Текст книги "Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание"

Я потерла ушибленное место, заметила на полу помятый платок и, подняв, хотела вернуть хозяйке, но двери в оранжерею уже закрылись. Не бежать ведь следом.

Глава 27

Подкрадывающиеся сумерки за окном. Моя комната. Стул. Я на нем и медленно бегущее время.

Сила наполняла тело, ощущалась лишней, слишком тяжелой. Тянуло избавиться от нее, чтобы вновь почувствовать привычное и, кажется, уже правильное опустошение.

В руках по-прежнему лежал платок Лорин. Следовало бы отдать его хозяйке, но мне нельзя ни с кем встречаться. Я в точности выполняла указания Самины, а потому заранее предупредила Оронтона о том, что пропущу отработку, и не сходила на закате к дикому саду.

Вот взошла первая луна. Стемнело. Было тихо и немного волнительно, ведь завтра я навсегда стану зверьком своей аиэсы. Это восхитительно! Вечно видеть ее лицо, слышать голос, радовать, выполнять поручения. Разве можно желать большего? Жизнь будет наполнена смыслом.

От приятных мыслей я отвлеклась, от праздного созерцания поверхности стола и нечаянно выронила платок. Подняла его, отряхнула и сдула несколько пылинок, как вдруг уловила знакомый запах.

Поднесла чужую вещицу к носу и осторожно понюхала, будто делала нечто запретное. Гроза на рассвете. Именно такой образ вспыхнул перед внутренним взором, озаряя необычной красотой.

Меня будто окатило ледяным потоком воды, немного отрезвляющим, но придающим неприятное ощущение облепившей тело влаги. Я задышала глубоко и часто, осмотрелась, повертела платок в руках.

Это вещь не Лорин, а Шая!

Хотя сейчас это не имело особого значения. Главное то, что я вовремя очнулась и не успела натворить глупостей.

Если срочно не предпринять решительные меры, то я навечно останусь в подчинении этой ненормальной. А потому следовало действовать незамедлительно.

Я обнаружила вчерашние книги из библиотеки на полу возле кровати. Подхватила их, поднесла платок к носу, понимая, насколько все плохо. Под лопаткой зудело, запах меда окутывал плотным теплом. Одно неверное движение, и все вернется. Я быстро отыскала сразу два необходимых колдовства. Спешно перерисовала на чистый лист слова силы, необходимые для очищения от зелий и от ядов, добавила несколько пометок. Понадеялась, что второе не пригодится, ведь сто дополнительных тиков накопится не скоро. Настроилась на правильную волну, вспомнила лекцию ди Тарта и некоторые нюансы работы с составными словами, снова понюхала платок, сосредоточилась.

Секунда, вторая, третья.

Очистить разум от посторонних мыслей. Почувствовать силу, перенаправить ее к рукам, остановить. Вывести пальцем на столе набор сложных символов, запечатать в памяти, заполнить, замкнуть.

Седьмая, восьмая.

Позволить слову напитаться энергией, отдать все сто пятьдесят тиков, вовремя оборвать поток.

Десятая.

Удержать.

Пятнадцатая, двадцатая.

Не сорваться, концентрироваться на колдовстве, полностью отдаться процессу. Сказать «нет» меду и яду в организме. Я главнее! Я управляю собственным телом и разумом!

Тридцатая.

Удержать. Удержать, рогзи тебя побери, замкнутым это проклятое слово. Удержать так, чтобы оно с помощью силы превратилось из набора черточек и закорючек в печать, хранящую в себе колдовство. Так же, как в сетариаллах. Нужно удержать!

Минута, две, три.

Пот лился градом. Рогзи знают, как мне было тяжело. Не упасть, не сорваться, не ослабить концентрацию, контролировать. Ждать.

Я то не понимала, что делаю, то вновь осознавала свой поступок. Меня шатало, сознание все плотнее стягивало приворотным зельем. Если отпустить, если закончить раньше времени, то…

Я не смогу, сложно. Как же сложно!

Слово уплывало, становилось размытым. Я на последних крупицах упрямства еще держала его, не выпускала за пределы силу, ждала.

Не моргала.

– Давай, пожалуйста.

По носу побежала струйка пота, добралась до рта. Я сглотнула, стиснула зубы, заставила себя продержаться еще немного.

Миг – и мне стало плохо. Комната завертелась. Окно поползло вверх, прозвучал удар. Закрылись глаза.

Не представляю, сколько прошло времени, прежде чем я обнаружила себя на полу рядом с перевернутым стулом. Поднялась, удивилась слабости в руках.

Лоб был мокрым, губы солеными. Во рту чувствовалась сухость, внутри – знакомая пустота.

Я встала, осмотрелась, зажгла потухшие пульсары и заметила запечатанную силу на столе. Меня тянуло туда. Прикоснуться, позвать, познакомиться. Что это за колдовство?

Оно… это я его… оно для того, чтобы разорвать связь с Саминой?!

Память шалила. Были обрывки видений, мыслей. Понимание, что нужно разрушить эту гадость и в то же время активировать. Сознание двоилось. Следовало сделать важный выбор и не ошибиться.

Разве есть варианты? Мая аиэса сказала просто сидеть в комнате, а любое колдовство – это баловство и жалкая прихоть. Значит, все просто.

Я собралась смахнуть завершенное слово со стола, но рука в последний момент дрогнула, коснулась печати. Колдовство признало хозяйку, поластилось. Оно окутало пальцы, побежало вверх, начало впитываться в тело. Я отступила, сделала еще шаг, потом снова и снова, пытаясь стряхнуть с себя эту заразу. Но она уже заполнила собой грудь, разлилась вниз и устремилась к голове.

Вдох. Перед глазами вспыхнуло желтым. Я ослепла на миг, а потом кости будто вывернуло. Крик сорвался с губ, комната завертелась. Я рухнула на колени, упала на ладони, снова закричала.

Казалось, каждый нерв обожгло. И вроде после первой вспышки последовала вторая, менее яркая. За ней третья, четвертая, и так по угасающей, но… под лопаткой слишком сильно теперь чесалось.

Зуд, наоборот, нарастал. Перед глазами стояла мокрая пелена. Внутренности гудели от ощущения, что там все растет, уменьшается, перестраивается.

Не представляю, сколько длилась эта пытка. Я кричала, стонала, била кулаками по полу, моля, чтобы все поскорее закончилось. И оно утихало… но лопатка теперь беспокоила больше всего.

За окном по-прежнему было темно. Пульсары давно погасли. Я не представляла, что нужно сделать, чтобы все прекратилось. Оно закончится само или нужно предпринять меры? Я полностью освободилась от влияния Самины и ее кровожадной потребности причинять другим боль или нет? Если спина так сильно зудела, значит, началось побочное действие, усиливающее или ослабляющее яды, и что-то мне подсказывало, что настолько плохо при хорошем исходе быть не должно.

Что делать? Для второго колдовства нужно сто тиков. Это очень много, мне еще день в таком состоянии не протянуть. А ведь придет черноволосая дочь Смотрящего, увидит меня здесь, все поймет.

В ответ на мысли о девушке спину обдало жаром. Стало зудеть сильнее. И я почесала бы, если бы не нарастающий жар в ладонях, словно в напоминание, насколько мой мозг и тело устали от издевательств.

Все плохо. Очень плохо.

Появился зов. Я кое-как встала на колени, посмотрела на дверь.

Самина…

В поле зрения попал белый платок, выделяющийся в темноте комнаты. Я потянулась к нему, дрожащими пальцами поднесла к носу, вдохнула.

Шай!

Мысль не оформилась, однако ноги понесли меня прочь из комнаты, прямиком к академии. Голова шла кругом, я часто падала, приземлялась на поврежденные ладони, сдерживала стон, поднималась, двигалась дальше.

Вроде бы ничего не понимала, однако через главную дверь в корпус со студенческими комнатами не пошла, выбрала путь через окно к тому, к кому надо, а не к кому тянуло. Как-то добралась до второго этажа, распахнула створки, ввалилась внутрь, попутно скидывая все со стола.

Я была не я. Сдерживалась от боли, терпела очередной приступ, сжимала что-то в руке, оказавшееся листом с переписанными словами.

Под потолком вспыхнули пульсары. Меня за шиворот подняли сильные руки, встряхнули. Через мутную пелену я смогла различить Кираана, услышала его голос и прохрипела:

– Шай, пожалуйста.

– Смертница теперь и ночью вваливается к нам. Пора преподать ей урок, я долго терпел.

– Погоди.

Зуд, он не давал покоя. А еще свет был слишком ярким.

Словно поняв мое неудобство, кто-то приглушил его. Удерживающие меня руки исчезли, и я рухнула на пол. Зрение прояснилось. Удалось рассмотреть босые ноги, широкие серые штаны, голый торс, светлые волосы.

– Помоги, – сложила я полыхающие ладони в мольбе. – Пожалуйста, помоги, в ответ я сделаю все, что попросишь.

– Считаешь, наследному принцу что-то может понадобиться от оборванки? Не смеши седины моего отца и выметайся.

А Кираан прав. Мне нечего предложить.

– Выйди, – произнес Шай.

– Ты окончательно рехнулся? Выбрось эту мерзость за дверь, и дело с концом. Сколько можно терпеть ее выходки?

– Выйди, Кир, это пока лишь просьба.

Я часто задышала, борясь с очередным приступом боли в теле. Она теперь казалась ничтожной по сравнению с зудом под лопаткой. А тот, словно неугомонные рогзи, разрастался вглубь и ширь, заполнял собой все вокруг, стучал в голову назойливым желанием. Почесать. Хоть немного.

Негромко щелкнул замок закрывшейся двери. Я почувствовала пальцы на своем плече и подняла голову.

Из двух зол я выбрала, надеюсь, меньшее. Лучше стать должницей принца, чем навечно превратиться в рабыню Самины и, словно умалишенная, радоваться ее наказаниям. Это насколько велика сила подавляющего волю зелья, что мне даже после многочисленных пыток хотелось выслужиться перед ней?

Снова появился зов. Я попыталась нащупать платок, не нашла его, повернула голову и прижалась носом к запястью наследника.

Теплая кожа. С запахом разразившейся поутру грозы. С примесью чего-то остро-приятного.

Он убрал руку. Я едва не подалась за ней, подняла глаза. Вспомнила о листе со словами силы и протянула принцу. Хорошо хоть, даже в таком состоянии сообразила взять его с собой.

– У тебя сейчас есть сто тиков? Наложи это колдовство на меня. Очень надо, прошу.

Шай сидел на корточках, всматривался в мои глаза, словно пытался понять, что сейчас происходит.

– Опять была в роще?

– Пожалуйста, – я сглотнула, покачнулась, но он придержал меня за плечо. – Мне плохо. Я понимаю, что это слишком дерзко, и сто тиков – очень много. Но я отдам. Честно. Сделаю все, что попросишь, только помоги.

– И за помощью ты прибежала ко мне.

Шай поднялся, потянул меня вверх, усадил на стул и лишь сейчас посмотрел на содержимое помятого листа.

– Нужно второе, – сказала я и прижала ладонь к виску.

Зуд не утихал. Я едва дышала.

– Это же…

Его глаза расширились. Взгляд стал напряженным.

– Ты выпила яд?

– Нет, был укус, здесь, – попыталась дотянуться до лопатки, но ладонь горела.

– Немедленно раздевайся, тебя нужно осмотреть.

Я довольно быстро справилась с туникой, потом была маечка. С лентой, стягивающей грудь, ничего делать не стала и повернулась к принцу спиной.

– Ее тоже придется снять, – голосом, не терпящим возражений, сказал Шай, и пришлось подчиниться.

Пальцы не слушались, от зуда звенело в голове.

Принц вдруг оказался передо мной, взял мое лицо в ладони.

– Потерпи совсем немного, я постараюсь быстро.

Он сам справился с завязками, оказался за моей спиной. Ловко, словно пушинку, пересадил меня на кровать, начал снимать ленту.

А потом была тишина. Гнетущая, колкая, темная.

– Твое составное слово не поможет. У тебя нарыв и почернение, оно распространилось на полспины.

– Сделай хоть что-то. Чешется до невозможности.

Я вздрогнула от прикосновения. По оголенной коже нежно-нежно побежала чужая сила, она охлаждающей мазью легла на поврежденное место, позволила облегченно выдохнуть, дала долгожданный покой.

– Кто тебя укусил?

– Неважно.

– А первое колдовство на листе, сама расскажи о нем.

Что-то происходило. Постепенно становилось вожделенно-спокойно, без боли, зуда, без неясного зова, меда и ощущения чего-то постороннего в теле. С каждым мгновением я дышала все глубже. Казалось, легкие до этого были беспощадно скованные. Я ощущала пальцы принца на спине, слышала его шепот, позволяла силе воздействовать на меня.

– Бродяжка, не усложняй. Отвечай.

– Ничего серьезного. Просто помоги и назови цену.

– Не боишься? Я дорого беру.

– Не беспокойся за меня, продолжай, – выгнулась я от удовольствия и едва не замычала.

Как хорошо. Как же приятно просто дышать, не чувствовать постороннего воздействия, не разрываться от двойственности сознания, не подвергаться пытке подчинения и больше не бороться с ней. Я принадлежала самой себе! Я сейчас точно мыслила здраво.

– Твое слово – временная мера, и нарыв не исчез. Бродяжка, ты уверена, что тебе нужна именно моя помощь? Я не целитель. Обратилась бы…

– Мне нужны были твои сто тиков, – довольно грубо прервала я его рассуждения. – Обратиться куда-то еще я не могла. Извини, что побеспокоила ночью. Больше этого не повторится. Просто доделай начатое, назови цену, и я уйду.

– Все из-за этого? – спросил он спокойно, положив ладонь на мой знак рода на боку.

А ведь я прижимала к нему локоть, прятала. Неужели увидел? Узнал?!

– Или причина в первом составном слове, на которое требуется больше сотни тиков? Рассказала бы сама, чтобы не догадывался. Но раз так… Оно снимает подчинение, однако имеет неприятные побочки. Если я правильно понял, поэтому на твоей спине появился нарыв. Полагаю, еще утром его не было, так бы заметил по поведению. Сколько на колдовство потребовалось? Сто, сто двадцать или сто пятьдесят? Я точно не помню, но это не составит труда узнать. Все еще предпочитаешь молчать? Мне рассуждать дальше, бродяжка? Сейчас приду к умозаключению, что не кто-то, а именно ты потратилась на это слово, ведь вряд ли доверяешь хоть кому-нибудь. И как же внезапно твой резерв из полпальца разросся до целой руки, да еще так быстро, однако.

Теперь приятными ощущения не казались. Нет, мне нравилось прикосновение силы к спине, пальцев Шая попеременно то внизу, то вверху, однако теперь я превратилась в сплошной оголенный нерв. Не следовало приходить к нему. Вот только к кому еще? К ди Тарту, что ли?

Я вздрогнула, когда мне на плечи лег теплый плед. Шай вдруг подхватил меня на руки.

– Хотя бы назови имя животного, подчинившего тебя. – Выглядел он необычно.

Вроде бы спокойный, но присутствовала в голосе скрытая угроза. И я не понимала до конца, на меня она нацелена или нет. Я принцесса, дочь бывшего правителя, та, кто в состоянии подорвать власть его отца, перевернуть жизнь самого принца с ног на голову. Ему следовало бы на меня злиться. Я враг, угроза, от которой желательно избавиться. Но слишком крепко колдун прижимал меня к груди. К тому же при плохом отношении ничто не мешало перекинуть меня через плечо, как при ранении на дуэли.

– Ладно, молчи, бродяжка, сам все узнаю.

– А куда ты идешь? – решила я хоть как-то сместить тему разговора в более безопасное направление.

– Я привык выполнять свою часть сделки добросовестно, так что терпи.

Шай двигался быстро, помогал себе колдовством, чтобы раньше времени не выдохнуться. Его шаги эхом разносились по пустым коридорам академии. Он беспрепятственно миновал вахту с посапывающим мужчиной, выбрался на улицу, устремился к дикому саду.

Я чувствовала себя неуютно. Мне не нравилось быть слабой и полагаться на других. Хотелось самой разобраться со своей проблемой, однако сейчас это казалось невозможным. И целый месяц в подчинении тому доказательство.

– Какую ты попросишь цену?

Лицо Шая скрывал мрак ночи. Я не могла рассмотреть выражение его лица, не слышала ответа. Были лишь пальцы, впивающиеся в мое тело через плотный плед, и размеренное сопение.

– Ваше высочество, – позвала я настойчивее.

– Все началось после нашего поцелуя? – вдруг спросил он, не сбившись с шага. – Ты очень изменилась после того дня. Я думал, что испугал тебя и потому ты решила увеличить между нами дистанцию.

– Принц, ты ступаешь на тонкий лед – говоришь о-очень опасные вещи. Будь осторожнее, хорошо? А то вдруг я подумаю, что тебе важны чувства какой-то бродяжки. И дистанцию уже некуда увеличивать – пропасть между мной и тобой изначально была непреодолимой.

Мы добрались до первого ряда деревьев. Шай перехватил меня удобнее, вывернул ладонь, чтобы прикоснуться к стволу и пообщаться с рощей. Ветви тут же разошлись, открывая нам путь. Принц шагнул в мрачный дикий сад, понес меня через, казалось, столпившихся в желании посмотреть на нас ее обитателей – их не было видно, но всюду чудились черные силуэты. Миновал знакомый холм, добрался до отражающего две луны водоема и поставил меня на ноги.

– Придется окунуться, чтобы вывести остатки яда из твоего организма. Здоровому человеку туда заходить опасно. Справишься сама?

– Да, спасибо.

Шай отступил на пару шагов назад, даже отвернулся. Я решила не спрашивать, к чему это показательное благородство, быстро сбросила плед, сняла штаны и поспешила в воду.

От холода перехватило дыхание. Появилось покалывание по всему телу, будто мириады маленьких иголочек вонзились в кожу. Я собралась с духом и окунулась с головой.

В ладони особенно сдавило. Я дернула ее на себя, но лучше не стало. Помимо холода появилось нечто чужеродно-колючее, устремившееся к моему локтю и вмиг обвившее своими плетьми сердце, добравшееся до висков и взорвавшееся там острыми гранями. Возможно, так должно быть, однако мне не понравился процесс очищения. Казалось, мое сознание атаковали, вспарывали. И виновник этого давил на мою правую руку.

Пришлось открыть глаза и проверить догадку. Я запаниковала, лишилась множества пузырей жизненно необходимого кислорода, но быстро сообразила, что два сияющих голубым кристалла – это глаза. А червячки, вспыхивающие повсюду – молнии. Их становилось все больше, они концентрировались вокруг скрытого во мраке водной толщи небольшого тела, освещали…

Воюн?

Он держал в пасти мою руку, тянул ко дну, снова и снова посылал импульсы через кисть, пока я не перестала сопротивляться из-за желания узнать, чего он хочет.

«Пр-рости, человек, – сразу же прозвучало в сознании. – Я не знал».

В его голосе звучало детское сожаление, отчаяние. Он без остановки тащил меня вниз, ко дну, а я следовала за ним, удивляясь, что легкие до сих пор не горели от нехватки кислорода.

А кожу продолжало покалывать. Холод больше не жалил, стал менее агрессивным, однако еще напоминал о себе.

«Но теперь я все понял и стану твоим защитником», – так по-детски искренне и немного наивно.

Много червячков-молний вспороли толщу воды, соединились в одну, большую и опасную. Она закружила вокруг моего запястья, вторым концом обвила шею воюна, разрослась, противно затрещала и вдруг исчезла.

Послышался всплеск. Через пару мгновений мое тело обвили сильные руки, дернули вверх, к поверхности озера. Мы вынырнули. Шай начал быстро грести к берегу, а я продолжала смотреть на свое уже чистое запястье.

– Что случилось? – вытащив меня на сушу, спросил принц. – Как ты себя чувствуешь? Почему так долго?

Я подняла на него глаза, почувствовала лизнувший спину ветерок, содрогнулась. Колдун накинул на мои плечи плед, начал растирать их.

– Зачем полез за мной в воду? – спросила я вместо ответа. – Ты же говорил, что здоровому человеку там опасно.

– Говорил.

Что-то шипело. От плеч наследника вверх тянулась едва заметная дымка. Я заметила разрастающиеся дыры на одежде наследника, но не успела прикоснуться к одной из них, как Шай снова подхватил меня на руки и понес. Он не сделал и пары десятков шагов, как деревья расступились, выпустили нас за пределы шепчущей рощи, хотя до водоема мы добирались значительно дольше. Иногда морщась и категорически отказываясь поставить меня на ноги, колдун добрался до помывальной и сразу активировал водные кристаллы. Усадил меня на лавочку, быстро снял с себя штаны и небрежно застегнутую рубашку, сорвал с меня плед, хотя я его удерживала, но недостаточно крепко. А затем Шай вошел вместе со мной в быстро наполняющийся бассейн.

Вокруг нас громко зашипело. Поверхность воды взорвалась бурлением. Наследник отвернул голову, пряча исказившую его лицо боль. По коже колдуна заплясали мыльные разводы, сменяющие цвет, и по моей тоже. Вот только ни боли, ни дискомфорта не чувствовалось. Потом вода перестала бушевать, успокоилась.

И тогда же я обратила внимание, что была почти голая рядом с не очень-то одетым мужчиной. В его руках. Близко-близко.

Наверное, Шай подумал о том же.

Стало неловко, захотелось прикрыться, хотя вода доходила мне до ключиц и… рогзи, да она ничего не скрывала!

– Только не бойся, – сказал принц и поддел пальцем мой подбородок, чтобы запрокинуть мою голову и заглянуть мне в глаза. – Я не смотрю.

– Я мало чего в своей жизни боюсь.

– Ты напряжена.

– Ты тоже.

– Это другое, – улыбнулся он одним уголком губ.

Я высвободила правую руку, положила обе ему на плечи, чтобы оттолкнуть, но принц прижал меня к себе, коснулся носом моего носа.

– Это твоя цена? – спросила я достаточно беззаботно, хотя внутри все сжималось от чувства скованности и страха перед ближайшим будущим. – Не самое мудрое решение, принц. Вокруг тебя вьются более подходящие кандидатуры, которые точно знают, что нужно в подобной ситуации делать. Я в этом всем не сильна, но у меня есть много других положительных качеств, которые можно использовать. Подумай об этом.

– Большой резерв, например? – неторопливо протянул Шай, пройдясь кончиками пальцев вдоль моего позвоночника. – Или необычный дар? Или хорошее владение оружием? Какую, по-твоему, я должен назначить цену?

И говорил так тягуче-низко, что стадо мелких колючек побежало по спине. А еще его пальцы, выписывающие круги на лопатке, немного отвлекали от разговора.

– Только не бойся, – наклонился ниже Шай. – И останови, когда посчитаешь нужным.

– Так я уже, – уперлась я ему в плечи в момент, когда он накрыл мои губы поцелуем.

Следовало оттолкнуть наглеца. Резко, со всей силы, чтобы дать понять мое отношение к его наглым поползновениям, вот только я впилась в упругие мышцы ногтями. Собиралась ведь воспротивиться, дать жестокий отпор, но немного растерялась от окутавшего меня остро-свежего, терпко-пряного запаха, от крепких рук на спине и в волосах, от ощущения чужого возбуждения, упирающегося в живот, от ворвавшегося в мой рот языка, от собственной отзывчивости на все это. Я впервые с подобным столкнулась. Целовалась раньше не только с принцем, но никогда не чувствовала все столь ярко, почти на грани. Противореча самой себе, потянулась навстречу. Захотела еще.

Стало невыносимо интересно: будет ли дальше столь же вкусно и почему рассказы женщин разительно отличались друг от друга? А главное – понравится ли мне самой?

– Скажи, когда хватит, и я остановлюсь, – порывисто произнес принц и с головокружительным напором снова завладел моими губами.

А я больше ни о чем не думала. После целого месяца пытки, когда даже мысли мне не принадлежали, нуждалась в чем-то необычном, ярком. Казалось, сейчас как никогда хотела жить и доказать себе, что… жива. Потому отбросила прочь неуместные вопросы и без сомнений позволила чувствам завладеть мной.

Признаться, подобного безумия я не ожидала. Мир померк. Сузился до этого бассейна, словно мы попали в едва созданный миар. Был плеск воды, ненасытные губы Шая и мои распущенные волосы, расплетенные колдовством.

– Не бойся, – полушепот-полуприказ.

– Я не боюсь.

Принц прикусил мою кожу под ухом, и я охнула от дрожи под коленями. Услышала его довольное мычание, заметила улыбку.

– Отпусти мои плечи, я крепко тебя держу.

В подтверждение своих слов Шай рывком закинул мои ноги себе на бедра, провел носом по моей шее, поцеловал в ключицу.

– Запусти ладонь в волосы, если хочешь, управляй мной.

– Тебе не кажется, что ты слишком много разговариваешь? Любой другой уже давно… – Пальцы на ногах подогнулись от очередного укуса-поцелуя под ухом.

– Я просто хочу, чтобы ты не боялась, – как-то по-особенному мурлыкал он, не отрываясь от необыкновенно чувствительного места. – Расслабься. Бродяжка, я не причиню тебе вреда и остановлюсь, если пожелаешь, – говорил вроде серьезные вещи, но звучало это настолько тягуче-низко, волнительно, что мне почему-то становилось лишь «хуже».

– Хоть сейчас мог бы не называть меня бродяжкой.

– Я не уверен, что Ами – твое настоящее имя, – темным взором посмотрел на меня Шай и, положив ладонь мне на щеку, поцеловал без былой сдержанности.

Я забывала дышать, терялась в прикосновениях. Где его губы, а где руки? Была ли вокруг вода? Почему мне жарко, не опасен ли скручивающийся внизу живота клубок, обещающий вот-вот взорваться? Какие мягкие у принца волосы. Как приятно стягивать их в кулак. Почему медлит, ему не нравится, я что-то делаю не так?

Мысли вспыхивали, путались, глумливо надоедали и исчезали под очередное опасно нежное прикосновение принца. Я боялась, что он вдруг передумает. Поймет, насколько неопытная ему попалась партнерша, разочаруется и перестанет так смущающе восхитительно целовать.

А как Шай смотрел… Сердце опасалось сделать лишний удар под его темным взором. Я сама не могла отвести взгляд, терялась, таяла, хотела сбежать или податься навстречу, чтобы он перестал выворачивать наизнанку мою душу.

Сорванные остатки одежды. Осторожные прикосновения в самом сокровенном месте. Написанное на лице ожидание, что остановлю. Мое жгучее любопытство, отголоски укусов-поцелуев на коже, пульсация припухших губ.

– Зачем ты медлишь?

– Тебе должен понравиться наш первый раз, чтобы потом еще захотелось.

– Осторожно, при… Ох, – выгнулась я от яркой вспышки боли и едва не захлебнулась от набежавшего сразу за ним удовольствия.

Медленно, тягуче, до пляшущих точек перед глазами. Со стоном-спазмом, с криком восхищения. С невозможностью говорить, лишь дышать рвано и часто. С его глухим рычанием, бисеринками воды или пота на лбу, висках. С моей сладкой слабостью, напряжением, взрывом, полетом. С внутренним опустошением и тихим смехом мне в шею, укусом в сгиб плеча.

– Все плохо? Я сделала что-то не так?

– Ты восхитительна, бродяжка, – поднял голову Шай, едва отдышался. – Восхитительна, теперь знай это.

– Можно, – неуверенно начала, немного смущаясь своих порывов, – тебя поцеловать?

Мне хотелось еще близости, тепла. Хоть какого-то подтверждения, что все правда.

– Целуй, не спрашивай.

Я опасливо подалась навстречу. Ждала, что принцу сейчас наскучит эта игра, ведь он взял свое – осквернил святое – и теперь вправе бросить меня в помывальной одну. А чего еще ждать от аристократа? Обняла, задержалась у его губ. Укусила за нижнюю, где был росчерк-углубление, потянула на себя. Отпустила, прошлась по ней языком, очень осторожно, будто вот-вот исчезнет.

– Если продолжишь, то я могу не сдержаться, а тебе второй заход не желателен.

– Почему? – продолжала я его изучать-целовать.

– Сначала нужно исцелить или подождать, пока заживет само. Там у тебя, если говорить коротко, небольшая рана.

– Ты настолько опытен, что знаешь все-все о женском теле? – не останавливалась я, целуя и целуя вкусно-сладкие губы. Как оторваться от них?

– Была возможность изучить, – отвечал Шай и на вопросы, и на остальное.

Он обхватил меня под ягодицы, поднял, вынес из бассейна. Опустился на лавочку, лег, утянув меня за собой.

– Теперь мы в расчете? Я еще что-то должна?

– Нет уж, бродяжка, – провел принц пальцем по кончику моего носа, – ты не из Алого переулка, чтобы расплачиваться телом. Это было обоюдное притяжение, не смешивай дело с личным.

– Личным?

Наследник притянул меня к себе, не позволил сказать слова возмущения. Снова завел опасную игру, где мысли бессвязно вспыхивали и гасли.

Он бесконечно долго целовал. Поразительно нежно, достаточно сдержанно, с головокружительным привкусом запретного возбуждения. Я успела забыть, в чем была суть претензий. Отвечала, сжимала его волосы в кулаках, лежала на нем, под ним, сидела на коленях.

Кто бы мог подумать, что Шай такой…

– А теперь назови мне имя того животного, – закончил он.

– Не лезь, принц, в дела бродяжки, – немного отстранилась я, чтобы не вязнуть в притягательном мужском запахе и принять достаточно серьезный вид. – Я сама со всем разберусь. Это только моя проблема.

– На ладонях у тебя что?

– Что у меня на ладонях? – глянула я на них и увидела едва зажившие волдыри, тут же спрятала в кулаках.

– Это не мозоли, – заставил посмотреть себе в глаза принц. – Откуда раны? Что он или она с тобой сделали?

– Принц, хватит. Достаточно! Я сказала вполне внятно, что это лишь мои проблемы. Если между мной и тобой что-то произошло, то это не дает тебе права вмешиваться в мою жизнь. Она только моя, понял?

Шай кивнул, но, показалось, не понял.