Текст книги "Давай забудем друг друга"

Глава 17
Он снова разбил мое сердце

Мира

На первый взгляд котенку было около двух месяцев. Плюс – минус.

Белый, пушистенький, с большими голубыми глазами. Сначала шипел, сидя на куртке Тарасова, никого к себе не подпускал, аж шерсть вся дыбом встала. Потом, видимо, оценил щедрое подношение в виде молока и корма из ближайшего зоомагазина.

Начал по сторонам оглядываться, даже на разведку отправился по квартире. Пару раз упал, исследуя кухню, по ноге Ника принялся взбираться, словно по дереву. И кто тут кого не любит? Вон ластится как! Уткнулся носом ему в ладонь и мурчит, словно трактор. Милый… котеночек, разумеется.

Тарасов умудрился не только еду котику купить, еще и домик достал для него, мисочки разные и даже набор игрушек. Мне притащил огромный букет малиновых роз, плюшевого медведя и торт. А я продолжала дуться, аки злой бурундук, не вступая со своим парнем в продолжительный диалог. Короткие «да», «нет», «может быть». Напряжение между нами достигло своего пика. Казалось, вот-вот атмосфера накалится до предела и взорвется к чертям.

В голове прокрутила с десяток фраз, которые ему скажу. Вслух произнести до сих пор не решилась. По-хорошему – выставить этого козла за дверь, и гори все синим пламенем!

– Мир, перекись есть? – Никита сам практически мурлычет, а тембр его голоса вызывает в моем теле вибрации. – Меня твой Лютик уже везде исцарапал.

Лютик? А что, мне нравится.

– Уже и имя моему коту придумал, – ворчу я на автопилоте, но аптечку все-таки достала.

Мне наглый мажор еще в хозяйстве пригодится, между прочим.

Ник тихонечко переложил котейку на пол, прямо на свою куртку, и молча придвинулся ко мне, обнимая за талию. Хотя куда ближе? Я и без того уместилась между его ног, исключительно в целях первой медицинской помощи. Удобнее царапину на щеке промывать.

– Обиделась? – смотрит прямо в глаза. – На дураков не обижаются, Мир.

– А ты не дурак. – Я прикладываю вату с перекисью к очередной ссадине, тщательно обрабатывая ее. Никита морщится, а я мстительно улыбаюсь. – Просто ты мудак и забыл, что есть такая Мира на свете, девушка твоя.

– Вижу, ты настроилась вынести мне мозг, – хмыкает Ник и одним резким движением сажает меня к себе на колени.

Эй! Нахал!

– Даже не извинился! – размахиваюсь и со всех сил бью его по груди. – Отпусти и уходи, понял? И веник свой забери!

– Извиняться глупо. – Он прижимает меня к себе еще крепче. – Что я должен был сделать? «Прости, забыл, какой сегодня день», да? Я налажал.

«Налажал».

С каждой секундой начинаю сомневаться все больше и больше, что поступила правильно, рискнув сделать шаг навстречу. Был говнюком – им и остался. Кто я для него вообще?

– Ты даже не приехал! – продолжаю распаляться. – Тебе ни горячо ни холодно, Ник! Есть я, нет меня. Какая разница? Плевать, с кем и где.

Схватил за шею и впился в губы поцелуем, словно затыкая. Выбил из меня все мысли, одну за другой. И вот мы уже срываем друг с друга одежду, натыкаемся на стены и мебель, пытаясь добраться до ближайшей горизонтальной плоскости. До хоть какой-нибудь!

Диван в гостиной? Плевать!

Он разорвал платье прямо на мне и швырнул то на пол.

– Иди сюда, – тянет на себя, жадно-жадно шаря по моему телу глазами, не сводя взгляда с полупрозрачного кружева. И столько в нем страсти, дикого голодного желания… что у меня закоротило все нервы только под сталью его безбожно порочного взгляда.

– Такая красивая, – шепчет он хрипло, целуя в шею. – Моя идеальная. Ты знаешь, какая ты?

– М-м? – только мычу я неопределенно, наслаждаясь его прикосновениями и поцелуями. Кожа горит в любимых руках, дрожь прошибает насквозь, а низ живота пульсирует огнем сладострастия.

Мой пожар, мое пламя. Персональное! И нет в мире средства, которое способно потушить безумие между нами.

– Ник, – я погружаюсь в него, словно в бескрайний космос, падая на самое дно Марианской впадины, – я… тебя…

– Сейчас. – Он нетерпеливо рвет фольгу, в которую упакован презерватив, и стремительно раскатывает его по члену. – Потерпи, малыш. Безопасный секс превыше всего.

Что-то укололо меня прямо в сердце. Тут самое время насторожиться, правда? Но влюбленная наивная девочка всегда отыщет причину. Черт побери, даже если ее нет!

У нас было все на бегу. Быстро и горячо, жадно и дико. И каждый раз, как в первый, звезды в небе и бесконечность в глазах. В машине, в лифте, у него дома в душевой или у меня на этом диване. Ни разу до нормальной кровати не доходили. Однажды занялись сексом прямо на рояле в гостиной Ника. И это был почти самый крутой раз в моей жизни.

Но я хотела засыпать с ним и с ним же просыпаться. Чтобы мы никуда не бежали, а просто наслаждались друг другом. Целовались и сжимали друг друга в объятиях, и может быть, я услышала бы те самые, нужные мне слова.

Больше всего на свете боялась надоесть ему.

Однажды получить что-то вроде: «Гуляй, Вася!»

Это же Никита! Он идет по жизни легко и просто, перешагивает через разбитые сердца как ни в чем не бывало. Никому ничего не обещает. Как и мне.

У меня не было никого до него, да и после тоже. Им жила и полыхала, по нему одному страдала. Слишком глубоко увязла в нем, что уже и не избавиться. Он мне нужен. Горела им и хотела зажигать звезды только для него. Все чертовы звезды в этой вселенной!

Всего лишь раз обжегшись, человек уже боится повторить свою старую ошибку, но…

Сегодня я позволила себе поверить в него снова. Так, как тогда. В ту самую ночь. Далекую, прекрасную и страшную одновременно. Когда впервые подпустила Ника опасно близко и вручила этому парню свое сердце, душу и тело. Растворилась в нем, отдалась всем эмоциям и чувствам. Подарила себя заново.

Нас поглотил нескончаемый водоворот страсти и безумного желания. Тело к телу, ощущения на пределе, нежность за гранью, и так хорошо, что нечем дышать. Пальцы переплелись крепко-крепко, чтобы дойти вместе до самого пика. Я изогнулась и поцеловала его в губы, а Ник начал двигаться все ритмичнее, все быстрее, выбивая из меня стон за стоном.

Он переворачивал меня, брал снова и снова. В самых бесстыдных позах и разных местах моей квартиры. Разве только за исключением моей спальни. Туда мы опять не успели добраться, слишком занятые друг другом и тем удовольствием, с которого не получалось слезть.

Мне слишком хорошо с ним!

Несколько минут мы тупо без сил лежали рядом, крепко обнимая друг друга. Я закинула ногу поверх его и наслаждалась горячими ладонями Ника на моих бедрах. Он поглаживал, убаюкивал каждым своим движением. Мне хотелось мурлыкать ласковой кошечкой и вечность не вылезать из тепла этих объятий, дышать им, накачивать себя лучшим в мире запахом, слушать учащенное сердцебиение. Его и мое. Синхронно.

– Пойдем в спальню? – шепчу, ведя кончиками ногтей по обнаженной груди Ника, вырисовывая непонятные узоры.

Он остановил мою руку и поцеловал каждый пальчик по очереди.

– Мира, я не останусь, – коротко ответив, он резко выпрямился и, приняв сидячее положение, принялся технично натягивать на себя одежду. – Нужно срочно идти, дела по работе.

По какой еще работе? Давно у него она там завелась вообще?

Медленно до моего воспаленного мозга дошла единственная верная мысль – меня тупо разложили, оттрахали и пошли себе дальше. Вполне в духе Тарасова.

Молча завернулась в плед и поджала губы. Бежать ему надо, в шесть утра! Нет слов, одни… маты, черт возьми!

Чувствую себя использованной игрушкой, девочкой на ночь… будто какая-то эскортница.

– Мир, ну ты чего? – Он порывисто обнимает меня сзади, губами проходясь по плечам. – Правда не могу, но очень хочу. Отец с меня шкуру спустит, если не приеду. Нужен тебе такой буду, а?

– Иди куда хочешь. – Оттолкнув Ника, я встаю, решительно направляясь на кухню.

Если я немедленно не съем чего-нибудь, то сожру Тарасова. Без соли!

В глубине своей души я надеялась, что он пойдет за мной, попытается объяснить происходящее, скажет, какой он эпический идиот, в конце концов! Но нет, я истеричная дура, а Ник, как и всегда, на коне. Долбаный Македонский.

Громко хлопнула входная дверь.

Ушел. Он просто ушел!

С горя я навернула большой кусок торта, который оказался невероятно вкусным, и запила все это дело кружкой горячего какао. Лютик вовсю отхрапывал внутри своего домика. Решила последовать мудрому примеру и тоже завалилась спать. Кот плохого не посоветует…

Проснулась уже ближе к обеду, вся разбитая и сонная. Повалялась часок-другой, залипая в соцсетях. Рассматривала всякие фоточки и смешные картинки, чтобы хоть как-то себе настроение поднять. А около пяти часов вечера от Машки сообщение пришло. Точно, надо ей денег закинуть на карту. Совсем забыла.

Я провалилась в мессенджер и сжала телефон в руках. Просматривала по пятому кругу видео, что прислала Савельева, и глазам своим не могла поверить. Телефон все пиликал и пиликал, добавляя новые сообщения от лучшей подруги. Но я их не читала.

Мое сердце было разбито. Но на этот раз это был конец.

«А эта что за бейби? Я бы с ней уединился».

И смех. Противный. Наглый. Пошлый.

Он звенел у меня в ушах эхом, отдавался в голове мерзкой барабанной дробью.

Снова и снова. И снова!

«Князева, помнишь такую? Целка, влюбленная в тебя по уши».

По уши, по уши, по уши…

Я не знаю, зачем пересматривала это видео. По бесконечному, по пять и десять раз, по порочному, мать его, кругу!

Наверное, хотела впитать в себя каждое слово, каждую эмоцию, проникнуться всей его тьмой и мраком. Он чертов дьявол! Дьявол моего сердца!

«Мирослава… хороша стала, особенно сзади».

Опять этот смех!

У меня одно желание: подойти и врезать со всей дури по его смазливой физиономии. И одного, и второго. Проклятые мажоры! Лучшие друзья – Сотников да Тарасов. Два гребаных мудака. Там еще один парень в кадре, но я его никогда раньше не видела. Татуированный голубоглазый блондин. Как Барби, только Кен.

Шмыгнула носом и ребром ладони вытерла слезы. Уже и непонятно, откуда только берется этот соленый Ниагарский водопад. Потому что кажется, словно я выплакала свой пожизненный запас. Больше просто нельзя!

«А я думал, она в девочках. Что-то мнется и мнется, недотрогу строит».

Голос за кадром принадлежал не Диме и не Нику, а Егору. Моему бывшему. Вроде падать некуда, но он как-то умудрился вырыть себе еще более глубокую яму.

«Знаем мы таких недотрог…»

«Рассчитывал ее вишенку сорвать? Эта детка уже отдалась мне и, если захочу, упадет к моим ногам снова».

«Похоже на вызов. Ну, что парни, замутим пари?»

Пари. Очередная забава мажоров. Я его пари! Как можно вообще так обращаться с живым человеком? С девушкой, влюбленной в тебя? Врать в глаза, очаровывать и давать надежду на то, чего никогда не будет? Потому как все, чего хотел Тарасов, – это получить меня ради проклятой игры. Чтобы быть первым, лучшим среди всех мудаков вселенной.

Я ненавижу его! Боги, как же ненавижу этого ублюдка!

«Скучно! Мне вот ваша Мира, парни, на хрен не упала. Давайте что-то пооригинальнее».

Пожалуйста, меня и на спор в койку затащить скучно. Обыкновенная серая посредственность. Что же тогда позарились, а?

Зачем? Почему он так со мной поступил? Заставил поверить в сказку между нами. В то, что все по-настоящему, искренне! Не нужно было смотреть на меня, словно я особенная.

Ник…

Как он только мог? Это какой-то фильм ужасов, без шуток!

Никита был рядом, был моим. Приезжал в любое время дня и ночи, уделял огромную долю своего времени. Мы часами разговаривали по телефону, сутками переписывались и только в реальности…

Да, все быстро закрутилось. Секс… очень много секса… наверное, все остальное Ник разыграл лишь ради того, чтобы я без вопросов ноги перед ним раздвигала.

Очнись, Мира.

Ты все придумала себе в своей розовой, сахарной вселенной с зефирками и радужными единорогами. Он просто поимел меня. Без лишний лирики. Не нужно романтизировать там, где этого нет и никогда не было. Проехался по мне бульдозером еще разок, для своего удовольствия.

И так мерзко стало. Противно, что влюбилась по самые гланды в этого конченого мудака. Мне дышать без него тяжело, все мысли только им заполнены. Подсадил меня на себя, словно на дурацкий грушевый латте. С карамелью.

«Димас, ты чего ломаешься? Струсил?»

«Да пошел ты!»

«Давай, как в старые добрые. Девка не нравится? Не вопрос. Авдееву вон ту малую, тебе блонда, а мне…»

Так просто, как двумя пальцами щелкнуть. Взять и поспорить на девушек. Никита – самое худшее, что могло произойти в моей жизни. Божечки, я ведь ему чуть в любви не призналась! Беспросветная идиотка…

Я откинулась на подушки и вырубила видео. Телефон швырнула в неизвестном направлении, он с шумом упал, но мне уже было фиолетово. Сердце кровоточило и заливало все мое сознание ядом. Он разъедал меня изнутри, наполняя кромешной пустотой. Без единого лучика света. Но я совсем не боялась ночи, скорее того, что за ней скрывалось.

Моя больная токсичная любовь. Теплые чувства, прежде согревающие, превратились в концентрированный лед. Плотным, крепким панцирем он разрастался внутри, образуя бесконечные наросты из каменной корки. Кристалл, который я больше никому не позволю разбить.

Когда тебя предают – это больно. А если предают дважды? Тогда уже приходит разочарование. По большей части в себе. Позволила ведь! Подпустила слишком близко, дала обмануть и бросить в пучину одиночества, мрака и отчаяния.

Громкий звонок в дверь заставил подскочить в постели, а сердце биться еще чаще. Не выдержу появления Никиты. Не сейчас. Мне нужно немного выстрадать, пережить этот момент, чтобы просто сделать шаг и пойти дальше, не оглядываясь.

Я должна стать холодной, беспристрастной. Не показать ему, как обидно и больно, как сильно ненавижу его. С лихорадкой только так: либо она заразит тебя и погубит, либо ты все же соберешь силы и выкарабкаешься. И я тоже обязательно выберусь из омута под названием «Никита Тарасов».

– Фух, Божечки! – раздается за спиной голос Маши, и подруга тотчас падает на кровать рядом со мной. – Слава демонам, ты просто ревешь в сопли.

Ничего себе, лучшая подруга. Чего же тут хорошего? И как она вообще у меня в квартире оказалась?

– Что глазами хлопаешь? Иди сюда! – Савельева сгребает меня в охапку и с силой прижимает к себе. Мне даже показалось, что я задыхаюсь. – Ключи ты мне сама давала, помнишь?

– Маш, задушишь, – отстранившись от нее, попыталась принять удобное положение. – Ты чего приперлась? Думала, тут руки на себя наложу?

Подруга пожала плечами и обвела понимающим взглядом комнату. Разбросанные вещи, клочки бумаги, битые тарелки. И Лютик что-то вынюхивает. Кот, который всегда будет напоминать о Нике.

– У тебя кот? – округляет глаза Машка. – Хорошенький!

– Тарасов подарил на день рождения, – отвечаю я, чувствуя, как глаза снова наполняются горькими слезами. – С дерева снял, брошеный.

– Ты не реви только больше, слышишь? – Савельева снова меня обнимает. – Мы этих мудаков еще в бараний рог свернем. Отомстим, не обрадуются.

Вдох-выдох. Надо успокоиться. Машке тоже досталось.

– А видео откуда у тебя, слушай? И переписка их?

– Да Сотников сам выложил все на блюдечке с золотой каемочкой, – отмахивается подруга. – Дал свой телефон, чтобы ему в электронном журнале отметки поставила. А там… сообщение от Ника. Ну, и я дальше пролистала, и еще дальше. Себе на почту переслала и сразу тебе. Он ничего не заметил.

– Это хорошо, – утвердительно киваю самой себе. – Хорошо, что они не знают.

– Угу. – Маша пристально на меня смотрит. – Что делать будешь? Мстить?

– Нет. Он не заслуживает от меня ничего. Ни одной эмоции, ни одного слова. Ты сама в порядке, Маш? Дима же на тебя…

– Лучше сдохну, чем пущу Сотникова к себе под юбку, – со злостью цедит она сквозь зубы, сжимая руки в кулаки. – Я ненавижу его, забыла? Самой лютой ненавистью. Да и он пару раз получил от ворот поворот и благополучно прекратил боевые действия.

А вот мой не прекратил. Пер напролом до победного конца. Танк фигов!

– Маш, можно тебя попросить?

– Конечно. Все, что угодно.

– Не рассказывай никому про спор. Вернее, о том, что мы про него узнали. Пусть это останется в секрете. Я хочу сжечь все мосты, но если Тарасов узнает…

– Не скажу, – повторяет Маша. – Главное, не раскисай.

– Спасибо тебе. Ты самая лучшая на свете подруга.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я принялась за уборку. Маша вызвалась помочь, хотя она и порядок – это две несовместимые вещи. Просто меня не хотела одну оставлять. Даже на ночевку напросилась. И, признаться, я была очень ей благодарна. Савельева отвлекала своими дурацкими разговорами, потом фильм включила. Смешной. Хотя сюжет прошел мимо меня.

Почему нельзя просто щелкнуть и забыть человека? Пиф-паф, и его словно и не было!

Лютик забрался ко мне на колени и долго крутился, пытаясь найти удобное место. Машка говорит, что надо сдать в питомник. Ну куда такого малыша? Он ни в чем не виноват.

Погладила по спинке, и котик тут же ласково замурлыкал. Вот и все, что осталось от нас с Ником. Только кот.

Рыдания подступили к горлу, и с губ сорвался болезненный всхлип. Котенка прижала к груди и разревелась, выплескивая наружу всю свою боль.

Я его любила, а он… а он меня нет.

Глава 18
Любовь на сдачу

 
Залечить душевные раны
Даже Доктор Время не сможет,
Мы с ним теперь как
                  враждующие страны,
Обида изнутри гложет.
И не сбежать от этого уныния,
Боли в миллион киловатт,
Я больше не скажу твоего имени.
Ты полностью. Сам виноват.
 

Мира

Воскресенье благополучно провела в собственной постели в компании кота и тонны шоколадных конфет. Обещала себе больше не плакать из-за Ника, но сердцу ведь не прикажешь. Казалось, оно было создано, чтобы биться лишь ради этого мерзавца с изумрудными глазами. Парня, который меня совсем не заслуживал.

Ревела навзрыд, но легче не становилось. Скулила по нему, словно побитая собака. Все напоминало о нем.

Все!

Десятки общих фотографий с дурацкими подписями в социальных сетях. Вот тут мы ходили на наше первое свидание… Лучший в мире кофе, самый классный парень и я – влюбленная по самые помидоры. Такая дурочка. Грабли? Давайте их сюда. Чтобы хорошенько в лоб прилетело! Мазохизм последнего уровня.

А в другой раз мы нашли винтажное литературное кафе. Декоративные подушечки, уютные столики, запах свежей выпечки и книг. Бесподобный облепиховый чай, знаменитые питерские плюшки и жаркие поцелуи прямо на подоконнике. И плевать, что презентация какого-то топового бестселлера. Нам! Было! Фиолетово!

Поцелуй на эскалаторе в метро. У Ника сломалась машина, и мы оставили ее на штрафстоянке, а сами спустились в подземку. Тарасов, конечно, дулся и бухтел, до последнего отказывался ввязываться в эту авантюру. И мстил после. Очень пылко, страстно и беспощадно. На нас все косились, а бабульки корчили недовольные физиономии, но какая разница, если мой парень та-а-ак целуется? Просто дьявольски.

А еще он играл для меня на рояле. Просто сидела с ним рядом и слушала, как поет его душа, как его пальцы создают магию. Правда, потом мы еще и занялись сексом на этом рояле…

Нижняя губа предательски задрожала, я рухнула на кровать, лицом зарывшись в подушку.

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Колотила ни в чем неповинную кровать почем зря и орала в голос. Мне нужно выплакаться. Просто! Нужно!

Лютик запрыгнул прямо на мою попу, вцепившись коготками, и улегся, найдя себе мягкое местечко. Перевернулась, сгребла недовольного кота в охапку и устроила паршивца на своей груди. Он уставился большими голубыми глазками, будто в точности понимал мое настроение.

– Скажи, ну почему мужики такие козлы? – в сердцах выговариваю я котику. – Тоже бросишь меня, да?

Медленными-медленными шажками пушистик подполз ближе и уткнулся мордочкой в шею. Ласково заурчал, и так спокойно стало, что и я тоже очень скоро погрузилась в сладкую дрему. И в этом сне все было иначе. По-другому. Он любил меня. Не предавал. Говорил, как сильно нужна ему…

А я плакала, потому что мокрая подушка и красные глаза сами себя выдавали. Диагноз ясен, да? Внутри расползалась пустота. Страшная, зияющая, накрывающая меня лавиной горечи и фатальной безысходности.

Понедельник и вторник я тоже провалялась дома, сославшись на болезнь. Тарасов позвонил еще в первый учебный день, но я скидывала. Не могла сейчас с ним говорить. Можно было бы и в «черный список» закинуть, только это точно бы означало, словно я убиваюсь и страдаю по нему. Ник никогда не узнает о своей безоговорочной победе. О том, как растоптал и унизил меня. Снова.

Потом написал дежурное: «Выздоравливай, Карамелька», и только его и видели. Больше ни звоночка, ни единого напоминания.

Что ж, ожидаемо.

Была бы нужна – долбил телефон и мессенджеры до последнего. А он получил желаемое и теперь вернулся к типичной жизни Ника Тарасова. Миру же с легкостью заменит какая-нибудь Аня, а за ней Катя, Таня и дальше по алфавиту. Одно лишь в моей голове не укладывалось: зачем корчить из себя влюбленного Ромео? Ходить за мной по пятам и зажигать звезды касанием губ? Получил и забыл! Почему остался и заставил привыкнуть к нему, сойти с ума окончательно и бесповоротно?

Ник сделал меня, как Бог. Давайте поаплодируем мальчику. Развел на секс девочку, которую уже однажды втоптал в грязь.

Жестокий. Злой. Беспринципный.

Как бы хотела стереть все воспоминания! Подчистую. Не помнить, не знать, не любить. Вдохнуть воздух полной грудью и жить в мире без Никиты Тарасова. И я обязательно выберусь из водоворота этой токсичной любви.

Во вторник вечером я решительно настроилась идти на пары. Машка, конечно, прикрыла на два дня, но так дело не пойдет. Последний курс все-таки, надо диплом писать, а не страдать от любовного недуга. Погружусь в учебу, попрошу в библиотеку меня на полную ставку взять, на остальное времени просто не будет. А как сессию сдам, попробую найти нормальный заработок. Благо до конца года совсем чуть-чуть осталось. Пара месяцев.

Из-за Ника работу практически забросила. Сидела на удаленке, пару часов в день. Да, поставила мужика на первый план. Пять баллов, Мира! Узнай мама, в порошок бы просто стерла.

Заснуть так и не смогла, хотя попыталась расслабиться по полной программе. Сходила вечерком на тренировку в фитнес, поплавала в бассейне, встретилась с Машкой, а дома собой занялась. Долго отмокала в ванной, устроив себе масштабные спа-процедуры. Вырубилась только под утро с Лютиком за компанию.

Котяра жить в домике категорически отказывался, он с ним игрался в дневное время суток. Носился, словно шальной, и пытался снять мягкую обивку, будто скальп. Дрых же он исключительно в моей постели, чаще растягивался под боком или взбирался на грудь. А как такого прогонишь? Рука не поднимается.

В универ поднялась сильно раньше. Сходила на пробежку, душ приняла, даже завтрак приготовила. Есть правда не стала, кусок в горло не лез. Зато Лютик пристроился у моей кружки с кофе. Пришлось отгонять, кот тоже истинный петербуржец.

Из одежды выбрала теплое кашемировое платье и сапоги на невысоком каблучке. Подумала и достала из гардероба пальто, холодает уже, а я все в кожанке хожу.

В телефон даже не заглядывала, просто кинула в рюкзак. На выходе из парадной поняла, что утеплилась совсем не зря. Дул почти штормовой ветер, небо затянуло темными тучами, по асфальту вовсю барабанил дождь с градом.

Сморщилась, поплотнее запахнула пальто и двинула в сторону автобусной остановки. И то ли я вышла вовремя, то ли Ник просто решил за мной не заезжать. Может, он сам захотел прекратить этот цирк? Не удивлюсь, если приду на лекции, а там каждый, кому не лень, будет мне косточки перемывать.

Но заявиться на учебу в боевом настрое было не суждено. Прямо в транспорте телефон завибрировал, и я выудила его из рюкзачка. Странно, дядя Андрей звонит.

– Алло.

– Мира, привет! – раздается растерянный голос отчима. – Слушай, можно тебя о помощи попросить?

– М-м… да, наверное. Что случилось?

– Мама в больнице с малышкой и попросила привезти ее вещи домашние, а я что-то потерялся. Может, ты хочешь приехать?

Обалдеть!

У меня родилась сестренка, а я ни сном ни духом? Конспираторы!

– А вы что молчали? – кричу я на весь автобус. – Куда ехать? К вам домой?

– Давай тебе такси вызову. Где ты?

Поспешно продиктовала дяде Андрею ближайшее метро и выскочила из автобуса уже на следующей остановке. Вот как можно и не сказать про такое? Мама моя настоящая интриганка…

До коттеджного поселка добралась быстро. Отчим прислал своего водителя, мы доехали за какие-то полчаса. Конечно, уже вся испереживалась. Так-то не каждый день родная мать сестренку рожает. Интересно, когда бы она это мне сообщила? Безусловно, я за нее очень рада, но как же мы далеки стали, словно незримая пропасть повисла между нами.

– Мир, а ты чего такая грустная? – Дядя Андрей окидывает меня задумчивым взглядом, пока я мамины вещи в сумку собираю.

Ох, уж больно он проницательный.

– Да нормально, – отмахиваюсь я. – Учеба, работа. Вы вообще хороши, не сообщили ничего. Давно мама в роддоме?

– В субботу еще родила. – Он счастливо улыбается. – Мы тебя тревожить не хотели. Наверное, день рождения отмечала вовсю.

Да уж… так лихо отпраздновала, что даже заклятому врагу не пожелаешь!

– Мира, я понимаю, что мне до твоего отца очень далеко, но…

Кажется, отчим впервые завел со мной подобный разговор. Он вообще человек довольно ненавязчивый. Всегда относился ко мне очень хорошо, будто к родной. И маму любит больше жизни, что для меня самое главное.

– Ну, что вы, это ему до вас, как пешком до Юпитера. – Я ободряюще улыбаюсь и резким движением застегиваю молнию на спортивной сумке. – Он не каждый год про мой день рождения вспоминает. А вы всегда подарки дарите, хотя и не обязаны совсем.

– Мы одна семья, – пожимает он плечами. – А твой папа обязательно однажды опомнится. Вот увидишь.

Я вовсе не хотела, чтобы отец «опомнился».

Он променял нас с мамой на молодую любовницу и деньги. Живет себе припеваючи. Общаться с ним нет особого желания. Только мама периодически настаивала поддерживать с ним связь. Родной человек все-таки.

– Я с вами поеду… можно?

– Мирка, ты чего? – удивляется отчим. – Нашла чего спрашивать. Ты вообще и без разрешения приезжай, захотела и прикатила в гости, поняла? А теперь идем, мама очень обрадуется.

До мамы пришлось тащиться через пробку аж целый час. И то это через платную трассу. На обычном шоссе, наверное, несколько часов бы простояли.

Роддом был частным, элитного класса. Персонал очень добродушный, улыбчивый, а мама лежала в роскошной палате, больше похожей на апартаменты. Даже стены тут оказались приятного кремового оттенка, а не больничные белые.

– Мирочка! – шепчет мама, расплываясь в улыбке, похожей на солнечный свет.

Они с дядей Андреем счастливо переглянулись, а у меня от радости екнуло в груди, даже слезы на глаза навернулись. Вот бы меня кто-то настолько сильно полюбил!

Мама тихо шептала, потому что кормила малышку, завернутую в розовое одеяльце. Такая маленькая, совсем крошечная…

– Вы уже придумали имя? – едва слышно спрашиваю я, на носочках подходя ближе.

– Ярослава! – синхронно отвечают мне новоиспеченные родители.

– Мы решили, что это будет очень красиво, – продолжает довольный дядя Андрей. – Две дочки – Мирослава и Ярослава. Как тебе, Мира?

– Прекрасно звучит, – раздается со спины знакомый мужской голос, и мое сердце падает со своих небес, разбиваясь снова. Разлетается на мелкие осколки. – Извините, я опоздал.

Казалось, словно вселенная замерла. Застыла всего на мгновение, а после мое солнце молниеносно поменяло траекторию движения.

Чувствовала Ника спинным мозгом, ощущала на себе пристальный, внимательный взгляд и от нервного напряжения перестала соображать, что происходит.

Воздуха не хватало. В этой комнате оказалось слишком мало места для нас двоих. Своим жестоким равнодушием он выжег вокруг меня снежную пустыню. Инеем по коже и морозом в кровь. Парень – айсберг. Холоднее него только Уран и льды Етунхейма.

Мозгом понимала, что Тарасов здесь вовсе не из-за моей скромной персоны, а приехал поздравить крестного и его жену с пополнением. Нужно просто выдержать все это. Ради мамы. Что, не смогу притвориться счастливой и довольной? Главное, наедине с ним не оставаться, не смотреть в его прекрасные и такие лживые глаза.

– Мачеха сейчас будет, – докладывает Ник. – Отец не сможет поздравить лично… дела важные, встреча с партнерами.

Вдох – выдох.

В таких случаях не помешает кислородная маска. Чтобы накачать себя свежим, ледяным воздухом, пока он не пропитает тебя насквозь. Мое сердце обливалось кровью всего в паре шагов от того, кого я до безумия любила. А Тарасов об этом не знал, не догадывался просто. Куда ему…

Нику стоило поступать на актерский, честное слово. До чего виртуозно у него получается играть положительного героя романа. Моя мама им очарована до глубины души. Весь такой из себя – вежливый, обходительный, внимательный. Истинный джентльмен. Пришел с красивым букетом цветов, сам в вазу поставил, успевая при этом петь дифирамбы. Тошнит! От него!

Мальчик – робот. Фальшивый, ненастоящий, кукольный. За этой идеальной маской и смазливой физиономией скрывается настоящее чудовище. И поцелуй прекрасной принцессы не сможет снять чар злой колдуньи.

Но разве я не знала с кем связалась? Да на всю тысячу процентов! Просто нравилось чувствовать себя особенной для него. Девушкой, которая смогла достучаться до каменного сердечка. Все банально до ужаса: он меня использовал, а я любила.

Отлучившись в коридор, направилась в сторону ресепшена. Мачеха Ника сказала, там очень вкусный кофе делают. А мне он сейчас остро необходим. Горький, без сахара и молока. Такой же черный, как и моя располосованная напополам душа.

По горло сыта особым видом токсичного яда, что выделяет неразделенная жестокая любовь. Искупалась в этом вязком болоте, погрязла в нем, едва не утонув и… с меня хватит! Просто! Довольно! Пришло время, когда стоит сменить заезженную пластинку.

– Мира, стой! – сильные пальцы хватают мои, тело прошибает разрядом тока.

Божечки, я по нему скучаю!

До безумия, до дрожи.

Хочется банально прижаться к груди МОЕГО подлеца и вдохнуть самый лучший на свете запах. Но этого не произойдет, нет. Иначе ниже падать будет уже некуда. И без того бросила себя к ногам Тарасова, куда хуже?

Оттолкнув его, я сжала руку в кулак и бросила ему максимально раздраженный взгляд. Вроде большой мальчик, должен уже сообразить, что и к чему.

– Князева, не понял… избегаешь меня опять?

Глаза свои прекрасные скучающе закатил, словно в наших отношениях это я – главный токсик. Что же, если я так приелась, зачем ходить следом, словно верный пес?

Вот бы врезать ему хорошенько и высказать всю нелицеприятную правду. Но это слишком легкая кара для надменного мажора. Я должна раскатать его в мясо, проехаться по нему трактором. Рано или поздно за свои ошибки приходится платить. Потому что карма, придурок! Надеюсь, бумеранг как следует ударит по нему.