Текст книги "Кровь Тамерлана"

– Анастасия Христофоровна! Что с вами? – воскликнул с неподдельной искренностью Юрий Владимирович и взял ее за руку. Но женщина впала в забытье и что-то бормотала:

– Александрос… мой отец… рубин… «Кровь Тамерлана»… сокровище…

– Сокровище? – недоверчиво переспросил коллекционер и его взгляд хищно вспыхнул. Он вспомнил разговор со Сквирским перед его неожиданной смертью, когда тот рассказал ему о знаменитом драгоценном рубине «Кровь Тамерлана», который пропал бесследно после революции и поискам которого он посвятил всю свою жизнь. Неужели этот рубин был в руках у старухи? Он даже подскочил на прикроватном стуле. Точно! Иван Бенедиктович намекал на это, мол, где-то совсем рядом может и находиться. Вот так дела!

– Анастасия Христофоровна, скажите мне правду: где вы спрятали сокровище? Я помогу вам его реализовать… – Францев совсем низко склонился над женщиной. Но Вакулова закрыла глаза и окончательно впала в забытье.

Он вглядывался в испещренное морщинами лицо старой женщины и молил Бога, чтобы она не умерла. Ведь с ее смертью канут в вечность следы архива Сквирского вместе с информацией о сокровище.

Неожиданно Вакулова опять тяжело задышала и приоткрыла глаза.

– Поль! – позвала она одними губами. – Ты здесь?

– Я здесь… – притворился Юрий Владимирович и взял ее за руку. – Говорите, Анастасия Христофоровна…

Старушка беспомощно посмотрела в пространство и устало прикрыла веки:

– Кто-то узнал, что сокровище у меня, и хотел меня убить! «Кровь Тамерлана»!

Францев в напряжении замер и еще сильнее сжал старческую руку:

– Анастасия Христофоровна, откройтесь мне, я ваш единственный друг!

Пожилая женщина подняла голову, широко открыла ничего не видящие глаза:

– Поль! Ты – мой единственный наследник, и все принадлежит тебе! – потом она бессильно откинулась на подушку и прошептала: – Найди драгоценный рубин в коробке из-под… – и замолчала.

– В какой коробке, Анастасия Христофоровна? Говорите, где? В квартире? Анастасия Христофоровна! – он наклонился совсем близко, к самому лицу. – Я непременно найду драгоценность, только скажите, где вы его прячете?

Старушка прошептала обескровленными губами:

– В коробке из-под чая…

– А коробка где находится? – совсем тихо спросил Францев и оглянулся на соседнюю кровать, где, открыв рот, спала больная. Было слышно тихое сопение. Он, успокоившись, что их никто не слышит, принялся с новой энергией допрашивать старую женщину. – Где коробка? В вашей комнате? И вы уверены, что это тот самый знаменитый рубин?

Вакулова молчала. Было видно, что она полностью отключилась.

Францев начал трясти ее за плечи:

– Анастасия Христофоровна! Куда вы спрятали коробку? Скажите мне!

В это время на шум в палату заглянул медбрат:

– В чем дело? – он быстро подошел к кровати и внимательно посмотрел на больную. – Вы что, не видите, она без сознания! – грозно воскликнул он.

Юрий Владимирович испуганно вскочил со стула:

– Минуту назад она со мной разговаривала и вдруг замолчала. Вот я и поднял шум! – не давая себя в обиду, повышенным тоном ответил он. – И не надо на меня кричать! Еще не хватало, чтобы вы меня обвинили в насилии! У меня есть семь свидетелей! – закончил свою тираду Францев и указал пальцем на соседние кровати.

От шума спавшая соседка открыла глаза:

– Что случилась? – испуганно вскрикнула она.

Медбрат виновато вздохнул:

– Хорошо, хорошо…. Никто вас не обвиняет, но вам придется покинуть больную. Вы видите, ей плохо.

Францев вернулся к кровати Вакуловой. Он взял за руку Анастасию Христофоровну, но она так и не открыла глаз.

– Я приду завтра, когда ей будет лучше. До свидания! – кивнул он медработнику и быстро вышел в коридор.

«Интересно, а что она рассказала французу? – испугался Францев. – Неужели Базилофф теперь в курсе сокровища и наследства? Черт!» Он нахмурился. Потом махнул рукой: «Да бог с ним, с иностранцем! Так ему и отдали наследство! Государство у нас не промах! Вот Тед это – да! Ну конечно!» Юрий Владимирович остановился как вкопанный. Его словно озарило. Теодор? Он перерыл всю квартиру и… Ну разумеется! Теперь понятно, почему он исчез! Вот уже третий день – ни слуху ни духу. И на телефонные звонки не отвечает…

Францев поспешно выбежал в больничный двор и ринулся к машине.

* * *

Заснеженный участок вокруг дачи искрился девственной белизной. От брошенной у проселочной дороги машины тянулась парная цепочка следов к небольшому деревянному строению. Из трубы дома клубился дым.

– Представляешь, Майка, мы с Францевым хотели под видом ограбления попугать старуху и забрать бумаги, нужные ему. Какой-то исторический архив. Он обещал мне хорошо заплатить.

Майя испуганно прошептала:

– Тедик, и ты согласился?

– Конечно, а что ты думаешь! Я ее должен был только припугнуть: мол, убью, старая, если не отдашь бумаги…

– Господи, Тедик! Неужели ты способен на это?

– Идиотка ты, Майка! – обиделся Тед. – Я же сказал, просто попугать… Ну слушай ты, не перебивай… Влезаю я в квартиру, через кухонное окно…

– Ой, небось высоко? – опять прервала разговор девушка.

– Да нет, третий этаж, а окна кухни прямо на одном уровне с лестничной площадкой. Перешагнул и все… Ну вот, влез, говорю, темь – глаз коли. Слышу стоны в коридоре. Я туда… а старуха лежит на полу и просит помощи…

– Боже мой! Бедная! – запричитала Майя. – Ты ей помог?

– Ага, побежал за врачом и милицией, дура ты набитая! Меня бы сразу и скрутили в бараний рог, что это я ее прикокнул…

– Ой, я не подумала об этом, извини, Тедичка! И что же ты сделал?

– Дал деру, конечно! Что еще оставалось делать? На улице вызвал «скорую»…

– Правильно, молодец! – схватила за руку Теда обрадовавшаяся подруга.

Парень поморщился:

– Да нет, я не альтруист какой, просто не дай бог, если меня кто засек… А там труп! Лучше уж пусть живет. Не хочу по мокрому делу идти…

– По какому еще мокрому? – совсем потерянно спросила Майя.

– По такому – убийство!

– Убийство? – девушка широко раскрытыми глазами смотрела на своего любимого и побледнев, схватилась за голову: – Нет, Тедик, нет! Только не это!

– Да не причитай ты, как на похоронах… Старуха жива и здорова. В больнице она. Я проверил. Только, понимаешь, Майка, мне все равно – хана! – закончил свою исповедь Тед и подбросил в печку огромное, еще не растаявшее от снега полено. Огонь на мгновение замер, но тут же затрещал и вспыхнул ярким пламенем.

– Почему? – страх за любимого парализовал ее. Она взяла его за руку и горячо зашептала: – Самое главное, что старушка жива! Понимаешь? Ты – не убийца! Это самое главное!

– Все равно – хана!

– Почему, Тедичка? Почему?

– По кочану! Неужели ты не понимаешь? – Тед отбросил ее руку: – Ну ты безмозглая! А что, если она видела меня? Придет в себя и сдаст меня ментам со всеми потрохами! – Он вскочил от возбуждения и начал ходить по комнате. – Лучше бы она загнулась!

Майя закрыла лицо руками:

– Нет, Тедик! Нет! Ты не мог убить человека! Старую беззащитную женщину! А? Тедик! Скажи мне! Не мог?

Теодор с искаженным от волнения лицом подошел к девушке и отнял от ее лица руки. Он глядел ей в глаза и вдруг, бледнея, зашептал:

– Не убивал я, Майка! Ты веришь мне?

– Да!

– А ты меня любишь? Скажи! Любишь?

Майя испуганно затрясла головой:

– Ну конечно, Тедик, люблю!

– Ты можешь хранить тайну и стать моей помощницей?

Девушка неуверенно качнула головой:

– Думаю, что – да…

– Ну слушай, Майка… – Молодой человек посмотрел в окно и закрыл дверь на засов. – Об этом никто не должен знать. Только ты и я!

Майя, наполняясь гордостью за доверие любимого человека, подняла голову и решительно произнесла:

– Верь мне, Тед! Об этом не узнает никто…

– Ну так слушай. Мы теперь богаты!

– Ой! – испуганно прижала руки к груди девушка. – Тедик!

– Да! Майка! – юноша снова подскочил на месте и скрылся в узком проходе между кухней и прихожей.

Майя, покраснев от волнения, напряженно ждала дальнейшего развития событий. Она сжала пальцы до боли и не знала, радоваться сообщению или огорчаться. Через минуту Теодор вернулся из кухни с тряпкой в руках. Девушка удивленно смотрела на сверток, молча протянутый ей Тедом.

– Вот… – растянул рот до ушей в довольной улыбке Тед. Майя неуверенно взяла сверток в руки и вопросительно взглянула на юношу.

– Что это?

– Смотри, смотри…

Девушка развернула салфетку и увидела сверкнувшие на дневном свету серьги в виде лилий, брошь и какая-то темно-красная стекляшка величиной с грецкий орех. Она удивленно посмотрела на Теда:

– Ты думаешь, это драгоценности?

– Не уверен, но думаю, что это бриллианты. Стоят, наверное, несколько тысяч долларов!

Майя ахнула и испуганно протянула украшения обратно:

– Тедик, я боюсь! Где ты их взял?

Теодор загадочно протянул:

– Я ведь прежде, чем деру дать, когда обнаружил старушенцию, все осмотрел. Там все перевернуто было вверх дном, а вот на коммунальной кухне грабители посмотреть не додумались… А я догадался. Из комнаты старушки унесли все! Я вспомнил, как мне рассказывал один зэк, что обычно старики прячут свои накопления на кухне в банках с вермишелью или сахаром. Ну, я и покопался по полкам и нашел в столе коробку из-под чая. – Он вздохнул. – Жаль, что там не деньги были, а только эти побрякушки!

– Может быть, они ничего не стоят… – перебирая в руках сверкнувшие серьги, неуверенно промолвила Майя.

– Стоят! Я вижу, что это бриллианты! – перебил ее Тед. – Вот только, боюсь, теперь Францев мне не поверит, что я ничего не взял. Прознает, что утаил бриллианты, – убьет! Я же говорю тебе, что милиция меня может прихватить. Старуха-то жива! Майка, нам надо бежать за границу!

– Какую еще заграницу? – вскрикнула девушка. – Мои родители с ума сойдут. Нет! Не могу я!

Тед молча забрал из ее рук украшения и безразлично протянул:

– Нет так нет! Значит, я один этим займусь. У меня есть настоящий французский паспорт! Мы тут одного француза в отеле грабанули для вида. Попугать его надо было, чтобы не лез в чужие дела! Вот смотри, нужно только фотографию переклеить. Сделаю это в Минске. Я уже договорился с нужными людьми, что они помогут за деньги переправить нас в Польшу через белорусскую границу. – Парень отвернулся и небрежно бросил: – Не хочешь? Как хочешь! Мое дело предложить…

Девушка молча смотрела в окно и вдруг заплакала:

– Тедик, не оставляй меня! Я с тобой!

– Ну вот, давно бы так! А то не могу… родители… – Теодор обнял Майю и потянул ее в спальню. – Завтра утром и рванем подальше…

Темнота опрокинулась на заброшенный дачный поселок. Влюбленные спали крепким отрешенным сном, какой бывает только в молодости. Когда под утро Майя подняла голову, ей показалось что за дверью кто-то ходит. Тед? Теодор мирно посапывал рядом. Она напряженно вслушивалась в тишину, и, когда скрип половицы прозвучал совсем близко, девушка толкнула юношу в бок:

– Тедик! – зашептала испуганно она. – Там кто-то зашел в дом…

Тед недовольно пробурчал сквозь сон:

– Кто там может быть? Спи, Майка, спи… – и в этот самый момент дверь в спальню распахнулась, и они услышали громогласный мужской крик:

– Вот вы где! А ну, вставайте!

* * *

Вернувшись в отель, Поль решил собрать вещи и оплатить гостиничные счета. Послезавтра он улетал рано утром, а на завтра оставалось много дел и встреч. В первую очередь надо забрать ключи у соседки из квартиры напротив. Он улыбнулся, вспомнив большеглазую девушку. Зовут ее – Анна. Красивое имя! Потом проверить тайник с сокровищем, если Вакулова не бредит и не выдумала все. Если найдет рубин, надо перепрятать в надежное место и найти письмо-завещание. А дальше действовать по обстоятельствам и только легальным путем. Он, как официальный наследник, имеет право на двадцать пять процентов! А это даже при уплате налогов государству сумасшедшие деньги! Потом, при любом исходе дела, надо попрощаться с Анастасией Христофоровной. «Бедная старушка! Остается одна в окружении алчных дельцов…» – вздохнул Поль. И сделать уже ничего нельзя. Вот влип! Теперь у него в голове начала проясняться картина его злоключений, и все встало на свои места: приглашение профессора Сквирского, его смерть, покушение, как оказалось, на его тетю… Окружение его скромной персоны подозрительными личностями в отеле и вне его. «А всего лишь потому, что я – единственный наследник. Вот так!» – Базилофф устало повел плечами. Он представлял уже, сколько понадобится труда, чтобы получить свое наследство официально, хотя бы в процентах и в рублях… В самый момент, когда по его сценарию он уже собрал все бумаги и доказал свои правах на наследство, его мечты прервал телефонный звонок.

– Кто? Нотариус Дольский? Какие бумаги? От профессора Сквирского? Понятно. – Базилофф посмотрел на часы. – В шесть? Хорошо. – Он взял с тумбочки гостиничную ручку и записал. – Владимирский проспект, дом пятнадцать… Буду. Правда, паспорта у меня нет, одна справка из милиции… Ничего? Хорошо.

Было только пять часов, но за окном гостиницы резко потемнело, и слабо освещенная Исаакиевская площадь погрузилась в мокрый ветреный петербургский вечер. Поль сложил вещи в чемодан и устало откинулся в кресле. Мысли о прошедших и предстоящих событиях захватили все его существо. Базилофф, никогда не ошибавшийся в людях, сейчас колебался. Может быть, все бросить к дьяволу: и наследство, и бумаги, и фотографии для его коллекции? Бросить? Ну нет! Из глубины его души, несмотря на страх и риск, выходило отчетливое и замкнутое решение довести дело до конца. Он резко встал, накинул плащ и решительно направился к выходу.

* * *

В нотариальной конторе Дольского был переполох. Игорь Николаевич в растерянности перебирал разбросанные бумаги и пытался разобраться в регистрации последних документов. Без Майи Комаровой он был как без рук. И куда пропала девчонка? Никто не знал, что с ней случилось. Ее родители обратились в милицию и подали заявление об исчезновении дочери. Они подозревали, что с ней случилась беда, и были уверены, что в этом замешан ее бывший сожитель Теодор Гуляев. Дольский уже дал свидетельские показания о том, когда он в последний раз видел свою секретаршу. Теперь еще не легче: вместе с Майей Комаровой пропали документы. Список вещей умершего профессора Сквирского и его архив. Игорь Николаевич связал это с исчезновением Майи. Только она печатала бумаги и разбирала архив. Больше некому! В его конторе работали три человека: он сам – лицензированный нотариус, секретарь-машинистка Майя Комарова и приходящие раз в неделю юрист Вячеслав Трегубов и бухгалтерша Семенова. Юрист сразу отпадал. Он месяц уже находился в командировке в Москве, куда его послали от своей постоянной работы из юрколлегии. Бухгалтерша не имела доступа к документам клиентов. Она лишь оформляла квитанции и смету банковских отчислений и вела ведомость на выплату зарплат. Правда, приходила по утрам уборщица Людмила Жукова, работающая по совместительству в универсаме «Парнас». Но она вообще была не в курсе дел работы конторы. Быстро убирала помещение и убегала на работу в магазин. Значит, к пропаже бумаг причастна только Майя! Уверенный в своей версии, Юрий Николаевич набрал номер телефона следователя по делу исчезновения Комаровой Майи Михайловны, чтобы сообщить, что вместе с секретаршей пропали документы на наследство профессора Сквирского. Было шесть часов вечера. Игорь Николаевич закрыл контору на ключ и подумал, что надо бы подключить сигнализацию. Вдруг преступник подобрал ключи, незаконно проник в помещение и забрал интересующие его бумаги? А куда тогда, скажите на милость, делась Майя? С такими волнующими его вопросами он направился в сторону метро «Владимирский проспект».

* * *

Подполковник Смирнов внимательно слушал молодого, но подающего большие надежды лейтенанта Мухина.

– Так, интересно, значит, говорите, что слетелись вороны у ложа умирающей старушки?

– Еще как слетелись, – улыбнулся парень, – трое вчера… я написал в отчете о них… а сегодня еще один заглянул – подозрительный типчик. Представился дальним родственником и расписался под фамилией Сидоров. Явно под вымышленным именем! Не нашли мы такого в окружении больной. Он, когда увидел, что Вакулова в отключке под системой питания, сразу ушел. Даже не подошел к постели, как прочие посетители. И что ему надо от нее? С остальными все понятно, мы уже их проверили по нашей базе данных… интересные субчики… Один Францев чего стоит! Он у нас на заметке аж с 1982 года! Открутился тогда за спекуляцию серебром и фарцовки… Теперь, гляди, частный предприниматель! Коллекционер, черт бы его побрал!

Смирнов вздохнул: ох не любил он этих вылезших из подполья преступников, вдруг ставших, как один – бизнесменами! Он закурил и, внимательно посмотрев на лейтенанта, задумчиво спросил:

– Не кажется ли вам, Виктор Сергеевич, что все эти дельцы не просто так танцуют вокруг старушки? Что-то им всем надо от нее… А? Ведь старушка не из простых была… Мы тут кое-что откапали из архива… Интересное дело закручивается, поверьте мне, старому оперу! Клад у нее – не меньше!

– Да, я тоже думал об этом. Может быть, обыскать досконально квартиру? Наверняка где-нибудь тайничок припрятан!

– Мы уже перетряхнули все! Преступник, ударивший старушку, был не дурак! Забрал все, что было ценного… – вмешался сотрудник Грибов. – Я сам лично проверил каждую щель в квартире.

Мухин удивленно протянул:

– Тогда не понимаю, что же им надо от Вакуловой: и Францеву, и родственнику, и этому коллекционеру из Парижа? Если у нее все украли, почему они тогда дежурят у постели умирающей? И кстати, этот француз не помышляет ли чего? Вывезти контрабандой антик, например?

Смирнов самодовольно улыбнулся:

– Ха, да кто ему даст? Он у нас под постоянным наблюдением! Двадцать четыре часа! Даже если помышляет, пусть – мечтает! Протрясем до нитки все его вещи!

Сотрудники замолчали, углубившись в бумаги. Через минуту лейтенант нарушил молчание:

– Францев? – воскликнул он и даже подскочил на месте: – Ну, конечно, вы помните заявление нотариуса Дольского?

– Какого нотариуса? – удивился Смирнов.

– Ну, у которого Францев оформлял бумаги на наследство умершего профессора Сквирского…

– Да, да, припоминаю, о чем вы говорите… – подполковник потянулся за сигаретой и придвинул к себе пепельницу.

– Так вот, этот умерший Сквирский – сосед Вакуловой! Но почему-то письмо-завещание профессора, оставленное на имя Вакуловой, было им переписано на Францева в сентябре. А в октябре Сквирский скоропостижно скончался! Мистика!

– Вот это дела! – присвистнул сотрудник Грибов и подошел ближе к столу, где сидели Смирнов и лейтенант.

Мухин аж зашелся от возбуждения:

– Позавчера в милицию приходил Дольский. Я как раз дежурил. У него пропали документы с описью наследства, а потом исчезла секретарша. Не вышла на работу и как в воду канула. Вот заявление от родителей Майи Михайловны Комаровой… – лейтенант достал из ящика стола бумаги. – Ушла утром на работу, до которой не дошла. Вечером домой не вернулась…

Подполковник пришел в сильное волнение и несколько раз взглядывал на говорившего подчиненного с немым изумлением, точно его увидел впервые.

– А ее сожитель Гуляев, о котором заявили родители девушки, бывший фарцовщик, имеет отношение к Францеву. Они вместе проходили по делу нелегального обмена валюты в 1990 году! – продолжал лейтенант.

– Слушай, Мухин! Давай, созывай на собрание наших сотрудников! Дело принимает серьезный оборот! – прервал его неожиданно начальник и потянулся к телефону.

Сергей вышел в приемную отделения милиции и отдал приказ дежурному о срочном созыве всех служащих отделения.

* * *

Мужская фигура в темном прошмыгнула в центральные ворота с Литейного проспекта и затерялась в аллее больничного парка. На корпус хирургического отделения опрокинулась ночь. Приглушенный свет ночной лампы падал на застекленную поверхность стола медсестринского поста. Дежурная сестра проверяла список тяжелобольных, нуждающихся в индивидуальном ночном присмотре. Было тихо, и лишь изредка из открытых дверей больничных палат слышались приглушенные звуки ночной жизни травматологического отделения. Неожиданно резко в вечерней тишине раздался телефонный звонок. Медицинская сестра сняла трубку:

– Травматология… – усталым голосом проговорила она. – Где? В ординаторской? Хорошо, сейчас буду!

Молодая женщина положила трубку, закрыла медицинский журнал и, посмотревшись в маленькое зеркальце, укрепленное на дверце шкафчика, поправила кудряшки под белой форменной косыночкой. Она взяла какие-то бумаги и не спеша направилась в сторону больничного лифта. Ординаторская комната для дежурных врачей находилась на первом этаже больницы. Как только дверь лифта за ней захлопнулась, с лестничной площадки приоткрылась дверь, и высокий человек в белом докторском халате быстрым шагом прошел в палату номер восемь. В палате было темно и спокойно. Больные спали. Ровно через минуту он вышел из больничной палаты и так же быстро исчез в лестничном лабиринте многоэтажного здания. Дверь за ним приглушенно хлопнула, и опять наступила тишина. Вдруг через какое-то мгновенье раздался шум, и из восьмой палаты выбежала женщина в ночной рубашке, она звала медсестру и кричала о помощи. На дежурном посту никого не было. Разбуженные криками больные второго отделения вышли из палат и подняли шум:

– И где, скажите, пожалуйста, врачи? А медсестра где шляется? Хоть помри, никому нет дела! – недовольно роптали они, столпившись перед открытой дверью палаты, откуда доносились горловые хрипы. Потом все стихло.

– Все! Поздно помощь ждать! Умерла! – крикнули в коридор из комнаты. Минут через десять запыхавшаяся медсестра прибежала в отделение. Разъяренные больные встретили ее бранью и повели к палате, где скончалась старушка. Когда медсестра подошла к кровати, на которой лежала бездвижная Вакулова, она поняла, почему ординаторская комната была закрыта: это был ложный вызов, а в ее отсутствие кто-то отключил жизнеобеспечивающую систему больной.

* * *

Свернув с Невского проспекта на Владимирский, Поль посмотрел на нумерацию домов. Дом номер один был угловым. Значит, по эту сторону в самом конце улицы. Вечерний свет осветил строгие классические здания, устремленные к белеющей в темноте прекрасной купольной церкви. Полюбовавшись на собор, Базилофф свернул в арку дома номер пятнадцать. Он подошел к дверям с надписью «Нотариальная контора Дольского» и толкнул дверь. Что за дела? Дверь была закрыта. Неужели опоздал? Поль посмотрел на часы: без пяти шесть. Его просили прийти к шести. Потоптавшись еще минут десять и походив кругами по темному двору, Базилофф разозлился. Розыгрыш ему не понравился. Кто ему позвонил в гостиницу – осталось загадкой. Не зная, что делать, он зашел в уже знакомое кафе «Север» поужинать. Потом, выпив безумное количество прогорклого кофе, решил вернуться в отель: надо собирать вещи. Зря вечер убил, а надо бы было сходить к соседке Вакуловой за ключами. Поль посмотрел на часы: половина десятого. Идти на ночь глядя к молодой женщине поздно уже да и неудобно без предварительного звонка. Он разволновался. Вот идиот! Не взял номер телефона девушки у Вакуловой в больнице! А вдруг завтра соседки не будет дома? А у него последний день на сборы! А когда он успеет проверить тайник, если он, конечно, существует и не плод больной фантазии престарелой леди? Что делать? А может быть, попробовать заглянуть к девушке и извиниться, что слишком поздно, и объяснить причину, мол, срочно нужны ключи? Хорошая идея. Заодно и кольцо передам, подумал он, вспомнив о просьбе Анастасии Христофоровны. А это вообще прекрасный повод для позднего визита. Молодец, что на всякий случай кольцо с собой взял, когда выходил из номера гостиницы!

Базилофф, все еще сомневаясь в правильности своего решения, направился к выходу из кафе. Он так был поглощен своими мыслями, что не заметил, как высокий мужчина средних лет, посмотрев на ручные часы, накинул на себя темный плащ и двинулся за ним.

Плохо освещенный безлюдный Невский проспект накрыл Поля пеленой холодного мокрого воздуха. Все дрожало в брызгах мелкого дождя, и одинокие троллейбусы проносились мимо. Шпиль Адмиралтейства, как маяк в ночи, ободряюще светился вдалеке.

Пройдя знакомыми дворами в темный подъезд, с замиранием сердца Базилофф неуверенно нажал звонок. Ждать пришлось недолго. В высоком проеме дверного окна изнутри квартиры вспыхнул свет, и через минуту-другую дверь тихонько отворилась. Через цепочку на него полыхнул испуганный взгляд голубых серьезных глаз.

– Простите, что так поздно! Я к вам от вашей соседки – Вакуловой Анастасии Христофоровны, по ее просьбе.

Девушка недоверчиво смотрела на него.

– Я был у нее в больнице, и она просила передать вам это… – При этих словах Базилофф достал из внутреннего кармана плаща кольцо и протянул молодой женщине: – Вот!

Дверная цепочка звякнула, и он услышал тихое:

– Войдите…

Поль, чувствуя себя неловко за вторжение в столь поздний час, вошел в квартиру.

– Скажите, пожалуйста, как Анастасия Христофоровна? Ей, наверное, нужны деньги под залог? – спросила девушка, взяв кольцо из рук Поля.

– Нет, нет, денег она не просила! Это вам от нее посмертный подарок на память.

– Как посмертный? Ведь она еще жива!

– К сожалению, она очень слаба и думает, что долго не проживет…

– Бедная! Я завтра непременно к ней схожу! – воскликнула Аня. – В какой она палате?

– В восьмой, на третьем этаже хирургии, во втором отделении травматологии, – поспешно ответил Базилофф и смущенно продолжил: – Извините, но мне очень нужно с вами поговорить…

По правде сказать, Поль не знал, как спросить у девушки о ключах.

– Да, да, конечно, проходите, пожалуйста… – извинилась она. – Простите, что держу вас у порога, – и жестом пригласила его в квартиру.

* * *

А в это самое время человек в темной одежде прошел через второй двор и остановился возле неосвещенного подъезда. Тяжелая входная дверь со скрипом отворилась. Мужчина вошел и, вжавшись в стенку, переждал минуту-другую. Убедившись, что все спокойно, он поднялся на несколько ступеней и стал прислушиваться в темноте к звукам ночной жизни старого дома. Ему послышались голоса и шаги этажом выше, и он, не раздумывая, быстро спустился в полуподвал, находившийся слева от входной двери подъезда. Во время блокады Ленинграда этот подвал использовался как бомбоубежище. Было видно, что неизвестный хорошо ориентируется в пространстве старинного здания. Помещение, простиравшееся на длину всего дома, было погружено в полную темноту. В окна подвала с выбитыми кое-где стеклами, выходившие во двор на уровень ног прохожих, залетали порывы мокрого ветра. Приоткрыв дверь на короткую, в несколько ступенек лестницу, человек стал прислушиваться. Голоса и шаги исчезли. Из подъезда так никто и не вышел, как думал он. Потом человек в черном опять услышал звук хлопнувшей двери на третьем этаже. И снова все стихло. Мужчина поспешно вышел из своего укрытия во двор. Пройдя несколько шагов по слабо мерцавшему от влаги асфальту, он занял позицию под деревом и поднял голову на окна здания. В ту же секунду на третьем этаже штора раздвинулась, и в проеме окна мелькнул силуэт. Человек в черном сразу же развернулся в сторону проходных арок, ведущих к Невскому проспекту, и растворился в темноте. Где-то через полчаса фигура, закутанная в темный плащ, снова промелькнула сквозь аркаду дворов. Убедившись, что во всех окнах дома свет погас, человек вошел в подъезд и поднялся на верхний этаж. Потом все стихло, и здание погрузилось в ночную темноту.

* * *

– Проходите, пожалуйста… – По плохо освещенному и просторному коридору девушка провела Поля в большую комнату, тоже погруженную в полумрак и наполненную звуками классической музыки.

«По-моему, Брамс…» – подумал он и стал незаметно оглядывать помещение.

Молодая женщина выключила музыку и зажгла верхний свет. В комнате стало немного светлее. Они находились в довольно большой гостиной. В углу стоял большой, советского образца телевизор, напротив него – старое продавленное кожаное кресло. Дверь с матовым стеклом вела во внутренние помещения. За ней виден был только полумрак.

– Значит, Анастасия Христофоровна просила мне передать это кольцо в подарок? – тихо спросила девушка. Ее голос дрожал от волнения, и она не знала куда деть руки, держащие колечко.

– Да, она сказала – за помощь и внимание. Вы были очень добры к ней, – ответил Базилофф и внимательно посмотрел в лицо Анны.

– Мы были знакомы с ней всю мою жизнь! Бабушка дружила с ней с детства. Блокаду вместе пережили они… – эмоционально промолвила молодая женщина. – Ужасно, что с ней случилось! А вы кто? – вдруг спросила она и жестом пригласила его сесть.

– Я – французский искусствовед, Поль Базилофф. Как оказалось, внучатый племянник Анастасии Христофоровны, – ответил Поль и опустился в кресло, стоявшее спинкой к стеклянной двери. – А вас зовут Анна?

Девушка кивнула головой:

– Да, Анна Рассудина. – И с интересом начала рассматривать его. И опять, как и в первую встречу, внешне он напомнил ей Дмитрия, только повзрослевшего, возмужавшего и словно возвратившегося после длительной разлуки. Неужели такое бывает? Сердце Ани вновь отчаянно застучало, и она испугалась своих чувств, захлестнувших все ее существо.

– Так о чем вы хотели поговорить со мной? – тихо спросила она.

– Это касается истории моей семьи…

Девушка с любопытством взглянула на своего гостя.

– Может быть, вы хотите кофе или чаю? – вдруг предложила Анна, давая понять, что тема эта, безусловно, ей интересна.

Вспомнив о количестве кофе, выпитого в «Севере», Поль попросил чаю. Через несколько минут Аня внесла чайный прибор на подносе и спросила:

– А не хотите чем-нибудь перекусить? У меня есть сыр и колбаса… или печенье?

Базилофф смутился:

– Нет, нет, благодарю вас, я поужинал в кафе!

– Хорошо… – кивнула девушка и села в кресло напротив. – Я слушаю вас…

Поль набрал в легкие побольше воздуха и заговорил так, что Анна сразу поняла, что перебивать его нельзя.

– …И когда я узнал, что Анастасия Христофоровна приемная дочь моей бабушки, сразу понял, что все таинственные недоразумения, происходящие вокруг меня, – не просто так! За мной все время кто-то следит, паспорт украли и выдали какую-то бумажку! Ну скажите, кому нужен здесь, в России, мой французский паспорт? – воскликнул он с волнением в голосе. Потом очень тихо проговорил, глядя в глаза собеседнице: – Анна, мне нужна ваша помощь!

Потрясенная рассказом гостя, девушка не двигалась с места. Затем неуверенно спросила:

– И чем же я могу вам помочь?

– Я знаю, что у вас есть ключи от квартиры Анастасии Христофоровны, она просила взять их у вас и проверить ее вещи… И еще необходимо посмотреть тайник с бумагами, в которых есть письмо-завещание моей бабушки. Так у вас есть ключи?