Текст книги "#DUO"

Я не стала перечитывать то, что я написала Дьячкову. Испугалась, что струшу и не отправлю ему этот этюд. Допечатав всего одну фразу: «Если хотите выиграть пари, то даю Вам время до понедельника», захлопнула крышку ноутбука, вскочила и принялась расхаживать по квартире, давя в себе ощущение, что я, со своим желанием опубликовать книгу, зашла на запретную территорию. Словно что-то заставило меня сунуть руку в механизм часов, а острые шестерёнки прижали кончики моих пальцев. И пусть ещё не больно, но вытащить руку уже невозможно.

Мелькает трусливая мысль отозвать письмо. Бросаюсь к ноутбуку, но на входящей почте GMAIL уже висит «единичка». Это может значить только одно: Герман мне ответил. Перевожу дух. Открываю ответ Дьячкова и читаю: «Прекрасно, Катя. Просто великолепно. Вот только отчего Вы решили, что у меня тёмные волосы?»

«Не поняла…»

Заглядываю в свой этюд: точно, я это написала. Пронзает мысль: а кого я представляла себе, описывая Дьячкова? Прикусываю губу, набиваю не самый лучший ответ: «Авторская фантазия, и только».

«Ах, это Ваша фантазия? – далее следует „смайлик“, но улыбка кажется зловещей, а не весёлой. – Ладно. Тогда мне остаётся честно признать, что Вы выиграли второй раунд. Я подумаю и напишу Вам ответ относительно продолжения. Всего хорошего».

Я просидела перед монитором ещё с полчаса. Убивая время, ответила на письма подруг, обсудив с ними их мужей, детей, погоду, рецепты, подспудно ожидая совсем другого письма. Но Герман молчал, и я начала жалеть о своём поступке. Волей-неволей, но я причинила другому человеку боль, и теперь меня совесть мучает. В попытке уйти от собственных мыслей, хватаю телефон и звоню Димке.

– Привет! – усталым голосом отвечает он. – Ну, что случилось?

– Кажется, я напортачила, – неумело жалуюсь я.

– Что-то с твоим «Ауди»? – в голосе Бергера наконец-то просыпается интерес.

– Да нет, не с машиной… Дим, а можно, я к тебе сейчас на работу приеду?

Мне действительно очень плохо. Почувствовав мой настрой, Бергер покорно вздыхает и неохотно говорит:

– Ну, хорошо. Валяй, приезжай.

Хватаю ключи и стремглав выбегаю из дома».

Глава 5. Каптал

Каптал – элемент книжного переплёта, используемый для крепления книжного блока к переплётным крышкам.

«Википедия»

21 мая 2016 года, суббота – 22 мая 2016 года, воскресенье.

1.

«У вас никогда не возникало желание придушить женщину? Вернее, так: сначала отодрать её, а потом придушить её? Вот это ровно то, что сейчас чувствую я по отношению к DUO, потому что этот, с позволения сказать, «этюд» вызвал во мне не столько желание, сколько ярость. Катя (вот чёрт, даже имя её спокойно произнести не могу!) почти всё обо мне угадала. А эта её «опечатка» про тёмные волосы чуть не подбросила меня к потолку. Интересно, кого она себе представляла, когда сочиняла всё это? С Дьячковым мы не похожи, но у DUO, видимо, то самое чутьё, которое управляет случайностями. Но как я воспитан – о том судить не ей, а тем, кто знает, что стоит за моими поступками. Впрочем, Катя меня и не судила – она просто, изящно и доходчиво объяснила мне, как она меня видит.

Пиная мебель, попадающуюся мне на пути, расхаживаю по комнате и размышляю о том, что моей жизни пора срочно менять обёртку. Год назад я сам запер себя в крепостных стенах, отсёк от настоящих друзей и перестал быть с женщинами, которые по-настоящему нравились мне. И если Аллу нельзя заменить никак и никем, а на белобрысых (злобно сглатываю), а на блондинок, да ещё с именем Катя, я теперь вообще спокойно смотреть не могу, то стоит подумать об эрзаце той, кто мне сейчас нужен…

Прокручивая идеи и контакты в iPhone, нахожу номер, который Герман неохотно продиктовал мне во вторник. Пока идёт соединение, выхожу на балкон.

– Алло? – в голосе Наташи сквозит лёгкое удивление. И «л» в слове она тянет точно так же, как и я, что почему-то тоже меня не радует. – Алло, кто это?

– Привет, это Артём. – Никогда не тратил время, отвечая на вопрос: «Ты меня помнишь?» Не помнит – всегда можно сослаться на ошибку и положить трубку.

– Привет, – смеётся Наташа. – Какой приятный сюрприз, Артём.

– Ну, как твои дела, зайка?

– Неплохо… Скажи, а ты мне набрал, чтобы я дала тебе номер Оли? – В тоне Наташе появляется еле скрытое раздражение.

– Наташ, – я вздыхаю, потому что мне сейчас не до заигрываний и не до вранья, – поверь, если бы я хотел позвонить Оле, то я бы уже разговаривал с ней, а не с тобой. Скажи, ты не против увидеться?

В ответ – пауза. Девочка явно переваривает информацию. Я жду. И, наконец:

– Знаешь, я буду рада.

– В гости хочешь? – уже напрямик спрашиваю я.

– Хочу, – задорно отвечает «зайка». – Говори адрес, и я приеду.

– Диктуй, где живёшь. – Я ещё не настолько опустился, чтобы сваливать на девушку поездку к моему дому. Наташа чётко, старательно, буквально по слогам произносит свой адрес. Прикинув, что «зайка» живёт от меня всего в пяти автобусных остановках, обещаю приехать за ней через пятнадцать минут. Наташа снова смеётся и обещает встретить меня внизу. Отбиваю звонок, закрываю ноутбук и выхожу из дома.

Таксист подруливает к подъезду, у которого в зелёной нарядной юбке и босоножках на каблуках крутится моя «зайка». Распахиваю дверь машины, протягиваю ей букет тюльпанов, смеюсь:

– Привет, прыгай внутрь.

Наташа принимает цветы, улыбается и, подобрав длинный подол, садится со мной рядом. Такси трогается.

– Какие красивые, – восхищенно шепчет Наташа, отчего-то краснеет и прячет лицо в тюльпанах. – Знаешь, мне ещё никто не дарил цветы на… на первом свидании, – храбро заканчивает «зайка».

– Тогда целуй. – Я шутливо подставляю ей щёку. Но Наташа обвивает мою шею и прикасается губами к уголку моего рта.

– Я так хотела это сделать… ещё в понедельник, – интимно шепчет она мне. Поворачиваюсь и смотрю в её блестящие глаза. Надо же, оказывается, они у неё серые, как у Аллы, а не зелёные, как показалось мне при нашей первой встрече. Наташа ловит мой удивлённый взгляд:

– Что?

– У тебя глаза цвет меняют?

– Нет. Просто тогда были линзы, – смущённо признаётся она. – А куда мы едем?

– Ко мне в гости, как я и обещал. Или ты хочешь изменить маршрут? – В душе я молюсь, чтобы Наташа не навязала мне поход в кино, в кафе, в парк или в торговый центр.

– Нет, нет, давай поедем к тебе.

«Какая славная зайка!»

Таксист высаживает нас у моего дома. Наташа собирается открыть дверцу машины. Я трогаю её за руку:

– Дай мне поухаживать за тобой.

Щедро рассчитываюсь с игриво ухмыляющимся «бомбилой», выпрыгиваю из автомобиля и подаю руку Наташе.

– Выходите, леди, – забавляюсь я. Наташа мило краснеет и, сжимая мои пальцы, выскальзывает из такси. Впрочем, мою ладонь она не торопится отпускать.

– Что? – теперь смеюсь я.

– А ты умеешь ухаживать. С тобой я чувствую себя принцессой, – признаётся Наташа. Приобняв её за плечи, целую её в тёплый висок, кружу носом над ухом, но отчего-то представляю себе совсем другую женщину. У этой женщины светлые волосы и глаза цвета дягиля. Но эти мысли сейчас неуместны, и я открываю дверь подъезда:

– Входи.

– А ты один живешь или с родителями? – Наташа разглядывает кнопки лифта, который я успел вызвать.

– Один.

– Но ты же говорил, что…

– Наташ, – пользуясь тем, что кабина лифта очень мала, подхожу к «зайке» вплотную. – Наташ, неважно, что я тогда говорил. Тогда всё было иначе.

– А сейчас?

– А сейчас здесь только ты и я.

– Тогда хорошо, – шепчет «зайка».

В молчании мы прибываем на пятый этаж. Я отпираю дверь квартиры:

– Проходи, располагайся и чувствуй себя, как дома.

Пока Наташа осматривается и осваивается (длинная, выстроенная полукругом, прихожая и три стеклянных двери, ведущие в кухню, в спальню и в комнату), я цепляю ветровку на вешалку и иду на кухню. Споласкиваю руки, открываю холодильник и ставлю на барную стойку бутылку охлаждённого «Пино Гриджио».

– Или ты есть хочешь? – Я протягиваю Наташе высокий бокал.

– Нет, есть я не хочу. – Наташа чуть-чуть отпивает из бокала. В её глазах появляется огонёк, который мне пока не понятен.

– За повторное знакомство. – Я присаживаюсь на подоконник, шутливо салютую «зайке» и подношу свой бокал к губам. Вино терпкое, ледяное. Ставлю запотевший стакан на столешницу барной стойки.

– Расскажи о себе, – предлагаю я, закладывая ладони в задние карманы джинсов.

– Потом, – Наташа ставит свой бокал рядом с моим. Освобождается от босоножек, ступает босыми ногами на пол и медленно движется ко мне: – Всё потом, Артём…

Наташа привстаёт на цыпочки. Я обнимаю её за талию, разворачиваю спиной к столу. Целую в шею, в губы. Они мягкие, тёплые и послушно раскрываются навстречу мне. Я поднимаю Наташу и помогаю ей усесться на кухонную стойку. Сдвигаю кружево юбки, поглаживаю её бёдра и вижу татуировку «сердечко».

Прикусываю её губы. Наташа тяжело дышит и отправляет свою ладонь мне под футболку. Завожу назад руки и тащу через голову свою майку. Мои пальцы тянут ремень. Наташа пытается расстегнуть молнию на своей юбке.

– Не снимай, – шепчу я и укладываю «зайку» боком на стол.

– Почему?

– Мне так больше нравится.

Но я вру: у Аллы татуировки не было. Как не может быть и вульгарной отметки у той, что мне пока недоступна.

Тремя часами позже, я сижу на кухне один. Передо мной – открытый ноутбук. Монитор светит голубым цветом. Наташа безмятежно спит в спальне, куда я отнёс её. Мы так и не допили вино и ни о чём толком не разговаривали. Но, может, это и к лучшему, потому что я ставлю пальцы на клавиатуру и начинаю выплёскивать себя в злых словах, отточенных и яростных фразах, в чувствах, которые я больше не хочу давить. Я выдёргиваю из себя откровенность, но не ищу в ней спасения, потому что всё, чего я хочу – это вывернуть наизнанку женщину.

«Ты так хотела опубликовать свой роман и выиграть наш спор, который я предложил тебе в шутку, что ты, не задумываясь, ударила меня по самому больному. Твой дар чувствовать других людей – это не талант, Катя, это – сделка с дьяволом, потому что сегодня, впервые за много дней, я привёл в свою квартиру женщину. Я занимался с ней любовью, но представлял я тебя. И знаешь, что мне грезилось? То, что ты пришла ко мне. Ты. Сама. Приехала.

Уверенно прошла в комнату и замерла, увидев лишь стол.

– У нас с тобой пари, – напомнил я. – Но ты ещё можешь уйти.

– Зачем? Ты ничего мне не сделаешь, – возразила ты.

– Уверена? – Ты киваешь. – Прекрасно. Тогда раздевайся.

Ты знаешь, что такое беспомощность? Это то, когда ты не можешь ответить ни «да, ни «нет», потому что принадлежишь другому, но у тебя уже есть наше пари, которое ты хочешь выиграть. И ты, отворачиваясь, нехотя стягиваешь одежду. Я отхожу, давая себе лучший обзор. Я знал, что ты красива, но не представлял, что настолько.

Я подхожу к тебе, беру за талию и подсаживаю тебя на стол, а ты пытаешься подтянуть меня ближе, чтобы укрыть наготу. Но я отвожу твои руки и укладываю тебя на бок, чтобы не видеть твоих молящих и растерянных глаз.

– Притяни к груди колени.

Знаешь, как стекает вода по воспалённой мужской плоти? Как она умеет гладить и возбуждать, но не давать освобождения? Ровно это я и собираюсь тебе показать. И я прикасаюсь к внутренней стороне твоих бёдер. Кружу губами по нежной коже, понемногу приближаясь к той запретной черте, за которой ты потеряешь опору.

– Что ты делаешь? – шепчешь ты.

Вместо ответа я раскрываю тебя и откровенно пробую на вкус. Ты вскрикиваешь и втягиваешь воздух в лёгкие. Теперь я добавляю к своей ласке пальцы:

– Скажи, тебе нравится?

Но ты молчишь, а стало быть, и наш спор ещё не окончен. И я продолжаю ласкать тебя, дразнить, провоцировать, трогать, действуя всё откровенней, выбивая из тебя то крик, то всхлипы, то стоны. Ты пытаешься перевернуться, но я держу тебя в том положении, которое удобно мне. Растравливая тебя поцелуями, я точно знаю, что твоё тело предаст тебя раньше, чем гордость и убеждения. Но это не насилие, потому что всё закончится ровно в тот момент, когда ты скажешь «нет». Так отчего ты молчишь?

Твой вздох – и движение бёдрами навстречу мне. Ты лицемерка, девочка: ты играешь в то, что давно могла бы прекратить, но ты этого не делаешь. А знаешь, в чём дело? Тебя волнует наша игра. Я тебя волную.

– Мы не должны… Ты не должен. – Ты всё ещё пытаешься удержаться на краю и прячешь лицо в ладонях. И вот он, твой главный вопрос: – Зачем ты это делаешь?

– Мне ничего больше не остаётся, – отвечаю я. И я честен с тобой, потому что, прочитав твой этюд, задался только одной целью: привязать тебя к себе так, как ты попыталась сделать это со мной…

Есть такая пословица, Катя: когда ужинаешь с дьяволом, то ешь с аппетитом. Этот этюд – последний. Больше я не буду тебе писать, потому что я понял, что слова о чувственности – это как хорошие духи на коже любимой женщины. Не обязательно выливать весь флакон – порой достаточно одной капли».

Я так и не отправил DUO письмо. Сохранил его в черновиках и подошёл к окну. Поставил ладони на подоконник, прижался горячим лбом к холодному стеклу. Наш спор зашёл слишком далеко. Пока я размышляю, как закончить эту нелепую переписку и добраться до Бергера, до меня доносится сигнал входящей почты. Возвращаюсь к ноутбуку и вижу в нём новое письмо от DUO. Интересно, что ей ещё от меня надо? Или она хочет узнать, как поживает мой этюд? Cажусь за стол, открываю письмо:

«Добрый вечер, Герман! Скажите, мой роман откровенно Вам не понравился или Вы готовы купить его?»

«Она там совсем взбесилась?» – думаю я. Хмыкнув, читаю дальше: «Если Вы согласны приобрести мою рукопись, то я предлагаю это обсудить. Вы сможете со мной встретиться?»

Сейчас у меня вообще нет слов. Ставлю локти на стол, тру ладонями лицо. Подумав, печатаю:

«Добрый день, Катя. Вам так нужны деньги?»

«Да».

«Сколько? Конкретно?»

«Я бы хотела получить двадцать пять тысяч долларов».

«Ничего себе…» Похоже, эта DUO не в ладах ни с бизнесом, ни с математикой.

«Скажите, эти деньги нужны Вам или кому-то другому?» – уже откровенно интересуюсь я.

«Мне», – опрометчиво-быстро печатает Катя.

Бросил в рот сигарету. Прикурил, глядя из-за сложенных в лодочку ладоней на мерцающий экран ноутбука. На глади монитора отражается золотой огонёк. Он – словно метка памяти, что через полтора месяца наступит годовщина того проклятого дня, когда меня «кинула» Алла. И я ловлю себя на мысли о том, что наша встреча с Катей – это как раз та самая случайность в цепи закономерностей, которая и расставит всё по местам.

Встаю и иду в комнату. Стараясь не разбудить Наташу, выдвинул ящик письменного стола и вынул год назад спрятанную там сим-карту, которую я использовал только для разговоров с Аллой. Возвращаюсь к компьютеру и пишу Кате тот ответ, на который она точно клюнет. Заглядываю в комнату:

– Зайка, вставай. – Я трогаю Наташу за плечо.

– Иди сюда-а. – Сонная Наташа с улыбкой тянется ко мне. Но я отступаю:

– Одевайся. Я тебя провожу.

– П-почему?

– У меня дела».

2.

«Сегодня впервые за долгое время я ночую в своей квартире на Ленинградском проспекте, одна. Я стою в пустой комнате. Разглядываю в окно заливающую двор темноту, разбавленную раструбами фонарей, подсвечивающих вывеску адвокатской конторы «Дробин и Ко». И думаю я о том, когда я сбилась с пути? Похоже, это произошло в тот день, когда я бросила вызов Герману, а он сыграл со мной точно так, как подкидывают на руке монетку. Я покорно ложилась в его ладонь то орлом, то ребром, то решкой, расценивая это как случайность, в то время, как для Дьячкова все мои поступки были закономерностью…

Тремя часами ранее я приехала в офис к Бергеру.

– Дмитрий Владленович разговаривает по телефону, – предупредила меня его помощница.

– Ничего, мне можно. – С милой улыбкой, от которой секретарша Димки кисло и недовольно морщится, толкаю дверь в комнату с табличкой «Дмитрий Гер» и вижу Бергера, сидящего ко мне в пол-оборота. Меня он не слышит, не видит и продолжает кричать в трубку:

– Алла, выкручивайся как хочешь, но мне нужно двадцать пять тысяч! Каких рублей?.. Алла, опомнись: дол-ла-ров!.. Значит, ты попросишь… Как у кого?! У своего мужа!.. А можешь позвонить своему Соболеву… Ты же говорила, что он бизнесмен от Бога? Вот тогда и ищи своего разлюбезного Артёма!

Кто такой Артём Соболев – я не знаю. Но вот Аллу я видела. Всего один раз, полгода назад, когда я вот также приехала к Бергеру и столкнулась с ней в дверях. Тогда-то я и разглядела её. Холёное лицо, холодные глаза, отличная фигура – и алый, как рана, рот настоящей хищницы, из тех, что всегда с добычей в зубах. Чуть позже, когда Алла начала звонить нам домой и требовать к телефону «своего бывшего», я раз и навсегда отшила её. И вот теперь выясняется, что Димка сам ей звонит, да ещё и денег с неё требует.

Бергер поворачивается и натыкается на мой взгляд. Очевидно, у меня на лице поистине «бесценное» выражение, поскольку Димка быстро бросает в трубку: «Алла, перезвоню позже», после чего даёт «отбой». Откидывается в кресле и виновато глядит на меня:

– Катя, ты всё слышала? – Киваю и жду продолжения. – Кать, ну прости, – Димка смущённо ерошит волосы. – Я знаю, как ты реагируешь, когда я говорю об Алле.

– Когда ты говоришь о своей бывшей жене, я нормально реагирую, – справедливо возражаю я. – Меня раздражает, когда ты говоришь не о ней, а с ней. Зачем ты звонил ей?

– У меня неприятности.

– Тогда объясни, – стараясь говорить спокойно, предлагаю я, хотя внутри у меня образуется трещина.

– Я… в общем, полгода назад я взял в банке кредит, – неохотно винится Димка. – А сейчас кредиторы требуют, чтобы я вернул заём.

– Тогда почему ты не попросил о помощи меня? – Я прислоняюсь к двери.

– У тебя есть двадцать пять тысяч зелёных? – Бергер невесело хмыкает.

– У меня нет, но я могу занять у отца.

– То есть ты хочешь сказать, что мне к лицу брать деньги у тестя? – Димка немедленно становится в позу «пусть я нищий, но гордый».

– У будущего тестя, – холодно напоминаю я о наших отношениях.

– А что, уже есть разница?

Я молчу. Оценив мою позу и мимику, Бергер встаёт и решительно направляется ко мне. Подходит вплотную, упирает ладони по обе стороны от моего лица, наклоняется. Его губы успевают коснуться моих, когда я отворачиваюсь:

– Дим, не сейчас. Мы ещё не договорили.

– Ну, что не так? – Димка обхватывает мой затылок и буквально впечатывается в меня. – Ну, что не так, Катя?

– Я сказала: нет! – Упираюсь ладонями в грудь Бергеру, стремясь прекратить сцену, отчего-то напомнившую мне этюд Германа Дьячкова. Вот только в том этюде не было насилия – как не было и Бергера, который, коротко вздохнув, покорно вернулся в кресло. Сел и подбородком указал мне на стул напротив своего стола.

– Хорошо, давай поговорим, – делая хорошую мину при плохой игре, предлагает Димка. Отклеиваюсь от двери, сажусь на стул. – Знаешь, я никогда не думал, что однажды наступит такой день, когда мне придётся признаться в беспомощности, и не кому-нибудь – а тебе. – Димка задумчиво глядит на меня. – Но мне действительно очень нужны деньги… Так нужны, что я даже пытался найти покупателей на свою квартиру. К сожалению, сейчас кризис в стране, и на моё элитное жильё даже за эту ничтожную сумму желающих не нашлось.

– Не хочешь разговаривать с моим отцом – я могу взять в банке кредит, – подумав, предлагаю я.

– На двадцать пять тысяч долларов? – Димка качает головой. – Катя, под это нужен весомый залог. Скажи, у тебя есть хоть что-нибудь, что ты можешь положить на чашку весов, если напротив лежат два миллиона?

– Может, и есть, – помедлив, говорю я. Поднимаю глаза на Димку: – Когда тебе нужны деньги?

– 7 июля… А что, ты что-то придумала?

– Может быть. Пока не знаю… Дим, ты извинишь меня, если сегодня вечером я с подругами встречусь? Возможно, я буду дома очень поздно или вообще не приду.

– Кать, я тебя обидел? – Бергер бледнеет и тянет ладонь, чтобы схватить меня за руку.

– Дим, да не бери ты ничего себе в голову, я просто по девчонкам соскучилась. Я же не ухожу от тебя! – Изобразив улыбку, поднимаюсь из-за стола. Димка откидывается в кресле, силясь понять, что у меня на уме. В конце концов, мягко берёт меня за запястье, тянет к себе и ставит между своими коленями. Опираюсь на ручки кресла и наклоняюсь, чтобы чмокнуть его в макушку. Димка обхватывает меня за талию, трётся щекой о мой живот:

– Кать, не бросай меня.

– Не буду, – искренне обещаю я. Мы целуемся.

Спустя десять минут мы вместе выходим из офиса. Усевшись в «Ауди», я машу Димке и выжимаю газ. Выруливаю с парковки, проезжаю ещё метров двести и сворачиваю в первый попавшийся двор. Прижавшись к тротуару, закапанному зелёными чёрточками листьев акации, перевожу рычаг на режим «паркинг». Откидываю голову на подушку кресла и прикрываю глаза. Да, кажется, я нашла выход и знаю, как помочь Димке. Но – боже мой! – как горько, как жалко, что я не успею узнать то, что мне так долго грезилось…

Штука в том, что мои подруги – из тех, кто учился со мной в институте и начал публиковаться рано, не раз говорили, что счастье выхода первого романа ни с чем не сравнимо – и оно совершенно незнакомо тем, кто никогда не писал книги. Потому что плоха твоя книга или хороша, но всё в ней сложилось именно так, как планировал ты, её автор. В процессе написания ты слышал и негодование, и похвалу, и комментарии, и придирки, но к тебе уже не относились, как к обычному человеку. Ты стал тем, кто смог написать настоящую книгу. И вот теперь всё это уходило от меня. Мечта, которой я дышала, как и моё первое литературное детище – всё ускользало в песок, в никуда. Цена потери была высока, но… скажите, сколько стоит фантазия, когда из жизни человека, которого ты любишь, уходит что-то, им уже созданное, что-то, что ему дорого?

Перестав терзать себя, отклеиваюсь от сидения, роюсь в сумке и нахожу телефон. Включаю режим «Сотовые данные», открываю «иконку» почты.

«Добрый день, Герман! – быстро печатаю я. – Скажите, мой роман откровенно Вам не понравился или Вы готовы его купить? Если Вы согласны приобрести мою рукопись, то я предлагаю это обсудить. Вы сможете со мной встретиться?»

Я отправляю письмо. Мои размышления о том, каким образом я буду очаровывать Германа, чтобы стрясти с него двадцать пять тысяч долларов, прерывает мелодичный звон почты.

«Добрый день, Катя. Вам так нужны деньги?»

«Да».

«Сколько? Конкретно?»

«Мне нужно двадцать пять тысяч».

«Скажите, эти деньги требуются Вам или кому-то другому?» – уже откровенно интересуется он.

«Ему-то какое дело?»

«Мне», – быстро печатаю я.

Герман думает ещё пять минут. Время тянется бесконечно, и я уже готова нарушить кодекс молчания, когда ко мне приходит ответ, которого я не ожидала:

«Катя, простите, но Ваша книга ничего не стоит. Но если Вы перезвоните мне около семи вечера по номеру, который я Вам дам, то я объясню Вам, как продать Ваш роман за два миллиона рублей».

«Я позвоню, спасибо», – быстро печатаю я.

«Отлично. Тогда вот мой телефонный номер…»