Текст книги "Ого, индиго!"

– А ты не пробовал обратиться к специалисту? – искренно обеспокоился друг. – Сейчас хорошие врачи. И никакого волчьего билета.

– Я не буду это лечить. Только сейчас я выздоравливаю. Нас объединяет одна тайна на двоих. Я будто рожден не в своей семье, не у своих родителей. Здесь все – иллюзия настоящей жизни. Но это не так. Она пришла из того же дома, где рожден я. По этапу!

– Какой этап? – взмолился Кеша. – Илья, тебе дали задание написать сказку, но не сходить по ней с ума.

– Я и сам не знаю, какой этап. Важный этап жизни. Она включила меня, как включают свет.

– А можно тебя выключить?

– Я не хочу. Я сам не хочу, чтоб все оставалось по-прежнему.

– Но ты посмотри на себя! Зомби!

– Я раньше был зомби! Но не сейчас. Со мною происходит что-то важное. Я просто не могу жить по-прежнему.

– Это химия?

– Вечный зов. Я с детства чувствовал себя подкидышем. Брошенным принцем. Чей двойник получает дары судьбы. Я с детства верил в замены личности, в подмену детей в роддоме. Для меня здесь все слишком чужое. За столько лет я не привык к воздуху, к воде, к пище.

– Ты репетируешь речь главного героя новой сказки? – понимающе просиял Кеша.

– Конечно! – дружески поддержал его Илья.

Кеша в очередной раз убедился, что его лучший друг шутит, и немного расстроился, что собрался предать такого отличного парня.

– Хороший ты, Илья. Только странный! Жизнь простая! И ты смотри на нее проще!

– С каждым днем у меня получается все лучше и лучше. – улыбнулся Илья и тут же вновь взорвался идиотской исповедью: – Кеша, такая редкость встретить здесь своих! Ты представляешь, что это значит?

– Что? – осел испуганный Кеша.

– Что в детстве я не ошибался. Меня действительно подкинули. Я случайно вывалился из маминого живота. Я – ино–планетянин! Только никому не говори!

– Заметано, – Кеша озадаченно глянул на друга и таинственно примолк. «Кто-то сошел с ума».

После закрытия Дина мыла витрину кафе. Ксюша стреляла по сторонам изумрудными глазами из-под копны рыжих кудрей и с удовольствием доедала пирожное с лесными ягодами.

– И что? – Ксюха смешливо интересовалась впечатлениями Дины о бывшем муже.

– А ничего. Увидела его и не узнала. Совсем чужой. Совершенно посторонний мужчина.

– У тебя с этим совершенно посторонним мужчиной – общий ребенок, которому он платит гроши.

– Он больше не будет платить алименты…

– То есть…

– Он мне перезвонил, наговорил кучу гадостей про то, что только я могла превратить его любимое место в цирк и вызвать туда самых бездарных клоунов.

– Ну вот этого не надо. Иногда у тебя получается смешно.

– Я ему тоже об этом сказала…

– А он?

– Он не поверил, что я действительно работаю в кафе. Упрекнул меня в том, что я за ним слежу и специально сорвала важную деловую встречу. И, какое совпадение, именно от нее зависело его финансовое процветание и счастливое будущее.

– Наглость!

– И раз я его пустила по миру, то должна сама содержать Майку, чтоб впредь неповадно было шпионить, шантажировать и глумиться над бедным парнем!

– Железная логика!

– Оправдываться просто смешно. Пришлось согласиться с тем, что семь лет назад меня к нему приставили мировые спецслужбы, чтобы он нечаянно развалил экономику страны. Его бдительность усыпили, нашу встречу подстроили, и то, что он называл меня бурундучком, сусликом, хорьком и слонопотамом, ничего не значит.

– Что все это значит?

– Почти ничего, кроме того, что я осталась одна. Игорь официально отказался выплачивать на Майку алименты, а я каждый день с ужасом себе говорю: «Сегодня был отличный день. Завтра будет еще лучше».

– У меня тоже есть установка. – Ксюха сделала строгое выражение лица. – Сегодня – было плохо. Но завтра может быть хуже.

– Это почти одно и то же. – Динка с тряпкой склонилась над витриной, над которой когда-то простаивала часами, раздумывая, какой чизкейк подойдет по цвету к ее платью.

Феи любят озорничать. Редко бывают серьезными. Только иногда – пронзительными и печальными.

Когда они видят взбалмошного художника, который их придумал, оживил и призвал на помощь, – они только говорят: «Мы с вами где-то встречались?»

Феи народ демократичный и азартный. Рассекают на джипе или моторной лодке.

В поисках тех, кого хорошо бы было спасти. Для истории.

Все свободное время они тренируют душу и закаляют тело. Вызванные к жизни сновидения. Забытый отряд «Центроспас».

Фея всегда чувствует больше, чем говорит. Имеет дело с надломленной мужской психикой и потому призывает в советчики любовь.

Фея – воплощенная подруга. Девочка – дорога. Девочка – приключение.

Выходец из огня, вод и медных труб. Самых преданных сама проведет по лабиринту. И сама будет пугать из-за угла метлой.

Илья проводил невероятные исследования, проверяя запас прочности теории вероятности. Бросал монеты, кубик, подмечал все чудовищные нелепости, которые происходили с ним за день. Вскоре он пришел к странному выводу. Своим невероятным открытием он порадовал только одного человека – Кешу.

– Теории вероятности нет.

– Это еще почему?

Проверенные «Окна» давали необходимую передышку от всех ветрогонов России. И Илья охотно пользовался неожиданным убежищем свободы, в котором можно было формировать желания, заказывать встречи и забывать, сколько тебе лет.

– На Земле все происходит не по правилам. В воронку залетает более двух снарядов – в лифте я патологически встречаюсь с одними и теми же людьми, несмотря на глобальные размеры нашего здания и фантастическое количество работников, я случайно знакомлюсь с приезжими моих старых друзей, а по телефону ошибаются номером и попадают ко мне те, о ком я недавно думал.

– И что это значит?

– Теория вероятности – миф. Она нарушается ежедневно, ежеминутно. Случайность – сбивка в реальности. Победители не верят в случайности – пока случайность не поставит их на место!

– Ты к чему клонишь? – забеспокоился Кеша. Глядя на Илью, можно было подумать, что он изобрел рецепт живой воды или бессмертия.

– В городе можно встретить человека, даже если видел его один раз в жизни. Пути обязательно пересекутся. Реальность зависит от того, что мы о ней думаем. Реальность можно за–программировать. Самому создать маленький кусочек мира. И встретиться на своей территории. В своем сне. В своей истории. Этой встрече никто не может помешать.

– А материальные доказательства? – взъелся Кеша, отхлебывая пиво с характерным причмоком трубача, дующего в огромную трубу.

– Будут и материальные доказательства, – нахмурился Илья. – Сначала принц во сне искал свою Золушку. Сканировал пространства, презрев время. Поиск в астрале – интуиция, знак, чутье. Картинки в сознании, внутренний голос по ночам. Он во сне нашел путь, который привел его к заветному желанию. Принц знал, где Золушка ждет его. И поэтому мгновенно узнал ее в реальности, примерив башмачок – судьбу. Если ты веришь, тебе все покажут.

– Ну ты даешь! – поразился захмелевший Кеша. – Смотри на мир проще! Ну это надо, покажут! – хлопал Кеша рукой по лбу.

– Покажут! – упрямо повторил Илья. – Иначе в противном случае все было бы зря. Поиск Золушки – простой экзамен по материализации и кратчайшему пути к счастью. Я чувствую присутствие этой девушки в городе. Чувствую, как зверь, которого привезли на Землю с неведомой планеты и который до поры до времени был совершенно одинок. Запах крови. Биохимия. Это больше, чем любовь. Скорей всего это не любовь.

– Это еще почему? – изумился Кеша повороту сюжета.

– Девушка – ключ к дверям.

– А где ДВЕРИ?

– Кеша, не смотри на меня суровым взглядом, но скорее всего ДВЕРЬ – ЭТО Я.

– А… – недоверчиво протянул Кеша, соглашаясь с неведомой логикой друга. С этого момента он решил, что человек, который профессионально занимается сказками, входит в группу риска. Безумие заразно? Илья перехватил его трусливый взгляд.

– Все под контролем, Кеша. Безумие – лучшее, что могло со мной произойти!

– Это еще почему? – У Кеши был свой взгляд на вещи.

– Теперь я точно знаю, что нас здесь двое! – Илья вновь улыбнулся, и с его лица слетело одиночество. С тех пор, как он встретил девушку, он думал о ней каждую секунду. «Пора. За мной пришли».

Администратор кофейни без стеснения заигрывал с Динкой-блондинкой, которая искренно пыталась разобраться в сложнейшем вопросе – с какой стороны взять в руки тряпку, чтобы протереть стол. Администратор ей с удовольствием мешал и переводил разговор-консультацию в милые сплетни обо всем на свете.

– Ты не ошиблась ДВЕРЬЮ. Здесь собираются самые хрупкие кофейные барышни. Послушай, сколько чуда в нежнейшем придыхании у кофейной стойки. «А мне, пожалуй, кофе…» Здесь начинается самое интересное.

– Что? – искренне не понимала Динка, что может быть интересного в банальном заказе кофе.

– Помнишь, раньше играли в ассоциации? Представь море, стенку, коня, кофе.

– Не очень.

– Ну, какое море?

– С барашками.

– А конь?

– Конек-горбунок.

– А стенка?

– Волшебная.

– А кофе?

– По-восточному…

– Теперь я все о тебе знаю, – торжествовал администратор. – Пришло время узнать о себе правду! Образ моря – твоя жизнь, конь – идеал мужчины, стена – отношение к проблемам, а кофе… – Тут администратор гмыкнул, словно и правда узнал про Динку нечто неприличное.

– Что кофе? – Динка боролась с приступом аутизма. «Бежать отсюда и немедленно».

– Кофе – твоя сексуальная жизнь. Значит, у тебя без сахара. – Дина покраснела. Администратор похабно улыбался.

– Кофе эспрессо олицетворяет современного человека. Быстро, крепко и надежно.

– Ну-ну. – За три недели Динка, словно секретный агент, выучила все сексуальные пристрастия сограждан.

Вечером Динка поднимала тяжелые стулья на столы, протирала тряпкой огромные окна и делилась с Ксюхой последними сплетнями.

– Не так уж все и запущено. – Динка сообщила Ксюхе потрясающую новость. Сексуальная жизнь есть!

– Да ладно!

– Хотя скорость ценится как никогда. Кофейные барышни подходят к стойке уже завороженные. Щеки румяные. На волосах и шарфах – капли дождя. Глазищи – лукавые. Как в детстве перед Рождеством. Заглядывают в кофейное меню, как под елочку. Перед незнакомыми словами – любопытство и страх. Блуждают взором по баночкам с географическими названиями, как Колумб по океану за час до открытия Америки. ЯВА. ГВАТЕМАЛА. НИКАРАГУА.

– И что? – Ксюха трясла миллионом кудряшек. А платье – в горох! Ксюха была выше моды, выше тенденций, выше глянца.

– И вдруг удар по голове. «Кофе по-американски… ароматизированный…» Из термоса льется бурая жидкость. Разведенная кофейная водичка. Без вкуса и запаха. Зато в солидную кружку. Без изящных полутонов. Сразу и много.

– Ну-ну… – тихо засмеялась Ксюха.

– У стойки молодая парочка, – делилась Динка наблюдениями за жизнью. – Плановый выгул на выходных. Прогулка, театр и обязательное посещение кофейни. На девушке слишком много рюшечек. Один кругляшок повторяется буквально во всем. В форме носа, в шапочке, в колечке на кругляшке-мизинчике. Смотрят на названия кофе, как на дом с привидениями. Надо заказать что-то значительное. Подобающее, и праздничное. О чем можно вспоминать и умиляться. Девушка нервно кусает округлившиеся губки. Мальчик уныло смотрит на девушку и кофе. Я как автоматная очередь перечисляю названия сортов. Искушаю их Кубой и Ямайкой, Бразилией и Колумбией. Все бесполезно.

– Неужели?

Ксюха наблюдала за попытками Динки до блеска протереть пол и остаться в живых после битвы со шваброй.

– Мимо проносят кофейные коктейли с молочной пеной. Девушка оценивает упруго взбитые кругляшки. «Капучино…» Взбиваю паром молочную пену. Чашка – кисельные берега. Молочная пенка торчит на кофе как фата на сингапурской свадьбе. Слишком торжественно. Две белоснежные чашки-яхты отправляются к столику. На счастье… На счастье…

– На счастье! Встреча с тобой – на счастье! – засмеялась Ксюха и закружилась в платье в ветреный горох под музыку к фильму «АМЕЛИ».

«Окна», как всегда, не подвели. Здесь была «нуль-кабинка», замаскированная под обыкновенную пивную. Здесь часами пропадали люди. Рождались гениальные песни. И люди совершали блистательные путешествия вокруг Земли. Место было непростое, и друзья с удовольствием пользовались возможностью за кружкой пива провалиться на ту сторону планеты. Илья смахивал темные волнистые пряди волос с серых глаз.

– Кеша? А у тебя бывает, раз – и выпал из пространства? Провалился в безвременную дыру?

– Это как? – На этот раз толстый увалень Кеша признал очевидное: он привязан к страннику-другу и не бросит его ни при каких обстоятельствах. Тень предательства померкла.

– Я иногда ощущаю себя таким маленьким… Особенно за рулем автомобиля… Еду и думаю. Господи, кто мне руль доверил! Ведь я ребенок! А потом вспоминаю, что мне двадцать семь лет, у меня прекрасная машина, любимая работа и я уже большой.

– Круто! – поразился Кеша – Какая у тебя интересная жизнь!

– Везде временные дыры. Шаг вправо, шаг влево, и оно течет то быстрее, то медленнее, но никогда одинаково.

– У меня наоборот. Все стабильно! – порадовался себе Кеша.

– Время прыгает, виляет, путает следы. Совсем близко проходят вибрации безвременья. Мы соприкасаемся с ними, словно частоты в FM-диапазоне. Мешаем друг другу, сливаемся с позывными другого радио, другой планеты. У нас – утро, у них – ночь.

– Хорошая сказка, – уважительно отозвался Кеша.

– Вся прелесть этих сказок в том, что это не сказки, – отпарировал Илья. – Это реальность, в которой мне приходится жить. Ждать свой позывной и, сжав волю в кулак, не откликаться на чужие волны. Самый яркий гриб – ядовитый! Самый сильный сигнал – ложный!

– Тебя послушать, у тебя на Земле база неведомой цивилизации!

– Так и есть! – грустно отозвался Илья. – Но здесь собрались потомки самых разных цивилизаций! На Земле перевалочный пункт «туда, не знаю куда». Огромный распределитель ролей. Мы тянем жребий и играем свои роли, забывая, что мы прибыли сюда из разных галактик и черных дыр. Тащим сюда свои культуры, мифы, легенды. Земля – свалка чужих воспоминаний. Камасутра и компьютеры «Битлз» и Чингис-хан, «Джоконда» и «Черный квадрат». Мы вскормлены разным молоком. Теперь понимаешь, что встретить здесь своих большая редкость! Сердце дрожит от счастья! Весь мир изменится вместе со мной!

– А это лечится? – с надеждой поинтересовался Кеша.

– Я тебе говорил тысячи раз! Я не хочу лечиться! Я не тот, за кого себя выдаю, и мне это нравится. – Илья улыбнулся. Он нащупал во сне начало Пути.

Целый день в кофейне лились молочные реки. Тратились литры молока. За каплю невинности, за шапку Мономаха, за плевочек самообмана на кофейном бокале.

Мужчины посолиднее пеночкой не баловались. Строго и немного угрюмо: «Двойной эспрессо». И смотрели мимо Динкиного уха. Мимо кассы. В никуда.

Кто посмекалистей – «никуда» прикрывал газетой. Вроде как читал. Опытным движением выливал содержимое чашки в рот. Вот и вся процедура.

Тетеньки постарше заходили с великовозрастными кавалерами. Все как в юности. Из-за отсутствия свободной квартиры ходили в обнимку по улицам. Держались за ручки в общественных местах. И тихонько гладили друг друга коленками. Здесь ни о каком чистом кофе речи не могло быть. Взбитые финтифлюшки с двумя тоннами сахара в каждом стакане.

Сладкий возраст. Сладкие женщины. Не ходили. Порхали. У стойки наслаждались свободой выбора. «Так с сиропом или без?» – «С сиропом, с сиропом…»

Кофейные стаканы в их присутствии приобретали форму бакенбардов. Чванливые, вышколенные лакеи на балу Наташи Ростовой. Здесь пенка не растекалась, не озорничала. Сверкала как орхидея в слишком откровенном декольте. Взбитая веером, лебяжьим пером. Сладкое утешение. С двойным сиропом.

Мальчики – юные кадеты. Сколько очарования в их алчущем взгляде. Хочется сразу и все. Одновременно. И с сахаром, и без. И классику, и аромат.

Водили пальцем по заветным коробочкам. Динка, как заправский заклинатель джиннов, только приподнимала покров с тайны. Давала понюхать ищущим и страждущим каждый сорт в отдельности. В каждом запахе столько чуда и пожелания, волшебства и изливающейся нежности, что процесс втягивания воздуха двумя ноздрями тут же становился глубоко интимным. Динка стеснялась, будто при ней обнюхивал прекрасных и обнаженных женщин. И наконец соискатель произносил заветные слова.

– Эспрессо одинарный – помягче.

Динка смиренно вздыхала и выполняла заказ.

Так получилось, что старичок – величайший коллекционер своего времени, питал слабость к бабочкам и Индиго.

Только он знал, сколько детей Индиго разобрали по винтикам в лабораториях.

Сколько детей сгноили в дурках.

Споили. Унизили.

Сделали детство невыносимым.

Сколько стрессов и душевных травм пришлось им пережить.

Сколько испытаний пришлось им преодолеть.

Сколько Индиго приняли экстренные меры и покинули Землю, нарушив гармонию.

Сколько душ высосали.

Сколько детей прокачали транквилизаторами.

Сколько детей подкупили.

Скольким пообещали Вечную жизнь и обманули.

Скольких заменили, перекодировали. Перековали. Перебили.

Скольких запугали. Взяли под контроль-домашний арест.

Сколько свели с ума. Сколько вдавили в дно общества.

Сколько втянули в шоу-бизнес.

Сколько подкупили и заставили тянуться к власти, богатству и славе.

Скольких убили лестью, снотворным и предательством любимых.

Сколько Индиго отправили в ад.

Скольких убили изменой.

Скольких изнасиловали и бросили в пути.

Скольким убили веру в любовь. Взяли под сомнение свободу.

Скольких уничтожили собственными иллюзиями и цветными снами.

Скольким укрепили ЭГО и взорвали мозг.

Сколько выбросили из окон в альтернативный мир.

Скольких обманули и цинично извратили смысл слов.

Сколько лжемессий пришло к ним по пути.

Сколько клоунов показывали фокусы и демонстрировали свои уникальные способности равнодушным людям.

Сколько Индиго нарушили данные обещания, зависли между мирами и забыли дорогу домой.

Но смущало только одно – некоторые из них еще были живы. И они могли успеть изменить этот мир.

Илья продолжал пугать суеверного Кешу особенностями своего внутреннего мира. Кеша слушал сказки Ильи, словно радионяню. В глубине души он был уверен, что Илья отрабатывает на нем психологические особенности русского Гарри Поттера. Кеша даже завидовал, что у Ильи, так здорово работает фантазия. Но, работая в отделе фэнтэзи, привык ничему не удивляться. Чтобы ни придумал Илья – это его сказка. И Кеше в ней делать было нечего. В «Окнах» друзья скрывались от липкого заразного гламура и предавались слабости быть самими собой. Почему дух свободы и творчества пропитал именно эти деревянные скамейки и резные столики, окруженные каменной стеной, оставалось тайной.

– У меня такое ощущение, что мне показывали мою жизнь перед тем, как я открыл именно эту ДВЕРЬ и попал именно на эту планету.

– Это еще что за паранойя? Стоит отметить, что твои видения отличаются некоторым разнообразием! Твоя судьба чудом не превращается в оду несчастной любви!

– Я все знаю! – Илья оставался спокоен. – Вообще все. Вечное дежа вю. Проходил, знаю. Будто я уже жил, был, умер. Мне дали уникальный шанс пройти лабиринт с самого начала.

– Зачем? Если ты дошел до конца? Только дурак обнулит все очки и вернется к старту.

– Но я открыл эту ДВЕРЬ. Наверное, исправить ошибки, которые я допускал в предыдущих воплощениях. И теперь вечная ложная память. Люди – продолжение теней сна или сон – продолжение теней людей. Я не знаю.

– А кто должен знать? Я тоже не знаю. Ну и молчу себе.

– Может, я кого-то потерял? Может, в ключевые моменты жизни делал неправильный выбор и мне дали возможность начать все с нуля? А может, я вернулся за теми, кто без меня не найдет дорогу домой.

– Я не хочу тебя расстраивать, но это мания величия! – хрюкнул-засмеялся Кеша.

– Я болен потерей смысла жизни, – проповедовал Илья. – Это прилипчивая болезнь. На место пустоты может прийти кто или что угодно. И приходит кто угодно. Я наблюдатель. Но когда я забываю, что я наблюдатель, мне становится очень плохо.

– Это еще почему?

– Дежа вю – отличный повод повеселиться! Ярчайшее доказательство, что человек здесь был и оставил знаки своего присутствия. «Читайте учебники истории – там про нас уже написано!». Я не знаю, я видел эту жизнь во сне или я сейчас сплю. Одно точно, я уверен, что сильно напрягусь, обману хранителей сна и проснусь. Навсегда проснусь.

– Это сильно! А чем тебе не нравится этот мир?

– Как может нравиться мир, которого нет? Об этом писали все мудрецы. Только во время вспышки – внезапной влюбленности – я увидел правду. Этого мира и правда нет. Ноосфера подчиняется силе мысли. Именно поэтому здесь можно визуализировать и материализовать все, что угодно. Здесь дается уникальный шанс загадать желание и дождаться его исполнения. Понять, того ли я желаю на самом деле. Но общий принцип остается неизменным за тысячи лет.

– Какой?

– Желать опасно! Желание может сбыться! Можно закинуть свой невод-намерение в информационный океан, подключиться к любому каналу, скачать информацию-золотую рыбку. Я – хакер планетарных коммуникаций. Но я плохой хакер.

– Почему?

– Я не знаю, где найти ее – девочку с моей планеты. Мне нужна именно она.

Кеша покачал головой и от комментариев воздержался.

– Но я жду свою кофейную мечту. – Динка пила чай на служебном выходе. Ксюха демонстрировала верность платью в горох. Последнее время она появлялась только в нем. Воздушная, шифоновая, в гороховом дожде. Она смотрела на Динку с легким изумлением, будто та за время работы в кофейне стала единственным кандидатом в мире на получение Нобелевской премии. За подвиг в сфере общепита или за мудрые мысли, которые приходили к ней во время работы.

– Он войдет, и сразу меня не заметит. Подойдет к стойке, мимоходом всем улыбнется, оттого, что близорук. И произнесет заветную фразу: «Кофе по-восточному. Большой, двойной, без сахара». Я жду его, жду, а он все не идет. Хоть одним глазком взглянуть.

– Неужели никто тебе не приглянулся?

– Я стою в центре города! Открытая всем ветрам случайностей и чудес! Я не прячусь, но меня все равно никто не находит. – Динка вернулась в кафе и оглядела свое поле боя, на котором она работала как «агент под прикрытием».

Илья все чаще впадал в особое медитативное состояние, будто и правда путешествовал по невидимым коридорам судьбы в надежде встретить свою связную. Кеша радовался переменам в судьбе друга, хоть и запрещал себе радоваться. Илья не спал, не ел. По ночам сочинял сказку, а днем смотрел на мир отсутствующим взглядом. Его душа витала там, куда посторонним вход заказан. Только иногда Илья возвращался из астральных полетов легендарного «шмеля». Но «лебедушка» стукнулась о землю, превратилась в обыкновенную девушку, и вестей о ней нигде не было. Не видели, не слышали, не проходила. Тонким чутьем издателя детских книг Илья догадывался, что путешествия волшебной лебедушки в большом городе вряд ли закончатся сказочным образом. Крылья лебедушки – редкий товар. Сердце лебедушки – могучий оберег. Эти тайные знания Илья приносил из своих заповедных путешествий. По вечерам мрачнел на глазах, прислушивался к малейшему шороху в своей судьбе. Но волшебница нигде не объявлялась. Илья беспокоился, что она стукнулась о землю последний раз и улетела в альтернативное пространство. Но чутье подсказывало, что она в городе. Ходит по странному лабиринту. Ей грозит опасность. И только Илья сможет уберечь ее от надвигающейся беды. В «Окнах» было прохладно. Новые кондиционеры работали на всю катушку. На большом экране пела Пугачева – кочевник, вечный странник и маг. За деревянной стойкой одинокий бармен смотрел на друзей взглядом наблюдателя с далекой звезды. Все было хорошо. Но Илью не покидало мрачное предчувствие будущего. Он не знал, как спасти мир. Но чувствовал, что именно ему (по наивности) досталась странная роль героя. Но для начала надо вычислить связную, разобраться во всей дикой истории и принять стратегические меры, чтобы эта история завершилась счастливо.

Старичок был недоволен, что операция по поиску неизвестного Индиго затягивалась. Свечение за последние месяцы стало еще интенсивнее. Неясно, кто действовал от имени Индиго – мужчина или женщина? Старичок раз в неделю собирал совещания.

– Ну и?

– Был сигнал. Источник потерян. – Психологи беспомощно разводили руками.

Что и говорить, защита у Индиго была отменная.

– Найти любой ценой, – сухо бросал старичок сквозь тонкие сжатые губы. Еле уловимый след Индиго терялся в большом городе. Шансов на то, что агент добровольно снимет маску, не было. Можно было надеяться только на ошибку, которую допустит агент, но невозможно было предсказать и предугадать. Старичок внимательно отслеживал новости, сравнивал неожиданную информацию (то, что происходило в первый и последний раз) из разных точек города. Наблюдал за динамикой рекламных слоганов. К своему удивлению, понял, что «четвертое измерение» оживилось и с удовольствием транслировало «СЧАСТЬЕ РЯДОМ», «ЗА ТОБОЙ СЛЕДЯТ», «ИЩЕМ ИНОПЛАНЕТЯНКУ», «КОСМОС БЛИЗКО», «МЫ ЗНАЕМ, ЗА НАМИ СЛЕДЯТ». Старичок ухмыльнулся. «КОСМОС – ЭТО Я». Старичок с удовольствием играл роль Всемирного Кощея. Держал в плену раненые души, превращенные в лед и камень сердца, крылья Индиго держал под особым замком, наслаждаясь своей чудесной коллекцией. В подвалах его судьбы хранились растерзанные женские души – сотни Елен Прекрасных, замерших в нелепой позе вечного сна. Миллионы Иванушек, забывших, куда и зачем они вышли, в какой путь отправились тысячу лет назад. Десятки волшебных клубков судьбы, ведущих не к тем и не туда. Сотни ДВЕРЕЙ, открывающихся по первому зову в пучину-гиену огненную. Сто и один способ убить веру в себя. Повязки на глаза, ледяные слезы, оловянные сердца. Старичку служили лучшие Индиго – бывшие величайшие гуманисты и умы Вселенной. Со специальными искусственно вставленными в восковые фигуры стеклянными глазами. В легендарных подвалах жила настоящая смерть – крючки для ловли душ, уколы судьбы, подлые удары, отравленное вино беспамятства, мгновенная потеря себя. Старичок был специалистом своего дела – он фанатично выслеживал каждого нового представителя космического разума и с профессиональным интересом загонял в угол и подводил к позорному столбу. Старичок оставался мастером слова, изящных метафор и сравнений. Человек-знание, человек-загадка, человек-легенда. Его успевали полюбить почти все Индиго. Маша и Витя, которые пошли в волшебный лес спасать Снегурочку. Снегурочка-Земля потеряла последнюю надежду, что до нее дойдет хоть один Индиго, который чудом не забудет, зачем он здесь.

Две девчонки пришли прогулять последние деньги. Гуляли по-девичьи.

Гляссе. В горьком эспрессо плавали два невменяемых шарика мороженого.

Кофе по-венски. В горьком эспрессо топорщились в разные стороны шарики взбитых сливок. Динка обрадовалась Ксюхе, отпросилась у администратора и кинулась к подруге, по дороге выбалтывая стратегические тайны.

– Вкус надо воспитывать с детства. Раз и навсегда. Это же не кофе, а девичьи слюнки. Нечего на зеркало пенять.

– А можно мокко?

– Мокко – вообще полное безобразие. Торжество нелепицы. И кофе, и какао, и сливки, и сахар. Трубочка торчит, как соломинка, за которую зубами хватается утопающий. Но ничего. Мучаются, но терпят. Мокко призван оттенять необычность характера и темперамента. Наверное…

– А латте?

– Латте. Молоко. И пена. Все купола храма Христа Спасителя. Торжество чистоты и невинности. В прозрачном бокале. Кофейное причащение. Берут еще не вышедшие в тираж барышни и мужчины в самом расцвете сил.

– Может, кофе по-ирландски?

– Виски. Сливки. Ваниль. Женщины в армейской обуви очень смахивающие на мужчин. Но все же до глубины души женщины. Ищущие себя и нашедшие все остальное. Подслащивают себе жизнь тремя ложками сахара. Кофе-парадокс. Кофе-крем. Сливки. Сахар. Горький сорт эспрессо. Пенка чуть плотнее. Многообещающая. Дает право на передышку в битве за право быть собой! Кофе-одиночество. Когда очень хочется себя побаловать, а баловать особо нечем.

– Ну хоть что-нибудь! – взмолилась Ксюха.

– Кофе с коньяком.

– Отлично! Ты взрослеешь, Динка!

Кеша молча наблюдал за сложнейшей игрой чувств на лице Ильи. Заказали пиво, орешки, жареную картошку. В ожидании заказа Илья осматривал каменные стены в поисках знака, который укажет ему место в этой странной игре. Наблюдая за паранойей Ильи, Кеша наконец взмолился.

– Да что с тобой? Ты где? Это Москва! Двадцать первый век! Ты себя в зеркало видел? Ты болен? Ты мутируешь? У тебя неизвестная группа крови? Ты с лица спал! Такого не бывает! Что случилось?

– Ничего. – Илья на контакт не шел. Сидел, смотрел в одну точку. Будто только что пережил сильное нервное напряжение, энергия покинула его, а резервные блоки питания пропали без вести вместе со связной.

– Ты плохо выглядишь, старик! Осунулся, похудел. Не ешь ничего. Ты сам себе придумал сказку, сам в нее поверил, а теперь блажишь! Ты бесишься, Илья! О такой жизни, как у тебя, можно только мечтать! Двадцать семь лет, квартира, машина, велосипед. Главный редактор. Любимая работа! Финансовая свобода! Ты – такой молодой и уже нашел себя!

– Я что-то забыл, Кеша! Если я не вспомню волшебное слово, которое открывает ДВЕРЬ в иной мир, она без меня погибнет. За ней следят. Ее хотят убить. Она отличный агент. Ее сложно вычислить. Ни одна энергетическая метка, которую ставят на ее эфирное тело, не работает. Излучение фиксируют то там, то здесь, с утра до вечера оно изменяет свои параметры!

– Откуда ты знаешь? Ты встретил ее? – поразился Кеша. В душе у него неприятно хрюкнула мысль, что Илья стал скрытным, хранит тайны и, возможно, изменил дружбе с Кешей. Но Кеша отогнал от себя грустные ощущения.

– Я научился летать. – Илья странно улыбнулся, и было не ясно, смеется ли он над наивностью Кеши или выдает сакральную тайну.

Он, как цветик-семицветик, пролетел через всю Землю, но нигде не встретил Золушки-беглянки. Она пропала без вести. Но то тут, то там, в тонких коридорах он наталкивался на лазутчиков, которые шли за ней по пятам. Некоторые с удовольствием выбалтывали ему тайны в сновидениях, которые на утро Илья чудом не забывал. Так Илья получил некий фоторобот девушки своей мечты, но найти волшебную Золушку шансов практически не осталось.

Шел дождь. В кафе забегали молодые мамки и немолодые любовники. С горящими глазами и пылающими каплями дождя на раскрасневшихся лицах.

Из-за дождя все стали проще. Шутили и как дети толкались у стойки. Мокко или глинтвейн? Вскоре Динка увидела Ее. Она сидела у окна, прикинувшись печальным воплощением вечности. На носу дрожала слеза. Вокруг она не видела ничего. Ее одинокий взгляд блуждал около пустой чашки чая, выпитой час назад. Она ждала его. Каждый день. Кто он, Динка не знала. Просто девушка каждый день приходила в кофейню, в тайной надежде, что встретит Его. Она любила его. А он ее нет. Каждый день она сидела у окна. Всегда нарядная. И делала вид, что в свое удовольствие кусает губы и ногти. Кажется, ее мужчина жил или работал недалеко. А она его привораживала на кофейной гуще. Почти неживая от ожидания того, кто никогда не придет.