Текст книги "Капелька. История любви"

– И как? Я имею в виду, что-то появляется на ее лице?

– Я не знаю. Можно вот спросить у тех, кто рядом. Вот наша Наташенька может нам уже рассказать, – доктор с улыбкой обернулся к будущей маме.

Послышался плач. Молоденькая женщина сидела, смотрела на них, пока они разговаривали, но, когда обратились к ней, она не выдержала и заплакала.

– Что? Что такое? Что случилось? – врач наклонился над плачущей девушкой.

– Почему вы меня положили с нею? – уже рыдала она.

– У нас так принято. Вас сейчас две. Потом мы положим еще одну. И все. Вас будет трое. Малютки будут с вами. Рядом. Что вы испугались? В вашей палате в единственной есть все. Именно поэтому мы определили сюда Ренату. Вы же знаете, ей нельзя выходить из палаты.

– Да, – захлебывалась слезами Наташа. – Но я боюсь с ней.

– Боитесь? Почему?

– Она подходит ко мне иногда.

– И что? – не понял врач.

– Она щупает меня. Молчит и щупает. Я боюсь. Я боюсь ее. Переведите меня отсюда. Куда-нибудь. Пожалуйста…

– Хорошо, хорошо, – успокоил ее врач. – Сегодня подыщем место и переведем. Завтра вы будете лежать в другой палате.

Главврач внимательно прослушивал Ренату. Он не обращал никакого внимания ни на кого. Он делал пометки и о чем-то напряженно думал.

Раздался новый плач.

– Она ночью подойдет ко мне, а я… рожу, испугаюсь и рожу…, – рыдала девушка. – Я не хочу здесь…, я не хочу с… здесь…

Главврач закончил осмотр Ренаты и обернулся. Он был обеспокоен.

– Что можно сделать? – спросил он.

– Можно вызвать мать. Она посидит, сколько надо. Ренат Родионович оставил нам ее телефон.

– Ее мама…, она все может? – осторожно поинтересовался главврач.

– Да. Это мама Рената Родионовича. Она уже звонила. Она очень беспокоится за Ренату.

– Но почему вы не сделали это без меня? Почему ее нет здесь сейчас?

– Понимаете, она очень сильно кашляет. Она простужена. Я беспокоюсь за других рожениц.

– Ну, в таком случае нам нужен ее муж. Вызывайте его. Она щупает, потому что ищет его. Одну в палате я ее не оставлю. Свободных у нас нет. Слава Богу, детей стали рожать, как положено.

– Я уже вызвал его. Завтра он будет здесь и не отойдет от нее ни на одну минуту, он сказал. Если, конечно, вылет не задержат. А пока останусь я. Мое дежурство окончено. Вы знаете. Я посмотрю за ней. И за Наташенькой тоже…Я буду спать здесь, у кровати Наташи. И тогда она подойдет ко мне.

Наташа беззвучно плакала…

…Все началось ночью. Раздался крик. Врач, который спал на принесенной кушетке, вскочил, как ошпаренный. Включил свет.

Наташа стояла над ним в согнутом состоянии и сильно стонала.

Врач выбежал из палаты.

– Быстрее! Готовьте родильное отделение. Роды! – закричал он.

Все забегали. Привезли каталку. Женщину осторожно уложили. Повезли. Все было готово.

В родильном отделении рожали сразу трое. У одной была тройня.

Роды Наташи прошли успешно. Родился прекрасный здоровый мальчик. Прошло не более получаса. Помощь доктора, вызвавшегося подежурить еще одну ночь, пришлась как нельзя кстати.

Уставший, счастливый он возвращался в палату. Было тихо. Он понял, что Рената спит. Он прошел, лег на кушетку, но что-то не давало ему покоя. Он встал, включил свет. Подошел к Ренату, и…он увидел, что она мертвенно бледна.

Он раскрыл одеяло и ахнул…

Пульс девушки еле прослушивался. Она лежала бледной и не издавала ни единого звука. Она была без сознания.

Он выскочил в вестибюль. Говорить он не мог. Руками он показал, что там…

Ренату не успевали отвезти в родильное отделение. Она рожала в палате.

Роды были трудными. Рената рожала долго и тяжело. Ее еле успевали приводить в чувства. Она кричала, стонала, пот лил с нее градом. Громко, прерывисто дышала. Она была испугана. Хваталась руками за всех, кто оказывался рядом…

С первым криком новорожденной девочки все было кончено…

Ребенка унесли, Ренату отвезли в реанимацию. Ее удалось вывести из клинической смерти…

…Ренат появился рано-рано утром. Его ждали. Весь медперсонал ахнул, увидев высокого красавца мужчину, мужественного и мягкого одновременно. На него глядели с огромным интересом. Но он не видел и не слышал никого. Смотрел прямо, шагал уверенно.

– Я бы за таким на край света, хоть сейчас, – не выдержав, потрясено шептала девушка. – И почему я – не она?

Ее пристыдили. Она, покраснев, смолкла.

Ренат ничего не говорил. Шел, куда его вели. Тщательно мыл руки, накинул халат. Был хмур и очень взволнован.

Ему показали обеих одновременно.

Грудной ребенок спал. Рената тоже. Он не задал ни одного вопроса. Дрожащими руками с благоговением он взял дочурку на руки, не понимая, дочь это или сын. Присел с малюткой и не мог оторвать от нее взгляда. Он совершенно не думал о поле ребенка. Он не хотел его знать заранее, так как Рената не знала тоже. И он ощутил такой прилив нежности к малютке, когда услышал:

– У вас дочь, – сказал главврач. – Родилась ночью. В два часа сорок три минуты. С девочкой все хорошо. Все в норме. Роды были тяжелыми. Рената должна теперь восстановиться, набраться сил.

– «Изольда», – подумал он.

У него осторожно забрали ребенка. И он уже смотрел только на свою Ренату. Он сел поближе к ее кровати. Он еле угадывал ее. Он уезжал всего на три дня. Рената должна была родить не скоро, как полагали врачи, через восемь – девять дней.

И его очень удивил вызов, и еще больше то, что Рената, пока он мчался к ней как сумасшедший, успела родить. Без него. Это его очень пугало. Он думал, что сможет быть рядом с нею, когда это случится. Но вышло все по-другому. Он сидел и не мог дождаться, когда она откроет глаза, и он сможет сказать ей, как счастлив, какая она молодец.

– Через полчаса Рената проснется, – сказал главврач и вышел.

Ренат держал руку Ренаты с благоговением и ждал, когда она сможет поговорить с ним. Она была безмятежна. Дыхание было ровным. Он представлял, как она возьмет его ладонь, и будет шевелить губками, а он обязательно услышит, что она будет ему говорить. Все до единого слова.

Потом он будет говорить ей. Так они будут говорить долго-долго, пока не наговорятся…

Ренат не мог понять, почему он тогда не поглядел на часы? Почему не засек время?

Он все еще держал руку Ренаты, когда почувствовал ее холодность…

В следующую секунду зашел врач. Рената умерла во сне.

…он не отвечал на письма. Не подходил к телефону.

Маргарита Олеговна, мама Рената, через две недели смогла забрать новорожденную девочку из родильного дома. У нее была фамилия, но не было имени. Ренат не разговаривал, ни на что не реагировал. К ребенку не подходил.

Он целыми днями пропадал в мастерской. Никого к себе не пускал. Однажды дверь в мастерскую оказалась открытой. Маргарита Олеговна переступила порог с ребенком на руках. Ренат стоял к ним спиной.

– Ренат, можно? – нерешительно спросила мать.

– Проходите, – глухо откликнулся он.

Маргарита Олеговна ахнула про себя. Здесь была целая жизнь Ренаты. Рената сидит, Рената стоит, идет, кушает, спит, лепит. Все стены были увешаны портретами Ренаты. Рената в саду, Рената на выставке своего творчества, Рената у окна поезда…

Ренат подошел к последней картине и резко сбросил покрывало. Маргарита Олеговна не смогла сдержать возгласа восторга.

Рената полулежала на кровати с малышкой рядом. Ее руки трепетно обнимали новорожденную дочь.

Это была картина несбыточной мечты.

– Я увидел Ренату с малюткой, – вдруг заговорил Ренат, – они лежали вместе, рядом. Рената была еще жива, но она спала. Я решил продолжить. Я ждал все это время, когда Рената проснется. Она все не просыпалась и не просыпалась. И вот, наконец, она проснулась. Я зарисовал…

Маргарита Олеговна с испугом глядела на сына. Она увидела, что его осунувшееся лицо слегка оживилось. Она все еще продолжала смотреть на него, когда он впервые протянул руки к дочери. Трясущимися руками она передала спящую малышку ее отцу. Он взял ее, прижал к себе и стоял молча, не шевелясь, словно застыл.

– Ренат, завтра…, завтра нашей малышке исполнится месяц, а у нее все нет имени. Как вы с Ренатой хотели назвать доченьку?

– Как же нет имени? – Ренат смотрел на дочь, – Изольда ее зовут. Изольда Ренатовна Бурая, – его руки медленно опускались.

– Изольда…, – мать подхватили малышку. – Изольда, – с любовью повторила она, – очень красивое имя. Доченька Ренаты… маленькая, крохотная Изольдочка…

– Нет. Она – Изольда. Она изо льда. Она заморозила мою Капельку…

Он отошел от них и стоял у окна. Маргарите Олеговне не было видно лица сына, возможно, он плакал.

– Ренат…, ты не знаешь, как тяжело рожать детей. Ты не понимаешь. Рената жизни своей не пожалела, чтобы не оставлять тебя одного на земле. Ты думаешь, ей легко это было? Она чуть не умерла при родах. Но она хотела, она очень хотела ребеночка, как и ты. И она жила, жила ровно столько, чтобы родить ребенка.

Она знала, как ты безумно ждал этого. Рената все сделала для тебя. Она согрела своим теплом дочурку, а дочурка – ее, они помогали друг другу. Такая славная малышка не могла заморозить маму, родившись, она придала своей маме сил, согревая своим крохотным, любящим сердечком сердечко своей мамы, и Рената, благодаря новорожденной доченьке, смогла дождаться тебя…

Рената – настоящая, любящая мать, она хотела убедиться, что ты пришел, и ее кровиночка теперь не одна, а с тобой. Со своим любимым и любящим папой. Рената побыла рядом с вами, сколько смогла, чтобы тебе было полегче расстаться с нею, она так бережно простилась с вами…

Ренат повернулся к матери, он не прятал своих слез, он подошел к ним и обнял обеих.

– Рената так любила тебя, – говорила Маргарита Олеговна. – Я видела это. Я – мать, меня трудно обмануть. Она очень, очень дорожила тобой, Ренат. И она доверила тебе самое дорогое, что у нее осталось в память о тебе, свое дитя.

Малютка Изольда будет тебя так любить, как Рената, она будет тебя любить за себя и за свою маму. Ведь ты один у нее. Она не изо льда, Ренат. У нее очень, очень горячее сердечко, как у ее мамы, она и твое сердечко согреет. Она не изо льда, Ренат. Ты еще не понял. Она твоя любимая, родная, ненаглядная Капелька, только еще очень, очень маленькая…, – Маргарита Олеговна не могла сдержать слез.

Ренат протягивал к дочери дрожащие ладони…

На следующий день Ренат дал телеграмму Вере с Изольдой, что Рената родила дочь, которую они назвали Изольда.

Еще через месяц, он позвонил Изольде и смог сказать о смерти Ренаты, не понимая, как об этом можно сообщить Вере. Также он выразил мнение отца Ренаты, который категорически запретил говорить об этом Вере Константиновне.

Вопреки всем своим планам, Виталий Витольдович вырвался на похороны дочери.

Он очень внимательно посмотрел, где и как жила Рената. Он хотел прикоснуться к ее миру. Он был потрясен картинами Рената в его мастерской. Увидел работы своей дочери, которые его восхитили.

Виталий Витольдович побывал в роддоме, побеседовал с врачами. Держал дрожащими руками новорожденную девочку и никак не хотел расставаться с нею.

Когда малютку забирали из его рук, он чуть не кричал, он забыл, он думал, что у него берут не внучку, а его новорожденную дочь. Ренату.

Ренату, которую он в свое время предал. Время вертело им и било наотмашь. Оно ревело так, что глушило его…

Он категорически запретил Ренату сообщать об этом Вере, он поддерживал связь с нею и знал, как тяжело ей давалась разлука с дочерью. Смерти Ренаты она бы не пережила.

– Пройдет время, Вера Константиновна окрепнет, приедет, вот тогда можно будет о чем-то говорить. А сейчас пусть Рената в ее памяти будет живой.

Впоследствии Ренат отправил Витольскому фотографии картин, нарисованных им после смерти Ренаты, не написав ни строчки. Он неукоснительно соблюдал условия общения.

Виталий Витольдович, получив их, позвонил и попросил в подарок одну картину. Ренат побледнел. Он подумал, что ту, где Рената обнимает новорожденную дочь. Но Витольский попросил картину, где Рената у окна в поезде.

Ренат сделал копию и только тогда расстался с картиной.

Изольда писала, как Вера с рождением малютки преобразилась. От ее болезни не осталось и следа. Вера ожила, она покупала подарки и заваливала малышку ими. Она приобретала Ренате украшения, платья. Все это отправляла немедленно.

Теперь Вера звонила Ренату сама. Он еле угадывал ее нежный, мелодичный голос. Ее счастливый смех звенел колокольчиком. И он в этот момент был на грани помешательства.

Иногда ему казалось, что с ним говорит молоденькая Рената. Именно таким голосом, думал он, должна была говорить его ненаглядная девочка.

И он говорил, говорил с Верой и не мог наговориться. Он рассказывал, какая замечательная у них дочурка, как Рената любит ее. Как Изольда любит свою дорогую, ненаглядную мамочку.

Вера спрашивала, как изменилась Рената. Понравилось ли ей то, что она для нее выбрала. Он говорил, как прекрасно на Ренате ожерелье, как ей понравилось колечко, которое и сейчас на ней. Он плакал, описывая как хорошо, как красиво на ней то самое, последнее платье, с которым она не хочет расставаться, гладит его рукою, а вчера она даже уснула в нем. И долго, долго спала, пока Изольда не разбудила свою мамочку. Рядом громко вскрикивала его дочурка.

– Слышу, слышу, – говорила Вера, заливаясь бесконечно счастливым смехом.

И он уже не замечал, что улыбался сам…

Вера постоянно грезила мечтою приехать к дочери, увидеть малышку. Изольда отговаривала, сколько могла. Она ссылалась на плохое самочувствие. Они откладывали отъезд несколько раз, потому что Изольде действительно становилось плохо, она еле-еле держалась. Так прошло еще три месяца. И вот они назначили срок.

Через месяц они с Изольдой должны были приехать к ним. Они переговаривали, как это произойдет. Вера бредила увидеть Ренату, как можно быстрее.

И вот настал день отъезда. Вера была безумно счастлива. Она говорила без умолку.

– Пусть они нас встретят, – бесконечно повторяла она. – Прямо на платформе. Прямо сразу. Я увижу ее из окна.

– Вера, там будет много народу. Ты не сможешь увидеть ее.

– Нет, нет. Изольда. Вы не понимаете, я узнаю Ренату, даже, если там будут тысячи. Я увижу мою девочку. Я обязательно увижу ее среди всех.

– Хорошо, хорошо, – соглашалась Изольда, – я обязательно скажу Ренату, чтобы они приехали все вместе на вокзал. – А ты, Вера, должна надеть самое лучшее платье. Ты же хочешь понравиться Ренате и Изольде, правда? Тебе надо самой подготовиться к встрече. Ведь они тебя столько времени не видели.

Вера все время проверяла, все ли она взяла с собой. Она набрала столько всего, что им требовался носильщик. Она не забыла никого. Она накупила подарков всем. И Ренату, и его маме.

Она очень внимательно расспрашивала о ней. Ей хотелось купить его маме что-то необыкновенное. И ей удалось это. Изольда убеждала Веру, что она выбрала самое лучшее, что можно было придумать для матери Рената. Она купила маме Рената прекрасный халат небесного цвета, мягкие тапочки, теплый шарф, очень красивый яркой расцветки плед, ниточку жемчужных бус и маленький изящный сотовый телефон. Ей очень хотелось познакомиться и потом общаться с мамой Рената, когда она снова уедет от них…

Но она не хотела об этом думать сейчас.

Вера бесконечно глядела в окно и замирала от предвкушения счастливого мгновения.

– Изольда, моя девочка – мама. Рената – моя крошечка – мама…, – говорила она, задыхаясь от переполнявшего ее счастья.

Изольда смотрела на похорошевшую, помолодевшую Веру, которая сама была еще ребенком, и умирала от страха, что будет с нею, когда она узнает правду…

Когда они уже подъезжали, Изольда сделала вид, что ей позвонили и сказали, что малышка всю ночь капризничала, а сейчас только уснула, и теперь их ждут дома. Все. Кроме мамы Рената. Она одна будет встречать их.

Изольда еле упросила Веру переодеться в ее самое лучшее платье. Помогла привести в порядок ее богатые волосы. Переоделась сама. Так она смогла немножко отвлечься от тяжелых, давивших душу мыслей.

Маргарита Олеговна уже ждала их на перроне. Она была очень взволнована и не находила себе места. Она садилась, вставала, ходила и была в предобморочном состоянии.

– Но, как она узнает нас? – беспокоилась Вера. – Я никогда не видела ее. И она – нас тоже.

– Не беспокойся, Вера, она видела нас на фотографии, – говорила Изольда, удивляясь, почему она не догадалась раньше действительно послать хотя бы фотографию Веры.

– И потом здесь не так много таких, как мы, – убеждала она уже саму себя – Мы не будем торопиться, выйдем последними. Мы не должны не узнать друг друга.

– Нет. Нет! – воскликнула Вера. – Мы выйдем первыми. Самыми первыми. Она увидит нас сразу. Я спрошу, как Рената? Как она себя чувствует? Она ждет нас, наверное, уже заждалась, поэтому надо быстро, Изольда, быстро, быстрее…

Изольде становилось плохо. Она думала, не доедет совсем. Когда они подъезжали, и надо было выходить, Изольде потребовалась медицинская помощь.

Маргарита Олеговна была белой, как стена, она сама не понимала, что сейчас произойдет, когда через полчаса все откроется…

Вера смотрела в окно машины и беспрестанно спрашивала, скоро ли они приедут, скоро ли их дом.

– Да. Да, Вера, – отвечала Изольда. – Уже скоро, уже скоро…

Маргарита Олеговна была ни жива, ни мертва. Она даже не представляла, что у Ренаты такая молоденькая мама. Она знала, что Вера не родная ей, что она родная младшая сестра матери Ренаты, но она представить не могла, что Вера так молода. У нее останавливалось сердце, когда она думала, что сейчас обрушится на это раскрасневшееся от предстоящей встречи дитя…

Маргарита Олеговна дрожащими руками открыла дверь своими ключами…

В квартире стояла тишина.

Она не могла перешагнуть порог. Изольда держалась за сердце. Таксист обошел их и стал заносить в квартиру их вещи. Изольда немного придерживала Веру, которая не могла дождаться, когда он выйдет и пойдет за следующими. И вот он вышел.

…Вера тихонечко проходила в комнату. Она затаила дыхание и смотрела на дверь, из которой… вышел Ренат. Он был один.

Он так изменился, что Вера еле узнала его. Она застыла.

Ренат посмотрел на тоненькую, как тростиночка, Веру и онемел. Перед ним стояла… его Капелька.

Секунду они в оцепенении смотрели друг на друга. Вера ждала, глядела на него и не понимала, почему не выходит Рената. Вдруг она испуганно зашептала.

– Рената! Рената! Рената! Она спит? Я хочу к Ренате! Я хочу к Ренате!! Я хочу…

Вера метнулась к двери. Ренат перекрыл дорогу.

– Она спит. Она спит. Тихонько. Не надо так волноваться. Надо подождать.

Вера заметалась. Она поняла, что Ренаты здесь нет. Она обернулась к Изольде умоляющим взглядом. Изольда молчала. У Веры подкосились ноги.

– Ре-на-та! – закричала Вера, – Ре-на-та!!! Ре-на-та-аа-аа, – звала она и стала падать.

Маргарита Олеговна поддержала Веру, когда та почти теряла сознание. Ее еле-еле удалось привести в чувство, Вера смотрела и не понимала, где она, что с ней.

И вдруг Ренат вынес маленькую Изольду. Она проснулась от крика Веры и громко плакала. Он положил малышку на ковер, она испуганно еще больше закричала, но, увидев Веру, поползла к ней.

– Мам-мама-мам…, – раздавалось на всю комнату, слезы градом маленьких капель катились по прелестному сморщенному от страха личику.

Никто не двигался.

Вера затаила дыхание. Она смотрела на малышку Изольду и видела маленькую грудную Ренату.

– Изольда, Изольда, Изольда…, – испуганно повторяла Вера, ища своей рукой руку Изольды.

– Вижу, вижу, Вера, – откликнулась Изольда. – Это маленькая Рената вернулась к тебе… живой.

В следующую секунду Вера снова потеряла сознание…

* * *

…Вера пришла в сознание, лежа на кровати.

Ренат бледный, худой, осунувшийся сидел рядом, напротив. Он не мог отвезти изумленных глаз от Веры.

Ее веки были полуприкрыты.

Он в задумчивости смотрел на утонченную фигурку Веры, на ее молодое, прекрасное, одухотворенное материнской любовью лицо, и не мог поверить, что двадцать лет назад он уже встречал свою Капельку с океаном любви в сердце, но разве он мог в то время разглядеть шестнадцатилетнюю девушку, ему тогда целого моря мало было …

Вера со стоном приоткрывала глаза…

Рядом с нею сидела малышка Изольда и, радостно подпрыгивая и лепеча, хлопала своей ладошкой по ее руке.

В комнате больше никого не было…

 
Нет больше славной девочки Ренаты,
Как нестерпима скорбь такой утраты.
Боль, время – все молить напрасно,
А воскресить и небу не подвластно,
Но в это дивное, волшебное мгновенье
Для трех сердец вдруг воссияли вновь,
Как в первый миг Земле вверения,
Возвышенно даримы в исцеленье
И ВЕРА, и НАДЕЖДА, и ЛЮБОВЬ!