Текст книги "Без Вечного Синего Неба. Очерки нашей истории"

В новогоднюю ночь за ужином в семье пускали по кругу «большую денежку». На счастье! А утром красили вареные яйца и катали их по траве… После праздника начинались полевые работы и кочевка в горы. И они тоже были как праздник!

Много радостных дней детства вспоминал уважаемый Сулейман-ага. И на каждом празднике – музыка, скачки, танцы. А долгими зимними вечерами собирались по очереди друг у друга, рассказывали сказки, спорили о жизни, женщины сучили шерсть… «Водка, пьянки – такого не знали». Куда все ушло?

Теперь в селениях, на равнине, по 300–400 домов, люди не знакомы друг с другом. Ведь многих насильно привезли с гор, порой специально рядом селили враждующие роды… Старики умирали и от смены климата, особенно болели дети… Таковы последствия «великих переселений» – чабану управлять легче, когда все на виду.

…Часто буду я вспоминать Тагирджал, там в полночь случилось землетрясение. Но тряслась не земля! То ушедшие лезги ворочались в могилах. Неспокойно ныне им, нашим предкам… Жеребца, у которого связаны ноги, спросили:

– Сколько лет тебе жить?

– Спросите у хозяина, – ответил конь.

Баку – Гусары – Москва, 1991–2009 гг.

С каждой новой поездкой откровеннее и откровеннее представала картина Кавказа, который напоминал застарелую гнойную рану: веками здесь идет война людей, уже не знающих, за что воюют и как. Люди расходуют себя безо всякого смысла… Но чтобы понять глубину случившейся трагедии, надо знать о Кавказской Албании, о государстве, на которое политики наложили табу.

Эту страну тоже стерли с географической карты, вытравили из памяти людей. В итоге забыто величайшее государство, которое по уровню власти в культурной жизни Европы считалось никак не ниже нынешнего Ватикана.

С IV века в Кавказской Албании, главном духовном центре христиан, решались важнейшие вопросы становления религии. До 1836 года служила Албанская Апостольская Автокефальная церковь – куратор поколений европейских епископов и митрополитов. Здесь получали знания и сан. Самая значимая Церковь раннего Средневековья, колыбель христианства, и вдруг бесследно исчезла?.. Фантастика какая-то.

Меня как географа поразило, что нет описания границ Кавказской Албании. Какую территорию занимала страна? Какой народ заселял ее? Чем он жил? Все неизвестно.

А это важные вопросы, в них ключ к пониманию причин современных трагедий, вроде бы не связанных между собой, но связанных с Кавказом, с историей Европы… Как, скажем, судить о Чеченской войне, о грузино-абхазском противостоянии или об армяно-азербайджанском конфликте, не зная событий, предшествовавших им?

У каждого из нас есть шея, она дана человеку, чтобы оглядывался. Ну, хоть иногда… Я вспомнил эту восточную пословицу, желая «покопаться» в истории – оглянулся себе на беду. Кажется, увлекся и не заметил, как очертил контур границ Кавказской Албании, а с ним круг проблемы. Не следовало делать это, потому что теперь знаю: деление Кавказа на Северный Кавказ и Закавказье придумали политики. Войны – дело их рук. Придумывали, чтобы разодрать древнее государство, лишить истории и затем напустить туман на причину нынешних трагедий.

Налицо тончайшая попытка замести следы колониализма. Увы, этот вывод – не преувеличение.

Ныне, как известно, Кавказскую Албанию связывают с Северным Азербайджаном, что, мягко говоря, не корректно. Ее первой столицей был Дербент, но граница шла за Дербентом, на севере, как далеко? Ответа нет. А должна остаться естественная межа, потому что дальше лежал Дешт-и-Кипчак (его Хазарский каганат).

К географическим границам во все времена люди подходили ответственно, они проводили их по естественным рубежам: по фарватеру реки, по горному хребту. В противном случае на границе размещали курганы или приграничные камни.

Словом, мне требовалось найти в Дагестане то, чего давно уже нет… Но есть!

Дагестан – родина моих предков, страна гор, которая осталась без истории. Там народная память хранит то, что политики по недомыслию считают утерянным. А ничто не пропало, все по-прежнему на виду. Живо. Не беда, что находки выглядят этнографической загадкой, все зависит, как взглянуть на них – с каким знанием дела.

Среди кумыков бытует деление на «засулакских», то есть чужих. Для северных кумыков южные кумыки – засулакские, для южных – северные. Вроде бы бессмыслица? Но я подумал, не река ли Сулак была границей Кавказской Албании на севере? Похоже, очень похоже. Кумыки как народ появились в XIX веке, когда Россия колонизировала Кавказскую Албанию, до той ее победы южных кумыков звали кипчаками (барсилами), а северных – кавказскими татарами, или куманами. Те и те говорили на одном языке, их-то и объединили в один народ. Всех скопом. Не думая.

Царизм этнографические проблемы решал росчерком пера, Советский Союз – того быстрее. Колонизаторы написали историю Дагестана и всего Кавказа, поэтому в ней все так, как есть сегодня, – мягко говоря, нелогично… Многое вообще забыто, в частности забыто то, что существует народная память, которая не подвержена цензуре.

Тут важно бы знать, что южные кумыки пришли на берег Каспия за тысячу лет до северных, они пришли во времена Великого переселения народов. На Кавказе, то есть в новой для них культурной среде, у них сложились новые правила жизни, чуть изменился язык. Например, их селения в XIX веке были из камня, тогда как у северных кумыков – из самана. И планировка селений была иной – ближе к городу, иначе говоря, с закрытыми кварталами. Отличить их селения легко, по названиям. Выдает окончание «кент» – Каякент, Башлыкент, Карабудакент и так далее.

Конечно, это далеко не единственное, что отличало выходцев с Алтая, которых царизм назвал кумыками. Память народа бережно хранит прошлое как знак этнической самобытности, чего и не поймут политики… «Не во власти народа терять из памяти» – эти слова Тацита прозвучали еще две тысячи лет назад.

Южные кумыки сберегли отзвук времен, когда тюрки делились на орды и тухумы, роды и семьи, когда понятие «свой – чужой» было иным, чем ныне… Этнографические «нюансы» истории многообразны и очень убедительны, только изучал ли их кто из историков по-настоящему? Такие работы редкость. А по адатам кумыков можно судить, как делилось кавказское общество, по каким законам жило, общалось, воевало, праздновало, думало. Все как на ладони.

Вновь повторяю, на Кавказе поведение отличало людей! Не национальность. Не этнические корни. Царизм «собирал» сегодняшние народы из осколков Кавказской Албании, собирал грубо, навязывая людям новые традиции и нормы быта. Старое заставлял забывать, новое обязывал помнить. Силой! Под страхом смерти. Так поступали все агрессоры мира. Пример появления Грузии и грузин, о которых я рассказал ранее, по-моему, более чем убедителен: два поколения в неволе – и новый «народ» готов. О лезгинах тоже рассказал, и они не считались «единым народом». Горцы и есть горцы. А какие? Кавказские, конечно.

Так объясняла народная память, и тут власть колонизаторов была бессильна. Память не исчезает, память сохраняется, переходит от деда к внуку, ложится в сюжеты народных сказаний, живет в привычках и застольных разговорах. Даже в анекдотах и пословицах. Собственно, она, память, и есть народ, его история, его душа! Видимо, поэтому я чувствовал себя среди лезгин как дома. У братьев. Их боль стала моей болью.

…Знания, оставленные предками, привели меня к лезгинам, а потом и на берег реки Сулак.

Ныне это малоприметная река, не похожая на пограничную реку, в горах она бурная, а когда выходит на равнину, затихает. На ее южном, «албанском» берегу, у самого стыка гор и равнины, сохранились следы крепости и древнего города – оборонительная стена, фундаменты башен, курганы. Сооружение закрывало (или, наоборот, открывало) путь в горную Албанию, оно служило таможней и заставой, его звали Беленджер, теперь – Чирюрт. Я расскажу о том подробнее, но чуть позже, это было неожиданное для меня самого открытие.

Город стоял на границе, в нем жили албаны и хазары, граждане разных стран, но дети одного народа, тюрков. Предки сегодняшних кумыков.

К западу от крепости Беленджер граница была иная, тоже сохраненная в памяти людей. Даже дети знали о невидимой линии, за которую нельзя ступать, она шла по склону на высоте двухсот – четырехсот метров и служила границей между равниной и горами. За этой границей действовали другие законы и правила. Чужие. Между прочим, о той границе между равниной и горами говорил Лев Николаевич Толстой… Тянулась она далеко, до Бештау (Пятигорска), здесь лежал пограничный камень (он, как мне говорили, и ныне лежит там!), от него граница брала южнее, к побережью, огибала Кавказский хребет и через земли Колхиды уходила за озеро Севан, к реке Араке и вместе с рекой выходила к берегу Каспия.

Конечно, моя маркировка условна, но она показывает: Кавказская Албания – это не два района Азербайджана, как утверждает «официальная» наука, и уж не Кумукстан, Лез-гистан или Аварстан, на чем настаивают иные политики. То было что-то намного существеннее, объединяющее весь Северный Кавказ и Закавказье.

В голове не укладывалось, это же – родина десятков кавказских народов, и они, потомки четвертой расы человечества, забыли о ней. Два-три поколения беспамятства – и все. Просто на удивление… Народами можно управлять. Как стадом.

Когда я положил на карту епархии (провинции) Албанской Апостольской церкви, они, все двенадцать, почти совпали с территорией, которую рассчитал «этнографическим» путем. Мне стало легче на душе. И совсем облегченно вдохнул, когда встретил в книге у Гильома Рубрука, папского легата, в XIII веке проезжавшего здесь, подтверждение: весь Северный Кавказ входил в состав Албании.

Это утверждал и Исидор Севильский (до Рубрука): граница Кавказской Албании шла от Каспия по предгорью в сторону Азовского моря (Меотидских болот). Знал об Албании и Марко Поло, великий востоковед Средневековья. Значит, правильно. Расчет мой верен. (38)

Однако радость длилась недолго. Открыв книги по истории Кавказской Албании, я буквально рассвирепел, почувствовав запах несвежести. От книг пахло, как от куска мяса, забытого неумелой хозяйкой в углу кухни. В первую очередь, огорчила «История страны Алуанк» Мовсеса Каланкатуаци, книга вроде бы X века. Ее академическое издание (1984 год) оставило крайне неприятное впечатление, вызывающее брезгливость.

Сравнив современный текст с дореволюционным изданием (1861 год), я пришел в тихий ужас. Если это – плод советской науки, что же тогда фальсификация?

Изменено даже имя автора: Моисей Каганкатваци стал Мовсесом Каланкатуаци. И если бы это было единственной правкой. Дописаны страницы, приведены «дубовые» комментарии, рассчитанные на идиотов. Исправлены сотни «ошибок» автора. Что было, что стало – понять нельзя, анализировать – тем более. Ложь, противоречащая себе же!.. И я готов ее доказать.

Самый главный пассаж? Вот он. Как могли перевести албанскую книгу на русский язык, как нашли «ошибки» автора, если албанское письмо считается нечитаемым? Если не прочитаны даже простейшие фразы на памятниках, а здесь – книга? Да с «научными» комментариями? И потом – что вообще не укладывается в голове – куда делся албанский текст? Оригинал же никто не видел в глаза. Его нет и в природе… О чем тут говорить? О какой науке?

Как надо оглупить Кавказ, чтобы он поверил таким «ученым»?

А с упомянутой «книги» началась албанистика – наука о Кавказской Албании. Это – диссертации и ученые звания. И научные конференции типа той, что была как-то в Баку… Голый король, да и только.

Меня всегда раздражали «труды», написанные на заказ. Особенно приводимые в них сведения типа – кто, когда снял корону, кто что сказал, подумал… И споры, споры с важным видом… Откуда все эти детали известны «кавказоведам», если, повторяю, письменность албан не прочитана? Если практически не сохранились документы эпохи? Нет примеров письма. Переводить нечего. Албанские письменные памятники специально уродовали, я сам видел следы этого варварства… Ссылки на «древнеармянские» тексты вообще не состоятельны – где была Армения и где Кавказ? Они даже не соседствовали, одна страна лежала от другой почти за тысячу километров, и дороги между ними не было.

Надо ли осуждать чьи-то бессовестные выдумки? Конечно, надо. Но как? И с кем? Если «ученые» албановеды не знают разницы между ортодоксальным христианством, несторианством и монофизитством, не слышали о тенгрианстве, а силятся судить о религии Кавказской Албании. О ее культуре, напрочь отсекая тюркский пласт, то есть корни.

Сильно было чье-то желание исказить историю Кавказа, очень сильно. Тянули себе в помощь античных авторов… Я закипал, как паровой котел, готовый в любую минуту взорваться. К счастью, встретил мудрый совет, который дал в XVIII веке Эдуард Гиббон, он написал об отце армянской истории Моисее Хоренском (Хоренаци) буквально следующее: «Не обладает ни одним из тех достоинств, какие требуются от хорошего историка». (39)

А в литературе по албанистике бросается в глаза число армянских авторов. Едва ли не все! Как на заказ. Они историю Кавказской Албании без затей… приписали Армении. Вот зачем «редактировали» книгу 1861 года издания, с которой я начал этот рассказ.

Осуждать бракоделов нельзя, в обмане они, по-своему, были честны. Увы, это так. История Кавказа валялась бесхозной на дороге Времени, любой прохожий вправе подобрать ее и сделать своею. К сожалению.

И действительно… Скажите, читатель, как относиться к ссылкам на Аполлония Родосского и его «Поход аргонавтов» (III век до н. э.) или на «Описание племен» (II век до н. э.) Стефана Византийского, якобы доказывающих древность Кавказской Албании, если известно, что первого албанского царя звали Вачаган – хан Вача? Он из династии Аршакидов, вошел в историю с прозвищем Храбрый. Его сменил царь Урнайр, который в 304 году объявил веру в Тенгри религией Кавказской Албании, учредил Церковь и Патриарший престол, дал язычникам очаг, у которого в 325 году приютили колыбель христианства…

Вроде бы ясно, начало страны пришлось на 304 год. Причем здесь древние греки или вавилоняне? И уж тем более армяне.

Государство Кавказская Албания создавали на месте Северной Парфии, создавали для наведения моста между Востоком и Западом, между тюрками и европейцами. В том был смысл начинания, все-таки шло Великое переселение народов, у стран складывалась своя новая роль в политической жизни. Место в геополитике! Государства никогда не возникали просто так, сами собой, их всегда создавали сильные мира сего в угоду международному разделению труда.

Так было всегда – и тогда, и сейчас. Разделение труда очерчивает круг интересов соседствующих стран, без него невозможна политика, экономика.

А ссылка на Аполлония Родосского в истории Кавказской Албании наивна вдвойне. «Поход аргонавтов» написан не до новой эры, а в XIV веке, как и другие «древнегреческие» труды. Их появление на свет – дело рук Рима, так отметившего эпоху своего Возрождения. Фальсификацию тогда поставили на поток… Утверждая это, я держу в голове факты, никем не опровергнутые: греки, принимая христианство, сожгли все свои античные библиотеки, назвав их языческими, чужими. (40)

Народ Греции к тому времени забыл родной язык, книги были ему уже давно чужими. Лишь при императоре Юстиниане I началось возрождение греков как этноса. И по сути это был новый этнос, мало что взявший от народа, населявшего Элладу много веков назад.

«Древнегреческих» книг до XIV века не видели и не знали, зачем же ссылаться нам на них?

Пока я шел к своим выводам, жил как во сне, «вспоминая» былое. И вдруг в какой-то момент понял, название Кавказская Албания не очевидно, каким казалось прежде.

Да, в древнетюркском языке слово «алп» значит «герой». Но позже-то оно означало «подать», «подданный», «повязанный». Видимо, к излету Средневековья было событие, затерявшееся в водоворотах истории, с которого род алпан утерял на Кавказе свое былое величие. Вернее, свою монополию на власть. Как это случилось? Я узнал не сразу. Но узнал, поняв ход истории того периода: топоним «Алп» как бы перешел в Центральную Европу вместе со всадниками, на нем лежала своя нагрузка. Он по-прежнему был связан с ордой албан, но утверждал его теперь царь Аттила (отсюда Альпы, где была одна из столиц Аттилы).

Это не простое совпадение звуков, это, еще раз повторю, продолжение Великого переселения народов, очередной его этап. Здесь уже было влияние Кавказа на духовную жизнь новой Европы. Албания как бы утверждала себя в Альпах, в еще одном центре Единобожия. У патриарха Уль-филы и его соратников по духовному подвижничеству.

Налицо эстафета духа – Алтай, Кавказ, Альпы. Завершенная цепочка событий в геополитике. Они – вехи на пути продвижения тюркской культуры. Естественные вехи в период истории, когда на континенте шло усвоение духовных плодов Алтая.

И албаны, и альпийцы вышли «из кочевников», в их среде главенствовал тюркский адат. Отсюда, например, удивляющее сходство нравов аристократии Албании и Астурики – стран, появившихся в годы Великого переселения народов. Это и было знаком той эпохи! Знак Времени венчали равносторонний крест и туг – флаг со шлыками.

Туг отличал Кавказ и «тюркские» страны Европы от «не-тюркских». И до сих пор отличает, возьмите Данию, Исландию или Норвегию, не забывших свою истинную историю. Присмотритесь к их государственным флагам. Вот где проблески прошлого, они говорят посвященному человеку о единстве, точнее, о трансформации культуры, которая отличала раннее Средневековье после прихода в Европу тюрков.

Тогда начала складываться новая Европа с ее новыми атрибутами. Это и вера, и архитектура, и язык, и войско, и знамена, и сами люди. Например, тюрки считали, туг духом рода, вернее местом, где обитает дух. Поэтому склонить знамя у них было позором, а потерять – смертью рода. Их знамена переняла «нетюркская» Европа, назвав знамя сначала по-тюркски «алабарым», а потом по-европейски – «лабарум»…

«Этнографических» изюминок много в недрах истории Кавказской Албании и Западной Европы. А не в этих ли изюминках прослеживается родство регионов Евразии? То самое родство, о котором теперь не принято говорить.

Историю тюрков убивают молчанием, мои книги ближайший пример тому…

Еще труднее рассказывать об Албанской церкви, в христианской энциклопедии (1993) о ней вообще ничего нет.

Но тут молчание – громче обличающих слов. Молчат о Храме, где рукополагали первые поколения христианских епископов и митрополитов. Не в синагоге же они приняли сан?

С 495 года, с папы Геласия I, Албанскую церковь отторгают от истории Европы – тогда папский престол запретил упоминать о богоугодных делах и дарах Кавказа, они стали нежелательны Риму, привыкшему править бал в одиночку. Внешне конфликт выглядел пристойно: папа Геласий в одном из своих посланий заговорил о таинстве евхаристии (причастии) на новый, то есть на европейский лад… Рим всегда умело маскировал зигзаги в своей политике. По его мнению, святые дары, полученные от Албанской церкви (хлеб и вино), были «образом и подобием тела и крови Христа».

Этих слов хватило для церковного разлада, ведь Албанская церковь не признала Христа за Бога, ее оскорбило неуважение европейцев к святым дарам… Рим тем самым хотел поменять обряд богослужения. Пусть не весь. Но пример разногласия был подан тонко и весьма убедительно.

В ту пору завязалась политическая интрига, причина которой проста – борьба за власть в христианском мире, который нарождался на землях бывшей Римской империи. Европейцы у себя дома желали установить свои порядки. Сами. И каждым нововведением они старательно оттесняли албанских священнослужителей в тень.

По крайней мере, слово «алпан» на Западе теряло блеск и медленно тускнело…

Устои Албанской церкви точили не только европейцы. Арабы сделали Дербент и всю приморскую равнину ареной борьбы Халифата и Дешт-и-Кипчака. Кавказская Албания не приняла условий той войны, она была выше земной суеты. Ее сила таилась не в войске – в интеллекте. В познании Истины. (41)

Албаны без боя «уступали» приморские земли на Каспии, сделали их открытым коридором, заблаговременно перенеся столицу из Дербента (Чора) в горы, в селение Гис (Киш), где, по преданию, была построена первая церковь. Потом столицей сделали Партав (Барда), который, по отзыву очевидца, был «к концу XIX века почти что деревня, лишенная славы былого величия и богатства». У страны была своя мера правильности жизни… И никто не скажет, когда эта замкнутость в себе обернулась консерватизмом, как привела к изоляции Кавказской Албании от остального мира?

Албания потеряла роль духовного лидера, словно не замечая потери… Такие мы, тюрки, построившие тюркский мир и сами же разрушившие его.

Эту «албанскую» традицию продолжают кумыки, северные и южные, они поныне не решили, чьи адаты правильнее? Горцев или степняков? Чья знать солиднее, северных или южных кумыков? Спор не утихает, а единства в народе как не было, так и нет… Веками разделяли себя тюрки, что и показывает многоликий Дагестан с его десятками народов. И не только он, разумеется. Любая кавказская республика имеет свои этнические проблемы с тюркской составляющей.

Итог тысячелетнего деления на хороших и очень хороших не мог быть иным. Если у каждой долины свои законы, рано или поздно в каждой долине появятся свои «народы», которые во всем будут демонстрировать свою «самость».

В том меня убедил пример лезгин, которые, к их чести будет сказано, едва ли не единственные на Кавказе называют себя потомками албан. Видимо, поэтому лезгины – в числе интеллектуальной элиты Кавказа, чего не скажешь о кумыках, среди нас половина – потомки горцев. Албаны, как тибетские мудрецы, беззаветно отдавались религии, науке, искусству. Интеллект – это был главный «товар» Кавказской Албании.

Жизнь сама выковала четвертую расу человечества в суровой кузнице Кавказа, в его монастырях и храмах. Отсюда величие поэтов и философов… Одно имя Низами Гянджеви говорит о небесных высотах духа кавказцев:

 
Тайн господних суму только вере возможно соткать,
Но Трепальщика нить расщипали на хлопок опять.
 

Можно ли точнее сказать о мире людей, где всегда шли религиозные распри и где никогда не было духовного единства? Литература, философия Кавказа вся родом из Албании с ее сумой, полной Господних тайн… К сожалению, о тех далеких и светлых веках известно очень и очень мало, хотя в них и пытались разобраться ученые. Но кто-то всегда вмешивался в исследования и останавливал их (по себе сужу).

Так, востоковед И. А. Орбели собрал три сотни надписей с албанских памятников. Еще чуть – и прошлое Кавказской Албании читали бы как открытую книгу. В 1919 году он сдал в типографию Петрограда монографию, и… сам же скупил готовый тираж. Книгу «Надписи Гандзасара» никто не увидел, судьба ее не известна.

Что это было, блажь от великого ума? Или тайный приказ?.. Я не знаю.

Ученый больше не возвращался к албанской тематике, имя сделал на других, менее значимых работах. Однако то событие составило не лучшее мнение об академике Орбели. Его интерес к теме понятен – предки ученого были албанами благородных кровей. Но поступил он не как потомок хана… Почему? Испугался правды? Или труд стал товаром, на который нашлись покупатели? Его карьера с той поры росла стремительно – академик, президент Армянской академии наук, директор Эрмитажа. Выше в советское время прыгнуть было некуда.

Не знаю, спокойно ли он умирал? За «просто так» должности в Советском Союзе не давали… Убитая им книга принадлежала Кавказской Албании, не автору. Албанскому народу, тюркам! Он не имел права уничтожать ее, даже если и были ошибки в тексте. Есть этика ученого. И гордость потомка великого народа.

То же скажу последователям Орбели, они позорили себя, исследуя Кавказ под диктовку политиков, приходя к результатам, которые ни о чем не говорят либо уводят в мир мифов и гипотез… Странная закономерность, но она обращает на себя внимание.

А руководила забвением Кавказской Албании Москва, она была орудием в чужих руках. Не ведала, что творила!.. Чтобы понять это мнение, нужна преамбула.

Поднимемся над Кавказом высоко – высоко. На высоту, откуда виден Рим и кухня европейской политики – папский дворец, он к середине XV века стал открытым врагом Кавказской Албании. Папа устремил взор на Восток, который своей святостью раздражал Запад. Начинался новый этап геополитики. Ход событий подхлестнули турки, сражение за Константинополь они выиграли: в 1453 году христианская Европа сполна ощутила горечь поражения, а с ним экономические беды. Черноморские проливы – в руках неприятеля, остановилась торговля, словом, началось черное время.

Потерю Византии западный мир переживал тяжело.

Пугало то, что турецкий султан – мусульманин! – назначил патриарха Греческой церкви, им стал Геннадий Схоларий. И греки приняли нового патриарха без ропота, а с ним – новый порядок вещей. Люди поверженной Византии потянулись к исламу. Все понимали, следующим на замену стоит папа римский и весь институт папства.

Такого позора Европа не знала. Судьба христианства повисла на волоске.

Запад, в первую очередь от Рима, ждал решительных действий. И тогда папа начал бескомпромиссную игру, он играл только на выигрыш. Открытого военного контакта с Оттоманской империей позволить себе не мог, не равны были силы. Зародился план принципиально новой войны – внедрение на Восток своих людей и разложение его изнутри. Задействовали тайных агентов из числа монахов, обученных и переодетых. Им потребовались новые союзники… Клубок проблем рос год от года.

План получил кодовое имя «Восточный вопрос». Кавказская Албания, ближайшая соседка Турции, значилась там одной из мишеней для атаки.

В числе мишеней была и Москва, маленькое, ничего не значащее собой княжество, из которого Рим задумал сделать Империю и своего тайного союзника на Востоке. Он знал историю Рюриковичей, знал слабые струны их души и желал поиграть на них.

Встреча папского легата, иезуита Антонио Поссевино, с Иваном Грозным (о ней я уже говорил) была шагом той политики. Внедрение агентов, вернее идеологических террористов, проводили иезуиты – специально созданный в 1534 году монашеский орден. Их отличала жесткая дисциплина и абсолютное повиновение папе римскому. Словом, тогда появился не орден, а военная организация с монахами-воинами, которым давали лучшее, всестороннее образование, интеллект считался их главным оружием. В недрах этой новой структуры Церкви родилась теория «Третьего Рима», где на роль наместника Запада в Восточной Европе иезуиты наметили Варшаву, Вильно или Москву – того из них, кто лучше докажет свою лояльность.

Отсюда, из этого решения, потом появился на свет другой документ – Missio Moscovitica, где прописана роль Москвы в покорении Кавказской Албании, в создании военной базы против Оттоманской империи и всего мусульманского мира… Почему строились столь далекие планы и что объединяло их? Ответ я нашел у Федора Ивановича Успенского, в его монографии «Восточный вопрос: Ближневосточная политика России с половины XV века…». Очень глубокая работа.

Только читал ли кто из нынешних политиков эту книгу? А там много современного и актуального. Чего стоит такая фраза: «Западноевропейские историки совершенно ясно определяют положение дел, когда утверждают, что благодаря племенному и духовному единству европейских подданных султана с русским народом можно понять влияние России в Турции». Вчитайтесь в эти слова, так думали в XV веке политики Запада!

И в XVIII веке они думали не иначе. Тому пример следующая цитата: «Нельзя было бы объяснить преобладающее положение России в Константинополе со времени Екатерины II, если бы она не имела постоянных и верных союзников в самом населении Оттоманской империи». Вдумайтесь и в эти слова, читатель.

А теперь объясните себе, что такое «племенное единство» турок и русских?

Что такое «верные союзники в самом населении»? Даже звучит непривычно, не так ли? На этот, не очевидный теперь, факт и делал главную ставку Запад, определяя свою политику на Востоке… А не о том ли самом факте рассказываю я на страницах своих книг? Книг, которые раздражают политиков?

Оказывается, для Рима не составляло секрета, что русские до XVIII века говорили на тюркском языке, что их быт почти не отличался от турецкого быта. Уже потом Москва забыла предков и родной язык. Так ей велела программа Missio Moscovitica, все-таки – Третий Рим… К теме «Иезуиты и Москва» я подходил не раз. Все время с новой стороны, но не решался признаться даже самому себе. Уж очень неожиданное открытие.

Трудно согласиться, что русские шли к вершинам колониальной власти под полой римской «шинели», но было именно так. (42) Кроме иезуитов, других внешних союзников у Москвы никогда и не было. Как известно, первая попытка Москвы утвердить себя на Кавказе пришлась на 1560 год.

Не получилось быстрой войны, начали готовить новую агрессию. К предгорьям Кавказа привели из Сибири калмыков и ногайцев, отвели им роль «пушечного мяса» в стычках с кавказцами. Тем временем иезуиты «организовали» Смутное время в Москве, вытравили доверчивых Рюриковичей, продвинули во власть Романовых (Roman) – своих ставленников. Сюда же отношу крепостное право, его введением сломали хребет и волю русскому народу, сделали из него славян (slave). Собственно, эти перечисленные события и есть история русского дворянства, его растили иезуиты на смену тюркскому боярству.

А еще эти события можно назвать эпизодами истории подготовки Кавказской войны. Чтобы воевали славяне против тюрков, а не тюрки против тюрков, как прежде.

Масштабные военные действия на Кавказе начались в 1817 году, но за семнадцать лет не дали желаемого результата, война завязла в предгорьях. Кавказская Албания сопротивлялась агрессору, ее сердце билось. Потом случилось «чудо», которому историки не нашли объяснений. Ряды защитников вдруг раскололись. В Албанию пришел хаос, ей будто ударили ножом в спину. Неожиданно.

Откуда-то явился ислам (вернее, мюридизм), духовным лидером Кавказа стал имам Шамиль, самая загадочная политическая фигура. Кто он, герой или предатель? Не установлено. Написаны книги и статьи, которые в разные исторические периоды давали разные толкования его деятельности. Однако если смотреть объективно, это Шамиль переломил ход Кавказской войны и пустил неприятеля в горы, это Шамиль расколол ряды защитников, устроив восстание черни и убийство аварской знати… это Шамиля русские отпускали уже пойманного… в его биографии много очевидного и неясного.