Текст книги "Последняя из рода Дариан. Книга 1. Наказание"

Возвращаться не хотелось, но пришлось. Я открыла дверь, и разговор резко оборвался.

– Мы можем идти? – поинтересовался Шай, отступив к двери.

– Да, на сегодня все часы засчитаны, ступайте.

Наследник вышел первым, я – за ним. Хотела обрадоваться хорошей новости, но встретилась взглядом с принцем, и вся радость схлынула с меня.

– Отойдем, побеседуем?

– Нам не о чем разговаривать.

– Я считаю иначе, – качнул головой колдун и рукой пригласил идти дальше по коридору.

Покусав губу, я зашагала вперед. Все же он прав, нужно выяснить отношения, чтобы совместная отработка прошла в более мирной обстановке. Мы можем договориться как разумные люди, прийти к некому соглашению, которое устроит обоих.

Завернув за угол, мы вскоре оказались возле широких двустворчатых дверей. Шай приоткрыл одну, пропустил меня внутрь, зашел следом.

Это была пустая лаборатория с длинными столами и застекленными шкафами. У дальней стены пылились давно не используемые приборы. Сиротливо выглядели составленные рядом горелки, ровно сложенные стулья, поблескивающие защитной пленкой дощечки.

Дверь за спиной захлопнулась, громом раздался щелчок закрываемого замка.

– А теперь поговорим, – без былой доброжелательности произнес принц и направился ко мне.

Глава 19

– Если пытаешься запугать меня, то у тебя ничего не выйдет, – бесстрашно произнесла я, наблюдая, как наследник неотвратимо ко мне приближается.

Он остановился всего в шаге. Вроде бы спрятал свое отталкивающее высокомерие, делал все с обманчивой мягкостью во взгляде, сейчас был немного другим. Поднял руку, коснулся разорванной на моем плече туники. Заглянув в мои глаза, прошелся пальцами вверх, к шее, окутывая тело колдовством, высушивая одежду, распрямляя и распуская мои волосы, согревая тело после купания в неудержимом потоке воды. Его ладонь легла на мой затылок. И все неторопливо, с легкой небрежностью. Так же неспешно Шай притянул меня к себе, заставил запрокинуть голову.

Вдох…

– Сказала бы спасибо, делай ты это не с таким отвратительным выражением лица.

– Ты говорила, оно красивое. Или мне приснилось?

– Вообще-то было сказано, что ты красивый, а не твое лицо… – Я осеклась, поджала губы. И почему язык зачастую работал быстрее, чем голова? Пришлось исправляться: – К сведению, я шла не к тебе. Ошиблась комнатой, с кем не бывает? Сглупила немного, когда напилась горячительного напитка, после него меня потянуло на подвиги. Вот и собралась открыться понравившемуся колдуну, но перепутала…

Шай вдруг сократил оставшееся между нами расстояние. Вся цепочка лжи распалась на звенья. Меня окутало его запахом, напоминающим теплый воздух после грозы. Колдун положил вторую ладонь мне на бок, скользнул ею на поясницу и ниже, ниже.

Внутри все собралось в пугливый комок. Я сжалась, напряглась, совершенно не готовая к подобным «разговорам». Он ведь… он… Он приставал?

Принц засмеялся, развернул меня в своих руках и усадил на подлетевший сбоку стул. Сам расположился напротив. И так неприятно стало. Обидно.

– Меня не привлекают бродяжки, я же говорил, – заявил этот… аристократ.

– А меня не привлекают эгоистичные идиоты.

Шай усмехнулся, черты лица его стали мягче, но от этого внутри взвилась тупая злость.

– Забавляешься? Считаешь себя лучше других? Неужели думаешь, что твой статус наследника престола делает из тебя кого-то особенного, имеющего право пользоваться стеклянной водой и коверкать чужие жизни?

– Тебе не кажется, что жизнь – это не единственная человеческая ценность?

– Но не станет ее – и все другие будут бессмысленны.

– Кто ты такая? – резко подался ко мне Шай, однако я даже не вздрогнула.

Выдержала тяжелый взгляд, нарочито медленно поднялась, отодвинула стул, чтобы быть подальше от самовлюбленного аристократа. Мотнула головой, позволяя волосам накрыть мои плечи, грудь, бедра. Перекинула их на спину и начала заплетать косу.

– Оставь, займешься ими позже.

– Я могу делать два дела одновременно. Это не помешает вести диалог.

– Оставь! – почему-то разозлился принц, и волосы выскользнули из задеревеневших от неожиданности пальцев.

– С какой стати? Если мы вдруг начнем драться, они будут мешать, а я должна быть готовой к любому исходу.

– Я не стану драться с тобой, бродяжка. Мы сюда пришли для разговора. Оставь так, мне… нравится.

Брови потянулись вверх от удивления. Уголки губ едва не дернулись, но пришлось совладать с собой и снова начать заплетать косу, споро перебирая пальцами.

– Тем более нужно убрать, а то мало ли, вдруг бродяжка станет привлекательной для наследного принца. Это опасно. Кто знает, какие у вас, оседлых, причуды имеются.

– Ты не умеешь уступать? – склонил голову набок Шай, в который раз игнорируя язвительные слова. – Я сказал, что мне нравится, могла бы воспользоваться этой информацией. Зачем быть колючей?

– Шипы нужны, чтобы оберегать от нежелательных связей. К тому же я не вижу никакой необходимости быть с тобой даже просто деликатной. Ты ужасен, принц! С первого взгляда стало ясно, что с таким человеком лучше не иметь ничего общего. Вы с Кирааном ехали на тикалетах, вызвали искажение, притом что в телеге перед вами находились дети. Понимаю, их жизни ничего для вас двоих не значили…

В мой стул вдруг ударило порывом ветра сзади. Я упала на него, вцепилась в спинку. Меня дернуло вперед, окутало прозрачными нитями, прижало к ногам Шая. Он наклонился, чтобы произнести мне прямо в лицо:

– Ты невыносима.

– Так не общайся со мной, тебя никто об этом не просит.

– Ситуация обязывает.

– Поручи столь сложное дело своему бесценному другу, девушке, кому-нибудь из приближенных. Уверена, в твоей свите много людей, готовых выполнять любую грязную работу и лбом биться о твою обувь. Все, лишь бы урвать местечко поближе к тебе, поближе к власти. А ведь печально получается, в тебе же, наверное, человека не видят – лишь трон, который ты в будущем займешь.

Лицо наследника исказила гримаса злости. Он до боли сжал мое запястье, хищно оскалился.

– Не забудь упомянуть, что он по праву нашей семье не принадлежит, – прорычал наследник.

– Могу, но стоит ли? Я говорила о тебе, а не о твоем отце. Как любил изрекать один мой знакомый: деяния родителей не должны ложиться на плечи детей, хороши они или плохи. Каждый сам высекает свой путь на тропе времени.

В его взгляде что-то изменилось. Принц даже отстранился.

– Кто ты такая?

– Ты слышал еще в жандармерии, меня зовут Ами, я кочевница.

Шай дернул мою руку на себя. Провел по основанию пальцев, усмехнулся, словно разглядел опустошенные, но имеющиеся тики.

– Допустим, я тебе поверил, – с пугающими до дрожи в коленях низкими нотками произнес Шай. – Допустим, ты простая кочевница с маленьким резервом, которая проходила мимо столицы. Допустим, на меня ты не нападала, а просто решила защитить тех детей, которых никто не видел.

Я открыла рот, чтобы возразить, но наследник прижал указательный палец к моим губам и протянул:

– Тш-ш-ш, я не закончил. Допустим. – Он надавил на мой подбородок, очертил его, скользнул к шее и задел волосы, которые под действием колдовства снова разметались по моим плечам в легком беспорядке.

Шай провел по одной пряди от корней к кончикам, с болезненным наслаждением следя за своими движениями. Поднял глаза.

– Что ты делаешь? – напряженно поинтересовалась я.

– Допустим, стеклянная вода подействовала на тебя по-особому из-за глумления силы. Допустим, – наклонился он настолько близко, что едва не коснулся моего носа, – у тебя нет особого дара преобразовывать колдовство.

– Никакой это не дар.

– Я же сказал, допустим, – прищурился он, вглядываясь в мои глаза.

Во рту вдруг пересохло. И я уже не знала, мне страшно или томительно приятно от его слов и телодвижений. Зачем трогать мои волосы, склоняться, постоянно сокращать расстояние, словно рядом дышать легче. Это нервировало, будоражило, раздражало и наполняло чем-то жарким, неизведанным.

– Осторожно, – перехватила я ладонь принца, едва не коснувшуюся моей щеки, – еще немного, и я подумаю, что нравлюсь тебе.

– Из всего этого безобразия меня привлекают лишь волосы, – снисходительно улыбнулся он, а я охнула.

Как холодной водой на голову!

Нет, я не считала себя отменной красавицей, но это не повод оскорблять.

– Сам ты безобразие, понял? – толкнула его в плечо, и Шай поймал мою руку.

Вот и получилось, что я держала его, а он – меня. И снова глаза в глаза. Долго, опасно, томительно. До легкого покалывания на коже в местах нашего соприкосновения, до прилива крови к щекам, до судорожного вздоха и внезапной сухости во рту. До запредельного напряжения.

В окно заглянули утренние лучи света, озарили колдуна, меня. Позолотили светлые волосы, придали принцу нереальности. Превратили в девичью мечту, от которой заходится сердце.

– Допустим, – с хмурым видом произнес Шай и отпустил мою руку, – тебя учили драться на гвардах забавы ради или для защиты. Допустим, ты не знаешь знаков силы, но поняла, что световой шар нужно отпустить.

– Он сам развеялся, я не удержала.

– Как много допущений, не считаешь, бродяжка? И сад не пускает в свои недра слабо одаренных, они ему не интересны. Ректор назначил тебя туда, зная о десяти тиках, значит, тебе не должно было ничего угрожать. Но если допустить, что передо мной сидит наглая лгунья, все встанет на свои места. Поэтому начнем с самого начала. Кто ты такая и зачем напала на меня?

Я поднялась под пристальным взором. Широко улыбнулась.

– Сядь.

– Даже не подумаю, ваше высочество, – распрямилась я, внутренне превращаясь в лед. – Вопросы лишние, я уже все сказала. Меня зовут Ами, я выросла на Путях. На тебя, как на принца, не нападала, и в мыслях подобного не было. Зачем мне владение гвардом? Все просто. Я видела то, что тебе даже не снилось в кошмарах. Я привыкла бороться, выживать. Во мне нет силы, совсем крохи, но этого хватит, чтобы тебе или кому-нибудь другому преподать урок. Я кочевница, у меня нет имени рода, нет титула, состояния, нет ничего. Я кочевница с резервом в десять тиков – этого мало, потому пришлось научиться брать чужое и отдавать, использовать подручные средства, преобразовывать. Сила везде, она повсюду. В моих словах, каждом вздохе, в твоих мыслях, крови. Ухватиться за нее и потянуть, – палец за пальцем сжала я в кулак и показала, как можно. До такого еще не доросла, да и не представляла, возможно ли подобное. – Бойся меня, принц, бойся. Я тебе не по зубам.

Разворот. Волосы взметнулись, прошлись по лицу Шая. Широкий, уверенный шаг к дверям. Я дернула ручку, вспомнила о закрытом замке, посмотрела на напряженно наблюдающего за мной колдуна.

Он знал. Не просто догадывался, а сопоставил факты, уже сделал выводы, почти озвучил их. Следовало бы узнать, к какому умозаключению пришел. Но не сейчас. Сейчас мне было страшно. Я могла случайно выдать себя словом или действием, да тем же взглядом, а потому обязана над всем хорошенько подумать и…

Лопатка зачесалась. Я часто заморгала, прислушиваясь к ощущениям.

Внутри заныло. В ушах прозвучал неясный зов. Появилась нечеткая мысль, что мне куда-то надо, немедленно, без отлагательств.

Но ручка…

Поверх моей ладони легла чужая ладонь. Шай потеснил меня, открыл замок, распахнул дверь. Словно завороженная, я следила за колдуном, с головой погрузилась в серый омут глаз, подняла руку.

Росчерк-углубление на нижней губе. Прикоснуться бы к нему, просто проверить. Подойти, встать на носочки, положить ладонь на грудь…

Сумасшествие.

Нужно куда-то идти, встретиться с кем-то. Но я не могла оторваться от стоявшего передо мной колдуна. Хотела и… делала. Запустила пальцы в волосы, проверила их мягкость, прижалась, ближе, еще ближе, надавила на затылок, чтобы…

Сердце зашлось в неровном ритме от едва ощутимого прикосновения наших губ. Я улыбнулась, потерлась носом о щеку наследника, втянула воздух. Запах утренней свежести проник в сознание, помог очнуться.

Я отпрыгнула от Шая, который стоял, сжимая ручку двери. Смотрел настороженно, хмуро.

– Это не я, – пискнула испуганно. – Оно само, тебе показалось.

Сглотнув тугой ком, я поспешила покинуть заброшенную лабораторию. Перекинула волосы через плечо, на ходу начала заплетать в косу. Мысленно взмолилась, чтобы принц не смотрел. Обернулась, чтобы проверить. Смотрел!

Что я наделала?!

Меня подгоняло вперед чувство неловкости, смятение, полное непонимание. Как, почему? Пришлось приложить немало усилий, чтобы не побежать, идти ровно с гордо поднятой головой. Нужно с достоинством встречать последствия своих поступков. По-хорошему, следовало бы вернуться и прояснить ситуацию, вот только я сама сейчас ничего не понимала.

Вскоре здание академии осталось позади. Я даже не обратила внимания на помывальную, где мы недавно сражались с водой, и за считанные минуты добралась до своей комнаты. Устало опустилась на кровать.

Мне потребовалось время. Осознать, принять. Нет, не хочу! На глаза попался платок. Я подхватила его, поспешила к двери, собираясь разузнать особенности укусившего меня паучка, но вернулась, чтобы проверить свое отражение.

Бледная, с тенями под глазами, но опрятная, сухая, чистая. Зачем Шай так поступил? Почему в очередной раз позаботился о моем внешнем виде?

Оставив эти вопросы без ответов, я решительно направилась в столовую. Она встретила меня гулом голосов, взрывами смеха, мельтешением цветов студенческой формы. Зеленые, бордовые, голубые, бежевые. Показалось, что при моем появлении стало немного тише, однако я не придала этому особого значения, нашла свою цель и поспешила к ней.

– Что знаешь о нем?

Я развязала платок и положила возле подноса Зианы создание с потухшим кристаллом. Вроде бы похожих она растеряла по коридору, когда мы столкнулись.

– Нашелся! – просияла девушка вместо ответа. Подхватила паучка на ладонь, смахнула взявшиеся непонятно откуда слезы. – Но где, как? Нашелся, нашелся.

– Мое место в другой стороне, – возник рядом Георд и с видом завоевателя девичьих сердец оперся на стол. – Зачем тебе эта неудачница, идем со мной.

Я в непонимании покачала головой, посмотрела на природницу, которая проверяла целостность найденыша и явно не услышала слов боевика.

– Так он твой?

– Да. Где ты его взяла? Я его обыскалась.

Значит, дикий сад ни в чем не виноват? Укусил меня не его обитатель, а все сумасшествие – не глумление над новой смотрительницей рощи. Рогзи плешивые, я выплеснула свою злость при общении с деревом.

– Какого он должен быть цвета?

– Розовый, – ответила Зиана и, поспешно спрятав паучка, прищурилась: – Откуда он у тебя? Украла, пока я собирала остальных?

– Эй-эй, умерь пыл, рыжая, – встал между нами Георд. – Никому твое мелкое отребье не сдалось.

– Это редкий вид пауков-носителей. Не смей называть моих подопечных отребьем, они… они живые и очень ранимые. К ним надо бережно относиться, иначе… – Голос Зианы надломился под насмешливым взглядом боевика.

Она часто заморгала, опустила голову и шмыгнула носом. Начала собирать вещи.

– Погоди, куда ты? – встала я у нее на пути.

– Мне надо, – толкнула плечом меня колдунья и устремилась прочь из столовой.

– Кто тебя вмешиваться просил? – посмотрела я на довольного своей выходкой боевика и поспешила за Зианой.

Она выбежала в коридор, понеслась вперед, скрылась за поворотом. Пришлось догонять. На короткий миг показалось, что я потеряла девушку, но та быстро нашлась под лестницей главного холла.

– Эй, – позвала я, – не обращай на дураков внимания.

Природница шмыгнула носом, прижала к груди коробочку, погладила ее. Стало неловко. Я обернулась, проводила взглядом студентов, потопталась на месте. Вот что мне делать? Шойн с самого детства учил, что слезы – это позорно и недостойно.

– Давай без них, не надо, – поежилась я от нового всхлипа.

Что мне делать? Не могу ведь проигнорировать ее состояние и сказать, чтобы перестала жалеть себя и рассказывала все о своем пауке. Не ответит. Как поступить, чтобы успокоилась? Я поморщилась, словно от зубной боли, протянула Зиане платок, в который заворачивала ее зверька.

– Спасибо, – громко шмыгнула носом она и тихо зарыдала, пряча лицо в ладонях.

Рыжие кудряшки закрыли ее плотной стеной. Плечи начали подрагивать. Борясь с желанием уйти и вернуться, когда бессмысленная трата энергии на выделение влаги из глаз закончится, я положила ладонь ей на макушку, с чувством неловкости похлопала-погладила.

– Эй… эй, слышишь?

Она вытерла слезы, подняла голову. Щеки мокрые, ресницы слиплись, но глаза почему-то лучились, в них не было горя.

– Спасибо, что вернула. Я очень переживала за паучка.

– Эм.

– Они совсем маленькие еще, – открыла Зиана коробочку, показывая шевелящихся там созданий с яркими кристаллами-тельцами, и сразу захлопнула. – Им нужно особое питание, комфортные условия. Я целую ночь не спала, искала седьмую. Извелась вся. Спасибо, что принесла, Ами, но… – природница посмотрела на свои руки, стиснула челюсти так, что заходили желваки. – Что ты с ней сделала?

– Я?

– Кристалл разряжен, она не шевелится. У меня не получается ее разбудить, хотя в целом состояние стабильное. Что именно ты сделала с ней, признавайся. Била, бросала, громко кричала рядом? Я все пойму. Мне нужно знать, чтобы правильно вылечить и восстановить седьмую.

За ее спокойствием крылось сдерживаемое негодование, зачатки злости. Она напоминала кошку, готовую оторвать голову за свое не менее опасное дитя, которому всего лишь повредили лапку.

– Вообще-то твой паук укусил меня.

– Но седьмая слишком мала для укуса. Только если… Ох!

Глава 20

Комната Зианы выглядела мрачновато.

– Ты заходи, я живу одна.

Занавешенные шторы пропускали лишь несколько полос света, углы были погружены во мрак. На пустующей кровати стояли клетки, оттуда шипело, стрекотало, звенело. Под потолком висела плотная паутина, там копошился большой паук, пощелкивая клешнями. Из открытой гардеробной доносилось жужжание. Под столом лежало что-то большое и мохнатое, постукивая коротким лысым хвостом о ножки выдвинутого стула.

– Садись, – указала на него колдунья.

– А разве можно? – обвела я рукой питомник.

– Они здесь временно. Я помогаю ди Огнесии с животными, у них в вольерах какие-то проблемы с подачей воздуха. Ей спокойнее, а мне польза и тренировка. Ты садись, бегмот не кусается.

Зиана начала рыться в ящиках прикроватного шкафчика. Перекинув на спину волосы, она села на колени и стала доставать оттуда вещи.

– Вот, нашла. Ты почему стоишь? Можешь на кровать сесть. Там никого нет, честно.

Я пересекла комнату, опустилась на самый край стула, с опаской поглядывая на мохнатое существо под столом. Зиана протянула мне коричневую пластину, отвратительно пахнущую гнилью.

– Нужно разжевать и подержать под языком, глотать не надо.

– Что это?

– Одна травка, которая вытягивает легкие яды. Неприятная очень, но действенная. Не беспокойся, она нормальная, честно.

Спина зачесалась. Появился неразборчивый зов, после которого в прошлый раз я едва не набросилась на Шая с поцелуями, а потому моментально выполнила все указания природницы.

В носу защипало от тошнотворного запаха, зубы свело. Я с трудом сдержала позывы желудка опустошить себя и продолжила жевать, понимая, что приступ помутнения рассудка закончился, не успев начаться.

– Седьмая ведь девочка, – плюхнулась на кровать Зиана, – а у девочек кристалл созревает немного раньше, но все равно сейчас слишком рано для укуса. Только если она нашла свою точную копию другого пола и обменялась феромонами или кто-то разбрызгал их специально, чтобы подтолкнуть к скорейшему росту. Розовые способны подавить волю, подчинить на время, но в остальном полностью безвредны.

– Как олго наа эвать?

– О, пяти минут хватит, – закивала она. – И не жевать, а просто держать под языком. Яд крийнов сложно выводится. Он неприятен, да, но почти не влияет на организм. Поэтому придется еще пару раз пожевать пластину в течение трех-пяти дней, а потом можно ни о чем не беспокоиться. Кстати, это их мама, – указала колдунья на потолок, где в паутине отдыхала большая особь, наблюдающая за нами несколькими парами глаз. – Обычно рождаются один-два, а здесь целых восемь. Ди Огнесия говорит, что это большая удача, уникальный случай.

Язык едва шевелился. Мне с трудом удавалось не глотать мерзкую пластину, теперь больше напоминающую тягучую слизь.

– Они все у меня, – полушепотом произнесла Зиана и, что-то вспомнив, подскочила, выудила из коробочки потухшего паучка. Встав на кровать ногами, положила его рядом с паучихой.

Та зашевелилась. Заработала лапками, начала закручивать седьмую в плотный белый кокон и вскоре отпустила, позволив ей повиснуть куколкой.

– Их нити очень прочны, – поделилась колдунья, – и способны указывать путь. Ой, ты бы видела некоторые их разновидности! Бывают черные, красные и даже золотые…

Зиана лепетала и лепетала. Она говорила с непередаваемым восторгом, пару раз открывала шкатулку и показывала паучков, подносила их к моим глазам. Я же делала заинтересованный вид, мысленно молясь, чтобы все это поскорее закончилось.

– Ой-ей, доставай, уже хватит.

Я выплюнула на ладонь ставшую вязкой пластину и с немым вопросом выгнула бровь.

– Бросай в урну, – указала девушка под стол, продолжая рассказывать: – Паучки очень чувствительны к искажениям. А когда открывается Лабиринт, они собираются в стайки и плетут проход. Мне нельзя пропустить этот момент. В этом году я обязана посмотреть на столь редкое и восхитительное явление.

– А что Лабиринт из себя представляет? – с напускной небрежностью поинтересовалась я, хотя сама застыла от любопытства.

– Вроде бы ничего особенного. Многослойная связь миаров, а вход – каменная арка, центр которой создали крийны. Я слышала, что паутина в нем постепенно становится похожей на разжиженный металл. Ее много раз пытались взять на изучение, но безуспешно. Ох, у меня же занятия, – всплеснула руками Зиана и подхватила сумку.

Я последовала за ней, ведь выведала слишком мало информации. Вообще произошедшее выглядело странно. Кому понадобилось подбрасывать мне маленького недоразвитого крийна для подавления воли? Не по чистой случайности он оказался под моей дверью. Связано ли это со случаем перед экзаменами?

– Подскажи, где найти подходящую пару для твоей седьмой или феромоны, о которых ты упоминала? И когда ты обнаружила пропажу?

– Вчера вечером, – потерла колдунья лоб, хмурясь. – Обычно я раскладываю их в специальные капсулы, которые помогают их кристаллам напитываться энергией, а потом перед сном отдаю матери, и та заворачивает их в коконы. Но вчера седьмой не было. Коробочка всегда находилась при мне, паучки лишь при столкновении с тобой в коридоре расползлись, вот только я собрала все восемь, точно помню.

– Ясно. А по поводу феромонов?

– У ди Огнесии в колбах такие хранятся, еще, кажется, в оранжерее можно найти особые цветы, выделяющие их. Но это все вредит здоровью паучков, лучше им расти естественным путем.

Зиана сбилась с шага, едва в конце коридора мелькнула бордовая форма боевиков, но мгновенно вернула себе радостный вид. Правда, ничего больше рассказать она не успела.

– Ами, ты решила принять мое предложение? – обозначил свое появление из-за поворота ди Тарт.

– Чистой силы, аин, – поклонилась в приветствии природница и, прошептав, чтобы я заглянула к ней вечером, поспешно удалилась.

– Чистой силы, – поздоровалась с деканом и я.

– Идем, мне как раз нужен помощник на сегодняшней лекции.

Наверно, правильнее было бы отказаться. Мне не помешало бы позавтракать, сходить в помывальную, чтобы под тугими струями воды разобраться с тревожными мыслями, затем разобраться с подброшенным крийном. В то, что он забрался ко мне под дверь случайно, я не верила. Следовало еще взять книги по бытовому колдовству, продолжить изучение тех, которые были в моей комнате. А еще не мешало бы посетить дикий сад и попросить прощения.

Но вместо всего этого я выбрала последовать за деканом, чтобы сблизиться с ним и в нужный момент с его помощью попасть в Лабиринт, а еще, чего таить, чтобы хоть одним глазком взглянуть, как проходят учебные будни. Интересно же. Мои занятия обычно не отличались многолюдностью, проходили в любом удобном или неудобном месте. Шойн посвящал моему образованию много времени, а вот странники, если удача вдруг улыбнулась, ограничивались парой-тройкой емких фраз и наставлениями, как и что делать. У оседлых же все иначе. Даже огромные ученические для этого сделаны – комфорт, комфорт, комфорт.

Мы вошли в светлое помещение с уходящими вверх рядами столов, расположенных полукругом. Присутствующие заняли свои места, поздоровались с преподавателем. Едва декан дал отмашку, пронеслись легким ветерком последние шепотки.

– Чистой силы, студенты, – громогласно заговорил Леодрик и указал мне на свободный стул на первом ряду. – Я просил вас подготовить доклад по разновидностям силы. Ронси Гриал, собери работы.

Зашуршали листы. По ученической прокатилось легкое оживление. Я заметила у окна Георда Раунека, который подмигнул мне, а затем перевела взгляд на ссутулившуюся Зиану в противоположном конце помещения.

Декан тем временем разместил на своем столе наполненные кристаллы, парой быстрых манипуляций соединил их в цепь и лишь потом поднял голову, чтобы осмотреть присутствующих. Щелчком пальцев запустил едва различимый вихрь, тот прошелся по макушкам колдунов, вернулся назад, сконцентрировался возле руки ди Тарта. Он застыл на пару мгновений, видимо, считывая информацию, недовольно поджал губы и отправил этот поток в еще один, стоявший на краю, синий кристалл.

– Помните, лучше опоздать, чем вообще не прийти, – сказал он, и дверь распахнулась, впуская двух взъерошенных студентов.

– Простите.

Декан обрадовался их появлению, разрешил занять места, дождался собранных работ и положил их передо мной.

– Рассортируй по классификациям в разные стопки. Занеси фамилии сдавших в этот список, пометь напротив них, о какой разновидности силы писали доклад.

Я кивнула и приступила к заданию.

– На прошлой лекции мы затронули классификацию силы. – Голос декана стал громким и строгим, что немного не вязалось с его внешним видом. Сложилось впечатление, что ему самому здесь неуютно. Его призвание – тренировки, движение, практика. В его теле текла неуемная энергия, которая искала выхода.

Улыбка появилась на моем лице непроизвольно. Я опустила глаза и решила заняться порученным делом, попутно слушая рассказ.

– Искажения – еще одно следствие ее воздействия на наш мир. Или, если быть точнее, ее нехватка. Искажения бывают двух типов: контролируемые и стихийные.

Над столом декана задребезжал воздух, поплыл. Верхние кончики кристаллов из связки заискрили.

– Контролируемые создаются путем откачки силы из пространства и убираются обратным вливанием. Стихийные приписываются к аномальным явлениям. Они не поддаются воздействию, поглощают силу сверх меры и не убираются никаким известным нам путем.

Еще раз обернувшись на слушающих теорию студентов, я приступила к сортировке докладов, попутно сравнивая свои знания с тем, что говорил декан. А рассказывал он довольно интересно. О том, как определять искажения (с помощью особых материалов – из них делали крюки – или колдовства), об их разновидностях, об опасности, о разделении на степени разреженности воздуха и при каких условиях образовывался миар.

– Перед нами стоит задача научиться их определять и не допускать критического снижения силы. В городах искажений не бывает, однако защитные барьеры не гарантируют того, что в дальнейшем не появятся. Поэтому вам нужно быть готовыми к любому исходу событий и знать, как работать в критической ситуации. На ближайшей практике мы научимся поддерживать допустимую степень искажений, далее будем усложнять задачи, – закончил ди Тарт.

– А правда, что для уничтожения миара нужно большое вливание силы? – спросила девушка с первого ряда.

Я оторвалась от докладов. Откуда подобное невежество? Нельзя наполнять сет энергией, иначе он разрастается, становится прочнее.

– Да, правда. Искажения с высоким уровнем – это почти полная разрядка воздуха, которая всегда приводит к не до конца изученному явлению – такому, как образование миара. Чтобы убрать его, нужно создать обратный эффект, то есть напитать пространство недостающей силой, а она сгладит грань и уберет опасный, не поддающийся контролю объект.

Но как же академия? Так уж неконтролируемый?

– Почему опасный? – спросил кто-то с задних рядов.

– Все в мире основано на силе, на том, что в века Нагромождений считалось неизменной единицей. То, что поглощает ее и вытягивает отсюда, является заведомо опасным для нас, повсеместно использующих ее во всех аспектах нашей жизни. Если не будет силы – появятся искажения, если появятся искажения – образуются новые и новые миары, которые порой не выпускают попавших туда людей. Это закольцованный круг, несущий в себе разрушения для нас и нашего окружения.

– Есть какие-нибудь другие способы уничтожить миар? – поинтересовалась та же студентка.

– Нет, – резко и однозначно.

Но почему?

– Увы, иные пути сулят некоторые последствия и неоднозначное закрытие миара. К примеру, поиск и уничтожение основных точек опоры приводит к закупориванию и огрубению границ, после чего можно навсегда остаться внутри и не пробиться снаружи.

«Это если действовать бестолково», – нахмурилась я, ведь много раз попадала в миары и столько же покидала их. Шойн говорил, что вливание силы все портит, лишь рассеивает грани, истончает их, но не убирает пространственный «мешок». Это путь неотесанных болванов, неспособных думать головой.

Я поджала губы, проглатывая несогласие, и вновь занялась докладами. Ди Тарт тем временем продолжал рассказывать по теме лекции, демонстрировал работу измерителей, углубился немного в историю, когда появились первые искажения, не забыв упомянуть, как сильно они потрясли наш, казалось бы, устойчивый мир. Но все оказалось зыбко. Пришлось создавать города с защитными барьерами.

Видимо, после этого возникли Пути, испещренные искажениями, кочевники, странники и все, что до недавних пор являлось моим «домом». Я знала историю, понимала, что все происходило поэтапно. Нет конкретной точки, с чего все началось. Прошлое размыто, проблемы приходили постепенно, нарастая снежным комом. Но ведь должен быть толчок, что-то, изменившее баланс, сделавшее силу изменяемой и, надеюсь, пока не уменьшающейся величиной.

Лекция закончилась к моменту, когда я сделала последнюю пометку. Студенты тонкими ручейками потекли к выходу. Зиана робко улыбнулась мне и, зацепившись за что-то ногой, едва не растянулась на полу. Благо я вовремя среагировала, под грубые смешки подхватила ее под руку. Обернулась, сразу заметила широко улыбающегося Георда в компании своих дружков.