Текст книги "Философский анализ стандартов естественности российских и зарубежных обществ"

Неуважение закона в сочетании с таким особым отношением к государственной власти приводит к тому, что «государственная власть ставится выше закона, что формирует такую политическую установку, как неверие в закон в качестве воплощения справедливости и средства борьбы со злом. Большинство населения, понимая необходимость неких общих правил, готовы соблюдать законы, но только при условии соблюдения законов представителями органов власти» [13; 225].

Своеобразие русской национальной ментальности определили своеобразие модели поведения, используемые русскими людьми в конфликтных ситуациях:

● так как конфликт считается в русской традиции неестественным состоянием человека, то его стараются как можно дольше избегать. Этим объясняется известное на весь мир долготерпение русского народа;

● если конфликт все-таки возник, то конфликтующие стороны сначала обращаются к моральным принципам, ожидая, что оппонент должен поступить как должно, как следует поступить по совести;

● традиционным для России является обращение за разрешением конфликта к авторитетному лицу. В качестве таких лиц в разное время выступали старые, умудренные опытом члены крестьянской общины, священники, чиновники, партийные лидеры. Конечно, самым авторитетным лицом всегда был глава государства. Он является последней инстанцией при разрешении конфликта. Как раньше люди обращались с последней просьбой о помощи к царю или генеральному секретарю ЦК КПСС, так сегодня они обращаются с ней к президенту Российской Федерации. Во всех случаях авторитетное лицо берет на себя всю полноту ответственности за исход конфликта. Если исход оказался неудачным, то обвиняют в этом именно данное лицо;

● обращение в суд является самым непопулярным способом разрешения конфликта. Это делают в самым крайних случаях. Нежелание обращаться в суд обусловлено неверием в справедливость судебного решения (в силу коррупционности судов) и эффективность его исполнения (в силу неисполнения законов). Кроме того, россияне не любят компромиссных решений. Удачное разрешение конфликта равнозначно для них собственной полной победе, а для достижения этой цели суд является самым неподходящим местом;

● если ничего не помогает и ожидания участников конфликта не оправдываются, то они чувствуют себя вправе прибегнуть к насилию. Причем оно рассматривается не просто как способ достичь желаемого силой, а как «праведный гнев», как проявление «борьбы со злом». Насилие в русской традиции всегда имеет моральное оправдание («зло должно быть наказано») и используется как последнее, но верное средство. Если учесть, что люди далеко не всегда следуют моральным принципам и не всегда удается найти авторитетное лицо, которое поможет разрешить конфликт, то насилие в этих условиях становится довольно распространенным средством урегулирования споров.

Как действует эта модель в разных сферах жизни российского общества? Что касается семейного конфликта в России, то в русских семьях не принято «выносить сор из избы». Супруги долго могут «замалчивать» разногласия, делать вид, что все в порядке, до последнего ни у кого не просят помощи. Вместе с этим статистика говорит о том, что насилие является довольно распространенным способом разрешения конфликтов в российских семьях. В июле – декабре 2006 года Женским информационно-образовательным центром «Стимул» по инициативе Гендерной тематической группы организаций системы ООН при поддержке Фонда ООН в области народонаселения в России было проведено исследование проблем домашнего насилия. Согласно результатам этого исследования более 90 % женщин в России становятся жертвами семейного насилия. Такая чудовищная цифра получается благодаря калькуляции всех видов проявления насилия – от физического до экономического, включая психологическое давление. Ежегодно в России от побоев умирает от 9 до 14 тыс. женщин. Около 2 млн детей в возрасте до 14 лет ежегодно подвергаются избиениям родителей. Более 50 тыс. из них в течение года уходят из дома, спасаясь от собственных родителей [143].

При этом важно отметить, что насилие в семье совершают нормальные, без каких-либо психических отклонений люди. На учете в органах МВД России состоят 4 млн человек, совершавших насилие в семье. Из них 205 тыс. – люди с неустойчивой нервной системой, 400 тыс. – алкоголики, 40 тыс. – психически больные. Остальные 3 млн 355 тыс. человек – абсолютно нормальные люди [88].

Однако жертвами семейных конфликтов бывают не только женщины. В 2007 году депутат Госдумы В. Васильев сообщил, что более 50 % бомжей в России, подавляющее большинство из которых мужчины, имеют место проживания с пропиской. Многие из них оказались на улице по причине серьезных семейных конфликтов [65].

При этом супруги в самую последнюю очередь обращаются за помощью в правоохранительные органы. В качестве авторитетных лиц привлекаются друзья, родители, священники, психологи, гадалки, экстрасенсы, но только не представители закона. А милиция часто сталкивается с тем, что женщины просят забрать заявление, так как «он ее муж, он исправится, он бывает хорошим, когда не пьет» и т. д.

Традиционная для России модель поведения в конфликтных ситуациях используется и в трудовых конфликтах. Не секрет, что в России условия труда хуже, чем на Западе, и уровень благосостояния наемных работников ниже. При этом открытые конфликты в виде митингов, забастовок и голодовок возникают при самых крайних обстоятельствах (многомесячная задержка зарплаты, остановка производства, увольнение большого числа работников). Обращение в суд всегда считалось самой неэффективной мерой. Так, С. Смердов пишет про роль судов в разрешении трудовых споров в царской России: «Рабочий не располагал ни средствами, ни временем, для того, чтобы вести неравную тяжбу с фабрикантом…. Подача прошения, требовавшая обращения к адвокату, высокие судебные пошлины, длительные сроки рассмотрения дел, потеря заработка, связанная с отрывом от работы на время разбора дела в суде, бесконечное ожидание исхода дела в высших инстанциях – все это приводило к тому, что рабочие избегали обращения в суд» [113].

Сегодня мало, что изменилось, поэтому от «стадии терпения» трудовой конфликт в России сразу переходит в «стадию протеста». И на этой стадии к разрешению конфликта привлекается авторитетное лицо, как правило, государственный чиновник. В самых острых случаях обращаются прямо к главе государства. Ярким примером подобной модели поведения является конфликт в г. Пикалево Ленинградской области. Конфликт в Пикалево, безработные жители которого перекрыли федеральную трассу, был улажен личным вмешательством председателя правительства РФ В.В. Путина. Премьер заставил собственников простаивавших предприятий запустить производство, использовав для этого знакомый инвесторам «кнут» – угрозу лишить собственности и традиционный премьерский «пряник» – обещание выделить деньги. Он публично отчитал собственников и руководителей региона, заставил владельцев предприятий подписать необходимый договор и до конца дня выплатить людям зарплату, что было быстро и беспрекословно исполнено. Таким образом, под давлением авторитетного лица конфликт был урегулирован. Классическим примером применения российской модели поведения в конфликтных ситуациях является внешняя политика России. Как известно, Россия всегда до последнего воздерживалась от участия в конфликтах с другими государствами. Ее участие в войнах чаще всего было ответом на внешнюю агрессию, когда российский народ вынужден был защищать свои интересы или малых народов, страдающих от более сильных соседей. И сегодня принцип мирного урегулирования конфликтов стоит во главе внешней политики РФ. «Применение силы в целях принуждения к миру должно быть исключительной мерой, к которой международное сообщество может прибегнуть в строгом соответствии с Уставом ООН, если все другие возможности урегулирования конфликта исчерпаны» [92; 10].

Самым последним внешнеполитическим конфликтом России был конфликт с Грузией. На примере этой ситуации хорошо видна традиционная для российского менталитета модель поведения в ходе конфликта. В советский период в результате перераспределения, которое производил Сталин, Абхазия и Южная Осетия оказались в составе Грузии. После распада Советского Союза Абхазия и Южная Осетия отказались остаться в составе Грузии. Для этого были основания: закон СССР о выходе союзных республик, по которому все автономии, входившие в республику, должны были провести референдум, к ним не был применен. Поэтому фактически с момента развала СССР они объявили себя независимыми. Можно сказать, что как самостоятельные государства они существуют уже около 20 лет, а принадлежность их к Грузии была чисто формальной. Но Россия признавала их в составе Грузии, до последней возможности пыталась сохранять нейтралитет и помогала сохранять мир в этом регионе, посылая туда своих миротворцев. Однако когда Грузия откровенно вышла из правового поля, применив силу против российских миротворцев и мирных жителей, Россия ответила агрессору быстро и достойно. Показательно, что эта военная операция была названа «принуждением к миру» и в самой России рассматривалась как проявление «праведного гнева» по отношению к диктаторскому и марионеточному режиму Саакашвили. После этого стало ясно, что даже формальное нахождение в правовом поле с грузинским режимом никаких результатов не дает. Поэтому Россия для того чтобы спасти народы Абхазии и Южной Осетии и обеспечить их государственность, пошла на признание независимости этих республик. Показательно и то, что все решения, принятые в ходе этого конфликта «на самом верху», не вызвали возражений у абсолютного большинства населения России. Народ, привыкший доверять верховной власти, молчаливо поддержал авторитетное решение главы государства. Более того, в глазах многих россиян этот конфликт приобрел моральную окраску и к нему отнеслись как к борьбе за справедливость. Например, заместитель председателя Синодального отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями игумен Савва (Молчанов) сказал по этому поводу следующее: «Как русскому человеку мне важно было увидеть и почувствовать, что Россия способна встать за справедливость. Я думаю, что для всего русского народа, прежде всего именно для русского народа, это событие очень важно» [38]. А руководитель службы коммуникации Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш) заявил: «Одним из важнейших последствий стал шаг к восстановлению российского национального сознания, осознания себя как нации. К великому сожалению сегодня это происходит в процессе военных действий» [38].

Выводы

Конфликт в российской культуре считается ненормальным и неестественным состоянием человека.

Такое отношение к конфликту обусловлено представлением о том, что изначально человеку присущи доброта, взаимопомощь и сотрудничество. Человек не индивидуальное, независимое ни от кого существо, а существо коллективное, способное обеспечить свое существование только совместно с другими людьми, что объективно влияет на развитие у него вышеперечисленных качеств.

Наличие большого числа конфликтов как в древней, так и в современной истории человечества объясняется слабостью людей перед своими желаниями и страстями, а также «неправильными» общественными условиями жизни. Вместо того чтобы ограничивать эгоистичность людей и способствовать их нравственному развитию и духовному совершенствованию, общественное устройство создает все условия для роста эгоизма, желаний, потребностей и в конечном счёте, агрессивности людей. С точки зрения российской ментальности, особенно этому способствует западная модель общественного устройства.

Государство рассматривается как посредник в разрешении споров. Однако если на Западе государство выполняет эту функцию, так как является носителем закона, то в России государство обладает правом разрешать конфликты, то есть обладает высшим авторитетом. Это предполагает не просто следование закону, а наличие некоего особого права и необходимых властных полномочий, с помощью которых конфликты разрешаются быстро и весьма эффективно.

В России сложилась своеобразная модель поведения в конфликтной ситуации, которая тоже использует принцип «обращения к третьему лицу». Но эта модель отличается от западной тем, что, во-первых, основными нормами, на которые ориентируются люди в ходе конфликта, являются не нормы права, а нормы морали. Во-вторых, в качестве третьего лица выступает не представитель закона, а авторитетное лицо, которое помогает либо мудрым советом, либо конкретными действиями, для осуществления которых оно обладает необходимыми финансовыми или политическим ресурсами и поэтому может действовать «в обход» закона.

Многие конфликты в России разрешаются с помощью насилия и весьма далеки от достижения компромисса. История России отличается не только долготерпением народа, но и кровопролитными народными восстаниями, бунтами и революциями. Даже история современной России пестрит насильственными вариантами разрешения конфликтов в политической (расстрел Белого дома в 1993 г.), межнациональной (чеченские войны и продолжающиеся конфликты на Кавказе) и социально-экономической сферах (рейдерство на предприятиях). Это объясняется тем, что свойственная России модель разрешения конфликтов не всегда применяется на практике, так как:

● сильно зависит от субъективных факторов, например, от желания учитывать в ходе конфликта нравственные нормы поведения;

● российское общество, особенно в последнее время пытается использовать для разрешения конфликтов западную модель, что приводит к постепенной утрате у россиян не только навыков применения, но даже знания традиционной для России модели разрешения конфликтов.

2.3. Методы и технологии разрешения конфликтов

В первой главе было указано, что разрешение конфликта – это стадия восстановления баланса отношений между элементами системы или системой и внешней средой. Если элементам системы (участникам конфликта) удается установить новый, приемлемый для всех баланс отношений, то система восстанавливает свою стабильную жизнедеятельность. Если же этого сделать не удается, то связи между элементами распадаются, и система полностью разрушается. Далее будет рассмотрено, каким образом могут восстанавливаться сбалансированные отношения между элементами системы.

Внимание исследователей обращается к проблеме разрешения конфликтов только в ХХ веке. Вместе с появлением в западноевропейской философии идеи о позитивных функциях конфликта, его полезности для развития общества появляется и представление о возможности управления конфликтом таким образом, чтобы минимизировать его насильственный характер. Так Р. Дарендорф писал в своей работе «Элементы теории социального конфликта»: «То, что противоречие может быть подавлено, несомненно, является очень старым предположением руководящих инстанций… Однако подавление является не только аморальным, но и неэффективным способом обращения с социальными конфликтами. В той мере, в какой социальные конфликты пытаются подавить, возрастает их потенциальная злокачественность, вместе с этим стремятся к еще более насильственному подавлению, пока, наконец, ни одна сила на свете не будет более в состоянии подавить энергию конфликта: во всей истории человечества революции предоставляют горькие доказательства этого тезиса» [37; 145]. Л. Козер также отмечал в работе «Функции социального конфликта»: «Существует один механизм защиты против конфликта, и содержится он в самой социальной структуре: это институализация конфликта и терпимость по отношению к нему» [61; 179].

В результате в течение всего ХХ и начале ХХI века социологи и политологи провели многочисленные исследования конфликтов и предложили различные способы их разрешения. Несмотря на пестроту определений и точек зрения, все эти исследования можно разделить на два основные теоретические направления:

● урегулирование конфликтов, направленное на снижение уровня враждебности в отношениях сторон и перевод конфликта в русло совместного поиска решения проблем;

● разрешение конфликтов, предполагающее устранение вызвавших их причин и формирование нового уровня взаимоотношений участников.

Первое направление наиболее традиционно и потому лучше разработано в теоретическом плане. Оно нацелено на анализ возможностей ограничения открытого конфликта, прекращение конфликтных действий, снижения уровня противостояния сторон и враждебности в их отношениях. Авторы, работающие в этом направлении, делают акцент на процессе принятия решений в конфликтных ситуациях и разработке принципов поведения, направленных на мирное окончание конфликта. Важнейшим моментом здесь является ориентация на рациональные формы разрешения конфликта, причем основное внимание уделяется технологиям урегулирования, переговорам и посредничеству.

К этому направлению относится классическая схема урегулирования конфликта Р. Дарендорфа. Он сформулировал в своих работах ряд условий, необходимых для успешного урегулирования конфликта. Во-первых, необходимо, «чтобы конфликты вообще, а также данные отдельные противоречия признавались всеми участниками как неизбежные и более того – как оправданные и целесообразные…. Необходимо осознать плодотворный, творческий принцип конфликтов. Это означает, что любое вмешательство в конфликты должно ограничиваться регулированием их проявлений и что нужно отказаться от бесполезных попыток устранения их причин» [37, 145; 146].

Во-вторых, участники должны согласиться на определенные «правила игры», в соответствии с которыми они будут разрешать конфликты друг с другом. Эти правила должны быть зафиксированы в типовых соглашениях (конституциях, уставах, соглашениях и т. п.). «Все «правила игры» касаются способов, которыми контрагенты намереваются разрешать свои противоречия. К ним принадлежит ряд форм, которые могут применяться последовательно: 1. Переговоры, то есть создание органа, в котором конфликтующие стороны регулярно встречаются с целью ведения переговоров по всем острым темам, связанным с конфликтом, и принятия решений установленным способом…. Однако редко бывает достаточно только этой возможности: переговоры могут остаться безрезультатными. В такой ситуации рекомендуется привлечение «третьей стороны», то есть не участвующих в конфликте лиц или инстанций. 2. Наиболее мягкой формой участия третьей стороны является посредничество, то есть соглашение сторон от случая к случаю выслушивать посредника и рассматривать его предложения. Несмотря на кажущуюся необязательность этого образа действий, посредничество (например, Генерального секретаря ООН, федерального канцлера и т. д.) часто оказывается в высшей степени эффективным инструментом регулирования. 3. Тем не менее часто необходимо сделать следующий шаг к арбитражу, т.е. к тому, что в случае обращения к третьей стороне, исполнение ее решения является обязательным» [37; 146].

Довольно популярной является теория урегулирования конфликтов Д. Аптера [150], одного из ведущих представителей англосаксонской политологии. Исходя из теории равновесия общества, он считает, что существует три степени развития общественных конфликтов:

1) столкновение предпочтений (кооперация);

2) столкновение интересов (конкуренция);

3) столкновение основных ценностей (подлинный конфликт).

По мнению Аптера, задача состоит в том, чтобы трансформировать конфликты ценностей в конфликты интересов или, еще лучше, – в столкновение предпочтений, то есть в конкуренцию или кооперацию. Для ее реализации используют различные методы: переговорный процесс, посредничество, разъединение сторон и др. При этом необходимо соблюдать ряд условий:

● согласовать о правилах ведения переговоров обязательно для обеих сторон;

● не идеологизировать конфликт;

● выявить реальные причины конфликта и найти более верный путь к его разрешению.

К классическим теориям урегулирования конфликтов относится и теория Е. Нордлинжера [23]. Она содержит несколько правил, использование которых позволяет, с его точки зрения, если не полностью ликвидировать конфликт, то по крайней мере снизить степень его интенсивности:

1. Необходимо выполнять следующие правила:

● стремиться к созданию активных коалиций;

● соблюдать принцип пропорциональности;

● максимально деполитизировать конфликта;

● взаимно признавать право вето;

● стремиться к компромиссу;

● быть готовым к уступкам (концессиям).

2. Опора исключительно на институт большинства не только способствует урегулированию конфликта, а, напротив, обостряет его.

3. Урегулирование конфликта посредством форсирования движения к национальной идентичности не приносит успеха и зачастую приводит к разгулу насилия

4. Большая роль в урегулировании конфликта принадлежит лидерам конфликтующих сторон.

5. Если элита начинает действовать с целью урегулирования конфликта, то необходимо наличие сильной мотивации, не ослабляющей, а, наоборот, усиливающей активность.

Второе направление связано с проблемой разрешения конфликтов. В отличие от первого направления оно ориентировано не на изучение возможностей сглаживания противоречий и достижение компромиссного решения, а на анализ путей их полного разрешения. К. Митчелл [161] выделяет следующие параметры, на основе которых можно судить о том, что конфликт является действительно разрешенным:

● проблема исчезает с повестки дня;

● решение принимается всеми участниками конфликта как на уровне элит, так и на уровне масс;

● нет нужды в поддержании условий соглашения третьей стороной;

● решение принимается всеми участниками в соответствии с их собственными системами оценок как честное и справедливое;

● решение не является компромиссным, поскольку сторонам не пришлось довольствоваться лишь частичной реализацией своих целей;

● соглашение устанавливает новые, позитивные отношения между участниками конфликта;

● участники добровольно принимают условия соглашения без какого-либо давления извне.

Видный отечественный конфликтолог А. Я. Анцупов [8] критериями конструктивного разрешения конфликта считает степень разрешения противоречия, лежащего в основе конфликта и победу в нем правого оппонента. Важно, чтобы при разрешении конфликта было найдено решение проблемы, из-за которой он возник. Чем полнее разрешено противоречие, тем больше шансов для нормализации отношений между участниками, меньше вероятность перерастания конфликта в новое противоборство. Не менее существенной является победа правой стороны. Утверждение истины, победа справедливости благоприятно сказываются на социально-психологическом климате в коллективе, эффективности совместной деятельности и, кроме того, служат предупреждением лицам, которые потенциально могут стремиться достичь с помощью конфликта сомнительной с правовой или нравственной точки зрения цели.

К этому направлению необходимо отнести прежде всего теорию Дж. Бертона [10] и его последователей. Согласно их точки зрения, большинство конфликтов возникает в результате того, что одна из сторон не учитывает базисные потребности другой стороны. К таким потребностям Бертон относит и потребность в идентичности или осознании и ощущении своей «особости» (своих ценностей, понимания и отношения к миру). Ради удовлетворения своих материальных интересов обычный человек вряд ли станет сознательно рисковать жизнью. Во всяком случае возможный риск в условиях голода не будет иметь ничего общего по сравнению с таким видом риска, как жертвенность. Когда же речь идет о защите своих ценностей, веры, традиций или образа жизни, люди готовы вступать за них в непримиримую борьбу и нести жертвы.

Согласно Бертону, разрешение конфликта должно основываться на изменении глубинных, психологических структур. Правильно организованное общение между социальными группами, находящимися в конфликте, является одним из центральных методов в данном подходе. Оно направлено на изменение характера восприятия, а также посредством этого на отношения сторон друг к другу. Бертон и его коллеги создали метод организации Т-групп, ориентированных на снятие ложной идентификации с группой только по национальному признаку, организовывали встречи и дискуссии между конфликтующими группами. В ходе этих встреч проводился детальный анализ интересов сторон. Сам по себе такой анализ способствует корректировке образа, но кроме него для этих целей используются имитационные игры. Участие в игре с позиции противоположной стороны позволяет лучше понять ее точку зрения, аргументы, а значит, и легче найти возможные варианты решения проблем. Кроме того, для повышения степени адекватности образов часто прибегают к помощи посредника, который может выступать в роли своеобразного «интерпретатора» поведения и восприятия участников конфликта.

Важное место в процессе познания и управления конфликтом занимают психологические исследования, позволяющие вскрывать глубинные основы конфликтного поведения. В рамках этих исследований накоплены многочисленные данные о механизмах протекания и способах разрешения разных типов конфликтов. Наиболее широко использующимся достижением психологии в этой области является определение стилей конфликтного поведения людей, состоящих из сочетания стратегии и тактики достижения удовлетворения своих интересов.

Стратегия – это набор макроскопических целей, которые желает достичь участник конфликта. В работах зарубежных психологов [111; 154; 157; 162] были выделены следующие стратегии конфликтного поведения:

● соперничество (борьба). В рамках этого стиля превалируют попытки заставить принять свою точку зрения любой ценой. Тот, кто выбирает данную стратегию поведения прежде всего исходит из оценки личных интересов в конфликте как высоких, а интересов своего соперника – как низких. Выбор в пользу борьбы отличается стилем поведения, характерным для деструктивной модели. При такой стратегии активно используются власть, сила закона, связи, авторитет и т. д.;

● уклонение (уход). Стратегия ухода отличается стремлением уйти от конфликта. Она характеризуется низким уровнем направленности на личные интересы соперника и свои личные и является взаимной. По сути, это взаимная уступка. Этот стиль используется, когда затрагиваемая проблема не столь важна и участники конфликта не хотят тратить время и силы на ее решение;

● приспособление (уступка). Человек, придерживающийся данной стратегии, также стремится уйти от конфликта. Но причины «ухода» в этом случае иные. Направленность на личные интересы здесь низкая, а оценка интересов соперника высокая, то есть человек, принимающий стратегию уступки, жертвует личными интересами в пользу интересов соперника;

● компромисс. Суть его заключается в том, что стороны стремятся урегулировать разногласия при взаимных уступках. Компромиссная стратегия поведения характеризуется балансом интересов конфликтующих сторон на среднем уровне. Стратегия компромисса не только не портит межличностные отношения, но и способствует их положительному развитию;

● сотрудничество. Этот стиль наиболее труден, так как он требует более продолжительной работы. Цель его применения – разработка долгосрочного взаимовыгодного решения. Стратегия сотрудничества характеризуется высоким уровнем направленности как на собственные интересы, так и на интересы соперника. Данная стратегия строится не только на основе баланса интересов, но и на признании ценности межличностных отношений. Особое место в выборе данной стратегии занимает предмет конфликта. Если предмет конфликта имеет жизненно важное значение для одного или обоих субъектов конфликтного взаимодействия, то о сотрудничестве не может быть и речи. В этом случае возможен лишь выбор борьбы, соперничества. Сотрудничество возможно лишь в том случае, когда сложный предмет конфликта допускает маневр интересов противоборствующих сторон, обеспечивая их сосуществование в рамках возникшей проблемы и развитие событий в благоприятном направлении.

Тактики, используемые в конфликте, – это средства достижения стратегических целей. Одна и та же тактика может использоваться в рамках разных стратегий. Основными тактиками поведения в конфликте или как их еще называют тактиками воздействия [111; 159; 162] являются:

● рациональное убеждение – использование фактов и логики для подтверждения своей позиции и убеждения оппонента;

● давление – требования, приказы, угрозы;

● апелляция к власти, санкции – использование взысканий и вознаграждений;

● дружелюбное обращение, заискивание – создание у оппонента представления о наличии у него привлекательных качеств;

● коалиционная тактика – просьбы о поддержке, союзе;

● заключение сделок – взаимный обмен благами, обещания;

● введение оппонента в состояние волнения, некоторой спутанности, управление его вниманием, создание эффекта неожиданности;

● неотменяемые обязательства – одна из сторон осуществляет определенное действие (например, бессрочную голодовку) до тех пор, пока ее условия не будут приняты.

Выбор стратегии поведения в конфликте определяется многими факторами ситуации. Важнейшим из них является ориентированность участников конфликта на свои или чужие интересы. От того, заинтересованы ли участники лишь в собственной выгоде или они учитывают также интересы другой стороны, зависит тип предпочитаемой стратегии. В результате их поведение может быть описано с помощью двух независимых параметров:

1) настойчивости, определяемой как направленность на удовлетворение своих собственных интересов;

2) кооперативности, т. е. учета в поведении интересов другой стороны.

Основываясь на указанных представлениях, можно прогнозировать будущее поведение участников конфронтации, исходя из оценки их ориентированности на свои или чужие интересы. Когда учитываются и свои интересы, и интересы оппонента, то предпочтение отдается стратегии сотрудничества. Когда одна из сторон сильно ориентирована только на собственную выгоду, используется стратегия соперничества. Когда более выражен учет интересов оппонента, применяется стратегия уступки. При слабой заинтересованности в успешном исходе конфликта и для себя, и для оппонента применяется стратегия бездействия.

Важным фактором, влияющим на выбор стратегии, является оценка участниками конфликта успешности применения стратегии для достижения собственных целей и ее «цены». Оценка осуществимости стратегии позволяет произвести адекватный ее выбор. Так, выбор в пользу стратегии сотрудничества достигается в том случае, когда

● существует уверенность в способности находить взаимоприемлемые решения;