Текст книги "Вверх по дороге, ведущей в ад"

Укрытая под разлапистым могучим кедром, замшелая охотничья избушка открылась сразу за ручьем, через который перебрался Арсений. И тут же прогремел выстрел. Сухой, лающий, так хорошо знакомый голос «калашникова». Противник стрелял одиночными. То ли берег боеприпасы, то ли был умелым стрелком. Нырнув за большущий камень, Арсений, сдерживая эмоции, стянул с себя рюкзак, аккуратно пристроил его, так чтобы он не скатился в ледяную воду, дослал патрон в карабин и, стараясь не производить ни малейшего шума, пополз в обход камня.

Высокая трава мешала рассмотреть позицию врага. Продвинувшись вперед на полметра, Арсений стволом карабина медленно раздвинул заросли, и тут же пуля со звоном ударила над головой, осыпав Арсения каменной крошкой. Он даже не успел заметить, откуда был произведен выстрел. Но сомнений в том, что ему противостоит отличный стрелок, не осталось. Нужно было срочно искать выход. До избушки не более семидесяти – восьмидесяти метров. Рассмотреть шевеление травы не так уж просто. Тем не менее Таркан, если это, конечно, был он, просчитал ходы Арсения и словно предугадывал его дальнейшие действия. Противопоставить противнику можно было только неожиданность. Однако как это сделать на открытой, простреливаемой поляне, пока было не ясно. О том, чтобы приблизиться к избушке, скрываясь в высокой траве, не могло быть и речи. Расположенная выше, на пригорке, хижина позволяла элементарно отслеживать действия Арсения. Он оказался в западне! Ни слева, ни справа камень не обогнуть. Можно только сидеть под его прикрытием, дожидаясь неизвестно чего. Решение нашлось случайно. Прислонившись к шершавому граниту спиной, Арсений смотрел на воду. Довольно солидный выворотень, цепляясь корнями за дно, переваливаясь на быстрине, плыл вниз по ручью. Значит, глубина позволяла! А раз так, то почему бы не попробовать? Конечно, карабин мочить в воде не хочется, но в запасе есть отличный нож!

Сбросив с себя одежду, Арсений подобрался к самой воде. Камень, словно стена, прикрывал его от избушки. Обжигающе холодный ручей принял его без всплеска. Теперь главной задачей было не выскочить из ледяной воды. Сердце судорожно затрепетало. Руки и ноги мгновенно закоченели. Собрав волю в кулак, Арсений, перебирая руками по дну, начал мучительно долгое путешествие. Стараясь не шуметь и не привлекать внимания, прикрываясь береговой растительностью, он осторожно двигался вверх. Через минуту Арсению уже казалось, что больше выдержать невозможно. Сильная дрожь не давала дышать. Ноги почти совершенно потеряли чувствительность. Пальцы рук с трудом цеплялись за каменистое дно. Но он медленно, метр за метром, упорно продвигался в ледяной воде туда, где ручей, изгибаясь, уходил за склонившиеся над водой кусты.

Далекий выстрел заставил Таркана насторожиться. Он придержал лошадь и стал напряженно прислушиваться, однако ни малейшего намека на эмоции не отражалось на плоском непроницаемом лице. Инга не решилась ни о чем спрашивать. На прошлом коротком привале она попыталась попросить разрешения сходить в кусты. Реакция Таркана оказалась непредсказуемой: сорвав девушку с седла, он несколько раз сильно ударил ее по лицу и только после этого, затянув потуже петлю на шее, пинком ноги толкнул к ближайшему дереву. Непрочная истлевшая мешковина на плече разорвалась. Солидный клок ткани остался в руке Таркана. Он, брезгливо поморщившись, вытер ею лошадиную морду, заботливо прошелся по ритмично вздымающимся бокам и отшвырнул тряпку. Инга связанными руками придерживала веревку на шее. Остановившись неподалеку от Таркана, она дрожала от обуявшего ее страха. Оставшись с этим человеком наедине, Инга с тревогой ожидала развязки. Здесь, посреди тайги, она полностью была в его власти. Он мог делать с ней все, что угодно. Что творится в голове у этого дикаря, Инга не представляла. То, как он без предупреждения, сильно и в то же время совершенно равнодушно избил ее, показало Инге, что ее жизнь в его глазах совершенно ничего не стоит. Это чудовище, Таркан, тащит ее за собой с какой-то целью и в случае необходимости поступит с ней как только ему заблагорассудится.

Разорванная мешковина съехала с плеча, обнажив грудь. Таркан равнодушно окинул девушку взглядом и, почти не разжимая тонких губ, велел:

– В седло!

Девушка послушно шагнула к лошади. Страх сковывал движения. Она с ужасом представляла, что ожидает ее в конце пути. Наверное, только смерть может стать избавлением от рабства. Ни единого шанса на спасение! Ни малейшей возможности для побега. Если в лагере она хотя бы была не одна, то теперь ей никто не только не поможет, но даже не поддержит добрым словом. Таркан безразлично, словно мешок, забросил ее в седло, закрепил веревки и несильно хлопнул лошадь по крупу. Фыркнув, она шагом направилась по тропе. Секундой спустя Таркан нагнал Ингу и, подхватив повод, повел лошадь с дрожащей всадницей за собой. Путь по ночной тайге не просто страшен – он смертельно опасен. Крутые спуски, скользкие камни, отвесные обрывы, низко нависающие ветви деревьев. Начинало светать, когда, преодолев уже неизвестно какой по счету ручей, они выбрались на обширную поляну. В конце ее прямо под деревьями примостилась невысокая, будто вросшая в неласковую каменистую землю замшелая хижина. Таркан уверенно направился к ней. Спешившись возле сколоченной из толстых лиственных плах двери, он вынул из отверстия в столбе солидный кол, запирающий вход от зверей, и заглянул внутрь. Что он смог рассмотреть в кромешной темноте, Инга не поняла. Но когда Таркан обернулся к ней, девушка впервые увидела на его лице подобие улыбки. Шагнув навстречу, он привязал повод лошади, на которой восседала Инга, к вбитому в стену колу и, развязав веревку, грубо сдернул девушку на землю. Втолкнув ее в хижину, незамедлительно привязал ее к грубо сколоченному топчану и вышел прочь. Теперь она смогла оглядеться. Помещение тонуло в полумраке. Неяркий утренний свет проникал только через небольшое оконце высоко под потолком. Едва ли не половину пространства занимала печь с просторной лежанкой. На стене рядом с дверью что-то висело. Сидеть на земляном полу было холодно, но Инга не решилась взобраться на топчан. Еще неизвестно, что может произойти в этом случае. Таркан вполне может воспользоваться ситуацией и попросту изнасиловать ее, приняв подобное самоуправство за приглашение к сексу. До сей поры он только бил ее, но понять, что этот человек задумал, было невозможно. Плоское невыразительное лицо почти всегда казалось отчужденным и равнодушным. Даже когда Таркан бил ее, его лицо не выражало ни гнева, ни каких бы то ни было других эмоций. От этого становилось еще страшнее. Вот так же, без всяких чувств, он может перерезать ей горло или оставить на растерзание диким зверям. Сжавшись от страха в комок, Инга принялась молиться. Слова молитвы, когда-то услышанные от отца, вспыхнули в сознании. Она обращалась к Божьей Матери почему-то по-польски, почти не понимая слов чужого для нее языка.

Решив вначале использовать девушку как заложницу, отдалившись от базы, Тай Кан передумал. С Тимур-ханом все равно придется встречаться. Так почему бы не задобрить старика таким подарком? Девка и впрямь красивая. А то, что запугана до крайней степени, – это даже к лучшему. Меньше будет ломаться! По большому счету можно вернуться назад, на базу, когда там уже будет Маркел. Смотреть на то, как этот бандит усмиряет восставших, у Тай Кана не было ни малейшего желания. Вовсе не потому, что его мутило от жестокости, на это ему было по большому счету плевать. Главным оставалось дело, которое должно приносить деньги. Ему необходимо вылечить дочку. А все остальное совершенно не важно! Как и эта блондинка, которую станет усмирять Тимур-хан.

Рация запищала перед самым рассветом. Выругавшись, Маркел нажал кнопку. Голос Тарка-на, пробившийся сквозь треск эфира, показался ему взволнованным.

– Какого хрена? Тебе что, не спится? – рявкнул Маркел.

– Маркел, на базе бунт! Охрана…

– Какого черта?! Вернусь – порву всех в клочья!

– …дружка твоей блон… стрелил! Она у меня!

– Да хрен с ним! Девку береги!

– Иду к ста… асно… оружие… щайся!

– Я ни хрена не понял! Закончу охоту и вернусь! – прорычал Маркел и отключил рацию.

Вызов Таркана прозвучал совсем не вовремя. Охота должна начаться с минуты на минуту. Пацаны уже подкрадывались к смутно виднеющимся палаткам. Умрой лениво почесался и, опустив бинокль, спросил у Маркела:

– Что там у тебя? Работнички буянят?

– Ерунда! Охрана там есть. Справятся! Это Таркан паникует. Ты не представляешь, какой у меня трусливый помощник! Прикинь, даже не добрался до стационарной рации, с переноски со мной связывался.

– Странно! Мне он показался достаточно смелым и решительным человеком, – задумчиво пробормотал Умрой.

– Да ну! Я тебе говорю! Куста боится! В прошлый раз на охоту со мной ходил, так прикинь, к палаткам даже не приблизился. В сторонке ошивался. Вообще странный. Водки чурается. С бабами дел не имеет. Я ему предлагал. Отказывается. Чокнутый!

Умрой только пожал плечами. С Тарканом он знаком всего второй год, но более сильного духом и твердого человека встречать ему не приходилось. Умрой умел разбираться в людях. Не зря ведь почти двадцать лет отработал в органах. С Тарканом нужно ладить! Вот Маркел – другое дело. И с головой не дружит, и считать не умеет. Впрочем, не его это дело! Маркел платит хорошие деньги за каждую голову. Придет зима. Умрой переберется снова туда, где тепло, и станет просто жить. Жена даже не догадывается, чем он зарабатывает. Когда из-за банальнейшей взятки пришлось уйти с работы, она очень переживала, зато теперь счастлива. Уютный домик, увитый виноградной лозой. Чистый воздух. Ее любимые цветы под окном. Живи и радуйся!

В предрассветной мгле вспыхнули фонари. Ветер донес звук распарываемых ножами полотнищ палаток. Маркел, оскалившись, издал какой-то нечленораздельный звук и, перепрыгивая через камни, бросился в лагерь. Там уже вовсю шло избиение. Людей, как морковку из грядки, выдергивали из палаток и тут же начинали избивать. Маркел использовал старую зоновскую технологию – подавление сопротивления в зародыше. Человек, резко разбуженный, не в состоянии оказать действенное сопротивление. А когда на тебя тут же обрушивается град ударов, остается только одно – сжаться в комок. Этим фактором внезапности и пользовались боевики из шайки Маркела. Били и мужчин, и женщин, зло, яростно, упиваясь собственной безнаказанностью.

Возле одной из палаток возникло какое-то замешательство. Один из туристов явно сумел увернуться от ошеломляющего удара дубинкой по голове и, сбив с ног нападавшего, сцепился со вторым, который, не рассчитав, уже вытаскивал из палатки суматошно отбивающуюся девушку. Маркел подоспел как раз вовремя. Тяжелый удар обрушился на затылок туриста. Тот, пошатнувшись, начал как-то неловко поворачиваться, словно все его тело налилось свинцовой тяжестью. Маркел нанес удар прямо в лицо оглушенного человека. Кровь фонтаном брызнула из-под могучего кулака. Лицо мужчины будто смялось, потеряло человеческие очертания. Голова резко откинулась назад. Падая, он все же сумел ударить Маркела ногой в коленную чашечку. Маркел взвыл, и не успел мужчина приземлиться, как главарь принялся избивать его ногами, всякий раз громко ухая, когда тяжелый ботинок врезался в незащищенное тело.

Не прошло и пяти минут, как все было закончено. Связанные люди лежали вповалку. Избитый Маркелом мужчина валялся в луже крови. Бандиты быстро собирали вещи, резали и сжигали палатки. Маркел, слизывая кровь с кулака, остановился перед связанными женщинами. Одна из них, не обращая внимания на бандитов, испуганно смотрела на едва дышащего мужчину. Главарь подошел к ней поближе, направил в лицо мощный фонарь. От яркого света женщина невольно зажмурилась. Маркел плотоядно усмехнулся.

– Эй! Приведите того урода в чувство! Водой его окатите, чтоб очухался! – крикнул он своим подручным.

Кто-то притащил ведро воды, вылил его на окровавленного мужчину. Тот, мотнув головой, попытался сесть. Один из охранников в предвкушении потехи схватил мужчину за шиворот и подтащил к камню. Прислонив жертву спиной к опоре, остановился рядом, ожидая дальнейших приказов. Маркел, оскалившись, схватил женщину за ворот и волоком потянул ближе к другу.

– Твой дружок? – спросил он, указывая на избитого.

Женщина пыталась отвернуться. Маркел облизнулся, оглядывая ее, и, взглянув на мужчину, прорычал:

– Смотри! Учись! Если выживет, спросишь у нее, кто лучший, ты или я!

Укрыв лошадей за избушкой, Тай Кан проверил наличие патронов в магазине, пересчитал их и выбрал позицию, с которой переправа через ручей просматривалась особенно хорошо. Теперь оставалось только ждать. Жаль немного, что не разобрался в ситуации. По-видимому, у этой блондинки оказался еще один заступник. Что ж, он уже давно чувствовал погоню, а теперь, когда раздался приглушенный расстоянием выстрел, напряжение спало само собой. Не в белый же свет стрелял преследователь! Скорее всего, обозначил себя для кого-то еще. Позвал подмогу. Ну и хорошо! Меньше будет возни! Того высокого парня он застрелил не задумываясь. Что с того, что его прикрывал телом один из охранников? Для Тай Кана они все на одно лицо. Одним больше, одним меньше! Не стоит даже задумываться. Ожидание затягивалось. Или враг осторожничал, или его лошадь выдохлась. Не удивительно, даже сидя на одной жидкой похлебке, эти белые весили вдвое больше, чем он. Ни одна лошадь не выдержит! На другом краю поляны, почти у самой воды, стояло заповедное дерево. Увешанное выгоревшими на солнце разноцветными тряпочками, оно уже много лет служило для поклонения духам предков. Эти местные дикари ничем не лучше русских. Такие же пьянчуги и воры. К тому же еще и язычники.

Человек вынырнул из тайги неожиданно. Тай Кан сразу понял, что он не из лагеря. Одет как охотник, на плече промысловая винтовка. Рюкзак с припасами за плечами. Но главное было то, как он двигался. Уверенно, целеустремленно, точно зная, куда ему нужно. Тай Кан помедлил. Мало ли разного люда бродит по тайге. Пожалуй, не сверни он к хижине, Тай Кан не стал бы стрелять, но человек, перебравшись через ручей, на удивление легко взобрался на невысокий берег и повернул в сторону Тай Кана. Лихорадочно поймав в прицел рослую фигуру, Тай Кан нажал на спусковой крючок. Промах! Кубарем скатившись вниз, человек притаился за камнем. В том, что он даже не ранен, можно было не сомневаться. Ни стона, ни крика не доносилось со стороны ручья. Кляня себя за торопливость, Тай Кан принялся внимательно наблюдать за тропинкой и прилегающими зарослями. Казалось, проще выждать несколько секунд и выстрелить наверняка. «Это я от русских научился действовать, а после думать!» – попытался успокоить себя Тай Кан.

Человек пока себя никак не проявлял. Тянулись секунды, но пришелец и не думал выглядывать из-за камня. Тай Кан внимательно следил за малейшим движением. Вот он! Левее камня едва дрогнули ярко-малиновые кисти копеечника. Медленно поползли в сторону мясистые стебли травы. Прикинув расположение головы противника, Тай Кан выстрелил. Движение прекратилось. Над поляной повисла тишина. Спустя несколько минут Тай Кан уже стал беспокоиться. Человек словно растворился. Нестерпимо хотелось подкрасться поближе и удостовериться, что он не промахнулся. Только вот этого никак нельзя было делать. Противник мог просто затаиться и выжидать удобного момента. Теперь решалось, кто кого пересидит.

Тай Кан постарался расслабиться, чтобы в нужный момент быстро сконцентрироваться. Он умел это делать. Не выпуская из виду поляну, он словно растворился в пространстве. Мысли навязчиво крутились вокруг дочери.

Когда-то его семья жила далеко отсюда, в предгорьях. Огромные плантации лука требовали постоянного ухода. На лето семья нанимала в окрестных аулах и селах работников. На заработки шли и местные, и русские. Трудились вместе с отцом и братьями. Правда, батраков приходилось постоянно подгонять и контролировать, но тут уж ничего не поделаешь. Всякий старался схалтурить. Им было невдомек, что деньги только тогда по-настоящему появляются, когда ты целыми сутками, не разгибая спины, работаешь до седьмого пота. Работники всегда почему-то попадались ленивые и неумелые.

После окончания школы Тай Кан поступил в университет. Учился так же, как и работал на полях отца, усердно, прилежно. Другие студенты прогуливали лекции, на экзаменах старались списать вместо того, чтобы выучить материал. Тай Кан не сдружился ни с кем. Его недолюбливали за упорную зубрежку, за то, что он не давал списывать. Но для него разве чья-то любовь так важна? Он любил девочку, живущую неподалеку от их дома. Тоже кореянку. Из хорошей, вполне обеспеченной семьи. После окончания университета они поженились. Вскоре родилась Чао Линь. Тай Кан в ту пору работал на химкомбинате. Ничто не предвещало беды. И вдруг началась перестройка. Союз развалился. Комбинат сразу же стал никому не нужным. Но самое страшное, их выселили из собственного дома. Землю отняли. Пришлось перебираться туда, где можно было хоть как-то выжить. Отец, всю жизнь мечтавший вернуться с семьей в Корею, скоропостижно умер. За старшего в семье остался Тай Кан. Затем Чао Линь заболела…

Едва слышимый шорох за спиной заставил Тай Кана вздрогнуть. Он попытался обернуться, но неясная тень молнией метнулась к нему. Подчиняясь не разуму, а какому-то древнему инстинкту, Тай Кан в мгновение ока перекатился в сторону. Голый мокрый человек в прыжке только лишь слегка зацепил его. Тай Кан успел перехватить руку с ножом и, с силой ударив голого ногой, перевернулся через голову. Странно, но ожидаемого хруста ломающихся костей он не услышал. Рука противника оказалась настолько мощной и крепкой, что массы Тай Кана попросту не хватило, чтобы ее сломать. Выпустив слегка оглушенного падением человека, Тай Кан вскочил на ноги и стал в привычную стойку. Мужчина, выходя с кувырка, каким-то чудом оказался на ногах и теперь, чуть покачиваясь на них, словно на пружинах, слегка расставив руки, выжидал. Он оказался довольно рослым даже для европейца. Перевитый тугими мускулами, он не выглядел излишне накачанным. Движения мягкие, грациозные делали его похожим на огромную кошку. Тай Кан нутром почувствовал опасного соперника. Сделав обманное движение, он попытался нанести удар ногой, но соперник просто уклонился и так же несильно проверил защиту Тай Кана. Кулак по-боксерски метнулся в лицо. Кореец уклонился и прицельно ударил в пах. Что-то произошло! Резкая боль в колене кувалдой ударила по нервам. Тай Кана развернуло, и следующий удар пришелся ему между лопаток. Рефлекторно уйдя в кувырок, он вместо того, чтобы подняться на ноги, ушел влево с траектории. Все верно, противник не ожидал этого. Перекатившись, Тай Кан резко выбросил обе ноги вперед, стараясь поразить в самое уязвимое место. Но пятки ударились в твердое, словно камень, бедро. В этот момент Тай Кан спиной почувствовал что-то непонятное. Интуиция подсказала ему верное решение. Именно нож, который удалось выбить при первом боевом контакте, был под ним. Схватив его, Тай Кан почувствовал себя победителем. Выставив перед собой клинок, он качнулся влево-вправо и приготовился ударить в живот.

Уже светлое, пронзительно голубое небо мелькнуло прямо перед глазами. Грудь Тай Кана что-то обожгло. Внутри будто вспыхнуло пламя. Легкие вместо воздуха втянули горячую кровь. Тай Кан попытался вытолкнуть это нечто застрявшее в груди, но красные пузыри уже выступили на быстро бледнеющих губах. Последнее, что он увидел, – это серьезное, вроде даже сочувственное лицо того, кто мгновение назад убил его.

Арсений почти не чувствовал рук, когда наконец добрался до заветных кустов. Стараясь не шуметь, он с трудом вскарабкался на глинистый обрыв. Тело сотрясалось от холода. Согреваясь, Арсений сделал несколько резких движений и, крадучись, двинулся в сторону избушки. Утренняя прохлада не давала мышцам разогреться перед предстоящей схваткой, но рука все тверже сжимала тяжелый охотничий нож. Лошадей он заметил первый. Опасаясь, что своим храпом они могут потревожить притаившегося в засаде противника, Арсений юркнул в заросли и осторожно продолжил путь.

Избушка была уже рядом. Теперь стало ясно, откуда мог стрелять Таркан. Только слева, возле стены, была удобная позиция, с которой отлично просматривался и брод, и ручей, и тот камень, что прикрыл Арсения. Внимательно глядя под ноги, он приблизился к стене. Оставалось пройти всего несколько шагом по открытому пространству, но он уже видел и притаившегося стрелка, и автомат в его руках.

Реальный бой короток и быстротечен. Исход решают даже не секунды – мгновения. Когда противник перехватил бездарно утерянный в пылу схватки нож, Арсений развернул его. Пришлось лишь чуть-чуть подправить. Они встретились взглядами, когда Арсений вытаскивал клинок из уже почти бездыханного тела корейца. Что промелькнуло в черных глазах? Об этом уже не спросишь. Стерев кровь с лезвия, Арсений бросился в избушку.

Он не сразу увидел ее! Только негромкий вскрик, донесшийся откуда-то снизу, подсказал Арсению, где девушка. Испуганная, дрожащая, она сидела на полу, прижавшись к темным закопченным бревнам, и широко распахнутыми глазами смотрела на него. Только сейчас Арсений вспомнил, что на нем нет абсолютно никакой одежды, только сверкающий нож в руке. Терять, собственно, было уже нечего. Не обращая внимания на тонкое поскуливание смертельно напуганной Инги, он шагнул к ней, одним движением рассек стянувшую запястья веревку и рывком поднял с земли.

– Торопитесь! Мы уходим! – выдохнул он, стараясь не встречаться с ней взглядом.

Таща Ингу за руку, он направился к привязанным лошадям. Девушка, не понимая, что происходит, слабо упиралась, но шла, не задавая глупых вопросов. Оседланные лошади, привязанные у самой кромки тайги, словно ожидали их. Арсений подтянул подпруги, поправил потники и, обернувшись к Инге, сказал:

– Пожалуйста, не бойтесь меня. Я всего лишь хочу вас спасти.

– А где Таркан? – наконец смогла выдавить из себя Инга.

– Его уже нет. Садитесь в седло. Нам нужно спешить.

– Я не умею! – вдруг покраснев, призналась Инга.

Арсений, проследив за ее взглядом, тоже смутился. Собственное состояние стало для него неожиданным откровением.

– Простите! Я… – попытался оправдаться он.

– Ничего, я не обращаю внимания! – ответила Инга, отворачиваясь.

Ведя лошадей за собой, они спустились к ручью. Арсений, повернувшись к Инге спиной, быстро оделся и сразу почувствовал себя намного увереннее.

– Вот. Можно ехать! – объявил он, приближаясь к девушке.

– Помогите мне, если вам не трудно! – попросила она.

Арсений, помогая ей взобраться в седло, вновь ощутил несвоевременное желание, но справился с собой и не позволил даже лишнюю секунду удержать ее в руках. Взяв повод Ингиной лошади, он толкнул свою коленями и направил в обратный путь. Некоторое время они ехали молча. Когда тропа стала немного шире и лошади смогли идти рядом, Арсений поравнялся с Ингой и спросил:

– Расскажите, как вы там очутились и что вообще происходило. Я появился во время стрельбы. Практически ничего не понял и вмешался, когда бой уже шел.

– Этот лагерь – база наркодельцов. Они выращивают мак. Нас заставляли собирать сок. Издевались как только могли. Били. Там в качестве рабов использовали туристов, пойманных в горах. Мне трудно говорить. То, что там творится, слишком страшно.

– Понимаю. Сколько там людей и сколько охраны?

Инга принялась рассказывать, иногда надолго умолкая. Арсений, не перебивая, слушал ее, и все более четкая картина складывалась в его голове. Что там происходит сейчас, он не знал, только надеялся, что освобожденные не без его участия пленники уже пытаются добраться до пограничников, чтобы найти у них защиту. Сообщение о том, что ни главаря, ни основной части охранников на базе не было, не стало для него откровением. Но то, что они отправились на охоту за очередной группой, заставило задуматься.

Отыскав удобную поляну, Арсений спешился, помог спуститься Инге и только теперь обратил внимание, что девушка по-прежнему дрожит. Распаковав рюкзак, он вытащил свитер и протянул его ей.

– Возьмите! Он теплый! Вы согреетесь и, надеюсь, немного успокоитесь.

– Спасибо! – с благодарностью произнесла Инга.

Арсений окинул взглядом девушку, ее босые исцарапанные ноги и задумался. Предложить ей свои запасные брюки он почему-то сразу не решился, но другого выхода не было.

– Знаете, что, Инга, вот вам еще штаны, вы, пожалуйста, оденьтесь. Жаль, что обуви у меня нет. Впрочем, это дело поправимое, нужно только время.

Пока Инга, отойдя в сторону, переодевалась, Арсений разогрел пару термопакетов и, отвинтив пробку фляги, накрыл импровизированный стол. Вернувшаяся девушка с такой жадностью набросилась на еду, что, глядя на нее, Арсений вскрыл еще один пакет, для себя. Когда, напившись, Инга откинулась на траву, Арсений спросил:

– Скажите, вы не в курсе, сколько бандитов отправилось на охоту?

– Кажется, шесть и с ними Маркел, тот, который за главного.

– А Таркан, он кто?

– Что-то вроде зама по науке, но я не уверена. Девушки поговаривали, что все не так просто. Таркан слишком серьезен, чтобы быть в подчинении у простого уголовника.

– В этом я уже убедился, – задумчиво подтвердил Арсений.

– Простите, но я до сих пор о вас ничего не знаю! Даже имени! – с некоторой долей кокетства проговорила Инга.

– А что вам нужно знать? Зовут Арсением. Охотник. Живу здесь, в горах.

– Даже зимой?! – изумилась Инга.

– А что зима? Зимой след легче читать! – отмахнулся Арсений. – Вы передохнули? Тогда в путь!

Вновь потянулась тайга. Солнце поднималось все выше, Инге стало жарко в свитере, да вот только снять его при Арсении она не решалась.

Рассчитавшись с Умроем, Маркел повел свою добычу на базу. Он был доволен охотой. Еще бы, сразу четыре бабы! То, что мужика пришлось завалить камнями в расщелине, не беда. И другим наука, и больше борзеть не будет. Приведи такого – всех перебаламутит. Но надо же, как он ловко перетер веревку о камень! Не по вкусу, видать, было зрелище. Пришлось мочить. Зато пацаны оторвались! Забивали долго, с удовольствием. Когда поняли, что ничего, кроме фарша, от мужика не осталось, столкнули в щель и завалили. Теперь ежики сыты будут!

Добравшись до места обычного привала неподалеку от границы, стали дожидаться темноты. Несколько раз Маркел пытался связаться с Тарканом или с базой, но ему никто так и не ответил. Это показалось странным, однако соваться через границу сейчас Маркел не решился. Чтобы чем-то себя занять, он прошелся перед лежащими на земле пленниками. Подавленные жестокостью, еще не пришедшие в себя после перенесенного шока, они только сжимались в комок при его приближении. Маркел рассмеялся. Приятно, черт побери, чувствовать себя властелином! К утру они будут на базе, а уж там… С блаженной улыбкой Маркел для острастки пнул пару раз лежащее перед ним тело и вернулся к своим сообщникам.

Растянувшись на попоне, он размышлял о том, что сделает, вернувшись, о том, как накажет взбунтовавшихся рабов. То, что он в свое время пережил на зоне, казалось теперь не таким страшным.

Как только начало смеркаться, бандиты погрузили пленников на лошадей и тронулись в путь. Границу перешли, как всегда, спокойно, без помех добрались до тропы, ведущей к базе, оставалось не более двух часов пути, как вдруг где-то на грани слышимости Маркел различил гул моторов. Ни разу за два прошедших года вдоль границы машины не ездили. Старая дорога, пролегавшая там, давно заросла кустарником. Да и топлива у местных погранцов, похоже, было негусто. Маркел настороженно остановил лошадь и прислушался. Несомненно, гул приближался медленно, но уверенно. Подозвав двоих самых надежных, на его взгляд, пацанов, он отправил караван с пленниками дальше, а сам решил проверить, что делают в ночной тайге грузовики.

Через полчаса Маркел уже видел свет фар двух армейских машин с затянутыми брезентом кузовами. Они проламывались через кустарник в направлении базы. Первым желанием было опрометью скакать туда, спасать запасы готового опиума и деньги, но страх остановил его. Соваться на базу, куда едут солдаты, – безумие! И так повезло, что он услышал их раньше, чем караван заметили пограничники. Его пацаны хороши только против безоружных пленников. С армией – а в каждой машине как минимум по двадцать хорошо вооруженных солдат – воевать бессмысленно. Пропустив мимо оба грузовика, Маркел махнул своим сообщникам и рысью поскакал к границе. Теперь для них единственным спасением стала другая сторона. Пусть он там и числится в бегах, но пока еще не пойман, а здесь ожидает верная смерть.

Им повезло, дозор Чика заметил первым. Укрылись в зарослях, пропустили, выждали полчаса и, уже не особо скрываясь, пересекли заветное ущелье. Под утро остановились в той же ложбине, в которой отдыхали перед переходом границы. Знакомое место теперь казалось чужим. Маркел злился всерьез. В один день потерять все – это страшно. Конечно, с прошлого сезона остались деньги, и немалые. Припрятаны в надежном месте, упакованные в водонепроницаемую пленку плотно уложенные кирпичи приятно зеленых бумажек. Он знает, где находится их общая с Тарканом захоронка, заветный общак. Все не так плохо, но обидно, что весь нынешний урожай достанется теперь не ему. Придется все начинать сначала. Как-то договариваться с владельцами земли, снова платить, подкупать, давать взятки, а денег жаль. И все из-за того, что этот желтомордый провалил дело! Ничего, он найдет его, достанет из-под земли и разберется. Круто разберется! Нужно пересидеть пару дней и добраться до общака. Хотя и не самое благородное занятие крысятничать, но у него есть основания так поступить. Да и, в конце концов, кто с него спросит за этого узкопленочного? Нужно только добраться до денег! Плохо еще одно – еды почти нет. Караван ушел с припасами на базу. Маркел рванул налегке. У пацанов тоже жрачки негусто. Может, стоит связаться с Умроем? Рука сама собой потянулась к рации.

Арсений остановился на ночевку на берегу быстрого ручья. Развернул палатку, расстелил спальник и теперь, сидя у небольшого костерка, варил кашу с тушенкой. Аромат уже плыл над крошечной полянкой. Инга, натянув на колени свитер, рассказывала о том, что происходило в лагере в последние дни.

– Послушайте, а почему вы так долго терпели? – вдруг спросил Арсений.

– Трудно ответить однозначно. Скорее всего, страх оказался сильнее нас. Когда тебя подгоняют дулом автомата, когда на твоих глазах насмерть забивают товарища, человек не в состоянии что-либо противопоставить силе. Это жутко сознавать, но в такие минуты думаешь прежде всего о себе. Вас это удивляет?