Текст книги "Вопреки вердикту Мойры"

Глава 3

Чем ближе подкрадывалась пятница, тем мрачнее выглядела Света. Она выключила телефон, ноутбук, почти не разговаривала. Демидов опасался чего-либо говорить. Отныне он являлся частым гостем Вороновой. Если вначале визиты носили чисто рабочий характер, то после майор ловил себя на мелких моментах: часто поглядывал на часы, находил любой повод написать, в общем ждал встречи с ней. В четверг вечером, под конец рабочего дня, в кабинет вошёл полковник.

– Ты закончил на сегодня?

Антон кивнул, выползая из-за стола.

– Завтра очень тяжёлый день. Не в плане конца недели, работы. Я заеду за ней утром. Раз уж вы больше времени вместе проводите, а ты жаждал узнать… Возможно она посвятит. Будешь у Светы?

Майор настороженно сощурил глаза:

– Разумеется. Она дала слово, расскажет. Мне, более чем, интересно выяснить причины поведения. Евгений Анатольевич, разрешите вопрос?

Воронцов кивнул.

– Завтра, насколько мне известно, исполняется 15 лет со дня гибели семьи Вороновой. К чему мне готовиться? Она отрезала себя от внешнего мира, односложно отвечает, в лучшем случае не «отвали», «отстань». Мало ест, много спит. Да нужен ли я вообще?

Воронцов поджал губы:

– Благодарю за информацию о состоянии моей крестницы. Она всегда так себя ведёт. Да, нужен. Раз вы в тандеме, ты должен знать. Первый раз мы приезжали для следственного эксперимента, тогда я забрал некоторые личные вещи, дабы притупить последствия приступа, узнать детали. Ты мог видеть халаты родителей. Тщетно. Ни слова. Будь внимателен, единственное о чём попрошу. Готовься помочь применить лекарство. Если бы я мог поймать мразь… завтра поднимись в 9 утра, до места ехать два часа.

Демидову оставалось лишь кивать. О смерти Александра Романова, семьи, Антон знал из газет, интернета. Он тяжко вздохнул. Может самому в пору рассматривать успокоительное?

Утром Воронова, с видом зверски оголодавшего вампира, открыла холодильник исключительно ради бутылки водки. Всю ночь она металась по дивану с криками. Антон трижды будил её. Вот сейчас он мягко хотел забрать алкоголь, тут же получил удар в солнечное сплетение, едва не упал.

– Опять протянешь руки ко мне, вынесут вперёд ногами отсюда.

Сухой тон капитана подсказывал майору юстиции, она грозится на полном серьёзе. Демидов вспомнил вчерашний разговор с крёстным, после несколько раз выдохнул. Самому бы не убить, надо успокоиться, он-то в здравом уме, он-то нормальный. Не дожидаясь Антона, Света покинула квартиру. Бледно-сероватый оттенок лица бросался в глаза стороннему наблюдателю, на фоне светлых кос-колосков, чёрных джинс, кед, футболки, мантии. У подъезда, возле машины, ждал Евгений. Воронова моргнула в знак приветствия и села вперёд.

Воронцов неодобрительно скосился на спиртное.

– Милая, обязательно? Антон где?

На первый вопрос стал ответом красноречивый взгляд с приподнятой левой бровью, а на второй звук открывающейся двери подъезда и потирающий грудь майор.

– Смотрю, утро доброе, Антон?

– Едва не сдох от счастья, – буркнул Демидов из-за спины водителя.

Поездка началась. Всю дорогу Светины уши рвала тяжёлая музыка. Чем ближе они к конечному пункту, тем чаще Воронцов оглядывался на крестницу.

– Демидов, всё внимание на неё.

– Я понял.

Завидев коричневые высокие ворота, она выключила музыку.

Вдох-выдох.

Светлана медленно вылезла из машины, после подхода мужчин к ограде. Из кармана мантии показалась связка ключей. Раз оборот, два оборот. Они на запущенной территории. Цветы, сорняки позабыли о границе клумб и вываливались корнями на бетонную дорожку. Впереди одиноко возвышался двухэтажный, простой коттедж, с коричневой черепичной двускатной крышей, обшитый серыми панелями с деревянной террасой. Глаза Вороновой заблестели, руки задрожали, виски ломануло от голосов, воплей…

Она мотнула головой.

– Папа… Решил построить дом за городом, когда мама носила вторую мою сестру – Алину. Он… Говорил свежий воздух всем на пользу пойдёт, да и города не любил после смерти своей сестры Марины. В её честь он назвал мою старшую сестру. Знаешь, почему забор такой высокий?

Воронова смотрела только на дом. Мелькнул образ чёрной фигуры и кричащей девочки. Антон понял, вопрос задали ему.

– Чтобы обезопасить семью.

Света опустила голову. Смех из её уст вырвался «лающий», голос на тон ниже.

– Верно. Дом стал гробом, а забор оградкой.

Она поднялась на вторую ступеньку террасы и поставила бутылку возле деревянного столбика. Боль в затылке, висках набирала обороты. Она вновь замотала головой, потирая виски. Антон хотел обнять её, Воронцов остановил:

– Кроме агрессии ничего не добьёшься. Мы рядом. Это всё, чем ей можно помочь сейчас.

Она увидела новый глюк – выносят ребёнка на плечах. Капитан круто повернулась к сопровождению:

– Демидов! Хотел узнать? Да?

Её красные глаза с широкими зрачками просигналили мужчинам о настигшем припадке.

– Да, Свет, – постарался как можно спокойней, ответить Антон, – единственное, не хочу твоего срыва. Давай поедем домой.

Капитан швырнула в него ключи.

– Заткнись и открывай дверь.

Демидов не сразу понял, чего она хочет. Лишь после толчка Евгения, он прошаркал в сторону входной двери. Раз оборот, два оборот. И тут на два. Воронова скинула мантию, закатала рукава. Лихорадочный вздох и вошла. Антон заметил кобуру на левом бедре с пистолетом.

– Кто тебе оружие дал? – строго воскликнул полковник.

– Глок мой, – последовал твёрдый ответ, – я никогда не войду сюда без защиты. Никогда.

Воронцов нервно провёл ладонями по лицу и последовал вместе с майором за ней.

Они оказались в небольшой гостиной, переходящей в кухню. Интерьер вокруг простой, но со вкусом. В воздухе витал тяжёлый запах затхлости с тошнотворными сладковатыми нотками. Антона передёрнуло. Кровь… Походу убрали следы, навели небольшой порядок. Солнечный свет пробивал тонкую завесу пыли, толстые серые слои паутины по углам. Демидов остановился в середине гостиной. Воронцов внимательно огляделся, потом встал по левую сторону от крестницы. Она уставилась на стул, по другую сторону широкого обеденного стола, и снимала браслеты. Антон не смог скрыть потрясения. Теперь ясно что скрывают кожаные аксессуары. Её запястья представляли собой рубцы-полоски от глубоких ожогов. И это спустя 15 лет! По прошествии времени шрамы остались тёмно-коричневыми, местами сырыми, розоватыми, словно не затягивались вовсе.

– Мы сидели, всей семьёй, за столом, ужинали. Папка отпуск взял, первый день…

По мере рассказа о случившемся Демидов погружался в гипноз женского голоса, мозг сам строил картину. 15 лет назад. Часы на стене показывают 9 вечера.

– Мариш! Линка! Светик! Быстренько к столу, ужинать! – позвала Мария Романова детей, стоя у лестницы на второй этаж. Александр сидел во главе, не переставал любоваться женщиной своей жизни. Ни одной ссоры, тишь да гладь. После троих детей не потеряла стройности, наоборот, формы налились женственными, соблазнительными изгибами. Девочки со смехом сбежали вниз, наперебой споря о чём-то.

– Так, сороки, тихо! – воскликнул отец, притворно хмурясь. Маша села рядом с мужем, стала накладывать в тарелки рагу.

– Итак, какие оценки намечаются? Докладываем по очереди, – Романов ласково оглядел дочерей.

Хоть он знал об успехах своих чад, всё равно любил слушать пояснения лично. Глава цветника ценил блеск радости, задора в детских глазах. Неповторимая, живая, по-настоящему драгоценная красота. Маринка, с высоты старшинства, подтрунивала над сёстрами, легко разрешая вопросы по давно пройденным материалам. Алинка всегда ляпала что первое в голову придёт, а Светка выдавала много вариантов решений и терялась перед выбором. Впереди весь отпуск, он позанимается с детьми. Часы остановились именно в тот момент, когда Света, единственная, увидела появление из-за шторы чужого. Пятнадцатилетняя девочка не сразу среагировала. Александр понял по глазам ребёнка – за спиной кто-то стоит. Увы, не успел развернуться, к виску прижалось холодное дуло пистолета.

– Замерли на своих местах, руки на стол! – скомандовал искажённый мужской голос. Лицо высокого худощавого гостя скрывалось под очками и балаклавой.

– Девоньки мои, спокойно, – отец уверенным тоном обратился к домочадцам, после к незнакомцу, – чего вы хотите? Девочек отпустите, а со мной творите чего душа желает.

– Саша! – вскричала мать, смертельно побледнев.

– До тебя очередь дойдёт, а пока…

Незваный гость выхватил нож и с размаху воткнул в правую руку Романова. Затем прострелил ему левое плечо.

Поднялся невообразимый женский крик. Маша закричала:

– Бегите!

Света бросилась на второй этаж сразу. Там, в спальне родителей, оружие должно лежать. Алина, Марина с матерью к выходу.

Незнакомец не пошевелился даже. Торопиться некуда. Всё продуманно и связь он обрубил. Псих ударил по затылку Александру, а когда тот отключился, взял сумку и бросил в центр гостиной. Начнём смотрины. Целых 4 женщины, среди них одна именно та, кто ему нужен.

Маша с двумя дочерями, перебежала наверх. Входная дверь оказалась заперта снаружи, как и выход на заднюю террасу. Окна закрыты, ручки убраны, а стеклопакет за раз она не выбьет. Главное детей вывести из дома. Светка выскочила навстречу матери.

– Мам!! Ничего нет другого, держи ножницы! Я хотела выбраться через окно, двери открыть, но они заперты и ручек нет!

Женщина едва не разрыдалась и поцеловала в макушку младшую дочь. Вся в отца. Послышался звук шагов. Инстинктивно Мария завела за спину девочек, сжимая в руках ножницы. Ими слабо получится защититься, но попытаться надо. Жизнь детей в опасности. Что они сделают против мужика?

В проёме возник высокий чёрный силуэт. Так и у Маськи было… Но Депеш умер ведь. Кто этот тогда?

Маша подняла ножницы на уровне груди и процедила:

– Убирайся из нашего дома! Бери деньги, вещи да проваливай!

Он смотрел не на неё. На самую младшую. Девочка уставилась на неизвестного типа не моргая, без всхлипов, в отличии от двух девиц постарше. Только бешено колотящая венка на шее выдавала подростковый ужас. Он засмеялся.

– Ценю смелость в женщинах. Такая сильных детей родит. Вещи мне без надобности. Отдай младшую девчонку, и вы останетесь живы.

Мария едва не задохнулась от ярости:

– Вот, мразь… Думаешь, отдам своего ребёнка на откуп?! Я сказала, пошёл вон из нашего дома!!

Он пожал плечами:

– Я предлагал.

Романова кинулась на неприятеля, даже успела вонзить ему в плечо ножницы портного. Вместе с девочками они попытались повалить незнакомца. Не вышло. Мария, от хлёсткого удара по лицу, слетела по лестнице вниз. Алина, от толчка в грудь, ударилась головой об ручку двери и потеряла сознание. Свету ему ничего не стоило швырнуть в дверь на балкон. Вот Марине очень сильно досталось. Мучитель бил её до тех пор, пока старшая сестра не провалилась во мрак. В голове Светланы звенело, картинка перед глазами помутнела. Надо до отца добраться… Непрошеный гость двинулся к ней. Девочка побежала навстречу, ловко прокатилась до лестницы меж мужских ног и едва ли не кубарем полетела на первый этаж. Она успела подбежать к отцу, когда сильная рука вцепилась ей в волосы и грубо рванула назад. Нервы подростка сдали, она истошно заорала, махая руками, ногами, пыталась отбиться. Он легко с ней справлялся, довольно приговаривая в её ухо:

– Ничего… Ты юна. Я всему тебя обучу.

Последовало два удара по лицу, и он предплечьем сдавил ей горло. Света пиналась, пыталась вырваться. Силы стремительно покидали тело, захотелось спать… Светлана обмякла в его руках. Мужчина аккуратно опустил тело на пол. Синяки на лице появятся. Будем считать, боевые отметины. Пройдут.

Первое увиденное девочкой после – белый потолок гостиной. В висках пульсировала тупая боль, голова кружилась. Она хотела дотронуться до щеки, но что-то мешало. Изверг сидел рядом, на корточках и не упускал ни единого движения жертвы. Свете расхотелось дышать. Он привязал её по рукам и ногам к стулу скотчем, затем опустил на пол, чтобы до прихода в сознание лежала. Ладонь в перчатке погладила левую сторону её лица. Девочка зажмурилась. Мало ли что сделает.

– Боишься… Ты моя умница, – он склонил голову набок, – не кричит, рожи не корчит.

Ей резко придали вертикальное положение, в висках застучала кровь.

– Светочка! Солнышко! – вырывалась из оков Мария, срываясь на крик. Сёстры всхлипывали, а отец… Серый, взмокший сидел прикованный на том же месте.

– Ласточка, ты пропустила самое интересное. Я перевязывал твоего папу, попутно рассказывал, для чего пришёл к Вам в гости. Можешь называть меня Жрец.

Он ходил с камерой в руках, по очереди снимал каждого члена семьи, крупным планом.

– Я вас прошу, отпустите наших детей! С нами делайте что хотите, пощадите детей! – рыдала Романова.

– Мужик, – отец даже в таком состоянии, оставался спокоен, – если меня заказали, то спрос лично с меня. Бабы тебе зачем? Что они могут? Я вынесу всё, любые увечья, я весь твой, но семью отпусти.

Внезапно подонок начал избивать мать. Марина с Алиной завизжали.

– Ну, ни капли воспитания нет. Сбили меня с мысли, – психопат вытер окровавленные перчатки о платье Марии, – так вот, на чём я остановился? Ах, да. Александр, ты радоваться должен, я выбрал в жёны твою дочь. Давно и очень внимательно слежу за вашим выводком. Нет, вру. Начал, когда детей ваших даже в планах не наблюдалось. Не ту дочь ты именем сестры окрестил, не ту… Неужели не видишь?

Он встал за спиной Светы, начал поглаживать макушку, плавно переходя на плечи.

– Пап, о чём он говорит? – непонимающе уставилась старшая на родителя.

А самая младшая девочка закрыла глаза, по щекам покатились крупные беззвучные слёзы. Ей снится страшный сон.

– Но. Но. Но. Не пугайся, девочка моя. Поскольку, я человек особенный, то и супруга моя тоже должна соответствовать. Александр, твоя третья. Идеальный вариант, в отличие от двух сестриц.

Марина плюнула на пол:

– Тварина. Жрецом он себя назвал. Ссыкло поганое. Да что ты можешь? Кишка тонка с нашим отцом один на один выйти, так ты отрываешься на слабых, не способных дать тебе отпор! Ну, давай! Ударь меня, а сестру не смей трогать! Ничтожество!!

– Маришка, – простонал отец, – не слушай её! Она напугана, понимаешь?

Алина разревелась громче.

Садист медленно подошёл к старшей сестре, и с ноги ударил её в живот.

– Так я тоже потрясён. Таким грязным ртом. Девушка ведь. Ужасное воспитание.

– Остановись! – крикнула Света, – прошу тебя…

Девочка обратила внимание психа на себя.

– Пожалуйста не мучай никого… Жрец… За что? Что они тебе сделали? Оставь в покое мою семью! Тебе я нужна? Так забери, забери!

Её трясло. Подросток изо всех сил старался не выдавать ужас. Он присел напротив и ласково вытер слёзы, нескончаемым потоком катившихся из больших опухших глаз.

– Пожалуйста… – Света повторяла, глядя в чёрные очки.

– Очень трогательно, девочка моя, но нет. Не желаю делить тебя вообще с кем-либо. Ты моя. Без колебаний уничтожу всякого, кто посмеет даже рядом встать. Запомни, всякого, где бы ты не находилась. Из-за тебя умирают вокруг, если не слушаешься. Никто не должен касаться тебя, кроме меня. Никто не общается с тобой без моего дозволения. Вообще. Не плачь, ну что ты? Это не страшно. Твою сестрицу нужно просто поучить хорошим манерам. Сейчас ты смотришь за моими действиями, дабы запомнить и не повторять ошибок. Сегодня вечер новых правил, новой жизни, любимая.

Света отрывисто покачала головой и получила две пощёчины, вызвавшие новый приступ истерии у сестёр.

– Я беспрекословно подчиняюсь моему мужу. Повтори.

– Не буду, – она плюнула ему в лицо кровью от разбитой нижней губы.

Он со вздохом поднялся.

– Хорошо. Характер – это хорошо. Я не ожидал покорности сразу. Поступим иначе.

Минут 5 он избивал Марину, пока она не перестала кричать. После освободил и бросил на пол, лицом вниз. Девушка пыталась уползти. Изувер сел на неё сверху и вытянул левую руку над её головой. По дому разлетелся душераздирающий вопль. Обе руки Марины Александровны он прибил к полу, громко восклицая о вине Светы, раз старшая страдает от отвратного поведения младшей.

Света сорвала голос от истерики.

– Смотри и слушайся, я тебе сказал, иначе продолжу, – перекрикивал Жрец.

Светлана на всю жизнь запомнит полный боли взгляд старшей сестры. Когда он понял – жертва отключилась, то остановился и достал из сумки сигареты. Мучитель тяжко вздохнул, потом затянулся.

– Всё-таки я немного ошибся. Тебя надо тоже воспитывать. Начнём немедленно. Если хоть один звук вырвется из твоего рта, я убью мать. В её смерти виновата останешься только ты. Поняла?

– Марина права, – дрожащим голосом вторила Светка, – уродец и трус. Что ж ты в маске пришёл? Боишься, запомнят? Найдут?

Вместо ответа он сделал вторую затяжку и прижал бычок к левой руке девочки, чуть ниже локтя. Света выгнулась дугой от боли, зажмурилась. Он выполнит угрозу. Надо терпеть… Ради мамы. Ни единого звука. Так он повторил раза два.

– Ублюдок, я достану тебя! – кричал связанный Александр.

– Молодец, Ласточка моя. Знаешь, ты меня очень сильно обидела. Сигарета так… Ерунда. Ты легко справилась. Условия те же, солнышко. Не думал я, что у тебя настолько грязный язык. Ну да, жила-то с кем? Я всё исправлю… Всё исправлю…

Мужчина за волосы оттянул голову подростка влево и достал нож.

– Нет! – захрипел отец, – нет! Не смей!

Алина и Мария наперебой умоляли оставить в покое девочку и убить их.

Он хохотнул.

– Сколько мучениц сразу нашлось. До вас дойдёт очередь. Не беспокойтесь.

Под линией челюсти, последовательно, появились три глубоких длинных пореза. Издеваясь, он с возбуждением наблюдал крепкое сжатие девичьих челюстей, как глаза опухли от слёз, она сжала, до белых костяшек, ручки стула. Жрец кровь не останавливал, он не задел ничего важного. Голова Светы обессиленно упала на грудь. Садист опять присел напротив, не без удовольствия, поглаживал её по волосам, взмокшему лбу.

– Вот, видишь, оказывается не сложно выполнять мои просьбы, Ласточка, верно?

Вдруг руки с головы переместились к плечам, коснулись груди, а губы оставили цепочку поцелуев от щеки до ран на шее. Она вскрикнула – Жрец впился зубами в порезы, слизывая красные ручейки.

– Даже кровь сладкая. Хочу тебя… Но не сейчас, – зашептал он ей на ухо, – сам себе не прощу, если возьму тебя до нашей свадьбы. Традиция семьи – приводить невесту к алтарю невинной, с особыми метками на руках. Не смею пренебрегать. Помни, я следил за тобой.

Не дав опомниться, он обрушил град ударов на среднюю сестру, а после потащил её на диван. Она не выдержала воплей боли, унижения Алины, терпящей насилие, провалилась в глубокий обморок. Очнулась девочка на диване, на боку, за спиной тепло. Тишина. К своему страху и отвращению, она лежала связанная по рукам с маньяком позади. Часы на его запястье показывали 6 утра. Кошмар не закончился. Марину он оставил на полу, гвозди вытащил, растянул морской звездой меж вбитых в пол крюков. Изувеченная Алина, вся в крови, со стеклянными глазами сидела на стуле, рядом с матерью. Александр оставался за столом, накрепко привязанный. Света не двигалась, осмотрелась. Голова кружилась, тело ослабло. Взор упал на большую керамическую вазу для цветов. Опасение пробуждения изувера по началу пересилило. Подросток столкнулся глазами с отцовскими и кивнул на предмет интерьера.

Романов моргнул, а Мария испугалась и яростно замотала головой в знак отказа. Что Жрец сотворит нового с семьёй, если поймает дочь?

Светлана не послушалась, очень осторожно повернулась на правый бок. Псих всхрапнул, лёг на спину. Он отдыхает, уверен – они никуда не денутся. На поясе звякнула связка ключей. Попытка снять её окажется провальной 100 %. Едва дыша, девочка сползла на пол. Мария с надеждой ободряюще улыбнулась, насколько могла. Умница…

Она пошатнулась под весом керамического декора и занесла его над головой. Громкий звон. Маньяк дёрнулся, но не встал. Подушка окрасилась красным.

– Солнышко, не торопись, спокойно, детка моя, – увещевал отец, перекрывая радостные вопли жены с дочерями, – не теряйся, освободи свои руки, малыш!

Светлана, спотыкаясь, добежала до ящика со столовыми приборами, достала нож и пока Александр держал, девочка быстро разрезала скотч, забрала сталь и принялась освобождать остальных. Только бы успеть… Всё время глава семейства подбадривал, не давал сорваться на истерику. Они смогли вытерпеть страшное испытание. Теперь всё хорошо…

Ад начался, когда девочки с мамой, с четвертой попытки пробили окно и выбрались во двор. Свете оставалось лишь помочь отцу. Она мельком глянула в гостиную. Жреца там не было.

– Пап… – слёзы застилали глаза, но Романов твёрдо обратил внимание на себя.

– Нет – нет-нет, не время плакать, беги котёнок. Слышишь?

– Пап, – голос ребёнка сорвался, – ты…

– Бегом отсюда, я сказал!

Света выскочила во двор. Где мама? Сёстры? Выбрались за ограду?

– Нехорошо на мужа руку поднимать, – грянул голос над головой.

Каким-то чудом Светлана увернулась от мужских рук и понеслась куда глаза глядят, сама завопила от отчаяния. У них почти получилось выбраться!!

Маньяк догнал её и за косу потащил обратно в дом. Она извернулась для больного отпора, в её руках оказался тот самый нож…

– Не подходи, тварь!!

Руки девочки дрожали. Она выставила ножик перед собой, а большие от страха глазища не упускали из виду смертельную угрозу. Жрец выдохнул, пряча за пояс пистолет. Он отделял её собой от семьи. Искажённый голос ничего хорошего не сулил.

– Пока я добрый, положи острый предмет на стол, не игрушка ведь, поранишься, не дай Бог, раньше времени. Тебе он не поможет, сколько бы им не махала. Не убьёшь, не сможешь…

– Я правда зарежу тебя, скотина, если не уйдёшь из нашего дома, понял?! Убью!!

Спокойствие незнакомца нервировало гораздо больше, чем если бы он кричал. Его позабавила храбрость невесты. Очень. Она реагировала на любое движение. Жрец одобрительно закивал.

– Браво, Ласточка, я приятно удивлён. Более того, верю твоей угрозе, даже потренироваться дам.

Псих сокращал дистанцию меж ними. Света крепче сжала двумя руками кухонный прибор. Где-то на заднем фоне звучали голоса сестёр, мамы, отца… Кончик ножа коснулся живота в чёрной кофте.

– Если грозишься – бей.

С криком Воронова чуть не проткнула обидчика, однако он схватился за лезвие и ушёл в сторону. Холодный смех породил волны животных мурашек. Она спасовала.

– Ой, любимая, топорно бьёшь, чересчур медленно. Я потом покажу, пробуй снова. Светлана сделала два выпада и даже полоснула ему плечо и веселье психопата вмиг улетучилось.

– Поиграли и хватит.

Он бросился на неё, свалив на пол одним ударом ноги в грудь. На глазах сыплющих угрозами родителей, маньяк довёл Светлану до полуобморочного состояния, привязал по конечностям там, где приколачивал старшую сестру. Мать и девочек он сложил рядом и пока те приходили в себя, вернул на места.

– Теперь урок номер 2. Запрещено поднимать на меня руку. За отвагу накажу несильно.

Он достал палку, ноги жертвы остались босыми.

– Охота бегать отпадёт.

Первые 4 удара Света перенесла. На 8 кричала, умоляла прекратить. Ноги пылали, боль сводила судорогой по колено, ступни превратились алое месиво. Во время экзекуции мать не жалела брани, расшатывала стул, привинченный к полу, пыталась заступиться за ребёнка. Жрец чуть отдышался. Нелегко воспитывать столь характерную невесту. Тем приятнее вкладывать время, умения. Мужчина отошёл к разожжённому камину. Странный скрип в огне.

– Не плачь, девочка моя, береги силы. Знаешь, я понял одну вещь. Наказываются за твои грехи другие, ты сразу шёлковая.

– Забери меня, забери, оставь в покое мою семью! Не надо, прошу тебя! – рыдала девочка.

Манера освобождения у него одинакова. После избиения жертва не может сопротивляться. Он дотащил Марину до ранее подготовленного участка гостиной, покрытой огнеупорной плёнкой и привязал к «железному трону».

– Из-за тебя она умрёт, Ласточка.

Жрец облил старшую сестру чем-то горючим и поджёг.

Девочка рвала верёвки, повторяла одно слово – остановись… Она отворачивалась.

– За попытку побега ты думала отделаться своими ногами? Нет, любимая, так не годится. Смотри, я сказал.

Он держал её за волосы, бил по лицу, принуждая наблюдать за пылающим заживо родным человеком, слушать дикие вопли.

Алина тоже не пережила ночь. Убийца перебил ей конечности.

– Сестрица-то сладкой оказалась. По твоей глупости сдохнет.

Насилуя до смерти среднюю сестру, он приговаривал о вине Светы, чтобы она смотрела иначе страдать ей придётся куда страшнее.

– Твоя вина… Ты виновата… Из-за тебя она умирает… Из-за тебя ей тошно…

Фразы вперемешку с болью сделали своё дело. Света потихоньку сходила с ума.

Он будто накачал себя наркотой. Не спал, пил, смеялся, поочерёдно наносил увечья родителям. Ужинал и разглядывал свою невесту. Мария тронулась умом, отец не переставал вырываться, пока Жрец не прострелил ему правый бок и второе плечо.

– Ласточка, ты не засыпай. Помнишь, я говорил про особые метки женщин нашей семьи? Так вот, вопреки твоему безобразному поведению, я всё равно желаю тебя. Ты многого не ведаешь, потому я прощаю, учу.

Жрец вернулся к камину, натянул перчатки – да-а-а, готово. Правда под руки подложить что-нибудь, дабы выше лежали. Для моего удобства.

Версией домкрата послужили книги из отцовского кабинета. Убийца перестал обращать внимание на родителей, он грамотно доводил ту, которую выбрал для жизни. Тем проще ею управлять. Его руки вновь исследовали девичье тело, ноздри шумно втянули запах кожи на шее.

– Если выживешь до завтра, то станешь моей супругой. А ты выживешь… Характер отцовский. Сколько скрыто в тебе…

Жрец шёл от камина с раскалённой проволокой.

– Мамочка… Да за что?! Не надо! Я не смогу! Нет! – простонала Света, тщетно пытаясь освободить руки.

– Угу, мама. Вздумаешь орать, она умрёт. Чтобы навсегда запомнила. Ну, добро пожаловать в семью, вкусная моя.

Раскалённый, до бела, металл плавил кожу на запястье, обнажая сухожилия, лучевые кости. Света извивалась, очень громко дышала делала всё дабы вытерпеть… Жрец не давал терять сознание, тыча в нос вату с нашатырём. Со вторым заходом не осталось сил… сквозь потрескавшиеся губы прорвался хриплый вой. Он зацокал языком.

– Я разочарован, Ласточка. Оставалась самая малость.

Он закрепил железо. От тусклого отсвета лампы блеснул пистолет, а на лбу Марии расплывалась красная точка.

– Мама! Мама! Мамочка-а-а-а-а-а! – хрипела девочка.

Удар кулака отправил подростка в бессознательный мир.

Она желала подохнуть. Тело – один ком режущей, колющей, жгущей боли. С невероятным трудом Светлана очнулась. В окна пробивались лучи дневного солнца. Подонок… Тела не удосужился похоронить…

– Отдохнула, девочка моя? – он сидел рядом.

Длинные пальцы потрогали синюшную сторону лица. Посветил фонариком в глаза. Абсолютный ноль.

– Прекрасно… – Едва не замурлыкал от счастья изверг, – сегодня поедем домой. Ты готова. Я пойду, соберу нужное в дорогу.

Он освободил ребёнка от верёвок и посадил обратно на стул, однако так не оставил, скотчем перемотал участок, где железо глубоко въелось в руки. Снимать проволоку Жрец не торопился. Ушёл.

Александр понимал – надо вынести единственную живую душу. Он готов…

– Светик… – с надрывом позвал отец, – Свет, котёнок мой…

Она еле заметно покачивала головой вперёд-назад.

– Последний рывочек, зайка.

Романов сам физически не мог освободиться, силы на исходе…

– Давай выберемся, зароем тварь. Больно, маленькая моя, прости… Прости, не уберёг… Ради Маришки, Алинки, мамы нашей. Ты ни в чём не виновата, не верь ему…

Она слышала. Жрец внезапно появился в гостиной, проверить живых. Света уставилась в одну точку, покачивалась. Ладонь в чёрной перчатке любовно поглаживала затылок невесты.

Александр прорычал:

– Тлей в пекле, выродок. Я тебя с той стороны достану!

Жрец спокойно возразил:

– С той стороны ты станешь смотреть, как она рожает моих сыновей. Дыши, я не совсем собрался.

Ушёл на улицу.

– Давай, маленькая моя, последний рывочек. Нельзя отпускать урода. Я очень люблю тебя, котёнок мой.

Любое движение причиняло агонию. Терпи. Она сжала зубы, запястья медленно проворачивались влево вправо. Терпи… Три пальца из пяти на руках продолжали работать и чувствовать. Из-под скотча закапала кровь…

Минута – руки сами выскользнули из оков. Привычка вставать на ноги едва не сорвала рывок на свободу. Девочка еле сдержалась дабы не заорать. Ради семьи, терпи…

Ползком Светка добралась до шкафчика со столовыми приборами, достала те ножницы. Ими мама ранила убийцу… Она цеплялась пальцами за столешницу, озираясь назад. Вдруг придёт? Когда последние верёвочки упали на пол, Романов глубоко вдохнул и закинул дочь на свои плечи. Футболка на правом боку пропиталась… Теперь быстро. К заднему двору. Отдать под защиту… Соседские дома оттуда ближе. Александр горячо молился Богу… Он не оглядывался. Пот заливал глаза, на грудь капала кровь с рук чуть тёплого ребёнка… Его вовремя заметила группа строителей. Иначе бы убийца, отставший от пленников всего, метров на 100, закончил своё чёрное дело. Маньяк остался на границе леса. Вокруг выживших много народа. Последний отпечаток в воспалённом подростковом сознании – он снял очки – яркие голубые глаза… Игриво помахал ей рукой и скрылся в чаще.

– Я больше ничего не помню… А когда опять увидела выбеленный потолок… – голос Вороновой дрогнул. Она понурила голову, глаза зажмурила в ложной надежде стереть.

– Я первым приехал за ними, – продолжил Воронцов.

Широко распахнутые глаза блестели, а скулы подёргивало. Вот и детали… Он присел на корточки. Пальцы-грабли запустил в седеющую шевелюру.

– Сашка… Меня увидел, просил защитить. Что убийца может вернуться за Светкой. Она тогда оставалась в пограничном состоянии, повторяла – остановись… Мамочка… Папка… Мужики на стройке рыдали, у самих дети… А Саня… Полковник Романов не дожил до прихода в сознание дочери 40 минут. В забитой нашими палате он успел чуть-чуть описать… Сердце остановилось. Его последние слова – почему так долго. Я не знал, как ей сказать. Что мучитель разгуливает на свободе, отец умер… Я остался единственным близким Светке. До сих пор помню её глазёнки – потерянные, мёртвые… Они стали чёрными, едва до неё дошёл смысл моих слов. Она молча цеплялась двумя пальцами за капельницу, встала с койки и пошла до меня… На травмированных перебинтованных ногах. Повторяла только – пап. Папка. С каждым разом громче, пока я не остановил у входа в палату. Её руки разорвали на мне рубашку, вопли и сейчас звенят в ушах…

Капитан беззвучно роняла слёзы, стоя спиной к ним.

– Она молчала полтора года, отказывалась жить, избегала всех, кормили насильно. Полтора года борьбы с врачами, яростно убеждавшими меня в безнадёжности случая, настаивали о необходимости отдать девочку в психиатрическую клинику. Полтора года ежедневных срывов и беспрецедентной наглости журналюг. Они пробивались в больницу, потом в мою квартиру. Расследование возглавил я. Единственный выживший свидетель. Жрец так и не пойман. Подробности мы вот… Слышим…