Текст книги "Давай забудем друг друга"

Глава 24
Клинический случай

Ник

– Ну и сколько это еще будет продолжаться? – с хмурым видом интересуется Сотня, принимая вид матери пятерых детей. – Катился бы ты уже к своей Князевой по-хорошему.

Лучший друг называется. Нет бы дельное что предложить, а он мне снова про эту невыносимую девчонку заливает.

Собственно, где я не там свернул? Когда успел так нагрешить, что Мирослава Князева стала моим кошмаром и во сне и наяву?

Казалось бы, ничто не предвещало беды. Нормально же общались! А все началось с очередного глупого пари. Ребят, запомните раз и навсегда: если вам вдруг станет скучно, не ведитесь! Потому что это начало конца.

Порочный замкнутый круг. Надо было только затащить ее в постель и тут же разбежаться, а мне отчего-то играть в отношения приспичило. Самое интересное, она ни о чем таком не просила. Не наседала, как другие девчонки любят после секса. Вообще гнала меня поганой метлой и плакала как не в себя.

Тогда в осадок выпал. Без понятия, что делать с ревущими девчонками и где у них находится кнопка «отключить драму». Хотя бабские истерики в жизни не трогали. Взять хотя бы тот раз, когда Миру за дверь выставил едва одетую. Получил желаемое, она мне была более не интересна. Да, помнил теперь это. По неизвестной причине. Сейчас что изменилось? Старею, видимо. На ностальгию потянуло.

Носился за ней, словно голодный мартовский кот, а потом и слезть с нее не смог. Завис!

Самая обычная кукла с первого взгляда. Симпатичная, умная, да только все равно снова в мои сети попала, как глупая рыбка. Наверное, где-то там и стоило мозгами пораскинуть.

Хорошие девочки обладают одним весьма неприятным качеством – они мстят. И мстят очень красиво.

Идиот!

Она смеялась надо мной каждую нашу встречу. Над прогулками, над тем, что звоню ей среди ночи, как сидел у парадной с тем дурацким кошаком.

Врала, но до восхищения изумительно! Смотрела влюбленными глазками. Прижималась так, словно больше никого в этом мире не надо. Есть только я и она. Это было мило. Чертовски.

Не знал, сколько это сладкое безумие продлится между нами. «Долго и счастливо» в моем словаре не существует, но… малышка сделала Никиту Тарасова в лучшем виде, надо просто признать. И возможно, заслуженно. Закон бумеранга работает и бьет тогда, когда мышцы расслабились, прямо под дых.

Первое время не понимал, что со мной происходит.

Секс был очень хорош, но поиграли и хватит, пора и честь знать.

Тем более когда вокруг такой цветник. Девочки только и жаждали, когда же я обращу свое внимание и на них.

Вечеринка за вечеринкой.

На учебе не появлялся около двух недель, зная наверняка, что любой каприз мне спустят. Сейчас я был не в состоянии грызть гранит науки. Хотел сбросить пар, забыться. А по итогу – бежал от самого себя в неизвестном направлении. Потому что в реальности скучал по ней.

Первый день учебы после моего затянувшегося крестового похода по ночным клубам, и заехал в кофейню, чтобы купить кофе. По привычке взял два. Себе и ЕЙ.

Тревожный звоночек прозвенел, а под ребрами почему-то болезненно заныло. Вроде микстура была зачетная, элитного класса, а толку никакого, придется перейти на сильные антибиотики, чтобы излечиться от этого волшебного недуга.

Совершенно точно был уверен, что она мне не нужна. Плевать на пари, разок проиграю, пусть парни почувствуют себя на коне. Но учитывая, как сильно ненавидит Сотникова Маша, мы оба были обречены на эпический провал. И я свой уже принял. По крайней мере, очень постарался. Дебил!!! Когда смеешься судьбе в лицо, стоит учитывать, что последний ход всегда остается за ней.

В универе узнал, что Мира болеет, лежит дома с ангиной. Сначала выдохнул, а потом началась ломка. Искал ее глазами, доставал телефон, чтобы написать, а затем сжимал зубы и терпел. Соберись, тряпка! На тренировках превратился в ходячий овощ, а Дима все узнать пытался, почему такой хмурый и кислый. Но мы оба знали ее имя.

Несколько дней держался, как только мог, а на четвертый решил поехать к ней. Плевать! Пусть в лицо кричит, как сильно меня ненавидит, но мне нужно было ее увидеть.

Разве можно притворяться, что сходишь с ума по человеку? Улыбаться так, как никому другому?

А возможно, я просто мазохист и копал для себя глубокую-глубокую могилу. Летел к ней. Чтобы она меня в очередной раз убила, но на этот раз – пулей двадцатого калибра и прямо в самое сердце.

Я и сейчас вижу ее перед глазами с другим. Фантазирую себе непонятно что и как сам себя терплю – не представляю. И дело даже не в этом сладеньком мальчике-зайчике по имени Даня. Будь кто другой на его месте, точно так же бы спятил от душераздирающей ревности. Мирослава била, жестко и холодно. Возвращала весь тот яд, каким я сам затопил ее, словно Нева Питер.

А мне… она была нужна.

Раньше думал, что любовь для слабаков. Романтическая чушь, которой полно в лирике поэтов и в ванильных женских романах со счастливым концом. Только в моей истории не было хеппи-энда. Безответные чувства – самые паршивые на свете. Когда ты точно знаешь, как сильно тебя ненавидит та, кто полностью заняла твое сердце. Падать больно, но еще сложнее идти, когда все внутри беспощадно кровоточит.

Но что бы ни сделал, даже если бы очень сильно постарался – ничего бы не изменилось. Она тянулась ко мне для удара, а после перешагнула и сделала вид, словно нас никогда не было.

Но мне оказалось до ничтожного мало застать ее с другим. Я должен был убедиться на всю тысячу процентов, что каждое слово этой девушки концентрированная, неразбавленная правда. Долго сидел в машине у парадной, а потом дождался на свою голову! Вышла с ним под ручку, вся светилась, словно тыква на Хеллоуин, болтала без умолку. Хватило ли мне? Нет, пожелал вишенку на тортик. Принялся следить за ними, поехал следом и таскался, словно побитая собака, пока не увидел все, что нужно, и даже больше. Как моя Мирослава склонилась к нему, как их губы соприкоснулись в поцелуе.

Без понятия, почему сдержался тогда. Но накрыло меня фантастически. Так что пару дней я просто не понимал, где я, кто я, что я. Хотелось придушить Миру. И поцеловать. Спятил, совершенно точно спятил!

Какой невыносимой пыткой оказалось видеть ее каждый день, но еще сложнее было не полировать взглядом любимый, желанный образ. Чертова Князева!

– Прием, Юпитер! – зовет меня Димас. – Как слышно, Никитос?

– Отвянь, – отмахиваюсь от лучшего друга, падая на скамейку.

– Старик, фигово ты выглядишь. Так и собираешься ныть или вернешь уже свою зазнобу?

Ага, как ее вернешь-то? Ладно, если бы там чувства были, но между нами лишь выжженная пустыня – ее ненависть, моя любовь.

В спортзал зашла толпа девчонок. Маша с Мирой в самом конце.

Моя смотрела, словно сквозь пространство, никого не замечала, губы нервно кусала. Когда она так делает, то я начинаю сомневаться, что смогу держаться от нее на расстоянии. Ведьма натуральная! И в этой юбке она умопомрачительно хороша.

Проводил Миру взглядом до раздевалки, потому и не ожидал, что в один прекрасный момент мне прилетит неплохой такой хук справа. Зачетный. Челюсть аж свело.

И прилетело мне от Маши. Хороший удар…

Савельева?

У этой девки тараканы с белками в голове, но чтобы ни с того ни с сего по роже кому-то въехать – слишком и для нее.

– Маша, ты чего? – первым выходит из состояния астрала Сотников.

– За дело! – разъяренной гарпией шипит она. – Будь мужиком, Тарасов. Удали видео, которое вы со своей подружкой залили в чат.

– Какой чат?

– Мда. – Маша показательно закатывает глаза. – Тупой и еще тупее, что называется.

Демонстративно развернулась и зашагала в сторону раздевалки. Я задумчиво потер скулу ладонью и попытался сложить «а» плюс «б».

– У тебя телефон рядом?

– Уже там, – коротко кивает Дима. – На, смотри.

Да жесть какая-то!

Регине хватило мозгов снять Миру на камеру и выложить в наш общий чат.

Я уже и забыл про тот случай, когда застал Князеву в спортзале полуголой и с обидной надписью на пятой точке. Она меня тогда послала в пешее эротическое, но Филатова до такой степени увлеклась… взрослая девка, фигней страдает. Да и что с Мирой могли не поделить? Мало того, они еще и обсуждали Миру в чате. Прямо говоря: практически устроили травлю. Надо с этим завязывать. Не позволю никому ее обижать.

А Мирослава подумала, что главный виновник – я. Логика есть. Да и доказать свою непричастность будет нелегко.

– Мои соболезнования, – усмехается Сотня. – Влип ты, Никитос, да по самые помидорчики.

– Никуда я не влип. Ты что, предлагаешь так оставить? Пусть девчонку дальше опускают?

– Ну, ты прямо прынц! – хохочет друг.

Дебил…

А видео из чата удалили.

Регина знала, кому переходить дорогу, а кому нет. Тем более у Димы на нее было крайне много компроматов, куда более интимных, чем мокрая Князева в полотенце.

И лучше бы на этом я успокоился, но мне же больше всех надо, да!

На хрена вообще к Мире пошел? Набирался смелости до конца дня, а потом просто подсел к ней в столовой. Она даже глаз не подняла, технично поглощая овощной суп. Будто я человек-невидимка.

– Привет.

Снова ледяное молчание, от которого хотелось на стену лезть.

– Мира, – накрываю ее руку своей, но она тут же отталкивает меня, выплеснув немного супа прямо на стол.

– Тарасов, что непонятного во фразе: «ты мне противен?»

– Почему, все предельно ясно. Хотел лишь убедиться, в порядке ли ты.

Не знаю, на что рассчитывал. Увидеть хоть какую-то эмоцию, ту же ненависть, злость, но ответом мне было только холодное равнодушие, которое с каждой секундой пустотой расползалось по всему моему существу.

Мира только встала, молча подобрала свой рюкзак и ушла. Тишина – оружие, которое уничтожало меня сейчас верно и планомерно.

И понимал, что она не лгала. Эта девушка не хочет видеть рядом с собой такого, как я. Ирония… потому, что я продолжал тянуться к ней и строить воздушные замки.

Замки, что снес сильный порыв ветра с кодовым шифром «ненависть».

* * *

Потянулись бесконечные дни и недели, когда всеми силами пытался сбежать от самого себя, а главное, от девушки, которая вытащила на свет нового Никиту Тарасова. И плевать она хотела, что об этом апгрейде никто ее не просил.

Погрузился с головой в учебу и работу, вечерами и ночами зависал в офисе с отцом. Уходил только тогда, когда родитель пинком под зад выставлял. А он еще решил на старости лет жизни меня учить.

Мол, молодость-то проходит, Ник. Хватит штаны просиживать за столом, с девочками гуляй, с друзьями развлекайся. Вот нагулялся уже! Спасибо, пап. Хватило по горло. Так время дошло и до Нового года. Впервые за все время учебы сдал сессию одним из первых и теперь был свободен, как птица в небесах.

– Слушай, Тарасов, ты мне не нравишься. – Сотников угрожающе смотрит на меня, словно собирается прочитать мне очередную лекцию. – Давай сегодня с нами, а?

– Другие планы.

Шумные вечеринки, девочки и танцы давно уже не помогали. После них становилось в сто крат хуже. А я и так уже был из-за Мирославы ни живой и ни мертвый. Долбаное привидение!

– Ник, да забудь ты уже эту телку! Ну, или верни ее назад.

«Телка»… меня даже Дима сейчас выбесил, как я сдержался, сам не понимаю. Это слово категорически Князевой не подходило.

– А мир не черно-белый, Димочка.

– Настолько все фигово?

Настолько…

Для Мирославы Князевой такого парня банально не существовало. Перешагнула и забыла, оставив одного на самом дне. Она не обращала на меня никакого внимания. Смеялась, улыбалась, наслаждалась жизнью на полную катушку. С каждым днем словно становилась еще красивее, и видеть ее так близко, но не иметь возможности прикоснуться стало самой настоящей пыткой. Согласен был на любые эмоции – злость, ненависть, ярость, но только не на это холодное равнодушие. Снежная королева, вооруженная маленькими ледяными кинжалами. Бросала их в мое сердце, они застывали, навсегда застревая в грудной клетке.

Жизнь без нее стала другой. Пустой, бессмысленной, наполненной тьмой и одиночеством. Она была моим светом, но, как это часто бывает, мы понимаем всю ценность других людей только тогда, когда они уходят.

– Шансов нет. – Я отрицательно качаю головой, двигая к раздевалке. – Она меня ненавидит, Сотня. Презирает. Ты видел, как она смотрит?

– Ну так она и не смотрит, – смеется Дима. – Вообще. Слишком много стараний для той, кому все равно, не находишь? Слушай, я тут подумал…

– Что? – Я стягиваю с себя влажную после тренировки майку, а вместо нее надеваю белую футболку. – Ты меня так не пугай, старик. Еще чего не хватало, чтобы ты о моих проблемах сидел и философствовал.

Ржет.

– Вдруг Мира как-то про наше пари узнала и теперь просто мстит тебе? Обиженная девочка, ну.

Я на секунду задумался, но тут же отмел это безумное предположение. Узнала, ну конечно. Будь это так, она бы живьем меня в землю закопала.

– Исключено, – отвечаю я через некоторое время. – Кстати, о пари. Надо рассказать.

Дима от шока аж подавился и долго откашливался, пытаясь прийти в себя.

– Что ты там бормочешь? Совсем мозги ванилью заплыли? Рассказать, ишь ты завернул… правда, что ли, влюбился?

– Месяц давно прошел, да и я давно забил на это дело.

– И как давно? – хитро щурится Сотня. – Когда тебя выкинули на улицу, словно нашкодившего котенка? Давай, начни заливать, что еще три года назад втюрился в свою Князеву.

Нет, не три года назад. Хотя тогда она стала для меня глотком свежего воздуха. Миленькая, хорошенькая, так непохожая на других девушек, которые окружали меня. Настоящая, искренняя, живая.

Время, проведенное с ней, я не ценил ни тогда, ни сейчас. Не вспоминал ее смех, улыбку, ту большую зеленую шапку, которая вечно съезжала по самые глаза. Она стала первой девочкой, с которой так долго ходил за ручку без всяких пошлых намеков на горизонтальную плоскость. Там даже пацаны начали надо мной ржать во главе с Сотниковым, что втюрился. Да и сам привязался. Но отношения, целомудренные поцелуи и скромные свидания – не мой конек. Взял то, что хотел, и прогнал. Мира ничем от других девушек не отличалась, только зачем-то лезла в душу, а мне это было нужно меньше всего на свете. И кто знает, как бы сложилось дальше, если бы не это проклятое пари? Я ведь даже не сразу вспомнил ее при первой встрече…

А теперь, пожалуйста, загибаюсь от всем известного ядовитого недуга. И в моем случае диагноз железобетонный. Может быть, однажды и смогу вырвать чувства к ней из сердца вместе с мясом, но не сейчас.

Этот токсичный яд уничтожает меня, топит, погружает на самое дно бездны. Но отказаться? Я чертов мазохист!

– Не три года назад, – уклоняюсь от ответа. – Забил на пари после осеннего матча. Решил, что мне там ничего не светит.

После тренажерки мы с Димой разошлись, он поехал на вечеринку, которую Филатова устраивала в коттедже на Финском заливе, а я в офис к отцу. Папаня был не в себе, явно думал о чем угодно, но только не о работе. Надо отдать моей мачехе должное. Ушла, спалила все мосты дотла, ни звоночка, ни единого сообщения. Вообще как свозь землю провалилась. Одно время я считал, что она на деньги отца позарилась, но, как оказалось, в них Ева совершенно не нуждалась.

– Пап, как дела? Где на Новый год будешь?

– К крестному твоему поеду, – на секунду отвлекается он от бумаг. – Всяко лучше, чем одному. А ты как сам? Небось, с друзьями рванешь на отдых?

– Нет, я дома.

А в моей голове это звучало не так паршиво.

– Один? – удивляется батя. – Поехали вместе к Алферовым. Твой крестный только рад будет. Тем более там и компания подходящая соберется. Мирославу по дороге подхватим, а то она на такси собралась ехать. Ты знаешь, как дядя Андрей к этому относится.

От одного звука ее имени сердце забилось чаще, а мысли закрутились, словно сумасшедшие шестеренки. Сильнее, быстрее, стремительнее!

Новый год. С ней. Разве мог отказаться?

– Па, а можно тебя попросить?

– М-м?

– Я хочу сам привезти Мирославу.

Клинический случай! Но я не мог не воспользоваться этой возможностью.

Глава 25
Мой персональный Ад

 
Ты меня вдребезги разбила,
На мелкие, острые куски.
Ты когда-нибудь вообще любила?
Или просто затягивала крепче
                                             тиски?
 

Ник

Вот и настал день «Х».

31 декабря.

Я нервничал, словно прыщавый пятнадцатилетний пацан у парадной своей любимой девушки.

Как только отец согласился на мою авантюру, без понятия, но он даже выделил мне машину своего водителя, чтобы сильно не палиться перед Князевой. Знал бы мой старик, как сильно я в этой жизни накосячил, не поступил бы так опрометчиво.

Мысли превратились в вязкий кисель, тело словно налилось свинцом, стало тяжелым, совершенно чужим.

Где-то на задворках сознания голос разума твердил, что я закапываю себя глубже и глубже, но я не слушал его. Дима тоже был не в восторге от моей затеи. Сказал, что Новый год просто не переживу. Даже если так, то оно точно того стоит. Она стоит.

Мира села в машину, захлопнула за собой дверь и посмотрела на меня. Прямо в глаза.

– Что…

Но поздно, я нажал на кнопку автозапуска, и автомобиль сорвался с места, словно за нами гналась самая настоящая армия тьмы.

Мира шумно сглотнула, пристегнулась и вытащила из сумочки телефон. Ее нервные движения не могли от меня укрыться. Испугалась, наверное. Не каждый день ее на тачке посреди дня увозят в неизвестном направлении. Да и она обо мне не самого лучшего мнения. Чудовище, именно так она сказала.

– Тарасов, ты совсем чокнутый? – Гаджет ей мало помогает, на звонки никто не отвечал. Новый год же, не до телефонов людям. Оливьешку кто строгать будет? – Выпусти меня отсюда немедленно.

– Успокойся. – Я стараюсь говорить как можно увереннее, а сам вдыхаю ее запах снова и снова, накачивая себя им. Кажется, поездка с ней в одной машине, в такой близости друг от друга – действительно не лучшая идея.

– Что ты устроил? – Мира откидывается на спинку кресла.

– Крестный сказал, что тебя некому привезти.

– Ты теперь у него шофером подрабатываешь, значит? – Она хмурится, совершенно точно не веря ни одному моему слову.

– Мира…

– Мне неинтересно, Никита. Просто поехали.

Сжал руль обеими руками. Так, что все костяшки побелели. Самое главное, что она здесь со мной и никакой Данечка на горизонте не отсвечивает.

– Мира, – повторяю я упрямо. – Нам нужно поговорить.

Ноль эмоций, только игнор врубила на полную катушку. В довершение и того больше, достала наушники и погрузилась в какой-то сериал, словно ей действительно откровенно плевать на все, что я ей скажу дальше.

И может быть, вполне это заслужил, но сдаваться настолько просто не собирался. Потому даже обрадовался, когда на горизонте раньше времени замаячила заправка. Топливо я предусмотрительно залил по минимуму, на тот крайний случай, если Князева на мировую не пойдет.

– Зачем мы сюда приехали? – Мира хмурит лобик и вытаскивает из уха один наушник. – Вообще-то нам в другую сторону.

– Бензин на нуле.

Сопит, словно злобный песик, губы сердито сжимает. До черты совсем чуть-чуть.

– Ты это специально, да?

– Что?

– Ник, тебе не идет быть идиотом. Давай уже, поиграли и хватит, поехали. Я меньше всего на свете хочу встретить Новый год с тобой.

Знала бы она, что я об этом мечтал. С чего начать?

Не то чтобы у меня были трудности в общении с девушками, если только конкретно с этой и именно сейчас. Сижу и не знаю, на какой козе подъехать к неприступной Мирославе Князевой, лишь бы выслушала, позволила высказаться. Про шанс молчу. Вероятность потепления в сердце Снежной Королевы стремительно снизилась к нулю.

Чертово пари!

– Помнишь, три года назад? – И повернулся к ней вполоборота.

– Тарасов! – Голос Миры звенит от злости. – Как человека тебя прошу, заканчивай спектакль. Заправляемся и едем, хорошо?

– Дай мне пять минут, большего не прошу.

Мне хотелось увидеть в ее глазах хоть крохотную капельку интереса, но она только раздраженно вздохнула и махнула рукой. Мол, говори, убогий, и оставь уже в покое со своими душевными терзаниями.

– Три года назад, на первом курсе. Помнишь историю с пари?

«Помнишь историю с пари?»

Надо же быть таким конченым дебилом, чтобы начать наш разговор именно с этого. Ничего лучше не придумал, да?

Мира же спокойно листала ленту в ВК, разглядывая какие-то смешные картинки и спойлеры к сериалам. Слушает ли она меня? Очень надеюсь, что да!

– Я повел себя тогда как мудак.

– Очень рада за тебя, все? – Она бросает равнодушный взгляд и вновь утыкается в свой гаджет.

И так бесила ее отстраненность, словно мы никогда не были с ней по-настоящему близки. Хотелось банально схватить ее, прижать к себе, и гори оно синим пламенем. Почувствовать еще хотя бы раз вкус любимых, сладких губ и заполнить эту зияющую пустоту в сердце. Ею одной!

Но это не путь к спасению, а дорога в никуда. Билет в один конец без возможности на возвращение.

– Мира…

– Часики тикают, Никита.

Да чтоб вас!

Неужели она настолько не выносит меня? Если даже один безобидный разговор сравним с мучительной пыткой. Каждая секунда с ней одновременно прекрасна и ужасна. Без Миры мне плохо, но рядом… рядом во сто крат хуже. Когда понимаю, что не достоин вообще своей любимой девушки. Пустое место.

– Осенью, когда вернулся в Питер, мы с парнями заключили еще одно пари, – сказал как выдохнул. Сам себе стал противен, но сжал зубы и опускался на дно вместе с этой неприглядной правдой. – Дима, Егор и я. Да, именно на это Авдеев и намекал тебе при любой подвернувшейся возможности.

– И как? – усмехается Мира впервые за все время, не сводя с меня глаз.

– Что как? – В горле становится сухо от затянувшегося зрительного контакта.

Нервно сглотнул, словно не здоровый двадцатилетний амбал, а наивный, глупый мальчишка на своем первом свидании. С той самой девочкой, от которой мурашки по коже и сердце ходуном ходит.

И кажется, так оно для меня сейчас и было. Душа нараспашку и чувства наизнанку, но беда в том – ей совсем не нужны мои искренность и честность. Неинтересно. Я вижу это по ее стеклянным глазам, по плотно сжатым губам, по равномерному дыханию.

Да идите вы! Не может быть все настолько паршиво!

– Ну пари свое выиграл? – откровенно начинает издеваться надо мной Мира.

– Нет, я…

– Ясно.

– Мирослава, прости меня! – Я придвигаюсь к ней близко. – Мне плевать на пари, давно тобой одной одержим. Мне ничего больше не нужно, только ты, понимаешь?

– Мне тоже.

Что?

Глупое сердце радостно забилось, едва не проломив дыру в грудной клетке от этого запредельного счастья.

Вот так и разбиваются сердца. Внезапно.

– Мне тоже плевать на пари, Ник, – продолжает Мирослава, вбивая в аккурат под ребра старый тупой нож, по самую рукоять, а потом проворачивает его против часовой стрелки. – Пари – не пари, вообще фиолетово. Если момент откровений закончен, поехали. Я уже сказала, проводить Новый год с тобой не намерена.

Но мне этого оказалось мало, да!

Аргументы закончились, осталось дикое, неукротимое желание вернуть любимую девушку. Понимал, что если сейчас не дожму до конца, то это все. Финита ля комедия.

Обхватил за шею одной рукой, второй за талию и впился в желанные губы поцелуем. Крышесносный запах яблочных духов, вкус клубничных губ, мягкие шелковые волосы…

Пьяный, очарованный ею. В какой-то бешеной, неукротимой эйфории. Кажется, что этого просто не бывает в жизни. Не может всего один поцелуй показать всю безграничность космоса.

Я по ней так скучал!

Она мычала мне в губы и колотила кулачками по плечам. Сильно. До меня не сразу дошло, что она сопротивляется. Ты хотел эмоций? Получай тройную дозу отвращения от Князевой!

– Тарасов, – Мира вытирает губы ребром ладони, словно пытается избавиться от моих прикосновений к ней, – я хочу одного – уехать. Это ясно?

Кивнул, а сам медленно и уверенно распался на атомы. Если раньше я и существовал где-то на границе между жизнью и смертью, теперь для меня настал окончательный ад. Первый и бесконечный порочный круг.

– Сейчас поедем, – каким-то чужим голосом говорю я. – Надо заправиться.

– Схожу за кофе.

Она вылезла из машины, чтобы только держаться подальше от меня, и направилась к круглосуточному магазинчику на заправке. На часах уже половина двенадцатого. Надеюсь, успеем домчаться до дома Алферовых до полуночи.

Наверное, идея заранее была бесперспективной и лишенной здравого смысла. В очередной раз налажал. По-крупному.

Мира долго не возвращалась. Пришлось идти следом. Наверняка сидела там и выжидала, когда же мы наконец отсюда уедем и она сможет навсегда избавиться от Никиты Тарасова.

Со своим позорным поражением я смирился и готов был дать ей эту возможность. Каковы мои шансы? Ноль целых ноль десятых. Иногда нужно отпустить другого человека, чтобы сделать счастливым.

Мира заслуживает нормальной жизни. Пусть там для меня совсем нет места, а все внутри переворачивается от одной только мысли, что навсегда потерял любимую девушку. Но это не кино, а суровая реальность.

Реальность, в которой потерял ее.

Князева сидела за столиком со стаканом кофе и с кем-то активно переписывалась. Стоило мне подойти, как подняла глаза и заблокировала гаджет.

– Можешь общаться со своим парнем спокойно.

– Ты снова намерен болтать, или мне лучше вызвать такси?

Сам виноват. Накинулся, как изголодавшийся пес, и рассчитывал на то, что она спокойно останется со мной наедине.

Ой, идиот!

– Мира, я больше не стану приставать. Понял, не дурак.

– Ладно. – Она откидывается на спинку стула, закидывая ногу на ногу. – Хочешь поговорить? Хорошо. Расставим точки над «i». Никита, мне плевать на ваш глупый спор. Пожалуйста, больше не поднимай эту тему. Мы с тобой неплохо провели вместе время, но дальше все… я решила, что мне такие отношения не нужны. Надеюсь, мы друг друга поняли.

– Да, – сухо киваю. – Идем, иначе опоздаем, и придется встречать Новый год вместе.

Без понятия, как вообще дошел до машины. Потому что я задыхался, а внутри меня всего ломало и выворачивало, словно при гриппе. А может, я действительно болен? Этой бессердечной, равнодушной девчонкой…

Сколько раз сам разбивал чужие сердца, смеялся над теми, кто терял от меня голову. Сейчас прочувствовал на себе всю силу волшебного бумеранга сполна. Карма, чтоб ее!

Любить больно. Безответно, жестоко и беспощадно. Гореть той, кто никогда не посмотрит с интересом в твою сторону – настоящий ад.

Ад, в котором я буду вариться снова, и снова, и снова.