Текст книги "#DUO"

Глава 6. Аннотация

Аннотация – краткое содержание книги для покупателей, продавцов и библиотекарей.

«Википедия»

22 мая 2016 года, воскресенье.

1.

«Посадив Наташу в такси, возвращаюсь домой. Медленно допиваю вино, поглядываю на часы и размышляю, как выстроить разговор с Катей. Что мне сказать ей – я хорошо знаю, но весь вопрос в том, захочет ли она это делать? Электронные часы на iPhone отсчитывают четыре цифры: 21:00. Отщёлкивают ещё минуту, и, наконец тот звонок, которого я ждал:

– Добрый вечер, Герман.

– Катя? – Я опираюсь бедром на столешницу.

– Да, это я.

Забавно, но там, в «Меге», я думал, что у неё тот высокий, холодный голос, которым королева нисходит до своего мажордома. А оказалось, он у неё низкий, приятный. Катя разговаривает дружелюбно и тепло, точно сто лет меня знает.

– Добрый вечер, Катя, – отзываюсь я.

– Итак, вы просили меня позвонить, – изящно начинает Катя.

– Скажите, вы хорошо представляете себе издательский бизнес? – Я делаю первую попытку перевести наш разговор в сугубо деловое русло. Но мне это не удаётся, потому что, Катя смеётся:

– Нет. Но очевидно, это то, что вы сейчас проясните мне. – DUO фыркает, а я ловлю себя на том, что мои губы складываются в ответной улыбке. – Итак? – подначивает она меня.

– Хотите длинную лекцию или короткую?

– Ну, мне достаточно и короткой, но это вы диктуете дамам условия.

Меня прямо радует её подход. Отлепляюсь от столешницы и начинаю чеканить слова:

– Тогда шутки в сторону. Начнём с главного. Катя, сколько по-вашему, зарабатывает начинающий автор?

Иду в комнату и сажусь на диван.

– Этого я не знаю, но мои подруги, которые пишут книги, уверяют, что зарабатывают они много.

– В таком случае ваши подруги либо вам лгут, либо носят фамилии Рой, Акунин, Прилепин. Я же собираюсь поделиться с вами фактами, а не иллюзиями.

Пока Катя переваривает первый укорот, я закидываю ногу на ногу:

– Итак, вы написали свою первую книгу, в которой – сознаюсь! – замечательные герои, чудесный сюжет и неожиданная развязка. И вот теперь, казалось бы, самым разумным было бы порекомендовать вам предложить эту рукопись издательству. Но здесь вас ожидает первое разочарование.

– Да? И какое же?

– А выбор между издательствами будет невелик. Это два года назад, как минимум двадцать издательств оторвали бы вашу книгу с руками. А на текущий момент времени из всех платежеспособных компаний осталось всего только три. Причем две из них существуют под одной «крышей». А это означает только одно: спрос на платные книги падает.

– Вы хотите сказать, что у людей за два года пропало желание читать? Я не вижу Кати, но руку готов заложить, что моя собеседница недоверчиво изгибает светлую бровь.

– Я, зайка,… простите, Катя, хочу сказать, что у издательств уже нет возможности щедро платить новым авторам, потому что книги сейчас покупает от силы одна десятая часть платежеспособного населения.

Катя молчит. И, наконец:

– У вас есть этому доказательства?

– Есть. – Я завожу руку за голову и покачиваю ногой. – Видите ли, Катя, прежде чем взяться за самиздатовский бизнес, я узнавал, сколько книг было выпущено в 2013-м, 2014-м и 2015-м годах. Так вот, если вам интересно, то в 2013-м году в свет вышло около полумиллиарда книг, а в первом полугодии 2015-ого года совокупный тираж всех книг составил всего сто девяносто пять миллионов. И если в ближайшие годы эта тенденция не изменится, то на душу активного читателя придётся максимум по три новых книги, выпущенных издательствами.

– Но ведь любой автор пишет затем, чтобы его книга была прочитана!

– Разумное предположение, – соглашаюсь я, – и именно поэтому всё большее количество авторов идёт на самиздатовские порталы или же пробует раскрутиться в интернете самостоятельно.

– Скажите, – Катя набирает воздух в лёгкие и: – А я правильно понимаю, что, если бы не наше пари, то вы «поставили» бы мою книгу?

«Чёрт, а она умная!»

– Поставил бы, – каюсь я, – потому что мне это выгодно. Но вся беда в том, что, во-первых, у нас с вами возник совершенно дурацкий спор, а во-вторых, вы сейчас хотите получить двадцать пять тысяч долларов. И здесь вас ожидает второе разочарование.

– Вы не пришлёте мне свой этюд? – невинно спрашивает Катя.

«Да чтоб тебя…»

– Это я ещё не решил, – нахально отвечаю я. Кажется, Катя вздрагивает. – А что касается двадцати пяти тысяч… Кать, давайте начистоту. В настоящее время даже очень богатый издатель предложит молодому и неизвестному автору максимум сорок пять тысяч рублей за рукопись. Причём распространять эту книгу издательство будет под своей обложкой три последующих года. А автор на это время потеряет права на свою книгу.

– Вот как? – тянет Катя, а мне почему-то кажется, что она начинает грызть внутреннюю сторону щеки. – Ну, хорошо, предположим, что это так… что подруги не договаривали…. Но мне также рассказывали, что с продажи каждой книги автор получает проценты. А это – вполне приличный гонорар.

– «Приличный»? – Я смеюсь. – Катя, окститесь. Этот «приличный» гонорар представляет один процент с каждой проданной книги. И это при том, что первый бумажный тираж составит от полутора тысяч копий. Так что даже если предположить, что вы… э-э сильны в искусстве обольщения партнёров по переговорам, – я всё-таки не удержался, – и издатель пойдёт на «беспрецедентный» шаг лично в вашем случае, то он даст вам максимум три процента с каждой проданной копии. Таким образом, при стоимости книги в сто рублей и первом тираже… ну, например, в три тысячи экземпляров вы получите ровно пятьдесят четыре тысячи рублей. И всё.

Катя потрясённо молчит. Я встаю с дивана и иду на кухню. От моего «выступления» у меня пересохло в горле и очень хочется водички, но тут Катя приходит в себя:

– Тогда почему вы захотели купить мою рукопись за двадцать пять тысяч долларов?

– Я? Хотел?.. Катя, – я наливаю воду в чашку, – я ничего покупать не хотел. Но у меня, как ни странно, в этом деле тоже может быть свой интерес. И я готов взяться за продажу вашей книги, но я сделаю это только, если… – отпиваю из кружки, – если вы расскажете мне, на что пойдут эти два миллиона.

– А вам, простите, какое дело? – металлическим голосом осведомляется девушка.

– Ну-у, я пока не готов инвестировать свои идеи в пустоту, в фонд озеленения луны и в правонарушения.

– А если я вас обману и не отвечу честно?

– А если я вас сейчас обманываю, и вы не увидите денег?

Между нами разливается тишина – то самое молчание, которое предшествует истине или же скандалу. Секунда, другая, и наконец, Катя признаётся:

– Ну что ж, ладно, убедили… Да, вы, конечно, правы, и я действительно могу кое-что вам рассказать. В общем, эти деньги пойдут на… один хороший проект, – ловко заканчивает Катя.

– А поподробней?

– Ну, у моего жениха есть сервисный центр.

«Да что ты?!..»

– И…? – скриплю в трубку я.

– Ну, и в этом сервисном центре проблемы.

– Какие? – Катя молчит. Похоже, слова из неё надо тащить клещами. – «Проблемы» означают, что в сервисный центр «налоговая» пришла, а ваш жених торгует ещё и наркотиками? – Я решаю подлить масла в огонь.

– Нет, что вы, Герман! – Катя пугается и начинает, пусть нехотя, но всё-таки рассказывать мне, как Дмитрий Бергер разругался с банком, превратил в конкурентов друзей и продул созданный мной центр. А я совершенно некстати вспоминаю пословицу, которая говорит, что самая чистая радость – это злорадство.

– … таким образом, до седьмого июля Димке необходимо вернуть в банк ровно два миллиона, – в конце концов признаётся Катя.

– И вы, значит, решили спасти своего жениха?

– Да, решила.

– А зачем?

– Я люблю его.

Вот теперь паузу беру уже я.

Итак, бывший муж Аллы в моих руках и всё, что сейчас требуется, это «добить» его, рассказав Кате, какую роль в моей жизни сыграл её «суженый-ряженый». Но… но ведь в жизни всегда есть какое-то «но»? Моё «но» заключается в том, что одним из величайших достижений человечества является способность лгать. Не предполагать обмана, но сразу распознать ложь – это тактика бизнесмена. Но любой делец, прежде всего, человек. И Кате удалось бы обвести вокруг пальца даже меня, смешай она ложь с полуправдой, как это делает профессиональный лгун. Скажи она, например, что Бергер подарил ей этот сервисный центр – и я бы уже выкладывал ей, как быстро перепрофилировать бизнес, как провести сезонные акции, как разрушить сложившийся альянс конкурентов и как разработать такой проект, в который проинвестирует не то что банк, а Московское Правительство.

Но Катя была искренна со мной. А хуже всего, что сделала это она из-за мужчины, который живёт затем, чтобы делать зеркала кривыми. И значит, мне сейчас проще слукавить, чем объяснять Кате, что Бергер относится к той породе людей, кто не пригоден для честности.

И я меняю правила игры. Я говорю:

– Хорошо, Катя, я вас понял. Давайте условимся так: в течение месяца я подберу инвестора, который приобретёт вашу рукопись.

– Но ведь издательство мою книгу за двадцать пять тысяч долларов не возьмёт, – напоминает DUO.

– А это будет не издательство… Но у меня есть ещё два условия: во-первых, вы пообещаете мне вернуть к концу года мои комиссионные, которые составят ровно двадцать процентов от суммы в два миллиона.

– Двадцать процентов, это сколько? – задумчиво спрашивает Катя.

«Подарить ей калькулятор?»

– У вас проблемы с математикой?

– Ну да… А как вы угадали?

– Неважно, забудьте, – вздыхаю. – Двадцать процентов – это ровно четыреста тысяч рублей.

– Хорошо, я согласна!

– А это ещё не всё, – обрезаю её восторги я, – потому что вторым условием будет договор. И этот договор, Катя, будет заключен между вами и вашим женихом. И по этому договору ваш жених отдаст вам ровно половину своего сервисного центра за сумму в два миллиона.

Теперь между нами разливается молчание, которое предшествует выяснению отношений.

– Герман, а вам не кажется, что вы лезете не в своё дело? – интересуется Катя.

– Нет, мне так не кажется, потому что защита моих инвестиций и моих должников – это как раз моё дело!

Но, на самом деле, есть нечто, что подсказывает мне изменить правила игры. И это «нечто» состоит из двух очень важных вещей: во-первых, это моя интуиция, которая всегда выводила меня на правильную дорогу. А во-вторых… в общем, как бы я ни сопротивлялся, к одним людям меня тянет, а от других тошнит, как бы они ни старались понравиться мне. А в Кате мне начинает нравиться всё. И это мне не нравится, потому что то, что я делаю сейчас, больше похоже на защиту не столько моих, сколько её интересов.

– Скажите, Герман, а я могу вам перезвонить? – вдруг оживляется Катя. – Мне надо подумать.

«Хочет посоветоваться с Бергером, – мелькает в моей голове, – нет, девочка, не выйдет».

– Думайте. У вас есть ровно две минуты.

– Спасибо! Я перезво…

– Но если вы сейчас только попробуете положить трубку, то я увеличу ваш будущий «долг» с четырёхсот до шестисот тысяч.

Катя в ужасе сглатывает, а я ставлю мобильный на «паузу». DUO висит на линии, «размышляя», а я отправляюсь на кухню. Включаю электрический чайник. Стеклянно-алюминиевый монстр будет кипятиться ровно то время, которого достаточно, чтобы Катя опомнилась и приняла моё предложение. За время её рассказа я понял её, сумел «прочитать»: она гордая, изменчивая, но она искренняя. Она точно создана из воды и обволакивает собеседника, но меняет свою позицию только тогда, когда сама этого хочет. Я же «впитываю» эмоции людей, как это делает почва. И подарить своё доверие для меня означает отдать человеку сердце.

Чайник вскипает. Наливаю кипяток в кружку, добавляю заварку, возвращаюсь в комнату. Беру телефон:

– Ну, что вы надумали, Катя?

– Насчёт ваших комиссионных в четыреста тысяч – да, я согласна. А вот насчёт договора между мной и моим женихом… вы никому не верите?

– Скажите, Катя, – в лоб спрашиваю я, – я вам очень не нравлюсь со своими идеями?

– Нет, Герман, не так категорично, – задумчиво отвечает Катя. – Но в вас есть что-то, что я очень хочу понять. А вот зачем – не знаю…

Я стискиваю мобильный в руке. Я один в своём доме. Я разговариваю с женщиной, которую пытаюсь подмять под себя, в то время, как эта женщина, оказывается, подбирала ключи ко мне.

– Простите, Катя, мы всё решили?

– Да.

– Тогда на сегодня разговор исчерпан.

«Ты почти сняла с меня маску…»

2.

«Я пытаюсь удержать его на линии, но Герман вежливо прощается и вешает трубку. А я обхватываю себя руками и подхожу к окну. Рассматриваю пустую улицу и свой золотистый «Ауди», выделяющийся из ряда тёмных машин.

Говорят, что загадка – это сердце женщины. Но Герман Дьячков, пожалуй, самый таинственный из всех людей, которых я когда-либо знала. Там, в «Меге» я «повелась» на его внешность, но уже через секунду этот взрослый парень стал напоминать ребёнка и проиграл длинному, кареглазому мальчишке. Чуть позже мы с Германом начали переписку, и Дьячков представился мне завзятым игроком, помешанным на своём выигрыше. Ну, а сейчас передо мной возник человек – умный, очень умный мужчина с амбициями, характером и секретами, спрятанными в закрытый наглухо футляр, застёгнутый на все пуговицы. И мне становится интересно, какой он, настоящий?

Что было в его жизни? Воспользовавшись лестью и чисто женской хитростью, мне удалось растормошить его, и вот тогда его голос зазвучал неожиданно глубоко и искренне. Умело переключив моё внимание на близкие мне темы, он подкупил меня естественностью и тем, что рассказал мне о подводных камнях в современном издательском деле. Он многое знал из того, что интересовало меня, и, кажется, был совсем не против поделиться со мной и другими полезными сведениями.

И я невольно сравниваю Германа с Димкой. Мой Бергер намного проще. С Димкой легко найти общий язык, но вот спорить не интересно. Возможно, это потому, что Дима никогда не касался интересующих меня тем, не знал об издательском бизнесе. И он никогда – ни разу! – не спрашивал меня о моей книге. Отправив меня на самиздатовский сайт, он напрочь забыл о моей рукописи и ни разу не спросил меня, как сложилась судьба моего романа? А может, это я никогда не позволяла себе копаться у Димки в душе? Что я о нём знала?..

– Катя? – 11 марта 2015 года моя начальница Вера Павловна монументальной поступью входит в комнату переводчиков и безошибочно выделяет меня в толпе подгулявших девчонок, трещавших мне здравницы вокруг единственного круглого стола, заставленного тортами.

– Присоединяйтесь! – Откровенно говоря, с Верой Павловной мы никогда не ладили, но в свой день рождения мне не хотелось портить себе настроение.

– Торт очень вкусный, – поддерживают меня переводчицы.

– Нет уж, спасибо, девочки. Для фигуры сладкое не полезно, – Вера брезгливо морщится. – А ты, Тодуа, конечно, прости, что я тебя отвлекаю от праздничного застолья, но рабочее время ещё не истекло, и на тебя есть заказчик.

– Хорошо, через пять минут я приду в ваш кабинет, – безмятежно отвечаю я.

– Тодуа, это срочно! – Вера иногда напоминает тот тип людей, которым проще отдаться, чем объяснять им, почему ты в принципе не хочешь этого делать.

– Ладно, хорошо, иду сейчас. – Послушно ставлю на стол тарелку с недоеденным «Наполеоном», прилежно вытираю салфеткой рот, и, прихватив сумку, отправляюсь следом за Верой:

– Что за клиент, ВерПална?

– Вот сама сейчас и всё увидишь. – Вера недовольно поджимает тонкие губы, оглядывая мой наряд (приталенный жакет, высокие каблуки, мини-юбка) и выдаёт: – Хорошо выглядишь, Тодуа, подойдёт. Только не начинай сразу с клиентом в своей обычной манере…

– Не начинать – чего? – фыркаю я.

– Вести заумные речи насчёт того, что качество перевода напрямую зависит от потраченного на него времени!.. Да, и кстати, ты будешь нужна заказчику на все выходные.

– Простите, что? – Я останавливаюсь. – Вера Павловна, мы так не договаривались!

– А мы с тобой вообще никак не договаривались. Я только с заказчиками договариваюсь, а это очень перспективный клиент, – Вера нажимает голосом.

«Вот тогда сама и переводи», – хочется мне ответить. Но ругаться с Верой себе дороже, к тому же я могу сделать лучше: убедить клиента, что мы с ним не сработаемся.

В неприязненном молчании прибываем к дверям Вериного кабинета. Мой босс окидывает меня подозрительным взглядом коршуна, складывает губки бантиком и толкает дверь комнаты.

– Вот, Дмитрий Владленович, это Катя, – сладко поёт Вера.

– Екатерина? – Молодой, обаятельный, уверенный в себе мужчина с копной густых, отливающих золотом волос поднимается из кресла и дарит мне лучистый взгляд серо-голубых, чуть вздёрнутых к вискам, глаз. – Очень приятно.

Он дружелюбно и вежливо протягивает мне руку. Помедлив, вкладываю в его ладонь свою.

– Мне тоже очень приятно, – («Какие красивые у него глаза…») – Дмитрий Владленович.

– Можно без отчества. Просто Дмитрий.

– Хорошо, тогда просто Катя.

«Вот зачем я это сказала?..»

– Отлично, – радуется Вера и плюхается в кресло. – Дмитрий, вы уж, пожалуйста, сами объясните Кате всё, что касается перевода ваших заданий, а я сделаю несколько срочных звонков.

– С удовольствием. – Мужчина отвечает Вере, но смотрит только на меня. Сжимает мою руку, а я невольно вздрагиваю, поняв, что забыла забрать у него свою ладонь, утонув в его взгляде…

Говорят, в сердце женщины заключены её душа и разум. Когда мне стало ясно, что я выберу Дмитрия Бергера? Когда разглядела его глаза, смотревшие на меня с восхищением? Или же когда он не стал «ломать» меня в споре с Верой и встал на мою сторону?

– Вот, Катя, собственно, это три тома с описанием возможностей сервисного центра. Нужен хороший литературный перевод с английского, французского и немецкого. На основании вашей работы будет создан буклет о моей фирме. Для меня очень важно именно качество перевода. И я, в свою очередь, готов сделать всё, чтобы помочь вам справиться с этой работой, – мягко, с дружелюбными интонациями в голосе заключает Дмитрий.

– Конечно, Катя всё сделает. А если надо, то Тодуа выйдет и в выходные! – Вера, как ледокол, вклинивается в наш разговор, прижимая ладонью динамик мобильного. А я хмурюсь, готовясь дать отпор покусительнице на мою свободу.

– Ну, не надо так, Вера Павловна, – Бергер ловко перехватывает инициативу. – Да, перевод нужен срочно, но если Екатерина скажет «нет», то я пойму её. Я готов подождать, сколько нужно. Катя, какие сроки устроят вас? Не стесняйтесь, говорите прямо!

Бергер смотрит на меня. Вера злобно краснеет (ещё бы: работа в выходные дни оплачивается клиентами по двойному тарифу), а я тону в глазах сидящего передо мной мужчины. Ловлю себя на мысли, что я могу и должна отказать, но… я не хочу этого делать.

– Я смогу в выходные, – признаюсь я. – Куда мне нужно приехать?

– Пожалуйста, приезжайте ко мне в офис, к десяти утра.

– Вот и славно, – радуется Вера.

Основное, что женщины ценят в мужчинах – это благородство. Мужчине же от женщины нужна уверенность в его силе и стойкости.

– У вас солидная компания, Дмитрий. – Я верчу головой, разглядывая офис, увешенный сертификатами с логотипами «Порше», «Фольксваген», «Ауди», «Сиат», «Ламборджини», «Сузуки», «Бентли» и даже «Дукатти»44
  Все эти марки машин производились концерном «Volkswagen Group» на 2016 год.


[Закрыть]. – Вы, должно быть, очень хороший бизнесмен, раз у вас такие партнёры.

– Ну, – Бергер улыбается и прячет руки в карманы брюк дорогого костюма, – скажем так: я не бизнесмен от Бога, но кое-что я могу. Хотите взглянуть на контору?

– Чуть позже, а пока давайте займёмся работой.

– Хорошо, как скажете. – Бергер послушно усаживается за стол, подпирает кулаком щёку и лукаво глядит на меня.

– Что? – не выдержав, улыбаюсь я.

– Да так. Знаете, мной впервые командует женщина.

– Простите, – кажется, я покрываюсь краской.

– Не извиняйтесь, не надо. Мне почему-то это даже нравится, Катя…

Доверие между мужчиной и женщиной – вещь обоюдная.

Воскресенье. Десять часов вечера. Я у Бергера в офисе. Мы только что закончили с переводами.

– Вот и всё, – я складываю в сумку ноутбук. – Ну что ж, Дмитрий, мне было очень приятно поработать с вами. В понедельник Вера выставит вам счёт, и…

– Катя, вы очень спешите? – Поднимаю глаза. Бергер внимательно глядит на меня. – Может быть, кофе выпьем? Или чай? Или бокал вина?

– Ну, если только недолго, – бросаю взгляд на часы. – Но лучше кофе.

– Вас кто-то ждёт?

– А что, есть разница? – Я изгибаю бровь.

– Для меня есть.

В молчаливом согласии мы спускаемся в маленькое ночное кафе. Бергер усаживает меня за столик.

– Расскажите о себе, – пока мы ждём кофе, предлагает он.

– Да нечего особо рассказывать, – я пожимаю плечами, – всё, как у всех. Школа, институт, работа.

– Простите, вы замужем?

– Нет.

– А… вы были замужем?

– Нет.

– А я вот был женат. Это был до обидного неудачный брак, – Дмитрий принимает у официантки две белых чашки с кофе. – Я… в общем, я был искренне влюблён в свою жену, а она мне изменила.

– Вам? – не верю я.

– Мне. У неё – её зовут Алла – так вот, у Аллы был другой мужчина моложе меня лет на пять. Я узнал об этом лишь год назад. Никогда не чувствовал себя большим идиотом. – Бергер поднимает на меня откровенные глаза, раскрывая передо мной душу. – Вы уж простите, Катя, но я… чёрт, я столько времени об этом молчал, а вот с вами разоткровенничался!

Дмитрий смущённо проводит рукой по копне волос, а я отчего-то думаю, что кем бы ни была его бывшая жена, она – круглая дура. И что за пять коротких дней я успела привыкнуть и к этому жесту, и к светлым лучистым глазам, и к тому, что у мужчины, оказывается, бывают ямочки на щеках. Бергер перехватывает мой взгляд. Вспыхнув, прячу лицо за чашкой.

– Вы знаете, я чуть не подрался с соперником из-за жены, – Дмитрий улыбается, а в уголках его глаз появляются тонкие морщинки. – Хотел от души навалять этому пацану, но вместо этого я поступил, как все «бывшие». Как… – Дмитрий подбирает слова, – ну, как… как все третьи, лишние.

– И что же вы сделали? – Я рассматриваю мужчину, сидящего передо мной.

– Открыл дверь и ушёл… оставил всё Алле. – Бергер машет рукой и небрежно пожимает плечами. – Только свой сервисный центр не смог ей отдать, я ведь сам создавал его. Этот бизнес буквально меня спасал. Я даже стал по-другому смотреть на свою жизнь. Даже с Аллой помирился, но… но так и не смог её простить. Наверное, это не благородно, но слишком много горьких воспоминаний.

– Мне очень жаль, Дмитрий, – тихо говорю я.

– А мне нет.

– Почему? – Я ставлю на стол чашку, пытаясь найти опору, чтобы не погибнуть в пронзительных чёрных зрачках. Мужчина берёт меня за руку:

– Потому что останься я с Аллой, я бы никогда не создал своё дело и не встретил бы вас…

Через неделю мы стали встречаться. Через месяц стали любовниками.

Вампилов, автор «Утиной охоты» писал, что главное в отношениях, это доверие. Быть с мужчиной, которому не веришь – безумие для женщины. И если женщина считает, что может исправить лгуна, она глубоко заблуждается. Влиянию поддаётся только сильный мужской характер, и никогда – слабый.

7 июля 2015 года Димка преподнёс мне «Ауди».

– Дим, я не возьму, – разглядывая машину, воспротивилась я.

– Ну, хорошо. – Бергер смеётся, – твой «Ауди» не новый.

– Я всё равно не возьму!

– Кать, заканчивай, он дёшево мне обошёлся.

– Дим, я кому сказала: нет!

– Тогда выходи за меня замуж.

– Что? – растерялась я.

– Выходи за меня замуж. А машину возьмешь в нагрузку к кольцу. Знаешь, как в советские времена люди покупали календарик, а им совали ещё и маленький бюстик Ленина в придачу?

– Да ну тебя, – расхохоталась я. А Димка вдруг встал на колено.

– А если я пообещаю любить тебя и всегда носить на руках?

Он умел ухаживать.

Я была влюблена. Мы были счастливы. И я сказала Бергеру «да», но… Но ведь всегда есть какое-то «но»? Моё «но» заключалось в том, что постепенно я поняла: у Димки всё раз и навсегда разложено по полочкам. Добро означало то, что нравилось ему, и оно всегда было белым. Злом было всё остальное, и оно было чёрным. Оттенков не было.

По мере того, как дата свадьбы подступала всё ближе, я стала замечать, что Бергер может быть неоправданно требовательным и раздражительным. Нет, он ни разу не повысил на меня голос, ни разу меня не обидел. Но это не относилось к тем людям, с которыми он работал. Не отдавая себе отчёт, что он может кого-то обидеть, не тратя времени на то, чтобы выслушать и понять собеседника, Бергер мог нагрубить или резко оборвать разговор. В итоге, все его бизнес-партнеры отвернулись от него, а бизнес стал разваливаться… А вот Дьячков… «Дьячков…» И я вздыхаю.

Приходится честно признать, что Герман Дьячков умеет избегать конфликтов и держать под контролем свои и чужие амбиции. К тому же, как я уже успела понять, он чётко следовал заданной цели. И если препятствия на пути к замыслам Бергера были для Димки задержками, то Герман относился к остановкам, как к новым ступеням для вечного подъёма к успеху, вверх.

«Да, он человек необычный…»

Мои размышления прерывает звонок. Смотрю на определитель: «Димка». Беру мобильный:

– Да, Дим, привет.

– Ты где, Катя?! – сходу, на удивление воинственным тоном орёт в трубку Бергер. Не, конечно, как любой уважающий себя мужчина, мой жених имеет право спрашивать свою невесту, где это она болтается в десять часов вечера? Но то, что раньше я с гордостью относила к ревности Бергера, сейчас почему-то напоминает мне о том, что я помаленьку становлюсь его собственностью. А вот это меня категорически не устраивает.

– Дим, во-первых, как я тебе и говорила, я у себя дома, – голосом, которым можно и камни дробить, чеканю я слова. Димка недовольно пыхтит в трубку, но молчит и ждёт продолжения. – Во-вторых, я очень устала и ночевать здесь останусь. Ещё есть вопросы?

Бергер моментально сбавляет тон:

– Кать, а можно, я приеду?

– Куда?

– К тебе.

– Проверяешь меня? – холодно усмехаюсь я.

– Нет. Мне… просто мне плохо без тебя.

– Хорошо, приезжай, – без особой радости соглашаюсь я.

– Буду через четверть часа.

Откладываю телефон и раздражённо плетусь на кухню. Нехотя готовя ужин, без которого с удовольствием бы обошлась бы сама, я начинаю думать, что мои проблемы с Димкой пока только цветочки. А вот «ягодки» созреют в тот день, когда мне придётся выложить Димке, на каких условиях я получила искомые два миллиона. Но, во-первых, у меня есть ещё месяц. А во-вторых… во-вторых, я фыркаю: Герман Дьячков – не мой Димка.

И каким бы волевым и уверенным Дьячков ни старался казаться, но он позволил там, в «Меге», вить из себя веревки какому-то мальчишке. У того кареглазого мальчика это прекрасно получалось. А значит, получится и у меня.

Не может не получиться!»