Текст книги "Рождественские истории дедушки Суарри"

– Каким это? – полюбопытствовала Дафна.

– Яростным взглядом. Когда видят врага, глаза их наливаются жадным огнём. Выдержать такой взгляд сможет далеко не каждый, – сказал Софос и поторопил Дафну в путь.

Дорога во дворец лежала через кладбище затонувших кораблей, заросших белыми кораллами по самые мачты. За порядком здесь следили молчаливые рыбы-черти, освещая своими фонариками спящие якоря, скрипучие штурвалы и сломанные носы гордых кораблей.

Дальше дорога вильнула к оборонным стенам из голубого мрамора. За ними расположились военные пещеры, предназначенные для ночных и дневных стражей моря. Глубже и чуть правее Дафна заметила дельфинов в стальных доспехах. Те с аппетитом потягивали какую-то зелёную жидкость в прозрачных фляжек, и увлечённо дрессировали морских лисиц.

– Φωνή! Τρέξε! Πάρτε! ⁴⁷– скомандовал пятнистый дельфин. И морские лисицы затявкали, бросились на перегонки за искусственным окунем, и вцепившись в него, разорвали на тысячи мелких водорослей. Довольные и гордые они вернулись к своему командиру, но заметив, что Софос привёл в Закораллье непрошенных гостей, яростно заскрипели своими зубками.

Закораллье – так дельфины да и все известные водоплавающие звали местечко, куда сбегались все течения мира: реки, озера и ручьи. В Закораллье каждый из них мог найти себе настоящего друга. Здесь же морские жители устраивали собрания духов воды, те самые, на которые частенько опаздывала Пепе. В Закораллье были свои порядки, наговоренные, прочитанные перечитанные и утверждённые на веке дельфинами ордена Дельты. На этом самом месте, за миллиардами ветвистых серебреных кораллов, возник и сам орден. Это было много-много веков тому назад.

Однажды ясноглазый Бог света, любуясь добрыми поступками людей, их изящными произведениями искусства, трепетной поэзией и песнопениями, отвагой и мужеством, сорвал с неба букет из девяти звёзд и бросил его на Землю, завещав каждой звезде стать хранителем рода человеческого.

– Вера! Правда! Любовь! Сострадание! Свет! Дружба! Мудрость! Щедрость! Доблесть! – обратился Бог к звёздам, – отправляйтесь на Землю. И всегда напоминайте людям о себе! Станьте им добрыми братьями!

И звёзды бросились на Землю. Уже совсем немного оставалось им, чтобы соединиться с ней, но мелкий быстрокрылый Бес, затаивший давнюю обиду на Бога света, сбил посланников с верного пути. И огненной волной отбросил в море.

– А вот мне люди совсем не нравятся! – рассмеялся он, – И беречь их ни к чему! Меня бы кто поберёг! Живу тут среди них, дымом дышу, печки чищу – всё сетовал Бес, – Сколько раз я просил Бога света, чтобы тот взял и меня на небо! Чтобы и я мог управлять миром с высоты звёзд! Жадина! Эгоист! Говорит, будто я завистливый, злой! Ну, получай тогда сюрприз! Ни одна из твоих звёзд не долетела до Земли! Бе-бе-бе! – расхорохорился он. И так ему стало жарко, что захотелось и самому охладиться, да освежиться.

Прыгнул Бес в морские воды и давай тушить свой душевный костёр. Зажмурил глазёнки, широко улыбнулся, как вдруг видит – бежит на него большеротая волна. А вместе с нею, в сверкающих доспехах несутся невиданные животные. Не то рыбы, не то птицы. Вытаращил глаза Бес, испугался. Погрёб лапами к берегу, как внезапно схватили его дивные существа и растерзали. Один бурый пух на волнах от него и остался… То были дельфины. Первые стражи ордена Дельты.

… Всё дело в том, что оказавшись на дне морском, среди юных серебристых кораллов, божественные звёзды померкли, уныние охватило их. Но вдруг почувствовали они ласковые руки тёплого и холодного течений, вдруг увидели перед собой толпу встревоженных рыб, морских котиков да осьминогов пучеглазых, вдруг услышали они голос Бога света:

– Отныне вам решать, кем вы станете! Найдёте ли силы, чтобы подняться с морского дна? Найдёте ли способ, чтобы исполнить вам завещанное?

Вмиг воспрянули духом божественные звёзды.

– Мы станем верными братьями и морю и человеку, – вместе решили они. Свет озарил всё вокруг. И обрели звёзды облик громадных дельфинов, каких никто в мире ещё не встречал. С хвостами сильными, как у синих китов. С плавниками крепкими, как скалы. Зубами острыми, как алмазные иглы. Поклонились дельфины жителям морским да мигом бросились к Бесу, чтобы не резвился он в чистой воде, как в собственной ванной…

С тех пор стали дельфины охранять моря от всякого зла. Не забыли они и о человеке. Каждого, кто выходил в море, дельфины оберегали. Тонущих спасали, плачущих веселили, потерявшимся указывали дорогу домой… Прошло уже много-много лет, сменилось не одно поколение дельфинов. Но священная девятка – потомки божественных звёзд, по-прежнему стояла на страже морского царства. И каждые сто лет из девяти дельфинов выбирали одного – царя-хранителя. Остальные становились приближенными к царю полководцами, верными братьями бирюзового моря…

– Ну, вот, приплыли! – сказал Софос и остановился у белоснежной дорожки, вымощенной ракушками. Большими и маленькими, – Эта тропа ведёт во дворец. Когда-то на его месте прогремел большой взрыв… – меланхолично вздохнул дельфин, – Сюда упали девять божественных звёзд. Чудное было время. Время начала!

– А сейчас? – полюбопытствовала Дафна.

– Время конца. Если будем долго трепаться, наступит время конца, – огрызнулся Ксифос. Он всё ещё не мог простить Дафну за то, что она наподдавала ему по клюву, – Плыви, давай!

И Дафна, переглянувшись с хмурым Флюгером, двинулась дальше. Ракушки на мостовой приветливо переливались, бросая друг на друга лёгкие лучи морского света. Изредка по дорожке пробегали мелкие крабы, напевая что-то себе под нос. Изредка проплывали важные рыбы, вроде крылаток. Любуясь своим отражением в тёплом течении, они не обращали на Дафну и прочих гостей никакого внимания.

Миновав призрачный подводный туман, охвативший своим перламутровым цветом подступы к дворцу, Дафна наконец увидела белокаменные стены, изумрудные башенки, аметистовые окна с мраморными рамами и картушем в форме девятиглавого дельфина. Высокие резные ворота украшали, а скорее устрашали челюсти гигантских доисторических существ. Дафна подумала, что такие «крупные зубки» могли принадлежать мегалодонам ⁴⁸или кронозаврам⁴⁹ (она читала о них в одной из своих любимых книг). Но вот встретить клыкастого представителя доисторического мира на своём пути ей совсем не хотелось.

– Не дрожи, эти парни давно вымерли, – усмехнулся Ксифос и приложил к воротам свой длинный хвост. Тот сверкнул и замки отворились, – А вот если бы ты повредила мой хвост, я больше бы не смог так просто попасть в наш дом!

– Да уж, – согласился Софос, – И если бы меня с моим хвостом не было рядом, тебе, Дафна, пришлось бы сначала повоевать со всеми этими неприветливыми древно-зубками (А их здесь сотни!) и только потом спешить во дворец.

– У вас что, хвосты, как ключи? – удивилась Дафна.

– Больше, чем просто ключи, – буркнул Ксифос, – Это наша гордость. Врата узнают священную «девятку по хвостам», чужаков сюда не пускают…Хочешь, докажу?

– Ксифос, не время для хвастовства, – одёрнул его Софос.

– А я вот хочу ей доказать, что она здесь чужая! И без нас…

– Ну, докажи, докажи. Только быстро, – согласился Софос.

Тогда Ксифос вновь закрыл ворота и велел Дафне приложить к ним свой хвост.

– Если твой «ключ» не подойдёт, ты готова сразиться с сотней челюстей? – ухмыльнулся он.

– Вообще-то, нет, – честно сказала Дафна.

– Я так и знал! Ха-ха! Трусливый дельфинионик. А ещё собралась к Теосу Кима! – позлорадствовал Ксифос.

Дафна вскипела. И набравшись храбрости, приложила свой весьма любопытный хвост к воротам замка Закораллья. И вот чудо! Одно это прикосновение мгновенно всколыхнуло воду, ворота пошатнулись, звонки взвизгнули, крепкие челюсти древних стражей стиснули зубы. Софос и Ксифос, получившие оплеухи от внезапно проснувшейся подводной волны, дважды перекувыркнулись и пошли на дно-днющее. Флюгер отскочил подальше. Встал на дыбы и таки отбил от себя волну. Дафна выгнувшись гимнасткой-муреной зажмурилась. И сама еле удержалась наплаву. Ворота отворились. И перед ней, в доспехах и в шлеме с высоким гребнем из шипящих саблезубых гидр, появился Теос Кима. Он прибыл на шум защитных ворот и теперь жаждал лишь одного – посмотреть в глаза пришельцу, что так бесцеремонно ворвался в священное Закораллье. Но увидев на пороге молодого дельфина, от клюва до хвоста прекрасного и могучего, как и он сам, царь спросил:

– Кто ты, пришелец? И… – тут Теос Кима заметил на шее дельфина светозарную раковину, – И откуда у тебя эта вещь?

В ту секунду к воротам вернулись Софос, Ксифос и Флюгер, заигравшийся с морскими пузырьками. Алифья, Марлен и Сальвадор старались держаться подальше от дельфиньих выходок. И всё ещё медленно подбирались к замку по ракушечной мостовой. За это время Алифья соорудила мышонку дивный акваланг из водорослей и прочного пузыря, что надул для него иглобрюхий морской ёж. Увидев, Дафну рядом с Теосом Кима, Алифья сказала:

– Ох, лишь бы он её не сожрал, – но эти слова так напугали мышонка и муху, что рыбка поспешила их успокоить, – Не бойтесь! Всё самое страшное ещё не началось.

– Теос Кима! Ты меня помнишь? Я – Дафна. И я здесь, чтобы отдать тебе светозарную раковину, – сказала девочка.

– Дафна? – недоверчиво хмыкнул дельфин, – Дафна была человеком…Ты лжешь. Софос, Ксифос! Объясните, как чужеводное существо оказалось в Закораллье?

– Оно, существо, то есть вот – она, сама сюда приплыла. Никто её не приглашал, – ответил Ксифос, – Мы с братьями заметили на её шее морскую раковину, нашу раковину. И хотели отобрать. Но девчонка заявила, что ей нужен царь.

– И вы так просто указали путь в Закораллье? – удивился Теос Кима.

– Не просто. Только после драки, – признался Ксифос.

– Дафна их побила, – заржал Флюгер.

– Никто не в силах вот так взять и побить стражей ордена Дельты, – усмехнулся Теос Кима, – Дафна… А ну-ка, дельфинионик, взгляни мне в глаза.

– Царь! Великий Теос Кима! – вдруг услышали все голосок Алифьи, – Пока вы тут играете в гляделки, к морю приближается катастрофа.

– Морен совсем близко, – прошептала Дафна.

Теос Кима изумлённо поглядел на Алифью. Он помнил её ещё совсем крошечной икринкой в водном царстве. И вот она появилась перед ним в окружении Сальвадора и храброй мухи Марлен. Не мудрено, что и Дафна была где-то рядом. Почему бы не теле дельфина?

– Волшебство, не иначе… – вымолвил царь, – Девочка Дафна… Та, что говорит с водою. Но как такое возможно? Отчего ты не стала дельфином при первой же нашей встрече? И откуда у тебя эта раковина?

– Я пыталась сказать тебе, но… Хвост и плавники появились слишком неожиданно! В тот момент, когда мне удалось справиться с волнами… – ответила Дафна, – И всему телу стало легко! Легче, чем с человеческими руками и ногами. Море, оно будто даёт мне силы. Я словно заново родилась! А сегодня я спешила ему на помощь. На помощь всем вам, ведь однажды и вы помогли мне.

– А раковина? – всё любопытствовал царь.

– Мне её подарили. В тот вечер, когда ты оставил меня на берегу…

– Подарили, значит? Хороший подарок. Поглядел бы я на того дарителя. Но полно! Дитя, что ты знаешь о Морене? – спросил Теос Кима.

– Его душа на свободе и она жаждет встречи с телом…

– Это не правда, – отрезал дельфин.

– Да, – согласилась Алифья, – Правда в том, что они уже встретились. Реки, те, что ещё полны воды, говорят о землетрясении, что случилось пару мгновений до нашего появления здесь. В районе Северо-Восточных островов. Там душа Морена отыскала своё тело. А вместе с ним и целое войско, утопленное великим цунами в день легендарной битвы. Сейчас все реки бегут в Закораллье, но не всем суждено укрыться здесь. Морен собирает армию, и как только будет готов – двинется в наши края. К тебе, царь Теос Кима. Он умирает от жажды.

– Ему не удастся выпить все реки и море, – воскликнул дельфин, – Мы сразимся с Мореном, и одолеем его.

Но Алифья покачала головой:

– За годы, проведённые в подводной темнице под отвесной скалой Проклятых, титан окреп (об этом шепнули мне беглые рыбы. Они уже покинули прибрежные воды Северо-Востока). Земля, мрак и жажда мести дали Морену небывалую силу. В заключении он трижды в день поглощал древнюю глину, грыз гранит, а запивал всё это песком, – вздохнула Алифья, – Там, в темнице, не хватало только дыма его души. Но вот пробил час и она вырвалась на свободу. Мой прогноз на три дня таков: трех дней может и не быть! Нужно готовиться к бою. Нужно испытать силу светозарной раковины.

– Погодите-погодите! – тут Софос осторожно прервал, – Как могла душа Морена вырваться на свободу? Силы вулканического огня и цунами отняли её у титана. И заточили в священный халцедон, отправив тот в самую глубь моря. И даже если бы его вынесло на берег штормом, бережливые волны тут же забрали б его назад…

– Пожалуй, не так быстро, как моя мама, – сказала Дафна, – Она нашла халцедон на берегу, подумала, что это всего лишь игрушка. И оставила её себе.

– Человек! – всплеснул плавниками Ксифос, – Всему виной человек! И почему только мы призваны охранять этих глупых существ?

– Потому, что так велела Древность, – сказал Теос Кима, – Так это твоя мать выпустила титана на волю?

– Нет, – потупилась Дафна, – Фигурка, ну…или ёлочная игрушка эта из халцедона, хранилась в нашем доме много лет. Но тут я… Я… – она не могла подобрать слов, – Понимаете, просто ёлка никогда ещё не была такой высокой! Просто я никогда раньше не видела моря, просто…

– Ты разбила камень, – прошептал Ксифос и оголил свои зубы.

– Разбила… Но не специально, – бросилась на защиту Дафны Алифья, – Душа Морена, вероятно, так бы и пролежала в коробке с ёлочными игрушками, но внезапно… в доме Дафны появилось море. Живое. Почувствовав это, Морен ещё больше захотел воды. Он ненавидел её всей душой и желал уничтожить. Дафна и не знала, что соединив в одном месте четыре стихи, она позволит душе титана вырваться наружу…

– Что это значит? – не поняла девочка.

– Выскользнув из твоих рук, игрушка оказалась в воздухе, следом её перехватила земля – пол, на который она упала. В камине жарко горел огонь. На стене волнами играло море… Бах! И душа на свободе, – объяснила Алифья.

– Я не знала об этом… – чуть не разрыдалась Дафна.

– Я тоже… Сама только что догадалась, – призналась Алифья, – Ах, если б только я была постарше, то и проку от меня было б больше.

– Живо во дворец! – скомандовал Теос Кима, – Логос, Кардья и Элефтерос зовут нас.

– Как он это понял? – прошептала Дафна.

– Три гидры на его гребне замигали красными маяками, – предположил Флюгер.

– Царь! Прикажешь, казнить девчонку? – не унимался Ксифос.

– Теос Кима никого никогда не казнил! – ответил царь, – Все до одного во дворец!

И все повиновались царю. Спешил даже озлобленный Ксифос.

– Думаешь, дельфины меня не убьют? – шепнула Алифье Дафна.

– Я устала думать, – ответила рыбка, – Но, думаю, что нет. Не сразу. В общем, плыви быстрее.

…Трое дельфинов: Логос, Кардья и Элефтерос были больше похожи на Софоса, чем на Ксифоса, Тарана и Махайру. Их глаза излучали золотой свет, а плавники выглядели изящней, нежнее. На них не было глубоких шрамов. У Кардьи на груди была крошечная царапина. И только. Скреплённая медузными нитями она слегка слезоточила. Но в этом не таилось ничего страшного. Кардья славился своей доброй и чувствительной душой, и она часто заставляла его сердце плакать. Особенно в предчувствии беды.

– Что случилось, братья? – встревоженно спросил Теос Кима.

– Теос, погляди на это – реки высыхают! – и Кардья указал на сверкающий панцирь. Наверняка, когда-то его с гордостью носила какая-нибудь уважаемая морская черепаха. И размером она точно была со слона. В Закораллье её панцирь очень даже пригодился. В него, словно в зеркало, можно было увидеть то, что происходит в жизни рек и озер, и кому из них нужна помощь. Когда на панцирь падал лунный свет, в его крупных роговых щитках отражались все добрые дела человека, хоть как-то связанные с морскою водою. А злые дела – кражу сокровищ, браконьерство или грязь, сброшенную человеком в воду, показывали самые нижние щитки. Дельфины обращались к панцирю девять раз в сутки. Каждый: Кардья, Софос, Логос, Элефтерос, Ксифос, Таран, Махайра, Лабрис и Теос Кима сначала трижды кланялись ему, а уж потом просили о помощи. И панцирь никогда их не подводил.

…То, что увидел Теос Кима в следующий миг, привело его в ужас. Великие реки и озёра спешили в море, но исчезали на ходу. Словно кто-то невидимый, опустил в них огромный ковш и жадно черпал беззащитную воду. Эбро, Рона и Нил встали на дыбы и яростно сопротивлялись неведомой силе. Они бурлили, шипели, выходили из своих берегов, возвращались вновь, мутили воду. Им на помощь пришли крокодилы и острозубые рыбы, но и они не могли вечно сражаться с едким дымом, что раскинул свои чёрные крылья над братьями и сестрами моря.

Вдруг секретная дверь оружейной палаты со звоном распахнулась. И все: Теос Кима, Ксифос, Софос, Дафна, Алифья – все замерли. Запыхавшись и кашляя, в палату ворвались Таран, Махайра и Лабрис. Они доставили во дворец «нечто» бесформенное – лазурно-изумрудно-жёлтую пыль. Она источала гнилой, тошнотворный запах, но при этом приветливо искрилась, стараясь уцепиться своими песчинками за встречное течение.

– Пепе! Ромул! Дидона! – воскликнул царь дельфинов, – Что с вами стало?

– Пепе? – присмотрелась Дафна. И тут она разглядела в частичках лазурной пыли тусклое, безжизненное лицо хранительницы прекрасного Лана, – Пепе! – закричала девочка.

– Ах, вот ты и на месте, – слабо улыбнулась ей душа Лана, – Нет ли у тебя немного сахара? А впрочем… Смерть придёт быстрее, чем мне удастся разгрызть хоть кусок.

– Всё будет хорошо, Пепе! Мы победим! – затараторила Дафна, – Теос Кима победит Морена.

– Он пытался вас выпить? – сдавленным голосом спросил у хранителей рек Теос Кима.

– Мы, как и Эбро, Рона и Нил оказали врагу сопротивление, – прошептал Ромул, – Но Морен нынче слишком силён. Мы хотели задержать его душу на подступах к телу, но Морен ведёт за собой целую армию чудовищ. И все они презирают море.

– Первыми пострадали воды Лана. Они встретили Морена, ослепленного местью, у границ Марбурга. Пепе заслонила собою весь горизонт, но душа титана рассвирепела ещё больше и будто воронка всосала в себя чуть ли не всю реку до последней капли! Пепе чудом удалось уйти… – посетовала Дидона, – В мои воды, в чистые воды Меджерды, ⁵⁰Морен забросил песочных змей, и я сама чуть было не захлебнулась от их яда…

– Воды Тибра⁵¹ никогда не перед кем не отступали, – сказал Ромул, – Но титан и вправду силён. Мне тоже не удалось задержать его.

– Отнесите их в Бассейн Дождей, – велел Теос Кима, – Славные хранители, вам нужно набраться сил. Капли дождя наполнят вас небесной чистотой и омоют ваши раны… Нам предстоит тяжёлая битва. И если вы готовы сражаться, силы вам пригодятся, как никогда.

– Присоединяться ли к нам другие реки? – задумался Таран, – Все вокруг напуганы могуществом титана.

– Реки прибудут, но не все, – сказала Алифья, – Я вижу, что биться на нашей стороне станут далеко не все реки. Тем, кто уже предал нас во имя спасения собственных вод, Морен пообещал вечный покой и златообильные пески. Но он обманул их… Хвостом чую, что обманул. Стоит битве закончиться, как Морен вмиг высушит их всех до дна.

– Каких чудовищ ведёт с собою Морен? – вмешалась Дафна.

– Невиданных тварей! – сказала Пепе и издав тяжелый стон, обессиленно растеклась по хребту Тарана.

– Таран, постойте! – попросила Дафна, – Вот, возьмите. Как только Пепе станет лучше, угостите её сахаром, – и она достала три кусочка тростникового лакомства, которые ещё Марбурге забросила внутрь светозарной раковины. Как раз на случай встречи с Пепе.

Таран молча кивнул и вместе с братьями унёсся в Бассейн Дождей.

– Дафна! – строго сказал Теос Кима, – Нам нужно поговорить наедине. Но прежде я дам указания твоим друзьям.

– Ясно-понятно, – пробубнила Алифья, – Флюгеру нужно собрать отряд морских коньков и морских дракончиков. Сальвадору набраться храбрости и приготовить чистые ракушки для рисования и угольный карандаш. Теос Кима! Зачем мышонку зарисовывать каждый шаг нашей армии? Ведь он ещё только учится рисовать!

– Затем, чтобы следующие поколения помнили о великой битве, – ответил царь.

– С такими долгими разговорами следующих поколений может и не быть, – ввязался Элефтерос. Дельфин всегда говорил всё, что думает, даже если это могло не понравиться его брату, Теосу Кима.

– Элефтерос и Логос, вы со своими войсками займётесь обороной стен Закораллья. Прикажите биссам⁵² выстроить купол над священным дворцом. Пусть заслонят его своими панцирями, – распорядился Теос Кима, – Кардья останется здесь! Нужно проследить за тем, что явит нам зеркальный щит: сколько рек ещё стремятся к нам, а сколько восстают против… В бой, если всё-таки его не миновать пойдут все. Таран, Ксифос, Лабрис, Махайра…

– Наступаем клином? – вернувшись из Бассейна Дождей спросил Таран.

– Клином! – кивнул Теос Кима, – Я поведу вас!

– Чудесно! – воскликнул Таран, – Страшная битва нам предстоит, но ведь какая занимательная! Биться с вами плавником к плавнику, братья, – великая радость!

– А я? – внезапно спросила Дафна, – Что делать мне?

– Вернуть царю светозарную раковину и не высовываться из дворца, – отрезал Таран, – С нею мы непобедимы! Стоит царю лишь протрубить бой…

– Я бы не стала отказываться от помощи Дафны, – хмыкнула Алифья и кокетливо вильнув хвостом, попросила, – Давайте оставим царя и дельфинионика наедине. Пусть сами разберутся…

– На дне под тенистыми рифами мы разместили морских лисиц… Ждём сотню касаток с дальнего юга. Каракатицы заняли оборону, их чернил хватит на три такие битвы! – объявил Таран на последок и свистнув братьев, скрылся за дверями, дрожащими от таких разговоров.

– Дафна, Дафна, Дафна… – завёл Теос Кима, – Давай сюда раковину.

– Держи, она твоя! – улыбнулась девочка и бережно сняла со своей шеи светящуюся всеми красками моря, диковину.

Светозарная раковина, узнала Теоса Кима, стремительно подплыла к нему, потёрлась о его синие бока, словно преданный щенок. Шмыгнула под его плавник, и что-то пробурчала.

– Полезай мне на шею, – позвал её Теос Кима, но вдруг раковина отпрянула от дельфина, резво подскочила к Дафне и судорожно затряслась. Теос Кима вытаращил глаза, – Никифора! – обратился он к раковине по имени, – А ну-ка полезай мне на шею! Грядёт битва! Ты это знаешь?

– Мне кажется, она не хочет, – предположила Дафна.

Теос Кима нахмурился и ударил хвостом по воде.

– Живо, ко мне! – приказал он. И Никифора, став бледнее самой нелюдимой мыши, заскользила к царю, – А ты, Дафна, останешься здесь – во дворце. К тебе у меня слишком много вопросов! И как только война закончится нам будет о чём поговорить… Детям не место на водах брани.

– Но я хочу драться за море! Я обещала помочь! Мы все обещали и поэтому мы здесь.

– Мне нужно спешить! Кардья присмотрит за тобой. А Софос, если спросишь его, может быть, расскажет о стражах ордена Дельты.

– Софос мне всё уже рассказал… – призналась Дафна, – Он тоже драться не будет?

– Драться будут все, – ответил дельфин, – Только по-разному. Итак, ты остаёшься во дворце и ждёшь моего возвращения. Я должен вести дельфиний клин. Кардья! – окликнул он уставившегося в щитки панциря, дельфина, – Сколько рек ещё бегут к нам?

– Всего лишь три. С юга, востока и запада… Остальные не желают биться с Мореном.

– Пускай так! Я отправляюсь в путь! – сказал царь и надев на себя светозарную раковину, словно морская стрела, вылетел из дворца.

– Это несправедливо, – пробурчала Дафна.

– Что несправедливо? – не понял Кардья.

– Он не взял меня в свою армию! – посетовала девочка.

– Я слыхал, что ты славно дерёшься, – усмехнулся Кардья.

– Сама не знаю, где этому научилась… Ещё утром я была простой девочкой. И вот: хвост, плавники… зубы! Кардья! Выпусти меня из дворца, а?

– Нельзя. Царь не велел, – вздохнул дельфин. Но вдруг глаза его округлились, – О, великие предки! Это ещё кто? – и он приблизился к черепашьему панцирю. Дафна последовала за ним. Ей вмиг сделалось дурно. В панцирных щитках она увидела безобразных чудовищ, гордость армии Морена. Огромные, как северные горы, косматые, с рыжими густыми бровями, свисающими над кровоищущими красными глазами, они ступали по рекам и озёрам. Погружали в их воды свои бугристые хоботы. И жадно вбирали в них всё, до последней капли. Своими смертоносными бивнями они перебили всех рыб, черепах и крокодилов. Лишь бесстрашные анаконды бросились на чудовищ, чтобы задушить их своими крепкими кольцами. Но сила гигантов была такой мощной, что они расправились с хранителями рек, как с ничтожными червяками.

– Это же мамонты… – пролепетала Дафна, – Они же давно вымерли! И откуда только он их достал?

– Из недр земли… – закашлялась от нахлынувшего страха Алифья, – Глядите, там ещё дикие кабаны во главе с саблезубым Вромико, лучшим другом Морена.

– Омерзительно… – признал Софос, – Их же тысячи!

– А сколько дельфинов? – спросила Дафна.

– Все, кроме детей. Даже старики рвутся в бой, – ответил Софос.

– Все… – с досадой протянула Дафна, – Все, кроме детей и меня.

– Дафна! Ты рвёшься в бой, но знаешь ли ты, что такое война? – спросил Софос, – Ты сильна, отважна… Возможно, царь бы даже взял тебя в своё войско, в свой дворец. Но не сейчас.

– Одного не пойму, как ты отворила наши дворцовые врата, – как бы между прочим сказал Кардья, и вновь уставился в панцирные щитки, – Это по силам только нам, дельфинам ордена…

– Ордена Дельты, разумеется, – прервала его Дафна, – Ваша священная девятка здесь всё решает. Это ясно. Но знаете ли вы, великие дельфины, как сильно я ждала встречи с морем? Как я любила его и молилась, чтоб хоть на секундочку прикоснуться к его водам… Не знаете! Откуда вам знать.

– Дафна Илиади, – вдруг раздался голос окрепшей хранительницы Лана, – Да благословят тебя все озера и реки!

– О, Пепе! Дорогая Пепе! – воскликнула девочка и подвильнула к своей приятельнице, – Скажи им, чтобы отпустили меня на битву!

– Звучит так, словно мы должны отпустить её на танцы, – рассмеялся Кардья.

Но в тот же миг его улыбка сменилась жуткой гримасой. Змеи на гребне его шлема замигали, задёргались и с неподвижным взглядом, Кардья произнес:

– Таран сказал «началось»…

В палате заскрипела тишина. Пепе бросила взгляд на Ромула и Дидону, а те скрестили пред собою руки, склонили головы и в одно мгновение облачились в панцирные доспехи. Пепе сделала то же самое. Алифья создала вокруг себя лиловый купол защиты. Заслонив им и суетливую Марлен. Кардья в последний раз посмотрел в священный черепаший панцирь и с уверенностью сказал:

– Подмоги больше не будет! Софос, мы отправляемся к Теосу Кима.

– Но царь ещё не протрубил светозарной раковиной бой, – возразил Софос.

– Может быть, вы не услышали… – предположила Дафна.

– Исключено, – отрезал Софос, – Голос Никифоры разбудит даже мёртвого.

– Верно, – согласился Кардья, – Но Таран зовёт. Он просит занять весь подрифовый фланг нашими воинами. А нам, тебе Софос и мне, немедленно выстроиться в клин хранителей ордена Дельты.

– Ну тогда, вплавь! Славные друзья: Пепе, Ромул, Дидона! Вы с нами? – спросил Софос.

– Мы за вас, – кивнули хранители рек.

– Дафна! – обратился к девочке Кардья, – Твоя задача следить за битвой отсюда и не покидать дворца. Если станет любопытно – вот, панцирные щитки – в них всё и увидишь. Если будет страшно… просто закрой глаза! Мы не сможем с тобой остаться, Таран сказал, что Никифора молчит, как бы царь не старался протрубить бой. Вся наша армия в замешательстве. Кто-то даже сомневается, идти ли в бой без гарантии победы. Но ждать нельзя. Морен в нашем море!

– Мы выступаем? – спросила Пепе.

– Мы выступаем, – ответил Софос, – Молитесь предкам! Да будет бой!

И все, кроме Дафны, Алифьи и Марлен, покинули дворец… А Софос и Кардья ещё и заперли дверь снаружи, чтобы бойкий дельфинёнок не выскользнула вслед за ними.

– Можно подумать двери её остановят… – усмехнулась Алифья.

Вдруг стены дворца дрогнули. Жемчужные зеркала, аметистовые рамы дельфиньих портретов, бирюзовые люстры и подсвечники дали трещины, а гигантский всевидящий панцирь повалился на бок и чуть было не зашиб кроху-Алифью вместе с её защитным куполом, но Дафна вовремя подхватила панцирь и вернула на место.

– Это что, землетрясение? – взволнованно воскликнула девочка. И тут же они с Алифьей и Марлен прильнули к потрескавшимся зеркальным пластинам. Те не сразу заработали, и Дафна подумала, что панцирь сломался насовсем, но после судорожного мигания, он всё-таки вспыхнул и тут девочка увидела страшную картину: Морен, в сопровождении косматых стальнобрюхих мамонтов и саблезубых кабанов подступил к самым границам синего моря. С любопытством выпучил глаза и жадно оглядел линию скрытой обороны. Тишина не сулила покоя. И пусть с первого взгляда могло показаться, что море грезило, а волны покорно склонили головы. Но там, у границ, в засаде осьминоги свили своими щупальцами крепкие сети – они поклялись морю держать эту связку до последнего вздоха. Чуть глубже затаились каракатицы. Они собирались напустить на захватчиков свои чернила так, чтоб те не увидели ни воды, ни солнца. Чайки бесшумно кружили над морем. Их шеи обвивали неприглядные верёвки. На самом же деле это были морские ядовитые змеи, что при первой команде чаек могли атаковать неприятеля с высоты птичьего полёта.

Медузы и те, распушили свои щупальца и приготовились жалить врага. Прибыли на зов Теоса Кима и острозубые касатки. Они выстроились в четыре непробиваемых фаланги⁵³. В каждой по двадцать пять китов.

Не испугались Морена и славные нарвалы. Устремив свои смертоносные бивни к северу, они ждали, кто из врагов наткнётся на них первым. У южного рифа затаила дыхание конница: сотни морских коньков и морских драконов во главе с Флюгером. За конницей собралась фаланга с боевыми лисицами. И вот под ними-то, на самой глубине слетелись в свой клин дельфины ордена Дельты. Справа и слева от них в стальных доспехах с щитами из электрических скатов ждали команд и другие дельфины.

Как только Софос и Кардья присоединились к своим братьям, Теос Кима вновь воззвал к Никифоре. Но светозарная раковина, как онемела. И не издала ни звука.

– Ха, девчонка так и не вручила проклятую раковину этим гордым белозубикам! То-то же! – расхохотался Морен, – Теос! Теос Кима! Где ты там спрятался? Где твой победный клич? Выходи! Или не рад видеть старого друга? – бросил он на ветер, – Тишь да гладь! Вот такое, покорное море. Что ж, мы выпьем его ещё быстрее! – раскуражился Морен, и похлопав своего свирепого Вромико по толстым бокам, приказал, – Земляные! Взбейте-ка себе коктейль да повкуснее! Раздавите всё, что восстанет на вашем пути.