Текст книги "По ту сторону Алой Реки"

Она с упреком смотрела на Левмира.

– Зачем в соседнюю деревню? – спросил мальчик. – Я не хочу.

– Что значит, «не хочу»? – Девчонка нахмурилась и топнула ножкой. – Я так сказала! Слушайся меня!

Левмир шагнул назад, потом – еще раз. Глаза И раскрывались все шире и шире. Она будто поверить не могла, что ей осмеливаются перечить.

– Ты! – крикнула она. – Да я тебе… А ну стой! Сейчас как врежу по голове – будешь знать! Дрянной мальчишка!

Левмир пошел обратно. Когда И принялась сыпать угрозами, ему стало легче отделаться от ее чар. Она ведь не подруга и не родная, она даже не взрослая, чтобы выслушивать такое. Спрятавшаяся было гордость всколыхнулась в груди.

Ругаясь, И шла следом. Потом принялась забегать вперед, смотреть в глаза. Левмир молчал. На лице девчонки читалось безграничное удивление, смешанное со злостью. Она не могла понять, почему ее не слушаются. Левмир ее пожалел. Глупая, избалованная. Откуда только взялась такая?

На полянке И решительно выскочила перед Левмиром, расставив руки в стороны.

– А ну, стой! – крикнула. – Подожди, не уходи. Давай поговорим, хорошо? Ну вот, садись сюда, на бревно.

Левмир, подумав, подчинился. В конце концов, ему все еще было интересно, зачем И хотела увести его в чужую деревню. Девочка присела на небольшом расстоянии, зеленые глаза смотрели в лицо мальчику. Тихо журчал ручей, пищали комары. Левмир поежился – холодало.

– Ты что, жить не хочешь? – голосом, все еще звенящим от обиды, спросила И.

– Хочу, – признался Левмир.

– А почему тогда не слушаешься?

Левмир отвернулся. Эта нелепая угроза ему совсем не понравилась. Как будто внезапно все волшебство рассеялось, и перед ним оказалась самая обычная девчонка, правда, непонятно, как и откуда появившаяся. Может, из соседней деревни и сбежала? Дурная какая-нибудь.

– Ты мне все усложнил, – вздохнула И. – Я же не могу постоянно сюда мотаться и ждать, чтоб ты все увидел и послушался.

– А я, может, не хочу тебя слушаться, – буркнул Левмир.

– Хочу, не хочу… Кто ты такой, чтобы выбирать? Вы должны слушаться нас.

– Кто мы? Кого – вас? – недоумевал Левмир.

– Ну, вы, люди.

Она говорила серьезно, и мальчик снова вспомнил слова Саната: «Она не человек, вот что тебе нужно знать. Люди для нее – забавные игрушки и только. Тебе может показаться, что она с тобой дружит, но это не так. Если повезет – поиграет и бросит. Не повезет – домой ты не вернешься».

– Мне про тебя Санат все рассказал, – заявил Левмир.

– Все рассказал? – Теперь девчонка, кажется, испугалась. – Он дурной, что ли, совсем? Что он рассказал?

– Что ты – фея.

После недолгого молчания девчонка расхохоталась так, что упала с бревна и скатилась почти до самого ручья. Левмир бросился к ней – как бы эта полоумная не утонула! Но И не собиралась тонуть. Вскочила, вытирая слезы, выступившие от смеха, отряхнула накидку. Вернулась на бревно.

– Ну и ладно, – воскликнула И. – Ну и пусть я – фея. А этот твой Санат тогда – черт самый настоящий. Ерунды какой-то наговорил, а я помочь хочу. Спасти тебя.

– От донации?

– Чего? – навострила ушки девчонка. – От какой донации? Тебе же рано еще.

Левмир рассказал об известии, что принес из города отец. Веселье с И как рукой сняло.

– Это опасно для вас? – спросила.

– Что?

– Ну, это. Крови столько отдавать.

Левмир пожал плечами. Захотелось похрабриться перед девчонкой.

– Переживем как-нибудь, – сказал, копируя вальяжные интонации Саквобета. – Вампиры ведь понимают, что делают.

Девочка посмотрела ему в глаза. Теперь она сидела рядышком, и мальчик ощущал приятное волнение.

– Боишься? – Голос стал почти нежным.

– Боюсь, – прошептал мальчик, позабыв все заготовленные высокопарные фразы.

– А почему тогда бежать не хочешь?

– Как так – бежать? – удивился он. – А отец? А мать?

– Их найдут. А тебе одному проще. Тебе ведь не обязательно… Ну, дожидаться до конца. Я бы тебя спрятала.

Левмир смутно ощущал, что девчонка говорит о какой-то другой опасности, может, совсем не связанной с повышением кровавого налога. Она ведь, кажется, узнала об этом только сейчас.

– От чего ты хотела меня спрятать?

Отвернулась. По лицу заметно, как она пытается на что-то решиться. Но в конце концов губы плотно сжались.

– Хорошо, – сказала девочка, поднимаясь. – Послезавтра твоя первая донация, тут уж мы ничего не сделаем. Но в ночь перед следующей, через неделю, приходи сюда опять. Придешь?

– А ты не будешь пытаться меня увести?

– Нет. Подарю тебе кое-что. Ладно, пока. Не забудь, через неделю!

Легкая, изящная, она не убежала, а упорхнула в чащу леса. Миг – и будто бы не было никогда никакой И, лишь тонкий приятный аромат, постепенно рассеивающийся, напоминал о ней.

Левмир медленно шел домой с глупой улыбкой на губах. Снова и снова ловил себя на том, что перебирает в памяти картинки из этих двух встреч с И. Вот она висит на ветке вниз головой. Вот играет с водой в ручье, думая, что никто ее не видит. Весело прыгает, уводя его в чащу… Левмир уже скучал, только не хотел себе в этом признаться.

Глава 3
Лорд Эрлот

Словно насмехаясь над хмурыми мужчинами, вышедшими с утра в поля, солнце жарило сильнее прежнего. Задолго до полудня даже самые крепкие и привычные женщины предпочли скрыться в тенях повозок, обмахиваясь платками и соломенными шляпами. Десятки пар глаз смотрели на небо в тщетной надежде увидеть хоть облачко. Но предсказанная Санатом буря пришла и ушла, будто единственно для того, чтобы проветрить ему жилище.

– Ну вот и скажи мне, что этот лорд Эрлот – нормальный человек! – ворчал Саквобет, обращаясь к Санату. – Надо думать-то, а? Вот поедут бабы завтра кровь сдавать, а потом? Что им тут, подыхать, что ли?

– Он не человек, – ответил Санат, выдергивая сорняки. – Он вампир.

– Да какая разница? Голова-то на плечах должна быть, нет? Угробит деревню, откуда потом кормиться будет?

– Ему есть откуда кормиться, – проворчал Санат. – Плевать он хотел на эту деревню.

Саквобет покосился на собеседника, сорвал тоненькую травинку и скрутил между пальцами.

– И что же нам делать?

Санат повернулся к нему. В глазах, обычно спокойных, вспыхнул гнев.

– Подыхать.

Все, кто слышал ответ, промолчали. Один Саквобет не унимался:

– Да ну, брось! – махнул рукой. – Не совсем же там дураки сидят. Наверное, понимают, что к чему. Ну, мало ли. Ну, может, надо так, а? Зубы стиснем, да перетерпим, а потом все вернется…

Когда солнце вошло в зенит, Санат отозвался, и, хотя минуло не меньше часа, каждый понял, что он отвечает на слова Саквобета:

– Это у нас все возвращается и повторяется. У вампиров нет такого, у них – движение вперед. Если выдержишь сейчас – значит, справишься и завтра. А раз так – можно давить дальше. Никто не повернет назад, увидев, сколько крови можно получить с деревни.

– Так если в деревне все помрут, крови больше не будет!

– Новых заселят. С ними чуть помягче будут – чтоб сразу не передохли.

Работа не клеилась. С похмелья на жаре и так не больно-то приятно, а после мрачных разговоров мужики вовсе загрустили. Вяло ползали между рядами посадок, обливаясь потом, и материли сорняки, солнце, да лорда Эрлота. Наконец, женщины позвали обедать.

Исвирь, то и дело заправляя под платок выбивающиеся прядки волос, отыскала Саната сидящим возле повозки в одиночестве. Вчерашние собутыльники побежали к ручью за водой. Встав неподалеку, девушка покраснела и попыталась откашляться, чтобы привлечь внимание. Вместо кашля вышел странный писк, но Санат повернул голову.

– Хотела чего?

– Поздороваться, – пролепетала Исвирь.

– Здравствуй. Да ты садись, чего стоять-то на солнцепеке, – предложил Санат, устыдившись нечаянной грубости.

Исвирь села на землю рядом с ним. В руках глиняный кувшин, плотно заткнутый пробкой. Протянула его Санату.

– Вот. Тебе…

– Что это? – Санат принял сосуд и осмотрел его. Обычный кувшин, но с узким горлышком, видимо, специально изготовленный для какой-то цели.

– Это чай. У нас в роду все так готовят. Я с утра заварила, и он весь день лежал на солнце, впитывая его лучи. – Исвирь заговорила бойчее, повторяя чужие, заученные слова.

Она покраснела, когда заметила взгляд Саната, направленный уже не на кувшин, а на нее. Взгляд выражал любопытство. Сердце девушки заколотилось сильнее. Неужели так просто?

– Спасибо, – улыбнулся Санат. – Я люблю чай.

– Я знаю! – выпалила Исвирь, и тут же пожалела об этом. Улыбка исчезла.

– Откуда?

– Ну… Я… Мне Левмир сказал, – призналась девушка, чуть не плача.

Она не решалась смотреть в глаза Санату, разглядывала женщин, которые, так же прячась от солнца в тени повозок и навесов, вяло переговаривались, обмахиваясь платками. К еде почти никто не прикасался, зато воду пили как не в себя.

– Левмир – парень дельный, – пробормотал Санат, а Исвирь услышала в сказанном извиняющиеся нотки и снова засияла.

Санат легко вынул пробку, которую она в поте лица утрамбовывала утром, и сделал несколько глотков из горлышка. Улыбнулся и протянул кувшин Исвири.

– Очень вкусно. Будешь?

Она, склонив голову, взяла кувшин, глотнула, думая о том, чтобы коснуться губами там, где касался Санат, и вернула обратно. Отпив еще немного, Санат спросил:

– Дед твой чай делал? Или бабушка?

– Бабушка, – сказала Исвирь. – Она маму научила. А мама – меня.

Санат помолчал, глядя на девушку, потом задал еще один вопрос, самый странный:

– А как вы себя называете? Ваша семья?

Исвирь забыла о смущении. Изумлению нет предела. Глаза широко раскрылись, девушка долго не могла найтись с ответом.

– Никак, – наконец, сказала она. – А как нужно?

– Никак, – отрезал Санат. – Отец записи ведет?

– Да какие записи ему вести? Он проще так подойдет, да скажет. Читает разве – это да. Ну, когда бумагу какую с города привезут.

– И все?

– Все.

Санат вздохнул, поставил под повозку закрытый кувшин.

– Не принимай близко к сердцу. Просто те люди, что записывают и сохраняют историю семьи, часто уходят к вампирам. Вот я и подумал, когда ты сказала про чай, что ты из этих…

– Никогда бы не ушла! – воскликнула Исвирь. – Вот тоже мне! Сидеть впотьмах и одной кровью питаться!

Санат рассмеялся, пальцы коснулись ладони девушки. Исвирь вздрогнула.

– Прости. – Санат отдернул руку. – Пальцы холодные…

– Ничего, – шепнула девушка.

Со стороны ручья приближались друзья Саната по несчастью. Судя по топорщащимся волосам, они не только напились и набрали полные бурдюки, но даже искупались. Однако беспощадное солнце высушило их по дороге, от свежести не осталось следа.

Исвирь заторопилась, явно не желая становиться мишенью для насмешек.

– А вы… Ты… Приходите сегодня на вечорку к нам? Там много народу соберется, будем истории страшные рассказывать. Ну? Придете?

– Может, и загляну, – улыбнулся Санат.

– Буду ждать. Приходите обязательно. У оврага дом, где еще забор синей краской покрасили.

Убежала, ловя на себе завистливые взгляды девушек. Накинулись бы, если б не жара, а так только шипят втихомолку.

***

Караван повозок тронулся с рассветом. Левмир не раз выбирался в город с родителями, но все равно вертел головой, будто впервые видел пустующие поля, рощицы, где по осени можно насобирать грибов, узкую извилистую речку, где купались дети и взрослые, сбиваясь небольшими группками – все же далековато от деревни. Смотрел и чувствовал, что на обратном пути все это изменится. Будто в последний раз так искрится на солнце вода, в последний раз переливается на ветру пшеница.

Санат, сидевший на повозке рядом с Левмиром, похлопал его по плечу и улыбнулся.

– Не кисни, паренек. Переживем.

Отец с утра все еще на себя не походил, ехать с Левмиром собиралась мать, но зашел Санат и решительно отверг эту идею. «Ни к чему вам, – сказал он. – Работайте или отдыхайте – все лучше, чем без толку себя изматывать. А за Левмиром я прослежу». Не сразу, но мать согласилась.

– Как это делают? – спросил мальчик. Воображение рисовало тускло освещенное помещение с каменными стенами, где стоит зловещего вида устройство с кучей игл, трубочек и баночек, поблескивающих в свете черных свечей…

Санат пожал плечами:

– Скучно. В очереди дольше сидишь.

Левмир вздрогнул от неожиданности. Голос Саната звучал спокойно и уверенно, как будто и правда ничего страшного.

– А потом? – шепнул мальчик.

– Ну зайдешь ты в комнату, ляжешь на кушетку. Вот сюда, – Санат коснулся пальцами венки на руке Левмира, – воткнут иглу. Больно немножко, но это ерунда. Потом кровь начнет по трубочке сливаться в банку. И все. Получишь денег, поедем домой.

– И все?

– Все. Можно, если хочешь, по городу пройтись. А что? Мысль! Купим тебе ботинки. Хочешь? Хорошие, крепкие ботинки – сносу не будет.

Мысль, что после донации не обязательно падать в повозку и ползти домой, чувствуя себя наполовину мертвым, подняла мальчику настроение. Оказывается, жизнь будет продолжаться.

– Страх – это ерунда, – сказал Санат. – У страха множество видов: ужас, лень, отвращение. Когда доходит до дела, все это нужно послать подальше. Какая разница, страшно или нет? Если должен что-то сделать – берешь и делаешь. Потом можно плакать и плеваться, но дело будет сделано.

– Разве лень – это страх? – озадачился Левмир.

– А то нет? Страх взяться за работу, страх перед усталостью. Запомни, паренек: сначала – дело, потом – страх.

Левмир улыбнулся, и как будто мир стал ярче, веселее. Рядом человек, которому можно доверять, и который, что еще важнее, знает, что к чему в этой жизни. Мальчик поглядел на соседние повозки. Сегодня многие поехали на донацию впервые. На детских лицах застыло мрачное, торжественное выражение. Только Арека, младшая сестра Саквобета, поймав взгляд Левмира, улыбнулась и махнула рукой.

Вскоре рощи и поля сменились пустошью. Как будто нейтральная полоса, разделяющая город и деревню, чтобы одно не мешалось с другим. Позади оставался мир людей, а впереди – таинственный и непонятный мир вампиров.

И вот начался город. Повозки поползли по булыжным мостовым. Со всех сторон доносится гомон. Люди снуют туда-сюда, словно безо всякой цели. Что-то кричат, над чем-то смеются. Вместо низких домиков – высокие, в несколько этажей постройки из дерева и камня. В воздухе разносятся непривычные запахи – неподалеку рынок, где можно купить множество невиданных и очень вкусных вещей.

Караван, извиваясь, прополз несколькими улочками и оказался возле ряда приземистых бревенчатых строений.

– Приехали, – спрыгнул на землю Санат. – Пойдем? Раньше сдадим – больше времени будет.

Левмир, скрепя сердце, слез с повозки. Изо всех сил старался преодолеть страх, как советовал Санат, но когда переступал порог, колени дрожали.

В комнате ожидания, полутемной и кисло пахнущей, не меньше двадцати человек. Левмир понял, что это – люди из других деревень, и с любопытством разглядывал чужаков. Хотелось найти в их внешности что-то, сразу же отличающее от односельчан. Но нет – те же самые мужики и бабы, парни и девушки. Просто лица незнакомые. Они хмуро покосились на вошедших, и тут же отвернулись, потеряв интерес.

Санат, держа мальчика за руку, подошел к лавке, на которой оставались свободные места. Сели. Послышался резкий, неприятный звук, и Левмир, повернувшись, увидел женщину с красными от слез глазами. На руках она держала ребенка, желтушного, покрытого пятнами. Малыш даже не плакал, лишь время от времени вскрикивал страшным хрипло-писклявым голоском и замолкал.

Вошли остальные. Некоторые успели сесть, другие стояли, ворча и переминаясь с ноги на ногу. Среди них ни женщин, ни стариков, и Левмир не уступил место. Молодежь в том же положении, что и он. Другого, может, и турнули бы, но к сыну старосты цепляться не решались.

В дальнем конце помещения – дверь. Когда Левмир посмотрел в ту сторону, она открылась, вышли двое: мужчина с серо-зеленым цветом лица, прижимающий ватку к сгибу локтя, и поддерживающий его парень в белом халате и марлевой повязке, прикрывающей рот. Должно быть, лекарь. Мужчина, шатаясь, прошел к выходу, а парень глухим голосом потребовал предъявить повестки. Новоприбывшие зашевелились, доставая измятые в знак презрения к процедуре листы бумаги. Санат сунул руку за пазуху и вытащил две повестки – свою и Левмира. Мальчик покосился на них. Впервые доводилось видеть таинственные бумажки, заставляющие людей ехать в такую даль, чтобы сдать кровь.

На верхнем листе увидел свое имя. Пошарив взглядом по словам, нашел еще одно, непонятное.

– Сатвир, – произнес Левмир. – Что это?

Санат посмотрел на повестку, потом – на мальчика.

– Читать умеешь?

Левмир кивнул, все еще ожидая ответа.

– Это твоя деревня, паренек.

– Моя? Деревня? – хлопал глазами Левмир. – А почему…

– Потому что так она называется. Неужели ни разу не слышал? А город знаешь, как называется?

Изумленное молчание мальчика красноречивее слов.

– Кар-ма-игс, – по слогам произнес Санат. – Запомни, на всякий случай.

– Кармаигс, – прошептал Левмир.

– Ваши повестки, пожалуйста.

Санат протянул бумаги. Лекарь просмотрел повестку Левмира, смерил его равнодушным взглядом и переменил листы местами. Вторая повестка заставила его вздрогнуть. На Саната поглядел вежливо, даже заискивающе.

– Пожалуйста, – пролепетал. – Можете прохо…

– Нет, сначала – этот паренек. – Санат хлопнул Левмира по спине.

– Но…

– Я пройду прямо за ним. Подождет.

Лекарь, поманив за собой Левмира, пошел обратно к двери.

– Давай, удачи, – подмигнул мальчишке Санат. – Все, что от тебя нужно – это спокойно ждать.

Левмир кивнул, прежде чем пройти.

Маленькая комната, белые стены, пол и потолок. Кушетка застелена белыми простынями. Рядом – низкий белый столик, на котором и расположилось то самое страшное устройство. Прежде чем лечь, Левмир заметил ряды баночек, тонких и длинных.

Теперь, лежа, Левмир осознал, что, уделив все внимание загадочному аппарату, упустил из виду самое интересное. В комнате еще кто-то был. Этот кто-то стоял у окна, которое теперь оказалось позади, и Левмиру пришлось изрядно вывернуть шею, чтобы его разглядеть. Лекарь тут же заставил его лечь спокойно, надавив ладонью на макушку, но мальчик успел увидеть стоящего у окна человека в черном. Он зиял на фоне комнаты, будто огромная дыра в никуда. Словно гигантская летучая мышь, раскинувшая крылья, расправил полы плаща. Черные волосы свободно лежат на плечах. Ни один деревенский не стал бы носить такие длинные волосы – жарко и бесполезно, мешает работе.

Мальчик так задумался о загадочном человеке, что вспомнил, где находится, лишь когда в сгиб локтя что-то кольнуло. Вздрогнул, пытаясь отдернуть руку, но лекарь держал крепко. Из вены торчала длинная игла, переходящая в прозрачную гибкую трубку, змеящуюся к таинственному аппарату. На глазах у Левмира трубка окрасилась красным. Как завороженный, мальчик смотрел на это чудо. В памяти всплыли строки из песни-молитвы:

 
Ярко-алая река
Что течет издалека
Принеси нам к дому счастье
Жизнь людская нелегка
 

Послышался звук вдыхаемого воздуха. Человек у окна к чему-то принюхивался. Зашуршала одежда, и Левмир снова вывернул шею, чтобы разглядеть незнакомца. Он встретился взглядом со смертью.

Бледное лицо с глубоко посаженными глазами невероятного цвета – черные с красными прожилками. В них ничего теплого, доброго или хотя бы человеческого. Глаза зверя, убийцы. Но тонкие губы кривятся в улыбке.

– Ребенок, – прошептал человек. – Надо же… Совсем другой запах. Упакуешь мне это отдельно. Я не могу допустить, чтобы она перепуталась.

– Да, господин, – тихо отозвался лекарь.

– И впредь помечай все, что от детей до шестнадцати лет.

– Слушаюсь, господин.

Голос господина звучал приятно. Сильный, низкий, легко перетекающий от шелестящего шепота к раскатистым командным интонациям. Он подошел к кушетке, черные глаза смотрели на мальчика, улыбка будто приклеилась к лицу. Левмир не мог отвести взгляда от этих голодных глаз.

– Вы – вампир? – прошептал он.

Господин наклонил голову в знак согласия.

– Вы… пьете кровь? – спросил Левмир, не зная, что еще сказать.

– Приходится, малыш. Надеюсь, ты не в обиде? Поверь, у тебя останется достаточно, чтобы жить.

Левмир замотал головой, всеми силами стараясь показать, что не собирается обижаться на это жуткое существо. В нем чувствовалась огромная сила. Сила, позволяющая уничтожать целые деревни одним движением руки. А Левмир наоборот становился все слабее. Маленький перепуганный мальчик на кушетке и нависший над ним черный ворон.

– Думаю, хватит, – послышался голос лекаря.

Господин перестал улыбаться и перевел взгляд на него. Левмир с облегчением заморгал.

– Хочешь сказать, это все, что ты можешь выдоить? – прошипел вампир.

– Да, если вы хотите, чтобы через неделю он пришел снова.

– Почему бы ему не прийти?

– Он может умереть, господин. Детский организм более хрупок, чем организм взрослого человека.

Вампир окинул взглядом, полным презрения, тщедушное тельце Левмира и, щелкнув языком, вернулся к окну.

– Пусть идет. И зови следующего. Скажи, что дольше я ждать не намерен.

Левмир сполз с кушетки, зажимая ватой место, куда вонзалась игла. Голова кружилась, ноги подкашивались, но он мог идти. Шаг, еще шаг…

– Эй, мальчик, – остановил его голос лекаря. – Вот, это твое.

Онемевшие пальцы сжали холщовый мешочек, туго набитый монетами. Плата за донацию.

Левмир вывалился за дверь, где его подхватил Санат.

– Ты как, паренек? – спросил он. – Не тошнит? Нормально?

Левмир кивнул.

– Подожди здесь.

Санат подвел мальчика к месту, где только что сидел. Там уже развалился бугай из другой деревни.

– Дай присесть парню, – сказал Санат.

– Насидится еще, – сплюнул бугай. – Молодой.

– Ты меня плохо услышал, – понизил голос Санат. – Я велел тебе уступить место.

Левмир вспомнил драку в лесу. Вспомнил, как Санат в одиночку сдерживал атаку двадцати человек. А Саквобет немногим меньше этого здоровяка.

Послышалось движение, и Левмир, оглянувшись, заметил односельчан. Подходят ближе, разминая кулаки. Нет, слишком много драк в последнее время! Он, как сын старосты, не должен такого допускать.

– Я посижу на повозке, – сказал Левмир. – Не надо, не здесь. Я лучше там, на воздухе. Правда.

Санат посмотрел на него, пожал плечами и, тут же потеряв к бугаю всякий интерес, повел мальчика на улицу. Усадив его на повозку, хлопнул по плечу и вернулся в домик.

***

Санат вошел в белую комнату и остановился, глядя в черные с красным глаза ее обитателя. Лекарь, стараясь не шуметь, укладывает в ящик пробирки, запечатанные бронзовыми пробками в виде голов драконов. Тишину нарушает редкое звяканье стекла.

– Что слышно? – ухмыльнулся вампир. – Что скажешь?

– Что происходит? – в свою очередь спросил Санат. Левмир бы вздрогнул, услышав его голос сейчас. В нем не только преобладали знакомые властные интонации. В нем звучала сила.

Вампир развел руками. Лицо сохраняло издевательское выражение.

– Донация. Разве похоже на что-либо иное?

– Это похоже на то, что ты решил уничтожить мою деревню.

– «Мою деревню»! – передразнил вампир, досадливо морщась. Отвернулся и отошел к окну. – Насколько я помню тот разговор с Эмарисом…

– Не нужно напоминать мне слова короля, – перебил Санат. – Ты прекрасно знаешь, что взял чужое. И он знает. Потому принял правильное решение, чтобы никого не обидеть. Но то, что сейчас делаешь ты, обижает меня. Как я должен поступить, когда все закончится, Эрлот?

Вампир лорд Эрлот тихо рассмеялся, покачивая головой, будто услышал несусветную чушь.

– А как ты можешь поступить, Паломник? Побежишь жаловаться королю? И что? Он меня накажет? Интересно, как? Это ведь не измена и даже не ослушание. Я просто пользуюсь тем, что в данный момент – мое. Пользуюсь так, как считаю нужным. Если что-то останется – установишь свои порядки. А если нет… Ну что ж, прости. Лорд Эрлот честно выполнил условия соглашения, и не его вина, что ты недоволен.

Эрлот вернулся к ящику, длинный палец коснулся одной из пробирок.

– Это – мальчишки?

– Да, господин, – прошептал лекарь.

Поднеся пробирку ко рту, Эрлот нажал на голову дракона. Из разверстой бронзовой пасти ударила струя крови, Эрлот ловко поймал ее ртом. Пробирка выскользнула из руки, разлетелась вдребезги, оставив на белой плитке алые брызги.

– Левмир, – произнес Эрлот с закрытыми от наслаждения глазами. – Можешь смеяться, Паломник, но я впервые за тысячи лет пробую кровь ребенка. Это нечто совсем иное. Столько огня, столько… страсти!

Санат отвернулся, посмотрел на лекаря, который закрывал ящик.

– Эй, ты, – окликнул Санат человека, протягивая руку. – Делай дело.

– Что? – вздрогнул тот. – Но как…

– Наложи повязку и давай деньги.

Лекарь бросился исполнять указания.

– Паломник, – окликнул лорд Эрлот Саната, когда тот подошел к двери. – Я сюда пришел не для того, чтобы слушать твое нытье, а чтобы выяснить, как обстоят дела.

Санат повернулся. Взгляд, как обычно, спокоен и прям.

– Делаю то, что должен делать. И закончу, когда закончу.

– Верю в тебя, – кивнул Эрлот. – Но, на случай, если ты не можешь сложить два и два, дам ценный совет. Чем скорее закончишь, тем вероятнее сохранишь деревню.

***

Левмир сидел на повозке и грыз сушку, которую обнаружил в кармане, когда сунул туда мешочек с деньгами. Сушку, наверное, положила мать. Не то от пережитого волнения, не то от кровопотери Левмир ощущал страшный голод, и сушка пришлась кстати.

Оглядывая двор, Левмир гадал, на какой из повозок прибыл вампир. Все повозки выглядели одинаково: грязные, обшарпанные, запряженные серыми усталыми лошадьми. Представить величественного господина сидящим в этаком позорище Левмир не мог. А может, он сам пришел, ногами? Или прилетел… Вспомнив превращение волка в летучую мышь, мальчик вздрогнул.

Из домика вышел хмурый Санат. В отличие от других, ему руку перевязали, а не просто дали держать ватку.

– Ну что, оклемался? – улыбнулся мальчику Санат, остановившись рядом с повозкой. – Пойдем ботинки искать?

– Так ведь уедут без нас, – озадачился Левмир.

Санат отмахнулся.

– Не уедут. Что ж они, по-твоему, с кучей денег прям-таки домой направятся?

Левмир засмеялся и легко спрыгнул с повозки. Голова кружилась, и он покачнулся, но Санат придержал за плечо.

– Нормально?

– Ага, – кивнул Левмир. – Это так…

– Ясно. Давай-ка сперва как следует перекусим. Тут недалеко хорошее местечко есть. Ну? Сам пойдешь, или дотащить?

– Сам! – Левмир почувствовал, как остатки крови бросились в лицо. Еще чего не хватало – позволять носить себя, словно малыша!

– Ну, сам так сам. Пошли.

Не успели отойти далеко, шум и крики привлекли внимание. Левмир обернулся.

«Черный Господин», как он про себя называл вампира, вышел на улицу, держа за ручки объемистый ящик. Следом выбежала женщина с желтушным ребенком. Она плакала, младенец надрывался, и сперва ничего нельзя было понять. Черный Господин не очень и старался. Выражение благородной скуки на лице ничуть не изменилось, когда женщина рухнула перед ним на колени.

– Умоляю вас, лорд Эрлот! – кричала она. – Прошу, пощадите! Отрекусь, сей же час отрекусь от ребенка, только спасите!

Эрлот остановился, посмотрел на протянутое тельце.

– Что это? – спросил он.

– Малыш, малыш мой! – простонала женщина. – Сильно заболел, лекарь говорит, не спасти. Но вы же можете? Умоляю!

– Я не лекарь.

– Но вы же… Вы ведь…

– Что? Вампир?

Женщина закивала, боясь повторить слово.

– Спасите его, пожалуйста, – враз охрипшим голосом повторила она. – Ничего мне не надо, забуду навсегда, только спасите! Нет сил смотреть, как дите умирает. Чем он такое заслужил?

– Никто не знает, почему Алая Река приносит ему то, что приносит, – сказал Эрлот.

– Умоляю, господин лорд Эрлот. Прошу, не откажите! Хоть каждый день кровь сдавать буду, хоть помру здесь – только сыночка упасите!

Вампир протянул руку и взял младенца. Поднес его к лицу. Ребенок замер, крики смолкли. Левмир, вспомнив взгляд Черного Господина, поежился. Даже неразумное дите ощущало страх.

– Хорошо, – сказал Эрлот. – Я возьму его, а ты отречешься. Ступай обратно и не досаждай мне больше.

Женщина билась головой о землю, захлебываясь словами благодарности. Черный Господин не смотрел на нее. Прошел вдоль центра донации, завернул за угол, а чуть спустя оттуда вылетела запряженная четверкой вороных лошадей черная зашторенная карета. Женщина, стоя на коленях, проводила ее взглядом. Постояла еще немного, видно, прощаясь в мыслях с ребенком, потом отерла слезы грязным подолом и побрела обратно в центр.

Санат тронул Левмира за плечо.

– Пойдем, паренек.

В молчании отошли довольно далеко от центра, и тут Санат указал на неприметное строение в ряду таких же. Над рассохшейся дверью покосившаяся табличка с надписью: «Питейное». Видимо, слово было одним из двух или трех, но оставшаяся часть надписи затерлась.

Санат потянул мальчика туда. Левмир запротестовал:

– Мне ведь нельзя…

– Здесь хорошо и недорого кормят, – сообщил Санат. – Пойдем, а то у тебя уже синяки под глазами.

Состояние и вправду оставляло желать лучшего. Больше всего Левмир хотел сейчас свернуться калачиком где-нибудь в тени, да поспать до вечера. А вечером чтобы уже быть дома, потому что обратный путь навевал на него ужас. Столько тащиться по жаре…

Внутри «Питейного» приятный полумрак и легкая прохлада подняли Левмиру настроение. Он приободрился и стал осматриваться. В маленьком помещении, пропахшем ароматом пшеничного пива, чувствуется свежесть недавно вымытых деревянных полов. Когда-то плотно пригнанные друг к другу половицы теперь поскрипывают под ногами. Десяток столиков, разбросанных по залу, кажутся братьями-близнецами.

Пока Санат разговаривал с толстым хозяином, Левмир присел за один из столиков. За окном бегают люди, торопятся, кричат. Сколько же их здесь таких, постоянно суетящихся? Левмир вздрогнул, вспомнив слова Саната о том, что в городе живут лишь те, кто хочет стать вампиром. Но ведь не могут они все превратиться в вампиров! А даже если и превратятся, разве на их место не придут другие?

– О чем задумался? – отвлек его вернувшийся Санат. Он поставил перед мальчиком большую кружку с чем-то коричневым и пенистым. Левмир понюхал кружку – пахло незнакомо.

– Что это?

– Горячий шоколад. Попробуй, тебе понравится. Это не спиртное.

Мальчик пригубил напиток, оказавшийся не таким уж и горячим. Облизнул губы, сделал глоток и вдруг, сам не заметив, осушил кружку. Ничего более сладкого пробовать ему еще не приходилось.

– Ого! – улыбнулся Санат. – Эй, хозяин, еще шоколада!

– Понял! – послышался голос хозяина из кухни. Оттуда доносится запах жарящегося мяса.

– Так о чем задумался, паренек? – повторил вопрос Санат.

Левмир выложил свои рассуждения о людях, живущих в городе. Выслушав его, Санат кивнул и сказал:

– Ты правильно понял. Конечно, все они вампирами не станут. Никому это не нужно. Многие думают, что обращение – награда от хозяина за хорошую работу, но на самом деле все иначе. Наградой за хорошую работу идет золотая монета. А обращенный работник перестает быть работником. Вампир не должен трудиться, он должен владеть и повелевать. Поэтому тот, кто обратил человека в вампира, берет на себя заботу о его благополучии. Принимает его, как собственного ребенка. Дает долю из того, чем владеет сам. Ну а теперь сообрази: так ли уж хочется вампирам расставаться с куском?