Текст книги "По ту сторону Алой Реки"

Можно было попросить великана, но Левмир не хотел слов. Он освободил ножку И от одеяла. Брякнула цепь, зубило чиркнуло по металлу, взметнулся молоток. Он бил снова и снова, рыча от напряжения, чувствуя, как металл неохотно подается, разгибается. Наверное, И было больно. Она поджала губы и нахмурилась, но терпела, даже не вздрагивала от пронзительных звуков.

Удар, еще удар, и вот полоска железа отогнулась достаточно, чтобы можно было просунуть руку. Левмир отбросил инструмент. Ладони вцепились в горячее от работы железо. Застонав, он разогнул кольцо. И подтянула ногу и принялась растирать затекшую щиколотку.

– Спасибо, – шепнула она в наступившей тишине.

– Иди, – отозвался Левмир, не глядя ей в глаза. – Иди домой. Я не держу тебя.

Говоря эти слова, снова заплакал. Еще горше, еще страшнее, чем ночью, когда И разделила его боль. Но теперь она не утешала. Девочка бросилась вперед, размахнулась, и ударила Левмира по щеке, потом – по другой. Снова и снова, изо всех сил, что-то крича.

Левмир услышал, как великан закрывает дверь. Стало темнее. Мальчик отшатнулся от разозлившейся И, упал на спину, больно ударившись о дощатый пол.

– Дурак! – орала И, что есть мочи. – Дурак проклятый! Куда ты меня гонишь? Зачем цепь снял? Давай, верни все обратно, раз по-другому не умеешь, человечишка бессмысленный!

Мальчик хлопал глазами, щеки горели так, что слезы мигом высыхали. Зато теперь плакала И. В поисках подмоги Левмир посмотрел на великана, но тот лишь покачал головой, будто осуждая. Но что он сделал не так? Что?

– Я не хочу, чтобы ты сидела на цепи, как собака! – крикнул он, вспомнив вчерашний разговор с великаном.

– Да что ты все «якаешься»? – И вскочила на ноги. – Я тебя… Я с тобой… А ты меня теперь…

Она упала на лежанку и заревела в голос, как маленький ребенок. Разом всю напускную взрослость смыло потоком слез. Только теперь Левмир понял, что происходит. От этого стало немного страшно, но очень, очень прекрасно. Он подполз к девочке, положил руку ей на плечо. И стряхнула ее, но Левмир повторил жест.

– И, – шепнул он ей на ухо. – И, послушай… Я дурак. Думал, ты хочешь вырваться, сбежать, вот и сказал глупость.

И повернулась к нему покрасневшим лицом.

– Я хотела, чтобы ты мне верил! – крикнула она. – Без цепи, просто верил!

– Оставайся, не уходи. Будь со мной всегда. Пожалуйста!

Долго еще могла тянуться эта сцена, если бы не великан. Откашлявшись, он сказал:

– Раз уж все помирились, давайте молча поедим. А потом бегите себе на улицу, в куличики играть.

Глава 13
Баронеты

Старый и, кажется, слепой и глухой слуга Атсамы проводил Эрлота к залу приемов. Когда шаркающие шаги старика стихли в недрах коридора, Эрлот прислушался к звукам, доносящимся с той стороны двери. Мужской голос что-то доказывал. Женский раздавался реже, казался усталым. Эрлот толкнул дверь.

Миледи Атсама, подперев кулаком щеку, сидела на троне, который размерами и богатством оставлял далеко позади королевский. Небольшой зал блистал великолепием. Золоченые колонны, ярко-алые шторы на окнах, пестрые ковры под ногами. Перед троном, коленопреклоненный, дрожал… Эрлот не сразу распознал в ничтожестве вампира. Совсем юный, не больше десяти лет среди вечных.

Атсама заметила Эрлота и улыбнулась ему, едва заметно приподняв уголки губ. Положение тела осталось неизменным, глаза все так же уныло смотрели на просящего.

– Не могу понять, чего ты от меня хочешь? – спросила она. – В тебе не моя кровь, я не несу никакой ответственности перед тобой.

– Миледи, я прошу вас о милости, – дрожащим голосом говорил вампир. – Герцог Освик заботился обо мне, когда…

– Герцога Освика больше нет, – отрезала Атсама. – Все его владения переданы герцогу Кастилосу. Собственно, я не понимаю, почему ты пришел ко мне.

– Я голоден, – шептал вампир. – Мне нужна кровь…

– И поэтому ты убиваешь людей на улицах. Я знаю, поверь. Ты приходишь ко мне, просишь о какой-то милости, тогда как мой долг перед королем – отдать тебя под суд или даже сжечь на месте.

– Но в чем моя вина? – Вампир вскочил, сжал кулаки, и Эрлот поморщился, разглядев его наряд: грязный рваный плащ, стоптанные ботинки. Похоже, несчастный не только голодал, но еще и жил на улице.

– Где еще я должен брать пропитание? – кричал вампир на безразличную Атсаму. – Освик давал мне поручения, расплачивался кровью. А теперь?

– К сожалению, нашего короля такие тонкости не интересуют, – сказал Эрлот, встав рядом с троном. – Закон один на всех: тот, кто добывает пропитание охотой, виновен и подлежит уничтожению.

Вампир дрожал, переводя взгляд с Эрлота на Атсаму и обратно.

– Что же мне делать? – жалким голосом спросил он.

– Запусти сердце, – пожал плечами Эрлот. – Стань человеком, найди работу. Сдохни от старости. Заодно посмотрим, возможно ли это.

Атсама залилась звонким смехом, а из уст вампира вырвался вопль ужаса.

– Ты совершал паломничество? – спросил Эрлот.

– Нет. Я… Я не мог. Ведь если пойду, то мне понадобится кровь, а…

– Ты мог пойти, как человек, – перебил его Эрлот. – Так ли уж сложно добраться до Монолита? Никто ведь не заставляет тебя идти к Алой Реке, хотя и это, как выяснилось, возможно. Ты не можешь считаться даже баронетом. Чего же ты просишь сейчас? Деревню?

– Нет, хотя бы работу…

– Пошел вон! – взорвалась Атсама. Она поднялась, глаза сверкнули, будто два факела в ночи. – Ты – позорище. Вампир не нанимается на работу, он либо владеет, либо дохнет! Так пойди, сдохни, раз уж ни на что иное не способен!

Вампир замешкался, хотел еще что-то сказать, но Атсама махнула рукой, и прямо перед ним вспыхнул огонь. Вампир отскочил с криком.

– Убирайся, пока я не сожгла тебя! – топнула ногой Атсама.

Вампир убежал, едва не выломав дверь. Усмехнувшись, Атсама погасила пламя.

– Так о чем ты хотел поговорить, Эрлот? – спросила она, усевшись обратно.

– Как раз об этом. – Лорд указал вслед убежавшему вампиру. – Что думаешь о баронетах?

Атсама скривилась.

– С ними нужно что-то решать, – сказала она. – На том совете так ни до чего и не договорились. Король будто махнул рукой.

– А так оно и было, – усмехнулся Эрлот. – Я знаю его вечность. Да, он может железной рукой навести порядок, но голосом разума всегда был Освик. Он изобретал новые схемы, когда старые отказывались работать. Он, ни слова не говоря, брал к себе баронетов. Ах, если бы я знал, что он ко всему прочему еще обратит этого сопляка Саната! Кто мог подумать, что ему недостаточно лизоблюдов?

– Да-да-да, Эрлот, – кивнула Атсама. – Мы с тобой уже плакались друг другу на эту тему. Скажешь что-то новенькое? Если нет, то вот моя мысль: давай повеселимся как-нибудь ночью и сожжем хоть нескольких ублюдков. Ты и я, ни к чему лишние свидетели. Как такое предложение?

– Все это очень здорово, но у меня есть идея получше. Мы их разделим и станем заботиться о них.

Миледи наградила Эрлота долгим взглядом, в котором читалось сочувствие. Как будто смотрела на слабоумного.

– Ты находишь это веселым? – ласково спросила она.

– Нет. Я нахожу это скучным и хлопотным. Лишние расходы, лишние проблемы… Но мы это сделаем. Ты, я и четверо остальных.

– Четверо? А как же Кастилос?

– Нет, я бы не хотел его привлекать.

– О, блестящий план! То есть, мы станем облизывать баронетов, и король увидит, что мы хорошие? Возьмет, да и сместит Кастилоса. Ты об этом, милый?

Эрлот покачал головой. Спустившись с возвышения, он прошел к выходу. Темный и пустой коридор успокоил его. Эрлот закрыл дверь.

– Я трепещу, – усмехнулась Атсама. – Что же сейчас прозвучит?

Эрлот присел на подлокотник трона, склонился к уху миледи и заговорил:

– Знаешь, я читал последнее сочинение Освика. Могу сказать, что догадался, зачем он привечал баронетов. Видишь ли, нас так мало, что личная гвардия имеется лишь у короля. Гвардейцев достаточно, чтобы отвести совместный удар лордов. Но что если под видом благодеяния мы приютим, скажем, пять сотен баронетов? Всех, кого сумеем найти? Что если обратим еще сотни, но не станем об этом докладывать? Что если мы расскажем этим ничтожествам, что заботимся о них против воли короля? Угадай, кого они будут ненавидеть, а перед кем преклоняться?

Атсама повернулась к Эрлоту и прищурилась. Рот приоткрылся, выдавая изумление.

– Эрлот, – протянула она. – Я слышу то, чего не должна слышать, или ошибаюсь?

– Король Эмарис давно сидит на троне, и он устал, – отозвался Эрлот. – Мы должны позаботиться о будущем. Кто сядет на трон следующим? Малолетний Кастилос? Все наше хрупкое существование сейчас держится на одном лишь железном слове Эмариса. Сможет ли Кастилос сказать такое же слово? Нет. Смогу ли его сказать я? Еще как. Я всегда был при Эмарисе демоном войны. Все знают об этом. Но я не собираюсь ограничиваться словами.

– Но как же остальные вампиры? – перебила Атсама. – Как они поступят, когда начнется? Если они встанут за короля…

– Ты говоришь о тех, в чьем владении одна-две деревни. Они составляют массу, они независимы, но им плевать, кто сидит сверху. Если пообещать кусок пожирнее… Скажем, ссудить доли из того, что сейчас выжимает лично Эмарис. Поверь, они не сунутся. Да, рассчитывать на них мы не сможем, но и проблем они не доставят. Так что? Как тебе мое предложение? Если не хочешь ты – давай поиграем в поджигателей. Без тебя нет смысла говорить с остальными лордами. Они пойдут туда, куда скажем мы.

Атсама задумалась, барабаня пальцами по подлокотнику. Вскоре пальцы спокойно легли на полированное дерево, лишь указательный остался в приподнятом положении.

– Надо будет разрешить охоту, – сказала она. – Конечно, как-то ограничить, ввести правила, законы, но запрет следует убрать. Вампир – хищник, который настигает жертву и вонзает в нее клыки. На этом можно будет построить новый мир. Никаких идиотских донаций!

– Я не ошибся в тебе, – улыбнулся Эрлот. – Поговоришь с Мэросилом и Олтисом, а я возьму на себя Варэлла и Каммата.

– Договорились. Думаю, смогу взять штук двести баронетов под крылышко.

– Как легко! – усмехнулся Эрлот. – Слушая твой разговор с этим бедолагой, я чуть было не поверил, что ты едва сводишь концы с концами.

Атсама лишь рассмеялась его словам.

***

Сэтрок, дрожа от холода, брел по ночному городу. Луна прячется за тучами, и только редкие фонари освещают путь. Разговор с Атсамой окончился ничем. Куда теперь? На поклон к герцогу Кастилосу? Или к самому королю? Но если о его преступлениях узнают, что будет дальше?

Мысль о возможной смерти заставила его всхлипнуть. Сэтрок кутался в старый плащ и скрежетал зубами. Сердце не билось – он остановил его перед визитом к Атсаме, чтобы предстать перед ней вампиром. Надеялся, она посочувствует. Но даже намека на жалость не сверкнуло в ледяных глазах. А ведь так надеялся, что единственная женщина из власть имущих окажется милосердной. Она даже не дала ему пробирку с кровью, и сейчас Сэтрока трясло. Да, он успел убить нескольких людей с тех пор как исчез герцог Освик, но каждый раз, возвращаясь к человеческому облику, плакал. Нет, Сэтрок – не убийца. К тому же он боялся попасться. Слишком много гвардейцев на улицах.

Сэтрок хотел вытереть губы, и будто провалился в беспамятство. Когда сознание вернулось, понял, что грызет руку. Холодная кровь с трудом высасывалась из мертвых вен, заполняя род болезненно-сладким вкусом. Сэтрок судорожно сглотнул, острая боль скрутила живот. Вампир скорчился, обхватив фонарный столб.

«Я умираю», – подумал он, и мысль показалась приятной.

«Стань человеком», – вспомнилось наставление лорда Эрлота. Да, ему легко говорить! А сколько крови нужно, чтобы запустить сердце? Взгляд Сэтрока скользнул по мостовой. Покажись там карета, бросился бы к ней, умоляя дать глоток благословенной крови.

Кареты не было.

Рана затянулась. Сэтрок оторвался от столба и побрел дальше. На окраине, совсем рядом, есть заведение, где наливают допоздна. Последний шанс. Другие баронеты, которых он изредка встречал, делали так.

Из-за двери доносился шум нескольких десятков голосов. В ноздри ударил запах дешевого пива, превратившийся в удушливую волну, когда дверь распахнулась. Сэтрок шел между грязными столами в тусклом свете свечей. Черные с красным глаза скрывал полумрак, но все равно каждый, кто бросал взгляд на вошедшего, понимал – вампир. Каким бы ни был старым плащ, это все же плащ, а не рубаха и не рабочая куртка.

Сэтрок сел за пустующий столик, огляделся. Что же дальше? Кого выбрать?

– Доброй ночи, господин, – послышался грубый голос. – Чем могу служить?

Подняв голову, Сэтрок увидел полного мужчину в фартуке. По крайней мере, он выглядел трезвым. Сэтрок решил действовать напролом. Бросил на столик три золотые монеты – все, что было. Постарался сделать жест небрежным.

– Ты знаешь, что мне нужно. В кружках такого не подают.

Мужчина посмотрел на деньги, потом – на Сэтрока. В глазах стояло недоумение.

– Но я все сдал три дня назад, справка есть.

– Я даю тебе шанс заработать еще – и неплохо. – Сэтрок старался говорить спокойно и уверенно. На три монеты можно купить не меньше двадцати кружек пива. Когда-то он хаживал в подобные заведения и знал, чего здесь стоят деньги. – Мне не нужно много, всего пару глотков. Я иду издалека, у меня закончились запасы. Ну? Ты готов или нет?

Мужчина посмотрел на деньги, на Сэтрока и, покачав головой, отступил на шаг.

– Простите, господин, – сказал он. – Но я сдаю лорду Эрлоту. Если такое дело… Вам лучше поговорить с ним. Я не хочу неприятностей, поймите меня верно.

– Да не будет никаких неприятностей! – зарычал Сэтрок. – Просто возьми деньги и дай мне пару глотков!

«А ты, можно подумать, ими ограничишься, – прозвучал в голове насмешливый голос. – Ты ведь высосешь до дна этого несчастного, зачем врать самому себе? А потом заберешь монеты, раз уж мертвому они не нужны». Сэтрок велел голосу заткнуться.

– Нет, господин! – Мужчина поклонился. – Я могу сказать, где дом лорда Эрлота, если хотите поговорить с ним, но я вас не знаю. Простите.

Он убежал прежде чем Сэтрок успел сказать хоть слово. «Проклятье! – подумал вампир. – Ну и где мне найти добровольца?»

Сквозь шум он различил скрип двери, и взгляд метнулся в ту сторону. В помещение вошел мальчик лет двенадцати. Босой, взъерошенный, он смотрел по сторонам запуганным взглядом, теребя шапку. Сэтрок поднялся навстречу. «Детская кровь – самая лучшая», – вспомнил он. Вот шанс, который нельзя упустить!

Мальчик заговорил, перекрикивая гул голосов:

– Прошу вас, помогите, кто чем может! Родители из дома выгнали, я три дня не ел. На улице спать холодно, дайте хоть на гостиницу!

Несмотря на бледное лицо мальчика, Сэтрок усомнился, что он три дня голодает и ночует на улице. Слишком уж крепко стоит на ногах. Да и не допускают вампиры бродяжничества. Впрочем, какая разница?

Мальчик петлял среди столов, а в шапку сыпалась мелочь. Народ подобрался сердобольный, мальчика жалели, хотя и поругивали, что родителей довел. Ответом была смущенная улыбка.

Когда мальчик подошел к Сэтроку, тот бросил ему золотую монету. Мальчик вздрогнул и посмотрел в глаза благодетелю. Не испугался, не попятился.

– Хочешь еще две таких? – улыбнулся Сэтрок.

Мальчик закивал.

– Тогда пойдем. Окажешь мне услугу.

Стихли все разговоры, когда они двинулись к выходу. Люди провожали взглядами вампира и мальчишку, но никто не встал с места, никто не сказал ни слова.

Лишь только они оказались на улице, мальчик повернулся к Сэтроку.

– Вы будете пить мою кровь? – спросил он.

– Совсем немного! – вырвалось у Сэтрока. – Я голодаю ничуть не меньше твоего. А ты потом купишь себе еды и…

«Ничего он потом не купит», – засмеялся голос в голове.

– Хорошо! – сказал мальчик. – А правда две монеты еще дадите?

– Правда, правда. Ну?

– Давайте отойдем подальше от фонаря.

«Милый, хороший мальчик!» – засмеялся мысленно Сэтрок. От предвкушения скрутило живот.

Остановились у кромки леса, подступившего вплотную к черте города. Мальчик положил шапку на землю и закатал рукав. Сэтрок предпочел бы кровь из яремной вены, но пугать мальчика не хотелось. Вампир склонился над протянутой рукой, обнимая ее, будто возлюбленную. В тот миг, когда клыки почти коснулись кожи, в левом боку полыхнула боль. Боль, пронзающая мертвое тело! Никогда раньше Сэтрок не испытывал ничего подобного. Он взвыл и отшатнулся от мальчика, успев поймать его взгляд. В нем теперь не было ничего запуганного и нерешительного. Янтарные глаза смотрели с ненавистью и каким-то нечеловеческим любопытством.

Ноги Сэтрока подкосились. Упав на колени, он почувствовал, как пробитое сердце затрепетало. Боль стала в сотню раз сильнее. Краем глаза Сэтрок заметил большую тень, а потом все исчезло.

Обезглавленное тело рухнуло на траву. Из артерий вылилось совсем немного крови.

– Ты молодец, – прогудел великан, вытирая топор о траву. – Хорошо попал, прямо в сердце.

Левмир подошел к телу и протянул руку за ножом, торчащим из бока вампира.

– Нет, – сказал великан. – Мы сожжем его так. От этих тварей никогда не знаешь, чего ожидать.

Он перевязал руки и ноги вампира, после чего взвалил туловище на плечо. Голову подхватил за волосы и двинулся в лес. Мальчик, так и не сказав ни слова, пошел следом.

***

Возвращались поздно. Левмир еле добрался до землянки – ног не чувствовал от усталости и пережитых волнений. Из открывшейся двери плыл запах еды – И усердно тушила мясо в горшочках. Великан посмотрел на ее произведение и что-то одобрительно проворчал. Левмир повалился на лежанку без чувств.

– Ничего не нашли? – спросила И.

– Нашли, еще как, – отозвался великан. – Отличного зверя забили.

– А где же он?

– Сожгли.

Великан смотрел прямо в глаза И. Девочка несколько раз моргнула, прежде чем до нее дошла суть произошедшего. Руки, держащие тарелку, задрожали, рот приоткрылся. Великан следил за ней, искал ту реакцию, которую одну только и могла проявить девчонка-вампир. Но, как ни следил, И его удивила. Быстрая, как летучая мышь, она подскочила к великану и расколотила о косматую голову тарелку. Великан вздрогнул, глядя на посыпавшиеся осколки.

– Да я тебя сама сейчас в печке сожгу! – закричала И, с трудом удерживаясь от соблазна остановить сердце. – А если бы его убили?

– Так мы и убили, – отозвался Левмир.

– Я вообще про тебя говорю, дурак, – огрызнулась девочка. – И не с тобой вообще разговариваю!

Она снова уставилась на великана, который, к ее возмущению, начал смеяться.

– Смешно тебе? – И уперла руки в бока. – Ребенка заставлять таким заниматься!

– Он не ребенок, – махнул рукой великан. – Пора учиться жизни.

– Жизни? – И усмехнулась. – Ты хочешь, чтобы он вот этим занимался, что ли?

– В нашем мире это – единственное занятие, достойное мужчины, – отрезал великан. – Собери осколки и накладывай ужин. Мы устали.

– Подождите чуть-чуть, ладно? Сейчас я лягу на скамью и буду умирать от смеха, – мрачно заявила И.

Она тут же привела угрозу в действие. Левмир, позабыв про смертельную усталость, смотрел, как девочка легла на ту самую скамью, к которой ее привязывал великан, и начала хохотать. Смех звучал так искренне и заливисто, что поневоле хотелось присоединиться. Левмир посмотрел на великана. Тот пожал плечами. Оставалось ждать, пока закончится приступ.

Левмир вспомнил большой костер, который они разложили неподалеку отсюда, полыхающее в нем тело. Тогда казалось, что ноги вампира продолжают дергаться, несмотря на пробитое сердце и отрубленную голову. Но самое тяжелое осталось напоследок. Когда костер прогорел, великан и Левмир принялись копать могилу. Жесткая земля, горячие останки, уголья…

– Может, ты объяснишь, наконец, чему так радуешься? – угрожающе проворчал великан.

– Я не радуюсь, – отозвалась немедленно успокоившаяся И. – Я смеюсь над тобой, Ратканон.

Левмир не знал этого слова, но, увидев побледневшее лицо великана, понял: И назвала его имя.

– Откуда ты…

– «Занятие, достойное мужчины», – передразнила его И. – Еще раз потащишь Левмира своим занятием заниматься – я тебе всю рожу расцарапаю, понял меня?

Великан подошел к лавке, наклонился над И. Его лицо не предвещало ничего хорошего, но девочка смотрела без страха.

– Говори, что знаешь, – потребовал он, не обращая внимания на Левмира, вставшего рядом. Мальчик прятал за спиной нож.

– О тебе? – переспросила И. – Знаю то, что все знают. Тебя зовут Ратканон. Ты живешь в лесу, в землянке, к северу от излучины ручья. Ты иногда ходишь в город, чтобы убивать баронетов, и думаешь, что ведешь войну. Вот, собственно, и все. Давайте ужинать.

И соскочила с лавки, загремела горшочками, что-то напевая. Левмир посмотрел на великана как раз в тот момент, когда тот рухнул на освободившуюся лавку. Доска затрещала под его весом.

– Что с тобой? – шепнул Левмир. Тот миг, когда он был готов убить наставника, прошел. Теперь мальчик смотрел на поникшие усы, застывшие глаза и боялся.

– Они знают, – пробормотал великан. – Они знают…

– Конечно, знают! – фыркнула И, подходя к нему с тарелкой. – Как не знать? Про людей они все знают, без этого никак!

– Но почему тогда… Позволяют…

– А чего бы и не позволить? Возьми тарелку!

Великан послушно принял тарелку, но есть не стал. Смотрел на девочку пустым взглядом.

– Почему ты сразу не сказала?

Подав тарелку Левмиру, И уселась на лежанку, принялась с аппетитом поглощать мясо.

– А что мне было сказать? – спросила она. – Я ведь не знала, что ты вампиров убиваешь. И что такое «землянка», я тоже только сейчас поняла. Знала бы сразу, куда попала, наверное, померла бы от страха!

Левмир посмотрел в свою тарелку, потом перевел взгляд на девочку. Она ответила обиженным взглядом.

– Чего не ешь? Вкусно ведь!

Левмир машинально поднес ложку ко рту. Мясо оказалось действительно очень вкусным и вовсе не горячим, а как раз.

– То есть, получается, вампирам плевать, что я их убиваю? – не отставал Ратканон.

– А ты хоть знаешь, кого убиваешь? – Теперь в голосе И слышались сочувствующие нотки. – Ты убиваешь баронетов, с которыми без тебя никто не знает, что поделать.

– Баронеты? – переспросил Левмир. – Это как?

И вздохнула, отложила тарелку.

– Смотрите, – сказала она, тыча пальцами в воздух. – Главный – король. Он управляет государством. Но решения все принимает совет лордов. Лордов семеро. Среди них главный – герцог. Был герцог Освик, но его Эрлот, скотина, угробил. Король был недоволен, даже плакал, но не возражал, потому что Освик, вроде как, и правда чего-то не то сделал. Теперь вместо него вроде бы Саната назначат. Впрочем, у него должно быть другое имя…

– Санат! – взревел великан, грохнув по лавке кулаком. – Вот кому я бы с радостью сердце выдрал.

– А ты его откуда знаешь? – спросил Левмир.

– Еще бы не знать, когда мы с одной деревни! В ту ночь, когда мою жену убили, он за этими тварями со слезами бежал, умолял с собой забрать! Вот сучонок, пролез! Так и думал, что у вас чем подлее – тем лучше!

– Я же про вас плохого не говорю, – насупилась И. – Зачем ругаться?

– Молчи!

– Ну и замолчу.

Ратканон глубоко задышал, прикрыв глаза. Наконец, какое-то подобие спокойствия вернулось к нему.

– Прости, – буркнул он. – Ты не виновата. Ну так что там, насчет баронетов?

– Я же говорю, – продолжила И. – Решения принимают король и лорды. Они же несут ответственность за всех остальных вампиров. То есть, если кого-то обращают, то дают ему доходное место. Деревню, или притон какой в городе хотя бы. Над каждым городом, получается, один главный сидит – это граф. В Кармаигсе граф вроде как Эрлот, но это почти ничего не значит, раз там же и король. Поэтому Эрлот постоянно и бесится, что он вроде как и кто-то, а вроде как и никуда, – туманно пояснила И, видимо, не вполне сама понимая причину недовольства Эрлота. – Но графу неудобно за всем следить, поэтому под ним есть бароны – эти собирают большую часть крови и отдают долю графу. Граф – лично королю или герцогу. Понятно?

– А баронеты? – спросил Ратканон.

– А баронетами называют детей баронов. Вроде как. Им, получается, вовсе кормиться не с чего, они живут подачками баронов. Ну, может, барон умудрится расширить владения – тогда и баронету достается. Но тогда он тоже, получается, барон. А вообще, баронетами называют тех, кого не пойми кто обратил и бросил. Такие постоянно появляются, и с ними вечно всякие непонятности. Они на людей кидаются, что в деревнях, что в городе. Когда Освик был – он их прикармливал, как собак, чтоб не бросались. Давал поручения всякие, не очень унизительные. Но и он не мог всех обеспечить, да и теперь, без него, гораздо хуже все стало. Так что… Понимаешь?

Ратканон покачал головой, но по лицу его Левмир видел, что все он понял. Просто не хотел верить.

– Ни граф, ни бароны никогда не попадутся тебе в руки, – сочувственно закончила речь И. – Ты убиваешь отчаявшихся голодных баронетов. Кто-то этим должен заниматься, но никому не хочется.

Стало тихо. Левмир, затаив дыхание, смотрел на великана, который будто уменьшился в размерах, скорчился и постарел. Мальчик задумался, сколько ему лет. Может, далеко за шестьдесят? Или сорок? Раньше, когда великан казался воплощением человеческой силы, такого вопроса не возникало, но теперь…

– Выходит, я им услугу оказываю? – прошептал Ратканон.

– Выходит, – кивнула И. – Но не только им. Людям тоже. Баронеты ведь людей убивают. Если бы не убивали – на них бы и внимания никто не обращал. А они не могут не убивать…

Тут она взглянула на Левмира и побледнела. Не забыла того страха, когда пришлось вонзить клыки ему в руку. До сих пор девочка не верила, что сумела себя пересилить.

– Вампиры ведь не враждуют с людьми, – тихонько добавила она. – Наоборот, заботятся. Люди это не всегда понимают.

Тут не выдержал Левмир.

– Заботятся? – переспросил он. – Это они той ночью заботились так?

И молчала. Она перебирала в голове слова, которые говорил отец на пути в Храм. Правильные и мудрые слова, но сказанные вампиром вампиру. Как воспримет их Левмир? Девочка мучительно пыталась понять, что сказать сейчас, чтобы не разрушить это нечто, хрупкое и непонятное, но очень хорошее, что установилось между ними.

– Раньше было гораздо хуже, – жалобно сказала она. – Король Эмарис сделал так, что людей почти не убивают. Раньше очень много убивали, правда.

Ратканон молча прошел к выходу. И бросила умоляющий взгляд на Левмира, но тот отставил в сторону миску. Девочка ничего больше не говорила, не двинулась, когда он прошел мимо. Оставшись одна в полутемной землянке, она тоже отодвинула подальше свою миску, в которую упало несколько слезинок.

***

Великан сидел неподалеку, спиной к землянке, на голой земле. Левмир сел рядом, скрестив ноги. Великан не повернулся, даже будто не заметил, что уже не один. Когда его рот открылся и послышались слова, Левмир подумал, что Ратканон говорит сам с собой:

– Они все знали, но не трогали меня. Знали, кто я. Знали, где меня найти… Старый дурак. Думал, что сражаюсь с ними, а сам всего лишь помогал им выносить мусор.

– А какая разница? – вдруг сказал Левмир. – Ты хотел убивать вампиров – ты убивал их. Что с того, что им это нравится?

Ратканон повернул голову к мальчику, смерил его взглядом.

– Я хотел уничтожить их всех. Понимаешь? Всех! А сегодня я выяснил, что они скармливали мне слабых и немощных. Что мне теперь делать, не подскажешь? Как жить? На что надеяться? Я поклялся, что отомщу за жену, но даже этого не могу сделать!

Левмир промолчал. Его не столько тревожили беды великана, сколько беспокоили собственные чувства. Вновь и вновь вспоминал, как вонзил нож в сердце вампира, как помогал жечь его и закапывать. Ни тогда, ни сейчас он не проронил и слезинки. Почему? Вот о чем думал Левмир. А великан ждал ответа.

– Что молчишь? – спросил он.

– А кто ее убил? – спросил Левмир.

– Их уже нет. Что ж, теперь я понимаю: то, наверное, были баронеты.

Великан невесело усмехнулся.

– Ты уже отомстил, получается.

Сперва Левмиру показалось, что великан ударит его. Он вскочил на ноги, навис над мальчиком, но ограничился криком:

– Отомстил? Ты совсем глупый? Каждый из них в ответе! Кто-то отдал приказ – об этом ты не подумал? А как насчет того, что кто-то создал этот мир таким, что в нем возможно безнаказанно убивать людей? Что ж, я хочу мир, где можно безнаказанно убивать вампиров.

– Ты этим и занимаешься.

Левмир ужасался своему спокойствию, но даже ужас был каким-то далеким, будто его испытывал другой человек. Тот маленький мальчик, который ходил с отцом на рыбалку и любил горячий шоколад. Мальчик, который с каждым днем становился все дальше.

– Я убиваю лишь малую часть.

– Как и они.

– Ты что же, оправдываешь их? Эта твоя вампирочка тебе совсем голову вскружила?

Левмир поднял голову и посмотрел на великана, чье массивное тело заслонило луну.

– Какая же это справедливость, если за одного человека ты хочешь убить всех вампиров? Чем твой мир лучше их мира, если в нем еще больше смертей, еще больше боли?

Великан молчал, собираясь с мыслями. Левмир терпеливо ждал ответа. И ответ прозвучал:

– Иногда один человек равен целому миру.

– Никогда, – тихо отозвался Левмир. – Знаешь, а ведь ты точно такой же, как я. Потеряв все, я искал смысл жизни и нашел его в том, чтобы стать твоим сыном. Делать все, что скажешь. А ты, потеряв все, решил убивать вампиров. Но я не твой сын, а ты – не убийца. Мы – люди, и наша жизнь в том, чтобы жить. Сеять и жать, растить детей, воспитывать их. Тогда мы счастливы. Сегодня ты сказал мне убить, и я убил. Может быть, кто-то придет мстить, и убьет нас обоих. Кто во всем этом виноват? Кто когда-то, тысячу лет назад, нанес первый удар? Мы ведь не знаем. Да и какая разница? Нет, я не оправдываю вампиров. Они виноваты в том, что построили неправильный мир. Но убив их, мы построим мир немногим лучше.

Великан отошел в сторону. Судя по положению луны на небосводе, давно перевалило за полночь. Левмир встал, собираясь вернуться в землянку.

– Откуда ты таких слов-то набрался? – крикнул великан, и в этом крике Левмиру почудилась злость хулигана, которого высекли за очередную проказу. – Говоришь, будто сто лет на свете живешь.

– Не знаю, откуда берутся слова, – пожал плечами Левмир. – Просто вдруг стало как-то спокойно в голове. Я больше не боюсь, не плачу. И слова идут свободно – такие, какими должны быть.

Помолчав, он добавил:

– Я не пойду больше с тобой в город. Не хочу убивать незнамо кого, думая, что мщу за родителей.

– Тогда забирай свою сучку и пошли вон из моего дома! – заорал великан. – Что притих? Взрослый стал? Иди, живи, как знаешь.

Левмир спустился в землянку; И, так и сидевшая на лежанке перед почти нетронутой едой, подняла на него испуганный взгляд.

– Мы уходим, – сказал Левмир.

– Куда? – ахнула девочка.

– Не знаю. Отсюда.