знал раньше.

Я даже застыл на мгновенье и забыл о сути визита в квартиру Новицкой. Я перестаю скандалить и наблюдаю, как Алина подбегает к кроватке.

– Тише, Тимурка, все хорошо… мама рядом…

Алина говорит шепотом, но меня пробирает от ее слов.

Мама? Лина успела родить? Если так, то от кого?

Возможность приблизиться к ней раньше у меня отобрали.

– Как это понимать, Алин? – желание орать отпадает.

Я не могу кричать при ребенке, пусть даже он для меня и бастард.

Новицкая медлит с ответом, а мне становится некомфортно быть в темноте. Я привык четко ориентироваться в  обстановке. Ищу рукой выключатель на стене и щелкаю кнопкой.

Комнату озаряет потолочный свет.

Девушка плотно встает к кроватке, резко дергается и, прижимая ребенка к груди, поворачивается ко мне спиной, будто скрывает дитя. Мне виднеется лишь маленькая рука, что сжимает в кулачке вульгарную ткань от наряда матери.

– Кто это? Мальчик, девочка?

Я понимаю, что поддался будоражащей сознание ревности и крепко напугал Алину. Разберусь с Новицкой позже, а сейчас меня заинтересовал другой вопрос.

– Какая тебе разница? – змеей шипит Алина, и немного повернув ко мне голову, дарит свой взгляд.

Я не различаю в глазах девушки былого страха, отчаянья  как несколько минут назад. И нет в нем игривого флирта, соблазна искушающего меня в те дни, когда нам было хорошо с Алиной.

Так смотрят люди, не знающие ни любви, ни тоски не жалости. Загнанные в тупик жертвы, не желающие смиряться с судьбой.

Сейчас Алина способна на многое, лишь бы защитить своего ребенка от меня. В ней отслеживается что-то первобытное заложенное природой, настоящие инстинкты матери.

Но я не собираюсь набрасываться. Наоборот. Поднимаю обе ладони вверх и показываю девушке свои намеренья.

– Давай поговорим.

Произношу фразу и фоном слышу, как скрипнула койка в соседней комнате.

– Стой! – Алину передергивает от волнения.

Она теряет самообладание и на секунду послабляет объятия с ребенком. Успеваю заметить макушку с темными волосами. Достаточно густыми. Чем-то напоминающие мои.

– Хамаров, если ты сделаешь еще один шаг, то клянусь, я убью тебя… – у Новицкой трясутся губы и подбородок. По щекам скатываются слезы.

Ребенок в ее руках будто считывает состояние матери и начинает жалобно хныкать.

Я не выношу детских истерик и всячески старался избегать общения с детьми. Но у меня был опыт. Я помогал воспитывать дочь Громова. Проводил с ней время за играми. Не скажу, что очень напрягало. Девочка тогда была уже взрослой. Первоклассницей.

– Сколько ей? – замираю, как просит Алина, и киваю в сторону ребенка.

– Это мальчик!

– Ну… мальчик так мальчик. Прекрасно, – медленно сдвигаю ногу по направлению к кроватке.

– Нет! – как на иголках подскакивает Алина и вновь поглаживает мальчика. Девушка явно не хочет, чтобы я видел. Сглазить, что ли боится?

– Ты, в самом деле считаешь, что я способен причинить вред малолетнему?

– Да! Я не верю тебе. Ты вообще на все способен. Урка!

Кхм. Пусть будет так. Я забуду это оскорбление ради своего интереса.

Слышу позади шорох, будто кто-то шаркает ногами по полу.

Быстро оборачиваюсь на звук и замечаю в дверном проеме мужчину.

Точнее, старика.

На его не до конца облысевшей голове седые волосы. Такие же белесые брови, но густые. Старик одет в серую майку и растянутые трико. По-домашнему. Видно, что мужчина спал.

В сравнении со мной он кажется совсем немощеным.

Дед хмуро оглядывает облаченную в стриптизерский костюм Алину. Если не глухой, то прекрасно слышит, как плачет ребенок.

Через мгновенье переводит внимание и меня. Пристально смотрит блеклыми от долгих лет глазами.

Странно, ведь от старика я не слышу и единого слова.

Простояв с нами несколько секунд, он отталкивается от стены и медленно удаляется.

– Кто он? Неужели он и есть твой любовник?  –  вполголоса спрашиваю Новицкую.

В голове не укладывается. Не счесть сколько раз я представлял встречу с человеком, о котором говорила Алина. Многократно я прокручивал варианты расправы.

С особой жестокостью и не очень. Прилюдно или тихо, чтобы полиция никогда не догадалась о виновнике преступления и закинула дело пылиться на полке с отметкой «глухарь».

Но в квартире с Новицкой живет старый дед. И мне только рявкнуть нужно, чтобы тот свалился замертво.

Какого хрена?!

– Это мой отееец! – кричит Алина и таращится на меня своими большими голубыми глазами.

Похоже на правду.

– А где же тогда мужчина?

Активный малыш в руках Алины вертится и мне удается мельком запомнить его лицо. Померещилось? Или действительно ребенок имеет якутские корни? Разрез глаз мальчика схож с моим.

В одночасье начинаю ощущать проклюнувшиеся ростки сомнений. Чей это ребенок?

– Нету, нету никакого мужчины и, не было, – истошно давит Алина. – Всю кровь уже свернул, Хамаров!

– Зачем врала?

Стоило ослабить напор и перестать опрашивать Новицкую. Но отказаться у меня не получается.

Краем глаза замечаю вернувшего молчаливого старика. Только на этот раз он держит в руках двустволку.

Я хорошо разбираюсь в оружие и наметанным взглядом осматриваю давно нечищеное дуло, которое направляет на меня дед. Оружие не рабочее. Сломано. Я с легкостью могу сейчас выхватить ружье и вырубить им же деда.

Я это понимаю и старик тоже, однако он тверд в своем намеренье.

– Спокойно, отец, без глупостей, – говорю мужчине.

– Я тебе не отец кобель проклятый! Оставь мою дочь!

Старик мне не соперник абсолютно. И меня восхищает, с какой самоотверженностью он защищает семью.

– Хорошо, – хладнокровно отвечаю и медленно иду к выходу из квартиры. – Уйду. Но я вернусь сюда снова. Ты же понимаешь?

Конечно, да. Мне все равно, что вопрос остается без ответа. Слова не нужны, чтобы считать в глазах старика немое отчаянье. И пусть он взмахивает на меня дулом сколько угодно. Я больше не остановлюсь.

Подыгрывая Новицким, выхожу из квартиры и спускаюсь по ступеням на улицу.

Свежий ночной воздух меня не бодрит, но я с жадностью глотаю его, будто надеясь отрезвиться.

В самом дальнем ларце сознания я все же хотел, чтобы Алина ждала меня. Даже после многолетнего расставания.

Жаль,такого не бывает. Убежден.

Все женщины изменяют, сравнивают, ищут вариант выгодней. Я много раз ловил на изменах бывших, но это были спутницы не для жизни, а легкомысленные грелки. Поэтому безразлично.

Изменял сам. Это неотъемлемая часть моей реальности охваченной пороком и низменными желаниями.

В Новицкой я увидел нечто другое, но ошибся.

У Алины ребенок. Сын.

Мрак, но я сразу и не понял что «Тимурка» – будущий мужчина. Боец, если с отцом ему повезло и с унаследованной генетикой.

«Тимурка».

Мать неплохо постаралась, чтобы исковеркать имя Тимур. Пацан должен с гордостью носить это имя без всяких окончаний!

Выхожу из подъезда, воняющего кошачьей мочой.

Не удивлюсь, если Новицкая на пару с бабками прикармливает здесь зверей и поощряет антисанитарию.

С манерой Алины так бесстрастно чередовать партнеров я бы и глазом не повел, увидев, к ее сорока годам этих кошек, но уже не в подвале, а в квартире.

Новицкая напомнила мне стрекозу, пропевшую все лето.

Не знаю, чем девчонка думала, опустившись до работы в притоне. Пока она все еще молода и привлекательна, но не пройдет и пяти лет, как Алину заюзают и вышвырнут за ненадобностью.

Смешно было слышать из уст девушки, насильно снятой со сцены развратного клуба, что у нее никого было.

С готовым ребенком на руках у Алины никого не было. Еще бы добавила, что наполовину девственна.

Ай, Новицкая, я все же  поверю в твою откровенную ложь. Потому что сам хочу этого. Мне сложно от тебя отказаться, какой бы ты ни была…

Но сначала, я обязательно найду человека, от которого ты родила. С кем изменяла. Больше никто не помешает мне в этом. Пары дней будет достаточно.

Несложно догадаться, что блуд Новицкой как раз пришелся на период нашего расставания. Ее ребенок достаточно подрос, навскидку Тимуру два года. У мальчика не славянская внешность, значит, круг поиска сужается.

Я умело контролировал себя при близости с Алиной, а чертов будущий покойник, видимо, не очень! Он поплатится за это. Головой.

Я подхожу к своей машине, но внутреннее чутье заставляет меня обернуться. Двор тих. Со стороны так кажется. Но я точно знаю, что у темных кустов кто-то стоит и молча наблюдает за мной.

Стало быть, приверженцы Грома явились, чтобы поквитаться со мной.

Нельзя просто взять и отказаться от преступной деятельности в группировке. Примкнуть к другой или забыть навсегда кровь и жить как обычные люди. У нас иные законы. Либо я до конца дней преданно служу Грому, либо мертвый.

Но смерть в мои планы не входит. Не сегодня. Без лишней суеты я открываю багажник. В нем у меня припрятана волына. Плавно достаю оружие и слышу шорох из кустов.

– Касым, друг! – раздается голос Эмина. – Постой. Я здесь один.

Оборачиваюсь и вижу, как Рахимов демонстрирует мне пустые ладони.

Он  самый верный пёс Громова. Подохнет за Артёма, но не предаст. Военачальник. Человек с позитивным мышлением и повадками Шарикова.

А вот я, наверное, теперь гнида.

Одиночка по сути. Себе на уме.

Я никогда, в отличие от Рахимова, не драл на груди последнюю рубашку, бросаясь под пули, лишь бы  защитить лидера. Столько лет я был в группировке и всегда оставался чужим.

– Друг, значит.

Эмин двигается ближе.

Я профессионально оцениваю обстановку. Засады нет. Рахимов не врет.

– Я пришел, чтобы остановить тебя Касым. Еще непоздно все изменить. Вероника Сергеевна и я на твоей стороне. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Нет, Эмин, – хлопаю бойца по плечу. – Я сделал свой выбор.

– Как ты мог забыть, что творил Айхан в прошлом? Якут воровал маленьких девочек из бедных семей, взращивал до совершеннолетия и продавал зажиточным старикам. Такое не прощается Касым, это противоречит нашим принципам!

– Мне класть, – разворачиваюсь, бросаю ствол обратно в машину и закрываю багажник.

Весь механизм нашей группировки построен на том, что мы щемим и отнимаем деньги у людей себе подобных. У тварей. Отъявленных рецидивистов и мошенников, которые точно не побегут заявлять в полицию.

Мы как негласный закон бумеранга.

Зачем мелочиться и трясти бедного как церковная мышь продавца яблок, когда можно крупно нажиться и наказать теневого дилера? И ему неповадно и мы сыты.

– Подожди, – хватает меня за руку и не дает сесть в салон машины. – Громов в курсе, что ты  вернулся в город.

– Закономерно, – одергиваюсь.

– Он уничтожит тебя, понимаешь?! – орет и срывается на звериный рык. Впрочем, как и всегда.

– Тогда закажи мне венок авансом, – ничуть не смутившись, отвечаю. – Хотя…кто знает, на чьей стороне будет удача…

– Щенки, которых вы завербовали не сравняться с натренированными бойцами группировки.

– А кто сказал, что у нас щенки? Айхан собрал огромную армию, – открываю дверцу машины. – Каир, страны Средней Азии, Рим… не все согласны с правлением Громова. Много авторитетов поддерживают Айхна.

Эмин округляет глаза. Он не ожидал, что я помогу Якуту призвать влиятельных личностей, которые раньше стойко держали нейтралитет.

– Если вы войдете в город, пострадают много рядовых людей. Ты свихнулся Касым?

– Пусть страдают, – усаживаюсь в салон авто. Рахимов как вкопанный замер возле открытой двери. – Эмин, ты лучше за семьей своей последи. Как положено, оберегай Олесю и маленькую дочь Лариску. Не думай, что если ты запер их в особняке Якутии, с ними ничего не может случиться…

– Они под надежной охраной! – вскипает Рахмов.

– Твои бойцы идиоты. Ты совершенно ничему их не обучил.

– Угрожаешь, Касым?! Чего добиваешься?

– Просто предупреждаю.

Эмин матерится и яростно захлопывает дверь моего внедорожника. Я жму по газам и срываюсь с места. Лечу из района Новицкой к частному сектору, где временно арендовал дом.