Текст книги "Глаз сокола"

36

Пряча лицо под мокрым плащом, чтобы скрыть шрам, Пирра торопливо шагала за Гиласом. Он пошел вперед, за Разбойницей. Два дня они повсюду искали Усеррефа, но тщетно. А буря все не утихала.

Пирра вышла из-за поворота. Гиласу преградили путь какие-то рыбаки с трехрогими острогами и кожей странного фиолетового оттенка. Насквозь промокшие овцы жались друг к дружке в загоне, примыкающем к жалкой лачуге. Рыбаки загнали Разбойницу в угол между лачугой и загоном. Там она рычала, мокрая и перепуганная.

– Отпустите ее! – прокричал Гилас и схватился за древко одной из острог.

– Не смейте ее трогать! – приказала Пирра.

– Эта зверюга чуть наших овец не растерзала! – прокричал в ответ рыбак.

Тут все принялись галдеть. Разбойница воспользовалась суматохой и сбежала в лес.

– Что тут происходит? – прогремел голос.

В дверях лачуги стояла старуха монументального телосложения. На ней было надето нечто, напоминавшее мокрый кожаный шатер. Лицо старухи смахивало на фиолетовую губку, а единственный глаз остановился сначала на Пирре, потом на Гиласе. Похоже, она была ему не рада.

– Ты! – хрипло выдавила старуха.

* * *

– Это кто? – спросила Горго, кивая в сторону Пирры.

– Да так, девчонка одна, – ответил мальчик.

Горго фыркнула. Похоже, она узнала Пирру даже под плащом, но встреча с дочерью Яссассары оставила ее равнодушной.

А потом все собрались в лачуге: внутрь зашли даже старый пес Горго и овцы. Между тем сыновья старухи искали, чем можно поживиться в доме. В воздухе стоял запах мокрой шерсти, а еще вонь мочи и гнилой рыбы – вечная спутница красильщиков.

– Ты знаком с этой женщиной? – шепотом просила Пирра.

– Встретил ее, когда только приплыл на Кефтиу, – так же тихо ответил мальчик.

– Это их дом?

– Нет, но я бы на твоем месте вопросов не задавал.

Потом Гилас спросил у Горго:

– Мы в плену?

Старуха не ответила.

– Несколько ночей назад до нас дошли слухи, будто на Сетойе Вороны. Потом разыгрался шторм и унес Чуму, вот мы и пришли сюда поискать что-нибудь ценное, пока есть возможность. Вдруг откуда ни возьмись взялся лев и напал на наших овец, а тут еще вы нагрянули! Это я должна тебе вопросы задавать! Что творится на Кефтиу?

– Мы прячемся от Воронов, – начал Гилас. – А еще мы ищем…

– Уплыли ваши Вороны, – перебила Горго. – Человек по имени Девкарьо собрал целую армию земледельцев, они все вооружились копьями и загнали Короносов в рыбацкую лодку. – Массивные бока Горго затряслись от смеха. – Какой-то паренек с перевязанной головой все пугал крестьян Злобными. Теперь Вороны десять раз подумают, прежде чем опять к нам сунуться.

Тут Гиласу пришла в голову страшная мысль. Что, если Вороны нашли Усеррефа? Вдруг кинжал у Теламона?

Пирра подумала о том же.

– Вы должны нас отпустить! – вскричала она. – Мы ищем египтянина, это очень важно! Вороны его не поймали?

Лачуга задрожала от раската грома.

– В такую погодку я вас никуда не пущу, – проворчала Горго.

* * *

Пирра спала, свернувшись калачиком, а Горго храпела у огня. Пес лежал у ее ног. Под скрип стропил Гилас размышлял о том, добрался ли шторм до Мессении. Что, если Исси сейчас тоже прячется от непогоды и вспоминает брата?

С того дня в Кунису смерть матери давила на сердце Гиласа тяжелым грузом. Пирра заметила: друга что-то тревожит, но Гилас не мог заставить себя рассказать ей правду.

А еще Гилас беспокоился за Разбойницу. Найдут они Усеррефа или нет, на Кефтиу оставаться нельзя, иначе кто-нибудь узнает Пирру и силой притащит ее обратно в Кунису. Но как быть с Разбойницей?

Гиласа отвлек от размышлений запах паленой шерсти: собака легла слишком близко к огню. Гилас тихонько отодвинул ее круп от очага. Во сне пес завилял хвостом.

– Далеко ты забрался от пика Ликас, парень, – хрипло произнесла Горго.

Мальчик посмотрел в ее мутный глаз.

– Я тебе не говорил, что я оттуда.

– А мне и говорить не надо. Я знала твою мать.

Гилас застыл как каменный.

– Моя мать умерла. Ее призрак явился мне на Главном дворе Кунису. Как вы с ней встретились?

Горго отхаркнула кусок фиолетовой слизи.

– Она была из Болотников: так называют Чужаков с побережья. Они поддерживали добрососедские отношения с нами, мессенийцами. Я была старше ее, но мы все равно подружились. – Горго раскатисто рассмеялась. – А потом мы с ней обе влюбились в заезжих красавчиков. Так меня занесло сюда, а ее – на север, в горы неподалеку от Микен.

– Микен? – переспросил Гилас.

– Твой отец из Горного Клана. Хотя ты и сам знаешь: у тебя его татуировка.

Гилас уставился на отметину у себя на предплечье.

– Нет, это татуировка Воронов. Меня заклеймили, когда я попал к ним в рабство, а потом я сам переделал рисунок в лук: пририсовал черточку снизу.

– Лук – знак Горного Клана. Ты вылитый отец. – Горго почесала свои многочисленные подбородки пятнистой фиолетовой ручищей. – Они с твоей матерью повздорили. Она знала, что Вороны пойдут на Микены, но твой отец не верил, что будет война. Тогда она взяла тебя и Исси и отправилась на юг без него.

– Вы знаете, как зовут мою сестру?

Горго пожала плечами.

– На языке твоей матери «Исси» значит «лягушка». Она их любила.

У Гиласа голова шла кругом. Выходит, его отец из того самого клана, который отказался сражаться с Воронами. Значит, Гилас – сын труса.

– Но до Мессении твоя мать не дошла, – тихо прибавила Горго. – Тяжело путешествовать с двумя маленькими детьми.

– Так вот почему она оставила нас на пике Ликас, – сдавленным голосом произнес Гилас. – Завернула нас в медвежью шкуру и ушла.

– Конечно, в медвежью, в какую же еще? – хмыкнула Горго. – У клана твоего отца медведи – священные животные. Она оставила вас и пошла за помощью.

Гилас поворошил палкой угли.

– А почему не вернулась?

– Заболела и умерла, – с беспощадной прямотой ответила Горго. – А к тому времени, как ее отец про все это узнал, вас уже забрал какой-то крестьянин и отнес к себе в деревню.

Отец их матери… Гилас вспомнил тощего старого Чужака, учившего его выживать в дикой природе.

– Значит, этот человек наш дед. Но он нам не говорил. Почему он молчал?

– Кто ж его знает? Давным-давно один мой земляк приплывал на Кефтиу, он мне все и рассказал. Может, старику было слишком тяжело вспоминать о дочери, а может, он винил в ее смерти твоего отца…

– И правильно делал, – выпалил Гилас. – Если бы не отец, она осталась бы жива и нам не пришлось бы много лет маяться в услужении у злобного старого крестьянина!

– Былого не изменишь, – резко оборвала его Горго. – Не ты первый мальчишка, выросший без родителей, не ты последний.

* * *

Перед рассветом Гилас растолкал Пирру.

– Идем, – прошептал он. – Скоро Солнце взойдет. Пора в дорогу.

– Ты что, всю ночь глаз не смыкал? – зевнула Пирра.

– Да, – коротко ответил Гилас.

Снаружи было еще темно, а шторм бушевал с прежней силой. Когда Гилас с Пиррой шли под мокрыми деревьями, в дверях показалась Горго и окликнула мальчика.

– Осторожней на дорогах, парень! Тут много всяких странных типов бродит. Вот и мои сыновья недавно одного чудака повстречали. Все лицо в извести – сказал, что в знак траура намазался. Должно быть, у парня с головой не в порядке… или, может, он родом из Египта.

– Куда он шел? – выпалила Пирра.

Горго мотнула головой в нужную сторону.

– В Турониджу. Идите по берегу на восток.

37

Пирра спросила Гиласа, как его настроение.

– Дай-ка подумать, – перекричал бурю мальчик. – Усерреф как сквозь землю провалился, тебя того и гляди узнают и запрут в Кунису, да еще и Разбойница пропала. Наверное, думает, я опять ее бросил.

Пирра убрала с лица мокрые волосы.

– Может, она просто заблудилась? Разбойница обязательно нас найдет.

Гилас лишь мрачно хмыкнул в ответ.

Повесив сумку на плечо, Пирра вскинула голову и поглядела на вершину холма.

– Давай поднимемся туда. Вдруг заметим ее сверху?

Но вместо того чтобы идти за Пиррой, Гилас схватил палку и ударил ни в чем не повинный куст. Гиласу хотелось рассказать Пирре о родителях, но он был не в состоянии. В душе бушевали гнев и стыд. Отец Гиласа – трус, он побоялся сражаться с Воронами и просто сбежал.

– Подожди меня! – прокричал Гилас вслед Пирре.

Но ветер завывал так громко, что девочка не услышала.

* * *

Маленькая львица уныло продиралась через терновые кусты. Мальчика она так и не нашла, а слоняться по лесу одной в разгар бури страшно. Деревья сбрасывали на нее ветки, а один раз львицу едва не придавило упавшей сосной. А когда она выбралась из кустов, заметила, что у нее вся шерсть в застрявших колючках. Львица устало села и принялась слизывать их языком.

Высоко в небе раздался раскатистый клич сокола.

Разбойница перестала вылизываться. Это соколиха зовет девочку. А где девочка, там и мальчик. Теперь львица наверняка с ним встретится.

Приободрившись, маленькая львица пошла следом за соколихой.

Мальчик сейчас тоже ее ищет, львица это знает так же точно, как и то, что у нее пятнистые лапы. Мальчик больше никогда ее не покинет.

* * *

У соколихи никак не получалось изловить первую добычу. Летучие мыши, во́роны, сороки – все от нее улетали. Не охота, а один позор!

Да и Ветер дует ужасно неровно. Куда ни полетишь, относит в сторону. Но наконец соколиха нашла удобный восходящий поток. И девочка, и бедняжка-львица, уныло бредущая внизу, превратились в крошечные точки.

Странная она, эта львица. Почему этой зверюге так нравится, когда мальчик чешет ей бока? Попробовал бы соколихе кто-нибудь перья почесать! Бр-р, от одной мысли передергивает!

И все же соколиха восхищалась ее упрямством и силой духа: на все готова, лишь бы мальчика отыскать! Глядя на нее, соколиха верила: если она будет стараться так же усердно, то рано или поздно поймает первую добычу.

Далеко внизу соколиха заметила стаю птиц. Наклонившись в воздухе, она скользнула вниз, чтобы рассмотреть их поближе. Голуби. Летят по ветру.

Соколиха опять поймала восходящий поток. На этот раз она взлетела так высоко, что поднялась над облаками. Ее со всех сторон окружило ослепительно яркое сияние. Впервые в жизни соколиха очутилась лицом к лицу с великой силой. Та пряталась за облаками, но соколиха ее всегда чувствовала. Птица сразу поняла: это и есть Солнце.

Соколиха летела все выше и выше, пока не зашумело в ушах. Она достигнет высоты, на которую никогда еще не поднималась.

А потом устремится вниз.

* * *

На вершине холма Пирра прищурилась, вглядываясь в горизонт сквозь завесу дождя. Снизу на берег накатывали волны грязного Моря, а крестьяне брели к дому. Буря продолжала хлестать Кефтиу, а Солнце все не возвращалось. Пирра подвела и свой народ, и свою мать, а Усерреф исчез без следа.

Взглянув на небо, Пирра заметила на сером фоне темную точку. Да это же Эхо! Девочка немного приободрилась.

Мимо пронеслась стая голубей. За ними гналась Эхо. Пирра наблюдала за соколихой, и девочке казалось, будто она тоже охотится и мчится по бескрайнему небу…

* * *

Пирра – это Эхо. Она поднимается по крутой спирали все выше и выше, а земля скрывается из вида. Сейчас она ухнет вниз. Вот она подбирает ноги под хвост, складывает крылья и камнем падает на добычу.

Она несется быстрее стрелы, только воздух свистит в ушах. Больше ни одно живое существо не способно двигаться с такой скоростью. Она впивается взглядом в голубя, отбившегося от остальных. Голубь виляет в сторону. Но она меняет курс и преследует его. Стремительно подлетев к добыче, выбрасывает ноги вперед, напрягает когти и одним ударом вонзает их в голубя, перебивая ему позвоночник. Голубь падает.

* * *

Тут Пирра вздрогнула и снова вернулась в собственное тело.

– У тебя получилось! – закричала девочка, подпрыгивая на месте.

Эхо одним когтем поймала голубя, не дав добыче рухнуть на землю. Потом соколиха села на ветку, оторвала у голубиной тушки голову и принялась ощипывать перья с ее груди.

– У тебя получилось, – повторила Пирра, на этот раз тихо.

От восторга у девочки перехватило дух: казалось, она сейчас тоже летала быстрее мысли.

И вдруг Пирра заметила, что дождь прекратился. Яростные порывы ветра сменились легким бризом. С колючей поросли исчез грязный слой пепла: буря вымыла растения дочиста. А еще Пирре вдруг стало жарко.

Внизу по склону холма взбирался Гилас. Вдруг из кустов вылетела желтая молния и устремилась к нему.

– Разбойница! – воскликнул Гилас.

Маленькая львица сбила мальчика с ног, и они вдвоем принялись кататься по омытым дождем зарослям тимьяна.

У Пирры перехватило дыхание. Волосы Гиласа сверкали, будто золото. А потом Боги разорвали в клочки остатки Великого Облака, так долго окутывавшего Кефтиу своим мрачным покровом. Пирра подняла лицо к ослепительно-голубому небу – и тут же выставила перед собой ладонь, защищая глаза от животворящего света вечного Солнца.

– Ты вернула Его, – произнес Гилас.

– Я же не завершила Мистерию, – возразила Пирра.

– Тебя остановила сама Богиня: она прислала Эхо, чтобы соколиха спасла тебя. Может быть, Богиня решила, что ты сделала достаточно.

Пирра не ответила. Они стояли на холме и смотрели, как крестьяне на берегу падают на колени и воздевают руки к Солнцу.

Разбойница, чистая шерсть которой теперь сияла и золотилась, потерлась лбом о бедро Гиласа. Мальчик почесал ее между ушами. Тут львица повернула голову. Ее золотисто-коричневые глаза внимательно глядели на что-то далеко на западе. Проследив за взглядом львицы, Гилас рассмотрел вдалеке сверкающий белизной Кунису. Боль пронзила висок, и мальчик заметил на Гребне Мертвых высокую серую фигуру.

– Интересно, знает ли она, – дрожащим голосом произнесла Пирра.

Призрак Яссассары один раз кивнул Гиласу, потом опять скрылся в гробнице.

– Знает, – ответил мальчик.

* * *

Пока они шли к Туронидже, весна стремительно вступала в свои права. И миндальные деревья, и оливы разом зацвели. Из земли выскочили зеленые ростки ячменя, а ярко-синие ковры из цветов льна устилали поля. Холмы радовали глаз разноцветьем: вот алые маки, рядом желтый ракитник, а вот белый асфодель. Теплый ветер нес с собой аромат гиацинта. Стрекотали сверчки, квакали лягушки. А в Море косяки серебристых рыб плавали туда-сюда, расчищая мелководье. Кефтиу пришел в движение: весь остров очищался, восстанавливался, хоронил прошлое.

– Рада, что ты увидел Кефтиу во всей красе, – произнесла Пирра.

Гилас повернулся к ней.

– Тебе жаль уплывать? – спросил мальчик.

– Нет. Да. Не знаю.

Пирра криво улыбнулась. Как только они покинут Кефтиу, для нее пути назад не будет. Иначе жрецы поймают Пирру, насильно притащат в Кунису и посадят в золотую клетку или выгодно продадут в качестве невесты какому-нибудь вождю далеко за Морем. Дочерям Верховных жриц о свободе мечтать не приходится.

* * *

Теперь, когда Солнце вернулось, Гилас немного повеселел. Пирра призналась, что слышала его разговор с Горго. У мальчика гора с плеч свалилась: теперь не нужно рассказывать Пирре о матери. А еще, к огромной радости Пирры, Эхо по-прежнему старалась держаться к ним поближе, хоть и научилась охотиться сама.

И все же Усеррефа они так и не нашли.

Турониджа оказалась большим поселением, сильно пострадавшим от Великой Волны, но теперь жизнь здесь снова била ключом. Мужчины отстраивали дома, женщины приносили подношения богам и мешали еду в котлах. Дважды Пирра прятала свой шрам и спрашивала местных жителей об Усеррефе, но про странствующего египтянина никто не слыхал. Однако Пирра узнала важную новость: жрецы готовятся избрать новую Верховную жрицу. Они обнаружили в Кунису следы проведенной Мистерии, и по всему Кефтиу со скоростью лесного пожара распространился слух о том, что Солнце вернула дочь Яссассары, а потом девочка обернулась соколом и улетела.

– Я рад, что они знают, чья это заслуга, – произнес Гилас. – А еще хорошо, что все думают, будто ты исчезла. Значит, не станут искать.

Пирра не ответила.

Они стояли на холме, поросшем цветущими тамарисковыми деревьями, и смотрели на запад, в сторону Кунису. У них на глазах мимолетная тень облака заслонила Солнце, но вот небо опять прояснилось, и Дом Богини заискрился, точно хрустальный.

– Хочу запомнить его таким, – произнесла Пирра.

Гилас взглянул на нее: лицо застывшее, руки сжаты в кулаки. Он обнял Пирру за плечи, и на секунду она прислонилась к мальчику, но потом тут же убежала, громко зовя Эхо.

Неподалеку от Турониджи они нашли укромную пещеру. Договорились, что Гилас будет ждать там вместе с Разбойницей, а Пирра опять пойдет на разведку и постарается узнать что-нибудь об Усеррефе.

Разбойница боялась Моря. Чтобы ее успокоить, Гилас присел у воды. Пусть львица видит, как волны накатывают ему на ноги. Она робко подобралась к воде и потрогала ее лапой, но как только накатила волна, сразу убежала. А потом с высоты спустилась Эхо и заскользила над самой поверхностью Моря, касаясь волн кончиками крыльев. Тут Разбойница осмелела. Скоро она уже весело плескалась возле берега, а Гилас закидывал в воду длинные водоросли, чтобы львица с ними играла.

Тут прибежала Пирра. На ее лице отражалось смятение.

– Он уплыл! – еле переводя дух, выговорила девочка.

– Что?! Куда?

Пирра посмотрела ему в глаза.

– В Египет.

– В Египет?! – Гилас пришел в ужас. – Ты уверена?

– Он еще несколько дней назад заплатил капитану и сел на корабль.

– Но… Египет! Это же на краю света!

– А ведь я могла и раньше догадаться. Усерреф ведь думает, будто я умерла, а я велела спрятать кинжал в безопасном месте… взяла с него слово…

Гилас устремил долгий взгляд на Море.

– Наверное, Усерреф теперь постарается его уничтожить?

– Да, но он же египтянин! У них принято просто сидеть и ждать, когда все устроится само собой!

Гилас кивнул:

– Рано или поздно Вороны узнают, где он, и пустятся в погоню.

– Так рисковать нельзя. А значит, ничего не поделаешь – надо отправляться в Египет.

Гилас не отвечал. Как бы он ни старался добраться до Акии и разыскать Исси, боги забрасывали его все дальше и дальше. Сначала остров Людей-с-плавниками, потом Талакрея, затем Кефтиу, а теперь…

– Египет, – вслух произнес мальчик. – Как же мы туда попадем?

Пирра странно на него посмотрела.

– Главное, у нас есть чем заплатить капитану.

Сняв с плеча сумку, Пирра высыпала из нее драгоценности. Те хлынули на водоросли звенящей рекой.

Гилас уставился на массивные золотые ожерелья, увешанные сверкающими алыми и зелеными камнями, серебряные ножные браслеты и длинные бусы из аметиста и ляпис-лазури.

Пирра старалась не показывать, насколько гордится собой.

– Ты все это вынесла из Кунису? – потрясенно спросил Гилас.

Пирра расплылась в широкой улыбке.

– Ясное дело! Ты мне все время твердишь: первое правило выживания – обеспечить себя едой и питьем на день. Ну а я обеспечила нас сразу на много дней.

Гилас почесал в затылке и хохотнул.

– Как мне это самому в голову не пришло?

– Вот и я удивляюсь, – ответила Пирра, подтолкнув его локтем в бок.

Мальчик пихнул ее в ответ. Она вскрикнула и упала, потом схватила пригоршню водорослей и бросила в него. Скоро на берегу закипел бой. Не желавшая оставаться в стороне Разбойница выбежала из Моря и встряхнулась, окатив обоих брызгами с головы до ног.

– Вот только есть одна трудность, – через некоторое время заметила Пирра, отряхивая одежду.

– Какая? – спросил Гилас, отталкивая от лица холодный мокрый нос Разбойницы.

– Как затащить на корабль Разбойницу?

Гилас растерянно поглядел на девочку.

Маленькая львица переводила взгляд с него на Пирру, словно понимала, что речь идет о ней.

– До Кефтиу она еле доплыла, – продолжила девочка. – Бедняжку всю дорогу укачивало.

Гилас поглядел на Разбойницу, потом на кружившую у них над головой Эхо и, наконец, на Пирру – и вдруг на сердце у него стало легко-легко. Пока они все вместе, Гиласу любая задача по плечу – даже долгое путешествие до Египта.

Мальчик наклонился за камешком и пустил его прыгать по волнам. Потом улыбнулся Пирре.

– Что-нибудь придумаем, – ответил Гилас.

От автора

Действие романа «Глаз сокола» происходит три с половиной тысячи лет назад, в бронзовом веке, в стране, известной нам как Древняя Греция. Было это задолго до эпохи мраморных храмов, которые вам наверняка знакомы. В те времена греки еще даже не объединили богов в упорядоченный Пантеон, куда входят Зевс, Гера, Аид и многие другие.

О Греции бронзового века нам известно немногое: с тех времен сохранилось очень мало письменных свидетельств. Но мы кое-что знаем об удивительных культурах, которые сейчас называем микенской и минойской. Вот он, мир богов и воинов. Считается, что Греция бронзового века была населена разрозненными племенами, отделенными друг от друга горами и лесами. Полагают, что в те времена климат там был влажнее нынешнего, поэтому местность отличалась более богатым растительным и животным миром, чем в нынешнее время, – как на суше, так и в море.

Воссоздавая мир Гиласа и Пирры, я изучила археологические находки греческого бронзового века. Для того чтобы получить представление о том, как рассуждали и во что верили люди той эпохи, я читала описания уклада современных племен, ведущих первобытный образ жизни. Тем же приемом я воспользовалась, когда писала о каменном веке в серии «Хроники темных времен». Хотя во времена Гиласа люди в основном промышляли земледелием и рыболовством, а не охотой и собирательством, как в каменном веке, скорее всего, многие навыки и верования охотников и собирателей сохранились и в бронзовом веке, особенно среди людей бедных: таких, как Гилас.

Хочу сказать пару слов о названиях мест, где разворачиваются события. Акия (традиционное название Ахея) – это старинное название материковой Греции. Ликония – придуманное мной название нынешней Лаконии. Название Микены я не изменила – оно слишком широко известно. Название «кефтийцы» я использовала для великой критской цивилизации, которая нам известна как минойская. (Мы не знаем, как они называли себя сами: в одних книгах утверждают, что критяне величали себя кефтийцами, в других – что так их звали египтяне.) Кстати, о египтянах – хотя это слово происходит от слова, которым их звали греки, я все равно его использовала. Как и в случае с Микенами, любое название, подобранное на замену, выглядело бы неестественно.

Карта мира богов и героев показывает мир таким, каким его знали Гилас и Пирра, поэтому на ней отсутствуют некоторые острова, которые не имеют отношения к нашей истории, зато на ней отмечены острова вымышленные: например остров Людей-с-плавниками и Талакрея. То же самое касается карты Кефтиу: я обозначила только места, где происходит действие книги, – например, Така Зими (правда, на моей карте Така Зими находится не совсем там, где его реальный прототип). На самом деле на минойском Крите было гораздо больше поселений, дворцов и т. д., чем я показала, но если бы я обозначила их все, на карте ничего было бы не разобрать.

Чтобы воссоздать Кефтиу времен Гиласа и Пирры, я побывала на Крите несколько раз и осмотрела много городов и поселений минойской цивилизации, включая Кносс, Фест, Гурнию, Петрас, Закрос и пещеру Психро. Я поднялась на обдуваемый всеми ветрами пик Юктас, где расположено святилище, и это место послужило прототипом Сетойи. Еще я прошла через Ущелье мертвых в восточной части острова. Там в пещерах скрываются не тронутые археологами гробницы, поэтому место довольно зловещее. Все ущелье я прошла за день, и единственными живыми существами, которых я за это время встретила, были козы и пара сапсанов, шумно ссорившихся с двумя воронами.

Чтобы получить представление о Така Зими, я посетила руины святилища в Като-Сими на склоне горы Дикте. Это место трудно найти даже в наше время. Кажется, будто находишься на краю света. Я побывала там в туманный, пасмурный день, и над скалами нависали тучи. Легко представить, что чувствовала Пирра, оказавшись там взаперти.

Прототип Дома Богини, или Кунису, – Кносский дворец, величайший из минойских «дворцов» (так мы называем их сейчас, хотя их истинное назначение точно неизвестно). Но хочу пояснить, что я многое изменила в своих интересах. Расположение и внутреннее убранство помещений в книге другое. К тому же я добавила детали, подмеченные мной при осмотре других минойских руин: например, туалет находится в Акротири на современном Санторини (там я тоже побывала). Кносский дворец я посетила несколько раз, и самую полезную экскурсию для меня провел профессор Тодд Уайтлоу, любезно отвлекшийся от археологических полевых работ, чтобы показать мне все, включая Малый дворец и Неисследованный мегарон. Также он позволил мне осмотреть некоторые из недавних находок. Одно из многих полезных наблюдений во время той поездки – еще не исследованные гробницы в склонах холмов, окружающих Кносский дворец. Это помогло мне ясно представить, что чувствовала Пирра при мысли, что мать смотрит на нее сверху, с Гребня Мертвых.

Многое из того, что Гилас и Пирра видят в Кунису (например, настенные росписи, жертвенный сосуд в форме бычьей головы и божество из слоновой кости) – реальные артефакты минойской цивилизации, увиденные мной в музеях Ираклиона, Афин и Арханеса, а также многих других. Фигура бога из слоновой кости появилась в книге благодаря куросу из Палекастро, выставленному в Археологическом музее Ситии. Фигуру изготовили из золота, горного хрусталя, змеевика и клыков гиппопотама. Три с половиной тысячи лет назад ее разбили и сожгли, но, даже несмотря на повреждения, курос из Палекастро остается великолепным шедевром минойской скульптуры.

Чтобы понять, как видит мир Разбойница, я провела некоторое время с четырьмя детенышами азиатского льва в зоопарке Пейнтона. Там старший кипер Хелен Нейбор любезно подпустила меня к ним так близко, как подходит только она сама, – и это несмотря на присутствие огромной и очень бдительной матери львят. Также она ответила на мои многочисленные вопросы о повадках и характерах львов. А чтобы увидеть мир глазами Эхо, я посетила несколько соколен и наблюдала за птицами со стороны, а также пообщалась с сапсанами и сокольничими, чтобы узнать побольше о поведении и нраве этих птиц. Думаю, не нужно объяснять, что современные западные методы выращивания соколов отличаются от тех, к которым прибегала Пирра. Я включила в книгу традиции разведения соколов в разных странах мира, но при этом кое-что упростила, чтобы не затягивать историю.

Хочу поблагодарить тех многих (всех не перечислишь!), кто помогал мне и давал советы во время поездок на Крит и Санторини, особенно гида Ирини Кураки и водителя Манолиса Мелиссургакиса. Если бы не их познания и доброта, я никогда не нашла бы Като Симе. Также хочу сказать спасибо Саре Хесфорд из «English School of Falconry» за то, что познакомила меня с интереснейшими птицами – сапсанами и ответила на мои многочисленные вопросы, а также Хелен Нейбор за то, что любезно уделила мне время и подпустила к очаровательным львятам. А еще я, как всегда, очень благодарна Тодду Уайтлоу, профессору эгейской археологии в Институте археологии в Университетском колледже Лондона, за то, что показал мне Кносский дворец и ответил на мои бесконечные вопросы об эгейской цивилизации в доисторическую эпоху, а также многое рассказал о различных критских достопримечательностях, чтобы я могла понять и оценить то, что увидела.

Ну и наконец, я в очередной раз хочу поблагодарить моего замечательного неутомимого агента Питера Кокса за преданность делу и поддержку, а также потрясающе талантливого редактора в издательстве «Puffun Books» Бена Хорслена за энтузиазм и активное участие в истории Гиласа и Пирры.

Мишель Пейвер, 2014