Текст книги "Западная Сибирь: мифы сказочной тайги"

Черт и бог

Черт пришел к богу и попросил:

– Дай мне то, что я у тебя попрошу.

Бог спросил:

– А это у меня есть?

Черт ответил:

– Есть.

Бог согласился:

– Ну ладно, дам.

Черт сказал:

– Дай мне солнце и месяц.

Бог отдал черту солнце и месяц. Черт стал в темноте людей есть. Так легче темные дела делать, разбойничать. Сын к богу пришел и пожаловался:

– Зря ты отдал солнце и месяц, пойди и забери назад.

Бог сказал:

– Да неудобно теперь, раз уж отдал.

Сын удивился:

– Раз вы теперь друзьями стали, то почему неудобно?

– А как я возьму?

– Раньше черт жил без месяца и солнца, он не знает, что такое тень. Попроси у него тень. Если не отдаст, то ты солнце и месяц забери.

Пришел бог к черту и сказал:

– Дай мне то, что я попрошу у тебя.

– А это у меня есть?

– Есть, – ответил бог.

Бог показал на тень и сказал:

– Дай мне вот это.

Черт ловил и не мог поймать тень. Тогда бог забрал солнце и месяц, и на земле снова стало светло.

Соболь с золотым кольцом

Один мужик убил соболя. У соболя вокруг шеи – желтое кольцо, как золотое. Старик животное-то убил, но в лесу обдирать не стал. На стаи принес, ободрал, разрубил. Чаю попил, сидит, ожидает. Себе постелил еловые лапки, черту – пихтовые. На кедре сзади себя нарисовал бога и образ земли. Дело к двенадцати часам. Черт ли, кто ли – бух к костру:

– Отдай соболя, ты моего брата убил!

Охотник успел заднюю часть поджарить чуть-чуть, голову себе оставил. Шайтан[8]8
  Шайтан – злой дух.


[Закрыть] приземлился по другую сторону огня.

Охотник бросил ему заднюю часть соболя, тот – обратно. Еще раз перекинулись. Черт давай жевать. Жевал, жевал – прыг через огонь. Охотник приготовил еловую лапу.

– Чей черт крепче, кто сильнее кричать будет?

Черт видит, что у охотника еще много чертей: еловые лапы на много голосов трещат. Черт пихтовую лапу схватил, а та пыхнула и погасла. Охотник крикнул:

– Бог, земля, меня берегите!

И открыл изображение на кедре. Черт как увидел бога и землю, так и отпрыгнул.

Наказание

Двое на охоту пошли. Один зверей не добивал, сразу бросал живую рыбу в котел. Другой пошел в лес на охоту, встретил двух незнакомцев, они ему сказали:

– Сегодня на ночь заготовь побольше дров и всю ночь молись.

Вот пришел он, дрова начал готовить, молиться. Вернулся его напарник, который зверя не добил, и сказал:

– Я в это не верю.

Стемнело, послышались какие-то шорохи. Из леса выходят два великана Менк-ики[9]9
  Менк-ики – антропоморфный великан-людоед и оборотень.


[Закрыть]. К костру лыжи поставили, взяли того, который не молился, на палочки поддели, на костре жарят, едят.

Светать стало. Тот подумал: «Вот доедят, и до меня очередь дойдет».

Один великан сказал:

– Никогда не нужно мучить зверей, всегда надо до конца убивать.

Он пришел домой и сказал, что было так и так. А ему не поверили, сказали, что вроде поссорились на охоте и убил он его. Послали за шаманом. Тот приказал белого оленя в жертву принести. Разобрались – правильно он говорил. Все поверили, что великаны того съели.

Охотник и Менк-ики

Однажды жили-были муж с женой.

Сын у них был лентяй. На охоту никуда не ходит, все дома бездельничает. А у других сыновья, сразу как снег выпал, ушли на охоту в урман[10]10
  Урман – лес из пихты, кедра и ели, растущий на болотистых местах Западной и Средней Сибири.


[Закрыть]. А он все дома сидит. Родители ему говорят:

– Ты что, в урман-то не хочешь идти? Сходил бы хоть раз! Видишь, у других сыновья ушли уже, а ты не идешь.

Подумал, подумал сын, да и согласился:

– Ладно уж, пойду.

Собрался, пошел. Все загрузил в нарточки[11]11
  Нарты – узкие длинные санки, предназначенные для езды и перевозки клади.


[Закрыть] и пошел.

Шел-шел однажды, заметил, что стемнело. Значит, целый день топал.

Да не знал он, куда в урман идти-то. Подумал: «Ладно, стемнело, где-то надо место подыскать, переночевать. Завтра уже где-нибудь пристроюсь».

И только что думал про это, увидел вдали свет, видно, костер горит.

Подумал: «Ну, где-то живая душа есть, видать. Надо к ней поближе сходить. Раз там костер, дров меньше таскать надо будет».

Подошел поближе, видит: у костра сидит Менк-ики. Тут он испугался. Удивился: «Вот ничего себе товарища встретил. Уж с ним шутки плохие встретиться».

Обратно уж не пойдешь, великан все равно заметит, а к нему ближе – так опасен он, съест сразу же. Интересно, какой он лицом? А у костра это хорошо видно. Сидит он около костра, греется. Большой костер развел. И сидит, главное, а глаз у него один прямо на лбу. Сидит, и возле него лосиное мясо кучами лежит. Берет тушку мяса, через себя кидает. Парень подумал: «Ничего себе, что он через себя кидает?»

Менк-ики кинет кусок и дальше сидит. Парень стал замечать: великан ест это мясо.

Берет кусочек и через себя кидает, а у него рот, оказывается, сзади. Вот поэтому мясо назад и кидает. Парень решил: «Ничего себе! Дай-ка я выстрелю. У него же один глаз. Этот глаз лопнет, так и хорошо, тогда не увидит меня».

Взял и выстрелил. Тот что-то пробормотал:

– Какая-то соринка попала в глаз.

Вытащил, увидел юношу и сказал:

– А, это ты! Что ты кидаешь соринки? Иди сюда, чего там прячешься?

Парень подумал: «Ничего себе. Сейчас подойду, и он меня тоже через себя кинет. И не будет меня».

– Да не бойся, – успокоил великан, – поближе айда. Ну, садись. Вот мяса сколько угодно, ешь.

«Ничего себе, – про себя подумал юноша, – это же он нарочно меня уговаривает, чтобы я не боялся, пристроился, а потом он съест меня».

– Да не бойся, я тебя есть не буду. Вон у меня сколько мяса. Мало, так еще убью, сколько надо.

Он сварил себе мяса и давай есть.

– Ты, не бойся, я людей не ем. У меня мяса хватает. Завтра на охоту вместе пойдем, и тебе добуду, сколько надо, вези их.

Поели они, поболтали. А этот сидит на костре, Менк-ики, берет мясо и через себя кидает. Черт его знает, может, шесть или семь лосей было в одной куче, все разделанное на куски специально, чтобы ел всю ночь. И под утро уж там мало осталось. Парень уже не стал бояться и сам улегся спать. Утром проснулся, а этот сидит возле костра, дремлет.

– Что-то не спится. Уже рассвет.

Снова наварил себе мяса, поел.

– Ну, пойдем на охоту теперь. Я тебе лосей добуду, если увидим, вези их к себе домой.

Идут под вечер, смотрят: стадо лосей стоит.

– Ну, вот, – сказал великан, – это лоси. Там шесть ли, семь ли штук стоят вместе в куче. Сейчас у меня камень в руке, я его кину, и все твои будут.

– Да ну!

– Правда! Ты своей штукой вчера кидал, вот это да! Я думал, это соринка мне в глаз попала. Оказывается, ты в меня стрелял. Вот увидишь, как я сейчас стрелять буду. Все эти лоси сейчас упадут.

Взял камень и кинул в лосей. И будто все как в один упали в кучу.

– Во как, видел? Бери их, разделывай и вези домой. А я себе других подыщу.

Менк-ики ушел.

Парень там и разделал мясо, там же и переночевал. На следующий день – что у него – дом близко – он их домой отвез, рассказал все родителям.

– Вот я так и не ходил на охоту.

Им и на зиму хватит этих лосей. Как их домой вывез, так и сейчас, наверное, живет.

Манси

Как достали солнце и месяц, как на земле появились птицы и звери

На тундровом бугре живут старуха со стариком. Долго жили, коротко жили, однажды старуха вышла в сенцы и видит: лежит там только что родившийся ребенок. В люльке лежит, плачет. Старуха крикнула:

– Старик, внесу-ка я ребенка в дом?

Старик выскочил из дома, они взяли ребенка и внесли в дом. Старуха стала его растить, как родного. Качает мальчика в люльке, песни ему поет. Однажды мальчик сказал:

– Мама, укажи мне место, где бы я мог бороться.

– Такого места нет, – ответил отец.

– Мама, ты, наверное, знаешь, укажи мне.

– Есть такое место, – сказала мать. – Сказывают, что живет где-то дочь Нум-Торума. Если у тебя появилось сильное желание бороться, иди к ней. Место твоей борьбы там! Нум-Торум завет оставил: никому против нее не устоять; а если кто-нибудь задумает ее ударить, в землю уйдет, семь морей, семь земель насквозь пройдет.

Мальчик собрался в путь. Мать дала ему обломок миски:

– Если твои руки, твои ноги попадут в беду, этот обломок миски разломи пополам.

Поцеловала она сына, и мальчик пошел. Мать с заплаканным лицом осталась дома.

Долго шел, коротко шел, и вот на своей дороге нашел посох. Ткнул посохом в землю и дальше пошел. Однажды услышал человеческий голос, который звучал откуда-то сверху:

– Внучек!

– Что?

– Куда идешь?

– Землю посмотреть, силу свою испытать.

– Силы не пытай, я тебе работу дам.

– Какую работу?

– Птиц, зверей делать.

– Как я смогу делать зверей? Совсем темно, нет ни солнца, ни месяца. Где я возьму их?

– Они у Куль-отыра.

– Х-м-м…

Мальчик сорвал три травинки, скрутил их в трубочку и дунул. Из его рук выскочил когтистый зверек, запрыгал вокруг мальчика, запищал:

– Сын великой женщины, богатырский сын, что прикажешь делать?

– Копай землю на семь сажен вглубь.

Когтистый зверек начал рыть землю. Так рыл, что комья земли, как вороны, взлетали кверху. Наконец прорыл ход в Нижний мир. Мальчик глянул туда, увидел, как там светло!

И солнце, и месяц светят, видно, как люди ходят. Сквозь отверстие наверх стали подниматься комары. Один комар поет песенку:

 
Пан-папрись-пани-пани!
В верхнем мире люди живут.
В верхний мир я лечу.
У земных людей буду пить кровь.
 

Комаров так много налетело, что вся земля ими наполнилась. Мальчик спустился в Нижний мир и вошел в дом к Куль-отыру.

– Ты зачем сюда пришел? – спросил Куль-отыр.

– Хочу кое-что спросить.

– Что же ты хочешь спросить?

– А зачем у тебя так много комаров? Вон сколько их на землю налетело, взгляни-ка.

Куль-отыр стал глядеть, а в это время мальчик открыл свою табакерку, взял щепотку табаку и дунул в глаза Куль-отыру. Оба глаза ему табаком запорошил, тот совсем видеть не мог.

Куль-отыр и солнце, и месяц держал у себя в доме. Мальчик потянулся, схватил месяц и солнце и бросился бежать из дома. Куль-отыр за ним погнался. Мальчик обернулся гусем и полетел дальше. Куль-отыр обернулся в железную чайку. Мальчик с криком полетел к Нум-Торуму:

– Отец, отец, он же меня догонит!

Нум-Торум выбежал из дома, закричал вниз:

– Месяц и солнце бросай вверх!

Мальчик бросил их, там они и повисли.

Нум-Торум побежал навстречу, схватил свой блестящий меч. Куль-отыр увидел меч, с плачем повернул назад. Закричал:

– Ты будешь жить в светлом месте, а я в темноте остался! Души людей ко мне будут попадать и тоже в темноте жить будут.

– Ну, тогда я тебе полсолнца дам.

– Какой свет от половины солнца!

– А не хочешь, так и живи совсем без солнца.

Нум-Торум с сыном вернулся домой. Сели за стол, поели. Мальчик встал из-за стола, попрощался с отцом, обернулся гусем и полетел. Летел, летел да на землю спустился. На земле снова в человека преобразился и пошел.

Долго шел, коротко шел, в одном месте поднял два камушка. Хорошенько потер их один о другой – появилась собака с пушистым хвостом, побежала вслед за мальчиком. По дороге он сорвал с березы три листочка, свернул их в трубочку, дунул – и появился маленький зверек, лесная мышь. Вместе пошли дальше. Мальчик отломил от ели щепочку, обстругал ее наподобие зверька – прыгнул пушистый соболь, за ними пошел.

Так, шагая по дороге, создавал он все новых зверей. Куда клонится его голова, туда и идет, а куда мальчик идет, туда и звери бегут. Долго так брел, коротко так брел, смотрит вперед: на берегу моря виден огонь, искры от огня вверх бегут. Туда он и направился. Пришел. Смотрит: женщина лежит, спит. При дыхании у нее из ноздрей искры вылетают.

Едва он захотел женщину посохом ударить, в тот же миг она скрылась: под землю провалилась, только голова мелькнула. Он разломил обломок миски, который дала ему мать, и у него появилась кольчуга. Надел кольчугу, погнался за женщиной.

Долго гнался, коротко гнался, смотрит: женщина бежит вдали.

Когда мальчик стал ее догонять, она обернулась и остановилась. Добежал он до нее, скатились они и давай бороться. Долго боролись, коротко боролись, наконец оба упали наземь, оба обессилели. Силы у них равные.

– Довольно, кончим бороться, – сказала женщина. – Ты меня убить не можешь, и я с тобой справиться не могу.

Отпустили друг друга, попрощались и разошлись в разные стороны. Мальчик пошел дальше. Долго шел, коротко шел, добрался до отверстия, по которому под землю спускался. Наверх вылез, своим зверям приказал:

– Ты, собака, иди, ищи человека. А ты, мышь, ступай, может, где найдешь кучу сухой травы. Там себе сделаешь гнездо. А ты в лес беги, – сказал он лисице. – Если мышь к твоему дому придет – убивай. Будешь ты убийцей мышей.

Звери разбежались, мальчик пошел дальше. Долго шел, коротко шел, однажды смотрит: по всей земле огонь полыхает. Прибежал туда: оказывается, не земля это, а море огненное.

Как же через море перебраться? Положил поперек моря посох, и он как раз через все море лег. Помахал рукой, и появился мост такой ширины, чтобы человеку пройти. Побежал через огненное море. Посох забрал и дальше зашагал.

Однажды услышал сверху голос отца:

– Не встречал ли где своих братьев?

– Нет, не встречал.

– Поднимайся сюда.

Мальчик попытался обернуться гусем, но не получилось. Начал плакать. Отец спросил его:

– Чего плачешь?

– Не могу принять своего облика.

Отец дунул на него сверху, и взвился вверх златошейный гусь. Мальчик-гусь полетел к своему отцу Нум-Торуму, влетел в окно, опустился на середину пола и обернулся человеком.

Все сыновья Нум-Торума собрались. За стол сели, поели, попили да распрощались.

Мальчик полетел в свой край. И теперь там живет. Его имя – Маленький Богатырь Желтая Трясогузка. Богатырь, имеющий облик желтой трясогузки – это он.

Как луна на землю приходила

Давным-давно жила-была старая женщина. Занималась она домашним хозяйством, готовила пищу. Однажды вечером старая хозяйка затопила чувал[12]12
  Чувал – пристенный открытый очаг из бревен и камней, обмазанных глиной.


[Закрыть] и стала готовить ужин.

Жила она с внуком и внучкой в деревянном доме. Ребятишки вышли ночью на улицу и стали смеяться над луной, стали рожицы корчить, показывать на нее пальцем. И луна тут очень рассердилась на проказников, стала спускаться на землю. Тут баловники со страху забежали домой.

Бабушка взглянула на них, вышла из дома. Посмотрела на небо и видит: на небе нет луны! Смотрит: почерневшая луна спускается на землю. Старая женщина зашла домой, вытряхнула из самодельного мешка свое рукоделие, затолкала в него внучат, зашила мешок и запрятала его подальше. Затем старая хозяйка поставила на стол берестяную чашку с солью и хлеб.

Недолго ждала она, и вот рассерженная, почерневшая луна подошла к двери ее дома. Луна с шумом и грохотом влезла в дверь и спросила старую женщину:

– Где теперь те ребятишки-баловники, что смеялись надо мной и строили мне рожицы?

Соль, услышав голос луны, сказала:

– Малые дети посмеялись над тобой, луна, а ты сразу и рассердилась, спустилась на землю. Меня вот человек в котел для пищи бросает, а я и не сержусь.

Затем заговорил хлеб на столе:

– Ты, сердитая луна, и так бы съела безвинных детей, теперь снова на землю спустилась. Человек меня на горячей воде замешивает, печет в горячей печке. Вытащив из печки, режет меня на кусочки, я и то не сержусь. А ты, луна, на детей рассердилась.

Тут луна с шумом и грохотом вышла из дома и поднялась на небо, на свое место. А старушка вышла на улицу, посмотрела вверх: луна снова светит в ночном небе. Зашла она в дом, распорола рукодельный мешок, выпустила своих внучат. Они и теперь живут с бабушкой.

Про Северный ветер

Старик в низовой стороне за морем жил. День и ночь, не переставая, дул Луи-вот-ойка – Северный ветер. Оттого на земле очень холодно было. Люди от Северного ветра страдали. И зиму, и лето он все дул и дул. Каждый день люди от холода умирали.

Однажды один человек сказал:

– Пойду в низовую землю к Северному ветру. Буду с ним биться.

Собрался и пошел. Долго, коротко шел, до низовой земли добрался, к Северному ветру пришел, биться его вызвал. Северный ветер лук и стрелы схватил, из дома выбежал.

Долго бились, долго друг в друга стрелы пускали. Под конец человек изловчился, лук натянул, стрелу пустил. Стрела Северному ветру половину нижней челюсти разбила.

С этой поры ветер дуть перестал. Стало тепло. Такая жара настала, что люди от нее болеть стали. И зимой, и летом – жара. Каждый день люди от нее умирали.

Много или мало времени прошло, снова ветер подувать начал. Челюсть у него заживала. Хоть он излечился, прежней силы все же не осталось. Вполовину прежней силы лишь дует. Людям с той поры хорошо жить стало.

Первые смертные

Крылатый Пастэр и ногастый Пастэр[13]13
  Крылатый Пастэр и ногастый Пастэр – предки-покровители у нескольких групп обских угров.


[Закрыть] начали чахнуть. Обратились они к своим женам.

– Послушайте, когда придут люди, скажите им, пусть они сделают нам гроб из липового дерева и поставят на землю.

Они умерли.

Пришли люди, начали спрашивать женщин:

– Какой гроб они приказали сделать?

Они ответили:

– Липовый гроб.

– Куда они приказали его поставить?

– В землю, на глубину трех аршин приказали они похоронить их.

Они и закопали их в землю.

Прошло семь лет.

Когда Пастэры захотели открыть свои гробы, то увидели, что те похоронены в земле.

На ногастого Пастэра обрушилась земля, и он задохнулся. Крылатый Пастэр сказал:

– Наши жены похоронили нас совсем, на тысячу дней.

Затем он трижды крикнул, и люди обнаружили его.

Несмотря на то, что они долго искали, но, когда добрались до середины могилы, крылатый Пастэр наворожил:

– Пусть позднее рожденная девушка, позднее рожденный юноша так же покоятся, как я упокоился на тысячу дней.

Сказка о маленькой Мось-нэ

Маленькая Мось-нэ [14]14
  Мось – фратрия у хантов и манси. Фратрия – в этнографии обозначает совокупность нескольких родов и племен, берущих начало из одного рода. Женщин называли «Мось-нэ», а мужчин «Мось-хум». «Маленькая Мось-нэ» буквально обозначает «маленькая женщина».


[Закрыть] жила вместе с братом. В углу глухого, дремучего леса кроме них никого не было. Долго жили, коротко жили, однажды, так живя, брат сестре говорит:

– Как мы дальше вместе жить станем? Верхний дух так сказал: «Сестре с братом жить нельзя. Женщина мужчину пусть ищет, мужчина женщину пусть ищет».

Сестра отвечает:

– Ну нет, мы как жили, так и дальше жить станем.

Брат опять говорит:

– Верхний дух не велел сестре с братом вместе жить. Если мы сойдемся, то, когда люди жить будут, так братья с сестрами жить станут. Местные тогда перемешаются. Брата имеющая женщина к брату пойдет, сестру имеющий мужчина сестру возьмет.

Брат рассердился, дальше слов сестры слушать не стал, встал, оделся, в другое место пошел. В углу глухого, дремучего леса хорошее место нашел. Из рожденных небом, рожденных землей, больших деревьев дом построил.

Долго ли, коротко прожил, думать стал: «Почему я один живу? Вместо товарища по жизни сделаю-ка женщину из дерева». Из дерева женщину сделал, хорошей одеждой одел, платком покрыл, на нары посадил. Гулял он каждый день и видел: совсем настоящая женщина сидит. Жить ему веселее стало.

После его ухода маленькая Мось-нэ одиноко, в месте без женщин и без мужчин, думала: «Пойду я брата своего искать. Как он живет, что делает – посмотрю». Маленькая Мось-нэ оделась, платком покрылась, из дома вышла да вперед побрела. Далекий мир далеко проходит, близкий мир близко проходит.

Однажды по дороге чей-то дом показался. Ближе подошла она, поняла, что похоже, что брат ее там живет. К окну приблизилась, через окно внутрь увидела, что брата ее дома нет. К двери подошла, в дом шагнула – дом пустой. На нары взглянула: женщина сидит. Окликнула ее, но та не ответила. Поближе подошла маленькая Мось-нэ, рассматривать стала: брат ее из дерева женщину сделал. В хорошую одежду одета, платком покрыта, совсем как живая, настоящая женщина сидит.

Маленькая Мось-нэ деревянную женщину схватила и на пол сбросила, одежды с женщины сняла и сама надела. Маленькая Мось-нэ взяла топор да изрубила деревянную женщину на кусочки с песчинку, с соринку. Щепочки от деревянной женщины под кучу с мусором засунула. Маленькая Мось-нэ в дом вошла, заняла место, на котором сидела деревянная женщина.

Пока сидела, снаружи услышала: брат ее пришел. Маленький Мось-хум в дом вошел, почувствовал, что в доме-то так тепло стало. Маленький Мось-хум на свою деревянную женщину взглянул: им самим сделанная деревянная женщина шьет. Маленький Мось-хум так обрадовался, что к деревянной женщине обниматься бросился. Обнимались-целовались и дальше вместе жить стали.

После долгого или короткого их житья сына заимели. А за все время их совместной жизни женщина мужу своего лица ни разу не показывала.

Мось-нэ и ее дочь

В одном месте, в одном поселке одиноко живет Мось-нэ – добрая женщина. Долго, коротко так жила. Однажды легла на кровать, вдруг смотрит: возле нее девочка лежит. Встанет ли, ляжет ли Мось-нэ, а девочка все равно возле нее лежит. Мось-нэ заплакала:

– Куда я ее отнесу? Как мне жить с ней?

Думала, думала и надумала: сделала люльку. На палец девочки кольцо надела. А сама снова думает: «Люди придут, стыдно мне будет. Что-то надо сделать. Отнесу-ка я ее в люльке на лед. Пусть ее вместе со льдом унесет».

Мось-нэ унесла люльку с девочкой на лед, поставила. Тут же люльку льдом зацепило и понесло. Девочка в люльке сидит, смотрит на Мось-нэ и смеется заливистым смехом. Сердце женщины заныло, заболело. Жалко ей стало девочку. Но теперь уж больше не видать, навсегда унесло льдом. Так и осталась одинокой Мось-нэ.

Долго горевала, коротко горевала и плакала Мось-нэ по девочке, расхаживая по деревне. За это время улицы деревни заросли травой, заросли листьями.

Но вот однажды в деревне появилась медведица. Она все листья и всю траву в деревне съела. Снова в лес побрела, там вырыла для себя дом-берлогу. Жила она одиноко в своем жилище. Не было у нее ни родных, ни чужих детей. Долго, коротко так жила. Вдруг у медведицы появились дети, сразу трое: двое – маленькие медвежата, а один – человеческий ребенок. Детеныши больше спят. Немного поиграют, пососут свои лапы и снова спят. Так живут тихо и спокойно. Однажды медведица говорит своим медвежатам:

– Слышите, собака лает? Это Усынг-отыр-ойка[15]15
  Усынг-отыр-ойка – популярный персонаж обско-угорского фольклора, часто противостоящий основному герою.


[Закрыть] идет. Это наша смерть приближается!

Действительно, так и случилось. Медведица скончалась, и ее медвежата скончались. Живым остался человеческий ребенок. Усынг-отыр-ойка нашел человеческого ребенка, повез его к себе. Но поехал не в свой поселок, а в поселок, где жил его сын. Причалил он к берегу деревни, лодку на берег вытащил, человеческого ребенка в дом принес. Поздоровался он с сыном. Вскоре стали они плясать. Долго плясали, пять дней.

Усынг-отыр-ойка все еще домой не ехал, у сына жил. Однажды в этот поселок приехал какой-то человек. Пришел к Усынг-отыр-ойке и увидел девочку. Обращаясь к ней, сказал:

– Дочка, ты домой поезжай!

Девочка ему ответила:

– Не поеду!

Принес он ей маленькую чашечку, кусочек мяса в нее положил – пусть девочка поест. Девочка поднялась и села, но есть не стала: сердце ее болит по медвежатам и по медведице. Вышла девочка на улицу, прислушалась. В лесу слышно, как говорят медвежата:

– Мы радуемся, мы поправились, ожили.

Слышится разговор и их матери-медведицы. Девочка еще две ночи не спала: болит ее сердце по матери. Снова вышла на улицу, прислушалась, однако больше ничего не слышалось. Тут она взглянула вверх и увидела медвежат в образе звезд. И в наши дни горят эти звезды.

Долго, коротко так жили. Однажды сын Усынг-отыр-ойки вошел в дом девочки и позвал ее к себе. Но девочка не шла к нему. Сын Усынг-отыр-ойки смотрел, смотрел на девочку, на пальце ее заметил кольцо и по нему узнал ее: это та самая девочка, унесенная в люльке вместе со льдом. Юноша взял девочку. Они поехали в поселок, где одиноко живет ее мать. Приехали, стали вместе с матерью жить. И теперь там живут, и теперь радуются, счастливы.