Текст книги "Большая игра"

Я нутром чувствовала, что Дерек поедет, но если нет, у меня есть десяток других очень сильных игроков на выбор, и Блейку, распорядителю казино, придется это принять. Я понимала, что Блейк поделился со мной информацией о Дереке только для того, чтобы я сделала за него работу и привела Дерека в казино. Я уже поняла, как это работает.

Блейк позвонил, когда я собирала вещи, и сообщил, что самолет ожидает нас в частном ангаре аэропорта Лос-Анджелеса.

Позвонила консьержка и сообщила, что машина ждет внизу.

Я закусила губу. Дерека по-прежнему не было.

Я прыгнула в машину, где сидели девушки во всей своей разгоряченной божественной красоте.

– Вегасссс! – завопили они, и мы стиснули друг друга в приветственных объятиях.

– Кто-нибудь говорил с Дереком? – спросила я.

Нет, ни одна из них не говорила. Мы подъехали к самолету и поднялись на борт, где нас ожидал безмятежный Дерек.

Я с энтузиазмом обняла его, чуть сильнее, чем следовало.

– Мне надо выиграть сейчас, – сказал он, когда я пристегнулась. – Или я действительно должен буду бросить играть.

Я кивнула с серьезным видом. Сколько бы раз эти ребята ни клялись, что покончили с покером, они всегда возвращаются.

Вилла была чудесная. Она напоминала храм римского бога. Девушки отлично проводили время, но игроки еще лучше. Игра хорошо пошла, ребята много играли за столами, и никто из них, в том числе и Дерек, много не проиграли.

Мне пришлось буквально оттаскивать их от стола, чтобы посадить на самолет в Лос-Анджелес.

И тем не менее, несмотря на то что все шло гладко, я нервничала до последней минуты. И даже на взлетной полосе, когда самолет начал разгоняться, я не могла расслабиться. Игра в Вегасе прошла с огромным успехом, но впереди меня ждал турнир. Я смотрела на счастливых, сонных людей в креслах и думала о той скрытой работе, которую мне пришлось проделать, чтобы они чувствовали себя так легко и беззаботно. Пока они дремали вокруг меня, я смотрела в окно и составляла план всех дел, которые мне предстоят.

Ближайшая игра была назначена на вторник, потом, в среду, должен был состояться турнир, и дальше игра в следующий вторник. Мне нужно было переделать тысячу дел, а времени было мало. Но это неважно. Все остальное в моей жизни подождет. Мой бойфренд, который уже начал уставать от ощущения, что он значит для меня меньше, чем игра. Моя семья и старые друзья, которые не понимают, почему я никогда не отвечаю на их звонки. Рейрдон и его ребята, с которыми мы начинали и которые видели, как я становлюсь другим человеком. И моя собака, которая будет мне верна, невзирая ни на что.

Глава 22

До сих пор мне не приходилось готовить турниры, а вот Диего участвовал в этих мероприятиях, и его опыт оказался для меня бесценным. Надо было продумать множество деталей, и все должно быть сделано правильно и четко, чтобы турнир прошел успешно. Все были возбуждены, Хьюстон Кертис явился играть, хотя это был день рождения его жены, и мне было известно, что он уже довольно давно планировал в этот день веселую вечеринку.

Игроки считают свои выигрыши в раздачах и фишках. Я же считаю свои в игроках. Явка была изумительной, даже Артур Гроссман пришел. Он откровенно разглядывал девушек, а потом отозвал меня в сторону и шепотом поинтересовался, кто они такие.

– A-а! Подружки, – объяснила я.

Он еще некоторое время смотрел на них, а потом отошел поболтать с Тоби.

Артур быстро проиграл все фишки и вылетел с турнира, и, как только он сел за стол, где играют на наличные, я увидела, как несколько игроков, все еще участвующих в турнире, изо всех сил стараются побыстрее проиграть свои фишки, чтобы присоединиться к нему. Они уже поняли, что настоящий интерес как раз в том, чтобы играть с Артуром в нелимитированной игре, а не в турнире с фиксированным количеством фишек. Между раздачами Артур подозвал меня.

– Я бы хотел играть каждую неделю, – сказал он. – Пожалуйста, сообщите мне, когда будет игра.

– Договорились, – сказала я обычным тоном, как будто ничего значащего не произошло. Раньше Артур то приходил, то уходил, а теперь он будет играть у меня за столом каждую неделю. О таком новичке можно только мечтать: у него безграничный банкролл, безграничное эго и, насколько я могла судить, весьма ограниченные способности.

Через несколько часов после начала турнира оказалось, что единственным, кто не получал удовольствия от игры, был Тоби. Я предоставила ему возможность создать такую структуру турнира, чтобы он мог приспособить к ней свой игровой стиль, и он лез из кожи вон, чтобы добиться успеха, но бывает так, что вы не можете выиграть, как бы искусны вы ни были. Иногда вам не везет. Тоби попал в полосу неудач, то есть проиграл на двух раздачах. Он сидел с угрюмым видом – верный признак, что он собирается жаловаться.

Некоторое время назад он взял моду критиковать меня за все на свете, особенно за деньги, которые я получаю за свою работу. По мере того как рос мой авторитет, росло и вознаграждение, и недовольство с его стороны проявлялось все чаще и громче.

Мне это очень не нравилось. Тоби был влиятелен и расчетлив. В голове у меня звучал некий назойливый голосок, постоянно напоминающий мне о том, что недовольство Тоби сулит мне неприятности, и я старалась быть начеку. Игры проходили хорошо. Да нет, не просто хорошо, а великолепно! О них уже ходили легенды, и я говорила себе, что до тех пор, пока я могу поддерживать этот уровень, моя собственная роль в них не взывает сомнений, как бы он ни хныкал.

Хьюстон Кертис тоже проигрывал. Вечеринка по случаю дня рождения его жены была назначена на девять часов.

Наступило девять часов, потом десять.

– Хьюстон, – шепнула я ему на ухо. – Тебе пора. Тебя ждут на вечеринке.

– Не сейчас, Молли, – ответил он, не отводя взгляда от карт.

К утру, после десяти часов игры, Тоби и Хьюстон погрязли каждый на полмиллиона. Я надеялась, что Хьюстон прекратит терять деньги и уйдет домой. Он уже пропустил день рождения своей жены, вместе с тем за последнюю пару лет он выиграл достаточно, чтобы погасить без труда полумиллионный проигрыш. Но эти двое, не привыкшие проигрывать, жаждали отыграться, и ни один не проявлял никаких признаков желания прекратить игру.

Рик Саломон и Эндрю Сэссон тоже были здесь и с огромным удовольствием наблюдали за невиданной сценой: к пяти утра Тоби и Хьюстон проигрывали по миллиону долларов. Эндрю, вздорный англичанин, начал свою карьеру охранником в клубах и, используя опыт, связи и наглость, создал собственный клуб в Вегасе. Теперь он вел переговоры по продаже компании за восемьдесят миллионов долларов. Он нравился мне, несмотря на всю свою сварливость и занудство. Он ценил мою работу и всегда или почти всегда общался со мной с уважением и теплотой. К тому же он не боялся обидеть или оскорбить кого бы то ни было, даже знаменитостей, и это вносило ноту остроты в приторную атмосферу Лос-Анджелеса.

Рик тоже мне нравился. Он был жутко бестактный и полностью соответствовал своей кличке Паршивец, но он был честен и справедлив.

Рик и Эндрю оттягивались по полной программе, подтрунивая над Тоби и Хьюстоном. Тоби улыбался, но я видела по его глазам, что он злится.

– Олл-ин, – внезапно сказал Тоби и пошел ва-банк.

– Колл[51]51
  Колл (Call) – действие игрока в покер, которое уравнивает ставку, отвечая тем самым на ставку оппонента. – Примеч. пер.


[Закрыть], – поддержал его ставку Хьюстон.

Я посмотрела на него. Его взгляд был полон безумия. Вся его обычная самодисциплина испарилась, он больше не контролировал себя. Хьюстон не мог позволить себе играть на равных с этими ребятами… Он всегда был хорошим покеристом, то есть владел тактикой, психологией игры, хорошо считал, выгодно отличаясь этим от остальных, бездумно спускавших деньги.

Диего открыл карты.

Тоби разгромил его в пух и прах. Хьюстон ставил олл-ин, не имея ничего стоящего на руках.

Я лихорадочно просчитывала вероятности. Хьюстон был один из немногих игроков, у которых не было безграничного банкролла. Я не особенно беспокоилась, потому что раньше Хьюстона всегда кредитовал Тоби, и фактически он всегда получал только часть своего выигрыша. Но сегодня, выиграв пару миллионов, он смог играть самостоятельно и хотел получать все свои выигрыши, а не часть.

Тоби за пару лет сделал кучу денег благодаря Хьюстону, так что можно было с уверенностью предполагать, что он не был в восторге, когда Хьюстон от него откупился.

Теперь Тоби расквитался с Хьюстоном, а тот потерял миллион.

Эндрю и Рик хохотали, как гиены. Среди участников многие враждебно относились к Хьюстону, потому что он неплохо нажился на них.

Тоби встал, растянув в улыбке рот до ушей.

– Ну что, спасибо, друг, – протянул он, хлопнув подавленного Хьюстона по спине.

– Ты что, уходишь, брат? – недоверчиво отозвался Хьюстон. – Мы только начали, а ты уже покидаешь меня?

– Ну да. – В голосе Тоби не прозвучало ни малейшего признака сожаления. – Спасибо, однако.

Он улыбнулся и со стуком бросил мне фишки.

– Уф! – выдохнул он и бросил на меня взгляд, который означал, что, по его мнению, я должна чувствовать такое же облегчение, как и он.

Я улыбнулась в ответ.

– Классно получилось, – сказала я, хотя в конце Хьюстон фактически отдал Тоби победу.

Я ненавидела себя за предательство. Я всегда желала успеха Хьюстону. Но я прекрасно понимала, что моя работа во многом зависит от выигрышей Тоби.

– Спасибо, – сказал он, улыбаясь, как если бы мы были партнерами.

– Ты что, серьезно? Ты уходишь? – мрачным голосом спросил Хьюстон.

– Я устал, – заявил Тоби с очаровательной улыбкой.

Во взгляде его широко раскрытых глаз читалась настороженность, и я ни секунды ему не верила, но у него было право уйти. Он достиг своего лимита в четыре с половиной часа и продлил его на пять с половиной часов. Понятно, что он хочет уйти победителем, и хотя, с моей точки зрения, было неэтично с его стороны смыться сразу после раздачи, но это, безусловно, не было запрещено.

И Тоби с ликующим видом покинул шикарный номер.

Хьюстон остался без фишек. Рик с Эндрю развлекались вовсю.

Хьюстон подошел ко мне.

– Дай мне пятьсот тысяч, – сказал он.

– Пойдем поговорим. – Я отозвала его в уголок.

Решение было не из легких. В этой игре Хьюстон просел на миллион, но за последние пару лет он выиграл миллионы у этих ребят. Рик и Эндрю не простят мне, если я не предоставлю ему кредит, поскольку Хьюстон вытащил эти миллионы из их карманов. Тот Хьюстон, которого я знала раньше как игрока, безусловно, сделает этих ребят и отыграется, но сегодняшнему Хьюстону я не верила.

– Хьюстон, брось. Дела у тебя нехороши в этот раз. Ты играешь на эмоциях, черт знает, что будет дальше.

Я ни разу не видела, чтобы ты так плохо играл. Ты играл на полмиллиона с мертвой рукой![52]52
  Мёртвая рука (dead hand, мертвые карты) – термин, используемый в покере для обозначения комбинации игрока, которая не имеет ценности и не может выиграть ни при каких условиях. Мертвые карты могут выглядеть достаточно неплохо, однако они всегда обречены на провал из-за того, что за столом уже присутствует карта лучше и нет ни единого шанса ее перетянуть. Таким образом, игрок с мертвой рукой может ставить деньги в банк и даже не подозревать, что его карта уже давно бита. – Примеч. пер.


[Закрыть]

– Я знаю, это было глупо, – сказал он. – Я все осознал. Я же обычно не ошибаюсь. Я хорошо играю, Мол! Я всегда давал тебе двадцать процентов. Ты ведь знаешь, что я хорошо играю.

Каждая клеточка моего организма кричала и вопила, чтобы я этого не делала, но я не представляла, как сказать «нет». Он до этого выиграл более чем достаточно, чтобы оправдать любой долг передо мной.

– Пятьсот тысяч, и все на этом, – сказала я.

Строго говоря, я в свое время получила кучу претензий от других игроков за то, что позволяла Хьюстону играть и постоянно выигрывать. Я знала, что не потеряю его, даже если он проиграет. Я также знала, что было бы несправедливо по отношению к другим не дать им шанс отыграть часть тех денег, которые выиграл у них Хьюстон.

– О’кей, – сказал он. – У меня получится. Ручаюсь, эти ребята – слабаки.

– Только не делай глупостей.

Я отсчитала Хьюстону пятьсот тысяч долларов фишками. У меня в телефоне было порядка двадцати сообщений от «слишком уставшего» Тоби и пара от Боба Сафая, который ушел в два часа ночи, но теперь хотел получить свой бай-ин. Ребята почуяли запах крови и теперь желали вонзить зубы в жертву.

Рик и Эндрю были в восторге, увидев, что Хьюстон снова сел за стол.

Мы с Диего переглянулись. Ничем хорошим это не кончится.

За короткое время Хьюстон проиграл все. Его манеры игры не изменилась, и мне было ясно, что, если бы он сидел здесь с десятью миллионами, он проиграл бы их все.

Он подошел ко мне, подавленный, повергнутый в прах, и попросил еще фишек.

– Не сегодня, Хьюстон, иди домой. Иди к своей жене.

Он полностью пропустил ее день рождения. Я смотрела, как он уходит, и мне хотелось заплакать. Тяжелое чувство вины мучило меня. Я думала, что смогу оставить все лучшее, что есть в игре, отбросив ее мрачные стороны, но я ошиблась.

Через несколько недель Хьюстон признался мне, что для того, чтобы покрыть проигрыш, он занял денег у Тоби на жутких условиях. По словам Хьюстона, сделка состояла в следующем: Тоби будет забирать себе из выигрышей Хьюстона порядка пятидесяти процентов в год, но не возьмет на себя его проигрыши. Ни один покерист не пойдет на такой грабеж, но Хьюстон сказал, что согласился. У него мог быть выбор, нашлось бы немало людей, которые поддержали бы его на лучших условиях… Да, черт возьми, он мог добыть деньги на лучших условиях где угодно. Но, думаю, он понял, как понимала и я, что остаться в милости у Тоби фактически значило остаться в игре. Если то, что рассказал мне Хьюстон, было правдой, Тоби теперь владел Хьюстоном, и они оба это знали. Хьюстон был теперь в постоянном напряжении. Его потери были полностью на нем, а из выигрыша он получал только половину, и он был единственным за столом, кто играл, чтобы выплатить долг.

– Я в этом году сделаю десять миллионов в покер! – как-то похвастался Тоби, не зная, что я была в курсе его договоренности с Хьюстоном.

Довольно быстро Тоби как будто забыл о своем недовольстве моими растущими доходами. Он снова стал предлагать устраивать новые игры и вел себя как мой закадычный дружок.

Мое положение на тот момент было прочным, но Хьюстон катился вниз по спирали, и я понимала, что добром это не кончится.

Глава 23

Бешеная игра была в самом разгаре. Я смотрела, как Ги Лалиберте уговаривает другого игрока скинуть выигрышные карты. Ги был грандиозный игрок, агрессивный и безжалостный за столом. Он начинал свою карьеру как простой уличный циркач, зарабатывая трюками себе на обед, пока ему в голову не пришла идея устроить цирковое представление, и теперь его маленькая компания под названием «Цирк дю Солей» приносила ему миллиард долларов в год. Вторым игроком был симпатичный парень с Восточного побережья, заработавший кучу денег на бирже. Он был настоящий джентльмен и, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке на фоне наших лос-анджелесских выпендрежников.

Тоби опять проигрывал и, естественно, снова принялся обвинять меня, критиковать мои чаевые и вообще игру в целом. Он проиграл уже двести пятьдесят тысяч, пятьдесят из которых поставил только что, и старался выпутаться из этой ситуации. Джейми Голд опять играл так, словно это был его последний день на земле, и Тоби сообразил, что его единственный шанс выбраться из ямы, в которую он попал, это ухитриться обыграть Джейми.

Джейми и Тоби поставили на все, и было непонятно, за кого болеть. Джейми проиграл почти весь свой банкролл, оставшийся от победы в Мировой серии, и как только деньги закончатся, я не смогу позволить ему продолжать играть. Джейми мне нравился, он был доброжелателен и щедр. Тоби больше всех жадничал с чаевыми, чаще всех побеждал и был невыносим, когда проигрывал, но его проигрыш означал для меня проблемы с работой. Затаив дыхание, я ожидала, когда Диего откроет карты. Тоби выиграл.

Как и следовало ожидать, Тоби поднялся сразу после того, как последняя раздача вернула ему деньги.

– С меня хватит на сегодня. – Он подошел ко мне и положил стопки фишек на мой планшет. – Повезло тебе, что я выиграл эту раздачу, – сощурясь, произнес он своим обычным полушутливым-полусерьезным тоном.

Я кивнула.

– Тебе придется теперь исключить Джейми, ты понимаешь.

– Понимаю, – сказала я, считая его фишки.

Он вертел пальцами тысячедолларовую фишку.

– Она твоя, – сказал он, подавая мне фишку.

– Спасибо, Тоби, – ответила я, протягивая за ней руку.

Он мгновенно сжал пальцы.

– Будет твоя, если… – продолжал он, – если ты сделаешь что-нибудь, чтобы заработать эту тысячу.

Он говорил достаточно громко, и остальные отвлеклись от игры, чтобы посмотреть, что происходит.

Я засмеялась, стараясь не подать виду, что с трудом сохраняю самообладание.

– Что бы это мне такое пожелать, чтобы ты сделала? – продолжал он, как будто размышляя вслух.

Теперь уже все сидевшие за столом не сводили с нас глаз.

– Вот, придумал! – заявил он. – Ты залезешь на стол и будешь лаять, как тюлень.

Я вскинула на него глаза. Он светился, как ребенок в канун Рождества.

– Ну да, я хочу, чтобы ты полаяла, как тюлень, когда он просит рыбы.

Я снова засмеялась, чтобы отвлечь его, надеясь, что на этом с забавами будет покончено и он уйдет.

– Без дураков, а? Что тут такого? Ты слишком зазналась? Не хочешь немножко полаять за тысячу долларов? У-уу… ну, видимо, ты и впрямь богатая.

Я вспыхнула. Над столом воцарилось гробовое молчание.

– Давай. – Он крутил фишку у меня над головой. – Голос!

– Нет, – спокойно сказала я.

– Не-ет?! – переспросил он.

– Тоби, – произнесла я, – я не буду лаять, как тюлень. Оставь фишку себе.

Лицо у меня горело. Он разозлится, это ясно, особенно теперь, когда все внимание публики было обращено на него, а я отказывалась ему подчиняться. Смущение переплеталось во мне со злостью. После всего, что я сделала, чтобы создать ему наилучшие условия, я не могла не чувствовать себя оскорбленной. Каждую деталь каждый игры я оговаривала с ним, меняла ради него ставки, турниры подстраивала под него. Я помнила все ингредиенты его вегетарианских блюд. У меня за столом он выигрывал миллионы долларов, во время игр я обслуживала любые его потребности, и вот теперь он хочет унизить меня. Он продолжал упорствовать, все больше повышая голос. Остальным стало неловко.

– Нет, – повторила я в надежде, что он уймется.

Он бросил на меня ледяной взгляд, бросил фишку на стол, пытаясь обратить все в шутку, но не сумел скрыть ярости.

Когда он ушел, в комнате поднялся гул голосов.

– Что это было?

– Вот чудно!

– Хорошо, что ты не согласилась, Молли.

Мне было ясно, что это не детские капризы со стороны Тоби. Это был вызов. Он хотел продемонстрировать, что он здесь главный. Отказавшись подчиниться его требованию, я выбрала не самое лучшее с точки зрения стратегии решение, но зато я сохранила уважение других игроков.

Впервые с тех пор, как я занялась организацией игры, я почувствовала, что все может кончиться. Точно так же, по всей вероятности, думал Тоби. Он мог просчитать все что угодно, кроме спада в экономике и того, сколько мы с Диего зарабатывали, и последнее, похоже, не давало ему покоя.

Он все чаще поднимал тему моего вознаграждения, не пытаясь даже скрывать недовольство.

– Я считаю, что игру надо перестроить, – заявил он как-то вечером.

– Каким образом?

– Ты слишком много получаешь, а наши выплаты происходят слишком долго.

Я с недоумением посмотрела на него. В каком еще месте во вселенной ты можешь прийти, поиграть в карты, выиграть МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ и получить чек на эту сумму через неделю? Единственная причина, по которой игра все еще продолжается, состояла в том, что я везде раскидывала свои сети, чтобы заловить в них новичков, и, таким образом, Тоби мог продолжать делать свои деньги. И теперь у него хватило наглости предложить, чтобы я сама придумала, как урезать собственный заработок.

– Я подумаю, – пробормотала я и улыбнулась.

– Спасибо, – ответил он.

Сентябрь подходил к концу. Это было время, когда Хилари с Обамой соперничали за назначение кандидатом в президенты от демократов. Я желала победы Хилари, но не верила, что она победит, в то время как Тоби бескомпромиссно и с энтузиазмом поддерживал Обаму. Он поставил немаленькие деньги на своего кандидата. Вообще эти ребята любили делать ставки при любой возможности. Я даже как-то видела, как они ставят большие деньги на Кобаяши, японца, чемпиона по поеданию хот-догов. И у меня родилась идея.

– Я ставлю на Хилари, – заявила я во время игры.

Моя печальная уверенность, что Хилари проиграет, никуда не делась, но я подумала, что, если я дам возможность Тоби обыграть меня, я смогу вернуть себе прежнее положение. Он был влиятелен, в Голливуде числился среди персонажей A-списка и умел использовать свой статус звезды. А поскольку он, по-видимому, снимался только у людей, готовых идти на его заоблачные требования, то времени у него было предостаточно. И если он на чем-то зациклился, то шел до конца. Хуже некуда быть объектом травли со стороны такого человека, как Тоби.

Но если я позволю ему одержать верх над собой, то можно надеяться, что он успокоится насчет моего вознаграждения. Особенно если это будет «публичное поражение».

Тоби резко поднял голову, глаза его заблестели.

– Правда? Сколько ставишь?

– Я уверена, что Хилари победит, – продолжала врать я.

– Так ты уверена?

– Совершенно. – Блефовать меня учили лучшие (и худшие) из присутствующих здесь.

– Поставишь десять тысяч?

– А то, – сказала я невозмутимо.

Диего посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Что ты делаешь? – беззвучно спросил он.

«Пытаюсь спасти нашу работу», – про себя подумала я, ухмыляясь, как будто я уже одержала победу, одновременно стараясь избавиться от неприятной мысли о заведомо проигрышном пари и потерянных десяти тысячах.

– Ты что, серьезно возьмешь у нее эти деньги? – спросил Боб, с отвращением щурясь.

– ЕЩЕ КАК! – изрек Тоби.

Мы с Дрю решили поехать на Новый год в Аспен. Все последнее время я пребывала в смятении, размышляя о том, как тень происходящих событий может отразиться на моей судьбе. Люди вокруг меня были заняты, кажется, только обсуждением больной экономики. Я пыталась не обращать внимания на все эти разговоры, но они раздавались отовсюду, и, по общему мнению, дела должны были пойти еще хуже.

Очевидное неудовольствие Тоби, с одной стороны, и зловещая угроза краха экономики, с другой, породили во мне постоянную тревогу, от которой я никак не могла избавиться. Я налила себе стакан виски и попыталась расслабиться.

– Расскажите нам о вашей игре, Молли. Кто больше всех выигрывает?

Я отвела взгляд от горизонта и с улыбкой посмотрела на моего собеседника Пола. Ни для кого больше не было секретом, что я руковожу крупнейшей в Лос-Анджелесе игрой в покер, и, хотя я не раскрывала всех ее аспектов, в последнее время я начала работать на публику всякий раз, когда предоставлялась возможность.

Я одевалась как женщина и выглядела как женщина, но говорить на языке мужчин я могла с легкостью. Все были заинтригованы моей игрой, моим образом жизни и компанией девушек, которых я нанимала. Теперь я водила «бентли», оплачивала свою долю в частных полетах, наравне со всеми платила за столик в клубах. Я наняла помощницу для организации повседневных дел, у меня был повар, и, таким образом, от бытовых мелочей я была избавлена. Я больше не поддерживала отношения с близкими людьми. Я целую вечность не общалась с Блэр или кем-то из моего прошлого. Я никому не звонила, и постепенно мне тоже перестали звонить. Члены моей семьи были в курсе, что я руковожу покером, они знали, что я зарабатываю (и трачу) много денег, но, насколько возможно, я старалась не обсуждать с ними эту тему. Они не одобряли меня. И я пришла к выводу, что не нуждаюсь в их одобрении.

У большинства девушек в голове крутятся только сердечки и звезды. У меня – доллары. Я управляю деньгами, подбираю новых игроков, я нахожусь в постоянном поиске новых сделок, новых возможностей. Я – кровь и плоть игры, она моя. И в связи с моей возросшей ролью в организации всех процессов игры я недавно понизила долю Диего с пятидесяти до двадцати пяти процентов. В конце концов, я несла все риски, я выполняла функцию банка, именно я подыскивала игроков и делала все, чтобы они были довольны. Диего же был просто дилером, который приходил, делал свою работу и уходил. Я работала двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. И все же я не могла отделаться от щемящего чувства вины.

Как и следовало ожидать, Диего был расстроен.

– Жадность – единственное, что похерит всю эту историю, – был его комментарий, хотя он и смирился со своей участью. Его слова эхом отдавались у меня в голове, и я ощущала, как растет во мне чувство вины.

Молли, пора становиться взрослой, говорила я себе. Ты не в университете и не зарабатываешь популярность у публики. Бизнес есть бизнес, думала я. Это выражение очень полезно, когда надо оправдать жадность и отсутствие милосердия. И в последнее время я часто ее использовала.

Я выпила еще один стакан виски. Мне не хотелось копаться в себе, не хотелось думать о том, кем я была и кем стала. Я хотела наслаждаться жизнью, ради которой я так тяжело трудилась.

Мы все были пьяны, и я развлекала мою невольную аудиторию байками с покерного стола. Краем глаза я видела, что Дрю хмурится, глядя на мое поведение, но сделала вид, что ничего не замечаю.

Разделять личную жизнь и покер стало теперь совершенно невозможно. Я ложилась спать и рядом собой на подушку клала оба моих телефона: один для покера, другой для всего остального. Много раз мне приходилось тихонько выбираться из нашей с Дрю постели посреди ночи, чтобы разрешить какую-то проблему или уехать за деньгами. Игроки имели преимущественное значение, и моя личная жизнь страдала от этого… Правило таково, что, если игрок звонит тебе в четыре утра и говорит, что у него для тебя деньги или чек, ты встаешь и едешь, потому что в четыре пятнадцать денег или чека может уже не быть. Такова реальность.

В далеком прошлом остались вечера, когда мы с Дрю, выпив бутылку вина, забредали в итальянский ресторанчик и сидели там до закрытия, и у нас всегда были темы для разговоров и поводы посмеяться. Было что-то, что его тревожило, и, хотя он никогда не говорил о этом, я чувствовала в нем перемену. Он был несчастен, не удовлетворен своей жизнью. В наших отношениях пролегла заметная трещина.

Когда мы в конце концов заканчивали рабочую неделю, вместо того чтобы радоваться обществу друг друга или позволить себе роскошь столь необходимого обоим сна, мы с отправлялись в компании друзей в модный ресторан, а потом в какой-нибудь клуб, где оба погружались в громкую музыку и нескончаемый алкоголь. Моя жизнь превратилась в постоянную погоню за все большими заработками и тусовку. Дрю все чаще стал появляться на вечеринках без меня, особенно в те вечера, когда я работала. Потом он начал ходить на мальчишники, куда меня не приглашали. Мне было известно, что там происходит. Я провела достаточно времени рядом с покерными столами и получила такое образование, какого ни одна женщина не захочет иметь. Я доверяла ему, но мне не хватало тех дней, когда он хотел, чтобы я была рядом.

Наступили первые дни июня. Мы с Дрю решили снова провести лето в его доме в Малибу, и я надеялась, что там нам удастся вернуть наши прежние отношения.

Накануне вечером он уехал в город. На следующий вечер у нас был запланирован обед с его родителями. Он опаздывал, и я начала дергаться. Чтобы успокоиться, я решила погулять вдоль пляжа. Солнце уже заходило, и красота была необыкновенная. Когда я вернулась, Дрю по-прежнему не было.

Я все больше беспокоилась. Каждый раз, когда я набирала его номер, я попадала на автоответчик.

И наконец раздался звонок с незнакомого номера.

– Молллл, – заплетающимся языком произнес Дрю.

– Где ты?

Ответ его был сумбурным. В трубке слышался чей-то смех.

– Я остаюсь в городе. – Он силился перекричать шум. – Приезжай.

Мы оба знали, что он не хотел этого.

– Здесь так красиво. – Я еще боролась, хотя знала, что это бесполезно. – И мы должны идти к твоим родителям на обед. Хочешь, я заеду за тобой?

В трубке послышалось какое-то шуршание, и связь оборвалась.

Из глаз у меня покатились слезы разочарования, но оно тут же сменилось болью. Как бы я ни избегала смотреть правде в глаза, я должна была признать то, что поняла уже давно: все кончено. Я не могла больше делать вид, что не понимаю этого. События последних двух с половиной лет пронеслись перед моими глазами. Дрю был моей первой любовью. Я вспомнила, как все начиналось, когда наши отношения были такими нежными и невинными. Когда я думала, что он может быть тем самым, единственным.

Я вышла на пляж и опустилась на песок около воды. Я знала, что должна сделать. Знала, потому что это было нужно нам обоим. Ему нужно остаться молодым и свободным, а я на самом деле не могу построить нормальные отношения из-за своей работы. Я подтянула колени к груди и почувствовала острую боль при мысли, что теряю его навсегда. Я не могла представить свою жизнь без него. Дрю был больше чем бойфрендом – он был моим лучшим другом, моей семьей.

Дрю вернулся на следующий день к вечеру, когда я лежала на пляже. Я даже не спросила, где он был. Слезы душили меня.

Он подошел и начал извиняться.

Я схватила его за руку:

– Все в порядке, просто пришло время. Для тебя важна жизнь, а для меня – работа.

Он отвернулся, и на какое-то мгновение я подумала, что увижу слезы в его глазах. Он обнял меня, и я расплакалась на его груди. Он не отпускал меня, но я поняла, что он готов согласиться. Мы долго сидели, не шевелясь.

Я закрыла лицо руками и зарыдала. Я не знала, как уйти, я чувствовала, что, как только я выйду за дверь, все, что было, исчезнет навсегда. Я никогда не смогу больше поцеловать его, никогда не проснусь рядом с ним. Раньше у нас была общая жизнь, а теперь она закончилась.

Я ушла в дом и стала собирать вещи. Рыдания сотрясали меня, я мысленно умоляла его остановить меня, надеялась, что он попросит меня остаться. Но он оставался в гостиной и просто ждал.

Я вышла с упакованными чемоданами и остановилась перед ним. По его позе и взгляду я поняла, что он уже не со мной. Он даже не обнял меня на прощание.

– Я люблю тебя и всегда буду любить, – проговорила, задыхаясь, я и вышла.

Я вернулась в свой пустой тихий дом, легла в постель и прижала к себе Люси. Была суббота, вечер, и все мои друзья где-то тусовались. Как же давно я не была одна дома в вечер выходного дня.

Чтобы руководить игрой, мне пришлось научиться быть сильной, смелой, подавлять чувства. Я научилась читать своих игроков и выстраивать свою тактику.

Но в эту ночь прочная броня слетела с меня, и я осталась просто девушкой с разбитым сердцем в большом городе.

Расставание с Дрю было самым зрелым и самым трудным решением в моей взрослой жизни. Тут не было драмы и выяснения отношений. Просто пришло время. Мы были так близки, насколько это вообще возможно, прежде чем отдалиться друг от друга навсегда.