Текст книги "Случайный малыш для авторитета"

Глава 11.

Алина.

– Только не говори мне сейчас ничего, умоляю, – прошу отца. Его нравоучения окончательно добьют, и я рухну в обморок.

– А что говорить? Здесь лишь себя винить нужно, ведь я плохо знаю свою дочь. Папа оставляет ружье в коридоре и заходит к нам в комнату. – Помойся, смой с себя весь позор, Жужа такая. – Ворчит и потихоньку забирает у меня Тимурку.

Принимается успокаивать внука.

Я даже соврать не смогу, чтобы хоть как-то оправдаться перед отцом за свой внешний вид.

По грязным босым ступням, костюму, еле-еле прикрывающим зад, яркому макияжу и так ясно. Вернулась я домой не из культурного ресторанчика с французской кухней.

Понурившись, медленно перебираю ногами вон.

– Дочь, а солдатик твой никак воскрес? – будто залп острых стрел вонзаются в мою спину слова папы.

– Очень заметно?

– Да внук и этот парень похожи, – уложив Тимура, покачивает колыбель. – Копии.

– Плохо, – вздыхаю. – Ты лекарства сегодня не забыл выпить?

– Нет.

– Тогда я должна признаться…сколько можно скрывать? Его зовут Касым Хамаров. Отец Тимурки бандит, – слезы вновь душат, потоком льются из глаз. – Прости меня…

Папа побледнел, но стойко выносит горькую правду для своего возраста.

– Что уж теперь. Внука жалко. Я слишком стар, чтобы грызться с такими волками.

– Ты главное не волнуйся. Мы вместе решим эту проблему.

Мысли в голове скачут, а голос дрожит. Касым уже покинул квартиру, но его присутствие все равно ощущается.

– В полицию топай и пиши заявление раз бандит! – строго приказывает отец.

– Да… так и нужно поступить. Ты прав. – Почти выхожу из комнаты, и вдруг меня осеняет. – Тот домик в деревне, оставшийся от твоей покойной сестры еще цел? Мы можем на время поселиться в нем. Я копила на садик для Тимура… поэтому деньги есть.

– Не знаю, много лет там не был. Но из города мы уедем.

Надеяться вновь на удачное стечение обстоятельств глупо. Хамаров обещал вернуться, и он непременно сделает это.

Сердце ёкает в груди, а душа рвется на части от одной только мысли, что Касым догадался о родстве с Тимуром. Я не знаю, как может поступить Хамаров с беззащитным ребенком. Ведь Касым был против рождения малыша и намекал на аборт.

Проверять и рисковать единственным сыном не хочу совершенно. Тимур тот человек, ради которого я живу.

Деревушка, где есть свободный дом в двухстах километрах от города. Не глухомань тараканья с отшельниками, а вполне цивилизованное место. Там магазин, аптека и фельдшерский пункт. Все имеется.

Я приезжала туда в детстве и кое-что запомнила.

Переглянувшись с папой, иду в душ. Стягиваю с себя злосчастный костюм. Даже в стиральную машину его не кидаю. Оставляю валяться в углу ванной.

Хорошенько моюсь, очищаю кожу и стараюсь хоть чуть-чуть вернуться в чувства.

После душа в спешке достаю запылившийся чемодан и принимаюсь складывать вещи. В основном для Тимура. Из своих бросаю пару штанов, столько же футболок и ветровку на случай ухудшения погоды.

Отец, кряхтя в соседней комнате, тоже собирается. Я горжусь им. Ведь папа старой закалки, но принял все мои ошибки прошлого достойно.

Наступает рассвет.

Утренние лучи солнца бьют через стекла, пригревая румяные щечки Тимура. Малыш успокоился и сладко посапывает в колыбели.

Я заканчиваю возню со шмотками. Переодеваюсь из махрового халата в темно-зеленый спортивный костюм. Завязываю подсохшие волосы в балетную шишку и выглядываю из окна.

Внизу практически безлюдно. Лишь дворник в ярко-оранжевом жилете шкрябает метлой по асфальту.

Перед внезапным отъездом мне нужно заскочить в полицейский участок, иначе все наши хлопоты с отцом напрасны. Хамарову никто не запретит нас разыскивать. Рано или поздно Касым явится и туда.

Натягиваю капюшон и, поцеловав сына, крадусь из комнаты в коридор. Обуваю удобные кроссовки и беру с полочки паспорт.

– Никому не открывай отец.

– Я тебе, что совсем маразматик?

– Извини, просто беспокоюсь за вас с Тимуром.

– Себя береги, доченька.

Выхожу на лестничную площадку и, опустив голову, лечу по ступенькам вниз. Несмело выглядываю из подъезда.

Черного автомобиля Касыма вроде нет.

Я не спала всю ночь, а вот Хамаров, возможно сейчас отдыхает. Воспользуюсь этим временем.

Быстрым шагом пересекаю двор, но меня не покидает ощущение слежки. Тревога все больше охватывает и жжет изнутри, заставляет озираться  и постоянно оборачиваться.

До участка пути минут двадцать, но я не выдерживаю и, едва миновав двор, срываюсь на бег. Несусь и постоянно посматриваю на дорогу. Редкие автомобили проезжают мимо, среди них нет иномарки Хамарова.

Меня принимают за утреннюю спортсменку или девушку, взволнованную за свои формы.

Люди понятия не имеют, что сейчас я пытаюсь спасти семью и шатко балансирую над адовой пропастью, в истлевающих низах которой меня уже заждался Касым.

Перед глазами возвышается серое здание участка с развивающимся на ветру флагом в знак патриотизма.

Я почти выбилась из сил, но делаю финальный рывок. Пересекаю свободную зебру и подбегаю к территории здания.

Останавливаюсь у ворот, перевожу дыхание. В боку колет, в легких словно бушует пламя. Одной рукой хватаюсь за решетку забора, второй успокаиваю взбунтовавшуюся печень. Корпусом подаюсь вперед, наклоняюсь, складываюсь в три погибели.

Нужно браться за свое здоровье. Мне нет еще тридцати, но по состоянию кажется, что завтра я уйду на пенсию.

Морщусь, смахиваю с лица растрепанные от пробежки волосы и уговариваю себя выпрямиться.

Через мгновенье кратко взвизгиваю и ощущаю в ягодице боль, словно меня жалит пчела. Быстро соображаю, что насекомое тут ни при чем, кто-то щипнул меня за зад.

Бросаю взгляд на асфальт и замечаю, что к моей тени добавился новый силуэт. Подпрыгиваю на месте, резко оборачиваюсь, а позади меня стоит Хамаров…

– Ну что, Алин, кляузничать побежала?

У Касыма дар, талант появляться в самых неожиданных местах для меня. Секунду назад мужчины еще не было. Он будто взялся из воздуха. Судя по тому,  как нахально Хамаров распустил руки он не проекция и не мираж, а настоящий.

Касым высокий мужчина. Он смотрит на меня с верхов своего роста, будто осуждая. Так пристально, неотрывно.

Молчит, но бессознательно Хамаров уже начинает играть выгодную для него мелодию на струнках моей виновности.

– Касым… я не… – Черт бы его побрал! Мне правда становится стыдно. Растерянно отвожу глаза в сторону и поправляю чуть съехавшую кофту, а заодно пытаюсь перебороть гнетущий укор Хамарова. Вдохнув, мысленно считаю до трех и стараюсь дать отпор бандиту. – Да, – твердо продолжаю, – я сейчас пойду, пожалуюсь на твои выходки. Терроризировать нас вздумал? Не позволю.

Едва окажусь в участке, как попрошу телефон и первым делом свяжусь с папой.

Раз Хамаров выловил меня здесь, значит, путь для близких чист и они точно смогут уехать из города незамеченными. А я потом что-нибудь придумаю и двинусь в дорогу позже.

– Тогда иди, – демонстративно отходит на шаг, – трепи всем, какой я монстр. Ужасный падший человек, – последние фразы произносит с неприкрытой иронией. Улыбается.

Я же напрягаю губы в тонкую линию. Хамарову смешно. Мне не очень.

– Именно! – немного прохожу вперед, но острый взгляд Хамарова будто цепями сковывает. Волнение в сердце меняется на некую злость. Я должна уберечь сына, а Касым со своим осуждением мне мешает. Раздраженно оборачиваюсь к мужчине, – ты не мог бы сделать одолжение? Перестань стоять над душой! Ты мне дашь спокойно написать на тебя заявление или нет?!

– Иди-иди, – кивает на распахнутые решетчатые врата. –  Можешь добавить, что я привлекался за разбойное нападенье повлекшее смерть двух человек, но был отпущен за неимением доказательств.

– Спасибо за информацию, – медленно подхожу к воротам. – Так и будешь здесь стоять?

– Да, я подожду тебя, Алина.

Касым в расслабленной позе. На его лице нет и капли страха, скорее наглость. Чувство полной безнаказанности.

– Хамаров, тебя арестуют, алё? – кручу пальцем у виска. – В каталажку захотел?

Меня откровенно удивляет поведение мужчины. Возможно ли, так высокомерно подавать себя и дерзить у порога в обитель правосудия?

– Думаешь, они не знают, кто я?– бросает взгляд мимо моего плеча на крыльцо здания, куда вышли подышать свежим воздухом два сотрудника в форме, – Они не дураки и видят, кто стоит возле отдела.

Ноги покалывает мелкой дрожью. Обнимаю себя руками и поворачиваюсь лицом к полицейским.

Парни общаются между собой, но их разговорный посыл непохож на разработку плана по срочному аресту Хамарова. Скорее стражи порядка шутят. Может, я себя успела накрутить, но, кажется, что посмеиваются надо мной.

– Они обязаны отреагировать на заявление!

Фыркнув, ускоряю шаг и вхожу на территорию отдела.

– Конечно, Алин. Ступай. Руби правду-матку.

– Хамаррров… – мое лицо пылает от жара. Я снова вынуждена приблизиться к мужчине и ткнуть пальцем ему в грудь. – Что тебе от меня нужно?

– Просто поговорить. Нормально.

Сегодня Касым легок на подъем и настроение у него великолепное. Очевидно, Хамаров решил сменить тактику. Он понял, что угрозами и скандалами меня не взять. По-другому не объяснить его поведение.

– Ладно, только недолго…

Раз Хамаров общается спокойно, то и я решаю не разжигать конфликт заново.

Каждый в своих мыслях отдаляемся прочь от полицейского участка.  Пялюсь на серый асфальт, наскучив, перевожу внимание на Хамарова.

Касым оставил все красноречие у здания полиции, теперь мужчина задумчив. На его идеальном лице нет и отблеска улыбки.

Хамаров идет по тротуару, спрятав кулаки в карманы джинсов. Сверху на нем надета черная кофта спортивного кроя. Укладка на голове не причесана аккуратно. Мне непривычно видеть Хамарова в повседневном стиле.

Минуем близстоящий дом. Возле распустивших свои листья тополей я замечаю внедорожник Касыма. Мужчина ведет меня к автомобилю. Снимает авто с сигнализации и  распахивает переднюю дверцу.

– Присядь, Алин.

– Хорошо.

Немного боязно, но я поддаюсь уловкам Хамарова. Наверное, потому что снова хочу насладиться редким моментом, когда Касым  открывается для меня с человеческой стороны.

Приземляюсь на мягкое кожаное сиденье. В салоне авто витает легкий цветочный аромат и чуть-чуть умиротворения.

Наблюдая, как мужчина обходит машину со стороны багажника, невольно опускаю глаза на просторное сиденье позади. Там в изящной корзине, перевязанной лентой, припрятана цветочная композиция. Это она источала приятный для меня сладковатый запах.

Эх…

Касым определенно щекочет мое эго, ведь композиция выполнена на заказ.

В ней диковинные экзотические бутоны любимого синего оттенка. Я даже названия цветов сказать не могу, в нашей стране такие не растут. Вижу впервые. Они похожи на тюльпаны только гораздо крупнее и раскрывшиеся.

Когда Хамаров приближается к двери с водительской стороны, я тут же меняю положение и вновь сажусь ровно. Делаю вид, что не заметила чудесной композиции.

Касым усаживается за руль, но красть или увозить меня к черту на рога не спешит.

Хамаров смотрит на меня и единовременно кладет свою руку на подлокотник сиденья ладонью вверх. Этот жест намекает на доброе расположение Касыма ко мне и ожидание, что я отвечу взаимностью.

– Ты говорила, что не веришь мне Алин, но я хочу попытаться исправить положение.

Ох, мне нужно внимательно следить за своими словечками. Кажется, Хамаров запоминает все и тщательно анализирует.

– Дело даже не в доверии или наших спорах, а в твоем образе жизни, Касым. Я нацелена на спокойную семейную идиллию, а не на связи без обязательств. Я не только любящая женщина, но и мать… Да, теперь у меня есть ребенок. Ему вряд ли подойдет родитель с криминальным уклоном.

Хамарова откровенно задевает упоминание о Тимуре. Конечно, мужчина смолчал, но кончики его пальцев дернулись от внутреннего напряжения. Касыму неприятно слышать о сыне? Или малыш волнует Хамарова настолько, что тот перестает контролировать себя?

– Разве о Тимуре не заботится биологический отец?

Хм… судя по всему, Хамаров не признал в Тимурке сына.

– Нет, Касым, – пожимаю плечами. – Папа Тимура человек сложный… он только и делает, что выказывает недовольства мне и пугает ребенка…

У Хамарова мрачнеет физиономия.

– Тварь.

– Ну… я бы не была столь категоричной. Но характер у него жуткий, ты прав.

В салоне повисает немая пауза.

Хамаров погружается в раздумья и, не моргая, прожигает взглядом руль.

Если учесть немилосердные поступки Касыма, то, вполне возможно, что мужчина мысленно представляет, как наказывает нерадивого отца Тимура. А может, подбирает выражения для разговора со мной.

Да. Сегодня Хамаров тщательно фильтрует свои слова.

– Люди не меняются это всем известный факт Алин. Они способны лишь притвориться на время. И я тоже могу попытаться создать для тебя новый мир, в котором ты даже не будешь вспоминать, что я нечестен с законом.

– Не так все просто Касым…

Я и не заметила, что за нежными речами Хамаров осторожно прикоснулся к моей руке. Едва уловимо скользнул пальцами по запястью. Деликатно обхватив, потянул к себе. Он точно собирается меня поцеловать…

– Тебе же нравится то, что происходит между нами сейчас? Если ты пойдешь мне навстречу, я смогу постепенно вернуть не только твое доверие, но и завоевать авторитет у отца. Я принесу извинения старику.

Медленно точно крадясь, Хамаров вновь пытается меня одурманить. Пустить в глаза пыль и ослабить оценку происходящего. В плане обольщения равных Касыму нет.

И я понимаю, что все слова Хамарова окажутся фальшивкой, но от чего-то не бросаюсь из машины сломя голову, а продолжаю утопать в темно-карих глазах Касыма.

Мужчина, не сводя взгляда, подтягивает мою руку ближе к лицу и слегка задевает губами.

– Алин… мы сможем наладить общение?

Вздрагиваю и вопреки желаниям Хамарова отстраняю ладонь, пытаюсь вернуть руку.

Касым ощущает, что я напрягалась . Пусть и с неохотой, но отпускает.

В этой сложной ситуации нельзя подаваться велению чувств и надеждам на сказочное будущее в розовом цвете. Касым очень расчетлив и завуалированным напором сводит все обстоятельства к положительному ответу.

– Дай мне время подумать… пару дней. Хорошо? Не дави на меня, Касым. А сейчас я уйду.

Суечусь и ерзаю по сиденью, забываюсь и снова бросаю взгляд на роскошные цветы. Хамаров не мог забыть про композицию. Он заметил, что я уже в курсе про спрятанный подарок, но молчит.

Беспрепятственно распахиваю дверь черного внедорожника и покидаю авто. Хамаров чуть приспускает стекло и смотрит на меня из салона.

– Касым, пожалуйста, не следи за мной, – искренне упрашиваю – Я, правда, хочу побыть одна.

Криво ухмыльнувшись, мужчина надевает солнцезащитные очки, заводит мотор и поднимает стекло тачки.

Я замираю на тротуаре, наблюдая, как Хамаров разворачивает машину в противоположном направлении от моего дома и с бешеной скоростью летит прочь.

Уф… вроде выкрутилась.

Еще не до конца опомнившись, плетусь домой.

Я не вожделела роскошными цветами как подарком и уж тем более не хотела менять свои планы, продавшись за синие бутоны.

Но меня интересует вопрос, почему Хамаров не преподнес композицию? Счел, что я недостойна? Или Касым приготовил букет для кого-то другого и забыл спрятать цветы от моих глаз?

Глава 12.

– Заявление написала? – ворчит папа, едва я переступаю порог квартиры.

В коридоре дорожная картина. Отец уже все подготовил к скорому отъезду, одел Тимура, перетащил все котомки к двери, перекрыл воду и вырубил щиток электричества. Сам нарядился в клетчатую рубашку из хлопка светлые брюки и кепку, чтобы солнце лысину не припекло. Внука одел в джинсовый костюм и панамку.

– Эм… не совсем, – ответ мне дается с трудом. – Касым подкараулил меня возле участка и остановил. Знаешь, мы даже поговорили, вполне спокойно. Кажется, Хамаров решился на примирение и цивилизованное общение…

– Врет лиходей проклятый, а ты и уши развесила, – ругается. – Пу́тные мужики на заводах трудятся, зарплату белую получают, да все в дом несут, в семью. Чем ты думаешь мартышка такая? Обманет бандит и внука отберет!

Папа раскраснелся, а  ему нельзя у него давление. Запыхтел. Он указывает рукой на Тимура, что беззаботно нарезает круги подле выставленного чемодана.

Только сын доволен намечающимся переездом. Для Тимура это новое приключение.

– В любом случае мне не удалось донести нашу беду до полиции, – развожу руки в стороны. – Сейчас Хамарова точно нет возле участка. Схожу еще…

– Нет уж, – перебивает отец, – выдвигаемся на вокзал. В деревне обращусь к участковому. Сам. Бабам ничего доверить нельзя.

– Я тоже не в восторге, – говорю то, что папе хочется слышать больше всего, –  но может, мы не будем рубить сплеча? Касым дал понять, что у него имеются огромные связи… вряд ли нам удастся остановить Хамарова.

– Ох, позор. Что о нас скажут люди? Что подумают соседи? Я и во двор не смогу выйти. Изгоем стану. Нужно отправляться в дорогу и побыстрей.

Для отца общественное мнение много значит. Он заботливый родитель, но в то же время сплетни от непонятно какой тети Люси будут весить для него гораздо больше, чем желание и предложение собственной дочери.

Наверное, отец прав. Будет лучше, если мы уедем.

Удачнее случая, как сейчас, может не подвернуться. Я обещала Касыму подумать пару дней. Хамаров спокойно уехал и рассчитывает на следующую встречу. Вот только, когда Хамаров явится за мной в этот дом снова, он обнаружит пустые комнаты.

Потрошу заначку – распахиваю кухонный шкаф и достаю стеклянную банку с гречей.

Выуживаю из крупы целлофановый пакетик с деньгами и кольцом. Изумительным украшением, что подарил Касым.

Какими бы сложными ни были времена, я не смогла расстаться с кольцом. Много раз порывалась его продать, только рука не поднялась. Берегла украшение как память и талисман. Хамаров говорил, что в случае нападения я могу показать гравировку обидчикам и подтвердить свою причастность к величественной группировке.

Слава богу, подобных ситуаций не было, но чем черт не шутит…

Пока я бегала в полицию папа, оказывается, успел договориться с соседом из шестьдесят седьмой. Дядя Фёдор подрабатывает таксистом и без посредников отвезет нас на вокзал.

Я беру на себя роль грузчика, тяну до лифта чемодан и котомки. Папа закрывает квартиру на ключ, потом крепко берет за руку Тимура.

Спускаемся на улицу и торопливо усаживаемся в бордовые Жигули.

Обстановка на вокзале подозрений не вызывает, за исключением моей спешки возле окошечка кассы. В последние минутки успеваю купить билеты до «Залесово» и бегом заскочить в автобус.

Путь неблизкий. До деревни ехать около трех часов.

Папа от духоты мается.

Тимур просится то ко мне на коленки, то обратно на сиденье. Капризничает от скуки, иногда хнычет.

Я, чуть ли не с бубном перед сыном  прыгаю, лишь бы ребенок не доставлял неудобств остальным пассажирам. И все равно получаю замечание от людей, которые считают, что знают ребенка лучше, чем я.

Кое-как мы добираемся до конечного пункта остановки. Немного уставшие покидаем пыльный салон автобуса. Щурясь от солнышка и разминая затекшие ноги, осматриваюсь по сторонам.

Мы находимся в центральной части деревни. Вокруг обычные домики без изысков. Чуть дальше магазин еще советской постройки.  Много деревьев и травы.

– Пойду поздороваюсь, – кивает на здание магазина отец. – Заодно спрошу о доме.

– Хорошо, мы тебя на скамье подождем, – имею в виду самодельную лавку.

Папа медленно взбирается по крыльцу и в этот момент чуть пошарканная дверь в магазин открывается.

На пороге с отцом почти сталкивается молодая женщина в длинном сарафане оливкового цвета и  соломенной шляпе с большими полями. Отец пропускает даму и скрывается внутри здания, а вот я ошарашенно столбенею.

Очень быстро я узнаю в женщине Веронику Громову и, также быстро она замечает меня.

Что супруга Артёма забыла тихой деревушке?

Встреча с ней для меня крайне неприятна, но Вероника мыслей читать не умеет. Широко улыбнувшись, она спускается вниз и подходит к лавке, где сидим мы с Тимуром.

– Привет, Алиночка, – добродушно щебечет мне, мимолетно скользнув глазами, переводит внимание на сына.

– Здравствуйте. Не ожидала вас тут увидеть… – сдавленно отвечаю и крепче обнимаю Тима.

Громова, не боясь запачкать дорогущий сарафан, присаживается на корточки возле малыша. От удивления округляет глаза и пристально рассматривает Тимура.

– Невероятно…– шепчет и слегка касается щеки сына. – Этот мальчик… он твой ребенок?

– Да, – взволнованно говорю.

Тимур улыбается. Его заинтересовала блестящая на солнце подвеска Вероники. Сынок тянет ручонки к шее Громовой и ухватывается за тонкую цепочку.

– Ах, мальчик! Ты очень сильно напоминаешь мне одного человека, – завороженно изучает лицо Тимура. – Нравится? – опускает взгляд на золотой кулон, инкрустированный сапфирами.

– Дай! – вскрикивает сын.

Мы с Вероникой Сергеевной даже сообразить не успели, слишком быстро Тимур дергает за кулон и срывает тонкую цепь с шеи Громовой.

– О боже! – подскакиваю я.

Новых проблем мне только не хватало. Дрожащими руками пытаюсь разжать кулачок сына, но Тим сопротивляется. Начинает реветь. Малыш не понимает, сколько стоит ювелирная подвеска.

– Отдай, сынок. Это тёти Вероники. Она будет плакать, – принимаюсь уговаривать Тимура и мысленно подсчитывать сумму, которую мне придется отстегнуть Громовой за испорченную вещь.

– Ничего страшного, – Вероника поднимается и взмахивает руками. – Потом вернешь, как ребенок наиграется.

– Я возмещу ущерб. Прости. Тимур еще маленький, сам не осознает, – оправдываюсь.

– Касым возместит. С него не убудет, – неожиданно выдает Громова и хитро прищуривается. – Пусть несет ответственность за свою маленькую копию.

Женщины намного проницательней и внимательны к деталям, нежели мужчины. И Вероника Сергеевна не исключение.

– П…прошу… – теряю дар речи. На улице тепло, но меня резко бросает в озноб. – Не рассказывай никому…

– В смысле не рассказывай? Разве Хамаров не знает?

– Нет.

Спускаю Тимура с лавки на землю. Хочу взять его за руку, но юркий сын изловчается и, смеясь, бежит резвиться на траву.

– Ох, Алина, – вздыхает Громова и тоже наблюдает за Тимуром. – Хорошо это или плохо, что Касым не знает о ребенке.

– О чем ты?

– Как видишь, я тоже сейчас прячусь в захолустье. В этой деревне муж давно отстроил дом и оформил его на подставное лицо. Никто не в курсе о нем, даже близкие участники группировки. Пару дней назад я собиралась отправиться с дочерью по магазинам, уже села за руль своей машины и посадила Аришку, но в последний момент нас остановил охранник. Боец заметил странное мигание красной лампочки под днищем, – Громова задирает лицо вверх, но по ее щекам все равно хлынули слезы. – Оказалось, что авто заминировано. Страшно представить, что случилось бы, если я повернула ключ зажигания…

Веронику Сергеевну откровенно трясет. Она не врет. Такие чувства, как страх за собственного ребенка сложно подделать. Я хорошо понимаю Громову. Подхожу к Веронике и обнимаю.

Женщина утыкается носом мне в плечо и продолжает:

– Артём в срочном порядке увез нас в «Залесово». Враги слишком близко подобрались к нашей семье. Но еще больше меня огорчает факт предательства Касыма.  Он бросил группировку и перешел на сторону Айхана. Холодно и расчетливо. Даже ничего не объяснив.

Мне становится не по себе от слов Вероники. Я знала о конфликте двух мужчин не ограниченных властью, но слышать жестокие признания от Громовой страшно.

И в то же время мне известно, как поступил Артём с Хамаровым в прошлом, но трезвонить об этом Веронике не буду. Не подружка она мне. Хотя и жалко ее.

 В сердце закрадывается тревога за собственного ребенка.

– Тимур! – окрикиваю сына. – Отойди от гусей, щипнут!

Перешагиваю лавку и спешу забрать Тима.

Вероника все еще не уходит.

– Все наладится. Артём и Касым договорятся о мире. Уверена… – успокаиваю женщину.

– Алина, ты же понимаешь, что рано или поздно выяснится от кого твой ребенок. Тебе стоит не так опасаться Хамарова сколько Якута. Айхан словно околдовал нашего друга, затуманил его рассудок и если Якут сочтет невыгодным наличие малыша, то может лишить тебя радости материнства. Айхан ворует детей, он вообще способен на многое!

– Просто молчи Вероника, – твердо отвечаю. – Если ты действительно не хочешь, чтобы мы пострадали.

– Я, конечно, ничего не скажу, но молчание не может гарантировать сохранности вашей семье. Однако в моей власти обеспечить вам безопасность. Ты и малыш не виноваты в конфликте наших мужчин. У меня большой дом места хватит всем. Чуть позже люди Громова возьмут над вами покровительство и…

– Нет! Мне ничего от тебя не нужно.

– Гордая, значит? Я же хочу помочь. Ты не сможешь противостоять в одиночку такому человеку, как Айхан. Или ты надеешься на теплые чувства Касыма?

Вероника Сергеевна раздувает ноздри и напрягает губы, но через секунду расслабляет лицо и натягивает улыбку.

Дверца магазина распахивается и оттуда выбегает светленькая девочка лет десяти. Обаятельная принцесса с большими глазами цвета неба. Я узнаю в ее лице черты Артёма Громова.

Вероника теряет ко мне интерес и уходит вместе с дочерью.

Через пару минут появляется и мой папа, купивший пакет с продуктами. Настрой у него приподнятый в отличие от меня. Я снова беру сумки  и говорю Тимуру подойти к дедушке.

– Представляешь, а дом-то все еще стоит, и его не растащили мародеры!

– Славненько, – пытаюсь казаться спокойной, но после разговора с Вероникой меня не покидает волнение.

По вытоптанной дорожке шагаем в конец улочки.

Там на окраине за покосившимся забором находим тот самый брусчатый дом. Территория вокруг заросла высоким бурьяном. Избушка на удивление хорошо сохранилась. Только дерево стало серым от времени, а на оконных ставнях облупилась краска.

Теперь мне предстоит и за ребенком следить и заниматься тотальной прополкой.

По левую сторону двора за штакетником догнивает еще один заброшенный дом.

А вот по правую вполне жилой участок, скрытый за высоким забором из алюминиевых плит. Наверное, соседи нелюдимы. Спрятались так, что виднеется лишь черепичная крыша дома. Стало быть, сельчане зажиточные. Черепица для местных роскошь, тут в основном у всех шифер.

Открываю калитку и пробираюсь через траву.

– Ключ должен храниться под большим камнем, – подсказывает отец.

Бегло осматриваю участок возле крыльца, отодвигаю булыжник и замечаю толстый ключ, чуть поеденный ржавчиной. Ковыряюсь в скважине от навесного замка и со скрипом отрываю дубовую дверь.

Любопытный Тимур, вопреки дедушкиным словам, просачивается между моей ногой и дверным косяком, вбегая в избу первым.

– Ого! Туть Баба-яга живет?

– Нет, сынок. Это наше временное пристанище…

В чем-то я согласна с Тимуром. Дом мрачный и внутри обстановка древняя. На грязноватом полу лежат коврики из лоскутов. Самодельные полки на стенах с глиняной посудой. У небольшого окна стоит койка с металлическим изголовьем, а вдали комнаты русская печь.

Электричества, естественно, нет, но думаю, можно договориться, если сходить в администрацию.

Пока отец раскладывает вещи, я возвращаюсь на улицу и брожу по двору, попутно выдергивая подсвекольники. Нужно расчистить место, чтобы Тимур мог спокойно играть.

Замечаю колодец и несколько хозяйственных построек. Внутри валяются какие-то инструменты, за деревянным отсеком лежит скучающая кучка угля и трухлявые дровишки. Можно разжечь печку.

Погружаюсь в рабочие хлопоты, иногда заглядываю в дом и проверяю атмосферу. Тимур уморился с дороги и уснул на моей ветровке расстеленной поверх кровати. Папа тоже не прочь отдохнуть, но упорно занимается порядком в избе. Я принесла отцу воды, и он наводит уборку.

Теряю счет времени, заканчиваю с правой стороной двора и почти пропалываю путь до уличного сортира на левой, как слышу странные речи отца. Довольно громкие.

Бросаю подсвекольник и топаю обратно в дом.

Удивленный папа, очевидно, шагал мне навстречу.

– А ты чего мне звонишь-то Алин? – он держит в руке сотовый телефон.

Этого не может быть. Моя трубка осталась в городе, забытая в клубе Самвела.

– Отдай телефон! – вскрикнув, забираю устройство.

Выхожу на крыльцо и с замиранием сердца подношу динамик к уху:

– Алло…

– Алина привет, –  раздается голос Хамарова. – Лисичка снова обманула меня? Да? Сбежала, не захотела по-хорошему?

– Касым, прости, но я не могла поступить иначе…

– Извинения не принимаются.

Касым.

В кабинете арендованного дома я сижу на удобном кресле и развожу Новицкую. Провокационными фразами заставляю Алину оправдываться.

Тяну нужное количество времени для определения соты местоположения телефона ее отца. Передо мной на столе ноутбук с открытой программой, где на карте указаны вышки операторов.

Судя по тому, что на фоне голоса Алины нет посторонних звуков, таких как стук поезда или автомобильный шум – девушка уже прибыла в пункт своего укрытия. И это не ее городская квартира точно.

Потому что я там был.

– Касым, какие слова я должна сказать, чтобы ты оставил  меня в покое? – истошно вопит, расплакалась, кажется.

– Вряд ли ты сможешь это сделать. Я успокоюсь только, если узнаю, что ты мертва.

На экране ноутбука красным цветом высвечивается задействованная вышка связи.

Я удовлетворенно откидываюсь на спинку кресла.

Попалась.

Выяснять отношения по телефону пресно. Пользы от разговора на дистанции не будет. Я не могу видеть глаз Алины или дотронуться ее теплой кожи. Провести рукой по изгибу талии и крепко взять…

Новицкая продолжает слезно ругаться и даже пытается угрожать мне.

Обрываю девушку и сбрасываю вызов за ненадобностью.

Мельком осматриваю высветленные стены кабинета и задерживаю взгляд на втором кресле, что стоит в дальнем углу комнаты. Там восседает Айхан, облаченный в темный брючный костюм. Якут прищуривает узкие глаза и задумчиво трет подбородок.

– Маниакальная тяга очернила твой разум брат, – говорит мне. – Нельзя поддаваться женщинам и любить их. Женщины низшие существа вроде скота и отношение должно быть к ним соответствующее.

– Не трогай мое личное Айхан, – отсекаю слова Якута. – Сейчас гораздо важнее обсудить ситуацию Громова. Ты предлагал совершить кровавое нападение, отправить наемников, чтобы те взяли его дом. Но идея твоя утопическая, – захлопываю крышку ноутбука. – Все что ты получишь – это гибель бойцов, сам же лидер обязательно найдет способ, как уйти из особняка незамеченным.

– Возможно, – внешне соглашается. Однако Якут до сих пор не расположен ко мне стопроцентно.

– Змею нужно рубить с головы. Вызови Грома для разговора на открытую местность, где у Артёма не будет вариантов укрытий. Лучше на окраину города в район недостроя. Из заброшенной высотки киллеру не составит труда устранить Грома.

– Ты прав, – кивает. – От переговоров со мной Артём бы мог отказаться, но не от встречи с другими авторитетами. Это противоречит устоям.