Текст книги "На той войне я не была"

На той войне я не была
Надежда Салихова

© Надежда Салихова, 2020

ISBN 978-5-4498-2703-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Для меня тема Великой Отечественной войны занимала серьезное место в жизни. Я родилась спустя 24 года после ее окончания, но с самого раннего детства понимала, что война – это страшно.

Не было ни одного человека в нашей стране, кого война не коснулась бы. Мой дед, мамин отец, прошел всю войну, папина мама попала на фронт 17-летней девчонкой. Она была медсестрой в санитарном поезде.

А мамина мама, хоть и не воевала, но на ее долю выпало не меньше, а, пожалуй, больше испытаний. Она с двумя маленькими детьми, матерью и сестрой своего мужа оказалась на оккупированной территории. Каково ей было каждый день испытывать страх за себя и своих близких. Пожалуй, по страшнее, чем на передовой…

А дедушка мой был поваром. Призывался он, как связист, но как-то у них убило повара, и дед занял его место. И так кашеварил до конца войны.

В школе мы часто рассказывали о своих родственниках, как они воевали. Я очень стеснялась, что у деда такая не героическая специальность. То ли дело – разведчик! Летчик, десантник. Ну, пусть танкист, артиллерист, на худой конец в пехоте бы воевал! А тут – повар…

Дед почти ничего не рассказывал о войне. Единственный эпизод, которым он иногда делился, пропустив пару рюмочек, это то, как он полз на передовую с пищей для солдат и попал под обстрел. И борщом ему обожгло спину.

Это я уже в сознательном возрасте поняла, что повар в армии, на фронте – это очень важно. И риск быть убитым, ни чуть не меньше, чем у того же солдата из пехоты, или артиллерии.

Дедушка, если не считать контузии и ожога, пришел с войны цел и невредим. Да и все его близкие так же остались живы… До того момента, когда старый снаряд в первый послевоенный год не унес жизнь старшего сына и покалечил младшего.

Все, что я писала в стихах про своих близких, прошло через мою душу, ведь это то, что было на самом деле.

Два стихотворения я писала специально для своего племянника Ванечки – ведь его назвали в честь прадеда.

Но есть и другие стихи, в которых образ героев – собирательный. Которые я не могла не написать, потому что Память о войне живет в моем сердце.

На той войне я не была

 
На той войне я не была
Я родилась гораздо позже.
Война сторонкой не прошла,
Мою семью коснулась тоже.
 
 
Посеребрила сединой,
И бабушку мою, и деда.
Их годы прокляты войной,
Как тяжело далась победа.
 
 
Ведь друг о друге ничего
Не знали все четыре года.
На фронте дед. И каково
Ходить под смертью, и тревога
 
 
Как враг рвет душу изнутри.
Как там мои, что с ними сталось?
Успели выехать, поди?
Не дай Бог, с немцами остались!
 
 
Но так и вышло – вся семья
Жила под игом оккупантов.
Не зря терзался дед, не зря…
Т взрыва бомб, атаки танков
 
 
И бешенных очередей,
Чем захлебнулись автоматы,
Дед прочь не бегал, не робел,
Плечом к плечу, как все, в атаку
 
 
Он шел, а сердце за родных
Терзалось, ныло и стенало…
И вот, войне конец. В живых
Семья вся целиком осталась.
 
 
Вот это чудо! Повезло —
На фронте дед, семья у немцев —
Все выжили судьбе назло,
Из ада словно бы воскреснув.
 
 
Та радость долгой не было,
Война собрала свою жатву.
И хоть закончилась она,
Но дотянувшись жадной лапой,
 
 
И счастье встречи зачеркнув,
Снарядом ржавым сына насмерть!
Старшого… Младшего в бреду
Бегом несли до медсанчасти.
 
 
Он выжил. Господу хвала!
Семья пережила утрату.
Но будь ты проклята война,
Что гибнут дети, не солдаты!
 
 
На той войне я не была,
По фильмам и по книгам знаю,
Ведь дед и бабка на слова
Так скупы. Молча лишь страдали.
 
 
Их жизнь зачеркнута войной,
Их сердце помнит, не забыло,
Их волос щедро сединой,
Война, война посеребрила.
 
 
На той войне я не была,
Я родилась под мирным небом.
Но буду помнить я всегда,
Какой ценой далась Победа.
 

Про деда

Мой дед воевал не в элитных войсках

Сначала связистом он был.

Потом – такой поворот вдруг в делах —

Убитого повара он заменил.

И так воевал с котелком, поварешкой

До последнего дня той Великой войны.

На память осталась военная ложка,

Что однажды ему офицер подарил.

Конечно, награды имел дед, а как же,

Но вот сыновья подросли.

Медалями дал поиграть им однажды…

И как так случилось – медали «ушли»…

Но те, что остались, в праздник Победы

Дед на парадный пиджак нацеплял,

И, накормив меня вкусным обедом,

Долго-долго со мною по парку гулял.

Рассказами дед любил поделиться

Как борщ для солдат он варил,

Как полз под обстрелом, неся обед на позиции,

И осколок снаряда термос пробил.

Пробил снова и снова, и борщ обжигающий

Лился на спину ему…

Но дед не сдавался – вперед, где товарищи,

Ждут не дождутся еду.

Полз и молился: «Пусть хоть в половину

Останется в термосе борщ…»

И хлеб прижимая к себе, что есть силы

Спешил он солдатам помочь.

Хоть слушала я с интересом, но все же

Стеснялась немного того,

Что дед не разведчик, не летчик, а повар,

Ну повар он просто, и больше никто.

Но ложкой солдатской с аппетитом хлебала

Дедовы щи и борщи…

Историй других я про деда не зала.

Теперь уже – жаль – не спросить.

И только сейчас я вполне понимаю,

Пусть поздно пришло пониманье того,

Неважных профессий на войне не бывает,

А повар, пожалуй, нужнее всего.

С пустым желудком на фронте не сладко,

И повар солдату друг и отец.

Слезу со щеки смахну я украдкой,

И прямо скажу: «Я горжусь тобой дед!»

Про деда. Продолжение

 
Мой дед счастливчиком считался:
Пришел с войны цел, невредим.
И вся семья его дождалась,
Все целы, живы, рядом с ним.
 
 
Жена, сестра и мать, два сына —
Вот это радость, Боже мой!
За все скажу Тебе спасибо,
Все живы, живы! Я живой!
 
 
Но в тот момент, когда победа
Уж год, вступившая в права,
Раздался взрыв под мирным небом,
Убило сына, как же так?!
 
 
Он на снаряде подорвался
Мальчишка глупый, вот беда.
Ведь он не знал – нельзя играться
С железкой ржавой никогда.
 
 
Судьба-злодейка не простила
Что живы все, за это счастье.
Война жестоко отомстила
Так напоследок в одночастье…
 

Мой дед не говорил мне о войне

 
Мой дед, а звать его Иваном,
Он всю войну прошел, друзья.
Но о войне не рассказал мне,
Хотя, порой, просила я.
 
 
Быть может он молчал, страдая,
И все в душе переживал,
Мечтал забыть, не вспоминая,
Как он на фронте воевал.
 
 
Мне в детстве, хоть была девчонкой,
В «войнушку» нравилось играть.
«Ура!» – кричала очень звонко.
В игре не сложно побеждать.
 
 
И фильмы про войну смотрела,
И знала – армия сильна.
Мы победили. Наше дело,
Знать, было правое всегда.
 
 
Был враг разбит, и я гордилась
Своей страной. Но то, что дед
Молчал, да ладно, я не злилась.
Мы с дедом вместе в день Победы
 
 
Гулять ходили в парк весенний.
На пиджаке – медалей ряд
У деда. И чуть-чуть рассеянно
Мне рассказать о многом рад.
 
 
Любая тема без запрета,
Но войне молчок, ни-ни.
И я девчонка-малолетка
Решила больше не просить
 
 
Мне рассказать о тех сражениях.
Промчались годы. Деда нет.
Теперь обидно к сожалению,
Что знаю мало о войне.
 

Моя бабушка в годы войны

 
Я про деда много писала,
Про то, как он воевал.
Вернулся живой. На Урал он
После войны попал.
 
 
А о бабушке странно – ни строчки —
У меня почему-то нет.
А досталось ей очень-очень
На великой жестокой войне.
 
 
С родными она в оккупации
Почти всю войну была.
На фронтах не пришлось сражаться,
Но пытала ее судьба.
 
 
На руках сыновья-малолетки,
И свекровь, и золовка при ней.
И фашистов ухмылки зверские.
О, Господь, сохрани, пожалей.
 
 
Фриц хохочет над маленьким сыном,
Сахарком угощает его.
Что же делает, вот вражина,
Пожалеет или убьет?
 
 
Но сыночек, доверчивый заинька,
Подставляя под сахарок,
Не хватило ладошки маленькой,
Взял губами лишний кусок.
 
 
Хохот фрицев наполнил Избу.
А у бабушки в пятки душа.
Что ж ты делаешь, вот изверг!
Но беда стороной обошла.
 
 
Так случилось – остались все целы.
И мальчишки, золовка и мать.
Только волосы стали белые.
Как забыть все, не вспоминать?!!
 
 
Да, бабулечке скромной нашей
Воевать так и не удалось.
«Не герой», – про нее кто-то скажет.
Только что ж пережить ей пришлось.
 

Бабушка моя служила в медсанбате

 
Бабушка моя служила в медсанбате…
Девчонкой молодой в 17 лет
Мобилизовали, забрав от матери, от бати,
Отправили на фронт. Отправили на смерть?!
 
 
И сколько их, девчонок несмышленых,
Наивных, свято верящих в любовь,
С детством не расставшись, войною оглушенные,
Во отчую увидели и смерть, и боль, и кровь.
 

И бабушка моя, девчонка-невеличка,

(ну разве можно ее бабушкой назвать?)

Вот так и стала медицинскою сестричкою,

Вот так отправилась девчонка воевать.

И поезд медсанбатский дни и ночи

Из фронта в тыл, потом на фронт опять.

Пожалуй, повезло ей, пожалуй, даже очень,

Что капитан девчонке не дал повоевать.

С передовой подальше от этой мясорубки,

Покуда молодая, пока еще жива.

И в медсанбатском поезде нужны сестрички руки,

И поддержать солдата нежные слова.

И так четыре года для худенькой девчонки

Уколы, перевязки, кровавые бинты.

Солдат пришлось ворочать – сама почти ребенок.

Но не сломалась, вынесла все тяготы войны.

Тех фронтовых историй не знала к сожаленью,

Стеснялась почему-то я бабушку спросить.

Прошедшие года промчались быстрой тенью,

И их уже, конечно, назад не возвратить.

И только остается по фильмам и по книгам

Мне представлять, какою бабушка была.

И на саму себя я затаю обиду,

Ведь бабушки-то нет уже, такие вот дела.

Мамин рассказ о прадедушке

От мамы я узнал недавно:

Прадедушка был поваром на фронте.

Вот так история! Немного странно…

Я думал, он летал на самолете.

Или в атаку шел на танке грозном,

Вперед, из пушки по врагам стреляя,

Или разведчик был… А повар – не серьезно.

Как может повар воевать, не знаю.

А мама мне сказала так: «Сыночек,

Ты думаешь, что повар это – стыдно?

Попробуй не поесть ты хоть денечек.

Голодным не был ты? Оно и видно.

Ну а солдатам силы надо много —

Тяжелое оружие у них.

И фронтовая нелегка дорога,

Голодным не дойти – не будет сил.

А повар сварит кашу и солдатам

Ее доставит на передовую.

А вдруг снаряд взорвется рядом так внезапно?

Ничуть не меньше повар всех других рискует.

Мне деда Ваня рассказал, истории те помню,

Как под обстрел попал, спеша к солдатам,

И никуда не спрячешься от страшной бомбы,

Но пищу донести им очень надо.

Да, дедушке, пожалуй, повезло,

Он ранен не был, только лишь контужен.

Борщом горячим спину обожгло,

А в остальном – так все благополучно.

Твой прадед всю войну прошел, он не был трусом.

В начале, слышишь, он служил связистом.

Сынок, ты знаешь, что у нас, у русских,

Особенная ненависть к фашизму.

А все специальности военные в почете,

И все важны, от повара, до генерала.

Сынок, ты понял? Понял, мама, что ты,

Ты так все интересно рассказала.

И я, друзья, подумал, что мой прадед,

Хоть повар, но взаправду был героем.

И я горжусь, что, как и он – я Ваня.

И значит буду смелый я такой же!

Мой прадедушка

 
Прадедушку в живых я не застал,
И с ним я не сидел в обнимку.
Но с увлечением альбом листал,
Разглядывая прадеда на снимках.
 

Он воевал на той большой войне

И заслужил награды и признанье.

Но только жаль – не знал он обо мне,

Что будет у него правнук, мальчик Ваня.

И раз меня назвали в честь него,

Хочу пообещать я маме,

Стараться буду я всегда во всем,

Чтоб в жизни стать, как прадед Ваня.

В колонне бессмертного полка

Мы достали с мамой дедушкин портрет,

Нам его фотограф увеличил.

И в колонне строем в светлый день Победы

С полком бессмертным в праздничном величии

Выступим торжественно. Небеса над нами

Синие, безоблачные, ясные.

Сам портрет несу я, не доверю маме.

Прадедом горжусь я не напрасно.

Вижу – репортеры спрашивают бойко

У людей, и маленьких, и взрослых.

Я отвечу тоже, вы спросите только,

Вы задайте мне свои вопросы.

Савкин, деда Ваня, да, горжусь я дедом…

Он мечтал, чтоб люди жили в мире.

Волнуюсь я немного – в праздник день Победы

Прадедушкин портрет несу впервые.

Я хотел ответить, что меня назвали,

Так же, как прадедушку, Иваном.

Только застеснялся. Обернулся к маме,

Мама улыбалась и кивала.

Поборов смущение, твердо я ответил:

«Мечтаю, пусть закончатся все войны!

Ведь прадеды сражались, чтоб на всей планете

Правнуки их спать могли спокойно».

Блокадные подростки

 
В детстве книги я читала, и смотрела
Фильмы о блокаде Ленинграда.
И стучала мысль: «А я б сумела?»
«Или нет?» – проносится с досадой.
 

Как в буржуйке-печке сжечь все книги?

Чай без сахара… Нет! Просто кипяток!

Как так жить, чтоб сладкого не видеть?!

На день хлеба лишь малюсенький кусок.

Прочитала – мальчик восторгался,

Что с лаврушкой прокипевшая вода,

Супчик с мясом, довоенный, заменяла.

Капнешь ей на хлеб – вот красота!

И решила: так попробую я тоже.

Попросила мне помочь бабулю.

Как ругалась бабушка, о, Боже!

Говорила, чтоб не смела думать.

Причитала все: «Не дай, Господь вам

Пережить подобные страдания!»

Корвавол накапала пять грамм,

И еще нажаловалась маме.

Я с обидой на нее глядела.

Что ругаться, я ж хотела просто

Пережить, попробовать на деле

День один блокадного подростка.

Ленинград. Блокада

 
Ленинград, Ленинград, город белых ночей,
Ростральных колонн, и Балтийского ветра.
Почти 900 страшнопамятных дней
Работал, боролся и верил в победу.
 
 
Как ты выживал, назло всем врагам,
И ночью, и днем проявляя отвагу.
Хлеба серый кусочек 125 грамм,
Рабочим чуть больше – суровая плата.
 
 
Вой бомб и снарядов, что рушили город,
И стук метронома зловеще-тоскливый.
Зима 41-го, холод и голод,
Смерть смотрит в глаза – вы все еще живы?
 
 
Ладога, Ладога, тонкая ниточка,
Город связала с Большою землей.
Очередь длинная в пункт хлебовыдачи,
На санках ведерочко с Невской водой.
 
 
Враг был уверен – все, город умер,
Пара недель, и решится вопрос.
Но вот, посмотрите – и танки, и пули,
Их делали те, кто еще не дорос.
 
 
Кто ящик к станку подставляя упрямо,
Все силы ребячьи фронту отдал.
А дома лежит ослабевшая мама,
Братишка убит – под обстрел он попал.
 
 
Но стиснуты зубы – некогда плакать,
Потом отрыдаем о близких своих.
Мысль согревала – придет час расплаты,
И силы давала остаться в живых.
 
 
И 44-го года награда,
Почти 900 страшных дней позади,
Прорвалось кольцо ненавистной блокады,
Ты выстоял, город, ты победил!
 
 
Ленинград, Ленинград – город воинской славы,
Город-герой, и город-солдат.
Ты заслужил это звание по праву,
И что пережил, не забыть никогда.
 

Память

Почти три четверти века назад отгремела война.

Тяжелая, страшная, душу и тело в мелкие клочья рвущая.

Три четверти века… Но вот пришли времена,

Когда вновь поднимает голову фашистская погань ползучая.

Казалось, что в мире во всем запомнить должны на века,

Как страшен фашизм и ужасен в своем проявлении.

Но гляньте – в фашистском приветствии снова рука

Взметнулась. Стремиться себя показать молодых поколенье.

Мой дед, тот, что мамы отец, прошел все войну до конца.

И бабушка, папина мама, служила сестрой в медсанбате.

И было им так тяжело мне об этой войне рассказать.

Дед как-то крепился еще, а бабка на слезы слаба, могла сразу заплакать.

Так что ж это нынче в мире творится такое?!

Как можно было забыть эту страшную маску войны?

Историю перекроить, переделать пытаются все же по-своему

В Европе, да и в Америке те, кто властью наделены.

Иностранцев послушать – во Второй Мировой победила Америка.

Да и в целом фашизм, говорят, не такой уж и страшный.

Что за чушь извращенная? Не могу, не хочу это слышать, и в это верить я!

Когда так искажают историю, и хают Родину нашу.

Мой дед, моя бабушка, как сотни тысяч других

Ветеранов погибших, и тех, кто был счастлив с войны вернуться.

Они бы смогли рассказать без утайки всю жестокую правду войны,

Все честно и точно, как было, чтобы мир содрогнулся.

Только дед мой умер давным-давно,

Да и бабки на свете в живых уже тоже нету.

Ну так что ж, теперь все забыть, и совсем не помнить о том,

Как стонала родная земля, и как плакали малые дети?

Очень жалко, друзья, что вот так, что вот так год от года

Все меньше и меньше ветеранов Второй Мировой в живых остается.

И нас покидая, уходят в заоблачный мир они рота за ротой.

Это значит, нам, внукам и правнукам на защиту страны встать придется.

На защиту от всех болтунов, и от всех пустословов,

Что историю нашу в угоду себе пытаются всю переврать,

И от той «золотой» молодежи, такой бестолковой,

Что готовы под дудку чужую бездумно они плясать.

Это наша страна, наша боль, и история наша!

И пусть пробежало без малого три четверти века,

Как война отгремела. И ветеранов мало осталось, но важно,

Очень важно сохранить эту память в душе, и передать эстафетой детям!

Разговор в День Победы

 
Сегодня праздник, день Победы,
Ликуют все, идут и едут,
 
 
И ветеранов поздравляют,
Гвоздики алые им дарят.
 
 
А ветераны строем встали,
Кто немощен, кто бодрый с виду.
Они нас с вами защищали,
Они сражались за победу.
 
 
Один сказал: «Слышь, дочка милая,
Мне лет за сто перевалило,
 
 
Но помню все: как шли в атаку,
Стремясь к победе шаг за шагом.
 
 
И помню всех, с кем рядом был я.
Их мало так в живых осталось.
Кто умер, а кого убило,
А мне жизнь долгая досталась!»
 
 
«Ну что ж, дедуля, молодец,
Восхищена тобой, отец!
 
 
Ты в жизни столько повидал,
И столько сил Господь давал
 
 
Как ты сказал? Аллах? Да ладно…
Пред Богом все на равных мы.
Хоть разной веры, но отважно
Плечом к плечу сражались вы
 
 
За Родину большую нашу,
Ведь столько в ней народов, наций.
 
 
Плечом к плечу шагали в бой,
Не важно, веры кто какой.
 
 
Вот и сейчас нам помнить надо —
Все споры, распри, ни к чему.
Чтить память ветеранов наших,
И вместе защищать страну,
 
 
Стоять за мир на всей планете,
Мечтать, чтоб жили в счастье дети,
 
 
Не разжигать войну средь наций,
Стремясь к единству и согласью.
 
 
И помнить крепко, на века
Историю страны родной.
Что можешь, дедушка, сказать,
Совет ты можешь дать какой?»
 
 
Но долго так молчал дедуля.
Подумала – уж не заснул ли?
 
 
Но дед смотрел открытым взглядом,
Как у ребенка, правда-правда.
 
 
«Ты, дочка, верь в Аллаха, в Бога,
За правду крепко стой, не бойся.
В единстве сила у народа,
Не важно, нации какой ты.
 
 
Хоть мусульмане, хоть христиане,
Какая разница – мы с вами
 
 
Должны жить в мире и единстве,
И защищать свои границы.
 
 
И Родину свою любить —
Страну бескрайнего простора.
Едины будем – может быть
Поменьше будет в жизни горя.»
 

Памятник ветеранам селе Патруши

Я переехала в село недавно,

Родные все мои живут не здесь…

…Стою у памятника ветеранам,

Фамилии пытаюсь я прочесть.

Вот Патруши – и Патрушевых много.

И так же несколько еще имен других.

Погибло много, много на селе народа,

Но, к сожалению, не знаю никого из них.

Но, что не знаю, сути не меняет,

Теперь вы земляками стали для меня.

Сражались за победу, погибали,

Я знаю, верю – то, что было, все не зря!

И дед мой, Савкин, звать его Иваном,

Вдруг с кем-нибудь из вас в одном бою

Плечом к плечу сражался он упрямо,

И руку помощи вам протянул свою.

Мой дед вернулся, вы – как жаль – погибли.

Но верить хочется, что случай вместе свел,

К примеру, двух Иванов, и вы вместе были,

И Савкин рядом с Патрушевым шел.

Конец войны

 
День Победы уже отгремел,
И все люди пьяны от счастья.
Это значит – смерть не у дел,
И не будет больше несчастий.
 
 
Это значит вернуться с войны
Папа, дядя – они уцелели,
И живые остались они,
Я их жду, я их жду две недели!
 
 
И встречать я хожу поезда
На наш сельский перрон-полустанок.
Может завтра приедут? Да-да!
Завтра снова встану я рано,
 
 
И с рассветом встречать побегу
Поезда, что приходят к нам с запада.
На одном на каком-нибудь
Ко мне с войны возвратится мой папа!
 
 
Так я бегал встречать день за днем,
И домой возвращался под вечер.
А на встречу идет почтальон.
Почему-то не в радость встреча.
 
 
Низко голову опустив,
Протянул похоронки листочек.
В этот миг словно небо разбилось.
Как же так? Ведь война-то закончилась?!
 
 
Целый месяц мы в мире живем,
Целый месяц папу я ожидаю.
Но в письме написали о том,
Что погиб он 10 мая.
 
 
Как же так, ведь 9-го мир
Наступил, и мы победили?!
Вот такие издержки войны —
Папу в первый день мира убили…
 

Папа вернулся с войны

 
А эшелоны шли на запад,
Шли в наступление полки…
А у меня вернулся папа
Домой, вернулся без ноги.
 
 
Лежал он в госпитале долго
В среднеуральском городке.
А ногу срезало осколком
В боях на Курской, на дуге.
 
 
Домой пришел он с костылями,
В чем держится душа, худой.
Соседка так сказала маме:
«Скажи спасибо, что живой!»
 
 
А раньше папа был веселый,
И на плечах меня катал,
Меня за ручку вел он в школу,
И я гордилась им тогда!
 
 
Ну а сейчас сидит на кухне,
Закурит, вновь свернув цигарку,
В пространство взгляд такой потухший,
Весь день молчит. Скажу я: «Папа!»
 
 
Он вздрогнет, резко обернувшись,
Но тут же отведет глаза.
В ответ мне: «Дочка, ты покушай,
Я не хочу, доешь сама».
 
 
И чугунок ко мне подвинет,
Картошка в нем остыла вся.
Стараясь незаметно, снимет
Слезу обшлАгом рукава.
 
 
Страдал он то, что стал калекой,
Не стар еще, а без ноги.
Был плотником, был дровосеком,
Ну а теперь – гляди-ка ты.
 
 
Хоть папу было очень жалко,
Но только сложно мне понять.
А я мечтала о подарке,
Да денег вот не даст мне мать.
 
 
Я робко к папе обратилась,
И протянула чурбачок:
«Послушай, папа, сделай милость,
Ты куклу вырежи, а то
 
 
Играть с подружками мне не чем,
А денег мама не дает…
…Подкрался незаметно вечер…
И папа смастерил ее,
 
 
Ту куклу. Улыбнувшись криво,
Мне протянул: «Держи, дочурка.
Быть может, не совсем красива,
Но кукла все же, а не чурка.
 
 
Ей платье что ли сшей, ей-Богу!
Возьми у мамки лоскутков! —
Чуть сморщась, потирает ногу
– Устал я что-то, чай готовь».
 
 
Привстал, на костыли оперся…
Давай-ка, дочка, поедим.
Да и немного приберемся,
А то от мамки нам влетит».
 
 
А завтра очередь стояла.
Все с чурбачками скромно, в ряд.
Про куклу девочки узнали,
Подружки и себе хотят
 
 
Заполучить такую куклу,
И просят папу моего.
А он не удивлен как будто…
«Ну, ладно, в очередь встаем!»
 
 
Был год тогда сорок четвертый,
И эшелоны шли на запад…
А папа мой рукою твердой
Игрушки делал всем исправно.
 
 
Ведь я тогда не понимала,
Поскольку вот не доросла,
Что папу просьбой своей малой
От безысходности спасла.