Текст книги "Завещание английской тетушки"

– Слишком много вопросов задаешь, девочка. На данном этапе мне интересно послушать твою исповедь.

Лиана расстегнула шубку.

– Душно у вас.

– Жар костей не ломит. Начинай.

– Собственно, мне и сказать-то нечего. В тот вечер я приехала к Алле Денисовне впервые. До того я и знать ее не знала. На этаже был темно, и я по ошибке позвонила в соседнюю квартиру. А потом, когда поняла, что ошиблась, начала трезвонить к Савушкиной. Никто не открывал. Я… я толкнула дверь, а она оказалась не заперта. Прошла в коридор, включила свет, стала звать хозяйку. Ну а затем… увидела двоих. Мужчина спал на кровати, а женщина – шестое чувство мне подсказывало, что она и есть та самая Алла, – лежала на полу в крови. Я испугалась, очень сильно испугалась.

– Почему не вызвала «Скорую»? Она могла быть еще жива.

– Нет… не подумала, страх сковал тело. В голове стучала мысль: бежать, бежать без оглядки! Внизу столкнулась с вами. Вот, в принципе, и все.

– Складно у тебя получается. Но ты не сказала главного: зачем приезжала к Алле Денисовне?

– Так она сама просила.

– Ого! Ну ты и завралась. То вы не знакомы, то она просит тебя приехать… Не сходятся концы с концами, милочка. Станиславский сказал бы: «Не верю». И хоть я не Станиславский, но тоже не верю ни единому твоему слову.

– Я и сама бы не поверила, но другой правды нет. Понимаете, три дня назад мне на домашний телефон позвонила женщина. Представившись Аллой Денисовной Савушкиной, она… она…

– Говори!

– Она утверждала, что знает имя убийцы моей сестры. Назвала адрес и просила срочно приехать.

Катарина онемела, услышав последние слова девицы. Да так и сидела с открытым ртом, тупо уставившись на раскрасневшуюся Лиану.

– Имя убийцы? О чем ты?

– Ага, вы удивлены. А представьте мое состояние, когда я услышала слова Савушкиной. В голове не укладывалось, что спустя семь лет та трагическая история вновь всплывет на поверхность.

– Не говори загадками.

– Семь лет назад была убита моя родная сестра Полина.

У Катки перед глазами замелькали серые точки.

– Час от часу не легче!

– Виновного осудили, – Лиана потупила взор, – им оказался мой брат Леонтий. И не надо на меня так смотреть, я не сумасшедшая. Мы не верили, что Леонтий мог убить Полю, но факты, улики… все было против него. И вот спустя столько лет у меня дома раздается звонок. Как бы вы поступили, окажись на моем месте? Ну ответьте, только честно! Неужели не бросились бы к Савушкиной, дабы узнать, на каких основаниях она делает такие заявления?

– Бросилась бы, – машинально проговорила Катка.

– Вот и я бросилась. Приехала, а она мертвая. Теперь локти кусаю, покоя не дают ее слова. Выходит, она знала имя настоящего убийцы, знала и молчала.

– Но откуда?

– Сама гадаю. Никогда прежде я не слышала об Алле Савушкиной.

– Лиана, можешь рассказать с самого начала о сестре и брате?

– Ох, не хотелось бы мне снова вспоминать события тех дней…

– Очень прошу, мне это необходимо. Возможно, в той истории кроется разгадка и ответы на многие вопросы.

Лиана отвернулась.

– Сначала вы обвинили меня в убийстве Аллы, а теперь как ни в чем не бывало просите поведать о наших семейных неурядицах. Смешно.

– Значит, отказываешься помочь?

Девушка хранила партизанское молчание.

– Ну что ж, тогда не смею тебя задерживать. Уезжай, не вспоминай о прошлом, не задумывайся о настоящем, живи как жила.

– Подождите, – Лиана теребила на руке золотое колечко. – Не вставайте в позу. Я расскажу… расскажу все – от и до.

ГЛАВА 4

Семья Виноградовых ничем не отличалась от тысяч других советских семей. Муж инженер, жена учитель и трое деток: старший Леонтий, средняя Полина и младшенькая Лиана.

Жили Виноградовы на окраине столицы в маленькой, зато трехкомнатной квартирке. Не бедствовали, но и не шиковали. Короче – все как у всех.

И вот в начале девяностых отец, перенесший к тому времени уже два инфаркта, впервые заговорил о своей родной тетке.

Собрав домочадцев на кухне, Максим Иванович сделал заявление:

– Никогда прежде я не рассказывал вам о тете Вере. Да, наверное, и сейчас не стоило бы вспоминать, но в последнее время она упорно не выходит у меня из головы.

– Тетя Вера? У тебя есть тетя? – Полина хмыкнула. – Вот это новость. Откуда она взялась и сколько ей лет?

– Уж никак не меньше ста, – съязвил Леонтий.

Мать, Антонина Алексеевна, показала старшим детям кулак и, обняв супруга за плечи, тихо прошептала:

– Максим, продолжай.

– Напрасно вы иронизируете, смешного здесь мало, скорее напротив.

– Пап, давай ты не будешь интриговать и в общих чертах расскажешь о старухе, а?

Полина терпеть не могла нудных бесед отца. А последний год Максима Ивановича будто прорвало – он жил прошлым. То и дело вспоминал свое босоногое детство, друзей, старый дворик и все в таком духе.

Каждому слову отца с любопытством внимала лишь десятилетняя Лиана. Она сидела на стуле и с самым заинтересованным видом впитывала все сказанное родителем.

Выдержав недолгую паузу, Максим Иванович продолжил:

– Тетя Вера родная сестра моей матери. Родилась она в восьмом году…

– Ох ты, ах ты, – не удержалась Поля, – а сейчас девяносто второй, значит, бабке…

– Восемьдесят четыре года, – заключил Леонтий.

– Не перебивайте, пожалуйста. Вы знаете, что вашу бабушку воспитывала мать, но абсолютно ничего не знаете об ее отце.

– О прадеде? Я знаю. – Полина поправила русую челку. – Я спрашивала у бабули про ее отца. Она говорила, что тот погиб, по-моему, в четырнадцатом году.

Максим Иванович покачал головой.

– Ничего подобного. В четырнадцатом году мои дед с бабкой развелись, и дед, покинув Россию, уехал во Францию.

– Вау! – Леонтий присвистнул. – Получается, у нас за границей были родственники?

– Круто, – поддержала брата Полина. – Жаль только, было это давным-давно.

– Ошибаетесь, – Максим Иванович лукаво улыбнулся.

– То есть?

– Что ты хочешь сказать?

– Пап, рассказывай дальше, – попросила заинтригованная Лиана.

– Во Францию дед уехал не один, он взял с собой шестилетнюю дочь – Верочку.

– Твою мать! Ну и дела!

– Полина! Следи за языком!

– Извини, мамуль, вырвалось.

Видя, какую реакцию произвели его слова на отпрысков, Виноградов-старший, склонив голову набок, чуть иронично спросил:

– Мне продолжать или, может, замолчать? Наверняка у вас найдутся более интересные дела, чем слушать мои скучные воспоминания.

– Пап, не шути так.

– Говори.

– Обещаем, больше перебивать не будем.

– Ну ладно… С тех пор не было никаких вестей от деда о тете Вере. Я тоже ничего не знал. Моя мать перед смертью часто вспоминала сестру, очень хотела ее увидеть, обнять, поговорить… Но, как вы сами прекрасно понимаете, это было невозможно.

– А что, если попытаться ее найти?

– Как?

– Да очень просто, находят же люди своих родственников, живущих за границей. А чем мы хуже?

– Пять минут назад ты назвала ее древней старухой, а теперь вознамерилась найти бабуленцию?

– Пять минут назад я еще не знала, что бабуленция, возможно, по сей день проживает во Франции.

– Гиблое дело, – проговорил Леонтий. – Она покинула Россию в шестилетнем возрасте. Затем наверняка вышла замуж, сменила фамилию… Нет, как ни прискорбно, но не отыскать нам родственницу.

Поля поджала губы.

– Черт, вот невезуха. Единственная родня за границей, а мы ничего не можем сделать.

– У нее, наверное, очень большой и очень красивый дом, – мечтательно молвила Лиана. – И много-много внуков, которые даже не подозревают о нашем существовании.

Все уставились на десятилетнюю девчушку.

– Лиана, детка, иди поиграй на улице, – сказал отец, погладив дочь по кудрявой головке.

Лиана встала.

– Ах, – выдохнула она, покидая кухню, – как бы я хотела оказаться на месте ее внуков…

Полина покосилась на Леонтия.

– Похоже, наша сестренка улетела за облака.

Максим Иванович нахмурил брови.

– Ты бы поучилась у своей сестренки.

– Я? У Лианки? Интересно, чему, в куклы играть?

– Ей десять лет, а она намного рассудительней и умней тебя.

– Ну спасибо… Значит, я дура?

– Я этого не говорил.

– Но подразумевал. Мама, ты слышала, отец назвал меня кретинкой!

– Поль, но ты действительно в последнее время от рук отбилась. Выпускной класс, на носу экзамены, а ты совсем забросила учебу. Связалась с дурной компанией…

– Хватит! – Полина вскочила. – Мне надоели ваши нудные нравоучения. Сколько можно мной помыкать? Поля, не делай то, Поля, не ходи туда… Надоело! Мне шестнадцать лет, я взрослый человек…

– Даже так? – заржал Леонтий.

– А ты вообще закрой рот, братец-неудачник!

Леонтий вспыхнул.

– Извинись сейчас же!

– И не подумаю! Второй год в институт поступить не можешь. Умора. Из твоего класса даже идиот Семенов уже на втором курсе учится, а ты? Что, мозгов не хватает?

Леонтий попытался схватить сестру за руку. Полина увернулась, но больно ударилась плечом о косяк.

– Урод! Все из-за тебя.

Максим Иванович с супругой молча наблюдали за перепалкой детей.

Когда Виноградовы-старшие остались на кухне вдвоем, Максим Иванович с грустью в голосе констатировал:

– Эх, Тоня, злая у нас с тобой Поля растет, злая…

– Что поделаешь, переходный возраст. Вспомни Леонтия в шестнадцать. Забыл, какие фортели парень выкидывал? А сейчас все устаканилось. Все подростки одинаковые: бунтуют, встают в позу, но это быстро проходит.

– Хотелось бы верить, – Максим Иванович схватился за левый бок.

– Что такое? – встрепенулась Антонина Алексеевна. – Сердце? Приступ? Я вызову врача.

– Тоня, сядь. Не надо медиков, просто посиди со мной.

Минут пять спустя Антонина Алексеевна спросила:

– А зачем ты про тетку-то вспомнил?

– Сам не знаю. Наверное, скоро умру, что-то я стал излишне сентиментальным.

– Не говори ерунды.

– А Лианка права – у тети Веры наверняка куча внуков.

Антонина Алексеевна ничего не ответила…

Через пять лет Максим Иванович скончался от третьего инфаркта.

А еще через год, в сентябре девяносто восьмого, в квартире Виноградовых раздался звонок.

Антонина Алексеевна открыла дверь и, увидев респектабельного вида джентльмена, растерянно спросила:

– Вам кого?

– Простите, – с акцентом произнес незнакомец, – здесь проживает Максим Иванович Виноградов?

– Проживал, – развела руками Антонина Алексеевна. – К сожалению, год назад мой супруг скончался.

– О! Прошу прощения, примите мои соболезнования.

– Мама, кто пришел? – вышла из комнаты Полина, а вслед за ней подтянулись и Леонтий с Лианой.

Антонина Алексеевна виновато посмотрела на гостя.

– Да я пока сама не знаю. Вот, мужчина интересуется папой.

– Еще раз простите, – заулыбался господин, – я забыл представиться: Нортон Пристли.

– Иностранец?

– Англичанин.

– А зачем вам понадобился отец?

– Полтора года назад ваш папа обратился в московское агентство, занимающееся поисками родственников за границей…

– Ни фига себе! – перебила пораженная Полина.

– И? – Леонтий вопросительно смотрел на неожиданного гостя.

– Максим Иванович хотел найти родную тетю.

– Веру?

– Совершенно точно. В анкете он указал, что сестра его матери, вероятней всего, проживает во Франции. Начались поиски. К сожалению, они слишком затянулись, но в конечном итоге результат был достигнут.

Антонина Алексеевна пошатнулась.

– Что вы хотите сказать? Неужели удалось отыскать родню Веры?

– Не совсем так. – Нортон Пристли в очередной раз обнажил в улыбке белые зубы. – Разрешите представиться еще раз: личный адвокат мисс Маккларен.

– Какой мисс?

– Мисс Веры Маккларен.

– Так она жива?

– О да! Мисс Вера чувствует себя превосходно, и думаю, ваше появление будет самым приятным подарком на ее девяностолетие.

Полина едва не рухнула в обморок. Леонтий смотрел на мать, не в силах поверить, что отец тайно занимался поисками тетки. И лишь Лиана, услышав про мисс Маккларен, блаженно улыбалась.

– Видите ли, в чем была загвоздка, – вещал адвокат. – Мисс Вера уже давно не проживает во Франции. Еще в конце семидесятых она перебралась в Лондон…

– Е-мое!

– Полина…

– Сорри, не сдержалась.

– Поэтому поиски и велись так долго. Но, благодаря французскому агентству, тесно сотрудничавшему с английскими (и не только) коллегами, удалось разыскать мисс Маккларен.

– Подождите… А что значат ваши слова касательно нашего появления на девяностолетии пенсионерки? – спросила Поля.

– Через три дня у мисс Веры день рождения.

– Ну… это несерьезно… Она там, мы здесь…

– Нет, нет, вы не дослушали. Мисс Вера сейчас в Москве. Она расположилась в самой дорогой гостинице и жаждет поскорее встретиться с вами.

Лиана тихо ойкнула и схватилась за горло.

Полина понеслась в комнату, вопя на ходу:

– Господи, вот счастье привалило! Я не верю! Это сон, прекрасный сон! Мама, ну чего ты стоишь, как засватанная? Слышала, что сказал мистер Пристли? Бабуля хочет нас увидеть. Собирайтесь. Ну собирайтесь же! Леонтий, Лиана, быстро, быстро…

Находясь на грани обморока, Антонина Алексеевна вместе с детьми и адвокатом поехала на встречу с теткой покойного супруга. Всю дорогу женщина думала, что произошла ошибка. Такого просто не может быть. В сериалах – да, в книгах – пожалуйста, но в реальной жизни…

Девяностолетняя Вера Маккларен выглядела очень даже неплохо. Облаченная в модный брючный костюм цвета оливок, бабуля восседала в мягком кресле, держа в правой руке длинную сигаретку. Искусно нанесенный макияж на морщинистом лице и аккуратненький паричок из натуральных волос свидетельствовали, что Вера Маккларен – дама с изюминкой. Не каждая долгожительница может похвастаться идеальными ядовито-красными ноготками и накладными ресницами. На такие подвиги способны только дамы, по-настоящему любящие жизнь. Дамы, которые до конца своих дней остаются истинными женщинами.

Нортон Пристли заговорил с Верой по-английски. После чего она кивнула и на чистом русском спросила:

– Значит, мой племянник умер?

– Сердце, – отрешенно произнесла Антонина.

– А в каком году умерла моя сестра?

– В девяностом.

Внезапно Вера улыбнулась и прохрипела:

– Ну подойдите же ко мне, мои дорогие…

Полина, которая все это время не сводила глаз с бриллиантового перстня и серег бабки, подлетела первой.

– Бабуля!

– Боже, трое взрослых внуков… Какая неожиданность… – Вера всплакнула. – Я же о вас ничего не знала, ничего. Но о сестре и матери помнила постоянно. Я не могла приехать в вашу страну до недавнего времени, а когда Союз распался… – Голос дамы дрогнул. – Любимые, я так рада, что теперь мы воссоединились!

После объятий и поцелуев Вера Маккларен попросила всех сесть и начала закидывать вновь обретенных родственников вопросами.

– Сколько тебе лет, детка? – спросила она у Полины.

– Двадцать два.

– Ты красивая девушка. От кавалеров отбоя нет?

Поля смутилась.

– Или ты уже замужем?

– Нет, нет, пока не повстречала своего единственного.

Вера посмотрела на Леонтия.

– Как же ты похож на моего отца, твоего прадеда! Глаза, нос, волевой подбородок… Тебе лет двадцать пять?

– Двадцать шесть.

Маккларен удовлетворенно закивала.

– Дитя, – теперь старушка смотрела на Лиану, – ангел мой, ты самая младшая?

– Да, – пискнула Лиана. – Мне шестнадцать.

– Нортон вам сказал, что скоро у меня юбилей? Отпразднуем его в самом шикарном здешнем ресторане. Я хочу веселиться до упаду. С вами… с моими родными…

– Скажите… – несмело начала Лиана.

– Детонька, обращайся ко мне на «ты». Я же твоя двоюродная бабушка.

– У вас есть семья?

Вера закурила.

– Нет.

– Что, и детей нет? – выпалила Поля.

– Одна я, совсем одна. Кроме вас, у меня нет никого на белом свете.

Далее последовала двухчасовая история о жизни Веры. Выяснилось, что в двадцатилетнем возрасте Верочка вышла замуж за француза. Второй ее супруг хоть и жил во Франции, но был итальянцем. Третий и четвертый раз Вера сочеталась узами Гименея с американцами. С пятым мужем Вера познакомилась в Германии. Ну а последний – мистер Маккларен – являлся англичанином.

– С Питером мы прожили восемнадцать лет. Он умер в девяносто пятом, и теперь я живу одна в огромном поместье в пригороде Лондона. Летом вы обязательно приедете ко мне в гости. Нортон, – Вера повернулась к адвокату, – где фотографии?

Мистер Пристли протянул ошарашенным Виноградовым снимки поместья Маккларен.

Больше всех обалдела Полина. Разглядывая цветные снимки, девушка была готова разразиться радостными воплями. Но она сдержалась, как, впрочем, и Лиана с Леонтием.

– Шикарный особняк, ба. Только… – Поля погрустнела. – Мы не сможем тебя навестить. У нас ни у кого нет загранпаспорта.

– Но это же сущие пустяки! Немедленно займитесь документами. Не хочу слышать никаких возражений! В следующем году вы обязаны предстать пред моими старческими очами в Лондоне.

Когда поздним вечером Нортон Пристли провожал Виноградовых, Полина не удержалась.

– Скажите, а бабуля очень богата?

Адвокат поманил девушку пальцем.

– Думаю, что состояние в тридцать пять миллионов фунтов говорит само за себя.

– Сколько?

– Именно, юная леди. Мисс Маккларен – особа обеспеченная.

– Зашибись! – заорала Полина, едва оказавшись дома. – Вы слышали? Тридцать пять миллионов фунтов! Мамочки родные, я сейчас перебью всю посуду…

– Держи себя в руках, сестренка, – смеялся Леонтий. – Во-первых, деньги принадлежат не тебе, во-вторых, неизвестно…

– Замолчи! Я тебя не слышу! Мам, скажи ему. Пусть кайф не ломает.

– У старушки нет родственников, – спокойно сказала Лиана. – Значит, не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кому достанется состояние.

Антонина Алексеевна запротестовала:

– Девочки, вас заносит не в ту степь. О чем вы думаете? Опомнитесь!

– Мам, ну чего ты, как зомби… Неужели не понимаешь: если бы бабка не хотела оставить наследство нам, она бы и пальцем не пошевелила. Сидела бы в своем поместье и дымила сигаретами. Нет, я точно знаю, завещание старуха составит в нашу пользу.

– Мне неприятен этот разговор! – Антонина Алексеевна поднесла к глазам платок. – Как жаль, что с нами нет отца, он бы искренне обрадовался тому, что тетя нашлась. Не в пример вам с вашим меркантильным интересом.

Полина махнула рукой.

– Мне никто не запретит мечтать о миллионах бабки.

– Лучше подумайте, что подарить Вере на юбилей.

– Господи, да у нее все есть. Купим рамку для фоток, старуха скончается от радости.

День рождения отметили по высшему разряду. Вера заявила, что это самый лучший праздник в ее жизни.

Через неделю старушка улетала назад, в Лондон.

В аэропорту она удивила внучатых племянников неожиданным вопросом:

– Милые, почему вы до сих пор не обзавелись семьями? Ну с Лианой понятно, она еще молода, а ты, Поля, когда планируешь стать матерью? И Леонтию давно пора иметь собственных деток.

– Ба, ну ты даешь… – первой откликнулась Полина. – Мне едва перевалило за двадцать, о каких детках речь? А когда для себя жить? Нет, лично я не собираюсь в ближайшем будущем расставаться со свободой.

Леонтий молчал.

– А ты что скажешь?

– Ну… я пока тоже не определился.

Повернувшись к Полине, Вера быстро проговорила:

– Я, как и ты, считала, что молодость необходимо потратить на развлечения. В двадцать лет о детях не задумывалась, в двадцать пять – все еще рано, в тридцать – успеется, в тридцать пять – не время… А в сорок поняла: поезд ушел. Не повторяйте моих ошибок. Помните, дети – самое прекрасное, что дает нам господь.

Вера улетела. Звонила она в Москву часто. Подолгу болтала с Лианой, Полиной и Леонтием. В мельчайших подробностях интересовалась их жизнью и каждый раз в конце разговора напоминала о детях.

Однажды, после очередного звонка Веры, Полина психанула:

– У нее просто пунктик! Честное слово – пунктик! Уже порядком надоело слушать проповеди про детей. Она что, хочет, чтобы мы нарожали десяток малышей и жили впроголодь? Конечно, ей хорошо раздавать советы, сама живет припеваючи, а мы как погорельцы.

– Бабуля желает нам добра, – заступилась за пожилую даму Лиана.

– Пусть лучше даст денег. Да побольше.

– Ты всегда сводишь разговор к деньгам. Не надоело?

– Представь себе, нет.

Сестры снова поцапались.

В апреле девяносто девятого во сне, на девяносто первом году жизни, Вера Маккларен скончалась.

И началось самое интересное. Вера оставила завещание, из которого следовало, что на личные счета Полины, Леонтия и Лианы ежемесячно будут переводиться суммы в размере пятисот фунтов. А владеть многомиллионным состоянием Маккларен станет тот из внуков, кто первым обзаведется наследником.

В семействе Виноградовых началась буря. Полина негодовала:

– Она чокнутая! Бабка была не в себе, когда составляла завещание! Просто кошмар! Старая карга не могла так с нами поступить…

Антонина Алексеевна пыталась вразумить старшую дочь.

– Поля, она вообще не обязана была оставлять вам деньги. Будь благоразумной, радуйся тому, что имеешь.

– Хватит нудеть, мама. Ты всю жизнь прожила в нищете, и для тебя это норма, а я не желаю влачить жалкое существование, получая какие-то пятьсот фунтов.

– Можешь от них отказаться, – парировал Леонтий.

– А ты и рад был бы. Конечно, тебе здорово подфартило. Просто феерически повезло. Но это же несправедливо.

Дело в том, что в феврале Леонтий женился на любимой девушке Алисе, и через шесть месяцев счастливые молодожены собирались стать не менее счастливыми родителями.

– Подфартило не подфартило, а полностью поддерживаю усопшую бабулю, – довольно улыбался будущий отец.

– Завещание надо опротестовать!

– Смеешься? – Лиана нервно теребила в руках карандаш. – Англия тебе не Россия, где все и вся можно опротестовывать. У них там знаешь как строго!

– А если я не смогу стать матерью по медицинским показателям, мне так и придется довольствоваться ежемесячной подачкой?

– Судя по всему, да. – Леонтий пребывал на седьмом небе от счастья.

– Ненавижу! Ненавижу тебя! – шипела Полина.

Прошло несколько дней. Поля вдруг среди ночи разбудила Лиану.

– Вставай сестренка, надо поговорить.

– Поль, три часа… До завтра разговор не подождет?

– Нет. Я не могу спать, с недавних пор потеряла и покой, и сон. Из головы не идет бабкина выходка.

Лиана села на кровати.

– Просто признай: мы потерпели поражение. И тут уж ничего не поделаешь.

– Ошибаешься! Леонтию с Алиской рано радоваться.

– О чем ты?

– Я забеременею, – выпалила Полина. – Забеременею, чего бы мне это ни стоило.

– От кого? – Лиана едва сдерживала улыбку.

– А хоть от первого встречного.

– Шутишь?

– Мне не до шуток.

– Поль, давай спать.

– Значит, отказываешься мне помочь?

– В чем?

– Лианка, придумай, как сделать так, чтобы деньги не достались Леонтию.

– Ты знаешь, я думаю, с ним нужно серьезно поговорить. И вероятно, он, когда получит наследство, согласится поделиться с сестрами. Ну в конце концов, не такой уж Леонтий и крохобор.

– Поделиться? Ага, кинет нам какую-нибудь тыщонку, как нищенкам, и сделает ручкой. Ты видела рожу Алиски, когда она узнала про завещание? Светилась, как новогодняя елка! Она меня ненавидит и все уши Леонтию прожужжит, только бы он не делился с нами богатством старой маразматички.

Лиана зевнула.

– Другого выхода я не вижу. А касательно твоей беременности… Тут ты погорячилась, сестра. Даже если тебе и подфартит, время упущено. Алиска должна родить в августе, при любом раскладе она тебя опередит.

Полина саданула кулаком по подушке.

– Почему всегда везет дуракам? Ну, скажи…

– Не знаю, я хочу спать.

А еще через неделю Лиана проснулась от хихиканья Полины.

– Господи, Полька, ты прям как собака на сене. Сама не спишь, так, значит, можно ржать во весь голос, наплевав на сон сестры?

– Извини, не сдержалась. Я думала.

– О чем?

– Все о том же. И знаешь… – Поля лукаво улыбнулась. – А ведь я могу испортить братцу всю малину.

– Как?

– Ха! Ты даже не представляешь, Лианка, на что я способна ради больших денег.

– Смотри, не лишись рассудка, а то закончишь жизнь в клинике для душевнобольных.

– Моя милая глупая сестренка, я подумаю над твоими словами. – Расхохотавшись, Поля вышла из комнаты.

Лиана пожала плечами и, повернувшись на другой бок, заснула…

В мае, за неделю до своего двадцать четвертого дня рождения, Полина сказала следующее:

– Мне надоело каждый год сидеть дома и есть салат оливье. Теперь, когда с легкой руки тетушки Веры мы получаем ежемесячное пособие, могу закатить грандиозную вечеринку. Мой день рождения будем отмечать в пансионате. Я уже обо всем договорилась, забронировала нам номера, и вам остается лишь купить мне подарки.

Алиса, полноватая брюнеточка с миловидным личиком, радостно закивала.

– Полинка, здорово. А что за пансионат?

– Классное местечко, тебе понравится. Едем в пятницу, гудим все выходные.

– Народу много будет? – спросила Антонина Алексеевна.

– Нет, только наше семейство и Кира.

– Ты пригласила Кирку одну, без Валерки?

– Валерка в командировке, поэтому моя лучшая подружка будет веселиться без супруга.

Через неделю в пансионате Полина была королевой бала. Девушка много смеялась, шутила, а под конец вечера, подняв вверх руку, призвала всех к полной тишине.

Взяв бокал шампанского, Поля встала из-за стола и, приблизившись к брату, слегка заплетающимся языком сказала:

– А теперь давайте выпьем за нашего дорогого мистера миллионера. В скором времени Леонтий превратится в Рокфеллера.

– Полина, не надо… – Антонина Алексеевна напряглась и попыталась остановить дочь.

– Успокойся, мамуля. Имею я право поздравить братца со свалившимся на его голову богатством? Жаль, что Алиска не смогла сегодня приехать. Как это, наверное, прекрасно – быть беременной. В предвкушении большого куша она трясется над своим неродившимся ребенком с маниакальной одержимостью.

– Алиса плохо себя чувствует, и ты это прекрасно знаешь, – поморщился Леонтий.

– Конечно, конечно, она теперь как настоящая клуша! Стоит почувствовать легкое недомогание, сразу вызывает «Скорую помощь». Еще бы, кому охота лишиться денег старой грымзы, черт бы ее побрал.

– Сбавь обороты, – прогудел Виноградов.

– А почему я должна их сбавлять? Сегодня мой день, что хочу, то и говорю.

– Тогда я уезжаю.

– Нет, нет, братик, останься, у меня для всех вас есть сюрприз.

Кира Большова, кареглазая шатенка, переглянулась с бледной Лианой.

– С Полькой все в порядке? Она себя странно ведет.

Вместо ответа Лиана встала.

– Полина, ты перебрала, давай я помогу тебе подняться в номер…

– Ах, посмотрите, кто заговорил – моя рассудительная сестричка! Ты же у нас само благоразумие… Ну-ну, и что ты нам скажешь?

– Поля!

– Отвали от меня. Сядь на место и слушай.

Пощечина от Лианы застала Полину врасплох.

– Ты меня ударила? Ты?

– Другого выхода не было. Веди себя достойно.

Полина облизала кровоточащую губу.

– Ну что ж, тогда объявляю вечер закрытым. Расходитесь по номерам, завтра вас ждет продолжение банкета.

Лиана подошла к матери.

– Мам, прости, не знаю, что на меня нашло.

Антонина погладила дочь по голове.

– Ты правильно сделала, Полька не ведает, что творит. И вообще, дочка, у меня нехорошее предчувствие.

– Я сама как на иголках.

Лиана поднялась на второй этаж, а мать подошла к Леонтию.

Ночью Антонина Алексеевна вскочила от пронзительного визга, доносившегося из коридора. Выбежав из номера, она увидела перепуганную до смерти Лиану.

– Что случилось?

– Мама, мамочка, там Полина…

Дверь в номер Полины была открыта. Антонина забежала внутрь, и… душераздирающий крик пронесся по пансионату.

Поля лежала на кровати, на животе девушки виднелись ножевые раны, из которых на белоснежную простыню стекала кровь.

Антонина Алексеевна сделала шаг вперед… Ноги несчастной матери ослабли, в глазах потемнело – женщина лишилась чувств.

В себя Виноградова пришла, когда номер заполнился людьми. Началась паника, суматоха. Милиция, врачи, шум-гам – все смешалось воедино…

Но это еще не конец истории. Под кроватью сотрудники правоохранительных органов обнаружили зажигалку.

Не понимая, как его вещица оказалась в номере Полины, Леонтий протянул руку и…

– Зажигалка принадлежит вам?

– Д-да.

– Вы были ночью у сестры?

– Нет.

Дальше – больше: обнаружили, что капли крови ведут в номер Леонтия. И колесо страшных событий закрутилось с бешеной силой. В шкафу Виноградова нашли окровавленные перчатки и нож.

Судебный процесс завершился спустя три месяца после похорон Полины. Леонтия приговорили к десяти годам лишения свободы.

Антонина Алексеевна не смогла пережить трагедии…