Текст книги "Глаз сокола"

29

Мальчика, девочку, даже эту противную соколиху – всех поглотила огромная рогатая гора! Одна маленькая львица осталась снаружи.

Упав с дерева, она немного ушиблась и теперь хромала, обходя подножие горы.

Откуда-то изнутри долетают крики этой глупой птицы. Похоже, вляпалась в неприятности. Ну и прекрасно. Разве это справедливо: львица здесь, а соколиха внутри, с мальчиком? И все потому что она, видите ли, летать умеет!

Маленькая львица заметила зиявшее в горном склоне темное отверстие и остановилась. Она узнала страшную разверстую пасть, поглотившую мальчика и девочку. Но, что еще хуже, теперь из пасти исходил знакомый смрад: здесь те самые ужасные люди с развевающимися черными шкурами! Это они убили ее родителей.

Прижав уши, львица опустилась на землю. Надо подумать. Нет, заходить туда нельзя.

Но ужасные люди охотятся на мальчика.

Сама не своя от страха, львица то выпускала когти, то опять втягивала. Нет, внутрь Горы она не сунется, даже ради мальчика.

Но она нужна ему.

Львица дернула хвостом, напрягла задние лапы, ухватила смелость за хвост и нырнула прямо в зияющую пасть.

* * *

Соколиху мучили и усталость, и страх, и злость. «Сама виновата, что угодила в эту ловушку!» – ругала она себя.

Соколиха спасла девочку от быка и полетела искать удобный темный угол для ночлега. Не успела она устроиться в одной из здешних пещер, как почти сразу проснулась с ощущением, что девочке опять грозит опасность. Соколиха сама не знала, почему так в этом уверена, но чуяла беду, ощущала ее всем телом до кончиков перьев.

И снова соколиха помчалась через узкие извилистые пещеры. Она совсем забыла, что здесь повсюду натянуты огромные паутины, а когда вспомнила, было уже поздно: соколиха запуталась в коварной пелене.

Паутина оказалась неожиданно прочной: сколько соколиха ни клевала ее, сколько ни рвала когтями, никак не могла высвободиться. Птица билась целую вечность, но чем больше рвалась на волю, тем сильнее запутывалась.

И вот теперь она не может ни крылья расправить, ни даже когтем пошевелить! Ужасное ощущение! Кажется, будто снова очутилась в Яйце.

* * *

Что за отвратительное место эта гора!

Земля под лапами маленькой львицы угрожающе скользкая, а с двух сторон от нее высятся причудливые, жуткие деревья с неестественно прямыми стволами. Да, об такие даже когти не поточишь!

Иногда львица натыкается на огромные паутины, висящие на входе в пещеры. Они неприятно облепляют морду. Чтобы освободиться, приходится пускать в ход обе лапы.

А что еще хуже, повсюду воняет плохими людьми. Звуки разносятся в пещерах гулким эхом. Потому не поймешь, где сейчас эти страшные существа. Такое чувство, будто их крики и звон длинных блестящих когтей доносятся отовсюду.

Наконец маленькая львица напала на след мальчика и пришла к горе каких-то странных овечьих туш. Судя по запаху, мальчик лежал в них, погрузившись в свой нескончаемый человеческий сон. Маленькая львица немного приободрилась.

Львица ткнула овечью тушу носом и очень удивилась, обнаружив, что перед ней лежит одна шкура, а мяса внутри нет. Тогда львица растерзала самую маленькую и толстую овцу, но внутри оказались одни перья. Ну и дела! Где это видано, чтобы у овец были перья вместо кишок?

Кашляя и чихая, маленькая львица бросила пустых овец и ушла в следующую пещеру. Там сильно пахло и мальчиком, и девочкой. В комнате их не оказалось, но они оставили для львицы немного мяса. Она ела, чутко поводя ушами при малейшем звуке: как бы к ней не подобрались ужасные люди!

Невдалеке снова раздались крики соколихи. Пускай орет. Проголодавшаяся маленькая львица с жадностью проглатывала мясо.

* * *

Соколиха боролась, но все без толку: паутина держала ее крепко. А теперь к ней вдобавок направлялось какое-то наземное чудовище.

Беспомощная, будто воробушек, соколиха могла только разинуть клюв. Ее сердце билось быстро-быстро. А огромная тень все приближалась. До соколихи долетало хриплое дыхание.

Здоровенный черный нос грубо ткнулся ей в грудь и принюхался.

* * *

Маленькая львица обнюхала соколиху, потрогала передней лапой.

Птица зашипела, но даже не дернулась: гигантская паутина держала ее крепко.

Соколиха и без того некрупная, а с прижатыми к бокам крыльями выглядит еще мельче. Может, съесть ее? Хотя что тут есть – одни перья, мяса на один зуб! Львица и без того сытая, а от перьев ей всегда чихать охота.

Она снова ткнула соколиху лапой. Та злобно глядела на нее, раскачиваясь туда-сюда в коконе из паутины. Львица опять потянулась к соколихе, но на этот раз когти застряли в паутине. Львица дернула лапой, паутина треснула, и соколиха плюхнулась на пол.

Интересно… Львица принялась гонять соколиху между передними лапами. Та завопила и замахнулась на хищницу собственной лапой, больно оцарапав маленькой львице подушечку.

Та зарычала. Соколиха зашипела в ответ.

Вдруг до маленькой львицы долетели крики мужчин. Они звучали пугающе близко.

Соколиха улетела, а львица в страхе кинулась наутек. Из-за глупого эха не поймешь, где ужасные люди: то ли впереди, то ли сзади. Надо было бежать за соколихой. Когда рядом кто-то есть, спокойнее.

Где бродят плохие люди?

И куда подевался мальчик?

30

Эхо пронеслась мимо Гиласа так неожиданно, что он едва не свалился с приставной лестницы. Осы разозлились, зажужжали и принялись кружить у него над головой. Одна ужалила Гиласа в ухо, другая – в большой палец. Стиснув зубы, мальчик обвязал шнур вокруг осиного гнезда, потом спустился по лестнице, обмотал шнур вокруг основания колонн по обе стороны коридора и убежал. Отлично. Еще одна ловушка готова.

Пока Воронов не видно и не слышно, однако скоро они объявятся. Некоторое время назад он выглянул в окно и увидел их черную стаю у северных ворот. Вместе с Теламоном и Креоном Гилас насчитал двадцать два человека. Один против двадцати двух! Нет, об этом лучше даже не задумываться.

Будь Гилас у себя на Горе, он бы устроил камнепад или превратил побеги молодых деревьев в клинья, неожиданно вонзающиеся во врага. А здесь у Гиласа только одно спасение: напугать Воронов так, чтобы сбежали. В мастерской он на скорую руку слепил пару приземистых восковых фигур и плеснул воды в известковый порошок: получилась жидкая белая краска. А потом Гилас носился по всему Дому Богини, расставляя только что слепленных гноеедов там, где они будут смотреться особенно устрашающе. По пути Гилас прикладывал ладонь к дверям: пусть Вороны видят повсюду белые знаки Чумы.

Ну а если их это все не отпугнет и дело дойдет до боя, Гиласу конец. При нем только топор, нож и праща, но из нее даже стрелять нечем, если не считать мешочка крупных сердоликовых бусин из ожерелья Пирры.

Гилас бежал по коридору, и ему не давала покоя тревога за девочку. Пирра где-то в восточной части Кунису, а он в западной. Их разделяет Главный двор. Конечно, Пирра знает здесь каждый укромный уголок, но если Вороны ее найдут, Гилас даже криков не услышит.

Свернув за угол, Гилас поспешил вперед по тенистому коридору, мимо дверей мастерских. На этих дверях Гилас белых отпечатков не оставил, да и ловушек здесь не устроил. Мальчик налетел на жаровню – эх, некстати наделал шума! – потом споткнулся о свернутую кольцом веревку. Отлично, она ему как раз пригодится! Гилас повесил моток на плечо.

В конце коридора мелькнул свет факела. Гилас присел на корточки за жаровней. Сейчас из-за угла выйдут Вороны!

Гилас заметил факел и в другом конце коридора. Враги зашли с двух сторон!

В панике Гилас нырнул в ближайшую мастерскую. Только бы не угодить в тупик!

Но именно в нем он и очутился. В темной комнате ни окон, ни люка в потолке, даже водостока нет. Только повсюду валяются инструменты.

– Обыскать все комнаты! – прокричал мужчина в конце коридора.

Послышался звон бьющейся глиняной посуды. Два отряда Воронов продвигались навстречу друг другу, по пути громя одну мастерскую за другой. Та, в которой спрятался Гилас, находилась посередине. Его вот-вот отыщут!

Гилас лихорадочно оглядывался по сторонам. На верстаке он заметил три уже знакомых яйца невероятных размеров. Нет, от них ему никакого проку.

А шум все приближался.

Мальчик попятился в темноту. Сзади что-то ткнуло его в лопатку. Да это же гигантский бивень! Оказалось, их тут целая гора. И похоже, обвалить ее несложно.

А Вороны вот-вот зайдут в мастерскую…

В лихорадочной спешке Гилас завязал петлю на одном конце веревки и набросил ее на бивень в середине горы, положил огромное яйцо на пол, чтобы отвлечь Воронов, и юркнул за верстак, сжимая обеими руками другой конец веревки.

Всего через секунду по комнате разнесся едкий запах пота и скрип доспехов из сыромятной кожи. Луч факела скользнул по полу к верстаку, за которым укрылся Гилас.

– Говорил я тебе: нет здесь никого! – пугающе близко проворчал один из воинов. – Пойдем-ка отсюда подобру-поздорову, а то Чуму подхватим.

– Ну ты и дурень! Отпечатки совсем свежие! – сердито бросил второй воин. – И кто же их, по-твоему, оставил?

– Какая разница? Сердцем чую, это место проклято! Хватит с меня, ухожу!

Другие воины поддержали его, но мужчина, заметивший, что краска свежая, не сдавался.

– Вы слышали приказ, – настаивал он. – Велели обыскать каждый угол!

Луч скользнул к ноге Гиласа. Мальчик хотел отпрянуть, но застыл на месте: его может выдать малейшее движение.

– Это что?

Гилас окаменел от страха.

– Вроде яйцо, только уж больно здоровенное.

– Не трогай, на нем проклятие!

– А там что?

Человек с факелом подошел ближе. Молясь Покровительнице Зверей, Гилас со всей силы дернул за веревку. Гора бивней пошатнулась и с грохотом обрушилась на воинов.

Факелы полетели в разные стороны, из темноты донеслись вопли и ругательства. Гилас не стал терять время. Мальчик протиснулся к двери и выскочил в коридор.

Но Вороны оправились на удивление быстро. Гилас еще не добежал до конца коридора, а в спину уже неслись крики:

– Вот он!

Гилас забежал за поворот, поскользнулся на ковре и пролетел мимо двери, по обе стороны от которой сидели два раскрашенных крылатых льва. Гилас их уже видел. Где-то поблизости он устроил одну из своих ловушек.

На этот раз мальчик нарочно дал Воронам мельком себя увидеть.

– Он здесь! – завопил один из воинов.

В пылу погони они не заметили веревку, натянутую на уровне их щиколоток. Вот забряцало оружие: это падали те, кто бежал впереди. А потом воины взревели от ярости и боли: значит, осиное гнездо лопнуло.

Но рой разгневанных ос воинов надолго не задержит. Гилас заметил знакомую лестницу и кинулся вверх по ступенькам, проскочив мимо толстого гноееда, сердито глядевшего на мальчика с нижней ступеньки красными глазами из сердоликовых бусин.

Гилас едва успел взбежать наверх и нырнуть в темноту, когда воины подбежали к подножию лестницы. При виде гноееда они резко остановились.

– Так и знал, что это проклятое место, – пропыхтел один.

– Говори что хочешь, но это был не человек, – прошептал второй. – Надо уносить отсюда ноги!

На этот раз никто не возражал.

У Гиласа от облегчения чуть ноги не подкосились. Через окно в верхней галерее он наблюдал, как воины выходят за ворота. Гилас насчитал девятерых: на такой успех он даже не надеялся! Значит, теперь у него осталось всего тринадцать противников.

Стало жарче. Стянув куртку через голову, Гилас сунул ее за жаровню и пошел дальше.

Внизу он очутился в очередном бесконечном коридоре. Между дверями мастерских, будто часовые, стояли высокие глиняные кувшины. На всех дверях сверкали белые отпечатки ладони Гиласа. На всех, кроме одной.

Снова замелькали огни факелов и заскрипели кожаные доспехи. Гилас нырнул в единственную комнату, на двери которой не было знака Чумы. На этот раз мальчик хотел, чтобы Вороны осмотрели «чумные» мастерские лишь мельком и сосредоточились на его укрытии. Это самая главная ловушка. А если Вороны в нее не попадутся, как бы этой комнате не стать гробницей Гиласа.

В мастерской царила темнота. Вонь здесь стояла такая, что глаза слезились. Под ногами похрустывал навоз. С трудом сдерживая тошноту, Гилас скользнул за колонну у двери и полез на нее. Мальчик остановился, когда его лицо оказалось на уровне потолочных балок. На них сплошь висели неподвижно застывшие летучие мыши: животные спали. На другой стороне комнаты Гилас разглядел бледный прямоугольник двери. Она находилась прямо напротив входной. Гилас оставил ее приоткрытой и водрузил сверху корзину.

– Он туда побежал, я видел, – произнес хриплый голос воина.

От факелов в мастерской стало светлее, но летучие мыши спали как ни в чем не бывало. Испуганный Гилас не сводил глаз с проходивших мимо воинов. Из своего укрытия он бы мог до них дотронуться. Шипела сосновая смола факелов. На мускулистых плечах воинов выступили капельки пота. Гилас в страхе глядел на сверкающие копья. Если воины заметят его, – насадят на острие, как щуку на острогу.

Самое время осуществить задуманное. Только бы получилось! Лучший способ разбудить летучих мышей – изобразить их злейшего врага. Вытянув шею, Гилас зашипел.

Группа летучих мышей пробудилась от глубокого сна в тревоге: к ним подбираются змеи! Испуганно вереща, вся колония разлетелась в разные стороны. Воины с криками пытались оторвать от себя нападавших. Они кинулись к двери напротив, распахнули ее и опрокинули на себя корзину с полозами. Тут воины побросали факелы и с воплями кинулись наутек так резво, что едва не затоптали друг друга.

– Теперь веришь? На этом месте проклятие! – вскричал один. – Ни на секунду здесь не останусь!

– Приказ есть приказ! Не имеешь права убегать, трус!

За этим последовал поток ругательств, а потом раздался звон бронзовых клинков: Вороны дрались друг с другом. В неровном свете Гилас увидел, как один из мужчин упал, схватившись за живот. Потом рухнул другой. Изо рта у него текла пузырившаяся кровь. В нос Гиласу ударили металлический запах и зловоние распоротых кишок. Летучие мыши улетели, змеи расползлись кто куда. Гилас последовал их примеру и незаметно выскользнул в коридор. Если ему повезет, сейчас Вороны перережут друг дружку, а те, кто уцелеет, разбегутся.

Но где-то тут бродит еще одна группа воинов, не говоря уже о Креоне и Теламоне. Нужно любыми путями добраться до лестницы, где Гилас расстался с Пиррой.

Вот он вбежал в незнакомый коридор. Стены ярко-желтые, пол выложен красной речной галькой, камушки больно колют босые ноги.

Гилас доковылял до огромного зала. И сюда он тоже забрел в первый раз. На стенах роспись в виде черного плюща, ветерок колышет темно-красные занавесы. Скамьи и треноги валяются опрокинутые на циновках из гниющего камыша. Такое чувство, будто в зале только что закончилось собрание привидений.

Гилас огляделся по сторонам. Куда идти? Все арки и двери на одно лицо.

Вдруг возле самого уха Гиласа просвистела стрела. Мальчик отпрыгнул в сторону и вскрикнул: вторая стрела оцарапала ему голень.

Схватив скамью, Гилас выставил ее перед собой как щит.

Наверху, на балконе, погруженная в тень фигура присела на корточки и натянула тетиву, готовясь выпустить еще одну стрелу.

31

Мальчик вскрикнул, и маленькая львица ускорила шаг. Она нужна ему, но эта длинная узкая пещера такая извилистая, а вокруг столько непонятных запахов, что мальчика никак не найти!

Вот пещера разделилась надвое, и львица замерла в нерешительности. В какую сторону повернуть?

Пока она стояла и нюхала воздух, мимо пролетела соколиха и опустилась на карниз. Львица сердито зыркнула на нее, но птица ничуть не смутилась.

Расправив крылья, она опять взлетела и скрылась за поворотом. А что, если пойти туда? Львица бесшумно последовала за соколихой.

Тут шерсть у нее на загривке встала дыбом. В нескольких прыжках от нее за каменным ограждением на корточках сидел плохой человек и выпускал длинные летающие клыки в пещеру внизу. Маленькая львица почувствовала, что этот человек жаждет крови. А еще она ощутила страх и боль мальчика: он внизу, в пещере. Львица бесшумно приготовилась к прыжку.

Плохой человек думал только о своей охоте и ничего вокруг не замечал. Он потянулся за спину, чтобы достать новый летающий клык. Львицу враг не видел.

И вот она прыгнула. Плохой человек закричал и уронил все свои летающие клыки. Они со стуком раскатились по полу. Человек оказался слабый, но неожиданно увертливый. Львица хотела вонзить зубы ему в шею, а вместо этого укусила за плечо. Оно было на удивление твердым, а на вкус напоминало воловью кожу. Вот человек принялся царапать ей морду передними лапами, потом ударил коленом в живот. Маленькая львица ослабила хватку всего лишь на один короткий взмах хвоста, но человек успел выбраться из-под нее и замахнулся длинным блестящим когтем. Львица увернулась, но человек совершил еще один выпад, едва не попав ей в глаз.

Львица с рыком попятилась. Плохой человек тоже зарычал и поднялся на ноги. Вдруг на выручку ему прибежали еще два плохих человека. Маленькая львица развернулась и кинулась наутек.

На бегу она поглядела вниз и увидела в пещере мальчика: жив-здоров, только хромает. Маленькая львица ощутила мрачное удовлетворение. Теперь летающие клыки не причинят ему вреда.

Вопли плохих людей стихли позади, и маленькая львица замедлила шаг, перейдя на легкую рысцу. Запах мальчика она больше не чуяла: пахло только летучими мышами и кровью.

Соколиха пролетела мимо нее и села на карниз, будто дожидалась, пока львица ее нагонит. Сначала та даже не взглянула на соколиху, но потом смягчилась и в знак приветствия шевельнула ухом.

И опять соколиха полетела дальше, а потом села ждать львицу. Так они добрались до конца длинной пещеры. В первый раз птица и зверь посмотрели друг на друга без злобы, а потом отправились каждая своей дорогой: львица – искать мальчика, а соколиха – девочку.

«Это хорошо», – вдруг подумала львица. Хорошо и правильно. Пожалуй, от этой птицы все-таки есть какая-то польза.

32

Пирра провела в Зале Шепотов уже целую вечность: окутанная облаком благовоний, она кружилась и нараспев произносила заклинания. Слова, обладающие особой силой, струились за ней, точно дым, отгораживая ее от мира смертных.

На бедре у Пирры висел серебряный нож, который скоро оборвет связь между ее телом и душой. Перед ней к потолку тянулись священные рога, а между ними висело обсидиановое зеркало, похожее на темную Луну. В нем отразится лицо Богини.

Благовония, вино, маковый сок – все это притупило страх Пирры, но в глубине ее естества еще теплился яркий, упорный огонек, заставлявший ее прислушиваться. Вдруг она различит среди криков дерущихся голос Гиласа?

Произнося заклинания, Пирра открыла корзину и взяла в руки по змее. Тяжелые кольца обвили ее предплечья. Пирра ощущала прикосновение чешуи, а узкие черные языки высовывались из пастей, исследуя ее кожу.

Не умолкая ни на секунду, Пирра схватила жертвенный сосуд из зеленого змеевика в форме бычьей головы и через его позолоченный носик стала лить на пол вино, рисуя огромную темную спираль. Пирра остановилась в самом сердце этой воронки.

Она пронзительно выкрикнула последнее слово заклятия и разбила бычью голову о камни. Даже в этот момент ее дух затрепетал, отчаянно пытаясь вырваться на свободу, но темная спираль затягивала Пирру все глубже и глубже, потом подняла высоко-высоко, и ослепительно вспыхнувшее пламя сожгло ее страх и сомнения, испепелило все человеческое. Пирра глядела в обсидиановое зеркало…

…И оттуда на нее взирала Богиня.

* * *

Девочка по имени Пирра исчезла.

В зеркале отражается только лицо Сияющей. Лицо Всесильной.

У Нее под ногами острые осколки змеевика, но Она не чувствует боли, ибо Она бессмертна. Сейчас Она спустится в Подземное царство и освободит своего Брата, Сотрясателя Земли. А потом поднимется вверх и призовет другого своего Брата, Повелителя Небес. Вместе Они вернут Солнце. Ну а после этого Она возьмет серебряный клинок и отсечет им свой божественный дух от этой смертной плоти…

Она спускается все ниже и ниже. Открывает врата Подземного царства. Зовет своего Брата, Сотрясателя Земли. Тот склоняет могучую голову и подходит к Ней. Она протягивает Ему руку. От Его влажного дыхания ладонь становится теплой. Проведя второй рукой по свалявшейся шерсти между Его рогами, Она велит Ему спешить: Он должен избавить Кефтиу от зла.

* * *

Гилас хромал по коридору. Мимо пронеслась летучая мышь. Оцарапанная стрелой голень болезненно пульсировала. В зале мальчик выронил топор и теперь чувствовал себя ужасно уязвимым.

А еще он очень тревожился за Разбойницу. Не прыгни она на лучника, Гилас бы из того зала не вышел. Но удалось ли ей самой уйти целой и невредимой? Где львица сейчас?

А что с Пиррой? Некоторое время назад Гилас слышал ее голос: сначала она читала заклинания, потом громко вскрикнула – и тишина. Так положено во время Мистерии или Пирра в беде?

По расчетам Гиласа, Воронов в Кунису осталось совсем немного. Лучник спасся бегством вместе с другими воинами: они решили, будто по Дому Богини стаями бродят звери-людоеды. Остаются Теламон и Креон. Вдруг они нашли Пирру? Но как Гиласу ее отыскать, когда у него нет ни малейшего представления, где он сам?

Мимо пронеслась еще одна летучая мышь. В водостоке скрылся полоз. Свернув за угол, Гилас очутился в длинном коридоре. На всех дверях, кроме одной, отпечатки ладоней. У Гиласа упало сердце. Он вернулся на то место, где устроил последнюю ловушку. Здесь Вороны дрались друг с другом.

Прихрамывая, Гилас подошел ближе, и ему в нос ударил запах крови. В дверях лежали мертвые бойцы. Их побелевшие кулаки сжимали окровавленное оружие, тут и там поблескивали напоминавшие змей кишки.

Мальчик кинулся прочь, не разбирая дороги. Уголком глаза он успел заметить, как призрачный воин сел и уставился прямо перед собой ничего не выражающим взглядом.

Гилас свернул за угол и врезался в огромный кувшин. Тот со звоном опрокинулся.

По коридору эхом разнеслись шаги. Дух гнался за Гиласом.

Мальчик налетел на ширму, кое-как выпутался из шелкового занавеса, потом пробежал сквозь штору, бусины которой застучали друг о друга, точно кости.

Но преследователь все приближался.

Наконец Гиласу пришлось остановиться. Согнувшись пополам, он жадно втягивал в себя воздух. Призрак шел по его следу. Но тут мальчик уловил звуки тяжелого дыхания. Нет, за ним гонится не дух, а живой человек, преследующий добычу со спокойной уверенностью воина.

Гилас в панике толкнул плечом ближайшую дверь и вывалился прямо на Главный двор. Мальчик заморгал от дневного света.

В центре росла священная олива; у северной стены стоял двойной топор, охранявший вход на нижний ярус. Со всех сторон на Гиласа с молчаливым презрением взирали нарисованные толпы. Куда ни повернись, двери на засовах. У Гиласа упало сердце. Он загнал сам себя в ловушку. На открытом пространстве прятаться негде.

Дверь, через которую только что выбежал Гилас, распахнулась, и во двор шагнул мужчина. Спокойно и непринужденно он закрыл за собой дверь, потом повернулся к Гиласу.

– Наконец-то, – произнес Креон.