Текст книги "Прикосновение ангела"

Глава 42

Мари не спалось. Переворачиваясь с одного бока на другой, она сознавала, что становиться только бодрее. Отчаявшись, Ленорман встала, подожгла фитилек свечи и накинула на себя теплую шаль. Книга, которую она читала, лежала на столике у зеркала. Потянувшись за томиком, Ленорман увидела свое отражение. На нее смотрела зрелая женщина, с грустными глазами. Весной Мари будет 58 лет.

Предсказательница медленно опустилась на краешек кровати. Сидя в ночной темноте, Мари осознала, как одинока. У нее нет семьи, друзей. Днем это не так обостренно понимаешь, Ленорман постоянно посещают клиенты.

Мамы давно нет в живых, Кати уехала. Жозефина умерла 16 лет назад. Став негласной жертвой репрессии.

Такая участь должна была постичь и Бонапарта. Через своих информаторов, Наполеон узнал о том, что его планируют убить на острове.

Людовику оказалось мало смерти Жозефины. Непреходящая популярность Бонапарта не давала ему покоя.

На службе у Талейрана тогда состоял некий Мариотти, исполняющий тайные поручения своего благодетеля. Он, французский консул в Ливорно, опираясь на де Брюслара, разработал план похищения Наполеона и набрал убийц для осуществления преступления. Узнав об этом, Бонапарт бежал с острова.

Наполеон вернулся в Париж и занял престол на 100 дней. Когда он прибыл в Тюильрийский дворец, восторженные патриоты на руках донесли его до кабинета. Где лежали домашние туфли, бежавшего Людовика XVIII.

Но, не взирая на клятву императора не угрожать соседям, и триумфальный прием французов, союзники создали седьмую коалицию для вторжения во Францию. После поражения при Ватерлоо, бывший император стал пленником англичан на острове Святой Елены, где умер в 1821 году.

В период «Ста дней», Наполеон приезжал в Мальмезон. И еще раз вернулся туда, уезжая в изгнание. Стоя перед кроватью Жозефины, он прошептал: «Бедная Жозефина! Мне все время кажется, как она выходит из аллеи и срывает одну из тех роз, которые так любила»

За ужасы революции и реки крови Наполеоновских войн, Франция расплатилась жирным и тупым королем Людовиком XVIII. Талейрана, помня его «заслуги» сторонились. Фуше был выдворен из страны.

Мари, прелесть нового режима, почувствовала на себе, когда в 1821 предстала перед церковным трибуналом по обвинению в ереси. Ленорман грозило тюремное заключение и штраф. По милости Божьей, тюрьмы удалось избежать.

Предсказательница, ощущая смутное беспокойство, попыталась читать. Но, водя по строчкам глазами и пролистнув уже три страницы, она поняла, что не помнит, о чем прочитала.

С улицы послышался шум. Ленорман хотела посмотреть, что происходит. Но, окно разбило брошенное в него горящее полено. Мари испуганно принялась поливать его водой из кувшина. Но, в этот момент, другое окно рассыпалось на осколки под натиском, еще нескольких поленьев. Искры разлетелись в стороны, французская Сивилла увидела, как занавески охватило пламя.

Понимая, что может погибнуть, Мари схватила кошелек, где было немного денег, и выскочила на улицу, через черный вход. Скрываясь от поджигателей, Ленорман слышала, как люди швыряют в ее окна огненные поленья и кричат: «Сдохни ведьма!»

Мари трясло от холода и нервного возбуждения. На ней не было теплой одежды, лишь шаль. Лихорадочно соображая, женщина решила бежать к знакомым в провинцию. В домашнем платье, предсказательница, отправилась в старинный город, в излучине реки Ду-Безансон.

Там, Ленорман стала очень популярна. Все стремились ее посетить. Ради развлечения, послушать ее предсказания, не очень веря в них. Да, и просто посмотреть на столичную знаменитость, подругу жены Наполеона.

Провинциальные дамы спрашивали о Жозефине, Тальен, Рекамье, сгорая от любопытства. Слушая, они мечтательно закатывали глаза или завистливо фыркали. Жизнь текла размеренно и скучно.

Однажды, к Мари пришла расстроенная, с красными от слез глазами мадам Делез. Она поведала гадалке о том, что месье Делез потерял кольцо, которое ему было очень дорого. На нервной почве, у отца семейства случилась болезнь. Ленорман поспешила успокоить женщину, рассказав, что супруг скоро выздоровеет, а кольцо найдет Пьер, сын мадам. Оно было под кроватью.

Вскоре, предсказательницу навестил Пьер, преподнеся в знак благодарности букет цветов. Восхитившись тому, как Мари легко нашла перстень, молодой человек попросил Ленорман научить его предсказывать будущее.

– Но, – замялась Мари, не зная, что ответить двадцативосьмилетнему Делезу, – Думаю, этому не научишь. Я могу объяснить Вам значение карт, но, возможно, Вы их не услышите. Я всегда следую интуиции.

– Прошу Вас, Мари! – взмолился Пьер.

– Хорошо. Я попытаюсь, – не веря в положительный результат, сказала французская Сивилла.

Общаясь с младшим Делезом, Мари чувствовала, что она не одинока. Наблюдая за Пьером, она думала о том, что его ровесником мог быть ее сын. Ее и Шарля.

По Безансону поползли слухи, что у пятидесятивосьмилетней Мари и двадцативосьмилетнего Пьера роман. Более неправдоподобной истории придумать было нельзя. Семья, в чьем доме гостила Ленорман, стала очень холодно с ней общаться, и женщине пришлось от них съехать.

Мари сняла небольшой домик. Конечно, она могла бы переехать в другой город. Но, предсказательница, зная, что ее совесть чиста, не хотела этого.

Устроившись после переезда, Ленорман решила немного подремать, но на пути в спальню, женщину остановил зов прислуги. Досадно вздохнув, Мари направилась в комнату, где та находилась. Жюли, выпучив глаза, молча показывала на дверь. Недовольно посмотрев на девушку, Ленорман спросила: «Ты предлагаешь мне выполнять твою работу?!» Служанка, пряча глаза, прошептала: «Прошу прощения. Но, я не осмелилась» Недоумевая, Мари открыла дверь и увидела за ней Пьера с вещами.

Мягко отстранив предсказательницу, он вошел внутрь. «Мари, я люблю тебя!» Жюли юркнула в другую комнату. «Пьер, ты любишь не меня, а то, что ты придумал себе обо мне», – спокойно произнесла Ленорман. Казалось, фраза не убедила молодого человека. «Нас разделяет 30 лет!» – попыталась вразумить Пьера хозяйка дома. И, это не было весомым аргументом для него.

Делез продолжал улыбаться Мари, глядя на нее влюбленными глазами. «Я люблю другого человека», – тихо сказала Ленорман. Пьер сник, он не ожидал услышать о сопернике.

«Могу я пожить у тебя на правах ученика?» – жалобно спросил Делез. Мари открыла рот, чтобы сказать решительное – нет. Но, сердце ее дрогнуло оттого, что она увидела в этот момент. Поколебавшись, Ленорман согласилась.

На следующий день, все жители города выразили Мари свое призрение. Делезы возненавидели предсказательницу. Ленорман пыталась их убедить, что между ней и их сыном отсутствует физическая близость. Но, они ей не поверили. Приняв данность, как испытание, ниспосланное Богом, французская Сивилла чувствовала, что скоро все кончиться.

Пьер заболел чахоткой. Он начал худеть, терять силы. Делеза постоянно лихорадило, появился кашель. Ночью, Мари постоянно меняла простыни, Пьер сильно потел. Болезнь была скоротечной. Ленорман знала, что Делез умирает. Сердце пожилой женщины разрывалось от боли, она любила Пьера, как сына.

«Ты знала? – спросил он, почувствовав, что конец близок, – Ты знала, поэтому и пустила меня» Мари не могла ничего ответить, она плакала, глядя на умирающего ученика.

После его кончины, Ленорман долго не могла придти в себя. Скорбя о смерти чужого ребенка, ставшего ей родным. Опустошенная, она решила вернуться в Париж.

Глава 43

Париж, сотрясенный еще одной революцией, в конце июля 1830 года, встретил Мари успокоенным и размеренным. Салон Ленорман никогда не пустовал. Движимые любопытством, туда тянулись люди разных возрастов и достатка. Предсказательнице хватало денег на достойную жизнь. Хотя, ее доход был намного скромнее, чем ранее. Мари, с улыбкой, вспоминала о щедрых вознаграждениях, миллионе франков Наполеона и десяти тысячах короля Швеции, Бернадота.

Бывший генерал Бонапарта, взошел на престол в 1818 году. Как и предсказывала Мари, по праву наследования. Жан был усыновлен шведским королем Карлом XIII, став Карлом Юханом.

Заполняя горькую пустоту одиночества, общением с клиентами, Ленорман поняла, что начала уставать от людей. Жизнь избаловала Мари, преподнося ей встречи с личностями яркими, талантливыми. Это было ранее. Сейчас, салон посещали люди усредненные. Хотя, нет. Было три вспышки в сером чередовании дней. Имя им – Дюма, Гюго и Эжен Делакруа.

Александр Дюма, приятный молодой мужчина с копной кудрявых каштановых волос, был очень доволен предсказанием. Хотя, как и большинство клиентов, отнесся к сказанному с недоверием. Удачливому драматургу, Мари предрекла всемирную славу романиста и богатство.

– Вы будете очень плодовиты, как литератор. Создадите великие произведения, – решительно произнесла Ленорман, глядя, как розовеют щеки Александра, – Сын тоже будет писателем.

– О! – встрепенулся счастливый отец, – Сын напишет много книг!

– Нет, – отрезвила его пыл Мари, – Он будет известен одной книгой, о куртизанке.

Эжен Делакруа пришел не один. Шумная компания художников явилась в салон, ради развлечения. Глядя на Эжена, предсказательница ощутила, как неординарен этот человек. Пожалуй, в силе своего художественного таланта, он не уступал таланту дипломатическому своего отца, легендарного Талейрана.

Художники, пришедшие вместе с ним, были талантливы, но никто из них не был так внутренне свободен, как Эжен.

Виктору Гюго, предсказательница предрекла славу писателя равную славе Вальтера и Руссо.

– Что ожидает жену, детей? – поинтересовался Виктор.

– Жена будет счастлива, но не с Вами. Вы тоже встретите скоро любовь. С этой женщиной, Вы проживете до глубокой старости.

Слова Мари удивили Гюго.

– Дети? – спросил любящий отец.

– Вы переживете своих детей, – тихо сказала Мари, остро желая, чтобы он ее не услышал.

Но, Гюго услышал. И Ленорман почувствовала, сколько боли принесли ее слова.

– Ваша дочь утонет.

Виктор резко встал и вышел, не желая услышать об участи сына. Мари задумчиво посмотрела ему в след. В жизни ничто не дается просто так. А талантливый человек расплачивается дороже. Гюго переживет много горя – безумие брата и его смерть в больнице для умалишенных, и смерть горячо любимых детей, но создаст гениальные произведения.

Дни текли размеренно, плавно отсчитывая время, оставшееся до конца жизни Мари.

Утром, 26 июня 1843 года, Ленорман решила прогуляться по городскому парку. На маленькую семидесятилетнюю старушку никто не обращал внимания. Мари с грустью посмотрела на ребенка, с радостным визгом убегающего от матери.

Как неумолимо время! У веселого младенца впереди большое будущее, длиною в десятилетия, а у Ленорман осталось семидесятилетнее прошлое. Неуловимая грань между прошлым и будущим – настоящее, ценилось Мари, сейчас, особенно остро. Быстро устав, женщина присела на лавку.

«Как красиво!» – грустно прошептала она, глядя на пышные верхушки деревьев, волнующиеся на фоне синего безоблачного неба. Мимо проходили люди, и Ленорман жалела о том, что большинство из них, не замечают этой красоты.

Из парка, Мари отправилась в салон, где пробыла весь день, предсказывая посетителям их будущее.

Вернувшись, домой, Ленорман почувствовала легкое недомогание. «Это усталость», – решила женщина.

В духоте июньского вечера чувствовалось приближение грозы. Мари выглянула в окно, птицы летали низко, ветра не было. Природа замерла в преддверии бури.

Ленорман вдохнула жаркий тягучий воздух. Весь день женщина ощущала непонятное беспокойство и тоску. Острая головная боль, впившаяся в правый висок, не давала возможности трезво мыслить.

Ленорман подошла к зеркалу в тяжелой золотой раме и, сморщившись, отвернулась. «Старуха!» – вынесла приговор Мари, и больше не смотрела на свое отражение.

Голова закружилась, и гадалка присела на кровать. Боль плавно перетекла в левый висок. Прижав руку к груди, женщина тихо произнесла: «Уже 71 год. Пора!»

Отдав распоряжение расправить постель, Ленорман стала готовиться ко сну. Сегодня, она это делала особенно тщательно, словно участвовала, в известном только ей ритуале.

Лежа под белоснежной простыней, украшенной кружевом, женщина вспоминала свою жизнь, богатую интересными событиями и знаменательными встречами. Листая воображаемые страницы, Мари, не заметила, как боль отступила. В теле ощущалась забытая легкость.

Внезапно потемнело. Резкий порыв ветра открыл окна в комнате. Легкая вуаль занавесок взметнулась вверх. Спальня озарилась светом молнии. Началась гроза. Яркие вспышки чередовались с оглушающим громом.

Мари закрыла глаза и, тут же открыла их, почувствовав рядом присутствие человека. У кровати стоял мужчина в черной маске.

Не испытывая страха, Ленорман спокойно ожидала развязки. Она знала точно, того, что предначертано, не избежать. Даже французской Сивилле!

Человек тяжело дышал, молча, вглядываясь в ее лицо. «Кто, Вы?» – четко спросила Мари. Неизвестный сорвал маску, и гадалка вздрогнула от неожиданности. Перед ней стоял Шарль Жели.

Глава 44

«А! – истошно кричал пожилой мужчина в телеге, – Не могу больше терпеть!» Двое его сыновей гнали повозку к деревне Зерцалы. Там, на окраине, жил старец, Федор Кузьмич, он должен помочь.

Добравшись до места, старший брат побежал к небольшой избушке-келье. Аккуратно постучав в дверь, молодой человек вошел в чистое, скромное жилище. В сенях, его встретил высокий плечистый мужчина лет пятидесяти. Одежда его была чистой и простой – холщевые штаны и рубаха. Увидев его, гость обрадовался: «Федор Кузьмич! Слава Тебе, Господи! Помоги!»

Надев сапоги, хозяин выбежал из дома. Вокруг телеги собрался народ, привлеченный криками больного человека. Обследовав живот пациента, старик приказал внести его в избу. Только братья взялись за отца, как тот издал такой крик, что любопытные жители начали креститься.

Федор Кузьмич внимательно посмотрел в глаза пациента, и тот сразу притих. «Помер, что-ли?» – спросила полная женщина у соседки. «Да – не! Живой, только маленько затих», – успокоили ее та.

Положив отца на лавку, братья стояли, переминаясь с ноги на ногу. Федор Кузьмич, еще раз осмотрев больного, ненадолго вышел. Вернулся хозяин с тремя пучками трав. Движения у старика были четкие и быстрые, как у молодого.

«Грамотные?» – поинтересовался Федор Кузьмич. Старший брат мотнул головой, в знак согласия. «Я написал здесь, что надо делать. Отвары готовить и давать, как указано, – сказал, протягивая исписанный карандашом листок, – Бог даст, скоро выздоровеет! А, сейчас, выйдете!»

Когда старик позвал их обратно, вошедшим братьям в нос ударило зловоние. «Вынеси», – обратился хозяин к младшему брату, показывая на ведро. Тот мигом исчез за дверью. Отец, облегчившись, выглядел намного лучше.

Когда Федор Кузьмич остался один, он открыл дверь, чтобы пропал неприятный запах и вымыл полы. К нему часто люди обращались за помощью, и мужчина всем старался оказать содействие.

Старик задумался, вспоминая. Уже 29 лет, как его зовут Федор Кузьмич. Ранее, его звали Дмитрий Сумской, а еще ранее – Шарль Жели. В 1814 году, в России появилось много новых приютов, больниц и госпиталей, деньги на которые пожертвовал один князь, пожелавший остаться неизвестным. Деньги Братства и капитал шпиона Шарля Жели послужили благому делу.

Дмитрий Сумской долго скитался, живя при монастырях. Первым, кто подтолкнул его к этому, был Загадочный Василий. Ни Закумов, ни Гюнтер, ни Лис к нему отношения не имели. Для князя до сих пор было тайной, кого он встретил на дороге к Петербургу.

Изучая Священное Писание, Дмитрий многое понял. Отказавшись от титула, состояния, имени, князь удалился от мира, желая искупления грехов. Так появился Федор Кузьмич, коих на Руси миллионы.

В Красноуфимске, Пермской губернии, странника задержала полиция. За бродяжничество ему дали двадцать ударов плетьми и по этапу отправили в Сибирь. В Боготольскую волость Томской губернии, Федор Кузьмич прибыл вместе с партией ссыльных и был помещен на Краснореченский винокуренный завод. Прожив, там пять лет, он переехал в Белоярскую станицу, а позже обосновался в деревне Зерцалы.

С утра, Федора посетило странное беспокойство, которое усилилось к вечеру. Помолившись перед образами, он почувствовал облегчение. Кузьмич ложился рано. Перед тем, как уснуть он написал на клочке бумаги «26 июня», и положил его за икону.

Лежа на жесткой постели, старик долго не мог уснуть. Беспокойство переросло в неимоверную тяжесть в груди.

Хоть, Федору и было семьдесят восемь лет, но чувствовал он себя прекрасно. Все внутренние органы работали исправно. Уснул Кузьмич только под утро.

Весь следующий день, старик не мог избавиться от состояния, будто внутри его была натянутая струна, красиво звучащая, а сегодня ночью она лопнула.

У мужчины было много забот, он учил детей грамоте, различным наукам – истории, географии, химии. Федор Кузьмич лечил людей, к нему обращались за советом. Дни шли и, в хлопотах, старец, привык к новому состоянию.

Вернувшись поздно от больного, он, как принято, помолился и лег спать. Закрыв глаза, он увидел Мари. Девушка была так осязаема! Дмитрий чувствовал запах ее волос, тепло ее тела. Ленорман подошла к князю и обняла его крепко, словно прощалась. В любящих глазах стояли слезы, девушка улыбалась. Легко отстранив Дмитрия, она прошептала: «Прощай» и стала исчезать в полоске света. Сумской попытался удержать ее, но Мари растаяла в руках. Ослепленный ярким светом, Федор Кузьмич проснулся.

Старик встал и зажег свечу. На клочке, за иконой, он прочел «26 июня», прошло ровно сорок дней. Бывший князь понял, что Мари умерла. В сердце поселилась тоска.

С той ночи минул год, Ленорман более не снилась. Федор Кузьмич, проводя время в молитвах, да заботах, не хотел возврата в прошлую жизнь, даже во сне. Но, не всегда получается так, как мы желаем.

Старик открыл дверь, и, испугавшись, принялся осенять себя и ведение крестом. За столом сидел князь Дмитрий Сумской. То есть, он! Хищно улыбнувшись, князь сказал: «Заходи, Святой Старец».

Федор Кузьмич, пройдя в комнату, послушно сел на лавку. Князь, брезгливо оглядев одежду старика, произнес: «Вы отвратительны!» Федор, не выражая эмоций, спокойно ждал, что проследует далее.

Князь, пристально, глазами полными ненависти, смотрел на старика. «Наконец, встретились, батюшка», – скрежеща зубами, прорычал младший Сумской.

– Ах, да! – наигранно спохватился он, – Разрешите представиться, князь Петр Дмитриевич Сумской.

– Зачем пожаловали? – вежливо поинтересовался хозяин дома.

Лицо сына побелело.

– Сказать, что умерла твоя жена и моя мама.

– У меня давно нет жены, – спокойно произнес Федор.

– 26 июня 1844 года, я задушил своими руками Мари Ленорман, женщину, которую ты любил всю жизнь, сделав несчастной маму. Старуха, умирая, думала, что ее лишаешь жизни ты.

Внутри Кузьмича что-то дрогнуло, отозвавшееся сильной болью в сердце.

На лице сына отразилась радостное торжество.

– Этого, я ждал всю жизнь. Твоей боли! – На миг замолчав, он продолжил, – Маленький, я тебя даже любил. Постоянно бегал к воротам усадьбы. Думал, что ты, обязательно, ко мне приедешь.

Мама рассказывала, какой ты хороший, умный, красивый, служишь на благо Отечества. Она тебя очень любила. Кроме, мужа да сына, для Софьи Петровны никого не существовало! Она ждала тебя всю жизнь. Ты не верил, что я твой сын?! Судьба давала тебе шанс, сделав меня твоей копией. Тебе стоило только приехать.

Петр замолчал, ожидая реакции отца, Но, тот не произнес ни слова.

– Мама ни в чем перед тобой не виновата. Елизавета Михайловна ее в карты проиграла.

– Что?!

– Добрая бабушка Лиса, на кон поставила честь своей дочери, которую никогда не любила.

Услышав слова сына, старик зашептал молитву, глядя на образа.

– Это бабушка мне рассказала о хромой гадалке, твоей неземной любви. Я понимал, зачем старуха это делает. Лиса хотела убить тебя моими руками. Но, я пошел другим путем. Жить с занозой в сердце, тяжелое испытание. Даже для такого, как ты, – вкрадчиво произнес Петр, бросив на стол папку шпиона Шарля Жели, из архива Гюнтера.

– Вы, меня осуждаете? – с усмешкой, спросил князь.

Федор Кузьмич взглянул на сына, как на маленького ребенка.

– Я не в праве кого-либо осуждать.

– Все говорят, что я на тебя похож, – гордо сказал сын.

– Внешне, – уточнил старик, – характер у тебя бабушки.

Петр Дмитриевич резко встал и пошел по направлению к двери.

– Прощай, – бросил он, не глядя на отца.

Как захлопнулась дверь, Федор Кузьмич встал на колени перед иконами, и начал молиться. По его щекам текли слезы, впервые за семьдесят лет.

В 1857 году, старца посетил состоятельный купец Хромов. Беседуя с Федором Кузьмичом, он, мучимый любопытством, спросил:

– Как Ваше имя?

– У меня давно нет имени, называй Федором Кузьмичом.

– Почему, не Александром Павловичем? – взглянув с прищуром, лукаво поинтересовался купец.

Старик, недоумевая, смотрел на Хромова.

– Я давно понял, что Вы – государь наш, Александр Благословенный. Вы во всем схожи: наружность, глухота на ухо. Я узнавал, у Александра была привычка принимать гостей, стоя спиной к свету. Народу, – продолжил купец, императора не показали. Гроб был закрыт. Люди, прощаясь с покойником, не знали, кто лежит в нем.

Федор Кузьмич тяжело вздохнул. Он не стал переубеждать, свято уверившего купца в то, что перед ним царь. Старик понимал, что это бесполезно. Но, и не согласился с этим.

– Я бродяга, – вымолвил Федор.

Хромов, покачав головой, попрощался и вышел из дома.

«Наружность! – думал старик, – Его внешность очень изменилась. От былого, остался только рост, да не поблекший с годами, синий цвет глаз. Федор лишь отдаленно напоминал красавца князя Дмитрия Сумского. Оглох на одно ухо он, под Малоярославцем, в сражении с французами. А стоять против света, Шарля Жели приучили в замке Одр. Так, у собеседника меньше шансов, запомнить черты твоего лица.

Человеку, всю жизнь занимающегося медициной, было понятно, почему члены царской семьи не показали тело Александра народу. Императора долго везли из Таганрога, где он скончался. Тело почернело, начало разлагаться.

31 октября 1858 года, Федор переехал в келью под Томском, которую выстроил для него Хромов. Тем людям, кто просил назвать имя, старец отвечал: «Про то, Бог знает!» Дни Кузьмич коротал в тишине, да молитвах.

Стоя перед образами на коленях, девяносто девятилетний старик просил прощения грехов за себя и близких.

Гулявшая за окном вьюга, внезапно затихла. Федор Кузьмич увидел в окне большую птицу. Надев валенки, да накинув теплую доху, он вышел из дома. Птица парила над двором, зовя за собой. Старик пошел за ней, утопая в снегу, глядя на широкий размах крыльев. Падая, он поднимался и шел опять. Наконец, он лег на мягкий снег, не в силах больше идти.

Гордая птица, покружив над ним, взметнулась ввысь, задев крылом солнце, которое пролилось на старца мягким теплом.

«Вставай, Митенька, пора!» – услышал князь голос нянюшки. Дмитрий открыл глаза и увидел ее доброе лицо. Старушка стояла на яркой светящейся дорожке и звала пойти за собой.

Мужчина встал, чувствуя необыкновенную забытую легкость в теле. Няня встала рядом с Александром Сумским. Батюшка ласково улыбался. Опираясь на его руку, стояла красавица Мария, любящими глазами, смотревшая на сына.

Дмитрий увидел Закумова, Софью, сына. Даже, те люди, которым он когда-то сделал зло, вышли встречать князя. Мари, обняла Сумского, обдав теплой волной. «Иди», – мягко сказала она. Дмитрий повернулся и увидел Василия. Тот, взяв его за руку, повел вперед к свету.