Текст книги "История Бледной Моли"

Последнюю фразу молодой человек практически выплюнул. Он не скрывал ни свою злость на поведение и требование друга, ни раздражение от того факта, что наследный принц так же, как и Маршал, участвует в гонке за ценный трофей, каким для всех является воспитанница Ордена Магнолии.

– Интересное предположение, Анкорн, – после паузы произнес Алерайо. – Но шутки в сторону. Зачем она тебе? Я жду!

– Ваше Высочество требует ответа от своего подданного или интересуется планами друга? – тихо уточнил Анкорн.

– Мы могли бы объединиться, – глядя в потемневшие глаза собеседника, проигнорировал вопрос принц. – Ты прекрасно знаешь, что леди Инари достанется кому-то одному.

– И это будешь не ты, – поднимаясь с кресла, твердо произнес вице-канцлер.

– Ты ведешь себя глупо. – На этот раз принц не пытался иронизировать.

Поведение друга беспокоило его. Ранее названый брат не перечил ему и не держал от него тайн. И если бы не выбор направлений для юной воспитанницы Ордена, ему бы не довелось узнать, кто еще помимо него покровительствует девушке.

Четыре месяца назад Алерайо честно предупредили, что заинтересовавшая его пансионерка уже имеет двух высокородных покровителей, но наотрез отказались назвать их имена. В тот момент наследный принц решил: кем бы ни были эти люди, в любом случае они уступают ему и беспокоиться не о чем. Однако день, когда воспитанницы напали на леди Инари, стал для него днем, полным сюрпризов.

Его лучший друг, названый брат, единственная сердечная привязанность, тот, кого он искренне считал частью своей семьи, не только был вторым покровителем, но и ни разу за все время даже словом не обмолвился о своей причастности к пансионерке Ордена Магнолии. И этот факт неприятно поразил наследного принца. Намного больше, чем возможная слепота подопечной. Подобный разговор между ними происходит в третий раз, и если до этого мужчины только отшучивались на вопросы друг друга, то сейчас пора выкладывать карты на стол, иначе от многолетней дружбы не останется и следа.

– Моя ошибка. Я все еще считаю тебя маленьким мальчиком, хотя ты уже давно вырос. И требовать от тебя откровенности так же нелепо, как и видеть твои попытки отдалиться от меня, – вставая, произнес Его Высочество. – Анкорн, я встретил леди Инари в Красном Доме.

– О! – воскликнул вице-канцлер и, сжимая кулаки, прошептал: – Они не имели права!

Наследный принц нахмурился. Он обязательно узнает, что имеет в виду его друг, немного позже.

– Но ее покровителем я стал относительно недавно, пусть с первой встречи и прошло больше года.

Принц прикрыл глаза, словно хотел восстановить в памяти образ девушки, сначала неприятно поразившей его. Слишком худая фигурка, наряженная в зеленое платье, которое словно специально подчеркивало серость кожи и темные круги под глазами. Такого же цвета шляпка, плотно сидящая на макушке и скрывающая от глаз волосы незнакомки.

Алерайо покрутил головой, будто желая прогнать это видение. Сколько бы отвращения ни вызвало уродство воспитанницы Ордена Магнолии, но ее особенность подмечать детали и делать правильные выводы не могла его не заинтересовать. Она рассматривала картины. Обыкновенные пейзажи и натюрморты… Что в них могло быть особенного? На первый взгляд совершенно ничего, однако…

– Она нужна мне, Анкорн, – резко втягивая воздух, произнес он.

– Зачем? Очередная постельная игрушка? – ядовито спросил вице-канцлер. – У тебя их тысячи, стоит лишь пальцем поманить, и любая сделает все, что пожелаешь!

– Повторяю, я встретил ее в Красном Доме! – Принц оборвал злую речь друга. – Если ее и так учили этому, то зачем менять направление?

– Она невинна!

– Уже знаю, – отмахнулся Его Высочество.

– Значит… мне не показалось, – вспыхнул Анкорн. – Ты не ушел из ее комнаты, а спрятался!

– Не показалось, – пожал плечами принц. – И все равно считаю, что правильно выбрал направление.

Вице-канцлер на мгновение замер. Его лицо исказила гримаса отвращения. Секунда, и он взял себя в руки. И только потемневший взгляд выдавал настроение мужчины. Он словно что-то решил для себя.

– Ваше Высочество, я не знаю, для чего вам нужна эта пансионерка, могу лишь догадываться, – не отрывая глаз от принца, чопорно начал мужчина. – Однако вы стали покровителем девушки, заранее не поинтересовавшись порядком и правилами Ордена. Вас нисколько не озаботил вопрос защиты подопечной, о чем красноречиво говорят ваши подарки. Даже наличие одного высокородного покровителя моментально делает девушку мишенью для насмешек и издевательств.

Лорд Анкорн сделал паузу, изучая бесстрастное выражение лица принца.

– И я, и лорд Карленд, прежде чем заключить договоры с Орденом, ознакомились с его уставом и правилами. Опережая твой вопрос, скажу: нет, до того дня, когда на леди Инари напали, мы ни разу друг друга не видели. Но выбор направления обучения Маршала пусть и несколько странен, тем не менее дает гарантию того, что воспитанница научится защищать свою жизнь. Ты пытался привести меня к мысли, что именно первый покровитель леди Инари является моим врагом, но в свете последних… откровений я склоняюсь к тому, что для меня Маршал станет союзником.

– Анкорн…

– Ваше Высочество, я должен покинуть вас, – глядя на настенные часы, сухо бросил молодой человек. – Через пятнадцать минут у меня назначена аудиенция у Его Императорского Величества.

– Свободен!

Лорд Анкорн ди Серрейа поклонился и быстрым шагом направился к двери. Только после того, как хлопнула дверь, наследный принц позволил себе выругаться.

– Мальчик мой, я же тебе говорила… – усталый женский голос раздался от окна.

– И как много ты слышала? – оборачиваясь, спросил мужчина.

– Все, – выходя из-за штор, ответила женщина.

– И зачем, мама?

– Неправильный вопрос, – иронично улыбнулась леди и села напротив сына. – Я должна знать, зачем тебе воспитанница Ордена Магнолии.

– Как и прежде, ты не услышишь ответ на этот вопрос.

– Вот как, думаешь, готов к войне?

– О чем ты?

– Ты так ничего и не понял. Сын Лилит оказал тебе небывалую услугу, подсказав, как нужно действовать, чтобы выйти победителем в вашем противостоянии.

– Мама, перестань говорить загадками. Анкорн – хороший мальчик, успокоится, хорошенько подумает и…

– И не придет к тебе, – жестко закончила леди. – Он только что дал тебе понять, что жизнь этой девушки ставит выше вашей дружбы.

– У меня есть ты, – выгнув бровь, сказал принц. – Я знаю, что ты являешься членом Ордена Магнолии.

– О нет, мой дорогой и любимый мальчик, – рассмеялась леди. – На мою поддержку рассчитывать глупо.

– Почему же?

– Я хочу, чтобы за эту девочку ты поборолся наравне с другими мужчинами, – поднимаясь, ответила женщина. – Изначально я планировала помочь, но то, с каким упорством ты ищешь легких путей и совершенно не думаешь головой… убедило меня в обратном. Нет, Алерайо, если воспитанница нужна тебе, сам найди способ и как приручить ее, и как защитить. Впрочем, о последнем ты даже не задумывался.

Леди топнула ножкой, на мгновение комната погрузилась во тьму. Еще секунда, и снова вспыхнул яркий свет, озаряя покои, где прежде находились двое, а сейчас остался лишь принц. Женщина исчезла.

Глава седьмая

В себя я пришла рывком. Будто я получила мощный толчок изнутри, заставивший меня вскочить. Все мое существо затопила невероятная вонь. Обвела комнату взглядом в поиске той гадости, что издавала противный запах, и… встретилась с обеспокоенным взглядом голубых глаз. И только через мгновение до меня дошло, что я прозрела! Пусть мутно, словно в густом тумане, но я видела! Это знание ошеломило и оглушило одновременно. Я смотрела, как шевелятся губы целительницы, понимала, что она что-то мне говорит, однако ничего не слышала. Мой мир взорвался красками, резко нахлынувшими на уставшее сознание.

– Леди Инари, – будто издалека донесся голос матушки Геллы, – вам нечего бояться, все позади.

Я не понимала смысла сказанного, пока не обнаружила себя вжавшейся в подушки. Неосознанно отпрянула от лекаря и поджала ноги. На мгновение смежила веки. Страшила мысль, что зрение опять меня покинет. Но шли секунды, текли минуты, а тьма не возвращалась. Болезнь отступила!

– Спасибо! – Я расплылась в улыбке. – Спасибо!

По щекам потекли горячие слезы. Только Господь знал, какой камень висел на моем сердце и какое облегчение принес мне этот день.

– Что же вы, леди Инари, – протягивая белоснежный платок, мягко укорила лекарь. – Такая радость, а вы плачете. Будет вам, мне нужно осмотреть ваши глазки.

Она разговаривала со мной, будто мне вновь было пять лет и я разбила коленки, когда бегала по двору пансионата.

Я широко улыбнулась женщине, но слезы никак не хотели останавливаться. Через несколько минут мне все же удалось успокоиться и насухо вытереть щеки и веки. После этого лекарь попросила приблизиться к ней, что я и сделала. Вдруг комнату залил яркий свет, я невольно вздрогнула и зажмурилась. До этого окно было закрыто плотными шторами и мы находились в полумраке, а теперь в мою спальню ворвались лучи зимнего солнца.

Когда я основательно проморгалась и привыкла к освещению, лекарь начала осмотр. Ее холодные пальцы скользили по моему лицу, то широко раздвигая веки, то наклоняя мою голову под разными углами во все стороны. Она что-то шептала себе под нос, но мне так и не удалось различить ни единого слова.

Наконец женщина отстранилась.

– Несколько дней делайте примочки, – обратилась она к сестре Гелле, которая стояла у двери. – Возможны мигрени, шишка на затылке небольшая, но удар был сильным. Если станет хуже, сразу обращайтесь к нам.

– Конечно, – заверила ее названая матушка. – Пойдемте, я вас провожу.

Женщина собрала свои принадлежности в небольшой ларец, поднялась и поспешила на выход.

– Благодарю! – крикнула я ей вслед.

Эти слова полетели в спину лекаря, и, судя по всему, она их не расслышала, так как не обернулась. Вздохнув, я вновь расплылась в дурацкой улыбке. Я могу видеть! Разве это не чудо?! Хотелось петь и танцевать, прыгать и скакать. Последнее из желаний решила исполнить незамедлительно. Ликование охватило меня, и казалось, ничто не сможет омрачить моего радужного настроения. Но, как и всегда, Бледная Моль ошиблась.

– Инари, что ты делаешь? – прервав мои хаотичные подпрыгивания на кровати, воскликнула матушка Гелла, вернувшись в спальню.

«Радуюсь!» – хотелось крикнуть мне, но… бросив взгляд на женщину, я плавно опустилась на одеяло. Мое веселье испарилось.

– Тебе стоит поторопиться и привести себя в порядок, – тоном, не терпящим возражения, произнесла она. – Я счастлива, что твое зрение вернулось, но подготовку к балу никто не отменял.

Ежегодный выпускной бал! Как я могла про него забыть, если мне впервые позволено стать его участницей? Кивнув, медленно сползла с кровати. Пока шла к ванной комнате, чуть не запнулась о подол ночной рубашки. Самое интересное, что пока я прыгала, он мне не мешал, а вот пройти несколько метров спокойно не дал.

Оказавшись за дверью, выдохнула. Я умилилась наличию рычагов, которые подают горячую и холодную воду прямо в большую белоснежную ванну. Раньше в моей каморке была только холодная вода, поступающая тонкой струйкой в ржавый умывальник, спрятанный за тонкой ширмой от койки. Мыться приходилось в общей душевой комнате для прислуги. Такие помещения есть на каждом этаже пансионата. И, к сожалению, я не единственная девочка, у кого не было своей ванной. Это еще один признак, отличающий пансионерок, у которых есть покровитель. Мне же, судя по всему, сказочно повезло, раз даже имеется набор полотенец из нежнейшей ткани. Обо мне всерьез решили позаботиться?

Конечно, спасибо стоит сказать моим высокородным благодетелям. Интересно, что же раньше меня не переселяли и не оказывали столь повышенного внимания моему телу? Неужели считали ошибкой свое покровительство? А может, я просто чего-то не знаю?

Но все мысли о мотивах моих надзирательниц вылетели из головы, как только я увидела отражение в зеркале.

Такого просто не могло быть! Моя внешность совершенно не изменилась! Лишь слегка потемнели корни волос. Я вплотную подошла к зеркалу и с замиранием сердца стала себя разглядывать. Так не бывает. Матушка Гелла купала меня все дни моей слепоты, а все крема, которыми она пользовалась для ухудшения данной мне природой красоты, имели специфический запах, не узнать их было невозможно. Поэтому я уверена, что она перестала портить мою кожу и волосы.

Но тогда почему я до сих пор уродлива? Почему не начала восстанавливаться кожа? Почему не возвращается естественный цвет волос? Неужели мой организм как земля, которую из года в год вспахивают, и слой плодородной почвы истощается? Мое тело перестало бороться с отравляющими его снадобьями? Я навсегда останусь Бледной Молью? Меня затрясло, по щекам вновь полились слезы. Может, именно потому названая матушка перестала меня мазать, что процесс стал необратимым?

– Инари, у тебя все хорошо? – раздался за дверью обеспокоенный голос дорогой мне женщины.

– Да-да, – убирая ладонь ото рта, как можно спокойнее сказала я.

– Разрешишь тебе помочь?

– Нет, матушка Гелла, я справлюсь, – поспешила заверить ее и повернула рычаги, пуская горячую воду.

Быстро стянула с себя ночную рубашку и панталоны. Поежилась от прохлады и полезла в ванну. Воды набралось совсем немного, потому первые пять минут стучала зубами от холода. Когда вода достигла середины ванны, наконец согрелась и расслабилась. И чего я так расстроилась? Ну, уродина, и что? Можно подумать, я не привыкла к этой внешности. Конечно, хотелось бы верить, что однажды мой организм справится с отравляющим его веществом, а пока мне это даже на руку. Во-первых, вернись ко мне прежний облик, это бы привлекло ненужное внимание со стороны сестер Ордена, а также появились бы вопросы, на которые я вряд ли захочу отвечать. Но, зная методы наших воспитательниц, которые далеки от гуманности и сострадания, правду бы они узнали. И тогда, помимо меня, пострадали бы ни в чем не повинные люди. Те, которые содействовали изменению моей внешности, однако не были прямыми исполнителями. Во-вторых, зависть пансионерок станет сильнее и, следовательно, надзор кураторов и учителей усилится, чтобы, не дай бог, их жемчужина не пострадала и не потеряла своей красоты. А это означает конец свободе, пусть и условной. Помня жалобы Илириты, которую даже в туалет водили под конвоем, такой радости себе точно не желаю.

И в-третьих, знание о том, что подопечная, которую выбрали мои покровители, не уродина, существенно испортит мне дальнейшее обучение. Где гарантия, что первые двое не отзовут свои решения касательно моих направлений, а наоборот, поддержат третьего благодетеля и пожелают поскорее заполучить в свои руки фарфоровую куколку? Нет, я уже привыкла к мысли, что обучаться мне придется три года. За это время, надеюсь, многое изменится.

Наскоро обтерев свое тело мочалкой с мыльным раствором и промыв волосы, я поднялась из ванны. Мое настроение стремительно улучшалось. И чего я хмурилась? Ко мне вернулось зрение! Разве не самый лучший подарок ко дню рождения?

Да, сегодня мне исполнилось восемнадцать лет. Совершеннолетняя.

Покрутив головой в поисках чистого нижнего белья и сорочки, наткнулась взглядом на прямоугольный сверток из белой ткани. Желания разворачивать его почему-то не было. Есть замечательная поговорка: любопытство сгубило кошку. Мне, конечно, было интересно, что же внутри, но я не стала прикасаться к неизвестному предмету. Мало ли для чего его сюда положили, хотя довольно странно, если учесть, что данная комната принадлежит мне. Поэтому, вновь обведя взглядом пространство, обнаружила искомое. Быстро оделась и поспешила из ванной.

– Инари, – удивленно протянула матушка Гелла, – что с твоей одеждой?

«А что с ней не так?» – мысленно подивилась, но промолчала.

– Зачем ты сорочку натянула?.. – Женщина прищурилась. – Ты не стала открывать подарок?

– Подарок? – Это она о том странном свертке?

– Именно, от твоего покровителя. Так же к нему есть изумительное платье, я уже его подготовила.

– Еще и платье? – сглотнула, ожидая самого худшего.

– Конечно, оно очень тебе понравится. Будь умницей, вернись и переоденься. У нас мало времени.

Внутренне вздрогнув, снова вошла в ванную. Мне не нравилось поведение женщины. Она была какая-то чужая, далекая от того образа, который сохранился в моем сердце. Если глаза говорили мне, что это матушка Гелла, то сердце рвалось на части, отрицая причастность этой дамы к ней. Дрожащими руками я распаковывала неожиданный подарок. Кто из покровителей прислал его?

Когда я содрала с пестрой коробки ленту, чуть не вскрикнула. Моему взору предстали нежные, как перышко, творения модисток. Но… Это белье слишком откровенное для пансионерки Ордена Магнолии! Неслыханная наглость – делать такие подарки! Я никогда не принимала одежду от покровителей не только потому, что бунтовала против порядков и устава пансионата, но и от когда-то крепко-накрепко вбитой матушкой Геллой истины: мужчина, одевающий женщину, имеет полное право ее раздеть! Подарить юной девушке нижнее белье – это не просто небывалая дерзость, это оскорбление!

– Так и знала, что у тебя возникнут проблемы, – спокойный голос той, о которой я только что думала, раздался позади меня. Я резко обернулась. Наставница стояла в дверях и, сощурившись, смотрела на мои руки, прижатые к груди. – И чего ты испугалась, глупышка? – улыбаясь, спросила она. – Тебе разве не понравилась ткань?

– Я не понимаю… – пролепетала я, безуспешно пытаясь справиться с робостью. – Я ничего не понимаю.

– Верю, – согласно кивнула женщина и закрыла за собой дверь.

Мне резко захотелось выбежать в гостиную. Туда, где было больше места, больше воздуха.

– Инари, у нас действительно мало времени, – подходя к коробочке и доставая тончайшее великолепие, произнесла она. – Мы обо всем с тобой поговорим, но позже.

– Я не могу принять этот дар, – взяв себя в руки, твердо заявила я и сделала шаг к двери.

– Ты обещала, что примешь, – возразила женщина.

– Обещала?

– Верно, своему покровителю.

«Третий покровитель! – стрелой промчалась мысль. – Так вот кому я обязана подобным унижением!»

– Он прислал и платье? – Варианты отказа бились в голове, словно птицы в клетке. В маленькой и тесной клетке.

– Да, – разворачивая панталоны, подтвердила она.

– Лорд взял с меня обещание принять лишь один подарок. Я выбираю платье, – не скрывая облегчения, выдохнула я. – От нижнего белья отказываюсь.

– Лорд подарил тебе пять жизней, Инари, – сухо заметила женщина, и я сдалась.

В полной тишине позволила раздеть себя и обернуть свое тело в шелк, который приятно скользил по коже.

– Значит ли это, что конкретно от него мне стоит ожидать пять даров? – почему-то дрожа, спросила у наставницы.

– На данный момент их всего два, – затягивая шнурки на бюстье, выдохнула она. – Но, думаю, ты права.

Нежная на ощупь вязь кружев плавно ложилась на пышную грудь. Меня смущал тот факт, что слишком много пространства на теле оставалось открытым. Панталоны были чуть ли не на ладонь короче тех, которые сиротливо лежали в плетеной корзине для грязного белья. Бюстье едва доходило до талии, в то время как привычное для пансионерки белье полностью закрывало живот и часть бедер.

Матушка Гелла заканчивала со шнуровкой, а у меня в голове крутилась одна мысль: что еще ждет меня?

– Инари, твой покровитель немного опередил события, делая этот подарок, – вдруг сообщила наставница. – Начиная со следующей недели вам всем обновят гардероб.

– Обновят гардероб? – прошептала, отступая от женщины.

– Именно. Леди должна привыкать к изысканным вещам, будь то одежда или маленькая безделушка, – несколько резче, чем требовалось, поведала названая матушка.

– Конечно, белье будет не столь роскошным, как то, что на тебе, но степень открытости… будет несколько смелее.

– Несколько смелее? – в ужасе уставилась на женщину. – Мы будем ходить практически голыми?

Матушка Гелла поджала губы.

– Всему свое время, Инари, – словно ставя точку в нашем разговоре, припечатала наставница. – Идем.

Она первой покинула ванную комнату, я смиренно последовала за ней. Господи, пусть наше дальнейшее обучение окажется не таким ужасным, как это представляется мне сейчас! Через что предстоит пройти каждой из нас? Какие унижения должны будем проглотить? И сколько на самом деле стоят наши жизни?

– Смотри, какая красота!

Слова матушки Геллы застали меня врасплох. Резко затормозив, чуть не врезалась в нее. Женщина держала в руках изумительное платье. Цвет весенней листвы, начинающийся с ворота и рукавов, плавно переходил в темный изумруд струящейся юбки.

Я рассматривала этот шедевр и не могла понять, что же меня смущает. Нет, то, что оно предназначалось для вечера, а не, к примеру, утреннего туалета, было понятно. На первый взгляд платье более чем пристойно: плотная ткань, закрытая спина, длинная юбка, не имеющая разрезов, лишь форма декольте для меня несколько непривычна.

– Ты не можешь понять, что с ним не так? – вдруг подмигнула мне матушка Гелла. – Я подскажу, к нему не прилагаются дополнительные нижние юбки.

Вот оно, противоречие! Вечернее платье, не имеющее пышной юбки, – я таких раньше не видела.

– Оно будет облегать твою фигуру словно вторая кожа, – подтверждая мои мысли, произнесла наставница. – Такие платья носят при дворе, Инари. И половина женщин отдали бы душу дьяволу, лишь бы примерить его.

– При дворе?! Мой покровитель занимает настолько высокое положение?

– Инари, – вмиг подобралась женщина, – твой покровитель настолько богат, вот закономерный вывод.

– А еще один закономерный вывод, что вы не единожды бывали при дворе, раз так хорошо разбираетесь в придворной моде! – впилась я взглядом в свою наставницу.

– На этом дискуссия окончена. Я не видела тебя пять лет, но складывается ощущение, что передо мной совершено другая девочка.

Удар под дых! Точно такие же чувства вызывала у меня и сама женщина!

– Конечно, – я горько улыбнулась, – все эти годы я боролась в одиночку, храня в сердце образ названой матушки. И больше не настроена слепо следовать вашим указаниям, сестра Гелла.

Она должна понимать, что за все время мне не на кого было рассчитывать. Только на себя и свой ум. Да, она поставляла мне крема, уродующие мое тело, но ни разу, ни разу не прислала ни строчки! Если бы матушка действительно любила меня, поступила бы так? И требовала бы от меня подчинения, не давая мне ни единого объяснения взамен? Все ее советы и просьбы привели к моему безобразному внешнему виду и многочисленным издевательствам от пансионерок и сестер Ордена Магнолии. Нет, каким бы ни был ее план, больше так продолжаться не может. Слепо верить любому ее слову мне больше нельзя. И теперь мнимой свободы, о которой она говорила мне, не будет. Какая бы надежда ни теплилась в моем сердце, пора признать, пути на волю нет. Моя участь – стать трофеем одного из покровителей. И пусть я трижды благодарна названой матушке за уход и заботу во время моей болезни, за знания, которые она дала мне, но сейчас я выжму максимум из того, что предлагают учителя в пансионате.

– Инари… – укоризненно выдохнула женщина, на миг мне почудилось, будто ее глаза заблестели от слез.

– Даже сироты, находящиеся на попечении империи, после совершеннолетия имеют право на выбор жизненного пути. Ни у одной из нас этого права нет. Его отобрали вместе с нашим рождением. Орден Магнолии распоряжается нашими жизнями так, как считает нужным, – глядя в глаза женщине, четко произнесла я. – Нас продали собственные родители. Только в этом случае у Ордена развязаны руки.

– А ты подготовилась, – нахмурилась сестра Гелла.

– Неудивительно, ведь я столько лет мечтала о жизни за пределами пансионата, – не сдержала ехидной улыбки. – Вы лгали мне, говоря о том, что если я буду страшной и глупой, меня отпустят на волю. Я только сейчас поняла: мою жизнь, какой бы никчемной она ни была, все равно контролировали бы.

Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Больше не произнесу ни слова. Хотят подчинения правилам, так и будет. Но я обязательно найду выгоду для себя.

– Будьте любезны, сестра Гелла, помогите мне с платьем.

И тут раздался стук в дверь. Настойчивый, отчаянный стук в дверь. Разложив наряд на кровати и оставив меня умирать от любопытства, наставница пошла открывать. Мне же пришлось терпеливо ждать ее возвращения. Самостоятельно надеть небывалое чудо, лежащее поверх покрывала, не сумею, а для выхода в гостиную я слишком неподобающе выгляжу.

– Леди Инари, – постучав скорее для соблюдения этикета, произнесла вошедшая сестра Антония, – позвольте помочь вам с платьем.

Вздрогнула от внимательного взгляда женщины и тут же опустила глаза. Не знаю, что у них там произошло, но вид сестры Ордена довольно встревоженный. И для чего им понадобилась моя наставница?

– Конечно, – тихо произнесла я, вновь примеряя роль Бледной Моли, – я буду очень признательна.

Мы шли по коридору, а меня не покидало ощущение чего-то неизбежного и плохого. Куда же позвали матушку? И почему сестра Антония так спешила, что не позволила мне полюбоваться результатом ее работы? Обычно ей нравилось наблюдать за реакцией пансионерок, когда они после ее трудов смотрели на себя в зеркало. Но мне так и не довелось увидеть ни себя в роскошном платье, ни прическу, над которой колдовала женщина. Я шла короткими шагами, привыкая к новому одеянию, которое не имело пышной свободной юбки, а давало лишь немного свободы. Нежная ткань скользила в такт моим движениям, вызывая волну невероятных ощущений: от холодных мурашек до мимолетных смешков. Наверное, я выглядела как сумасшедшая. Поведение чересчур странное даже для Моли.

Наконец сестра Антония остановилась, в нетерпении постукивая ножкой по полу. Она ждала, пока я преодолею оставшиеся метры до бального класса.

– Инари, ты в облаках витаешь? – прошипела она. – Если будешь так же медлительна во время репетиций, это очень затруднит работу сестры Арниты.

Она толкнула тяжелые двери и пропустила меня вперед. Яркий свет после полумрака коридора больно резанул по глазам. Прищурившись, сделала первый шаг, второй и не заметила, как очутилась в середине залы.

Как и говорила матушка Гелла, стоило поторопиться, ибо, как выяснилось, я оказалась опоздавшей. Все шестнадцать выпускниц уже стояли парами перед преподавателем. Сестра Арнита выглядела как сухой стручок фасоли: такая же морщинистая и худая, с жидким пучком белесых волос на затылке. Никогда не понимала эту вечно мерзнущую женщину. Она всегда говорила медленно, растягивая каждое слово, будто за произношением таилось нечто большее, чем просто фраза. Чему действительно учила сестра Арнита, так это терпению и умению сдерживать эмоции.

Я сделала положенный реверанс и неторопливо поднялась, ожидая дальнейших указаний.

– Добрый день, Инари, – поджав тонкие губы, промолвила сестра Арнита. – Рада твоему выздоровлению.

Зябко поежившись, женщина оправила длинную шаль. От ее движения, ищущего тепла, я на своей коже почувствовала холодок.

– Девушки, – обратилась сестра Антония к воспитанницам, – сегодня чудесный день. Леди Инари не только справилась с недугом, но и празднует свое совершеннолетие.

По ее команде все пансионерки синхронно присели в книксене и хором выдавили:

– Поздравляем.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Под колючими взглядами девушек я растянула губы в улыбке и так же чопорно произнесла:

– Благодарю.

Пока мы обменивались любезностями, наши наставницы вполголоса о чем-то разговаривали. Как бы я ни старалась, но расслышать их диалог не сумела.

– Смотри-ка, – ядовито прошипела Ядвига, – Моль-то принарядили…

– Только крылья так и не почистили, – поддержала язвительную реплику Лисандра.

Несколько воспитанниц рассмеялись.

«Началось», – подумалось мне, глядя на хищную улыбку Глории. Она уж точно не простит изгнания из пансионата, да и сломанные мной ребра вряд ли стерлись из ее памяти.

– Девушки! – неожиданно громко прозвучал голос сестры Антонии. – Повторите уже разученные па. Инари, ты пока запоминай. Сестра Арнита вернется через несколько минут.

И женщины вышли, оставив меня наедине с демонами в облике ангелов. Хлопнула дверь.

– Уродина! – прошепелявила Тиара, кидаясь ко мне с намерением выдрать волосы.

– Гадина! – одновременно с ней проревела Парватти и тоже устремилась в мою сторону.

Увернувшись от первой девушки, я попала в руки второй. Столь изящное платье оказало медвежью услугу, опутав мои ноги и тем самым сковав движения. Сильный рывок за волосы, и из глаз брызнули слезы.

Жалкой тряпкой повиснув на руках Парватти и Тиары, я не понимала, почему они медлят? Сопротивляться мне не имеет смысла, их слишком много. Крик не поможет, любой класс, особенно бальный, звуконепроницаем.

– Викки, – обратилась к своей предводительнице Глория, – как мы ее накажем?

Где-то в стенах пансионата Ордена Магнолии

– Жадная дура, – бесцветным голосом произнесла женщина в длинном черном плаще, сидевшая в кресле.

Она обращалась к Иветте Лармонг, которая стояла в центре комнаты на коленях. Плечи директрисы были опущены, в глазах плескался страх. Она дрожала всем телом, прекрасно осознавая, что пришло время платить по счетам.

– Сестры, – продолжила женщина, – эта особа обвиняется в сокрытии чарити с последующей продажей девушек в рабство. Она нарушила клятву, данную Ордену Магнолии, и должна понести наказание.

За спиной Иветты хлопнула дверь, в комнату вошли две сестры и, тихо ступая, присоединились к тем, кто образовывал полукруг возле провинившейся.

– Пощадите! – не выдержав гнетущей атмосферы, выкрикнула директриса. – Я все верну!

– А жизнь Асили, Валины и Анейры ты тоже вернешь?

Ледяной тон главы Ордена пронзил леди Лармонг насквозь. Ей почудилось, будто гадюка пробралась к ней в самое нутро и медленно сворачивалась в клубок.

– Пощадите! – вскинув руки в отчаянной мольбе, вновь выкрикнула она.

– Скольких ты продала? – проигнорировав и отчаянный жест, и слезы на глазах бывшей сестры Ордена, потребовала ответа глава Ордена Магнолии.

– Я… точно не помню… – сипло произнесла Иветта. – Двадцать… может, меньше…

– Ложь! – На мгновение ярко освещенную комнату поглотила тьма. – Сорок девочек от семи до семнадцати лет. Из них семь – проявленные чарити. Сорок детей ты обрекла на смерть. Ты знала, что ни одна не выживет. В тех местах, куда ты их отправила, долго не живут.

– Я…

– Тварь, – взмахнув рукой, прошипела женщина в плаще.

Секунда, и голова Иветты дернулась в сторону, словно она получила мощнейшую оплеуху. Вот только рядом с ней не было человека, который мог это сделать.

– Ты знаешь ценность каждой девушки и то, что мы отвечаем за их дальнейшую жизнь вне стен пансионата. Ты принимала обет, Иветта. – Последние слова были произнесены с горечью. – Это моя вина. Я слишком доверяла тебе.