Текст книги "Открывая дверь в прошлое. О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте"

«Маленькая Европа» в СССР

Что называли «маленькой Европой» в СССР? Конечно же, Прибалтику. Латвия, Литва, Эстония – три республики, помнившие ещё своё независимое прошлое, а теперь входившие в состав Советского Союза, разительно отличались от него своим западным стилем жизни, вызывая тем самым жгучий интерес жителей большой многонациональной страны. Особенно загадочной тогда, в 70-е, казалась Эстония, где даже государственный русский язык почти не употреблялся, не говоря уже о полном игнорировании ценностей советского общества.

Ириша, с сегодняшнего дня уже второкурсница известного московского вуза, крутила в руках подарочный конверт, который вручил ей отец по случаю удачной сдачи первой в её жизни сессии. Час назад, вернувшись домой после заключительного экзамена, девушка с гордостью продемонстрировала всей семье зачётку с оценками «отлично» и получила множество подарков, но этот в конверте был самым необычным и интересным для неё, совсем ещё юной девушки. С замиранием сердца Ира достала из конверта путёвку в международный молодёжный лагерь. Ура! Её мечта сбылась. Девушка даже не представляла, каких усилий стоило отцу осуществить её. Прилагательное «международный» определяло высокий статус путёвки, поэтому она предоставлялась только проверенным и наиболее деятельным и надёжным комсомольским активистам, которые в общении с иностранцами не утратят достоинства советского человека. Так как Ириша была далека от комсомола и тем более от активной его части, отцу девушки пришлось прибегнуть к немыслимым связям (проще говоря, к блату), чтобы приобрести путёвку и порадовать дочь.

Девушка водила пальчиком по конверту и уже в который раз повторяла это незнакомое таинственное слово «Ноорус», написанное на титульном листе путёвки. Необычным было не только название этого Центра отдыха молодёжи всех стран, которое переводилось как «Юность», но и место, где он находился, было не менее загадочным: Эстония, Усть-Нарва.

Через несколько дней, выслушав наставления родителей и прилетев в Ленинград, Ириша отправилась навстречу своей мечте под неусыпным вниманием дяди, ленинградского родственника по материнской линии, который вызвался отвезти её в Эстонию на своей машине. Поездка длилась недолго, и вот уже через час с небольшим они въезжали в Ивангород и приближались к Нарве.

– Дядя Серёжа, вы мне обязательно скажите, когда мы в Эстонию заедем. Я никогда там не была, поэтому понятия не имею, откуда она начинается. – Девушка немного нервничала, стараясь не пропустить ничего из такого важного события в её жизни.

Границ в этой части Финского залива не существовало. В те далёкие 70-е это была одна большая территория Советского Союза, поэтому опасения Ириши пропустить её «исторический» въезд в Эстонию можно было понять.

Но дядя Серёжа, который давно освоил этот маршрут, весело рассмеялся в ответ:

– Не переживай, племянница! Ты сама всё прекрасно поймёшь и без моей подсказки.

Они подъехали к мосту на реке Нарова, которая разделяла два города, и, перебравшись на противоположную сторону, попали в совершенно другую страну. Её дядя был прав. Здесь и без границ всё оказалось ясно. Ириша сразу поняла, что она в Эстонии, увидев разительный контраст между Ивангородом Ленинградской области, которым она заканчивалась и который они только что оставили позади, и Нарвой, первым городом загадочной Эстонии.

В отличие от замусоренных, пыльных тротуаров Ивангорода, здесь поражала взгляд идеальная чистота эстонских улиц. Казалось, что минуту назад их не только очистили от мусора, но и тщательно вымыли. Не было никаких обшарпанных или недостроенных домов, обветшалых балконов и треснутых окон. По городу перемещались сверкающие чистотой машины, без заляпанных грязью капотов и колёс. Чистота и ухоженность города чувствовались во всём. Ещё через полчаса машина мчалась по шоссе, вдоль которого стояли высоченные корабельные сосны. Ириша вертела головой направо и налево, любуясь замечательными строениями, которые виднелись сквозь деревья. Двухэтажные жилые коттеджи были удивительно красивы и совсем не похожи один на другой. В каждом чувствовалась индивидуальность хозяина.

– Волнуешься? – спросил дядя Серёжа, заметив, как племянница беспокойно вертит головой в разные стороны. – Ничего, всё будет хорошо. Ты похожа на эстонку, так что отношение к тебе будет нормальным.

– Ты это о чём? – удивилась девушка.

– Ну, понимаешь, не любят эстонцы чужих и очень холодно к ним относятся, – дядя Серёжа говорил, не отрывая взгляд от дороги.

– Ну, какие же мы чужие? Все живём в одной большой стране, и Эстония – это тоже наша страна. – Девушка искренне не понимала.

– Так-то оно так, да только ты при эстонцах не вздумай это сказать. – Дядя многозначительно посмотрел на неё.

Ириша недоуменно пожала плечами и спокойно пропустила это мимо ушей. Ей больше понравилось то, что дядя сравнил её с эстонкой. Она легко провела рукой по густым белокурым волосам, красиво рассыпавшимся на её плечах, прищурила большие серо-зелёные глаза и улыбнулась. Девушка была привлекательна тем неповторимым очарованием юности, которое делает любую Золушку принцессой. Ириша знала, что нравится противоположному полу, но не очень обращала на это внимание. Она мечтала только об одном-единственном, которого, возможно, встретит здесь, в Эстонии.

Небольшой пригород под названием Нарва Йыэсуу (в переводе – Усть-Нарва), где располагался молодёжный лагерь, был отличным курортным местом на берегу Финского залива, с далеко протянувшейся береговой линией, прекрасным песчаным пляжем и корабельными соснами, растущими здесь же, на песке.

Молодёжный Центр «Ноорус», к которому подъехали дядя с племянницей, представлял собой комплекс из современных высотных корпусов с интересно оформленными фасадами и шикарными номерами для комфортного отдыха. На территории находились также одноэтажные, очень изящные «финские домики» для двух или трёх человек. Так как «Ноорус», представляющий бюро молодёжного международного туризма «Спутник», находился в системе ЦК комсомола, то весь обслуживающий персонал состоял из московских и ленинградских партийных активистов. Одна из них, женщина-администратор, сидела за столиком регистрации, который вынесли на улицу из-за тёплой погоды. Сегодня был день заезда новой смены отдыхающих, поэтому перед активисткой-регистратором стояла большая толпа молодёжи: юношей и девушек почти одного возраста.

Ириша попрощалась с дядей и выпорхнула из машины, заставив нескольких молодых людей задержаться взглядом на её стройной фигурке. Конечно, здесь тоже была очередь, куда же без неё? Люди так привыкли к этому обязательному атрибуту советской жизни, что иногда отсутствие очереди воспринималось как что-то ненормальное.

Ириша расположилась позади двух черноволосых девушек, которые мило ей улыбнулись, ответив на приветствие и вопрос о регистрации. Вероятно, они были либо сёстрами, либо близкими подругами, потому что внешне очень походили друг на друга. У обеих густые тёмные волосы, которые завивались в мелкую и крупную «спираль», носы с горбинкой и жгучие карие глаза. Говорили они очень мягко и нараспев, слегка проглатывая гласные, почти так же, как разговаривают москвичи, но с небольшим акцентом. Девушка поймала себя на мысли, что они ей очень симпатичны, особенно та, у которой голос звучал более нежно. Видимо, симпатия оказалась взаимной, потому что девушки обернулись к Ирише и заговорили.

– Простите, вы не местная? – улыбнувшись, спросила девушка с нежным голосом. – Вы такая же светленькая, как эстонки.

Ириша сегодня уже это слышала, поэтому рассмеялась и отрицательно покачала головой. Она назвала себя и сказала, что москвичка.

– Я Гаянэ, а это моя подруга Анжела. Мы из Баку. Тоже столица, – шутливо представились девушки, и через минуту все трое мило щебетали обо всём на свете.

Очередь двигалась очень медленно, но девушек это совсем не огорчало, им было хорошо и весело. Они настолько прониклись симпатией, что дружно решили попросить, чтобы их заселили в один номер. Неожиданно в открытые ворота лагеря заехал шикарный большой автобус и направился к дальнему корпусу. Там он высадил людей и, развернувшись, умчался.

– Иностранцы, иностранцы, – зашелестело в толпе у регистрации.

Молодые комсомольские активисты, забыв обо всём на свете, приподнимались на носки и вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть приехавших. Для них, никогда не бывавших за пределами своей страны, приезд иностранцев был, пожалуй, равносилен высадке марсиан на Землю.

– А почему их отвезли в другой корпус, а не в этот, куда нас заселяют? – смело спросил темноволосый молодой человек у женщины за столиком регистрации.

– Потому что у иностранцев свой отдельный корпус, отдельная столовая и спортзал. Вам запрещено туда заходить. На входе стоит охрана. Не пустит, – строго ответила женщина.

Молодой человек присвистнул от удивления. А толпа возмущённо зароптала. Девушки переглянулись и тоже обратились к женщине-администратору.

– Почему нам нельзя общаться? Они такие же молодые, как и мы. – Анжела повысила голос, а Гаянэ и Ириша её поддержали:

– Зачем тогда пропагандировать этот лагерь отдыха как международный Центр, который сплачивает молодёжь всего мира? – Толпа согласно загудела.

Женщина злым взглядом выхватила всех троих подруг из толпы.

– Есть киноконцертный зал. Он общий. Можете присутствовать на концертах вместе с иностранцами, но вы должны быть с группой и своим куратором. И садиться только на места, закреплённые за советскими отдыхающими.

Она вызвала следующего из очереди, давая понять, что разговор окончен. К её столику подошли парень с девушкой, эстонцы, которые держались за руки и очень плохо говорили по-русски. Можно было подумать, что это брат и сестра, так они были похожи: оба высокие, рослые, светловолосые, с совершенно белыми не только волосами, но бровями и ресницами. Они что-то доказывали строгой женщине-администратору, сидевшей за столиком, но та никак не могла понять, что они хотят.

– Нет, я сказала, нет и всё. Не положено. – Женщина почти перешла на крик, поняв, наконец, их просьбу. Она не могла себя сдержать, настолько диким было для неё то, о чём просила молодая эстонская пара.

К столику на крик подошли все, кто стоял в очереди. Белёсая девушка рыдала, а парень обнимал её, пытаясь успокоить. Новые подруги, Гаянэ и Анжела, стали гладить по рукам и спине плачущую эстонку, Гаянэ протянула ей платок, чтобы та вытерла слёзы. Ириша же подошла с другой стороны к смущённому юноше, пытаясь помочь.

– Что у вас случилось? – спросила она его участливо. – Почему ваша сестра плачет?

Парень, до этого гладивший волосы плачущей девушки, повернулся к ней и, еле-еле подбирая слова на русском, с жутким акцентом ответил:

– Ильме не сестра. Ильме – любовь. Маркус, Ильме хотят жить вместе. – Он даже покраснел от напряжения, с таким трудом ему давался русский язык.

Ещё не до конца понимая, в чём же заключается проблема, девушка, морально поддерживаемая новыми подругами, обратилась к женщине-администратору, на этот раз очень вежливо:

– Объясните, пожалуйста, почему вы не хотите заселить эту молодую супружескую пару в один номер.

Администратор злорадно посмотрела на неё и ухмыльнулась.

– Они никакая не супружеская пара. Они не женаты, а хотят жить вместе. Говорят, что живут так уже несколько лет.

У всех, кто стоял рядом, был настоящий шок от услышанного. Кто-то смущённо хихикнул, кто-то отвёл глаза. Подруги Ириши застыли с открытыми ртами, а сама она начала заливаться краской.

О, святая простота, наивное советское воспитание. Чёткие законы института брака в СССР полностью исключали вероятность свободных отношений между любящими друг друга людьми.

– Их родители всё знают и одобряют это безобразие. Позор! – возмущённо продолжала советская женщина-администратор.

Это последнее слово, а точнее интонация, с которым оно было произнесено, буквально добило любящую пару. Девушка зарыдала ещё сильнее, а юноша стоял растерянный и злой, не понимая, в чём их вина. В то время как Эстония, по примеру других европейских стран, давно прошла эту фазу сексуальной революции, у нас в стране о ней даже не думали, а слово «секс» и через десять лет вгоняло в краску советских женщин.

Молодой эстонец, для которого свободные отношения были нормой жизни, искренне не понимал ни агрессию этой тётки-администратора, ни ступор молодых девушек и юношей, которые искренне хотели помочь.

В итоге влюблённых всё-таки разделили, поселив Ильме с Гаянэ и Анжелой в «финском домике», а Маркуса отправили в домик к ребятам.

Иришу также разлучили с подругами. Администратор очень хорошо запомнила их «выступления», чтобы селить вместе, поэтому Иришу ждал номер в многоэтажном корпусе.

Подруги не расстроились, ведь они могли видеться каждый день, навещая друг друга, а кроме того, их маленькая компания увеличилась на два человека. Маркус и Ильме, оценив тёплое участие девушек в их судьбе, стали их верными друзьями.

Время летело незаметно. В молодёжном лагере были созданы все условия для комфортного проживания и отдыха: спортзал, бассейн, бар, сауна, вечерние дискотеки, концерты. Но наши друзья больше всего любили гулять по берегу Финского залива, наслаждаться природой и вдыхать свежий морской воздух, смешанный с сосновым ароматом. Подруги восхищались Маркусом, который купался в холодном море в любую погоду, а Ильме потом с любовью растирала его красивое, атлетическое тело махровым полотенцем. Ещё одним развлечением для нашей «великолепной пятёрки» было посещение небольших ухоженных близлежащих местных городков. Девушки, в отличие от своих эстонских друзей, которые потешались над их восторгами, чувствовали себя первооткрывателями. Они впервые были почти «за границей» (именно так и воспринималась Эстония).

– Ильме, Маркус, не смейтесь, пожалуйста, – бесконечно милая представительница армянского народа, Гаянэ умоляюще сложила руки. – Вы здесь дома, для вас это знакомая обстановка, а нам всё интересно. Здесь так красиво, но совершенно иначе, чем у нас в Баку.

– Ну, опять понеслось! – Ириша шутливо закатила глаза, но потом посмотрела на Гаянэ с бесконечной симпатией. Ей очень импонировало, что девушек, Анжелу и Гаянэ, таких разных по характеру и темпераменту, объединяет любовь к своему родному городу.

– Я уже обожаю ваш Баку, так много вы о нём говорите. – Ириша улыбнулась.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда приедешь к нам и своими глазами увидишь самый красивый город на земле, – Анжела сказала это очень серьёзно.

– Приеду к вам? Я не ослышалась? – Ириша посмотрела на подругу.

– Всё верно. Мы с Гаянэ приглашаем тебя и Маркуса с Ильме к нам в гости, в Баку. – Девушка своим серьёзным видом не допускала даже тени сомнения в сказанном.

– Да, да, пожалуйста, приезжайте, ну, пожалуйста. – Гаянэ, как ребёнок, начала подпрыгивать на месте, трогательно взмахивая своими чёрными густыми «спиральками».

Все рассмеялись.

– А ещё у нас самый дружный город, – продолжала Гаянэ, не переставая дурачиться. – Ну вот, например, я – армянка, Анжела – азербайджанка, но мы как сёстры. И родители наши дружат, и все родственники.

Анжела поддержала подругу, и они продолжили наперебой расхваливать свой родной Баку, который очень любили и которым гордились, не подозревая, какая большая беда коснётся через много лет этот прекрасный город и всех его жителей.

Ильме и Маркус, несмотря на свой «нордический характер», были тронуты таким проявлением внимания со стороны подруг и старались доказать свою преданность и дружелюбие, помогая девушкам в непростых и порой неожиданных ситуациях. Это было важно, потому что на каждом шагу подруги сталкивались с непонятным для них проявлением местного менталитета. Например, в какой бы магазин в каком бы эстонском городке они не заходили всей компанией, везде повторялась одна и та же история. Увидев черноволосых и темноглазых посетительниц в лице Гаянэ и Анжелы, продавщицы, и без того гордо стоящие за прилавком, напускали на себя совсем неприступный вид. Нет, они не отворачивались, не хамили, они просто молчали, не реагируя на вопросы покупательниц и бросая ледяные взгляды сквозь девушек, как будто те были прозрачными. К Ирише было другое отношение. Её светлые волосы и серо-зелёные глаза сбивали продавщиц с толку. Сначала они приветливо обращались к ней по-эстонски, а когда она, не понимая и улыбаясь, отвечала по-русски, то маску сфинкса на моментально окаменевшем лице продавщицы получала и она. Подоспев вовремя, Ильме и Маркус спасали ситуацию, объясняя на эстонском этим Снежным королевам, что хотели приобрести девочки. Ирише, воспитанной в СССР, где пятнадцать союзных республик считались единой семьёй, такое отношение к ней и её подругам было непонятно и главное – необъяснимо.

Так, в один из дней подруги решили посетить небольшой уютный городок Силламяэ, находящийся недалеко от Усть-Нарвы. Девушки весело болтали на остановке, ожидая рейсовый автобус. Несколько местных женщин, стоящих тут же, неодобрительно разглядывали подруг, особенно Гаянэ и Анжелу. Их неприветливое выражение лица заметила Ириша. Если в начале отдыха она списывала недоброжелательность местного населения на прохладный эстонский климат, то теперь это всерьёз начало задевать девушку. Подошёл небольшой автобус. Никто не толпился, не лез вне очереди, напротив, все уважительно пропускали друг друга. Наконец, салон заполнился, но сидячих мест на всех не хватило, и девушки втроём встали в проходе недалеко от водителя. Они спокойно ждали начала движения, но автобус не трогался с места.

– А что такое? Почему мы стоим? – тихо спросила Гаянэ у подруг.

– Не знаю, – ответила Ириша и начала крутить головой, пытаясь понять причину задержки. Все пассажиры автобуса сидели абсолютно спокойно, не возмущаясь и не выказывая никакого беспокойства. В салоне стояла гробовая тишина. Прошло ещё десять минут.

– Если из-за поломки стоим, то шофёр что-то бы ремонтировал, а он сидит спокойно, – шёпотом высказала предположение Анжела. Девушки недоуменно пожали плечами. Пауза основательно затягивалась, и в салоне нарастало незримое напряжение. Хотя ситуация была совершенно непонятной, Ириша почувствовала неладное. Бросив беспомощный взгляд на водителя, она вдруг увидела, что он, поймав её отражение в зеркале обзора, подзывает её подойти еле заметным движением руки. Девушка похолодела. «Неужели мы билеты неправильно оплатили?» – подумала она, двигаясь к нему по проходу между креслами. Когда Ириша приблизилась к водителю, он повернулся к ней с презрительной усмешкой на лице.

– Извините, – с виноватым видом обратилась девушка к мужчине, – у нас какие-то проблемы с билетами?

– У вас проблемы не с билетами, а с твоими подругами, – холодно ответил водитель по-русски с явным прибалтийским акцентом, обращаясь к ней на «ты».

Ириша растерянно взглянула на Гаянэ и Анжелу, стоявших в отдалении.

– А что не так с ними, не пойму. – Она вновь перевела взгляд на мужчину.

– Я никуда не поеду, пока твои подруги не выйдут из автобуса, – так же холодно произнёс водитель и добавил: – Ты можешь остаться.

– Но почему они должны выйти? – Девушка ничего не понимала, но её сердце учащённо забилось от волнения. – Объясните, пожалуйста.

– Ничего не собираюсь объяснять. – Мужчина говорил медленно, растягивая слова. – Пока эти «чёрные» не выйдут из автобуса, я не тронусь с места.

Ириша стояла минуту молча, как громом поражённая. Для неё, советской комсомолки, так много слышавшей по советскому радио и телевидению о великой дружбе народов СССР, это было дико и возмутительно.

– Да как вы смеете так говорить? – Девушка, не сдержавшись, повысила голос. В ней говорила обида за подруг, которых только что унизили, обида за страну, которую она так любила и верила каждому слову советской пропаганды. Её лицо пылало от гнева, руки тряслись, сердце готово было выскочить из груди. Перед глазами пронеслись «каменные» лица эстонских продавщиц, пронизывающих ледяными взглядами Снежных королев её темноволосых подруг, неприветливые женщины на автобусной остановке, кривая, самодовольная усмешка водителя. И Ириша, как бы обращаясь к ним ко всем, гневно произнесла ещё раз:

– Да как вы смеете? – это было сказано громко, на весь автобус. – Мы с вами живём в одной стране, в Советском Союзе, где все народы равны, и никто не имеет права разделять людей на «высших» и «низших», на «чёрных» и «белых». – Иришу всю трясло, голос срывался на крик. Она обернулась в салон автобуса, ища поддержку у пассажиров, но увидела непроницаемые лица и общее ледяное молчание. Девушку осенило: «Да они понимали с самого начала, почему стоит автобус, и были солидарны с водителем». Это не укладывалось у неё в голове. От такой несправедливости на глазах у Ириши закипели злые слёзы.

– Мои подруги не выйдут, стойте хоть до утра, – сказала она, глядя водителю прямо в ухмыляющееся лицо, – это ваша работа, и вы обязаны её выполнять. Так что всё равно поедете, никуда не денетесь.

– Да, я поеду туда, куда НАМ надо, – с «олимпийским» спокойствием ответил водитель, делая ударение на местоимении «нам». – А ВАМ всем троим в другую сторону.

Он в воздухе ткнул пальцем в информационный знак на другой стороне улицы, указывающий направление на выезд из города.

Ириша попыталась что-то возразить, но возле неё уже стояли Гаянэ и Анжела, обе без кровинки в лице. Пробираясь по проходу к подруге, они всё хорошо слышали, и на них это произвело ещё более тягостное впечатление, чем на Иришу.

– Не стоит, Ира, мы не можем больше здесь находиться. – Гаянэ била нервная дрожь.

– Откройте первую дверь, мы выходим, – сказала водителю Анжела побелевшими губами и крепко сжала руки обеих подруг.

Как только девушки вышли из салона, автобус в ту же минуту тронулся с места.

Ильме и Маркус, увидев издалека стоящих на остановке подруг, с радостью бросились им навстречу, чтобы узнать, куда те направляются, но осеклись на полуслове, увидев их расстроенные лица. Рассказывая друзьям о случившемся, Гаянэ расплакалась:

– Ну, почему, почему они так к нам относятся? Что мы им сделали? – Она не могла успокоиться, уткнувшись в плечо Анжелы.

Та обнимала её, пытаясь утешить, но и ей было очень грустно.

Ильме тоже с нежностью вытирала слёзы своей черноглазой подруге, которую уже успела полюбить, а расстроенный Маркус переминался с ноги на ногу, не зная, как успокоить девчонок. Ириша, сочувственно глядя на расстроенных девушек, решила прояснить ситуацию.

– Маркус, скажи, как друг, в чём тут дело? Откуда здесь такая ненависть к приезжим? – У неё дрожал голос от возмущения.

– Да нет, нет, никакой ненависть, – растерянно произнёс Маркус, коверкая русские слова. – Мне отец говорить, что мы не хотеть в Союз, мы хотеть сами жить, а нас заставить.

Он покраснел не столько от усилия говорить по-русски, а скорее от того, что такие неприятные вещи пришлось сказать девушкам, которых он считал своими друзьями. Ильме погладила его по взволнованному лицу и улыбнулась Ирише.

– Это всё политика. Вот мы с Маркусом тоже эстонцы. Ну и что? Мы же вас любим. – Ильме прижала к себе притихшую Гаянэ, а Ириша вместе с Анжелой в ответ обняли её. И уже всех девчонок сразу, улыбаясь, прижал к себе Маркус.

«Вот теперь это настоящая дружба народов, – пронеслось в голове у Ириши. – Даже ради одного этого мгновения сюда стоило приехать». И девушка счастливо улыбнулась.