Текст книги "Глаз сокола"

15

С наблюдательного пункта на стене Пирра заметила внизу какое-то движение. Между соснами мелькали черные плащи и бронзовые копья. Вороны.

Мысли испуганно заметались в голове. Они выследили ее и теперь пришли за кинжалом! Сейчас ворвутся в святилище и, не найдя того, что им нужно, будут пытать Пирру, пока она не признается, где его прячет.

Но если они подумают, что ее здесь нет…

Присев на корточки за можжевельником, Пирра сорвала с себя пояс, склонилась над краем пропасти и швырнула его в терновый куст. Как она и рассчитывала, пояс из овчины зацепился за ветки. Пусть Вороны решат, что она упала с обрыва.

А вдруг они сразу раскусят ее уловку и перевернут Така Зими вверх дном?

Спустившись во двор, Пирра побежала к святилищу, хотя каждый шаг давался ей с трудом. На ступеньках она остановилась, стараясь расслышать что-нибудь, кроме шума потока и своего тяжелого дыхания.

Снег хрустел под сапогами. Как же они так быстро поднялись на Гору?

Пирра оглянулась. Нет, только не это! Ее следы пересекали двор, четко указывая, куда она побежала. Кусая губы, девочка сбежала вниз по ступенькам и принялась заметать их плащом.

За стенами раздались резкие крики мужчин; воины замолотили кулаками по воротам. Не в силах сдвинуться с места, Пирра застыла. Девочка не сводила глаз с засова. Пока он держался, но надолго Воронов такая преграда не остановит.

Внезапно все звуки стихли, но тишина пугала еще сильнее. Тут в верхнюю часть стены врезалось что-то тяжелое. Сердце Пирры сжалось от страха. Вороны набросили веревочную петлю на один из бычьих рогов. Сейчас через стену перелезет воин и сразу заметит ее!

В покоях Пирры спрятаться негде. Она кинулась в комнату Силеи, отшвырнула в сторону циновку и рывком подняла люк, ведущий в подвал.

Тут Пирра вспомнила про следы. Вернулась, вытирая с каменного пола мокрый снег с сапог. А потом Пирра наполовину свалилась, наполовину съехала по лестнице в подвале. Внизу она замерла, прислушиваясь.

Ни звука. Но Пирра ясно представляла, как целая армия штурмует стены, потом поднимает засов, и Вороны вливаются во двор черной рекой.

Пирра бесшумно опустила люк, перед этим потянув за кончик циновки в отчаянной попытке скрыть свое убежище.

В подвале темно так, что хоть глаз выколи, но Пирра ощупью отыскала зазор между стеной и сосудом с маслом и втиснулась туда.

Пахнет сырой землей, неподалеку журчит горный поток. Ледяной воздух задувает через дыру, которую Пирра проковыряла за зиму. Только зря время потратила.

Сообразив, что ее бросили умирать, Пирра опять спустилась сюда: хотела прорыть дыру побольше. Но после болезни она так ослабела, что вскоре пришлось бросить работу и ползти обратно в постель.

– Все здесь обыщите, ничего не пропускайте! – прокричал резкий голос.

У Пирры замерло сердце.

Девочке вспомнилось лето, когда она побывала в крепости Креона и видела его самого. Сальные косы воина, массивный кулачище, сдавивший безобидного ужа и швырнувший извивавшуюся змею в огонь…

Пирра стиснула в кулаке свою печать, стараясь нащупать очертания крошечного сокола. Но у нее слишком сильно тряслись пальцы.

* * *

Теламон стоял во дворе, наблюдая, как его люди обыскивали караульное помещение, и тут на можжевельник на стене сел сокол и несколько раз пронзительно вскрикнул. Казалось, птица предупреждала об опасности.

Воины уставились на сокола. Креон прищурился и потянулся к висевшему на плече луку.

– Сокол, – пробормотал он себе под нос. – Что бы это значило?

– Девчонка здесь, – ответил Теламон. – Ее личная печать – сокол. Сейчас мы ее отыщем.

Тут к ним подбежал Иларкос.

– Вот что мы нашли, – отдуваясь, выговорил воин. – Он зацепился за куст на краю пропасти.

Теламон молча взял изысканный плетеный пояс из овчины, покрытый позолотой. Такую вещь может носить только дочь Яссассары.

– Наверное, она упала, – продолжил Иларкос. – Или спрыгнула…

– Или это хитрость, – перебил Креон.

Сокол снова закричал: «Э-э!» Иларкос с тревогой покосился на птицу.

– Кефтийская магия сильна, господин. Говорят, здешние жрицы умеют превращаться в птиц…

– Пирра не жрица, – холодно возразил Теламон, наматывая пояс на запястье. – Она обычная девчонка.

– Значит, продолжаем поиски, – прорычал Креон. – Я возьму людей и обойду склоны.

Теламон кивнул.

– А я останусь здесь и прослежу, чтобы святилище обыскали сверху донизу. Не тревожься, дядя. Мы найдем ее, а вместе с ней и кинжал.

– Будем надеяться, – мрачно произнес Креон.

Но кефтийской магии побаивался не один Иларкос: Теламон с досадой заметил, что его люди не решаются подойти к святилищу.

Чтобы показать, что ему страх неведом, Теламон взбежал на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки. Но потом замер в нерешительности. На первой же двери кто-то оставил белый знак Чумы. Войдя в эту комнату, Теламон рискует заразиться.

«Это работа для рядовых воинов, – сказал он себе. – А я командир. Командиры не рискуют жизнью из-за пустяков».

Теламон быстро стер рукавом мел и позвал своих людей, велев им осмотреть комнату. На остальных дверях знаков не оказалось. Эти комнаты он может обыскать и сам.

Заходя в первую, Теламон подумал: нет, с поясом все не так просто. Пирра не спрыгнула с обрыва и не упала в пропасть. Она здесь.

* * *

Пирра слышала, как у нее над головой в комнату вошел мужчина, и поглубже забилась в свое укрытие.

Оглушительный грохот заставил ее вздрогнуть. Пирра чуть не опрокинула сосуд. Она молилась Богине, чтобы та не дала Воронам заметить люк.

Снова шум и удары. Похоже, Вороны опрокинули кровать Силеи, перебили горшки и лампы, разнесли все, что попалось под руку. Но люк оставался закрытым. Может, на крышку упала кровать Силеи и скрыла его от посторонних глаз?

В подвале кружила пыль, и Пирра едва сдерживалась, чтобы не закашляться.

– Я знаю, что ты здесь, – произнес голос у нее над головой.

Он прозвучал совсем близко.

Пирра застыла, не дыша. Она узнала этот голос.

– Выходи сама, и мы тебя не тронем, – продолжил Теламон. – Даю слово.

К своему ужасу Пирра поняла, что вот-вот чихнет. Девочка зажала рот и нос.

Наверху ни звука. Теламон прислушивался.

Убедившись, что теперь точно не станет чихать, Пирра опустила руку. Вспотевшие пальцы нащупали печать на запястье, и девочка вцепилась в аметистового сокола, молясь Богине: «Спрячь меня, пожалуйста!»

Раздался звук бегущих шагов, и второй мужчина что-то затараторил, но до Пирры долетало лишь глухое бормотание.

– Это хорошо, – резко бросил Теламон. – Иди доложи господину Креону.

Пирра плотнее сжала печать. Крошечный сокол вонзился в ее ладонь.

– Пирра, тебе меня не провести, – спокойно проговорил Теламон. – Мои люди обыскали твою комнату. Твоя постель еще теплая.

* * *

Скользя по небу на воздушных потоках, соколиха наблюдала, как люди ползают по всему гнезду, точно муравьи. Девочку она не видела, но чувствовала, что та в беде. Соколиха слышала ее зов.

Чтобы поближе рассмотреть, что происходит, птица развернулась в воздухе и нырнула вниз, к самому крупному из людей. Мужчина высоченный и здоровенный, с плеч у него свисают странные черные крылья – вялые, для полета совсем не годятся. Цветом они похожи на вороньи, только без фиолетового и зеленого отлива. От мужчины исходит неприятный горький запах злости, смешанной со страхом.

Похоже, он ее боится. Когда соколиха пролетела у него над головой, тот пригнулся. Соколиха удивилась. Неужели думал, что она летит прямо на него? Она ведь не дурочка! Мужчина просто огромный. Это все равно что в валун врезаться. Но человеку такая простая мысль в голову не пришла, и у соколихи появилась идея.

Когда она опять нырнула вниз, мужчина схватился за палку со шнуром и при помощи нее запустил в воздух еще одну палку. Та, подрагивая, полетела к соколихе. Но двигалась до того медленно, что соколихе даже стало смешно. Увильнуть от нее оказалось даже слишком легко. Неужели человек всерьез надеялся попасть в сокола этой штукой?

Позволив ветру отнести ее подальше, птица окинула взглядом горный склон. Она заметила еще нескольких людей-воронов. Те с трудом пробирались по снегу к гнезду. Возле радужного потока водопада мелькнула фиолетовая ласка. Но куда подевалась девочка?

И тут соколиха заметила, как под водопадом зашевелились кусты. Там затаился мальчик – тот самый, который видел, как она пыталась поймать ворону, но не сумела. Соколиха подлетела ближе.

Нет, этот мальчик не из людей-воронов. От него пахнет лесом. И вообще, он какой-то странный: в отличие от других знакомых соколихе людей волосы у него не черные, а темно-золотистые с проблесками оранжевого, точь-в-точь как перья орла.

* * *

Из укрытия под водопадом Гилас с ужасом наблюдал, как Вороны переворачивали Така Зими вверх дном: вытаскивали сундуки на крыльцо и рубили их в щепки топором, пронзали копьями матрасы, ломали табуреты, били горшки и лампы.

Пирру Гилас не заметил. Возможно, причиной этому разгрому досада: Вороны не могут ее найти и вымещают зло на убранстве святилища.

Вдруг Гилас уловил наверху какое-то движение. У него над головой пролетела птица. Он узнал эту молодую соколиху. На нее еще Вороны накинулись. Озадаченный, Гилас смотрел, как она с тревожными криками кружила над Така Зими, – казалось, птица кричала на воинов.

Должно быть, это знак. Соколиха будто говорила ему пронзительным голосом, что Пирра здесь и ей нужна помощь. По крайней мере, так ее понял Гилас. А если он ошибся, то сейчас будет рисковать жизнью зря.

Возле того места, где прятался Гилас, поток спускался по осыпному склону, поросшему кустами можжевельника, и огибал угол святилища. Укрыться здесь особо негде, зато вода заглушает звуки.

Ну подберется Гилас к святилищу, и что потом? Стены неприступные, на такие не взберешься, вдобавок Така Зими кишмя кишит Воронами.

Пока Гилас раздумывал, ветер донес до него горькое зловоние. У мальчика упало сердце. Над крышей святилища поднимался черный дым; оранжевые языки пламени лизали соломенную кровлю.

Если Пирра внутри, надо спешить!

Вороны подожгли Така Зими.

16

Треск пламени становился все громче. В подвал сочился дым. Сердце Пирры бешено стучало о ребра. Здесь оставаться нельзя, иначе она сгорит.

Пирра потянулась к люку над головой. На ощупь он оказался горячим. Девочка толкнула его, но он не открылся. Она налегла сильнее. Крышка не сдвинулась с места. Пирра с трудом сдержала крик. Девочка просила Богиню, чтобы та спрятала ее, но теперь предмет, загородивший люк, не дает Пирре вылезти наружу!

– Пирра, игра окончена! – Голос Теламона доносился издалека: наверное, он выбежал во двор. – Скажи, где ты, и я тебя вытащу!

Пирра представила, как он стоит на снегу, упиваясь злорадством, и страх сменился холодной яростью: «А ты только об этом и мечтаешь, да, Теламон? Захватить меня в плен, а потом хвастаться, чтобы перед тобой склонился весь Кефтиу. Вот только я не ласка, забившаяся в нору. Я дочь Яссассары, и мне ничья помощь не нужна».

– Пирра, выходи! – между тем кричал Теламон. – Глупо умирать из одного упрямства!

Стиснув зубы, Пирра ощупью отыскала молоток и клин: их девочка спрятала возле трубы с водой. Она предпримет еще одну последнюю попытку прорыть ход на волю. Лучше умереть, чем сдаться Воронам.

Клин торчал между двумя камнями по краю дыры: там Пирра оставила его в прошлый раз. Она со всей силы ударила молотком по клину, и один из камней покачнулся. Пирра накинулась на него как одержимая: пинала, тянула, била молотком. Но камень не поддавался.

– Пирра, хватит дурака валять! – прокричал Теламон.

Паника нарастала, но Пирра не сдавалась. Вдруг камень зашевелился сам собой, и тут его кто-то выдернул. Через дыру высунулась рука и схватила Пирру за запястье. Раздался хриплый шепот:

– Пирра, это я!

* * *

К счастью, Пирра не стала тратить время на глупые вопросы, как он ее нашел. Того и гляди Вороны нагрянут!

Стоило Гиласу убрать первый камень, и дыра сразу стала в два раза больше. Теперь вытащить второй камень будет проще. Они с Пиррой работали с остервенением, не произнося ни слова. Гилас копал и двигал валун, используя в качестве рычага палку, Пирра помогала с другой стороны молотком. Наконец они его вытащили. Третий камень Гилас выбил ногами. Хотел помочь Пирре вылезти, но она уже сама протиснулась наружу.

Схватив девочку за руку, Гилас потащил ее вверх по склону. Им на помощь пришел ветер: скрыл их в облаке удушливого дыма, пока они перебегали от куста к кусту. Но эта завеса так же хорошо спрячет и подбирающихся Воронов.

Наконец они добрались до камней у водопада: Гилас прятался возле них, наблюдая за тем, что делалось в святилище. Пирра прислонилась к камню и согнулась пополам, уперев руки в колени. Гилас в первый раз рассмотрел ее как следует – и вздрогнул от неожиданности. Лицо серое, изможденное, под глазами синие круги. Похоже, девочке не по силам даже вскарабкаться на горный кряж, а о том, чтобы через Гору перевалить, и речи быть не может.

– Ты как? – переводя дух, выговорил Гилас.

– А сам как думаешь? – язвительно бросила она и сразу стала похожа на себя прежнюю. – Я только что болела, сил совсем нет! А еще я потеряла печать, – прибавила Пирра, с ужасом глядя на кровавую царапину на запястье.

Но Гилас только фыркнул.

– Вернуться за ней хочешь? Не выйдет.

– Знаю, – сердито бросила Пирра.

Гилас улыбнулся ей, но девочка не ответила. Она из последних сил держалась на ногах.

А внизу крыша Така Зими с треском провалилась, и к небу взлетело оранжевое пламя. В дыму мелькали фигуры воинов. Гилас заметил, что они осматривают землю под стенами. Скоро Вороны заметят дыру, и тогда в момент выследят беглецов.

Гилас понял: соображать надо быстро. Отступать тем путем, каким он сюда пришел, – значит долго карабкаться по склону мимо водопада к вершине горного гребня. Может, Пирра и осилит такой подвиг, но Вороны их в два счета догонят. Должен быть другой путь…

– Пошли, – сказал Гилас. – Спустимся с другой стороны. Там ущелье, а над ним мост. Доберемся до другого края – перережем веревки. Тогда у нас будет целый день форы.

Под прикрытием дыма Гилас и Пирра пустились в путь. Спотыкаясь, они брели между соснами к ущелью. Вернее, Гилас надеялся, что оно там, но в дыму трудно было что-то разглядеть. Время от времени перед ними будто ниоткуда возникали деревья и валуны, но ни одного Ворона беглецы не встретили.

Однако это еще ничего не значит: что, если враги идут за ними по пятам?

Когда сосны наконец расступились, у Гиласа гора с плеч свалилась. Вот оно, ущелье, а мост всего в нескольких шагах от них!

– Это не мост, – отдуваясь, выговорила Пирра. – Тут одни веревки!

– Самый настоящий мост, – возразил Гилас. – Одна веревка для ног, две для рук. Но лезть придется босиком.

Он уже стянул с ног сапоги и повесил их на шею.

– Я не смогу, – выговорила Пирра. – Я…

– Сможешь. Быстрее, снимай сапоги, свяжи их вместе и вешай на шею.

После секундных колебаний Пирра подчинилась, хотя Гилас по ее глазам видел: в успех она не верит.

– Главное – не останавливайся, – учил ее Гилас. – Но и спешить не надо. Вниз не смотри.

Пирра права: «мост» – всего лишь веревки из плетеной кожи; с одной стороны их привязали к трем потрепанным ветром соснам, с другой – к крепким дубам. Переход – шагов двадцать, а при мысли о том, с какой высоты они в случае чего полетят в пропасть, от страха в животе урчит. Одно неверное движение, и их с Пиррой от камней не отскребут.

– Этот твой мост точно выдержит нас двоих? – тихо спросила Пирра.

– Да, – ответил Гилас, хотя сам далеко не был в этом уверен.

Мысленно поблагодарив Перифаса за то, что оставил ему веревку, Гилас обвязал один конец вокруг своего пояса, другой – вокруг пояса Пирры. Расстояние между ними два локтя; этого достаточно, чтобы они не мешали друг другу.

Пирра только головой покачала:

– Зачем ты нас вместе связал? Свалюсь – и тебя за собой утяну.

– Не утянешь. Как-нибудь удержусь.

Прежде чем Пирра успела возразить, Гилас ухватился обеими руками за две верхние веревки и ступил на нижнюю. Все три оказались натянуты так сильно, что даже не прогнулись. Слава богам, кефтийцы свое дело знали.

– Смотри на меня, – велел Гилас, обернувшись через плечо. – А вниз не гляди.

Мост был крепкий, но что пугало, так это дувший снизу ветер: порывы раскачивали его туда-сюда. Шедшая за Гиласом Пирра еле-еле держала равновесие: один раз чуть не перевернула вниз головой их обоих. Но каким-то чудом они продолжали идти. Дубы на другой стороне все приближались.

Гилас оглянулся. Лицо Пирры выражало упрямую решимость; взгляд застыл поверх его плеча. Гилас не стал ничего говорить, чтобы не сбивать ее.

До цели оставалось всего несколько шагов, как вдруг позади раздались крики, и мимо уха Гиласа просвистела стрела. Мысли испуганно заметались в голове. Здесь, высоко над ущельем, они с Пиррой легкие мишени. А может, Вороны просто перережут веревки – пусть беглецы рухнут в пропасть и разобьются.

Пирре в голову пришла та же мысль: она замерла, и веревка на поясе у Гиласа дернулась. Он с трудом удержал равновесие.

– Не останавливайся! – велел Гилас. – Совсем чуть-чуть осталось!

– От меня не убежишь, Гилас! – раздался крик с другой стороны.

Теперь резко встал Гилас. Он узнал голос Теламона.

Поверх головы Пирры мальчик разглядел на краю обрыва своего бывшего друга. Тот натягивал тетиву, готовясь выпустить еще одну стрелу. К Теламону присоединились воины. Гилас ускорил шаг. Эх, надо было пустить Пирру вперед! Тогда он бы заслонил ее от стрел.

Одна вонзилась в дуб прямо перед ними, еще несколько штук отскочили от камней. Гилас одним прыжком перемахнул на твердую землю, покачнулся, потом схватился за ветку дуба и обернулся, чтобы поддержать Пирру, если она будет падать.

Девочка почти дошла, но тут Гилас заметил, как на другом краю обрыва Теламон повесил лук на плечо и ступил на мост. Гилас выхватил топор, готовясь перерезать веревку. Но нет, нельзя – Пирра еще на мосту.

– Скорее! – поторопил он.

Нога Пирры соскользнула. Гилас покрепче натянул связывающую их веревку, а девочка тем временем старалась удержать равновесие.

Ветер трепал темные волосы Теламона, швыряя их ему в лицо, но тот не сбавлял шаг. И тут Креон – тиран, правивший на Талакрее, – подошел к самому краю и прицелился из лука в Пирру.

Внезапно из облаков вынырнула темная молния и пронеслась прямо над головой у Креона. Ворон вздрогнул – и Пирра тоже.

– Эхо! – воскликнула она. – Ты вернулась!

– Пирра, иди, не отвлекайся! – прокричал Гилас.

В следующую секунду она уже ступила с моста на землю, и Гилас тут же ударил по веревке топором.

Сыромятная кожа не поддалась с первого раза, но Теламона мотнуло, и он едва не упал.

– Теламон, поворачивай обратно! Сойди с моста! – предупредил Гилас. – Я не хочу тебя убивать, но если сделаешь еще хоть шаг – придется!

Сын вождя сделал шаг. Гилас принялся рубить веревку. Лицо Теламона исказила гримаса ярости, но он понимал: Гилас не шутит. Теламон вернулся обратно на твердую землю. Всего через долю секунды веревка треснула. Вокруг засвистели стрелы Воронов. Гилас укрылся за дубами, разрубил одну из оставшихся веревок и поспешил на помощь Пирре: та резала третью веревку ножом.

На другой стороне ущелья Теламон вскинул меч к небу.

– Тебе от меня не уйти, Чужак! – взревел он с перекошенным от ярости лицом. – Клянусь Злобными и кинжалом Короносов, я разыщу тебя и брошу твой труп на съедение псам!

Некоторое время бывшие друзья глядели друг на друга через ущелье. А потом Гилас разрезал последнюю веревку, и остатки моста полетели в пропасть.

17

– Стой, – пропыхтела Пирра. – Мне надо отдохнуть.

– Только недолго, – велел Гилас. – Скоро стемнеет, пора искать место для ночлега.

Девочка устало опустилась на камень. Гилас с тревогой заметил, что у нее посинели губы. Нет, далеко ей не уйти.

В дороге они не разговаривали: все силы уходили на то, чтобы карабкаться по каменистым склонам и прокладывать путь через заснеженные леса, и вот теперь шли по оврагу. Ели, будто безмолвные часовые, охраняли замерзший горный поток, а на склонах тут и там зияли темные пещеры.

Погони не было. По расчетам Гиласа, преследователи сейчас в одном дне пути от беглецов. Если только Вороны не нашли другой спуск.

Прислонившись к дереву, мальчик ждал, когда Пирра немного придет в себя. Она сидела, упершись руками в колени, и тяжело дышала – вокруг нее на морозе поднимались облачка пара. Тут взгляды Гиласа и Пирры встретились, но оба поспешно отвернулись. Слишком много времени прошло со дня их последней встречи, слишком многое оставалось невысказанным.

– Надо идти, – заметил Гилас.

Подняв голову, Пирра смерила его холодным взглядом:

– Как ты попал на Кефтиу? Зачем разыскал меня?

– Пирра, потом поговорим, времени нет…

– Я должна знать.

Гиласу столько нужно было ей рассказать, но он не знал как и вместо этого спросил:

– Почему тебя преследуют Вороны?

Пирра облизнула губы.

– Хотят отнять у меня кинжал, – понизив голос, ответила она.

– Что?! Я думал, они вернули его себе!

Пирра покачала головой.

– Я взяла кинжал с собой на Кефтиу.

Гилас потрясенно уставился на нее:

– Значит, на Талакрее, когда я сажал тебя на корабль…

– Да, кинжал был у меня.

– И где он теперь?

– Я его спрятала.

– Где?

Пирра огляделась по сторонам:

– Такие разговоры на открытой местности не ведут. Нас кто угодно подслушать может.

Пирра была права, и Гилас не стал настаивать. Но когда они продолжили путь, у мальчика от таких новостей голова шла кругом.

Над лесом сгущались сумерки. Гилас стал выбирать место для лагеря. А Пирра все с надеждой поглядывала на небо, будто чего-то ждала. Наконец Гилас заметил хорошую пещеру. Велев Пирре подождать, он забрался внутрь, проверяя, нет ли там медведей.

Сначала пещера казалась ему вполне подходящей, но стоило Гиласу заползти глубже, как у него заломило висок. Уголком глаза мальчик заметил смутные силуэты мужчины и женщины. Из их носов и ртов не вырывался пар, потому что они не дышали. Вокруг них клубилось черное облако Чумы.

– Нет, эта не годится, – сказал Гилас Пирре, бегом спустившись к ней. – Поищем другую.

– А здесь что не так? Ты весь побледнел…

– Ничего особенного, просто… она нам не подходит.

Пирра озадаченно поглядела на Гиласа, но вопросов задавать не стала. Вдруг девочка заметила что-то у Гиласа за спиной, и ее лицо просветлело.

– Эхо! – прокричала она. – Ты вернулась! Вернулась!

Гилас разглядел с другой стороны оврага молодую соколиху, сидевшую на камне возле кустов можжевельника.

– Эхо! – ласково позвала Пирра, и, к удивлению Гиласа, птица подлетела к ней и села на запястье.

– Я мысленно звала ее, – стала объяснять Пирра Гиласу. – Я чувствовала, что она прилетит, но не знала, скоро ли. Смотри, Эхо нашла другую пещеру!

Пирра указала на темный проем за камнем, на котором сидела соколиха.

– С чего ты взяла, что эта пещера подходящая? – спросил Гилас.

– Раз Эхо ничего не насторожило, значит подходящая, – с поразительной уверенностью объявила Пирра.

Пещера и впрямь оказалась идеальным местом для ночлега: укромная, сухая, с трещиной в стене, – а значит, в ней можно развести маленький костерок. Гилас пошел за хворостом, а Пирра забралась внутрь и с облегчением села, уронив голову на колени.

От усталости у нее кружилась голова. Девочка еще не набралась сил после болезни. Вдобавок ее одолевали противоречивые чувства. Теперь, когда Эхо вернулась, и все они на некоторое время в безопасности, можно подумать и о Гиласе. Всю зиму Пирра на него злилась, но сейчас… сейчас она сама не знала, что к нему испытывала.

А еще Пирра боялась того момента, когда придется сказать Гиласу про Разбойницу. Как объяснить, что маленькую львицу, его любимицу, погубила Великая Волна?

Будто почувствовав состояние Пирры, Эхо подбежала к ней, щелкая когтями по каменному полу пещеры. Пирра указательным пальцем погладила чешуйчатую желтую ногу птицы.

– Как же я рада, что ты вернулась, – тихо произнесла девочка.

Эхо ухватила клювом носок сапога Пирры и потянула на себя. Потом решила, что он невкусный, отлетела в сторону и опустилась на камень у входа в пещеру. Там она замерла на одной ноге, готовясь ко сну.

Только сейчас Пирра почувствовала, насколько проголодалась. С тех пор как они покинули Така Зими, у нее маковой росинки во рту не было. Порывшись в мешке Гиласа, Пирра выудила шесть сморщенных оливок и покрытый пеплом кусок сыра размером с голубиное яйцо. Пирра мигом проглотила две оливки, оставила три для Гиласа и одну протянула Эхо, но та лишь озадаченно заморгала при виде такого угощения, и Пирра съела оливку сама.

Вот в пещеру вполз Гилас с охапкой хвороста. Не глядя на Пирру, он стал складывать костер.

– Ну как, получше тебе? – спросил мальчик.

– Вроде, – соврала Пирра. – Я съела несколько оливок.

Гилас кивнул:

– Сейчас разбужу огонь, и поделим остальные съестные припасы пополам. Растопим снег в бурдюке, и будет у нас вода.

А ведь раньше Гилас многословием не отличался. «Наверное, тоже не знает, что сказать», – подумала Пирра.

Вот Гилас ударил два камня друг о друга, и на полоски коры полетели искры. Вспыхнул крошечный красный огонек. Гилас наклонился и осторожно подул на него, чтобы пламя разгорелось как следует.

Он изменился с прошлого лета. Теперь Гилас выше, шире в плечах, да и голос звучит ниже. Казалось, перед Пиррой не тот мальчик, которого она знала, а кто-то совсем другой. И вот что удивительно: в одежде из грубо выделанных овечьих шкур Гилас похож на иноземца больше, чем раньше. До этого Пирра не замечала, сколько в нем акийского.

– Ну что, нашел сестру? – смущенно спросила Пирра.

– Нет, – ответил Гилас, ломая ветки об колено. – Слышал, у тебя мать умерла. Соболезную.

– Не хочу об этом говорить, – резко бросила Пирра.

– Ладно.

Пирра даже пожалела, что Гилас так легко сдался. Чем больше она старалась не думать о матери, тем навязчивей становились эти мысли. Чувства сплелись в запутанный клубок из гнева и горя. Вот бы Гилас помог Пирре его распутать!

Между тем Эхо вытянула одно крыло и, чуть ли не с остервенением щелкая клювом, принялась чистить перья.

– Дать ей воды? – вдруг спросил Гилас.

– Ей мясо нужно, но, по-моему, она не умеет охотиться.

– Что верно, то верно. Твоя соколиха напала на вороненка и получила хорошую взбучку от его родителей.

Мальчик и девочка робко улыбнулись друг другу.

Гилас рассказал, как заметил Эхо кружащей над Така Зими.

– Я сразу понял, что ты там.

Пирра подошла к соколихе и протянула ей палец.

– Спасибо, Эхо, – произнесла она.

Птица легонько клюнула ее в палец и снова занялась своими перышками.

От потрескивающего костра по пещере растеклось приятное тепло. Сыр они поделили на двоих. Гилас положил немножко у основания камня, где сидела Эхо. Соколиха настороженно глянула на мальчика, но, к удивлению Пирры, спрыгнула с камня и склевала сыр.

– Не знала, что она его любит, – заметила Пирра.

В голосе девочки прозвучали нотки ревности.

– Завтра попробую поймать ей мышь, – сказал Гилас.

Он спросил, как Пирра подружилась с Эхо, и девочка все ему рассказала. Потом спросила, как Гилас выживал после того, что произошло на Талакрее, и он поведал о своих морских странствиях с командой беглых рабов.

– Скучаешь по ним? – спросила Пирра.

– По Перифасу – да. Но с ним я иногда почти забывал про тебя, Исси и Разбойницу. А я не хотел вас забыть.

Стоило Гиласу упомянуть маленькую львицу, и Пирра сразу притихла.

– Гилас… – Она запнулась. – Разбойница…

– Жаль, что она сейчас не с нами. В последний раз я видел ее на другой стороне Горы, и…

– Разбойница жива?! – вскричала Пирра, напугав Эхо. – Я думала, ее смыла Великая Волна и она утонула!

– Благодаря Разбойнице я узнал, что Вороны на Кефтиу, – произнес Гилас. – Вытащил их стрелу из раны у нее на плече.

– Вороны подстрелили Разбойницу? Как она?

– Не знаю. А жаль.

Тут оба умолкли, думая о Воронах и слушая, как ели стонут на ночном ветру. Пирра вспоминала кровожадный взгляд Креона, когда тот целился в нее из лука. А Теламон поклялся разыскать Гиласа и убить его.

– Тебе очень не хватает твоей печати? – вдруг спросил Гилас. – Ты все время потираешь запястье.

– Мне ее надели, когда я родилась. Как-то непривычно без нее.

Пирра спросила, носит ли Гилас с собой львиный коготь, и он вытащил из-под безрукавки кожаный шнурок, на котором висел ее подарок. А потом Гилас в свою очередь спросил, пользуется ли Пирра ножом, который он для нее сделал.

– Э-э… Нет, – протянула Пирра. – Когда корабль отплыл от Талакреи, я его за борт выкинула.

– А-а, – протянул Гилас.

– И твое соколиное перо я тоже выбросила. – Пирра искоса взглянула на мальчика. – Семь лун, Гилас. Семь лун я просидела взаперти в Така Зими, и виноват в этом ты.

Гилас сидел, обхватив руками колени, и угрюмо глядел на огонь. Отблески пламени играли на его светлых волосах и озаряли выразительные черты его волевого лица.

– На Талакрее ты клялась, что никогда меня не простишь, – произнес он. – Это было последнее, что ты мне сказала.

– Ты силой усадил меня на корабль и отправил обратно в неволю.

– Я хотел тебя спасти.

– Ты не дал мне выбора. Просто решил за меня.

– Каждая минута была на счету! И когда я усаживал тебя на корабль, даже представить не мог, что Кефтиу пострадает сильнее всего. Я же не знал, что придет Великая Волна, а вслед за ней Чума! – Гилас помолчал. – Но ты права. В Така Зими тебя отправили из-за меня. Прости.

Пирра опустила взгляд:

– Если бы не ты, я сгорела бы заживо или стала пленницей Воронов. Я рада, что ты нашел меня.

Подняв голову, Пирра увидела, что Гилас смотрит на нее. Что означает выражение его золотисто-карих глаз, понять было трудно.

– А я рад снова тебя видеть, Пирра, – тихо произнес он.

Девочка залилась краской.

– Правда?

– Да. Очень.

Пирра покраснела еще сильнее и закусила губу.

– Я… тоже рада тебя видеть.

Снова повисло молчание.

По концу палки полз жук. Вот-вот свалится в огонь. Но Гилас взял палку и отнес его на безопасное расстояние от костра. А потом мальчик вышел, бормоча себе под нос, что сейчас наберет еловых веток – надо же им на чем-то спать.

Пока Пирра дожидалась возвращения Гиласа, от тепла ее начало клонить в сон. Мысли стали вялыми, спутанными. Вот она опять в подвале, над головой раздается треск пламени, а сквозь щели под крышку люка просачивается дым…

Вдруг Пирра вздрогнула и проснулась.

– Усерреф! – воскликнула девочка.

Эхо тоже закричала, и в пещеру вбежал Гилас.

– Что случилось?

– Как же я раньше не подумала? Усерреф вернется, увидит, что осталось от Така Зими, и решит, что меня нет в живых!

Гилас озадаченно уставился на нее:

– И что с того? Ты ведь жива.

– Нет, ты не понимаешь! Когда я болела, заставила Усеррефа поклясться, что если я умру, он заберет кинжал и уничтожит его. Значит, теперь… Бедный Усерреф!