Текст книги "Глаз сокола"

26

Бык вышел из-за угла и шагнул в коридор, где застыл приросший к полу от страха Гилас. Ростом выше самого крупного из мужчин, громадный зверь навис над мальчиком. В темноте Гилас чуял горячее зловоние, исходившее от быка. Он отступил на шаг.

Животное замерло.

Гилас продолжал пятиться. Потолочные балки слишком высоко, до них не дотянешься, а если побежать, бык затопчет его насмерть.

Вдруг Гилас заметил, что за спиной зверя мелькнул огонек.

– Не двигайся, – раздался в темноте голос Пирры.

Через секунду он увидел ее. В одной руке девочка держала тростниковый факел, в другой – отрез желтого шелка.

При звуке голоса девочки бык развернулся, зацепив рогами стену. На пол посыпались куски штукатурки. Взмахнув шелком у животного перед носом, Пирра скрылась там же, откуда появилась. Бык опустил голову и ринулся на девочку.

– Беги! – крикнула Пирра.

Но нет, Гилас не бросит ее один на один с этим чудовищем. Он побежал следом: за угол, вниз по пандусу, через широко распахнутые массивные двери с бронзовыми заклепками. И вот Гилас очутился в огромном полутемном зале.

За одну секунду Гилас успел окинуть взглядом два ряда высоких красных колонн, подпиравших затененные балконы и лампу в дальнем углу, стоявшую перед гигантским двойным топором из чеканного золота. На полу валялся бычий помет. В воздухе стоял его резкий запах. Наконец Гилас заметил Пирру: девочка нырнула за колонну и помахала шелком, а разъяренный бык тут же пошел в атаку.

Гилас понесся к ним, размахивая руками и крича:

– Я здесь! Догоняй меня!

Но бык не сводил глаз с Пирры. Перебегая за другую колонну, девочка уронила шелк. Протопав по нему, бык ринулся к своей цели. Пирра поспешила укрыться за колонной. С удивительной ловкостью зверь бросился ей наперерез. Кончик его рога едва не вонзился ей в бедро.

– Сюда! Сюда! – вопил Гилас.

Но бык все кидался на Пирру. Девочке оставалось только прятаться за колонной.

Гилас поднес ладони ко рту и завыл по-волчьи.

Тут гигант наконец обратил на него внимание и развернулся, роя копытом пол. На кого из этих несносных людишек ему кидаться? И где прячется волк?

Гилас снова завыл. Бык вскинул голову и взревел. Пол затрясся, по огромному залу эхом прокатился рев целой сотни быков.

А тем временем Пирра воспользовалась представившимся шансом, выскочила из-за колонны и метнулась к темным ступеням. Лестница узкая, быку туда не втиснуться. Надо только до нее добежать, и Пирра спасена.

Но бык ее заметил. Нет, Пирре никак не успеть.

Вдруг из темноты вылетела черная молния. Эхо! Птица пролетела низко, прямо над бычьей спиной, а потом развернулась, готовясь повторить маневр. Взбешенный появлением еще одной незваной гостьи, зверь завертелся на месте. Эхо нырнула так низко, что едва не врезалась в пол, но в последний момент соколиха выровнялась и пронеслась прямо между передними ногами быка. Потом она полетела к гигантскому двойному топору и с громким «э-э» села между двумя золотыми лезвиями.

Казалось, следующая секунда тянулась бесконечно. Пирра не сводила глаз с птицы на топоре, потом перевела взгляд на Гиласа. Бык замер между ними, преграждая мальчику путь к лестнице.

– Беги! – прокричал Гилас. – Я один справлюсь!

Пирра взлетела по ступенькам и скрылась из вида, а Гилас кинулся обратно к двери, но животное понеслось за ним.

– Гилас! – прокричала Пирра сзади. – В коридоре засов!

Засов? Какой еще засов? А зверь все нагонял мальчика. Его фырканье звучало уже совсем близко.

Засов в коридоре… Ну конечно! Выбежав из зала, Гилас захлопнул тяжелые двери с латунными заклепками. На ощупь отыскал прислоненный к стене засов и вставил его в скобы. Через секунду бык врезался в огромные двери.

Они дрогнули, но устояли.

Отдуваясь, Гилас прислонился к стене. Из зала донесся разъяренный рев, вслед за ним – удаляющийся топот копыт, и, наконец, – громкое фырканье, но на этот раз не сердитое, а удовлетворенное.

Бык рад, что прогнал непрошеных гостей и защитил свою территорию.

* * *

– Зачем тебя сюда понесло? – накинулась на Гиласа Пирра.

Она нашла мальчика сидящим на полу у входа в Зал Двойного Топора.

– Заблудился, – с трудом выговорил тот. – Кто же знал, что тут огромные быки бегают? Я думал… Он из стены вылез, да?

– Выдумаешь тоже! Жрецы оставили его охранять Кунису.

– Предупреждать надо! – вспылил Гилас.

– Я знала только, что жрецы каким-то способом защитили Кунису. Про быка мне не рассказывали! С чего вдруг тебе взбрело в голову бродить по нижнему ярусу в темноте? Проснулась, смотрю – тебя нет! Весь Дом Богини обыскала!

– Говорю же – заплутал!

Свой тростниковый факел Пирра выронила в зале, но даже в темноте было видно, как Гиласа бьет дрожь. Девочку и саму трясло. Она ужасно на него злилась: до чего же Гилас ее перепугал! А внезапное появление в зале Эхо и вовсе повергло Пирру в трепет. Перед глазами так и стояла картина: соколиха сидит на священном двойном топоре. Нет, Эхо приземлилась на него не случайно. Богиня дала Пирре знак.

– Я тебе спасибо сказать должен, – пробормотал Гилас. – Не подоспей ты вовремя, бык бы от меня мокрого места не оставил.

Пирра смутилась:

– В следующий раз встанешь побродить – разбуди меня. А то возьму нитку и привяжу тебя за руку к кровати. Усерреф так делал, когда я была маленькой. Тогда уж точно не потеряешься.

Гилас рассмеялся, а потом спросил:

– Знаешь, что я понял? Усеррефа здесь нет. Он бы мигом прибежал на наши крики. Скоро рассветет. Идем отсюда. Найдешь свою комнату в темноте?

– Гилас, я тут с рождения живу. Даже с завязанными глазами с пути не собьюсь.

Они вышли на Главный двор. Небо и впрямь светлело. Пирра ускорила шаг. Невольно вспомнилось, сколько раз мать проводила на этом дворе публичные церемонии жертвоприношения.

Гилас спросил, что будет с быком.

– Нельзя же оставлять его взаперти.

«Кто еще, кроме Гиласа, стал бы беспокоиться о быке?» – пронеслось в голове у растроганной Пирры.

– Жрецы наверняка оставили для него воды и сена, – ответила девочка. – Да и вообще, скоро они придут и выпустят его.

Тут Пирра ощутила легкое движение воздуха: значит, Эхо близко. Мгновение спустя соколиха села ей на плечо.

Большие темные глаза Эхо смотрели в глаза Пирры всего секунду, но девочку бросило в дрожь: она успела прочесть послание в глазах птицы.

– Я поняла, – тихо ответила Пирра соколихе.

Эхо с хлопком расправила крылья, потом схватила прядь волос Пирры и осторожно провела по ней клювом.

– У этой птицы с головой не в порядке, – заметил Гилас. – Прямо между ногами у быка проскочила! Видела?

– Она просто… училась летать, – пробормотала Пирра.

Гиласу ее тон показался странным, и он с любопытством взглянул на девочку.

– В зале перед топором горела лампа. Это ты ее зажгла?

– Да, когда искала тебя.

– Зачем?

– Мне нужно было получить ответ на один вопрос.

– Ну и как, получила?

– Да.

Они приблизились к Восточной лестнице, и Гилас коснулся ее плеча.

– Эта лестница ведет на балкон над рекой, верно? Давай поднимемся и проверим, нет ли поблизости Воронов.

– Иди один, – ответила Пирра. – Я здесь подожду.

Сейчас она была не в состоянии смотреть на Гребень Мертвых и каменный глаз гробницы матери.

– Что-то не так?

– Нет, все хорошо. Только на этот раз смотри не заблудись.

Гилас побежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки, а Пирра опустилась на нижнюю и обхватила колени, стараясь унять дрожь.

От судьбы не уйдешь. Пирра просила послать ей знак, и Богиня ответила, да еще и предельно ясно: Эхо села на один из главных священных предметов Кунису.

Теперь Пирра знает, что делать. Вот только хватит ли ей смелости?

У нее над головой раздались торопливые шаги, и Гилас опрометью сбежал вниз по лестнице.

– Вороны у реки! – выдохнул он, схватил Пирру за руку и рывком поставил на ноги. – Надо уходить, и поскорее!

Когда они добежали до комнаты Пирры, Гилас принялся второпях собирать вещи. Мальчик не сразу заметил, что Пирра в сборах не участвует.

– Шевелись!

– Ты уходи, – произнесла Пирра. – А я должна остаться.

Гилас потрясенно уставился на нее.

– Что?!

– Я не могу уйти с тобой, Гилас. Мое место здесь.

– Вороны идут…

– Знаю. Но мой долг – совершить Мистерию. Больше некому.

27

– Сейчас не до Мистерии! Вороны с минуты на минуту сюда вломятся!

– Вот поэтому и надо провести ее как можно скорее, – ответила Пирра. – Другой возможности не будет.

– Пирра, нет времени!

– А что, если Солнце не выйдет? Будет голод, и тогда нам всем конец.

Гилас пристально посмотрел на нее:

– Вижу, отговаривать тебя бесполезно.

– Гилас, я должна провести обряд одна. Тебе надо бежать, пока Вороны не пришли.

– И бросить тебя на произвол судьбы?

– Я в Кунису каждый уголок знаю, а Вороны нет. Они меня не найдут, пока не… Гилас, я тебя очень прошу! Ради меня!

Теперь, когда Пирра приняла решение, ей хотелось, чтобы Гилас поскорее ушел. Чем дальше, тем тяжелее с ним расстаться.

Он опустил взгляд на сжатую в руках пращу, потом снова посмотрел на Пирру.

– Неужели без тебя обряд провести некому? Разве в Кунису жрецов мало?

– Они мужчины, нужна жрица.

– Но ты-то не жрица!

– Нет, зато я дочь Яссассары и знаю, что делать. Объяснять нет времени, но я чувствую – вот здесь… – Пирра ударила себя кулаком в грудь. – Я должна сделать то же, что и моя мать, будь она жива. Хочешь мне помочь – уходи!

Гилас устремил на нее долгий проницательный взгляд. Потом его губы сжались в тонкую нитку.

– Нет, – упрямо возразил он. – Помнишь, что я в Горах сказал? Больше нас не разлучат. Я тогда не просто языком трепал.

Пирра вздохнула:

– Это другое.

– И в чем разница?

Если Пирра ответит честно, Гилас ни за что не даст ей совершить обряд.

– Нет, – повторил мальчик. – Я тебя не брошу. Ты проводи свой ритуал, а я буду тебя охранять. Близко Воронов не подпущу. А потом уйдем. Вместе.

* * *

Пирра замерла возле двойных дверей, ведущих во внутренние покои Верховной жрицы. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот треснут ребра. Тростниковый факел дрожал в ее руке.

Дверь со скрипом отворилась от одного легкого прикосновения. Снаружи занимался тусклый серый день, но в покоях царила тьма. Пирра ни разу сюда не заходила и боялась, что явится дух Яссассары и прогонит ее.

«Не думай о Гиласе», – велела она себе, запирая двери. Но мысли о нем не шли из головы. Мальчик сказал, что устроит ловушки для Воронов, а она второпях объяснила, где что находится. Расстались они у подножия лестницы. Все произошло так быстро! Даже толком попрощаться не успели.

«Не думай про Гиласа. И про Разбойницу не думай, и про Эхо. Былого не вернуть. Думай о настоящем».

Один раз Пирра видела, как мать проводила Мистерию, но тот обряд был гораздо проще. А то, что предстоит совершить ей, не похоже ни на один ритуал. Не будет ни прыжков через быка, ни жертвенных волов и баранов, ни толпы зрителей. Эта Мистерия сохранилась с древних времен, когда боги требовали человеческой крови.

Пирра нашла жаровню и поднесла к дровам факел. Заплясали языки пламени, и Пирра вздрогнула: в их свете она разглядела, что для Мистерии все готово. Не хватало только ее.

Зеленая стеклянная миска с ладаном, блюда из слоновой кости с толченой землей, сосуды из горного хрусталя со священными маслами… Тут Пирра сообразила, что в противоположной части Кунису, на Западном балконе, ее уже ждет вторая жаровня и алебастровая раковина, чтобы призывать Богиню.

На сундуке разложены богатые одеяния, окрашенные в кефтийский пурпур. При одном взгляде на них Пирру бросило в дрожь. Ткань до сих пор сохраняет очертания тела матери. Наверное, Яссассара уже собиралась начинать обряд, когда ее сразила Чума, – или Верховная жрица предвидела, что сюда придет ее дочь.

Вдруг все существо Пирры взбунтовалось: «Я не обязана проводить Мистерию! Я ведь даже не уверена, получится у меня или нет! Почему я должна жертвовать жизнью, когда не знаю, сумею ли вернуть Солнце? Нет, не буду! Разыщу Гиласа, и убежим вместе…»

«И что потом? – спросил внутренний голос. – Отсидишься где-нибудь, пока Кефтиу скудеет и умирает?»

Перед мысленным взором Пирры снова встала девочка из пещеры. Эти люди выживают из последних сил, еле-еле борясь с голодом и отчаянием.

Стиснув зубы, Пирра налила в порфировую ванну морской воды из кувшина, торопливо разделась и совершила омовение. Когда Пирра вплетала в волосы золотую проволоку, зубы у нее стучали. Девочка уложила волосы кольцами, оставив семь прядей спадать по спине.

В каждом из блюд из слоновой кости она смешала масла гиацинта и мирры с разноцветными порошками из разных камней, а потом раскрасила себя всю: белый гипс – на лицо и тело, красная охра – на ладони и ступни. Вот так. Это символ кефтийской земли.

А Морем будет тяжелая юбка Яссассары, окрашенная кефтийским пурпуром, и облегающий лиф с открытой грудью. Пирра обернула вокруг талии шелковый пояс из священного материала, виссона, и завязала его узлом. Виссон делают из красно-золотых нитей, которые добывают из огромных раковин. Пирра опрыскала свое одеяние маслом морской лилии и постаралась не думать о том, почему ее открытый лиф обнажает сердце: чтобы вонзить туда нож.

Потом пришла очередь символов неба: Пирра надела ножные и ручные браслеты и серьги с резьбой в виде священных птиц. Дрожащими руками девочка взяла принадлежавший матери огромный воротник, символизировавший Солнце, и водрузила его на шею. Тяжелый воротник холодил кожу.

Гипс на лице Пирры уже застывал. Коснувшись щеки, она не нащупала знакомый бугорок шрама. Земля Кефтиу скрыла его, сделав облик Пирры безупречным: у сосуда Богини не должно быть изъянов.

Снизу приглушенно долетали вскрики Эхо. Затем раздался сердитый голос Гиласа. Пирра зажмурилась. Ей нельзя о них думать. Гилас позаботится об Эхо. Научит ее охотиться.

Взяв кисточку из шерсти с кончика беличьего хвоста и стараясь не смотреть в глаза своему отражению в принадлежавшем матери бронзовом зеркале, Пирра накрасила ресницы хной, смешанной с маковым соком. Теперь она сможет видеть глазами Богини. Затем Пирра покрасила красным кончики ушей и губы, чтобы слышать ушами Богини и говорить Ее голосом.

Девочка застыла. Теперь не хватает только одного.

В открытой шкатулке из черного дерева лежал нож. Серебряный, на лезвии изображены черные волны, а через них перепрыгивает голубой дельфин. Пирра не могла заставить себя дотронуться до этого предмета. Как только она возьмет его в руки, пути назад не будет. Пирра должна спуститься в Зал Шепотов, обвить руки священными змеями и пробудить богов подземного царства…

Спуститься на Главный двор, оттуда подняться в Верхнее святилище и жечь ладан для небесных богов…

И наконец, подуть в алебастровую раковину, умоляя Богиню вернуть Солнце. А потом занести над собой нож и завершить Мистерию.

Послышались шаги: это Гилас побежал наверх.

Пирра взяла нож и убрала его в позолоченные ножны на бедре. Она не стала окликать Гиласа. Если Пирра еще раз его увидит, у нее не хватит духу довести начатое до конца.

Гилас остановился возле двойных дверей, толкнул их, и они со скрипом распахнулись.

– Гилас, не ходи сюда… – не оборачиваясь произнесла Пирра.

Но в покои ворвался не Гилас, а Теламон.

28

На секунду Теламону показалось, будто с настенной росписи сошла одна из нарисованных богинь.

Но нет, перед ним Пирра – и в то же время не она. Загадочная и неприступная жрица одета в узкий открытый лиф и струящуюся юбку цвета давленого винограда. В волосах извиваются золотые змеи, кожа сияет потусторонней белизной. Черные глаза взирают на Теламона холодно, без страха. Он даже дотронуться до нее не посмеет, и Пирра это прекрасно понимает.

– Тебе здесь не место, – ровным тоном выговорила она. – Уходи, пока не поздно.

Ее тон прозвучал так властно, что у Теламона по коже побежали мурашки.

– Я пришел забрать свое, – хрипло выдавил он. – Отдай мне кинжал.

Пирра раскинула руки в стороны, и подол ее юбки разлетелся, распространяя вокруг пьянящий аромат.

– У меня его нет.

– Я тебе не верю.

– Это не моя забота. Уходи, пока цел, Ворон.

Теламон ощетинился.

– Я внук Короноса, в моих жилах течет такая же благородная кровь, как и в твоих.

Алые губы Пирры растянулись в улыбке, от которой у Теламона запылали щеки.

– Ты акиец, – произнесла она. – Когда мы, кефтийцы, совершали жертвенные возлияния вина на Главном дворе, вы еще жили в пещерах.

– Гилас тоже акиец.

– Странно, правда? Он пастух, ты сын вождя, однако он воплощает собой все лучшее, что есть в Акии, а ты – все худшее.

Взгляд Пирры скользнул по руке Теламона. Ее печать висела на его запястье рядом с его печатью. Затем она поглядела на золотые пластины на поясе Теламона: когда-то они тоже принадлежали ей.

– Вы, Вороны, умеете только отбирать. Вы не способны создавать новое.

– Зато мы умеем завоевывать, – парировал Теламон. – А вы, кефтийцы, даже обороняться не можете! Чтобы перелезть через стену Дома Богини и открыть ворота, понадобилось всего двое моих людей.

Если Пирру его слова напугали, то она не подала виду.

– Бедняжка Теламон, – с притворной жалостью промолвила девочка. – Неужели ты возомнил, будто твоим воинам по силам нас покорить? Кунису стоит на своем месте с начала времен! Мы защищаем себя другими способами. Уходи сейчас, пока тебе не пришлось узнать, какими именно.

Тут Теламон дрогнул. Проникнуть в Дом Богини и впрямь оказалось на удивление легко, однако внутри всем стало не по себе от извилистых коридоров и стен, превращавшихся в ширмы, за которыми скрывались отвесные провалы, грозящие гибелью. А жуткий рев неведомого подземного чудовища?

– Они как будто не особо старались нас не пускать, – пробормотал Креон. – Даже наоборот…

Вскоре после этого Теламон отстал от своих и очутился здесь один. Да, кефтийские жрецы словно хотели, чтобы незваные гости зашли внутрь…

Издалека донеслись крики и бряцанье оружия, а потом вдруг стало тихо. Пирра вздрогнула. Дочь Яссассары быстро взяла себя в руки, и все же чары рассеялись.

«Никакая она не жрица, – сердито сказал себе Теламон. – Просто напуганная девчонка».

– Хватит с меня твоих фокусов! – прорычал он. – Отдавай кинжал и говори, где Гилас!

– Нет, – ответила Пирра.

Но Теламон заметил, как напряжены ее плечи. Обратил он внимание и на жилку, пульсировавшую у нее на шее.

– Почему ты его защищаешь? Гилас тебе никто.

Как же Теламону хотелось схватить Пирру за плечи и как следует встряхнуть! «Ну как ты не поймешь, что я лучше? Я сильнее, красивее, богаче! Как ты смела предпочесть его мне?»

– Игра окончена, Пирра, – произнес Теламон. – И я победил. Мои люди обыщут Дом Богини сверху донизу и найдут Гиласа. Ты ему не поможешь.

Пирра заставила себя посмотреть Теламону прямо в глаза. Потом демонстративно повернулась к нему спиной.

Чувствуя на себе его взгляд, Пирра поднесла стебель тростника к жаровне, потом к ладану в миске из зеленого стекла. Догадается ли Теламон, что она просто тянет время, придумывая, как сбежать, и одновременно напрягая слух: удалось Гиласу спастись или нет?

– Верни мне кинжал, – повторил сын вождя.

Вот ладан загорелся, и Пирру осенило. План очень рискованный, но другого пути нет. С миской в руках Пирра снова повернулась к Теламону:

– А если не верну?

Теламон прищурился. Вид у него грозный: плащ отброшен за спину, в кулаке кинжал. Пирре от него не убежать. Она даже не успеет вытащить серебряный нож из ножен на бедре. Единственное оружие Пирры – его нерешительность.

В зеленой стеклянной миске языки пламени лизали кристаллы священной смолы. Вверх поднимались извилистые струйки кислого черного дыма. Пирра подула на них, и дым, как она и рассчитывала, тут же стал белым. Покои наполнились дурманящим ароматом ладана.

– Что ты сделаешь? – почти ласково спросила девочка.

Теламон половчее перехватил рукоятку кинжала. Его щеки раскраснелись, над верхней губой выступили капельки пота.

Держа миску перед собой так, чтобы Теламон видел ее только через благоухающую дымку, Пирра пятилась, постепенно удаляясь от него.

Теламон устремился за ней.

– Даже не надейся сбежать!

– Зачем мне убегать? – произнесла Пирра. – Это тебе бежать надо. Ты вошел в запретные покои Верховной жрицы.

При свете гаснущего огня в жаровне Теламон обвел взглядом изображенных на стенах богинь: вот они совершают жертвоприношения, а вот призывают ястребов и львов, чтобы те исполняли их волю. Пирра отступила еще на шаг. У нее за спиной три двери, каждая скрыта за вышитым занавесом ядовито-зеленого и пронзительно-желтого оттенков. Все выходят в темный коридор без окон, где через парапет можно разглядеть внизу залитый тенью угол Кунису. Высота – два этажа.

Теламон с тревогой переводил взгляд с одной двери на другую.

– Хочешь узнать, что за ними скрывается? – тихо осведомилась Пирра. – Тебе интересно, какие кефтийские заклятия приготовлены для незваных гостей?

– Меня не испугаешь, – буркнул Теламон.

Пирра растянула губы в улыбке.

– А по-моему, ты уже напуган. Сюда вход воспрещен.

Девочка поднесла дымящуюся миску к самому его лицу. Теламон охнул и отпрянул.

– Думал, мы оставим Кунису без защиты? – прошептала она. – Богиня не простит тебе этого вторжения!

Теламон гордо вскинул подбородок.

– Я не боюсь. Твоя Богиня отвернулась от Кефтиу. А мне покровительствуют Злобные.

– Тогда где же они? Весь Кефтиу засыпан пеплом, но Злобных на острове никто не видел. И знаешь почему? Моя мать изгнала их! Ее магия намного сильнее ваших духов!

– Яссассара мертва, – с трудом выдавил Теламон.

– Но ее заклинания действуют до сих пор.

Пирра направила еще одно облако благовоний Теламону в лицо, и когда он шарахнулся от миски, воспользовалась шансом и кинулась наутек: проскочила через дверь посередине и нырнула в полутемную галерею.

Теламон, взревев, бросился в погоню. Пирра только этого и ждала. Она быстро отскочила в сторону, а Теламон проскочил мимо нее и понесся вперед, но не заметил отверстие в парапете и шагнул в пустоту.

Он падал бесшумно, но звук удара о землю до Пирры долетел. Поставив миску на парапет, она перегнулась через ограждение.

Теламон лежал внизу, распростертый на камнях. Ворон не шевелился. Ранен или мертв? Чем дольше Пирра вдыхала ладан, тем сильнее ее охватывало ощущение отстраненности, поэтому она не испытывала ни раскаяния, ни сожаления.

– Я тебя предупреждала, – произнесла она.

С миской в руках девочка вернулась в покои Яссассары. Пирра поставила миску на стол и взяла серебряный кувшин, принесенный жрецами для ее матери. Пирра наполнила обсидиановый кубок гранатовым вином, смешанным с маковым соком.

Девочка осушила кубок до дна. Теперь она больше не Пирра, а сосуд Сияющей.

Дочь жрицы зажгла еще один тростниковый факел, открыла двойные двери и направилась в Зал Шепотов. Пора начинать Мистерию.