Текст книги "Открывая дверь в прошлое. О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте"

– Ты – жена моего сына. Я не должен, не должен. – Он в отчаянии отвернулся от неё.

– Но я не люблю Вадима и никогда не любила. Моё замужество – это большая ошибка. – Девушка говорила, а непрошеные слёзы текли по щекам, как дождь за стеклом машины. – Я не могу жить без вас, – сказала она очень тихо.

Мужчина резко повернулся, услышав этот голос её сердца. Минуту они молча смотрели глаза в глаза, а затем в едином порыве бросились в объятия друг друга. Их поцелуй был долгим и страстным, его не могли прервать ни раскаты грома, ни усиливающийся ливень.

На следующий день Владимир Николаевич объявил всем домочадцам, чтобы они изменили свои планы на день и присутствовали на семейном обеде. Он собирался объявить им что-то важное. Пока Ангелина Петровна и Вадим пребывали в недоумении, Татьяну била нервная дрожь. Накануне они с Владимиром Николаевичем решили, что поступят честно, открыв родным всю правду о своей любви, и с этой минуты будут вместе несмотря ни на какие препятствия.

За столом царило напряжённое молчание, пока домработница подавала обеденные блюда. Наконец, забрав последнюю пустую тарелку, она надолго ушла в кухню. Все взгляды обратились на главу семьи. Он внимательно всех оглядел и отодвинул стул.

– Прошу вас отнестись к этой новости спокойно и с пониманием. Никто никого не хотел обидеть, но это жизнь, и её нужно принимать такой, какая она есть.

– Довольно интригующее начало, – заметила Ангелина Петровна, нервно барабаня пальцами по столу и предчувствуя недоброе.

– Мы с Таней любим друг друга и честно вам об этом говорим. Мы хотим строить свою жизнь вместе, естественно, после процедуры разводов: её с Вадимом и моего с Ангелиной. Квартиру я вам оставляю. Пока мы поживём на даче, а дальше видно будет, – сказав, он напрягся, ожидая реакции на свои слова.

Это было похоже на эффект разорвавшейся бомбы. Ангелина Петровна и Вадим застыли, глядя на Владимира Николаевича так, как будто он только что объявил им о конце света. Первой опомнилась женщина. Вскочив со стула, она завизжала на всю гостиную, тыча пальцем в мужа.

– Подлец, негодяй! Молодого тела захотелось? Я тебя уже не устраиваю? – Она со злостью пнула ногой стул, который с грохотом упал на пол. – Ничего, ничего, я в твой Спорткомитет, в партком пойду, я в Министерство спорта напишу, пусть тебя за «аморалку» привлекут! – Она была просто вне себя от ярости. – Мне плевать на квартиру, но ты ещё пожалеешь.

Пнув в очередной раз несчастный стул, женщина выскочила из комнаты, не обращая никакого внимания на Таню. Зато Вадим пристально смотрел на девушку во время всего монолога матери и теперь вдруг начал корчиться от раздирающего его смеха. Жена и отец смотрели на него с удивлением. Наконец молодой человек обрёл возможность говорить.

– Отец, представляешь, эта девчонка даже тебя обманула! – Он опять рассмеялся. – Ей, видишь ли, мало того, что благодаря мне она живёт в Москве, на всём готовом, в престижной высотке, учится в МГУ. Так ей тебя теперь подавай, чемпиона СССР, олимпийского чемпиона. Наверное, уверяла, что любит тебя? – Он опять нервно засмеялся. – Она мне клялась в любви, понимаешь, клялась. – Он указал на Таню пальцем: – Ты маленькая, подлая лгунья!

– Это неправда, неправда! – Таня даже закричала от такой несправедливости. – Я никогда не любила тебя и ни в чём тебе не клялась.

– Не любила, не клялась? Я тебе дальше лгать не позволю. – Вадим погрозил ей пальцем, а затем встал и обратился к Владимиру Николаевичу: – Отец, не верь ей, я тебе сейчас докажу.

Он выбежал из комнаты и буквально через минуту вернулся с пачкой писем, которые швырнул на стол.

– Вот доказательства. – Вадим схватил первый попавшийся конверт и достал из него письмо.

«Вадим, как только я увидела Вас, то сразу поняла, что Вы тот самый человек, с которым я могу прожить жизнь», – прочитал он, смешно подражая женскому голосу. – А вот ещё одно: «Вадим, мою любовь к вам я не могу передать словами, так она огромна», – прочитав второе письмо, он бросил его на пол и потянулся за следующим.

– Довольно, – оборвал его Владимир Николаевич, до этого молча наблюдавший за всем происходящим. – Таня, как ты это объяснишь? – Он побледнел и смотрел на девушку с невыносимой болью в глазах.

– Это неправда, поверьте мне, прошу, это не я писала. – Она отчаянно пыталась рассеять его сомнения. Вадим усмехнулся ей в лицо.

– Не ты писала? Может быть, и замуж за меня не ты выходила? – Он схватил конверт и протянул его отцу.

– Посмотри на обратный адрес, видишь, он ей принадлежит, и на конверте её имя и фамилия.

Владимир Николаевич, прочитав адрес, медленно опустился на стул. Таня подбежала к нему.

– Я не обманываю вас, поверьте, это не я писала, это моя мама. Она всё это придумала, чтобы я замуж за Вадима вышла. – Девушка не могла сдержать слёз.

– Подожди, Таня, не плачь. Ответь мне только на один вопрос: ты знала об этих письмах, когда выходила замуж за моего сына? Ты знала об этом обмане твоей матери? – Владимир Николаевич пристально смотрел на неё, желая всей душой, чтобы ответ был отрицательным.

– Да, знала, простите меня, пожалуйста. Мама уговорила меня выйти за Вадима, сказала, что привыкну и полюблю его. А я вас полюбила. – Таня чувствовала, что теряет любимого человека, теряет прямо сейчас, но солгать всё равно не смогла.

– Я прощаю, но видеть тебя больше не хочу. Извини. – Владимир Николаевич встал из-за стола и тяжёлой походкой вышел из гостиной.

Таня разрыдалась. Вадим махнул рукой и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Девушка, не прекращая плакать, пошла в свою комнату и собрала чемодан. Она не могла оставаться ни одной минуты в квартире, где её уличили во лжи. В холле консьержка вызвала ей такси, и Таня, ни с кем не попрощавшись, не оглянувшись на знаменитый дом, в котором прожила два года, уехала на вокзал, успев на поезд, уходивший в её родной город.

* * *

Прошло две недели. Однообразие, тоска и печаль – вот что представляла жизнь девушки у родителей. Невыносимая душевная боль истязала её, не давая дышать. Таня не могла с ней справиться, и всё чаще её стали посещать мысли о бессмысленности своего существования. Она ничего не рассказала родителям и сестре, поэтому её состояние вызывало у них беспокойство, и каждый старался помочь, как умел. Отец упрекал жену за то, что та не может наладить контакт с дочерью, чтобы узнать причину её душевного расстройства. Мать, предположив, что виной всему ссора Тани с Вадимом, бегала по гадалкам и бабкам, чтобы те всё исправили. Юля, решив, что дело в Вадиме, отзывалась о всех спортсменах крайне негативно, уверяя сестру, что на спортивных сборах у них миллион болельщиц-любовниц. Таню всё это не трогало. Она думала только об одном-единственном человеке, которого безвозвратно потеряла. Девушка ни в чём не винила мать, она понимала, что сама совершила глупость, закрыв глаза на обман с письмами и поддавшись на уговоры о замужестве. Только одна мысль немного успокаивала её: не выйди она замуж за Вадима, Таня никогда бы не встретила Владимира Николаевича.

Юлька всё-таки решила вывести сестру из депрессивного состояния и уговорила провести время в гостях у их общей знакомой. Таня выдержала только час всеобщего веселья и, извинившись и оставив сестру, пошла домой. Город погружался в сумерки, становился почти безлюдным, как все провинциальные города, и только одинокие фонари неизменно стояли вдоль тротуаров, освещая улицы и скверы. Таня задумчиво брела по аллее родного города, но мысли её витали в далёкой Москве. Неожиданно её негромко окликнули по имени. Обернувшись и увидев того, чей голос она услышала, девушка пошатнулась и чуть не упала, но Владимир Николаевич подхватил её и крепко прижал к себе.

– Ну, что ты, девочка моя родная? Что с тобой? – Он прижимал её, нежно целуя в голову, щеки, шею.

– Ты? Это ты? Приехал ко мне? – Таня пришла в себя. Она обняла того, о ком думала постоянно, и, как безумная, начала целовать его лицо, губы. Она не верила своим глазам. Он здесь, рядом.

– Я просто не мог уже без тебя, думал, с ума сойду от тоски. – Владимир Николаевич задыхался от избытка чувств так же, как и она. – Прости меня, любимая моя девочка, дороже тебя у меня никого нет на свете.

– Нет, нет, это ты меня прости, я глупая, но я люблю тебя больше жизни. Я думала, что умру без тебя. – Девушка заплакала от счастья, от того, что видит его, что его любовь к ней не угасла.

– Я больше никогда тебя не отпущу, слышишь? И сейчас не отпущу. – Мужчина взял её на руки и понёс в противоположную от её дома сторону.

* * *

Неделя счастья пролетела как один миг. Настрадавшись в разлуке, Владимир Николаевич и Таня не расставались ни на минуту. Каждый день и каждая ночь были окрашены ярким цветом их безумной любви. Иногда они гуляли по городскому парку, отыскивая в нём укромные уголки, чтобы им никто не мешал целоваться. А иногда могли целый день не выходить из номера гостиницы, в которой остановился Владимир Николаевич, чтобы наслаждаться друг другом, забыв о времени. Таня только теперь поняла, какое это счастье – растворяться в любимом человеке без остатка, дарить свою любовь и, отвечая на его ласки, тонуть в бесконечном блаженстве. Девушка оставалась у любимого до утра и только ненадолго забегала домой. Она настолько изменилась, что родные её не узнавали. Таня расцвела, постоянно была в хорошем настроении, даже пела иногда. Мать и отец ни о чём не спрашивали, радуясь такой перемене в дочери, понимая, что в её жизни кто-то появился. Юлька попыталась как-то выведать у сестры, с кем та проводит не только дни, но и ночи, но Таня как стойкий оловянный солдатик молчала и только счастливо улыбалась.

Последний вечер перед отъездом Владимира Николаевича они много говорили о будущем, строили счастливые планы совместной жизни. Он сказал, что будет ждать её приезда в Москву на следующей неделе, а к этому времени найдёт адвокатов по бракоразводным процессам, чтобы два развода прошли одновременно. Таня счастливо улыбалась, а потом вдруг с грустью смотрела на него, не желая расставаться ни на минуту. Он моментально рассеивал эту грусть страстным поцелуем, и она вновь чувствовала себя счастливой. Проводив Владимира Николаевича на вокзал, девушка долго стояла на перроне, глядя вслед уходящему поезду, который увозил самого дорогого для неё человека. Вернувшись домой, Таня открыла карту железнодорожных маршрутов и, постоянно сверяясь с часами, уточняла, какой пункт её любимый проезжал в данный момент. Ей казалось, что, наблюдая за его передвижением, она как будто присутствует вместе с ним в поезде.

Неожиданно в квартире раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Таня узнала голос, который меньше всего ожидала услышать. На том конце провода всхлипывала Ангелина Петровна:

– Деточка, приезжай. Вадим в коме. Попал в страшную аварию, сел пьяным за руль. Сейчас в больнице. Ты его жена и должна быть рядом. Приезжай, я одна не справляюсь, ему уход нужен. – Она зарыдала и повесила трубку.

* * *

Таня и Владимир Николаевич встретились в больнице через несколько дней. Стоя перед стеклянной стеной, через которую была видна палата реанимации, в которой лежал Вадим, Таня не узнавала мужа в этой забинтованной с головы до ног мумии с подключёнными проводками. Владимир Николаевич, стоявший рядом с девушкой, молча смотрел на неподвижного сына, и невероятная мука искажала его лицо. Искоса взглянув на него, Таня осторожно взяла его за руку.

– Это я виноват, – прошептал он, не глядя на неё.

Она сжала его ладонь. Они молча ехали из больницы домой на служебной машине Спорткомитета, которая была закреплена за Владимиром Николаевичем. Он отпустил водителя и сам вёл автомобиль. Таня хотя и сидела рядом, но чувствовала, как он сейчас от неё далеко. Подъехав к дому на Котельнической набережной, Владимир Николаевич припарковался на стоянке, но из машины выходить не стал. Таня вопросительно на него посмотрела.

– Я временно живу на даче, – ответил он на её немой вопрос.

– Но почему? – расстроенно спросила она.

– Я не могу. Ты в доме, а значит, слишком близко от меня. Я боюсь сорваться. А сейчас в этой ситуации это недопустимо. – Он опустил голову.

Девушка ласково провела рукой по его прекрасной шевелюре, в которой, как она заметила, седины стало гораздо больше.

– Скажи, ты разлюбил меня? – с грустью спросила она.

Он повернулся к ней и с жаром воскликнул:

– Нет, что ты, никогда! Эта неделя в твоём городе была самой прекрасной в моей жизни. Я держал в руках своё счастье, я держал тебя, – добавил он тихо, с любовью глядя на Таню. Она счастливо улыбнулась и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Он усилием воли отстранился.

– Извини, слишком тяжкий груз на меня давит. – Его голос вновь стал напряжённым. – В том, что произошло с Вадимом, есть моя вина, и я не могу об этом не думать.

– Но ведь тебя даже не было в Москве во время аварии. Ты был в другом городе, вместе со мной, – девушка недоумевала.

– Ты не понимаешь, Таня. Авария – это закономерный результат того, что ей предшествовало. Я видел, что с ним что-то происходит, и не помог, думал, повзрослеет, остепенится, и всё пройдёт.

– А разве у Вадима были неприятности? – Она была удивлена. Владимир Николаевич задумался.

– Ну, как тебе объяснить? Сын всегда хотел быть таким же, как я, – знаменитым чемпионом, которого знает вся страна. Он играл в лучших командах. Его брали в них иногда просто из-за фамилии, знали, что мой сын. Вадим к этому привык. Мне нужно было ему объяснить, что я достиг всего только упорными тренировками, а он плыл по течению только благодаря моей известности. – Мужчина тяжело вздохнул.

Таня слушала не прерывая, понимая, что ему необходимо выговориться.

– Понятно, что матч за матчем он стал играть всё хуже и хуже, психологически сломался, потерял уверенность в себе и уже не покидал скамейки запасных. Потом начал выпивать. – Владимир Николаевич безнадёжно махнул рукой. – Где я был в это время? Почему не поддержал сына? – Он в отчаянии закрыл глаза ладонью. Девушка нежно отняла его руку от лица. Он посмотрел на неё.

– Когда он женился на тебе, у него понемногу всё наладилось. Он многого хотел достичь ради тебя и быть самостоятельной личностью, независимой от имени отца. Но я видел, что ты его не любишь. И он это понял со временем и опять сломался. – Владимир Николаевич отвернулся и тихо произнёс: – А потом я забрал тебя у него. Когда ты уехала, он забросил тренировки и пил каждый день. Я не разрешал ему даже близко подходить к машине, забрал ключи. Но я так стремился к тебе, моя девочка, что забыл взять их с собой. Он, видимо, нашёл, и вот… – Слёзы не дали ему закончить. Они медленно катились по щекам, а девушка пыталась осушить их нежными поцелуями.

* * *

Прошёл месяц. Таня забросила учёбу и каждый день ездила в больницу. Ей стыдно было самой себе признаться, что делает она это ради того, чтобы увидеть Владимира Николаевича. Он по-прежнему жил на даче, но каждый день обязательно заезжал проведать сына. Ангелина Петровна не выходила из дома, пребывая постоянно в подавленном настроении и отказываясь бывать в больнице. Она не могла видеть своего единственного сына в таком состоянии, с ней случалась истерика. Таня дома ухаживала за женщиной и держала в курсе новостей о самочувствии Вадима. А новости эти были совсем не утешительные. Молодой человек по-прежнему находился в коме, и надежда, что он из неё выйдет, становилась всё более призрачной.

В один из дней Владимира Николаевича и Таню, которым как близким родственникам разрешено было находиться у постели больного в реанимации, пригласили в кабинет главврача. Известный всей Москве специалист, лечивший Вадима, тепло поздоровался и пригласил их сесть.

– Так как вы самые близкие родственники больного, то я обязан говорить с вами откровенно, – начал медицинское светило. – Сразу вам скажу, что состояние Вадима очень тяжёлое. Положительной динамики, на которую мы рассчитывали в результате проведённых операций и интенсивной терапии, не наблюдается. – Мужчина внимательно посмотрел на расстроенные лица своих гостей. – Хотя мы всё-таки не теряем надежды, – сказал он, чтобы их приободрить. – Но вы должны быть готовы к тому, что даже в случае, если Вадим выйдет из комы, он навсегда останется инвалидом. Ходить он не сможет. Передвигаться будет только на коляске. – Доктор внимательно посмотрел на побледневшую Таню. – За ним должен быть ежедневный качественный уход. Это сложно, конечно, но если вы любите своего мужа, то обязательно справитесь. – Он ободряюще улыбнулся девушке, которую била нервная дрожь.

– Извините, доктор, – спросил Владимир Николаевич охрипшим от волнения голосом. – Может быть, дополнительно нужны какие-то редкие лекарства? Вы скажите, у меня много друзей-спортсменов за рубежом, они пришлют. Какова бы ни была цена.

– Уважаемый Владимир Николаевич, мы знаем ваши возможности. Но все необходимые препараты у нас имеются. Ваш сын получает самое качественное и современное лечение. Вы известный во всём мире человек, но здесь и вы, и мы бессильны. – Доктор вздохнул и развёл руками. – Единственная надежда, что его молодой организм справится. Но готовиться нужно к худшему. Увы.

Совершенно убитые новостью, Таня и Владимир Николаевич сели в машину. Сказав, что не поедет на работу и отвезёт её домой, мужчина так гнал автомобиль, что девушке пришлось ухватиться за поперечную ручку над дверцей, чтобы удержать равновесие. За несколько кварталов от дома он свернул в тихий безлюдный переулок и остановил машину. Владимир Николаевич повернулся к Тане, и её испугала не только бледность, но и злое выражение лица, которое делало его чужим.

– Слушай меня внимательно, девочка, и обещай, что сделаешь всё так, как я сейчас скажу, – начал он, и от его жёсткого тона у девушки холодок пробежал по спине. Она утвердительно кивнула.

– Если Вадим выйдет из комы, я через знакомого адвоката оформлю вам развод, и ты сразу же уедешь. Тебе нужно будет перед отъездом только подписать заявление, и всё. Бумагу принесут прямо домой. Ты уедешь и никогда не будешь пытаться со мной увидеться.

– Но почему? Я не хочу уезжать, пожалуйста. – Она умоляюще сложила руки.

– Пойми, я слишком тебя люблю и не могу допустить, чтобы ты погубила свою жизнь, ухаживая за Вадимом. – Он произнёс это с прежним теплом в голосе. У Тани отлегло от сердца. Её любимый к ней вернулся.

– Ну и что? Зато я буду рядом с тобой, – с надеждой сказала она.

Мужчина с интересом посмотрел на неё.

– И как ты это себе представляешь? Имея сына-инвалида, я буду заниматься любовью с его женой? – Он покачал головой. – Нет, это невозможно. Я один должен нести эту ношу. Я виноват перед Вадимом, я сделаю всё, чтобы загладить свою вину.

– Но что же делать? Что делать? – Девушка уже не сдерживала себя от отчаяния. – Мы же с тобой любим друг друга, мы строили планы нашей жизни, а теперь? – В её голосе зазвенели слёзы. Владимир Николаевич мучительно застонал.

– Не терзай меня, Танечка, пожалуйста, прошу. Ты даже не представляешь, как мне тяжело. Сердце разрывается на две части, в одной – ты, в другой – сын. Я не могу между вами выбирать, не могу. – Он закрыл лицо руками: – Даже страшно подумать, что для того, чтобы мы с тобой были вместе, Вадим должен умереть, а если он очнётся, я теряю тебя. О, нет! – Он вновь застонал и, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. У Тани мгновенно высохли слёзы.

– Так ты отказываешься от меня? – с удивлением спросила она, глядя на любимого широко открытыми глазами. – Да ты просто не любишь. От настоящей любви не отказываются.

Владимир Николаевич нежно взял лицо девушки в свои ладони и, глядя ей прямо в глаза, твёрдо сказал:

– Запомни, Танюша, ты – любовь всей моей жизни, единственная, прекрасная, незабываемая. Никогда в этом не сомневайся. – Он обнял девушку и припал к её губам. В этот долгий поцелуй он вложил всю свою любовь, страсть и нежность и всю горечь предстоящей разлуки. Владимир Николаевич прощался с Таней этим поцелуем, прощался навсегда. Она не поняла этого, испытывая невероятное чувство блаженства. Так отчаянно страстно он никогда её не целовал, и в её душе затеплился маленький лучик надежды.

* * *

Прошло несколько дней. Таня вздрагивала от каждого телефонного звонка, со страхом ожидая, что это консьержка звонит снизу сообщить о приходе адвоката с заявлением о разводе. Это означало бы только одно: Вадим вышел из комы, и её любви пришёл конец. Владимир Николаевич запретил ей бывать в больнице, чтобы в случае положительного исхода лечения их с Вадимом развод выглядел более естественно. Таня с ужасом ловила себя на мысли, что совсем не желает этого «положительного» исхода для своего мужа. Но поделать ничего с собой не могла, понимая, что сможет быть рядом со своим любимым, только если Вадим не очнётся. Она часто плакала, не понимая, почему судьба назначила такую страшную цену за её любовь.

Дни пролетали за днями, ничего не происходило, положительных новостей о Вадиме не было, и Таня постепенно успокоилась. Лучик надежды в душе продолжал расти, и девушка, истосковавшись по своему любимому, решила с ним увидеться несмотря на запрет. Она как на крыльях мчалась в больницу с одним лишь желанием: увидеть родные глаза. В палате Владимира Николаевича не было, и Таня осторожно села на стул возле кровати. Вадим по-прежнему лежал бездыханный, и только писк приборов говорил о том, что его сердце ещё бьётся. За спиной девушки послышался шорох. Обернувшись, она увидела того, ради кого сюда пришла.

– Танечка, – негромко, но радостно сказал Владимир Николаевич. Таня поняла по его тону и улыбке, что он тоже тосковал по ней, и встала ему навстречу.

– Ну как он? – спросил мужчина, кивнув в сторону сына.

– Так же, – равнодушно махнув рукой, ответила девушка, не отрываясь от любимых глаз. Так как ощущение трагедии со временем потеряло свою первоначальную остроту, да и любимый с такой теплотой смотрел на неё, что она решила всё-таки уточнить.

– Скажи, а если Вадим не выйдет из комы, я смогу не уезжать и остаться с тобой? – спросила Таня, затаив дыхание.

– Да, – ответил очень тихо Владимир Николаевич.

Они стояли у постели больного, с любовью глядя друг другу в глаза, и не заметили, как внезапно рука Вадима дрогнула, и ожившие пальцы слегка пошевелились.