Текст книги "Прикосновение ангела"

Глава 24

На заставах, Жели не записывался своим именем. Проезжему верили на слово, не проверяя правдивость сказанного. В караульне Шарль заметил нетрезвого стража, который быстро откинул рогатку, стоявшую на изломанном колесе.

Петербург встретил Шарля серым небом и ледяным пронизывающим ветром. Глядя в окно кареты, Жели отметил, что столица, несмотря на улучшения и новые постройки, сделанные Екатериной, имела вид молодого города. Улицы были не широки, из них только главные, вымощены камнем, другие были выстланы досками. Роскошные дома стояли тесно к другу, фасадом к проезду, но это не везде. Были места, где большие кирпичные здания соседствовали с беднейшими деревянными лачужками.

Молодой человек, путешествуя по городу, отметил, что мосты, исключая Каменный и Казанский, деревянные. Даже на Невском дома были почти все деревянные, как и церковь Казанской Божьей Матери.

В столь ранний час, врач прибыл в город на рассвете, Жели замечал немногочисленных прохожих, спешащих по делам. Богатых гостиниц в Петербурге не было. Иногородним, по старинному русскому обычаю, полагалось останавливаться у знакомых.

Вскоре, Шарль добрался до дома князя Закумова Петра Алексеевича. К вельможе его проводили сразу же. Пройдя в глубь роскошной спальни, врач увидел мужчину лет пятидесяти, полулежащего на белоснежных подушках.

Князь с трудом приоткрыл глаза. Медленно повернув голову в его сторону, мужчина указал на кресло, стоящее рядом с кроватью.

Жели понял, что князя мучает сильная головная боль. Шарль подошел к пациенту и, испросив разрешения, обхватил его голову руками. Попеременно врач начал нажимать пальцами на точки – на затылочной части, височной, надо лбом, у начала позвоночника сзади и на руках, между большим и указательным пальцами. Такому способу избавления от головной боли, Шарля научил один китаец.

«Вы перенесли сильное потрясение, не так ли?», – скорее утверждая, чем, вопрошая, произнес Жели. На слегка порозовевшем лице князя появилась горькая улыбка. «Я осмелился быть резким с всесильным Зодиаком», – сказал вельможа густым басом.

Жели понял, о ком говорит князь. Зодиаком, при дворе, называли Платона Зубова, молодого фаворита Екатерины. «Невероятно трудно держаться там, где все пропитано злом, коварством и ненавистью», – произнес князь, глядя вдаль.

Шарль, изучая сетку морщин на лице вельможи, понял, что перед ним властный и жесткий человек. Сейчас, этот лев приходил в себя после сильного недомогания. Голос становился крепче, плечи распрямились.

«Назовите Ваше имя», – властно спросил князь. «Шарль Жели», – поклонившись, ответил врач. «Хвалили тебя! – грозно взглянув из-под косматых бровей, прогремел вельможа, – Да, и сам вижу, кудесник!» Жели достал рекомендательные письма, и с поклоном вручил их князю. Петр Алексеевич оценивающе взглянул на Шарля: «Дома у нас говорят по-русски, ты, я слышал, хорошо язык знаешь» Затем, обрадовавшись внезапно пришедшей мысли, воскликнул: «Тебя мне Бог послал! Подожди-ка за дверью!»

Жели вышел. Оглядевшись, он присел на небольшой диванчик, под картиной. На ней была изображена дородная матрона в греческом хитоне. Полнотелая красавица пыталась соответствовать героине греческой мифологии. Мимо Жели пробежали двое слуг в комнату хозяина.

Дверь открылась, и к Шарлю подошел прислужник, озвучивший волеизъявление хозяина: «Петр Алексеевич ждет Вас к обеду. Разрешите показать Вам комнату»

Что же, Шарль устал с дороги, и не прочь был отдохнуть. Врачу отвели просторную, светлую комнату. Стены, которой были обиты голубой тканью с золотыми узорами. Постель украшали дорогое покрывало и гора подушек в бархатных и атласных наволочках, расшитых золотом, серебром и бисером. Шарлю стало не по себе от этого пухового великолепия.

Еще его поразила икона с лампадкой, в углу комнаты. Красивое лицо Богородицы смотрело с нее строго. Под этим взглядом Жели стало неуютно, и он отвел глаза.

Слуги внесли дорожный сундук. Освежившись, молодой человек не без удовольствия позавтракал. Горячий кофе, свежая зернистая икра из осетра и белорыбицы, мягчайшая сдоба радовали вкусом и свежестью. Кофе на Шарля оказывало магическое действие. Горьковатый напиток врач использовал как снотворное. После сытного завтрака, Жели не раздеваясь, лег на кровать и уснул. Спал врач крепко, без снов.

Открыв глаза, молодой человек обнаружил, что лежит на мягкой перине, укрытый одеялом, которое было подбито заячьим мехом. Большие напольные часы отстукивали уходящее время. Шарль вскочил с кровати и поежился от холода. Быстро приведя себя в порядок, Жели готов был встретиться с князем.

Врача проводили в столовую, где уже присутствовали Петр Алексеевич и молоденькая девушка с длинной золотистой косой. «Моя дочь, Софья», – прогремел князь. Княжна, испуганно взглянув на Жели огромными глазами, молча кивнула. Ее щеки покрылись румянцем. Девушка была очень мила, в домашнем платье из набивного хлопка в цветочек. «Это Шарль Жели, – продолжил Закумов, – врач, родственник фон Корфа».

Стол изобиловал яствами русской кухни. Шарль отведал щей, забеленных сметаной, к ним подавалась гречневая каша. Ее сменила печень, иссеченная луком, свиная голова под студнем, с чесноком и хреном, различного вида колбасы.

«Шарль, я признаться, увидев тебя, решил, что за мной с того света пришли, – выпучив глаза, сказал Петр Алексеевич, – Больно ты на моего товарища похож. А, он, уж, 25 лет, как покойник»

Ни один мускул не дрогнул на лице Жели, хотя ледяной холод, от волнения, сковал внутренности.

«Князь Сумской был достойным человеком», – продолжил хозяин. «Что же с ним сталось?» – робко поинтересовалась Софья. «Упестовали на вечный покой, – тяжело вздохнув, сказал князь, – Во время пожара погиб, вместе с женой и сынишкой». Петр Алексеевич внимательно посмотрел на Софью. Та, поняв немую просьбу отца, подошла к Петру Алексеевичу, и, поцеловав его, удалилась.

– Много ли ты жизней спас? – вкрадчиво, поинтересовался Закумов.

– Долг врача – помогать людям. Но, на все воля Божья, – смиренно произнес Шарль.

– Матушка Екатерина плоха. Помрет, власть достанется Павлу-дурашке. Александр молод, еще. Да, и не гоже вперед отца лезть. Смута, не дай Бог, начнется.

Шарль, молча, слушая, разглядывал картину, на которой была изображена знакомая красавица. Обнаженная незнакомка лежала на бархатных подушках в сладкой истоме. Художник точно выписал каждую жировую складку на ее рыхлом теле.

«Сейчас, поедешь со мной к графине Шуваловой. А, там, глядишь, и до Екатерины недалеко. Собирайся!» – скомандовал князь.

Глава 25

Роскошь гостей в доме Шуваловой, изумляла Жели. Хозяйка встречала посетителей, сидя в передней гостиной. Там же почетные лица распивали напитки. Присутствующие много смеялись, рассказывали друг другу новости.

Под влиянием французской моды, русские красавицы стали носить «античные» наряды. Словно греческие нимфы, они проплывали мимо Шарля, одаривая его обворожительными улыбками. Ступая маленькими ножками в атласных туфельках, они оставляли за собой легкий пленительный аромат духов.

От блеска драгоценностей можно было ослепнуть. Ювелирные украшения изящной работы с бриллиантами и другими драгоценными камнями украшали прически и шеи дам.

Петр Алексеевич знакомил Шарля с присутствующими. Заносчивые вельможи и не подозревали, что красавец-врач знает их уже достаточно хорошо.

Наконец, Жели представили опытнейшей интриганке графине Шуваловой. Шарль знал, что она управляет небольшим двором Александра. Графиня пыталась развратить молодую великокняжескую чету, объясняя, как соблазнительна супружеская неверность. Потакала влюбленности Платона Зубова в Елизавету.

Молодому человеку была неприятна эта самка. Стараясь не смотреть в порочные глаза зрелой женщины, он сосредоточился на ее бриллиантовых серьгах «бриоле», находящихся в постоянном движении. Украшение было лишено оправы, за исключением креплений. Создавалось впечатление, что искрящиеся камни парят в воздухе.

«Какой скромный красавец!» – пропела графиня, неправильно истолковав, отсутствие внимания к своей персоне. «Не бойтесь меня!» – прошептала Шувалова, наклоняясь к уху Жели. Ее интимный шепот, напомнил Шарлю шипение змеи. Легко коснувшись руки молодого человека, графиня, игриво засмеявшись, упорхнула к другому гостю.

Врач, разыскивая князя, обнаружил его рядом с пожилым вельможей в старомодном костюме. Шарль заметил, что краем глаза Петр Алексеевич наблюдает за ним. «Матушка Екатерина, напрасно послушав Платошу, развязала кампанию против Персии», – услышал врач слова Закумова, подойдя ближе.

Старое лицо собеседника князя хранило память былой красоты. На вид вельможе было лет семьдесят. «Разрешите, Иван Иванович, представить Вам моего кудесника, Шарль Жели», – произнес Закумов. Старик, скользнув взглядом по лицу, склонившегося в поклоне врача, слегка кивнул и отправился, опираясь на дорогую трость, к креслу. «Н-да, – вслед ему, с сожалением, произнес Петр Алексеевич, – Что с нами время делает. Каким красавцем был граф Шувалов!» Вцепившись взглядом в полного краснолицего гостя, вошедшего в зал, князь шепнул Жели: «Подожди-ка», и направился к нему.

Шарль посмотрел на дремавшего в кресле Ивана Ивановича Шувалова. Какую интересную яркую жизнь прожил этот человек. Основатель Московского Университета и газеты «Московские ведомости», президент Академии Художеств мирно посапывал, улыбаясь во сне. Будет ли так душепокоен Жели в старости?

Шарль почувствовал себя ничтожеством. Пока молодому человеку гордиться было нечем. Сколько жизней он загубил?! Перед глазами встало строгое лицо Богородицы. «Сходи в церковь, Покайся!» – заскрипел в ушах голос Василия. Старик Шувалов на миг открыл глаза, обдав Жели умным холодным взглядом.

В десятом часу накрыли ужин человек на двести. Столы были сервированы с роскошью, сервизом серебряным на одном столе и саксонским фарфором на другом. Подавали огромных стерлядей, судаков из собственных прудов. Спаржу, с руку толщиной, нежнейшую телятину, персики и ананасы из оранжерей, даже вкуснейшее вино, было домашнего приготовления. После ужина гостей пригласили танцевать.

«Вас ожидают», – услышал врач шепот лакея, согнувшегося в низком поклоне. Следуя за ним, молодой человек оказался в уютном будуаре.

В комнате царил интимный полумрак, выгодно скрадывающий возраст женщины, полулежащей на диване.

Поигрывая тонкими пальцами драгоценным шатленом, графиня Шувалова томно произнесла: «Иди ко мне, мой мальчик». Накатившая волна отвращения, обездвижила молодого человека. Испугавшись за физиологию, Шарль попытался вспомнить о чем-нибудь приятном. «Я жду», – требовательно позвала женщина.

Шарль несясь фантазией далеко от Петербурга, шагнул вперед. Когда все кончилось, графиня, облокотившись на спинку кресла, произнесла: «Люблю скромных мальчиков. Тебя ждет подарок, увидишь Императрицу» Подавив в себе неприятные чувства, Жели благодарно улыбнулся.

Глава 26

Утром, вместе с Петром Алексеевичем, Шарль отправился в Зимний дворец. Закумов заметно нервничал, покусывая губы. Жели был совершенно спокоен.

Втянув носом влажный воздух, молодой человек поинтересовался, решив отвлечь князя: «Я читал, что в Петербурге и наводнения не редки?» Петр Алексеевич, кивнул головой, соглашаясь: «Не редкость. 18 лет назад было одно из самых разрушительных. Случилось ночью, поэтому и много погибло людей. Острог с арестантами в море смыло, а там было человек триста. Вода залила весь город, только Литейная и Выборгская части не были затоплены. Во время наводнения, небольшой купеческий корабль переплыл мимо Зимнего дворца через каменную набережную. Любское судно, нагруженное яблоками, занесено было ветром на десять сажен от берега в лес. Кругом Петербурга на одиннадцать верст находили в полях трупы животных и людей».

Проехав по площади, они вскоре оказались перед пышно декорированным дворцом. Где их встретила графиня Шувалова. К счастью Шарля, та потеряла к нему интерес. Пройдя анфиладу залов, на взгляд Жели, перегруженных золотом и декором, они остановились в небольшом светлом салоне, который был выдержан в пастельных тонах.

Шувалова удалилась. Закумов, ожидая, принялся нервно ходить по комнате. Шарль, скользнув взглядом по серебряным канделябрам, зеркалу в золоченой раме, изысканной люстре, зацепился за небольшую композицию, стоящую на столике, с резными ножками.

Маленькие фарфоровые фигурки, в костюмах народов России, были выполнены с отменным художественным вкусом. Петр Алексеевич, поймав взгляд врача, заметил: «Наш, российский фарфор. Ни в чем, не уступает европейскому, а по мне так, и лучше его! Хвала, Дмитрию Ивановичу Виноградову – создателю русского фарфора!»

Дверь приоткрылась, и в комнату вошел красивый молодой человек, ровесник Жели. Заносчиво подняв подбородок, он надменно оглядел присутствующих. Закумов, подобострастно склонился в низком поклоне, Шарль же слегка поддался вперед. «Платон Зубов, – думал Шарль, – пожалуй, самый неудачный из всех фаворитов Екатерины, с которым она „возродилась к жизни, как муха, после зимней спячки“. Как не брезглив Зодиак, совершая постельные игры со старухой. Фаворит наслаждается властью, но императрица стара. И, скоро, фарфоровая статуэтка – Платоша Зубов, разобьется вдребезги, слетев с такой высоты»

«Мне рекомендовали Вас, как чудесного доктора, – произнес фаворит приятным баритоном, обращаясь к Жели, – Прошу, Вас» Шарль последовал за Зодиаком, а Петр Алексеевич остался в салоне.

Внутренние комнаты императрицы отличались простотой. В них было мало позолоты и драгоценных тканей. Взойдя на небольшую лестницу, Шарль оказался в комнате, где за ширмами стоял письменный стол с чернильницей. Из окон был виден малый дворик. Открыв дверь, Жели оказался в помещении, где стоял уборный стол. Отсюда были еще две двери. Платон вошел в левую, Шарль последовал за ним.

Врач оказался в спальне Екатерины. В нос ударил неприятный запах, видимо Императрица в постели провела несколько дней. Большие синие глаза Екатерины ласково смотрели на фаворита, ее полное лицо с двойным, выступающим вперед подбородком озарилось улыбкой. Живот Императрицы, возвышающейся под простыней, мерно вздымался в такт ее дыханию.

Не осматривая больную, Жели уже предвидел ее конец – апоплексический удар. Пожилой возраст, тучное тело, отягощенное излишествами – все вело к этому.

Зодиак, наклонившись к любовнице, что-то прошептал ей на ухо. Екатерина внимательно посмотрела на врача, и дозволила осмотреть царственное тело.

Жели, не без злорадства, заметил, как ревниво дернулся Зубов. Боится! Первоначальное предположение подтвердилось, Шарль ничего не мог сделать, жизнь человека коротка. Платон принялся поторапливать врача, охраняя свои владения. Выдворенный фаворитом, Жели отправился к салону, где его ожидал Закумов.

Пройдя половину пути, Шарль заметил молодого человека, любующегося на себя в зеркало. Высокий, стройный, он держал голову не вполне прямо, а слегка наклонив вперед. Светловолосый, голубоглазый, с прямым носом и ртом Императрицы – Великий князь Александр.

Молодой человек менял выражения лица, как хороший актер, от сострадания до светлой радости. Великий князь любовался собой, как легендарный Нарцисс. Придав себе сдержанно серьезный вид, молодой человек удалился. Наблюдая за Александром, Жели понял, что пока Великому князю, кроме любовно – восхищенных взглядов ничего не надо.

На вопрошающий взгляд Закумова, врач развел руками. Князь казался расстроенным. Кроме него, в кабинете еще находился секретарь Императрицы – Безбородко Александр Андреевич. На него Шарль, в своем деле, возлагал большие надежды. Граф являлся одним из тех сотрудников Екатерины, кому она безраздельно доверяла. Если манифест о престолонаследии существовал, то составил и хранил его Безбородко.

Александр Андреевич обладал приятной наружностью и редкостным обаянием. Шарль отметил, что с князем его связывают дружеские отношения, и своим появлением врач помешал важной для них беседе. Сославшись на занятость Безбородко, вышел, а Шарль с Закумовым отправились в Петербург.

На приеме у графини Шуваловой, к Жели обратились за помощью два гостя, и он намеревался их сегодня посетить. Общение с новыми пациентами молодому человеку было важно как врачу, и как шпиону.

Ночью, засыпая, Шарль подвел итоги. Пока, все шло как надо. Но, не слишком ли просто? Закумов, понятно, хотел улучшить положение при дворе, поэтому повел врача, на его взгляд кудесника, чтобы он помог хворающей Императрице. Шувалова предложила его Екатерине через фаворита, который с ее смертью терял все. Появление Безбородко в салоне было большой удачей. Жели вспомнил, что тот отвечал еще и за внешнюю политику. Но, что-то настораживало Шарля. Ощущение опасности отозвалось внутренним щелчком. Жели, накинув халат, вышел из комнаты, намереваясь пройти в библиотеку.

Луна, попадая в окна, отражалась светлыми дорожками на дорогом паркете. До ушей донесся звук крадущихся шагов. Врач осторожно проследовал через коридор. Притаившись за дверью, Жели заметил фигуру мужчины, который двигался к кабинету хозяина дома. Судя по полоске света, под дверью, тот ожидал визитера. Когда гость входил в комнату к князю, его лицо осветилось и Шарль замер от удивления. Ночным посетителем оказался Анри, бывший слуга врача.

Глава 27

Парижская осень, последнее время, часто проливавшаяся дождем, решила побаловать горожан хорошей погодой. Как по волшебству, серые тучи, рассеиваясь на глазах наблюдавших за ними людей, уступили место еще теплому осеннему солнышку.

«Смотри, Мари! Добро победило зло. Силы тьмы пали под натиском света», – улыбаясь, заявила Кати. «Как в сказке», – мрачно согласилась гадалка. «Что с тобой?» – удивилась подруга. «Все хорошо. К сожалению, жизнь очень далека от волшебных сказок», – грустно улыбнувшись, произнесла Ленорман.

В последнее время, салон на рю де Турнон часто посещали будущие короли и принцы, но их будущее отнюдь не походило на истории с магическими превращениями и счастливым концом.

Мари вспомнился визит молодого полковника, в начале 1794 года. Жан Батист Бернадот, двадцати девяти летний военный, ворвался в кабинет, принеся с собой свежесть зимнего утра. Выдающийся орлиный нос, открытый уверенный взгляд больших глаз, мужественный подбородок выдавали сильную натуру обладателя. Тяжело взглянув на гадалку, он сел в кресло напротив.

Яркая жизнь гостя вспышкой молнии пролетела перед глазами Мари: Пятый последний ребенок почтенного адвоката, начав карьеру рядовым в пехотном полку, становится маршалом Франции, а затем основателем династии королей.

«Вам суждено стать монархом», – произнесла Мари. На миг Бернадот «замер, боясь вздохнуть. «Власть будет принадлежать Вам по праву наследования, как законному сыну короля», – добавила Ленорман. Взрыв гнева, быстро сменил разочарование на лице полковника, после слов Парижской Сивиллы.

«Какого еще короля?! – воскликнул Жан – Батист, – Мой отец, простой поверенный из Гаскони, а не какой – то угнетатель народа!» Резко поднявшись в кресле, он ушел, громко хлопнув дверью.

Многие предсказания казались неправдоподобными. Будущее Жозефины де Богарне, например. С которой Мари близко общалась, уже несколько месяцев. Та, поверив в талант предсказательницы, часто просила погадать себе и детям.

Жизнь во Франции постепенно менялась. Провозгласив, в начале, Равенство, умные свободомыслящие французы поняли, что это невозможно. Абсолютное равенство – это несбыточная мечта. Каждый человек неповторим, неся в себе только ему данные Богом качества и способности.

Конституция Директории от 23 сентября 1795 года провозгласила гражданское равенство. Цель, к которой выплыли на кровавых реках террора. Конституция также провозгласила и неприкосновенность имущества богатого и право человека на индивидуальность, предоставляя право на управление государством лучшим гражданам Франции.

Запретив себе думать о Шарле, днем Мари, прекрасно справлялась с этой задачей. Но, когда наступала ночь, Ленорман не в силах бороться с собой, погружалась в воспоминания. Любовь к Жели была трепетной тайной, которую она не поверяла ни кому.

В ночной темноте, девушка шептала слова молитвы, прося здоровье Шарлю, отмаливая грехи любимого человека у Господа. Понимая, что им не суждено быть вместе, Мари желала Шарлю счастья.

Справившись с ревностью, девушка погрузилась в светлое чувство, благодаря Бога за то, что он дал ей это испытать.

Помолившись, Мари закрыла глаза. Ощущая смутное беспокойство, Ленорман почувствовала, что оно нарастает с каждой минутой. Гадалка встала и зажгла свечу. В комнате было прохладно, девушка накинула на плечи шаль и села к столу.

Разложив карты, Мари, в ужасе, отпрянула, Шарлю грозила опасность.