Текст книги "По ту сторону Алой Реки"

Глава 34
И прилетят!

Хрусталь звякнул о каменный пол. Дрожащей рукой Арека взяла бутылку, красное вино полилось в бокал. Отпив половину, Арека подняла взгляд. Со стены бесстыдными зелеными глазами, улыбаясь, смотрела принцесса Ирабиль. Арека сидела на полу перед портретом, в окружении измятых, разорванных листов. Пальцы нащупали один из них. С трудом фокусируя взгляд, Арека принялась читать:

 
Если б Алая Река
По-другому рассудила
Если б жизнь мне сохранила
Я бы вечность отдала
Человеком бы жила
Я б тебя ходить учила
И до смерти бы любила
За зеленые глаза
 

Пальцы скомкали ненавистную бумагу. Арека отшвырнула комок, пригубила вино. Взгляд поднялся к портрету.

– Вы понятия не имеете, каково это – «человеком жить»! – Эхо разнесло крик по комнате. – Куклы разукрашенные. Сидели тут, в тепле и радости. А ты? – Арека погрозила пальцем портрету. – На меня еще покрикивала, тварь такая? А ты поживи, как я жила. Это тебя в наряды одевали, тебе постельку заправляли, волосики, небось, расчесывали. А меня, чуть свет, гнали коров доить. Тряслись бы надо мной так же…

Поднялась, едва не упала – каменные плиты заплясали под ногами. Из бокала выплеснулось немного вина.

– «За зеленые глаза!» – кривлялась Арека. – Вот и посмотрела бы я на глаза твои. То-то наревелась бы, как ручками-то работать придется. Дня бы не выдержала, кукла этакая! Сидишь теперь, в храме своем. А где Левмир, сука, ты знаешь? Ему-то каково сейчас? Что-то с ним не побежала, спряталась. Вот и вся любовь ваша такая – пока из мягкой перинки вылезти не приходится.

Бокал со звоном разбился о картину. Под хохот Ареки красная жидкость залила лицо принцессы. Но зеленые глаза продолжали смотреть с издевательским выражением, глумились над отчаянием смертной девушки.

Из коридора донеслись шаги. Эрлот, войдя в зал, окинул взглядом усеянный бумажками пол, взглянул на портрет.

– Здравствуй, милая, – прозвучал вкрадчивый голос. – Зачем ты все это устроила? Тебе не нравится портрет? Я велю убрать его сей же час.

– Пусть его сожгут! – взвизгнула Арека.

– Ради тебя – почему нет?

Огонь сорвался с пальцев Эрлота, портрет вспыхнул. Тяжело дыша, Арека смотрела, как пузырится краска, как совершенное личико превращается в отвратительную морду чудовища. Смех рвался из груди. Подняв голову, Арека расхохоталась. Задыхалась и захлебывалась, из глаз текли слезы. Холодные губы коснулись шеи, острые клыки пронзили кожу. Смех перешел в стон.

– Кончилось твое время, гадина, – шептала Арека, обмякая в руках господина. – Нет тебя больше. Теперь – я, только я!

– Только ты, – прошептал Эрлот, и ледяной язык стер с нежной кожи капельки крови. – Никто, кроме тебя.

Поддерживая обессилевшую девушку, Эрлот вышел из комнаты, где огонь перекинулся на комод, уничтожая последние воспоминания о королевской династии.

– Ваше величество! – Навстречу по коридору спешил Лэквир, лицо его будто окаменело, глаза широко раскрыты.

– Не сейчас, – поморщился Эрлот.

– Но это очень срочно! Прошу, пройдемте в тронный зал, это… – Он покосился на Ареку. – Это там.

– Я сказал – не сейчас! – Глаза Эрлота сверкнули кровавым огнем.

– Ваше величество, там лорд Варэлл! – простонал Лэквир, опустившись на колени. – Трое слуг убирали зал и нашли… Варэлл убил их, он там один!

– Что? – заорал Эрлот. – Убил моих слуг?

– Умоляю, ваше величество, просто посмотрите!

Эрлот толкнул его.

– Идем. Шевелись.

Покинутая Арека прислонилась к стене, но любопытство пересилило опьянение. Скинув туфли, чтобы не выдать себя шагами, побежала следом. Господин никогда не запрещал ей ходить по крепости, так почему не посмотреть, что так встревожило Лэквира?

Дверь в тронный зал закрыта. Лэквир, бежавший впереди, толкнул ее. Эрлот, а следом, незамеченная, Арека вошли внутрь. Лорд Варэлл в сером балахоне стоял перед ступеньками, ведущими к трону. Мрачное лицо казалось еще более вытянутым, чем обычно. На каменных плитах лежали тела служанок – разумеется, обескровленные. Арека отвела от них взгляд.

– Что ты устроил, Варэлл? – зарычал Эрлот, приближаясь к лорду.

– Вопрос в том, что устроил ты.

В глазах Варэлла ни капли страха – одна лишь злость. Эрлот замер.

– В чем дело?

Вместо ответа Варэлл повернулся. Носок лакированной туфли ударил сбоку лестницы. Две ступени у самого трона с шуршанием провалились.

– Об этом я и говорил, ваше величество, – бормотал Лэквир, подпирая дверь спиной. – Кроме нас никто не знает, но с этим нужно что-то делать…

– Ход ведет в тайный подвал, – процедил сквозь зубы Варэлл. – Там целый лабиринт, множество ходов. А на полу, ваше величество, остатки горелой соломы.

Эрлот подошел к провалу, заглянул внутрь.

– Невозможно, – прошептал он. – Я видел его труп!

– Ты видел чей-то обгорелый труп! – Варэлл повысил голос. – И мы поверили, что это он, потому что так говорил ты. Так что, ты правда одолел его в бою, или он скрылся, пока ты бежал от огня? И кто сейчас сидит на троне? Трус и лжец?

Арека думала, что знает, каков ее господин в гневе. Теперь она поняла, что ошибалась. Тогда, в деревне, Эрлот просто играл. Но сейчас Арека узрела его истинное лицо. Искаженное яростью, с пылающими алым огнем глазами. Движений она не видела. Просто голова Варэлла взорвалась, лопнула, как упавший на камень арбуз. В следующий миг верхняя половина туловища Лэквира, взмахнув руками, отлетела к стене. Ноги сделали несколько шагов и рухнули. Ни крика, ни вздоха. Эрлот сбросил тела вампиров и служанок в провал. Воздев над ним руки, обрушил вниз ревущий столп огня. Пламя пожрало трупы в мгновение ока, запах гари, чудовищный, маслянистый, заполнил тронный зал. Ступеньки поднялись, стали на место.

Арека вжалась в стену, мечтая стать невидимой. Но красное платье на фоне черного камня пылало, будто огонек в ночи. Эрлот приблизился к ней. Ледяные пальцы схватили горло, перекрыв доступ воздуха. Арека беспомощно трепыхалась в мертвой хватке, но не могла даже отвести взгляд от ужасающих глаз господина.

Пальцы разжались, Арека упала, с хрипом втягивая воздух. Хлопнула дверь. Арека осталась в зале одна.

***

Впереди – лишь белое. Словно чистый лист бумаги. Рука так и просится взять карандаш, провести хоть линию, хоть точку поставить. Карандаша не было. Только белый-белый снег и такое же белое небо. «Не бывает ведь такого белого неба», – думала И. Мысль тонула в белизне. До боли в глазах девочка вглядывалась в едва заметную линию горизонта, надеясь увидеть алый отблеск.

Краешком сознания И отметила, что веревка протерла ладонь до кости. Если обернуться – можно увидеть кровавый след, тянущийся за санями. Единственное подобие Алой Реки, гнусная насмешка над всеми стараниями. «Я умру», – думала И. Но вот левая нога движется вперед, а следом – правая. И снова, и снова.

«Наверное, Левмир еще жив, – шептал чей-то голос. – Выпей его крови, тебе станет легче. Ты будешь идти быстрее, появится шанс!»

– Пошел вон, – прошептала И. Сплюнула кровью. Оказывается, машинально впилась клыками в нижнюю губу.

«Он бы этого хотел, ты же знаешь!»

– Уйди! – завизжала девочка, ускоряя шаг. – Уйди, уйди, уйди!

Левая нога скользнула вперед, И упала, взмахнув руками. Затылок пронзила боль. Даже сквозь шапку удар получился страшным.

Постанывая, И поднялась на ноги. Там, где она лежала, обнажился лед.

И стиснула зубы. Теперь понадобится вся сила, чтобы просто стронуться с места. Рана на ладони затянулась. Снова взявшись за веревку, попыталась идти. Ноги скользили без толку. Тогда она побежала на месте, все быстрее и быстрее. Наконец, удалось зацепиться. Сани стронулись. И шла вперед, наращивая скорость.

– Вот видишь? – говорила, обращаясь к Левмиру. – Мы идем. Как и хотели – идем вместе. Ты немножко отдохнешь и встанешь, правда ведь?

В ответ раздался треск. Веревка дернулась. И обернулась, ее глаза расширились.

– Нет! – выдохнула она. – Нет, не надо!

Лед проломился, сани с двумя закутанными фигурами уходили вниз, в черную воду. Упершись в лед каблуками, борясь со скольжением, И рвала на себя веревку. Головы скрылись под водой. Кажется, шевельнулся Левмир…

– Я прошу тебя, не надо! – кричала И. Из глаз лились кровавые слезы. – Вылазь, вылазь оттуда, тварь ленивая!

Она не знала, кому кричит эти слова. Должно быть, проклинала негодные сани, отказавшиеся повиноваться. Их скрыла черная вода. Веревка уходила в пустоту, увлекая за собой И.

– Нет, – шепнула девочка.

Думать было некогда. Бросив веревку, она прыгнула туда, в ледяную воду. Она сможет спасти обоих, или хотя бы Левмира. Вытащит на поверхность. Он не умрет, не может, не должен умереть!

Все внутри сжалось, ожидая обжигающего холода. Вместо этого И снова ударилась об лед. Она не верила глазам. Не было никакой полыньи, только лед, толстый-претолстый слой. Но изо льда торчит кусочек вмерзшей веревки.

– Да нельзя же так! – Она уже не кричала, изо рта вырывался рев раненого чудовища. – Уйди! Убирайся! Пошел вон! Пусти меня!

Она колотила лед кулаками. Летели кровавые брызги. Спохватившись, сорвала с пояса нож, ударила неподатливую твердыню. Лезвие переломилось, отлетело в сторону. Тогда в лед вонзились клыки, последнее оружие, которым она еще могла сражаться.

– Перестань, И.

Как будто остановился ход времени. Этот голос она слышала во сне. Этот голос говорил с ней в Храме. И медленно повернула голову. Призрачным маревом в воздухе струился алый поток. За ним – две фигуры, знакомые до боли.

– Мама? – прошептала И. – Папа?

Они держались за руки, улыбаясь ей.

– Ты все сделала правильно, И, – заговорил отец. – Теперь можешь отдохнуть.

Как зачарованная, И смотрела на чудесный мираж. Это и есть Алая Река? И все?

– Я что, умерла? – спросила И.

– Еще нет, – улыбнулась мать. – Ты так усердно борешься со смертью. Но зачем? Все кончено, дитя. Просто иди к нам. Вот Алая Река, к которой ты стремилась. Пройди сквозь нее, будь с нами.

Королева Ирабиль протянула руку. И шарахнулась от нее.

– Ты же говорила, что мне многое придется пережить! – закричала она. – Ты говорила, что я вынесу много страданий!

– Ты вынесла достаточно.

– Нет! – От крика мираж подернулся дымкой. – Я ничего еще не вынесла. Я хочу еще страдать! Пусть будет больно до безумия! Пусть сотни волков рвут меня на части! Не может быть такого конца! Зачем ты вообще меня родила, если все так?

– Я думала, ты будешь счастлива оказаться рядом со мной…

По лицу королевы потекли слезы, но И лишь крепче сжала кулаки.

– Ни за что! – крикнула с ненавистью, напугавшей ее саму. – Ты отдала мне свою жизнь, и мое счастье теперь – там!

Она обернулась, готовая снова броситься на лед, и замерла. Льда не было. Как и снега.

***

Сагда строила на полу пирамидку из набранных на улице камешков. Девочка понятия не имела, можно ли приносить камни в барак, не будет ли за это какого-нибудь наказания. Но смертная скука и голод заставляли искать хоть какого-нибудь занятия. Бегать, играть в прятки не было сил, поэтому Сагда громоздила друг на друга упрямые голыши. Пирамидка то и дело разваливалась, но девочка снова и снова возобновляла занятие.

Наконец, камни сложились так, как того хотела строительница. Затаив дыхание, Сагда увенчала строение самым маленьким камешком и улыбнулась. А что теперь? Улыбка пропала. Словно сорвали мешок с головы. В нос ударила вонь сотни вспотевших тел, гноящихся ран. По ушам резанули стоны и плач детей. Взрослые ворочались на койках, дети и подростки слонялись из угла в угол – кроме тех, кто не мог ходить. Те лежали, умирая, рядом с родителями. Разговоры утихали, все замирало в ожидании вечернего пайка.

Новички держались особняком. Но даже среди них были отщепенцы. Сагда заметила маленькую девочку, сидевшую в одиночестве с измятыми листами бумаги. Смотрела на них, перебирала, но глаза быстро наполнялись слезами. Маленькие ручки сминали листы, прятали, и девочка беззвучно плакала, глядя в пустоту. На шее у нее Сагда увидела подживающие ранки от клыков.

Сагда ощутила укол в сердце. Она ведь старше этой малышки. Той лет шесть, а Сагде все десять. Она поднялась и, обойдя пирамидку, приблизилась к девочке.

– Привет, – сказала, усаживаясь напротив. – Тебя как зовут?

Малышка долго молчала, глотая слезы, пыталась справиться с голосом. Наконец, прозвучало имя:

– Унтиди.

– А меня – Сагда. Откуда ты, Унтиди?

– Из поселка.

– Из какого?

– Не знаю. Далеко.

Сагда посмотрела на краешек листа, торчащий из воротника не то легкой куртки, не то уродливого платья.

– А это у тебя что?

Унтиди схватилась за грудь так, будто Сагда пыталась отобрать бумаги. Во взгляде мелькнуло что-то звериное, будто только научившийся ходить щенок оскалил зубы.

– Не тронь, – прошептала девочка. – И так все почти отобрали.

– Кто? – удивилась Сагда. – Что отобрали?

– Они! – Унтиди кивнула в сторону других детей, пришедших вместе с ней. – Сказки…

– Сказки? А ты читать умеешь?

Девочка опять заплакала, замотала головой так, что грязные волосы разлетелись, словно ветром подхваченные.

– Не умею. Никто не умеет. Только картинки смотрим. Их Левмир нарисовал, а И нам читала. Теперь никто не читает. Только картинки…

Сагда устроилась поудобнее.

– Расскажи мне сказку.

– Я? – От удивления глаза девочки сразу высохли. – Как?

– Ну, ты же помнишь.

Унтиди, покосившись на своих, осторожно достала из-за пазухи смятые листочки. Сагда наклонилась и в последних лучах солнца, попадавших в окно, увидела карандашные рисунки. Тот, кто рисовал, поделил страницы на квадраты. В каждом квадрате – люди и буквы, большую часть которых Сагда не знала.

– Эта про мальчика Лаира и девочку Ирию, – начала объяснять Унтиди. – Ирия была принцессой, жила в красивом дворце, и у нее было много-много красивых игрушек. Однажды она пошла гулять в лесу и попала в охотничью ловушку. Принцесса испугалась, что охотник узнает ее, и превратилась в волчицу. А нашел ее Лаир, он рядом жил, в деревне. Он освободил принцессу, а она улетела, превратившись в летучую мышь.

Унтиди перекладывала странички, вспоминая по картинкам содержание сказки.

– А потом принцесса Ирия узнала, что злые вампиры хотят сжечь деревню Лаира и всех убить. Стало ей жалко доброго мальчика, обратилась она летучей мышью и полетела ночью в деревню. Постучалась в окошко и говорит: «Выходи, Лаир! Я пришла тебе добром за добро отплатить». И Лаир поверил красивой девочке, убежал с ней в лес, а вампиры деревню сожгли и следом погнались.

На картинке Сагда увидела оскаленные морды волков, несущихся за убегающими в лес мальчиком и девочкой.

– Долго бежали и спрятались в избушке. А в избушке жил добрый великан. Он спросил их, в чем дело, они ему и рассказали. Взял тогда великан топор, вышел на улицу и перебил всех вампиров, ни один не ушел! – Тут голос Унтиди начал дрожать от переполнявших чувств. Сагда заметила, что их окружают другие дети. Не только те, что пришли с Унтиди, но и местные. Даже совсем больные вставали с коек и подползали ближе. Стихли разговоры. Взрослые тоже прислушивались к сказке. Унтиди ничего не замечала, она была не здесь, а в сказке:

– Ирия и Лаир долго жили с великаном, помогали ему по хозяйству. Там они узнали и полюбили друг друга, и великан тоже их полюбил, как родных детей. Но самый злой вампир, которого звали Эргад, все никак не унимался. Собрал целую кучу вампиров и велел им сжечь избушку, а детей и великана убить! Ночью, как трусы, вампиры напали. Великан дрался, как медведь, но не победить было – слишком много врагов прибежало. Тогда крикнул он детям: «Бегите! Спасайтесь!» Ирия в волка превратилась, унесла Лаира от смерти на спине.

На картинке мальчик лежал на спине у красивого волка, крепко держась за шею. Волк бежал, утопая в снегу.

– Так они и сбежали. Задумались потом, куда идти. Кругом рыщут вампиры, убивают людей, дома жгут. Нет в мире спокойного места. Тогда Лаир сказал: «Мы пойдем к Алой Реке. Она даст нам силу, чтобы одолеть вампиров!» Ирия согласилась, и пошли они к Алой Реке.

Еще одна, последняя страница – и Сагда не сдержала восхищенного вздоха, увидев картинку в самом низу.

– Долгий был путь. И вампиры им дорогу преграждали, и дикие звери. Холодная зима и жаркое лето. Реки переплывали, пустыни переходили. Да только добрались все же до Алой Реки, напились воды из нее. И заговорила Алая Река: «Много вы, дети, страдали. А другие – и того больше. Не этого я хотела, когда мир создавала. Потому – дам вам силу великую. Идите с нею обратно, и пусть злые вампиры от страха трясутся!»

Пальчики Унтиди легли на последнюю картинку, изображавшую невиданных, страшных и прекрасных зверей.

– И столько силы дала им Алая Река, что Лаир стал серебряным драконом, а Ирия – золотым. Взмахнули они крыльями, и тень от них всю землю закрыла. Задрожали, заплакали вампиры в крепостях, когда драконий огонь в окна рванулся! Всех огнем пожгло, даже Эргад не уцелел. А тех, кто остался, люди схватили и работать заставили, чтоб неповадно было безобразничать! А Ирия и Лаир улетели далеко-далеко, на ту сторону Алой Реки, чтобы вечно там вместе жить и смотреть иногда, все ли хорошо в мире, не надо ли вернуться.

Сагда подняла руку, коснулась щеки, и пальцы намокли. Оказывается, плакала. Как и Унтиди. Как и каждый, кто стоял, сидел вокруг, слушая странную сказку.

– Спасибо, – сказала Сагда, дотронувшись до руки девочки. – Спасибо, Унтиди.

– Их там много! – всхлипнула Унтиди, глядя с упреком на друзей. – Нам И совсем чуть-чуть прочитать успела. Если бы научиться…

– Была у нас школа, я туда ходила, – вздохнула Сагда. – Тогда от донаций освобождали тех, кто учится. А потом Эрлот все запретил…

– Хватит врать-то! – Мальчишеский голос откуда-то сзади. – У Кастилоса дома все еще учат. Только никому не надо.

– Учат? – вскочила Унтиди. – Где?

– А что? – издевался все тот же голос. – Думаешь, будешь учиться – и драконы тебя спасать прилетят?

– И прилетят! – Другая девочка, постарше, встала рядом с Унтиди. В руках тоже листы с картинками. – Где школа?

– Где школа? – вопрос повторяли все. Мальчишки, девчонки смотрели на лица местных, искали ответа.

– Я скажу, – успокоила их Сагда. – Смотрите…

Палец принялся чертить на полу линию, но вдруг замер.

– Нет… Я сама покажу. Завтра.

Распахнулась дверь, вошел баронет и человек-помощник. В руках человека – блюдо с хлебом.

– Забирайте жратву, – велел баронет. – Трупы есть?

Впервые с самой постройки барака люди не бросились за хлебом, давя друг друга. Они стояли без движения, и в их глазах, устремленных на баронета, не было страха. В них поселилось что-то еще более чудовищное – надежда.

– И прилетят, – прошелестел шепот Унтиди.

***

В следующий раз темное пятнышко вдали появилось через три дня. Взобравшись на очередной холм, Кастилос и Аммит замерли, вглядываясь.

– Сани, – сказал Аммит.

– Не пойму, есть ли там кто-то, – нахмурился Кастилос. – Почему они остановились?

– Вампир из них – только принцесса. Они не могут идти без отдыха, это ведь люди. Да и она… Не думаю, что у нее есть запас крови. Скорее всего, тоже идет как человек.

Кастилос покачал головой.

– Ни костра, ни движения…

– Будем гадать?

Кастилос сорвался с места, снег летел из-под ног. Аммит бежал рядом. У каждого оставалось по одной пробирке, но теперь это не имело значения. В бег оба вложили все силы. Вряд ли летучая мышь смогла бы развить подобную скорость.

У обоих успели почернеть глаза, когда рядом с санями стали видны фигуры людей. Две по левую сторону, одна – по правую.

– Только не это! – воскликнул Аммит.

Он побежал еще быстрее, вырвался вперед и вскоре упал на колени перед неподвижной, холодной, как лед, девочкой. Миг спустя рядом опустился Кастилос. Его руки схватили мальчишку, пальцы ощупали горло, пытаясь отыскать пульс.

– Ну же, ну! – зарычал Аммит. Он легонько хлопал по щекам И. Ее голова лежала у него на коленях. – Очнись, родная! Тебе-то зачем было умирать?

Кастилос закатал рукав, клыки пронзили вену, и несколько капель упало в рот Левмира. Рана мгновенно затянулась. Кастилос ждал, не отрывая взгляда от бледного лица. «Как он вырос! – мелькнула мысль. – Уже не мальчик. В свои тринадцать лет похож на взрослого».

Увидев, что делает Кастилос, Аммит достал последнюю пробирку. С треском отломил бронзовую голову, поднес к губам И сколотый край. Кровь перелилась в бесчувственный рот.

– Пожалуйста, И, – шептал Аммит. – Вампиры так не умирают, не выдумывай.

– Умирают, – глухо отозвался Кастилос. Левмир не двигался. – Вспомни трупы, что нам попадались.

– Замолчи, или я сверну тебе шею.

Кастилос встал, держа Левмира на руках. Положил его в сани. Аммит продолжал тормошить И.

– Держи.

Подняв голову, Аммит увидел пробирку в руке друга. Молча схватил ее. Еще одна порция крови попыталась вернуть И. Тонкая струйка вылилась из уголка рта. Тело не принимало жизнь.

«Вот и все, – подумал Кастилос, обходя сани. – Как глупо… Если бы я верно прочитал следы тогда!»

Третьего участника трагедии Кастилос видел впервые. Парню лет двадцать от силы. Суровое лицо со множеством шрамов, одна рука обрублена по локоть. Кастилос положил его рядом с Левмиром. Как будто это имело какой-то смысл.

Странный, незнакомый звук привлек внимание Кастилоса. Аммит плакал. Закрыв ладонями лицо, содрогаясь всем телом, старик рыдал, не скрывая отчаяния. Кастилос видел его яростным воином, видел угрюмым насмешником, видел заботливым наставником… Но его слез он не видел никогда.

Девочка лежала рядом, Аммит больше не касался ее. Кастилос поднял почти невесомое исхудалое тельце, посмотрел в спокойное красивое лицо.

– Наверное, ты была лучше, чем я думал, – прошептал Кастилос. – Прости, что считал тебя высокомерной, избалованной. Если бы я мог сейчас отдать свою жизнь в обмен на твою – так бы и сделал, не сомневайся.

Поцеловав принцессу в холодный лоб, Кастилос положил ее рядом с Левмиром. Голова И прислонилась к плечу Левмира, как наверняка случалось не раз и не два.

Разобрав тряпки и шкуры, лежащие в санях, Кастилос укрыл мертвецов. Посмотрел на Аммита. Тот все так же сидел, раскачиваясь из стороны в сторону. Кастилос поднял веревку. Заслышав скрип полозьев, Аммит убрал руки от лица.

– Куда ты идешь? – крикнул он. – Куда ты их тащишь?

– Вперед, – отозвался Кастилос.

– Куда?

Когда Кастилос обернулся, Аммит вздрогнул, увидев текущие по его щекам кровавые слезы.

– Туда, куда они так стремились попасть. Туда, где им теперь самое место. Если Алая Река решила отобрать их у нас – пусть получит. Пусть ответит за это, потому что я хочу получить ответ.

Не веря ушам, Аммит подошел к другу, заглянул ему в глаза.

– Ты сходишь с ума, Кастилос.

– Так и должно быть.

– О чем ты?

– Я уже сходил с ума, когда одолевал этот путь впервые. Я умирал здесь и рождался заново. Что ж, если надо сойти с ума еще раз – я это умею.

Кастилос шел вперед, Аммит торопился следом.

– Ты готов идти еще… Сколько? Пять лет? У нас нет даже крови. Зачем, Кастилос?

– Потому что больше мне некуда идти! – крикнул он.

Аммит скрипнул зубами. Его ладонь вцепилась в веревку рядом с ладонью Кастилоса.

– Идем, – зарычал Аммит. – Идем вместе, и вместе сдохнем на этом пути!

Одновременно они шагнули вперед, из-под ботинок полетела черная пыль.

***

Чуть посерело небо, обещая рассвет, в дверь забарабанили. Чевбет, застегнув последнюю пуговицу на фраке, поспешил спуститься. В комнатах господина спят трое детей, и дворецкий не хотел, чтобы их сон потревожили.

В дверь колотили все сильнее, сердце Чевбета заныло – не иначе Эрлот решил-таки положить конец школе, несмотря на заступничество графов. Что ж, пусть дети поспят хоть несколько лишних мгновений, прежде чем распрощаться с мягкими перинами. Но почему они пришли утром, а не ночью, как полагается?

Чевбет откинул засов, потянул на себя дверь и замер с широко раскрытыми глазами. На пороге, карабкаясь на плечи друг другу, суетились дети. Те, которым не хватило места у двери, подпрыгивали сзади, пытаясь разглядеть дворецкого. Воздух полнился криками, под нос Чевбету совали какие-то бумаги. Ничего не понимая, Чевбет схватил одну, пробежал глазами. Карандашный рисунок с надписями. Даже не читая, Чевбет узнал Эмкири – точно такую же, как описывали ее сказки. Но что за слова она говорит? Таких не было ни в одной истории – до сего дня.

– Мы хотим в школу! – кричали дети.

– В школу? – повторил Чевбет, все еще недоумевая.

– Да! Хотим прочитать сказки. Нам их дала И! У нее волосы из золота и серебра. А еще она очень добрая. А Левмир – ее муж, он взаправду охотится!

Чевбет переводил взгляд с одного сияющего лица на другое. О чем они говорят? Волосы из золота и серебра… Неужели дети где-то встретили принцессу? И Левмир, этот несчастный ребенок из Сатвира, которого упорно разыскивает Эрлот – ее муж? Голова шла кругом.

– Чего вы хотите? – жалобно спросил Чевбет, впервые в жизни теряя самообладание. Почему-то защипало в глазах.

– Учиться! – завопили дети. – Нам сказали, школа здесь.

– Но школа не спасет вас. Вампиры все равно будут…

– Все равно! – Дети забегали в гостиную, дерзкие, храбрые. – Мы хотим знать. Учите нас!

Чевбет улыбнулся, не замечая слез, текущих по щекам. Отступил, приглашая войти – и поток хлынул внутрь.

– Сейчас… Сейчас я заварю чай, – пробормотал дворецкий, закрывая дверь. – А потом начнем.

– У нас нет времени на чай! – отрезал самый серьезный парнишка. – Мы ведь с прогулки сбежали, нас скоро заберут, наверное. Научите хоть нескольким буквам!

– Садитесь. – Чевбет указал на кресла и стулья. – Давайте свои сказки, пусть будут у меня, чтоб не отобрали. Возьмите на столе бумагу и карандаши.

На ступеньках лестницы показались трое детей, два мальчика и девочка. Они терли кулаками сонные глаза, озадаченно глядя на толпу галдящих оборванцев внизу.

– Что случилось, дядя Чевбет? – спросила девочка.

Дворецкий улыбнулся ей и пожал плечами:

– Мы начинаем урок.