Текст книги "Открывая дверь в прошлое. О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте"

– А наша Танечка готовится поступать на факультет искусствоведения, в Москву, да, доченька? – Мать несколько повысила голос, чтобы отвлечь внимание дочери от салата.

– Да, да. Я готовлюсь, – очнулась девушка.

– По-моему, это всё пустые мечты, – высказала своё мнение Юля, не забывая пробовать всего понемногу. – Этот факультет только открылся, желающих поступить миллион, и предпочтение отдавать будут, конечно, москвичам.

– Ну, это мы ещё посмотрим, пусть желающих миллион, а Танюша у нас такая одна, поэтому обязательно поступит. – Вадим ласково посмотрел на Таню. Она впервые подняла на него глаза, уловив нежную интонацию в его голосе.

– Откуда у вас такая уверенность? – смущённо обратилась она к молодому человеку.

– Потому что я верю в вас, вы умница. – Он тепло посмотрел на неё, и Татьяна впервые ему улыбнулась. – Ну, и я помогу, точнее, мой отец. У него связи большие в Москве, любые двери открывают. – Он самодовольно улыбнулся, а девушка, наоборот, нахмурилась.

– Нет, нет, благодарю вас, я сама буду поступать. – Она опять уткнулась в свою тарелку. Возникла неловкая пауза, разрядить которую взял на себя отец семейства.

– Вадим, я восхищаюсь вашим отцом. Какой великий спортсмен, он – гордость нашей страны. И наград у него, наверное, великое множество? – Мужчина говорил искренне, без намёка на лесть, и это тронуло молодого человека.

– Спасибо вам большое за такие слова, – поблагодарил Вадим, – действительно наград много, у нас даже целая комната под это выделена.

– Вот как? А сколько же всего у вас комнат? – Мать девушек была крайне заинтересована.

– Четыре и большой балкон, – молодой человек сказал это без лишнего пафоса, как само собой разумеющееся, – больше двухсот квадратных метров.

Вадим склонился над тарелкой, не увидев крайне удивлённого лица женщины.

– А что же это за дом такой в Москве, в котором такие большие квартиры? – теперь любопытство обуяло Юлю, которая была поражена не меньше матери.

– Так это одна из «сталинских высоток», дом со шпилем на берегу рек Москвы и Яузы. Он так и называется «Дом на Котельнической набережной», – с видимым удовольствием рассказывал Вадим. – У нас ещё много знаменитостей живёт по соседству: Уланова, Раневская, Лучко, Зыкина, Евтушенко.

– В вашем доме живёт поэт Евгений Евтушенко? – теперь и Татьяна проявила интерес. – Я очень люблю его стихи, а ещё поэзию Андрея Вознесенского.

– Вот и познакомитесь с ними, когда будете у нас в гостях. Андрей Вознесенский тоже наш сосед. – Молодой человек был рад, что смог заинтересовать девушку.

– Так вы приглашаете нас в гости? – бесцеремонно поинтересовалась Юля.

– Конечно. Когда Танюша приедет поступать в университет, может у нас остановиться. Я её с родителями познакомлю. – Вадим просто искрился радостью от своих далеко идущих планов.

На протяжении всего рассказа о доме, о знаменитостях, живущих рядом с юношей, мать девушек не могла вымолвить ни слова, совершенно ошарашенная услышанным. Она, конечно, многого ждала от сегодняшнего визита, но даже предположить не могла, что семья молодого человека живёт в самом престижном доме в Москве, известном всей стране. А Вадим, увидев блеск в глазах Тани, продолжал:

– Да-да, Танечка, не стесняйтесь. У нас места много. Можете спокойно готовиться к экзаменам. – Он смотрел на девушку, любуясь её смущением.

– Благодарю вас, молодой человек, но это невозможно. – Отец Тани решил внести ясность в сложившуюся ситуацию. – Она не может жить у вас, не так воспитана. Извините, но я как отец не могу это допустить.

– Да, Вадим, мой муж прав, – женщина, наконец, пришла в себя, – в качестве кого наша дочь будет жить у вас? – Она вопросительно посмотрела на молодого человека. Таня окончательно смутилась.

– Папа, мама, о чём вы говорите? Я не собираюсь ни у кого жить. В университете имеется общежитие для абитуриентов. – Её голос предательски задрожал, девушка выскочила из-за стола и убежала в свою комнату. Стоя у окна, Татьяна пыталась подавить в себе обиду. Почему за неё решают, не считаясь с её мнением? Она слышала мужские голоса в гостиной, удивлённый вскрик Юли и радостный смех матери. В дверь тихо постучали. Она обернулась. Вадим осторожно вошёл в комнату и подошёл к ней. Взяв обе её руки в свои, заглянул в глаза.

– Танечка, милая, что с тобой? – Он был так нежен, что она не могла ответить ему грубо.

– Почему «милая»? – Девушка постаралась говорить спокойно. – Ведь мы едва знакомы.

Она по-прежнему не поднимала глаз, чтобы он не увидел её слёз.

– Ты ошибаешься, Танюша. Мы с тобой очень хорошо знакомы. Я так благодарен тебе за твои письма. В них мы открылись друг другу. Они сделали меня счастливым.

Вадим приблизил к ней своё лицо, пытаясь поцеловать.

– Письма? – Татьяна резко отстранилась, убрав руки. Неожиданная догадка вдруг осенила её. – А вы сохранили их? – спросила она, усилием воли пытаясь сохранять спокойствие.

– Конечно, моя хорошая, сохранил все до единого. А одно, самое дорогое, всегда со мной. – Он достал из кармана пиджака аккуратно сложенный конверт и протянул его девушке. Дрожащими пальцами она развернула бумагу. Адрес Вадима на конверте был написан хорошо знакомым почерком. Это была рука её матери. Девушка выронила конверт и зарыдала.

Пока Юля провожала растерянного молодого человека до двери, уверяя в том, что сестра сильно переволновалась перед его приездом, мать вошла в комнату к плачущей дочери. Она усадила её на кровать и, сев рядом, убедила отпить воды из стакана. Когда Татьяна немного успокоилась, женщина обняла её и положила голову к себе на плечо.

– Доченька, прости меня за этот обман, но я сделала это ради твоего же блага, – она ласково погладила девушку по голове. – Тебе уже двадцать, а перспектив выйти замуж никаких. Да и разве есть будущее у таких девушек, как ты, в этом городе? – Женщина поцеловала дочь в мокрую от слёз щеку. – А Вадим – москвич, сын знаменитого спортсмена, а значит, материально хорошо обеспечен. А как смотрит на тебя? Как на богиню.

– Мама, но я не люблю его, – сквозь невысохшие слёзы пролепетала Таня.

– Пойми, девочка моя! Любовь – не главное. Женщина должна хорошо устроиться в жизни. А любовь придёт постепенно, когда привыкнешь к мужу. Ты думаешь, я по любви вышла замуж за твоего папу? Ничего подобного, – махнув отрицательно рукой, ответила она на вопросительный взгляд дочери.

– Когда в молодости ехала в поезде домой, на каникулы, после сессии, увидела в соседнем купе курсантов-лётчиков в красивой голубой форме. Поняла, что это идеальный вариант для хорошей жизни. Вот одного себе и выбрала. А любовь потом пришла, когда ты у меня уже родилась. Да может, и не любовь это, а привычка, – женщина вытерла остатки слёз на лице дочери и вновь её поцеловала.

– Я очень переживаю за тебя, Танечка. Именно за тебя. Юлька легко выскочит замуж, а вот ты – другое дело. У тебя душа нежная, тебе нужно выходить так, чтобы раз и навсегда. Не страдать, не мучиться от непонятной любви. – Мать встала и, подойдя к двери, повернулась к дочери: – Мой тебе совет: подумай о Вадиме. Это лучшее, что может быть для тебя. Такой шанс не каждой девушке выпадает. Об этом можно только мечтать. Представь только, какая удивительная жизнь тебя ждёт. К тому же он сегодня попросил у нас с папой твоей руки.

Женщина закрыла за собой дверь, оставив дочь в глубоком раздумье.

* * *

Свадьбу решено было провести дважды: сначала в Москве, где проходила регистрация, а затем в родном городе Татьяны, чтобы уважить многочисленных родственников, соседей и сослуживцев отца. Все расходы московской свадьбы взяли на себя родители Вадима, точнее – его отец, который отнёсся к будущей невестке с необыкновенной теплотой. В первый же свой приезд в Москву Татьяна оказалась у легендарного дома № 1, на Котельнической набережной, куда её привёз Вадим для знакомства с родителями. Девушка стояла у подъезда, не решаясь войти. Она была поражена монументальностью гранитного цоколя, красотой колонн из розового мрамора и скульптурными барельефами над входом. Это здание было визитной карточкой Москвы, и Таня чувствовала не только трепет от этой мощи, но и гордость за свою страну.

– Ну, что же ты остановилась, Танюша? Входи. Теперь это и твой дом тоже. – Вадим на правах жениха взял её за руку и нежно подтолкнул ко входу.

Войдя в вестибюль, девушка застыла в восторженном изумлении. Ей показалось, что она попала в музей или фойе театра. Огромный холл поражал воображение любого, кто когда-либо здесь бывал. Резной мраморный пол с орнаментом уже сам по себе казался произведением искусства. Стены из такого же мрамора были отделаны изящными барельефами из тончайшего фарфора цвета слоновой кости. Потолки украшали мозаика и роскошные большие люстры с хрустальными подвесками, настенные бра имитировали старинные бронзовые подсвечники.

«Это всё создано для самых лучших, удивительных людей нашей страны. Неужели здесь и я буду жить?» – в немом восхищении подумала Татьяна.

– Как тебе эта красота? Впечатляет? – с гордостью спросил Вадим, как будто он был автором этого творения.

– Да. У меня просто нет слов, – ответила восторженная девушка. В этот прекрасный интерьер холла не вписывались две дамы «бальзаковского» возраста, которые вот уже довольно длительное время пристально наблюдали за молодыми людьми. Консьержки дома, а это были они, подозрительно оглядывая Татьяну, обратились к её жениху, которого хорошо знали.

– Вадим Владимирович, добрый день. Вы же знаете, что посторонним нельзя входить в холл здания. Ваша спутница не является жительницей нашего дома, а потому не может здесь находиться, – одна из женщин, обращаясь к Вадиму, строго посмотрела на Таню.

Молодой человек улыбнулся ей в ответ.

– Милые дамы, – обратился он к обеим служительницам, – запомните, пожалуйста, эту прекрасную девушку. Сегодня она – моя невеста, а через месяц станет женой. Так что Танечка совсем не посторонняя, а очень даже близкая и родная, – он обнял девушку и поцеловал в щёку в подтверждение сказанному. Консьержки скривились в каком-то подобии улыбки и пропустили жениха и невесту. Охранник, стоявший у лифта и наблюдавший эту сцену, очень дружелюбно пожал руки молодым и поздравил с предстоящей свадьбой.

* * *

В течение всего года Татьяне казалось, что она попала в сказку. Не только дом и квартира Вадима были удивительными. Добрыми «волшебниками» оказались и родители её мужа. После знакомства с ними у девушки совершенно пропали страх и смущение. Они приняли Татьяну как равного члена семьи. Окружённая вниманием и любовью, она мысленно благодарила мать за оказанную ей услугу. Чужие письма, тайну которых Татьяна так и не открыла Вадиму, распахнули ей двери в чудесную, удивительную жизнь.

После провинциального городка столица ослепила девушку своим многообразием и комфортом. Знаменитый дом, в котором они жили, был своеобразным микрогородом. Не выходя за его пределы, можно было отправить письмо на почте, купить продукты в булочной и гастрономе, сделать причёску в парикмахерской, даже посмотреть популярный фильм в кинотеатре «Иллюзион», известном всей Москве. Всё это для комфорта обитателей высотки находилось на её территории. Для Татьяны это было необычно, приятно и удивительно. Но самыми невероятными для девушки, лишавшими её дара речи и ощущения реальности, были встречи со знаменитыми соседями. С кумирами миллионов Таня случайно сталкивалась в холле, в лифте или в местном магазине. Однажды, выйдя из булочной, она почти догнала высокую пожилую женщину в длинном платье и шали, накинутой на плечи, вышагивающую впереди, словно солдат-гренадёр на плацу. Сумка, которую дама несла из магазина, была явно тяжёлой, но женщина уверенно старалась держать спину.

– Разрешите мне помочь вам? – Девушка поравнялась наконец с величественной особой. Та остановилась, поставила сумку на тротуар и внимательно посмотрела на Таню.

– Сколько вам лет, дитя? – спросила она таким знакомым театральным голосом, что девушка затрепетала.

– Двадцать, – тихо сказала она, боясь признаться самой себе, что узнала незнакомку.

– «Когда мне было двадцать лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать», – это был один из гениальных афоризмов этой удивительной женщины, который она произнесла, глядя на смущённую девушку.

Вечером Татьяна восторженно рассказывала Вадиму о встрече с великой актрисой.

– Представляешь, это была Раневская, Фаина Раневская! – ликованию девушки не было предела.

– Ничего, скоро привыкнешь, – с улыбкой произнёс молодой человек. Он потешался над наивным провинциальным восторгом своей молоденькой жены. То, что для неё было удивительным и прекрасным, у него давно не вызывало никаких эмоций.

Татьяна, благодаря покладистому характеру, нашла общий язык со своей свекровью, элегантной, молодящейся дамой, ведущей «светский» образ жизни. Ангелина Петровна, посчитав, что свой долг жены и матери она выполнила, вырастив сына и даже женив его, большую часть времени уделяла себе «любимой», предпочитая домашнему очагу поездки к знакомым, пафосные столичные мероприятия, престижные рестораны и салоны красоты. Но самым большим другом девушки стал отец Вадима, Владимир Николаевич. Сорокапятилетний мужчина высокого роста, с небольшой проседью в красивой шевелюре и правильными чертами лица, сохранивший великолепную осанку и фигуру со времён спортивной молодости. Он сразу понравился Татьяне своей открытой улыбкой и дружеским к ней расположением. В свободное от учёбы время она с радостью гуляла с ним по Москве, которую мужчина очень любил и о которой рассказывал лучше любого экскурсовода. Девушке нравились тихие старинные переулки в центре, где каждый дом был воплощением исторического прошлого выдающихся личностей. Татьяну завораживали рассказы Владимира Николаевича. Она поражалась его эрудиции и прекрасной манере излагать события и факты. Ей уже не казалось, что спортсмены – это люди, жизнь которых ограничена только тренировками и соревнованиями. Так как она училась на искусствоведа, мужчина возил её на своих «Жигулях» в царскую резиденцию в Коломенское, в бывшее имение графов Шереметевых в Кусково и проводил для неё одной удивительно интересные экскурсии. А кроме того, Владимир Николаевич был фанатом своего любимого вида спорта, поэтому футбольные матчи также входили в их совместную культурную программу. Своё восхищение его отцом девушка выражала Вадиму, когда он приезжал со сборов. Желая приобщить мужа к высокому искусству, она пыталась «вытащить» его на концерты и выставки. Но он каждый раз придумывал массу отговорок, чтобы избежать очередного культурного вояжа. Единственное, что Вадим посещал с удовольствием, был кинотеатр «Иллюзион», находившийся в их же доме. Он славился не только своим неповторимым внутренним интерьером, но был уникален тем, что там шли ретроспективы зарубежных киношедевров, недоступные для других кинотеатров столицы. Так, Татьяна с Вадимом попали на неделю американского кино, и первый же фильм «Римские каникулы» с Одри Хепбёрн и Грегори Пеком в главных ролях, произвёл на девушку неизгладимое впечатление. Притихшая, она шла из кинотеатра, держа мужа под руку, и непонятная печаль обволакивала её сердце.

– А здорово она всех разыграла, – рассмеялся Вадим, – принцесса, а такая смелая. Тебе понравились её трюки? – спросил он у жены.

– Мне понравилась их любовь, – тихо ответила она, незаметно вытерев с щеки непрошеную слезинку.

– Ну вот, нашла из-за чего расстраиваться, – насмешливо сказал Вадим и приобнял девушку. – Такая любовь бывает только в кино, глупышка, а в жизни всё по-другому. – Он заглянул ей в глаза: – Наша с тобой любовь не хуже. Разве не так?

– Да, да, конечно, всё так. – Татьяна согласно кивнула, хотя прекрасно понимала, что её отношение к Вадиму ничего общего с любовью не имеет.

На следующий день, выйдя из квартиры, она подошла к лифту, держа в руках новенький, только что изданный в мягком жёлтом переплёте сборник стихов А. Вознесенского «Дубовый лист виолончельный», которого не было ещё в свободной продаже, но который специально для неё «достал» Владимир Николаевич. Татьяна поздоровалась с дежурным и, войдя в открытую дверь лифта, сразу же уткнулась в книгу, наслаждаясь и перечитывая вновь и вновь изумительные по красоте стихи. Она настолько увлеклась чтением, что не обратила внимание на человека, вошедшего в кабину на следующем этаже и ответившего на приветствие дежурного. Спуск продолжался медленно и в полном молчании. Огромные зеркала в оправе из дорогого красного дерева отражали безучастного вахтера, девушку, погружённую в чтение книги, и мужчину в пиджаке с модным шейным платком, заправленным в ворот рубашки.

– И как? Интересно? – спросил мужчина, не поворачивая головы к Татьяне, а наблюдая за ней в зеркало.

– Угу, – девушка кивнула головой, не отрываясь от чтения.

– Могу подписать, если хотите, – было вновь сказано отражению Тани в зеркале.

– А? Что? – Девушка как будто очнулась от забытья, в котором пребывала под впечатлением стихов. Она непонимающе переводила взгляд с мужчины на вахтера, так и не поняв смысл сказанной фразы и её автора. Лифт остановился на первом этаже.

– Всем удачи! – сказал мужчина, выходя из открывшейся двери.

– Спасибо, Андрей Андреевич! И вам всего доброго! – попрощался с ним дежурный.

– Андрей Андреевич? – Спящая красавица медленно начала приходить в себя. – Так это? Кто?

– Поэт, Андрей Андреевич Вознесенский. – Дежурный посмотрел на девушку. – Не узнали, Татьяна Анатольевна? Его же фото у вас в книжке на первой странице. Я увидел, когда вы в лифт заходили.

У Тани на мгновение перехватило дыхание. Она быстро пролистала книгу до первой страницы и действительно увидела фото поэта. Это был именно тот человек, который минуту назад ехал с ней в лифте.

– Что же вы мне раньше не сказали? – Она была в отчаянии.

– Не положено. Да и он сам предложил вам подписать книгу, а вы или растерялись, или не захотели, – дежурный развёл руками. Девушка чуть не плакала от досады. Знаменитый поэт стоял рядом, предложил подарить автограф, а она всё прозевала.

Со временем Татьяна стала привыкать ко всему, что её окружало: престижный дом, квартира с дорогим паркетом и великолепной лепниной на пятиметровых потолках, знаменитые соседи, на которых она уже не реагировала так восторженно, как раньше, а просто спокойно здоровалась, узнав знакомое лицо. Учёба в университете хотя и отнимала много времени, но девушка успевала посещать театры, выставки, концерты. В этом Татьяне очень помогал Владимир Николаевич, который опекал её с огромным удовольствием, жертвуя личным временем. Вадим пропадал на спортивных сборах и соревнованиях, переезжая из города в город, оставляя молодую жену без должного внимания. Но Таню это совсем не расстраивало. Она воспринимала мужа как неотъемлемую часть своей московской жизни, и только.

В один из дней, когда мужчин не было дома, Ангелина Петровна попросила Таню зайти к ней в комнату. В спальне царил полумрак благодаря тяжёлым дорогим портьерам, которые, несмотря на солнечный день, были наглухо задёрнуты. Свекровь сидела вполоборота за туалетным столиком, в шёлковом пеньюаре небесно-голубого цвета и, глядя в зеркало, лёгким движением пальцев наносила на лицо крем.

– Деточка, вы уже второй год замужем за моим сыном, – начала она, – я понимаю, страстная любовь когда-нибудь проходит, но не так же быстро. – Женщина повернулась к Тане. – Ты слишком холодна с ним в постели, – сказала она жёстко и вновь повернулась к зеркалу, не сводя глаз с отражения девушки.

Таня вспыхнула, и через минуту её лицо стало совсем багровым.

– Но, простите, почему вы мне об этом говорите? – Она запиналась от дикого смущения, как будто её уличили в чём-то нехорошем.

– Потому что я мать и переживаю за своего сына, а кроме того, он попросил меня с тобой об этом поговорить.

– Вадим вас попросил? – Таня не верила своим ушам. – Этого не может быть. Он вам это сказал? – Девушка готова была провалиться сквозь землю от стыда за мужа. – Как он мог? – Она закрыла лицо руками, готовая заплакать.

– А вот слёз не надо, – остановила её Ангелина Петровна. – Ничего страшного не произошло. Ты уже не маленькая девочка и должна понимать некоторые вещи, а ещё лучше – знать. – Она стала похлопывать себя по щекам и лбу, вбивая крем в кожу лица.

– Что знать? – не понимая, спросила Таня.

– Как быть желанной для мужа, как вести себя в постели, может быть, даже немного быть актрисой, притвориться, чтобы ему было приятно. Куда же ты? – крикнула она вслед убегающей из комнаты девушки. – Глупая, глупая. Как была провинциалкой, так и осталась. Не на такой Вадим должен был жениться.

Ангелина Петровна вздохнула и продолжила массаж лица. Таня плакала в их с Вадимом комнате и не могла остановиться. Сегодняшний разговор со свекровью ещё больше отдалил её от мужа. Такого предательства она от него не ожидала. В дверь осторожно постучали. Владимир Николаевич заглянул в комнату и, увидев слёзы девушки, изменился в лице.

– Танечка, что случилось? Ты выбежала из спальни Ангелины быстрее ветра, – нежно обнимая её, он спрашивал с таким участием в голосе, что Таня разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. – Ну, что ты, девочка, перестань. Не обращай на неё внимания. Ангелина давно потеряла связь с реальностью, живёт в каком-то своём мире. Совсем стала невозможная. Я даже в кабинет переехал, чтобы реже с ней видеться. – Он гладил девушку по голове, и она постепенно успокаивалась от этих ласковых прикосновений. – Пойдём лучше чайку попьём с твоим любимым вареньем. А потом покатаемся на машине по Москве. – Он с безграничной нежностью посмотрел на неё, и Таня с благодарностью ему улыбнулась. Они пили чай с абрикосовым вареньем на большой кухне с белой мебелью, где всё сверкало от чистоты и порядка благодаря усилиям приходящей домработницы. Девушка совершенно успокоилась и вместе со свёкром обсуждала планы дальнейшей автомобильной прогулки на сегодняшний вечер. Но покататься им не пришлось. Раздался звук открываемой входной двери, и в квартиру ввалился Вадим, в распахнутом пальто, взъерошенный, с красным лицом.

– Что за порядки в этом чёртовом доме? – Он говорил громко, еле ворочая языком. Запах алкогольного перегара медленно поплыл по квартире. – Новый охранник не хотел меня впускать. Я ему говорю, ты знаешь, чей я сын? А он ни в какую. – Вадим взмахнул рукой и пошатнулся, рискуя упасть.

Владимир Николаевич поддержал его, но тут же хорошенько встряхнул.

– Ты пьян? – сердито спросил он, хмуро глядя на сына. – Ты же спортсмен, как ты можешь? Да ещё и домой явился в таком виде. – Он, по-прежнему держа его за пальто, усадил на стул в гостиной.

– Отец, я опять был в запасе, понимаешь, сын великого Терещенко – запасной! – Он обхватил руками голову и начал глотать пьяные слёзы, которые текли по щекам. Тане стало жаль мужа, она подошла и молча положила руку ему на плечо.

– А, вот и моя жена, – насмешливо произнёс Вадим, посмотрев на неё, – пожалеть меня решила, да? А что же в постели не можешь быть такой же ласковой? – Он снял её руку со своего плеча. – А я знаю, потому что не любишь меня, не любишь. – Вадим встал, пошатываясь, и притянул девушку к себе, крепче сжав её руку. – Не любишь, а зачем тогда такие хорошие письма мне писала перед свадьбой, зачем, я тебя спрашиваю? – Его пьяный голос стал угрожающим.

– Вадим, отпусти, мне больно. – Таня пыталась вырваться, но тщетно. Пьяный муж смотрел на неё злыми глазами, не отпуская руки.

– Взял тебя из захолустья, привёз в Москву, в самый лучший дом, живёшь, как королева, а мужа приласкать не хочешь? – Он в пьяном угаре замахнулся на Таню свободной рукой и в ту же секунду оказался лежащим на полу от сильного удара отца. Владимир Николаевич стоял с побелевшим лицом, всё ещё держа сжатую в кулак руку вытянутой. Девушка испуганно спряталась за его спину, в ужасе наблюдая за лежащим человеком, которого она не узнавала.

– Ты что, отец? – спросил мгновенно протрезвевший Вадим, потирая скулу.

– Ещё раз поднимешь руку на Таню, убью. – Владимир Николаевич произнёс это с такой злой уверенностью в голосе, что опешил не только его сын, но и невестка.

Вадим попытался что-то возразить, но не успел. В гостиную в развевающемся пеньюаре влетела Ангелина Петровна.

– Сыночек, что с тобой? Почему ты на полу? – Она бросилась к сыну, пытаясь его обнять.

– Ну, мама, больно же. – Вадим отпрянул, схватившись за покрасневшую скулу.

– Тебе больно? Да что у вас здесь происходит? – Этот вопрос женщина адресовала мужу, развернувшись в его сторону. Тот, не обращая на неё никого внимания, посмотрел на Вадима.

– Значит, так. Иди умойся, а лучше – прими душ. Ночевать сегодня будешь в кабинете. – Мужчина говорил медленно, твёрдым голосом.

– Но, отец, – попытался возразить Вадим. Но тот не дал ему продолжить.

– Я, кажется, ясно сказал? – Мужчина повысил голос.

Пока Ангелина Петровна помогала сыну встать на ноги, Владимир Николаевич повернулся к Тане.

– Идём, Танечка, я провожу тебя в твою комнату, – мягко сказал он испуганной девушке и, взяв за руку, вывел из гостиной.

Ночью Таня не могла уснуть. Картины сегодняшнего вечера мелькали перед глазами вновь и вновь. Она плакала, чувствуя себя такой несчастной и одинокой в этой богатой квартире, престижном доме и большом городе. Пьяные глаза Вадима, его злое лицо постоянно всплывали в её памяти, усиливая потоки слёз. Неожиданно она вспомнила другие глаза, смотревшие на неё сегодня с нескрываемой нежностью, и приятное тепло разлилось по всему телу. Слёзы как-то сразу высохли, Таня успокоилась и попыталась восстановить в памяти каждую деталь именно приятных мгновений такого непростого для неё дня. Вот Владимир Николаевич, обнимая, ласково гладит её по голове, успокаивая после визита к свекрови. Потом они пьют чай на кухне с её любимым вареньем и обсуждают план предстоящей прогулки на автомобиле. Он вновь смотрит на неё с такой бесконечной нежностью, которая граничит с люб…

Татьяна резко подскочила на кровати. «Идиотка! Что ты там себе вообразила?» – подумала она про себя, нервно сжав виски кончиками пальцев. Но его глаза не отпускали её, их выражение говорило лучше всяких словесных признаний. Она вспомнила, как Владимир Николаевич защитил её от пьяного мужа, как, побледнев, грозился убить его, если он её обидит. И, судя по его голосу, это была не просто угроза. Ради неё мужчина готов был на всё. Татьяна застонала в какой-то сладкой истоме, сердце отчаянно забилось, щёки запылали. Она только сейчас поняла, почему ей было с Владимиром Николаевичем так легко и приятно на всех совместных прогулках и путешествиях. Почему она с таким нетерпением ждала не мужа из спортивной командировки, а приглашения от Владимира Николаевича на очередную экскурсию, которую он проводил только для неё. Она вспомнила футбольный матч, на который они пошли вдвоём, и она под впечатлением его рассказов об этом замечательном виде спорта болела так отчаянно за его любимую команду, что после очередного забитого гола в порыве эмоций, вскочив, поцеловала его. Вкус этого поцелуя она помнила до сих пор. Он обнял её тогда, и какое-то время они стояли молча, прижавшись друг к другу. Внутри у неё всё трепетало, ей хотелось находиться в его объятиях целую вечность. Ничего подобного с Вадимом она никогда не испытывала.

– Я люблю его, – тихо произнесла девушка со счастливой улыбкой и упала в изнеможении на подушку, не в силах противиться чувству, которое захватило её.

Все последующие несколько дней Татьяна избегала Вадима, не позволяя ему вернуться в их комнату. Но зато пыталась при каждом удобном случае столкнуться с Владимиром Николаевичем. Глаза её начинали сиять невероятным блеском, улыбка сама возникала на лице, когда она смотрела в любимые глаза, и еле сдерживалась, чтобы не прикоснуться к благородной седине. Но такие счастливые случайности почему-то именно сейчас происходили крайне редко. Владимир Николаевич старался как можно раньше уйти в спорткомитет, где работал, и возвращался поздно вечером. Он понимал, что выдал себя, защитив девушку, и, видя её счастливые глаза при встрече с ним, испытывал вместе с любовью и нежностью чувство стыда. Он не имел права любить её, ведь она была женой его сына.

Татьяна, напротив, не испытывала никаких угрызений совести. Она прекрасно помнила, в результате какого обмана матери вышла замуж за Вадима. Сейчас он вызывал у неё только чувство жалости, когда в очередной раз просил прощения. Девушка не подпускала мужа к себе, вся растворившись в новом и прекрасном чувстве, которое полностью овладело ею. Татьяна с нетерпением ждала очередного приглашения от Владимира Николаевича на экскурсию, но он молчал, избегая её. Видимо, чисто женская интуиция, всё-таки проснувшаяся в её наивной душе, смогла подсказать верные действия, и девушка взяла инициативу в свои руки. В воскресенье за завтраком Татьяна самым невинным тоном попросила свёкра отвезти её в Музей-усадьбу Архангельское, чтобы ознакомиться с архитектурным ансамблем последних владельцев имения, князей Юсуповых, для написания курсового реферата. Владимир Николаевич, взглянув на девушку, увидел в её глазах столько нежной мольбы, что не смог отказать ей в просьбе. Вадим вызвался поехать с ними, но Таня резко отказала ему, заявив, что ему там будет скучно, и он может ей мешать серьёзно работать. Она в последнее время не особенно церемонилась с мужем, имея защитника в лице свёкра.

Они ехали молча, и напряжение в машине с каждой минутой нарастало. Погода портилась: усиливался ветер, небо заволокло сплошными тучами. При повороте на Ильинское шоссе внезапно потемнело и хлынул самый настоящий ливень. Он был настолько сильным, что «дворники» машины не справлялись с потоками воды. Владимир Николаевич вынужден был съехать на обочину и выключить мотор. За окнами машины бушевала стихия, а Таня чувствовала себя уютно и спокойно в этом замкнутом пространстве рядом с тем, кого любила всем сердцем. Мужчина по-прежнему держал руки на руле, стараясь не смотреть на неё и напряжённо вглядываясь в залитое водой лобовое стекло.

– Владимир Николаевич, почему вы меня избегаете? – робко спросила девушка и, повернувшись к нему, положила свою руку на его запястье. Он вздрогнул и, убрав руки с руля, повернулся к ней. Таню поразили его глаза, потемневшие от волнения и сильнейшей внутренней борьбы.

– Девочка моя, родная, хорошая, мы не должны, понимаешь, не должны так поступать. Ты же сама всё понимаешь. – Его голос завибрировал от сильного волнения.

– Но я люблю вас, Владимир Николаевич, люблю так, как никого и никогда не любила. – В голосе Тани послышались слёзы. Мужчина тихо застонал, душевная мука отразилась на его лице.