Текст книги "Глаз сокола"

Пирра живо представила, как египтянин с ужасом глядит на дымящиеся руины Така Зими. Усерреф будет совершенно раздавлен. Он ведь всю жизнь посвятил тому, чтобы оберегать Пирру!

– Пирра! – окликнул ее Гилас. – Ты меня слышишь? Я спросил – где сейчас кинжал?

Девочка сглотнула ком в горле.

– Я его спрятала, как только мы приплыли на Кефтиу. Но мать в тот же день отправила меня в Така Зими, и я не успела достать кинжал из тайника…

– Так где он? – перебил Гилас.

– В Доме Богини.

– В Доме Богини… – повторил Гилас. – А он сейчас стоит пустой. Никто его не охраняет. Воронам остается только зайти и взять кинжал.

– Им ни за что не найти мой тайник, – возразила Пирра. – Даже если десять лет на поиски потратят. Да и вообще, они ведь не знают, что кинжал там. Думают, он у меня.

Мальчик и девочка погрузились в задумчивое молчание.

– Нельзя его там оставлять, – наконец произнес Гилас. – Пока кинжал существует, он представляет угрозу.

– Верно. Мы должны добраться до кинжала раньше Воронов и уничтожить его.

«Да, вот только как?» – подумал Гилас. Легче сказать, чем сделать. В кузнице на Талакрее Акастос говорил ему, что кинжалу Короносов не страшна даже самая жаркая печь, созданная человеком. Его способно уничтожить только божество.

Но где искать богов? Они покинули Кефтиу, все до единого.

– Мало того, если Вороны нас выследят, мы приведем их прямо к кинжалу, – добавила Пирра.

– Мне тоже эта мысль в голову пришла, – кивнул Гилас. – Но придется рискнуть.

Их взгляды встретились.

– Вот только как искать Дом Богини? Пирра, я понятия не имею, где мы. А ты знаешь?

18

Гиласу приснилась Исси, и он проснулся с ноющей болью в сердце.

Было еще темно, Пирра крепко спала. Гилас тихонько собрался на охоту. Чтобы скрыть свой запах, он обмазался золой, потом взял пращу и крадучись ступил на снег.

Небо начинало светлеть, лес постепенно пробуждался. С ели на него глядела лесная куница, над головой трещали две сойки. Значит, Вороны далеко: будь они поблизости, вся живность попряталась бы.

В тусклом сером свете Гилас увидел, что повсюду кипит жизнь: вот в снегу остались тонкие, похожие на ножевые разрезы следы от совиных крыльев – это хищница нырнула вниз за полевкой. А вот следы барсука: кажется, будто здесь проходил маленький, но очень деловитый медведь. Но следов львиных лап нет.

Сердце заныло еще сильнее. Как же Гилас скучает по Разбойнице! И по ее оживленному фырканью, когда она хотела что-то сказать ему на львином языке, и по неудачным попыткам подкрасться к нему незамеченной. Почему-то, когда Разбойница была с ним, казалось, что Исси тоже рядом. Чутье подсказывало: если Гилас будет приглядывать за Разбойницей, то и Покровительница Зверей позаботится о его сестренке.

Охота шла удачно. Гилас подстрелил зайца, жевавшего ивовую кору, и двух куропаток. Голову зайца Гилас водрузил на дерево в качестве подношения богу Горы Дикти, лапы оставил Покровительнице Зверей, а одну из куропаток, не удержавшись, положил под кустом для Разбойницы.

Невыносимо думать, что она где-то бродит совсем одна! А если Гилас не найдет ее, львица так и останется одна на всю жизнь. Вот только долго она не протянет. Льву без прайда не выжить.

– Разбойница! – тихонько позвал Гилас.

Скользнувшая мимо ласка мельком взглянула на мальчика, а ворон опустился на ветку с протяжным «Кар!».

– Разбойница, ты где?

Тут ворон расправил крылья и взлетел. С ветки посыпался снег.

– Где ты?

* * *

В голосе Гиласа звучало столько тоски, что Пирра спряталась за валуном. Только бы он ее не заметил!

Лишь через некоторое время Пирра подошла к нему. Гилас сидел на корточках на снегу и ощипывал куропатку. Он выглядел таким печальным и уязвимым, что Пирре стало его жаль.

– Хорошо выспалась? – спросил Гилас, не поднимая головы.

Девочка ответила не сразу. Слабость еще не прошла, но о своей немощи она говорить не хотела. Вместо этого спросила, не видел ли Гилас Эхо.

Гилас ножом указал на скалу:

– Там сидит, добычу высматривает.

Пирра разглядела точку, смутно напоминавшую сокола. Вдруг Эхо несколько раз дернула головой, потом расправила крылья и ухнула вниз, в овраг. Пирру будто потянуло следом за ней. Казалось, еще чуть-чуть, и она тоже полетит… Но нет.

– Не тех ты птиц выбираешь, Эхо, – пробормотал Гилас. – С сороками лучше не связывайся.

– Это еще почему? – спросила Пирра.

– Они слишком умные – все уловки хищников знают.

И действительно: хитрая сорока юркнула прямиком в ежевичные кусты и скрылась из вида. Эхо описала над ними несколько кругов, а когда поняла, что упустила добычу, вернулась к Пирре за утешением.

– Ничего, в следующий раз повезет больше, – ободрила та ее.

Соколиха взяла в клюв прядь волос девочки, будто хотела почистить их тем же способом, что и свои перья.

– Ей бы голубей ловить, а на птиц половчее не замахиваться.

Гилас как будто повеселел, и Пирра попросила научить ее стрелять из пращи. Мальчика пришлось уговаривать, но наконец он поддался. В пещере, пока Гилас разделывал зайца, Пирра зарядила пращу сосновой шишкой и принялась раскручивать ее над головой.

– Быстрее. Ты успеешь прокрутить ее над головой всего пару раз, а потом дичь тебя услышит. Тут долго готовиться нельзя. А теперь отпускай конец с узлом, и шишка полетит в куст… или мимо…

С седьмой попытки Пирра почти попала в куст, а с десятой едва не запустила шишку в Гиласа.

– Долго еще учиться? – проворчала она.

– Тебе – несколько месяцев, не меньше, – сухо ответил Гилас. – Или хочешь, поймаю белку и буду держать, пока ты ее не подстрелишь…

Снежок Пирры врезался Гиласу прямо в грудь. Он сразу слепил такой же, и завязался бой. О праще оба забыли.

Вдруг Гилас изменился в лице, и снежок выпал из его руки. Пирра обернулась.

Выдыхая облачка белого пара, в двадцати шагах от них стояла Разбойница.

С тех пор как Пирра видела ее в последний раз, львица выросла и обросла лохматой шерстью. От головы до лопаток тянулась полоска темного меха, совсем как у взрослых львиц, но пятнышки на лапах никуда не делись, да и в выражении морды сохранилось что-то детское.

Разбойница не сводила больших янтарных глаз с Гиласа.

– Разбойница, – только и произнес мальчик.

Львица принюхалась и издала тихий мягкий звук, что-то среднее между мяуканьем и урчанием. В три прыжка Разбойница подскочила к Гиласу, и вот ее передние лапы легли мальчику на плечи; львица заключила его в мощные львиные объятия. Гилас обнял ее в ответ и зарылся лицом в ее загривок, и вот они вместе катались в снегу. «Не разобрать, где мальчик, а где львица», – подумала Пирра.

* * *

– Как же она пережила зиму? – произнесла Пирра, слизывая с пальцев заячий жир.

– Наверное, падалью питалась, – ответил Гилас.

Он отдал Разбойнице заячьи внутренности и уши и теперь кормил ее скользким костным мозгом: сейчас это лакомство нравилось ей не меньше, чем в детстве.

– Как думаешь, она не ела людей? – спросила Пирра.

– Нет, – решительно покачал головой Гилас. – Разбойница на такое не способна.

Львица встала и потерлась лбом о лоб Гиласа. Он сунул руки в густой теплый мех у нее на боках и как следует почесал Разбойницу – так, как она любила. От нее исходил насыщенный львиный запах.

«Больше я тебя никогда не брошу», – мысленно пообещал ей Гилас.

Эхо подлетела к Пирре и села девочке на плечо. Пирра дала ей крыло куропатки, которое нарочно приберегла для своей любимицы. При виде соколихи Разбойница решительно направилась к ней. Эхо испугалась и вместе с угощением улетела на дерево.

Пирра обеспокоенно взглянула на Гиласа:

– Как по-твоему, они поладят?

– Даже не знаю, – произнес он.

Уничтожив все следы своего маленького лагеря, Гилас и Пирра продолжили путь. Четкого плана у них не было, но они решили обойти Гору сбоку, потом повернуть на север и надеяться, что выйдут к побережью, а там как-нибудь отыщут Дом Богини.

День прошел без происшествий, а вечером они разбили лагерь в еще одной пещере и разделили то, что осталось от куропатки. После ужина Гилас сел вырезать рыболовный крючок из кости голени зайца, а Разбойница лежала, привалившись к его бедру, и тихонько похрустывала остатками куропатки, крепко зажав мясо между передними лапами. Рядом свернулась в клубок Пирра. Девочка глядела на тлеющие угли.

Эхо расположилась на камне у входа в пещеру: один глаз закрыт, второй настороженно следит за Разбойницей. Львица и соколиха весь день старались держаться друг от друга подальше. Гилас гадал, как они будут вести себя впредь.

Мальчик подбросил в огонь еще одну ветку. Пирра сощурилась от яркого света. Когда стемнело, она стала молчаливой и все потирала запястье, на котором раньше висела печать.

– О матери вспоминаешь? – осторожно спросил Гилас.

– Нет, – ответила Пирра, но Гилас сразу понял: врет.

– Когда она умерла, ты была с ней?

– Нет, – снова ответила Пирра. Девочка закусила нижнюю губу. – Мне жрец сообщил. Сказал, что она собиралась провести Мистерию. Это такой тайный ритуал. Она хотела вернуть Солнце и избавить Кефтиу от Чумы. Но болезнь сразила ее раньше. – Пирра нахмурила темные брови. – Жрец рассказывал, ее похоронили сидя в гробу, с золотым обручем на голове. На нем выгравировали глаза – огромные, широко распахнутые, чтобы она следила за Кефтиу вечно… – Пирра осеклась.

Гилас видел: ей трудно сдержать чувства. Пирра ненавидела свою мать, но при этом уважала ее. Яссассара была всемогущей, а теперь ее нет! После такого потрясения сложно прийти в себя.

Гилас решил перевести разговор на что-нибудь другое и спросил:

– Что ты делала зимой?

Пирра состроила гримасу.

– Слонялась по двору и скучала. Немножко учила египетский язык с Усеррефом и скучала. Препиралась с моей рабыней Силеей и…

– Скучала, – закончил за нее Гилас.

Пирра фыркнула.

Эхо проснулась, развернула голову под невероятным углом и наградила Разбойницу сердитым взглядом. Та сделала вид, будто не заметила.

Пирра спросила:

– Как думаешь, Эхо когда-нибудь научится охотиться?

– Научится – со временем. Но пусть пока тренируется на голубях. Лучше всего в ветреную погоду.

– Почему?

– Все соколы так охотятся. У этих птиц крылья мощнее, чем у их добычи. Соколам ветер не особо мешает, а птицам поменьше в ветреную погоду труднее улететь от хищника.

– Откуда ты столько знаешь про соколов?

Гилас пожал плечами:

– Пастух – работа однообразная. Делать ничего не надо, знай только приглядывай за козами. Одно развлечение – наблюдать за другими зверями, а то от скуки с ума сойдешь.

Пирра снова рассмеялась.

После этого между ними воцарилось дружеское молчание, а через некоторое время Пирра завернулась в плащ и уснула.

А Гилас все сидел рядом с Разбойницей. Маленькая львица доела куропатку и теперь лежала на животе, сложив мощные передние лапы. С ее морды исчезло угрюмое, настороженное выражение, а рана на плече быстро заживала.

Гилас запустил пальцы в светлую шерсть на подбородке Разбойницы и почесал ее; та взглянула на него и ответила довольным урчанием.

За зиму большие, чуть раскосые, обведенные черным глаза львицы потемнели: раньше были оттенка меда, а теперь приобрели насыщенный янтарный оттенок листьев бука в осеннюю пору. Разбойница вырастет красивой львицей – и очень сильной. Хоть она еще и детеныш, но когда стоит рядом с Гиласом, ее голова достает мальчику до бедра, а силой Разбойница превосходит его раз в пять, не меньше.

Львица зевнула, обнажая белые клыки длиной с большой палец Гиласа, потом встала, потянулась и потерлась лбом о его голову.

«Вот бы всегда так», – подумал Гилас. Все друзья вместе, опасность никому не грозит. Только Исси не хватает.

* * *

Маленькая львица проснулась посреди Тьмы. Она лежала, с удовольствием вдыхая теплый лесной запах мальчика. Потом перевернулась и положила переднюю лапу ему на лицо: пусть тоже просыпается.

Тот что-то пробормотал и сбросил ее лапу. Львица ткнулась носом ему в бок, но он и тогда не захотел просыпаться. «Какие же эти люди сони», – с нежностью подумала Разбойница. Спать всю Тьму! Это же лучшее время для охоты!

Маленькая львица счастлива. Мальчик не бросил ее, он сел на спину к Огромному Серому Зверю и пустился в дальний путь, чтобы ее отыскать. Теперь они ни за что, никогда не расстанутся.

Встав, маленькая львица с наслаждением потянулась, потом подошла к спящей девочке и потерлась об нее носом: она ведь тоже член прайда.

На камне у входа в логово примостилась соколиха. Вечно она поблизости крутится! Львица хотела как следует стукнуть ее лапой, но та догадалась, что у нее на уме, и улетела на верхушку сосны. Села там и сверху уставилась на львицу злыми глазами. Та подергала хвостом и ответила ей таким же недобрым взглядом.

Лети отсюда. Это мои люди.

Вдруг маленькая львица навострила уши. Ветер донес до нее звук приглушенных человеческих голосов. Раздувая ноздри, львица уловила знакомый запах: эти же люди следили за прайдом, когда было Не-Светло, но мальчик с девочкой их не заметили.

Найти людей во Тьме оказалось легко. Вот они, двое мужчин, сидят за камнем наверху, на расстоянии нескольких прыжков от логова. Это не страшные люди с черными шкурами, хлопающими за спиной, но незнакомцы явно прячутся. Маленькая львица забеспокоилась. Что им нужно?

Львица описала широкую дугу между соснами и беззвучно подкралась к затаившимся людям так, чтобы они ее не заметили. Потом легла на живот и подползла еще ближе.

Подобравшись к людям на расстояние, удобное для броска, маленькая львица зарычала.

Мужчины в страхе кинулись прочь, львица следом. Ловить их ни к чему, а вот попугать не мешает, чтобы больше не возвращались.

Убедившись, что незнакомцы сбежали, маленькая львица деловито потрусила обратно в логово и расположилась там. Ее долг – охранять своих людей.

19

– Хоть убей не пойму, как так вышло, – произнес Гилас, когда они пробирались через очередное покрытое льдом ущелье. – Ты всю жизнь провела в Доме Богини, но понятия не имеешь, где он!

– Говорю же – меня оттуда не выпускали, – проворчала Пирра. – Знаю только, что до него примерно полдня ходу от северного побережья.

– Точно от северного? А может, от южного? – пробормотал себе под нос Гилас.

Пирра едва не испепелила его взглядом, но мальчик и бровью не повел. Пирра всегда в сердитом настроении, когда ее мучает жажда.

А тут еще Эхо и Разбойница никак не поладят. Сначала обе только шипели и зыркали друг на друга, но когда Гилас решил накормить их одной белкой, Эхо хотела стащить порцию Разбойницы, а та чуть не стукнула соколиху лапой: птица еле увернулась.

Но что еще хуже, если Гилас и Пирра уделяют хоть каплю внимания кому-то из них, другую одолевает ревность. Некоторое время назад Пирра погладила Разбойницу, а Эхо тут же обиделась и улетела. А когда Пирра приманила ее обратно мышью, которую поймал Гилас, Разбойница гордо удалилась, всячески показывая, как оскорблена до глубины души. Она явно считала, что нянчиться с птицей – последнее дело.

Вот и теперь Гилас шагал впереди между засыпанными снегом валунами и спиной чувствовал: Пирра боится, как бы львица не причинила вреда ее любимице Эхо. Гилас и сам беспокоился за соколиху. Пока что Разбойница весело бродит по лесу и то и дело надолго пропадает. А вдруг львица сейчас сидит под деревом, а изо рта у нее торчат соколиные перья?

– Мы что, кругами ходим? – проворчала сзади Пирра.

– Не говори глупостей! – сердито отозвался Гилас.

Но после того, как они весь день перелезали через горные гребни и обходили неприступные скалы, ему и самому забредали в голову подобные мысли. Еще не хватало сбиться с пути! Тогда они рискуют в любой момент наткнуться на Воронов.

Но если в этом кто и виноват, то не Пирра.

– Извини, – буркнул он, не оборачиваясь.

Девочка молчала.

– Я сказал – извини! – с раздражением повторил Гилас.

Так и не дождавшись ответа, мальчик обернулся.

Пирры за спиной не оказалось. Гилас растерянно окинул взглядом скалы и можжевельники. На снегу виднелись только его следы.

– Пирра, выходи! – позвал Гилас. – Нашла время шутить!

Но нет, не похоже, что Пирра его разыгрывает. Достав нож, Гилас пошел обратно по собственным следам.

Ущелье узкое, высокие можжевельники жмутся вплотную друг к другу.

– Пирра!

Тут Гиласа схватили сильные руки и утащили в темноту. Не успел мальчик опомниться, как ему завязали глаза, отобрали все вещи и связали руки за спиной. Кто-то резко потянул его за волосы так, что Гилас запрокинул голову. Раздалось бормотание, запахло горькой полынью. Должно быть, знахарка проверяла, нет ли у него на шее следов Чумы.

Убедившись, что он здоров, неизвестные заставили его опустить голову и повели через гулкое пространство. Похоже, он в пещере. Все это время похитители не произносили ни слова, но Гилас догадался: это не Вороны. Короносы бы его сразу прикончили.

Эхо зазвучало по-другому: видно, Гиласа привели в пещеру попросторнее. Пахло дымом. Гилас различил постукивание копыт и шумное дыхание скота, а еще сердитый гул голосов. Тут мальчика усадили на землю и сдернули повязку.

Гилас оказался в огромной пещере, тускло освещенной чадящим костром на высушенном навозе. Вокруг толпились козы, овцы, волы, собаки и люди. Лица у мужчин обветренные, руки и ноги кривые – сразу видно, что крестьяне. Все до единого вооружены косами и вилами, да и глядят враждебно. Чумазые женщины укачивают младенцев и тоже недобро посматривают на Гиласа. Дети уставились на пленника с открытыми ртами. У них такие же причудливо выбритые головы с единственной оставленной прядью, как у призраков на берегу.

«Хорошо, что хоть Разбойница и Эхо в безопасности», – пронеслось в голове у Гиласа. И тут он заметил Пирру. Она сидела неподалеку от него, связанная, растрепанная и ужасно рассерженная.

– Они не причинили тебе вреда? – спросил он.

– Нет. А тебе?

Гилас покачал головой.

– Кто эти люди?

– Сейчас разберусь, а ты не встревай. Они по-акийски не понимают.

Похитителям не понравилось, что пленники говорят между собой на непонятном языке, и стоявший впереди тощий мужчина (должно быть, вождь) рявкнул на кефтийском, обращаясь к Пирре.

Девочка что-то резко выпалила в ответ. В толпе заахали, но тощий мужчина только фыркнул.

Как и все кефтийцы, он чисто выбрит. Вождь кривит губы, будто попробовал что-то невкусное. Маленькие пылающие глазки глядят на Пирру с неожиданной злобой.

По приказу вождя одна из женщин нехотя развязала Пирре руки. Девочка тут же вскочила и разразилась гневной речью.

– Теперь нам уж точно несдобровать, – вполголоса заметил Гилас.

– Сказано тебе – не встревай, – шикнула Пирра.

Наблюдая, как девочка на все корки распекает похитителей на своем гортанном наречии, Гилас будто увидел ее в первый раз. Маленькая, худая, одежда перепачкана в грязи – и все же сразу ясно, что перед тобой дочь Верховной жрицы. Повелительный тон, прямая осанка, даже шрам в форме полумесяца – все это выделяет Пирру из толпы.

Но Гилас чувствовал, как она напугана.

* * *

– Кто вы и как вы смеете так со мной обращаться? – спросила Пирра самым властным тоном, на какой была способна.

– Придержи язык! – бросила женщина, развязавшая ей руки.

– Молчи, Танагра, – осадил ее крепкий мужчина с крупным лбом и будто сплющенным носом. – Нельзя так разговаривать с дочерью Яссассары.

– А как еще с ней разговаривать, Девкарьо? – вмешался тощий вождь и, обращаясь к Пирре, велел: – Ты должна оказывать мне почтение, девчонка!

– Кто ты такой? – потребовала ответа Пирра.

– Меня зовут Сидайо, и я здесь вождь, – объявил тощий, искоса глянув на коренастого Девкарьо. – Я служил водоносом в Доме Богини, но родился я не здесь, а в Тусити. Здесь почти все оттуда. Мы ловили рыбу и возделывали землю. А теперь живем в Горах, пасем скот и еле-еле концы с концами сводим.

– Тусити? – переспросила Пирра. – Это ведь на побережье?

– Да, раньше наш дом был там, – с горечью произнес Сидайо. – А потом пришла Великая Волна.

– Мы поклонялись Морю, потому что так нам велели жрецы, – подхватила женщина, Танагра. – А теперь мы близко к нему не подойдем. Вот почему мы бежали. Мы никогда туда не вернемся.

– Море забрало у нас все, – продолжил Сидайо. – Оно затопило нашу деревню. Весь урожай сгнил. Море разбило вдребезги лодки, сорвало с нас одежду. Чтобы не ходить нагишом, пришлось раздевать мертвецов.

– Оно забрало моих детей, – с яростью произнесла Танагра. – Даже не оставило их тела, чтобы я могла их похоронить. Пусть жрецы говорят что хотят, но больше я Морю поклоняться не стану!

Пирра нервно сглотнула:

– Вы так говорите, будто я во всем виновата…

– Ты дочь Яссассары, – произнес Сидайо так, будто уличил ее в преступлении. – Она сговорилась с Воронами…

– Верховная жрица не знала, что они замышляют, – возразила Пирра.

– Но она с ними сговорилась! – повторил Сидайо. – Из-за нее на Кефтиу обрушилась Великая Волна, из-за нее Солнце скрылось, из-за нее весна не наступит!

Из толпы донеслись сердитые крики; люди потрясали оружием, глядя на нее. У Пирры вскипела кровь. Она должна выступить в защиту матери. Да, Яссассара была хладнокровной и суровой, она не испытывала любви ни к одному живому существу на свете, но Кефтиу любила и готова была жизнь отдать за родной остров. Яссассара не заслужила этих обвинений.

– Как вы смеете так говорить о моей матери? – процедила сквозь зубы Пирра. – Вы даже не представляете…

– А теперь и ты туда же! – перебил Сидайо. – Явилась сюда с желтоволосым чужеземцем, привела за собой Воронов!

И снова стиснутые кулаки и гневные выкрики.

– Ты что им наговорила? – волновался Гилас. – Что они кричат?

– Думали, в Горах заживем спокойно! – продолжил Сидайо. – Моря тут нет, Чумы нет! Но теперь из-за тебя сюда нагрянули Вороны! Мы видели, как они сожгли Така Зими! Вороны идут за тобой по пятам, нам пришлось спрятаться в пещерах…

– Пирра, что они говорят? – не сдавался Гилас.

– Винят мою мать во всех грехах, – ответила девочка на акийском. – И нас тоже, потому что Вороны пришли сюда за нами.

– Только послушайте, как она болтает с чужеземцем на его варварском языке! – визгливо вскричала Танагра. – Кто знает, какие козни они замышляют?

Не удержавшись, мужчина по имени Девкарьо вскочил на ноги.

– Прекратите сейчас же! – взревел он.

В пещере стало тихо.

Одетый в потрепанные козьи шкуры, с войлочной шапкой на голове, Девкарьо явно привык стоять в толпе и слушать, а не произносить речи самому, но в его мощной фигуре чувствовалась сила, притягивавшая к себе взгляды.

– Эта девочка – дочь Яссассары! – воскликнул он. – Дитя Верховной жрицы, подарившей Кефтиу восемнадцать лет мирной жизни и процветания! Обращаться с ней подобным образом – позор для нас всех!

Несколько человек опустили головы, но Сидайо лишь скрестил руки на груди и фыркнул.

– Мы должны не оскорблять ее, а прийти ей на помощь! – продолжил Девкарьо. – И может быть, тогда она сделает то, что оказалось не под силу ее матери, – вернет Солнце!

– Кто, эта малявка? – усмехнулся Сидайо. – Скорее наш ручей в вино превратится!

В толпе раздались смешки, и Пирра покраснела.

– Сейчас надо решать, что делать с Воронами, – продолжил Сидайо. – Предлагаю вот что. Мальчишку отведем на Гору и там оставим. Что с ним будет – не наша забота. А девчонка останется у нас в заложницах. На крайний случай передадим ее Воронам, и они нас не тронут.

Раздались одобрительные выкрики. Поняв, что толпу ему не переспорить, Девкарьо с осуждением покачал головой.

– Вы не можете так поступить, – сорвалось с губ у потрясенной до глубины души Пирры.

– Что они говорят?! – вскричал Гилас.

Девочка на акийском объяснила, что происходит. Гилас слушал ее с непроницаемым видом. Потом встал со связанными руками.

– Переводи, – велел он Пирре и повернулся лицом к толпе.

Светлые волосы и прямой ликонианский нос безошибочно выдавали в мальчике чужеземца, но его лицо выражало решимость. От Гиласа исходила какая-то не совсем оформившаяся сила, заставившая всех его слушать.

– Упрекать Яссассару нет смысла, да и незачем искать виноватых, – начал мальчик.

Пирра медлила, но потом все же повторила его слова на кефтийском. Собравшиеся возмущенно заахали и заохали, но Гилас не дрогнул.

– Вороны вас и в пещерах достанут, – продолжил он, время от времени умолкая, чтобы Пирра перевела его речь. – Отдадите девчонку – все равно от них не избавитесь. Для Короносов договоры – пустой звук. Перед смертью Яссассара успела усвоить этот урок. В наших краях Оракул изрекла пророчество. Победу над Воронами одержит Чужак. – Гилас вскинул голову и расправил плечи. – Этот Чужак – я. Вы, кефтийцы, зовете нас Дикими.

По толпе пробежал взволнованный ропот; люди обменивались обеспокоенными взглядами. Сидайо в задумчивости приложил большой палец к губам. Девкарьо внимательно глядел на Гиласа из-под кустистых бровей.

– Я пришел на Гору Дикти, чтобы найти дочь Яссассары, – продолжил Гилас. – И теперь нам нужно добраться до Дома Богини. Вместе. Мы должны попасть туда раньше Воронов. Если не успеем, Кефтиу обречен. – Он смотрел на обветренные лица, чтобы по его взгляду все поняли, насколько серьезна ситуация. – У вас есть выбор. Или вы поможете нам, или отпустите, и мы все сделаем сами. И учтите. – Гилас посмотрел на Пирру. Казалось, мальчик обращался к ней одной. – Отныне мы с ней будем держаться вместе. Никто нас не разлучит.