Текст книги "Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание"

Глава 28

– Подожди меня здесь, я принесу одежду, – попросил Шай после того, как сжег наши вещи и даже свой плед, пояснив это тем, что они теперь опасны для тела.

За ним закрылась дверь. Меня окутал холод, подтолкнул забраться в воду и согреться. Вот только я не собиралась отсиживаться здесь в ожидании наследного принца.

Решительно поднялась, провела ладонью по ребрам, где находилась печать моего рода в виде колючей роаны. Подошла к выходу из помывальной и повернула ручку. Еще раннее утро, в коридорах академии будет пусто. Никто не увидит меня голой, а если и встретится кто на пути, то я запросто успею спрятаться. Эх, и колдовством не скрыться…

Первый осторожный шаг в коридор. Я огляделась, прислушалась. Не обнаружив следов людского присутствия, прикрыла все самое сокровенное и побежала к ближайшей лестнице.

Все шло благополучно. Я надругалась над повстречавшимся на пути растением и оторвала два огромных листа, прикрылась ими. Перемещалась от статуй к нишам, от ниш к пустым кладовым, оттуда – к другим укромным местам, где в случае чего удастся спрятаться от посторонних глаз.

Уже начало казаться, что я без препятствий доберусь до своей комнаты, но распахнулась одна из дверей ученических и оттуда вывалилась шумная компания студентов. Они смеялись. Шикали друг на друга, предупреждая, что здесь в любой момент может появиться каркул. Толкались, поздравляли какого-то Дами с днем рождения, неуверенно держались на ногах, снова шикали.

Я вовремя сориентировалась и добежала до ближайшего поворота, как вдруг увидела идущих мне навстречу ректора с преподавательницей Фиент. Они смотрели прямо на меня, двигались ко мне, вот только осуждения или удивления на их лицах не появилось.

– Думаете, повторился вчерашний инцидент, как на практике четверокурсников у ди Тарта?

– Сейчас лучше не гадать, а сразу проверить. Хинга, мне все это не нравится. Никогда подобного не было. Случался избыток силы перед открытием циклового Лабиринта, имело место быть истощение колдунов. Но чтобы она сама видоизменялась и вредила – ни разу.

– Может, ввести запрет на колдовство? Это будет хорошим решением.

Они уже приблизились ко мне, но словно не замечали.

– Нельзя. Смотрящие не позволят, иначе это будет ударом по их репутации великих и всемогущих.

– Но они за пределами академии.

– Зато их дети здесь и этот вездесущий… иэн Гальтон.

Смех пьяной компании усилился. Ректор ускорил шаг, Хинга подбежала.

– Это что здесь творится?!

Голоса стихли. Я отмерла, обернулась.

«Человек, я долго не удер-ржу».

– Бежим! – крикнул кто-то из студентов, и я сорвалась с места. Понеслась до ближайшей двери, выскочила на улицу, за пару минут добралась до своей комнаты в отдельно стоящем общежитии и лишь там перевела дыхание. Успокоившись, спросила:

– Воюн, это был ты?

Рядом материализовался малыш, отряхнулся, сбрасывая невидимые брызги, посмотрел на меня снизу вверх двумя парами глаз.

– Человек, зачем ты обменялась энергией с тем вторым человеком? У тебя тепер-рь я есть.

– А ты что вообще здесь делаешь?

– Защищаю.

– Меня?

– Да, я – защитник.

– Ты-то? – умилилась я и хотела присесть перед ним на корточки, но содрогнулась от холода.

Пришлось отвлечься на поиски одежды и облачение в нее. Я отвернулась на миг, чтобы набросить на плечи рубашку, как вдруг услышала хлопок и обернулась.

Над кроватью взорвалось облако пуха. Он закружил в медленном танце, начал оседать на покрывало, пол, падать в открытую пасть воюну, который прыгал и ловил пушинки.

– Ты что творишь? – подбежала я к малышу, но с первого раза не поймала.

Он оказался очень проворным. За считанные мгновения выловил все пушинки и, оскалившись в подобии улыбки, уронил слюну на свою лапу.

– Я немножечко голодный. А тут много вкусного.

Воюн нацелился на вторую подушку, но я перехватила ее прямо перед его клацнувшими зубами.

– Это есть нельзя.

Упала еще капля слюны. Он жалостливо опустил глазки, спрыгнул на пол и сел, будто случилось вселенское горе.

– Не трогай подушки, хорошо? Я сплю на них.

– Зачем? Они вкусные, зачем спать на еде?

– Это не еда. А теперь посиди спокойно. Мне нужно одеться, а потом мы пойдем к роще.

Я отошла к шкафу, не переставая поглядывать на зверька. Отвернулась. Быстро достала все необходимые вещи и взялась за волосы, как вдруг услышала треск.

Две ножки стула уже были погрызены. Теперь под пасть воюна попал стол, оставшийся без одной опоры. Вокруг него валялись щепки, книги медленно скользили по столешнице, обещая вот-вот попасть под прицел ненасытного животного.

– Стой!

Он замер, оттопырил пушистый серый хвост. Я подбежала к нему, оттащила от испорченной мебели.

– Это нельзя есть.

– Почему, вкусно же? – На пол снова упала слюна. – Я голодный. Человек, а что в том большом ящике, где ты пропадала? Там еда?

– Нет, в этой комнате ничто не еда.

– А где еда? Я голодный. Я хорошо потрудился, спрятал своего человека, покорми меня.

– Так все-таки это из-за тебя меня не увидели?

– Да, – облизался он и нацелился на мою руку.

– Эй!

– Я чуть-чуть. Я маленький и голодный. Человек, у тебя отрастет, а мне надо, чтобы вырасти большим и сильным.

– Нельзя есть людей! И конечности у нас не отрастают – их долго и болезненно выращивают с помощью колдовства.

– Почему нельзя есть, они невкусные? Вот лооги вкусные, но их мало, а летяг много, но они не очень вкусные, потому что их сложнее ловить. Человеков тоже много, я еще не пробовал вас ловить.

Слюны стало больше. Она капала и капала на пол, уже образовалась небольшая лужа. Пришлось спешно натягивать остальную одежду, чтобы не вызвать своей медлительностью потоп.

– Так, пошли к роще, вернем тебя на место и заодно поговорим. Только по дороге ничего не кусай. Понял?

– Да, человек. А если целиком? Если без укуса проглочу сразу, то можно?

– Нет.

– Почему? – бежал рядом со мной воюн, высунув язык.

– Потому что здесь нет еды. Ты зачем вообще за мной увязался?

– Я твой защитник, ты не поняла? Говорил уже, человек. Я защитник. Защитник твой. А ты мой человек. Ночью в озере Боли стала моей. Теперь поняла?

Мы спустились по лестнице, направились привычной тропой к дикому саду. Я шла быстро, воюн то обгонял, то отставал, отвлекаясь на постройки, ограждения, кусты и прочие достопримечательности академии.

– Хорошо, но от кого ты собрался меня защищать?

– От всех-всех, я очень сильный. И немножечко голодный. Человек, прости, я испугался и не почувствовал сразу, что ты в беде. Наблюдал. М-м-м, – засмотрелся воюн на угол здания, будто на сочное мясо под зеленым соусом.

– Это не еда.

– Ты уверена, пробовала? Оно стоит, ловить не надо – должно быть очень вкусным.

– Нет, даже не думай.

– Эх.

Воюн поравнялся со мной, пустил слюни. А еще глазками невинно заморгал, показывая, насколько он несчастен. Сердце сжалось от этого зрелища, но не позволять же ему есть стену.

– Все, пойдем. Кстати, а с какой стати ты стал моим защитником?

– А ты не чувствуешь? Мы связаны. Я двадцать зим ждал тебя. Испугался, когда почувствовал ментальное притяжение, и подумал, что ты очередной глупый человек, потому что решила привязать меня к себе колдовством. У тебя в голове шумно было. А я гордый, я к кому попало не привязываюсь. И голодный сейчас немножечко.

Мы подошли к роще, остановились у края. Мне понравился зверек, в любой другой ситуации я даже задумалась бы, чтобы оставить его рядом. Однако это опрометчиво, ведь я – кочевница с полпальцем резерва, у меня никак не может быть защитника. Связанные животные – редкость даже среди элиты.

– Ступай.

– Куда? – склонил он голову набок.

– Домой иди, говорю.

– Плачущее дерево больше не мой дом, рядом с тобой мой дом.

– Послушай, ты не можешь находиться со мной.

– Ты… – растерянно отступил воюн, прижав к голове острые ушки. – Ты отказываешься от меня?

– Да нет же.

– Правда? – счастливо подпрыгнул он и на радостях обхватил пастью мою ногу.

По штанине потекла слюна. Я подумала, что прокусит, но зверек моментально отступил.

– Прости, человек, ты сладкая очень. До жутиков попробовать хочется. Я еще раз лизну, хорошо? – вытянул он язык, но я отпрыгнула.

– Не надо меня лизать! И кусать не надо. Ну вот, вымазал, теперь переодеваться придется. Все, иди в рощу и живи там. Мне не прокормить такого прожору, который портит все, что на глаза попадется. Ты очень красивый, милый, но я не готова к этой ответственности, я не могу взять тебя.

Зверек опустил голову, понуро поплелся в дикий сад. Ветви рощи зашумели. Я положила ладонь к стволу дерева, чтобы понять ее недовольство.

Перед внутренним взором появился полосатый воюн, совсем крохотный, лежащий на знакомой поляне под светом двух лун. Образ зашевелился. Малыш не двигался, спал, зато неслось вперед время, сменялись месяца, зимы. Бесконечно долго он не подавал признаков жизни, а потом над рощей пронесся далекий детский плач, и этот красавец открыл глаза.

– Я поняла уже, что мы связаны…

А время в видении бежало дальше. Зверек крутился вокруг дерева, выл на дневное небо, на луны. Выл, будто отчаянно звал. Безмерно грустил и звал, звал, звал.

Появлялись люди. На него бросали плети, приманивали наживкой. Он верил им, шел следом, но потом возвращался. Скулил. Приходили и те, что решили прибрать к рукам зверька грубой силой, но тот был научен горьким опытом и не попадался в их лживые сети. И снова выл. Выл до бесконечности, разрывая душу. Выл, вкладывая всю свою тоску. Звал… меня?

Стало неловко. Он очень долго ждал своего человека, а я его прогнала.

– Воюн, – позвала я, оторвав от ствола ладонь, и присела.

Малыш радостно развернулся, подбежал ко мне. Огромные черные глазки, острые треугольные ушки, густой мягкий мех с тянущимися вдоль позвоночника темными полосами. Забавный, смешной в чем-то, милый. Зачем он мне?

Это дополнительная головная боль, ответственность, еще одна страшная тайна. Приютить его будет глупо и бессмысленно. Шойн учил, что нужно к каждому вопросу подходить ответственно, взвешивать все положительные и отрицательные стороны, учитывать любые последствия. И эмоции – самый плохой во всех смыслах советчик.

В данной ситуации правильно было бы оставить воюна здесь, в роще, но не отказываться от нашей связи. Приберечь его до момента, когда придется покинуть академию и Наарин.

– Ты сможешь постоянно скрываться от чужаков?

– Да.

– А питаться в диком саду на рассвете и на закате, чтобы потом ничего не есть и не ломать вокруг?

– Да, человек. Можно сейчас тоже? Я голодный. Энергии много ушло на твое сокрытие.

– Беги, но недолго. Я пока пообщаюсь с рощей.

– Да, – бодро рявкнул он и скрылся в тени деревьев.

Я села на землю, провела ладонью по лицу. Зачем мне обуза? Воюн совсем маленький, глупый, к нему нужен особый подход, время на воспитание, а я пока не в полной мере управляла своей жизнью. Это ошибка, о которой еще придется пожалеть. Ошибка, на которую я шла осознанно.

Роща отозвалась на мои переживания шуршанием листвы и скрипом ветвей. Я ужаснулась, насколько мрачнее стало это место, и приложила ладонь к стволу. Решила поделиться последними впечатлениями. С головой окунулась в ночное купание с Шаем в бассейне. Закрыла глаза, позволила воспоминаниям поглотить меня. Снова все это переживала.

Была там, с ним…

В какой-то момент рядом послышалось шевеление: воюн вернулся. Потрепанный, с травинками в шерсти, довольный. Я подняла взгляд и удивилась разительным изменениям дикого сада. Ветви уже не казались изогнутыми и сухими. Появились редкими мазками зеленые краски. Звучание листвы на ветру приобрело более мягкие оттенки. Это благодаря мне?

– Она любит свежие эмоции, сильные-сильные, – потоптался рядом воюн. – Говорит, что ей понравилось. Было вкусно.

– Вечером приду еще, – погладила я ствол и поднялась, чтобы отправиться к академии. – Малыш, а у тебя есть имя?

– Я воюн, зачем мне имя?

– Чтобы ты был особенным воюном, а не одним из многих.

– Я и так особенный, потому что твой. Я воюн своего человека. Единственный и неповторимый. Даже сытый. Почти.

– Ты не наелся? – сбилась я с шага. – Мы можем вернуться, чтобы ты еще кого-нибудь словил и до вечера не голодал.

– Я не умею не голодать. Вот поднял лапку, потратил энергию и уже хочу есть. Таким создала меня природа. Но я очень не против вернуться. – У него изо рта даже упала слюна.

– Нет уж, идем. У меня еще отработка. У всех выходной день, а мне нужно переписывать архив.

– Звучит вкусно.

– Так, – я остановилась. – Есть ничего нельзя. Если увижу, что ты что-нибудь испортишь или погрызешь, сразу вернешься в рощу и будешь жить там.

– А если не увидишь?

– Воюн!

– Понял.

Ближе к академии зверек побледнел и вовсе исчез. Я подумала позвать его, но об ногу потерлось что-то мягкое, а в голове прозвучало: «Я скрыл себя, я невидим».

Через статуи основателей, а затем через главный холл и правый ближний коридор мы добрались до архива. Лишь на миг я замедлилась, сбилась с шага, позволив себе мысль, что сейчас увижу Шая. А ведь еще впереди разбирательство с Саминой.

От одной мысли о ней по телу пробежала дрожь, в груди сдавило от беспричинной паники. Казалось, она снова воздействует на меня. Найдет способ, опять станет глумиться, называть зверьком и издеваться наказаниями с хиэрией по любому поводу. А я… буду рада хоть такому ее вниманию.

Горло перетянуло невидимой удавкой. Я обернулась, боясь увидеть аристократку, но обнаружила лишь Оронтона.

Он приближался к архиву своей прыгающей походкой. Бубнил что-то про обнаглевших студентов, которые использовали ученические в своих личных целях, а ведь ему за всеми убирать. Мужчина остановил взгляд на мне, неприятно улыбнулся, словно нашел того, кто сделает всю грязную работу, но потом стал хмурым и зашел в помещение. Осмотрел оставшиеся стопки папок, которые, по его же словам, поскорее нужно переписать. Повернулся ко мне с возмущением:

– Где второй? Скоро начну время прибавлять за опоздание. Никакой собранности. А ведь это сам…

– Чистой силы, уважаемый надзиратель, – раздалось сухое за спиной Оронтона, и я посмотрела на Шая.

Глаза в глаза. Миг на осознание, что между нами недавно произошло. Жар в щеках. Постороннее урчание в мыслях, которое позволило вспомнить о воюне и усмирить путаницу в голове.

– Иэн Гальтон, – поздоровался с принцем надзиратель. – Что-то вы сегодня рано.

– Не спалось ночью, – видимо, было адресовано мне.

Оронтон закивал, пропустил Шая в архив, напомнил, что желательно доделать работу в ближайшие дни, ведь скоро в академию пожалуют гости. О них он тоже сказал много чего не самого лестного, но уже бубня под нос и прикрывая за собою дверь.

Я села. Повернулась к записям. Почувствовала каждой клеточкой тела чужой взгляд. Затаила дыхание, уловив приближение колдуна.

– Пульсары мигают? – внезапно вернулся Оронтон.

Шай сел на свободный стул, раздраженно постучал пальцами по чистому листу бумаги. Я же обмакнула перо в чернила и принялась усердно переписывать списки участников предыдущих походов в Лабиринт. Все числились по двое. Были пометки об их резерве, даре, к каким видам силы имелась предрасположенность.

Надзиратель никак не уходил. Бубнил себе под нос бесконечные возмущения, тушил и снова зажигал пульсары. Недовольно замычал и пошел к выходу.

– Снова менять. Где мне набрать их столько?

– Бродяжка? – позвал Шай, едва мы остались одни.

Я подавила вздох, с немым вопросом на лице подняла голову, всеми силами стараясь делать вид, будто произошедшее для меня не имело особого значения. Принц всмотрелся мне в глаза, решил накрыть мою ладонь своей, но я отдернула руку.

– Ты не дождалась, – поджав губы, пошевелил он пальцами, словно выискивая в них причину моего поведения.

– Решила, что помощи было достаточно.

– Ты боишься?

– Чего мне бояться, принц? Тебя? Последствий? Не беспокойся по этому поводу, и еще, я не стану рассказывать всем о произошедшем. Твоя репутация не пострадает. Так что ты тоже можешь не бояться.

Ему не понравился ответ, однако сглаживать углы и влюбленно хлопать глазками перед наследником я не собиралась. Случилась близость, мы перешли черту. Да, я сама захотела. Но это не меняло факта, что он влил мне в рот стеклянную воду, чтобы его не выкинули за стены академии. Я давно не злилась, но помнила. Тем более у Шая была Лорин, о чем нельзя забывать.

Он вдруг встал, резко развернул мой стул к себе и опустился передо мной на колено. Я собралась отодвинуться, но принц вжал меня в спинку.

– Не двигайся. Я устраню возможные… кхм… последствия. Чтобы точно не было чего бояться.

Его рука легла мне на живот. Я вытянулась, замерла. Во все глаза смотрела, как Шай вычерчивает знак, сосредоточенно смотрит в одну точку.

– Не люблю слова силы, – поморщился он и начал заново.

– А мне нравятся.

– И неудивительно. С твоей-то концентрацией, – поднял он взгляд, но снова сосредоточился на колдовстве.

– А что не так с моей концентрацией? – как можно более беззаботно пожала я плечами. – Такая же, как у всех.

Шай ухмыльнулся. Стало неловко от своей лжи, однако признавать при нем правду не имело смысла. Пусть строит домыслы, догадывается, вот только без моего подтверждения это останется теми же догадками и домыслами.

– Не представляю, как ты постоянно поддерживаешь полпальца, – словно невзначай заметил он и сразу добавил: – Но так и быть, не будем говорить о твоем маленьком секрете. Мне, если тебе интересно, больше нравятся чистые проявления силы. Их не надо загонять в рамки, контролировать толщину, скорость, долго держать. Здесь же все кажется… чопорным.

– Зато возможностей больше. Боевику не предсказать судьбу, а колдуну Света не починить одежду или дом самому. На это потребуется слишком много силы, на что ушло бы вдвое или втрое меньше, используй он слова, какими бы сложными они ни были.

– Можно добавлять звучание.

– Оно нестабильно, краткосрочно и… обманчиво, – последнее я сказала шепотом, чуть подавшись вперед.

– Как интересно. И в чем же его обманчивость?

– А ты не замечал? Ты не усиливаешь колдовство, а размазываешь его. Добавляется объем, но результат, – я щелкнула языком, – тот же.

– Именно для формы или скорости оно и нужно.

– Да, но усилием своей воли это сделать никак? Хоть один искусный колдун издает звуки? Он мысленно управляет творением, добавляя все необходимые параметры, ускоряет или замедляет, расширяет, сужает. Вы же здесь, пафосно выкрикивая «Морте» и ему подобное, показываете, насколько ограничены в возможностях.

Шай смотрел на меня странно. Я даже подумала, что сболтнула лишнее.

– Кто ты? Нет, не говори, бродяжка, – тут же добавил он и сосредоточился на слове силы, снова выведенном на моем животе.

– Послушай, – сказала я, едва принц закончил. Следовало же как-то исправить свою оплошность. – На Путях можно встретить много колдунов, само мировоззрение которых отличается от вашего. Для тебя будет чуждым то, что говорю я, в то время как для меня это считается нормальным.

– Я не о том, – начал подниматься принц, но вместо того, чтобы занять свое место, наклонился и оперся на подлокотники моего стула, заставив меня запрокинуть голову. – Я встречался со многими кочевниками и странниками, ввиду своего положения общался с ними, обсуждал насущные проблемы, однако никто не выражался столь радикально.

– Может, они боялись наследного принца?

– Может, все дело в том, что ты…

Дверь открылась, и Шаю пришлось выпрямиться, а потом и вовсе выйти, чтобы переговорить с заглянувшим сюда студентом в голубой форме. Я попыталась убедить себя, что в последней фразе наследника не содержалось ничего для меня опасного, как вдруг уловила «зелье подавления» и «Диб» из чужого разговора.

Мне не показалось?

Я решила проверить, случаем, не обсуждали ли они Самину, но ничего не услышала. Медленно повернула ручку двери, выглянула в образовавшуюся щелку и никого там не обнаружила.

Как выяснилось, Шай с отвлекшим его студентом уже шел дальше по коридору, вскоре свернул вправо.

Нет же, он не станет лезть в чужое дело.

Прошипев ругательства и недобрым словом обозвав многострадальных рогзи, я побежала за ним. Едва не упустила принца на лестнице. Почти догнала его возле женской части жилого корпуса, но остановилась из-за голоса Лорин:

– Шай, что-то случилось?

– Где Самина?

– Не знаю, она рано утром ушла. Сказала, что хочет поскорее закончить с одним важным делом.

Я едва не вышла из укрытия, но тут прозвучало:

– Разберись с ней.

– Что? – удивилась девушка, озвучив мои мысли.

Листва пышного зеленого куста за моей спиной зашевелилась. Я обернулась и увидела, как на горшке начала образовываться мокрая дорожка.

– Разберись, иначе я это сделаю. А ты знаешь, что я порой не отличаюсь сдержанностью.

Возле первой влажной полосы снизу вверх потянулась новая.

– Но что произошло?

– Самина зельем подчинила себе Ами Роупи.

– Опять?

– В каком смысле? Ты знала? – гнев Шая придал его голосу рычащих интонаций.

– Нет, просто до меня дошел слух, что раньше она любила баловаться с непослушной прислугой. Ее отец очень рассердился, когда узнал, и запретил. Но вот она снова.

Я не выдержала, все же покинула укрытие и встала перед двумя аристократами, обсуждающими деяния своей ненаглядной подруги, от одного имени которой меня бросало в холодный пот. Стало немного горько. Оттого, что Шай не послушал меня и все же вмешался, что попросил помощи у Лорин, что вообще обсуждал мои проблемы со своей возлюбленной.

– Я разве не просила не лезть? – уперла руки в бока, но аристократка вдруг схватила меня за локоть и потянула за собой:

– Так, босоногая, пойдем.

Я немного опешила. Без демонстрации пренебрежения, выяснения деталей Лорин просто согласилась выполнить просьбу наследника и даже прикоснулась к «убогой», напрочь позабыв о своей неприязни.

– Я не хочу никуда с тобой идти.

– Думаешь, мне все это нравится? – возмутилась она, однако не сбавила темпа.

А Шай остался стоять на том же месте. Смотрел нам вслед, хмурился.

Я еще предприняла попытки убедить Лорин, что в ее помощи не нуждалась. Попросила пока что вежливо убрать от меня руки, но едва на лестнице собралась дать более решительный отпор, как услышала снизу знакомый до спазма в животе голос Самины:

– А вот и зверек, искать не пришлось.