Текст книги "Взмахом одного крыла"

Максим приехал вечером с большой охапкой цветов. И бутылкой какого-то вина.

Быстро разулся и влетел в комнату. Она была пустой. Он ринулся в соседнюю, надеясь, что женщины там, и с счастливой улыбкой открыл дверь, увидев только старушку.

– А где Катя? – Максим словно застыл от неожиданности.

– Умотала твоя Катя, предательница!

– В смысле умотала? Когда? – он стоял растерянный посередине комнаты с цветами и бутылкой в руках.

– Утром. Сказала, больше ждать нет смысла. Собрала свои манатки и чухнула. Вот и пусть валит и больше не показывается.

– А куда она уехала? Сказала?

– Куда именно, не сказала. Сказала лишь, что к родным. Да, наверно, на свой этот Кавказ чёртов, понеслась. Бежала, аж пыль стояла. Уж я её и так, и эдак, и ругала, и упрашивала – нет и всё. Поеду, говорит, письма тебе буду писать, а на кой мне её письма? Ну ладно, в туалете буду складывать! – видно было, что тётя Шура злая была, как чёрт. – А! Как раз и тебе письмецо передала. На вот, держи!

Старушка достала из-под клеёнки стола белый конверт. Максим подошёл ближе, отдал ей цветы, бутылку и взял письмо.

«Здравствуй, мой милый Максик! Я поняла, что не смогу уехать, не написав тебе. Если ты держишь это письмо, значит, ты всё-таки приехал. Но меня вряд ли теперь увидишь. Я уехала, чтобы не мешать тебе жить, ты очень дорог мне. И если ты счастлив, я буду рада за тебя. Мне жаль, что я не сказала тебе этого раньше – того, что я люблю тебя. Ты воскресил во мне веру, подарил мне надежду, дал мне любовь. И я очень тебе благодарна за всё это. Это бесценно, поверь мне. Я счастлива, потому что я видела любовь, я её чувствовала, я в ней купалась. Это прекрасное чувство, теперь оно будет всегда в моём сердце.

Р.S. Я вкладываю карту, на ней изображено, где находится клад, отдай его, пожалуйста, людям, которым, он принадлежит. Я полностью тебе доверяю.

Целую, твоя Катя».

Максим сидел и заново перечитывал его несколько раз подряд.

– Ты дырки на нём просверлишь скоро. Что она пишет-то?

Лицо его было хмурым.

– Ничего, написала, что любит меня и отпускает на все четыре стороны.

– А я другого и не ожидала. Коза упрямая, вот характерец-то Бог дал!

Старушка сидела и возмущалась, словно Максим её слушал. Но это было не так, он вообще ничего не слышал. Мысли его полностью были поглощены только одним. Где её теперь искать? И надо ли вообще это делать? Ведь она не дождалась его и уехала. А если так, то я, наверно, не так уж и нужен ей. Но она написала, что я ей дорог, и что она любит меня. Максим совсем запутался в собственных размышлениях и решил оставить всё это на потом.

– Тёть Шур, я побуду в соседней комнате, вы не возражаете?

– Да делай, что хочешь, это твой дом.

Старушка не сказала Кате, что большую часть денег на дом дал Максим, но с оговоркой, что тётя Шура по завещанию, отпишет его потом Максиму. Фактически он был полноправным хозяином. И поэтому старушка знала, что в любом случае, он приедет. Просто про дом и эту сделку Максим попросил её Кате ничего не рассказывать.

А в это время поезд мчал Катерину на родину. Туда, где степи весной накрыты покрывалом цветов, где осенью был виноград и арбузы, где цвели астры и росли великие тополя. Где горная речка Кума, будто подружка, журча своими водами, утешала и успокаивала Катину душу. Туда, где горные вершины снежных шапок Эльбруса никогда не давали забыть, кто она и откуда родом, эти вековые гиганты точно стояли на страже, охраняя память предков, не давая уйти им в забвение. Всё это было очень дорого Катерине, это была её родина.

Вечером Катя уже стояла на перроне в Ессентуках. Взяла такси и поехала домой. Всю дорогу она думала о том, как её встретят родные? Встретили хорошо, Алексей был в не себе от радости. Прямо у порога схватил Катерину и начал кружить в воздухе. Мама стояла рядом и вытирала слёзы. Позже накрыли стол, выпили немного за встречу. Алексей пошёл в дом смотреть телевизор. Катя с мамой остались сидеть на улице под виноградником. Катя посмотрела на мать и сказала:

– Мам, ты прости меня, что я так долго не приезжала. Просто у меня была чёрная полоса в жизни, и мне хотелось быть одной. Ты же знаешь мой характер.

– Да уж, знаю! – мать поджала губы. – Ты лучше скажи, как сейчас у тебя дела обстоят? Что на душе у тебя?

– Не знаю, мам, вроде бы всё нормально. Но хочется что-то начать новое в жизни, какое-то желание стереть всё старое или, как книгу написанную, закрыть и начать совершенно другую повесть.

– Это хорошо, Катенька, значит, ты освободилась от всего прошлого. Я тоже много думала за это время и хотела бы попросить у тебя прощения за всё, что я сделала или сказала раньше, мне искренне жаль, что я причинила вам столько обид и несчастий.

Катя удивлённо посмотрела на неё. Она не ожидала от матери таких признаний.

– Мам, а что тебя сподвигло на это?

– Не знаю, дочка, просто, чем старее становишься, тем больше осознаешь свои промахи и неудачи. Да и Аня мне многое рассказала про твоё отношение ко мне.

– Я, конечно, не знаю, что тебе Аня сказала. Но мне не за что тебя прощать. Ты такая, какая есть. Плохая, хорошая, не важно. Ты всё равно останешься моей матерью. Мне просто жаль тебя, мам, мне жаль, что ты не состоялась, погрязнув в работе, детях, хозяйстве. Всё это было не твоё, твоё должно было быть другим. Твоё должно было быть тихим уютным, творческим. Тебе надо было выходить замуж за какого-нибудь кандидата наук или, на худой конец, такого же учителя, как и ты. И рожать не кучу, а максимум одного. Тебя просто не хватало на всё и на всех. Но дело прошлое, не казни себя, а просто наслаждайся жизнью, мам, она прекрасна. Просто надо уметь видеть эту красоту. Постарайся каждый день искать только хорошее в ней, лично я так и делаю.

Катя налила заварки в кружку и добавила кипятка.

Долго они ещё сидели, беседовали, чай пили, вспоминали и хорошее, и плохое, но как-то всё по-доброму, по-другому, по-человечески. У Катерины было ощущение свободы и покоя, что она как будто избавилась от мешка с камнями, который таскала за собой последние лет тридцать.

Максим лежал на кровати, где ещё недавно спала Катерина, подушки даже сохранили её запах, запах лаванды. Это один из её любимых цветов, а ещё она любила астру, потому что эти цветы цвели на её день рождения. А день рождения у неё двадцать восьмого августа. Максим подскочил, как от укола иглой. И вылетел из комнаты.

– Тёть Шур?! – он открыл двери в соседнюю комнату.

– Что случилось, сынок?! – старушка испуганно на него посмотрела.

– Вы знаете её фамилию? – Максим взял скамейку и присел рядом.

– Ну, вы даёте? Значит, спать спите, а фамилии не знаете. Во щас времена-то настали? Знаю я, знаю, её фамилию, такая же режущая, как и она сама! Осокина её фамилия! Осокина Екатерина Геннадиевна. А что ты хочешь? Искать её будешь?

– Да буду. Она рассказывала мне про свою станицу, только не сказала названия, но я приблизительно понял, где это может быть. Но сперва надо сделать одно дело. Вы со мной поедете, тёть Шур, завтра в деревню?

– На кой ляд?

– Ну мало ли, может, что забыли впопыхах?

Максим понимал, что надо срочно выкопать этот чёртов клад, потому что в худшем случае его выкопают ушлые ребята с металлоискателями, которые любят шастать по таким местам. Но одному ему не хотелось ехать. И он решил обманом привлечь с собой старушку.

– Ладно, давай, и вправду мало ли? У меня вот тоже ощущение, что я там что-то забыла.

Максим всю ночь изучал дедову рукопись и, наконец, уже под утро понял, где надо копать. Оказалось, что место это находится у дома Кати. В конце огорода, в руинах полусгнившей бани.

Наутро они потихоньку собрались, взяли провизии, Ханьку и отправились в путь-дорожку. Едва Максим въехал в деревеньку, на него нахлынули воспоминания. Мужчине казалось, что вот он сейчас подъедет к старому забору и Катя выбежит к нему на встречу. Но этого уже не случится, – печально подумал Максим. Тётя Шура же была полна своими мыслями и воспоминаниями. Он подвёз её к дому и сказал, что минут через двадцать приедет за ней обратно.

Максим стоял с лопатой в руках посередине старой бани. На земле валялись полусгнившие брёвна и доски, старые закопчённые стены говорили о том, что баня пала жертвой пожара. Он никак не мог сориентироваться, в каком именно месте надо рыть. Достал карту и ещё раз внимательно посмотрел, потом обратил внимание на одиноко лежащий в углу ржавый кусок железа. Максим подошёл и поднял его. Под ним лежал белый носовой платок.

Вот конспираторы, – подумал Максим. И начал копать. Немного откидав земли, он услышал, как лопата ударилась о что-то твёрдое. Максим откинул её в сторону и дальше начал грести руками, то и дело откидывая куски земли в разном направлении. Наконец, он увидел что-то белое, напоминающую керамическую посуду. Когда он очистил от земли всю поверхность, то увидел большой сосуд, это была ваза с широким горлышком, на которой кое-где сохранилась роспись в виде китайских иероглифов.

Максим встревожено огляделся по сторонам и начал вынимать этот сосуд из земли. Ваза оказалась очень тяжёлой. Он положил её рядом на горку земли. Снял с себя куртку и накрыл сверху. Потом наклонился, поднял и потащил к машине. В багажнике расстелил мягкие, заранее приготовленные тряпки. И аккуратно положил туда клад.

– Ну, что, тёть Шур, ничего не нашли? – Максим подошёл к калитке.

– Нет, милок, ничего. Мы всё забрали ещё в прошлый раз.

Глаза её были грустные, сразу было понятно, что она уже успела поплакать.

– Тогда поехали.

Максим подошёл к машине и сел за руль. Старушка медленно вышла со двора, обернулась, закрывая за собой калитку.

Не успели они подъехать ко двору, как у Максима в кармане зазвучала истошная музыка. Это был сотовый телефон.

– Алё?! Да! Я вас очень плохо слышу. Давайте, я перезвоню попозже.

Максим, не мог разобрать, кто ему звонил. Припарковав машину во дворе, он достал телефон и начал звонить.

– Алё! Вы мне звонили несколько минут назад, кто это?

– Это Иван Федорович! Помните меня? Вы просили меня об услуге? Я нашёл ваших потомков, они живут, вернее, она живёт недалеко от города Пятигорск, это в Ставропольском крае. Алё? Вы меня слышите?

– Да, конечно!

– Максим Алексеевич, приезжайте, я вам отдам архивные, данные и адрес. Вы знаете? Это поразительная история! Я буду счастлив вам её поведать!

– Спасибо вам! Я понял! Я завтра к вам приеду! Алё! Слышите? Завтра! Всего доброго!

Максим положил трубку и задумался, как же всё-таки судьба распорядилась и с временем, и с разворачивающимися событиями.

– Максим? А где ты пропадал всё это время? Я и забыла тебя сразу-то спросить? И смотрю, машина у тебя другая? В аварию, что ли попал? – старушка стояла на порожках, вытирая руки полотенцем.

– Да, тёть Шур, два ребра сломал, сотрясение. Машину вот у друга одолжил. Моя пока в ремонте. Кате не мог сообщить, телефон пропал, и друзьям не мог позвонить, не помнил ни одного номера. Так вот получилось.

– Ну, ничего, сынок, не печалься, самое главное, что ты жив-здоров. А остальное – ерунда! Давай, может, покушаем чего-нибудь?

– С удовольствием, тёть Шур! Я бы сейчас от борща не отказался.

Максим поднимался по ступенькам в дом.

Борщ Катя хорошо варила, настоящий казачий. Её бабушка учила, она про неё много рассказывала. Говорила, что она маленькая ростом была, но духом и умом гораздо больше чем некоторые люди.

На следующий день Максим поехал в Москву.

Дело было к осени, стоял пасмурный серый денёк. Капли дождя то и дело заслоняли обзор на лобовом стекле. Максим подъехал прямо к дому Ивана Фёдоровича. Позвонил в домофон. Мужчина открыл дверь. Максим, поднимаясь в лифте наверх, не знал, что ему расскажет этот человек, и был слегка заинтригован. Иван Фёдорович встретил его с улыбкой, глаза его сияли от радости. Со стороны можно было подумать, что он очень близкий родственник. Настолько он был рад этой встрече.

– Проходите, пожалуйста, прошу вас!

Мужчины прошли в кабинет.

– Присаживайтесь! – указал Иван Фёдорович на мягкое кожаное кресло. Потом подошёл к столу и взял какие-то бумаги: – Вы знаете, я долго не мог вспомнить, откуда я слышал одну из фамилий, написанных в вашей родословной. И начал искать в своём собственном архиве. Мне очень повезло, у меня были данные вашего прадедушки. Потом я связался со своими коллегами из разных областей и выяснил всё, что вас интересовало. Но это не самое главное.

Мужчина посмотрел на Максима с выражением триумфатора. Казалась, сейчас забьют барабанную дробь. Иван Фёдорович встал и громко произнёс:

– Я нашёл потерянную ветвь династии Соболевых. Вы не представляете, что это были за люди!

Пожилой мужчина начал рассказывать ему о их происхождении, чем они занимались, какой образ жизни вели. Максим слушал его и понимал, что это ему не очень интересно. Но перебивать и останавливать его не стал. Это было бы неэтично с его стороны. Иван Фёдорович в дальнейшем сам понял по выражению лица Максима, что тому дела нет до Рюриковичей и Романовых. И с опечаленным видом внезапно спросил:

– Вам, наверно, не интересно?

– Я должен перед вами извиниться, Иван Фёдорович, дело в том, что это не мои родственники и ко мне никакого отношения они не имеют. Меня просто попросили найти их потомков, живущих на данный момент в настоящем времени.

– А? Ну да, простите. Вот их адрес. Это Мария Дмитриевна Мельникова. Она живёт в станице Суворовской Ставропольского края. Улица Подкумочная, дом 177. Кстати, она потомственная дворянка. Её дед был дворянином и служил унтер-офицером в полку Деникина. В 1920 году он, как и остальные военные офицеры, эмигрировал из Новороссийска в Константинополь. В России у него осталась молодая жена. По какой-то причине он не взял её с собой. В 1921 году у бедняжки родились двое малышей – мальчик и девочка. Судьба девочки неизвестна. Но мальчик стал военным. В 1943 году в Монголии, город Чайболсан, у него родилась дочь Машенька. Девочку воспитывала бабушка по материнской линии. Затем она вышла, замуж и сменила фамилию. На данный момент она живёт там, где я вам уже сказал.

Максим понял, что мужчина день и ночь рылся в бумагах, обзванивал своих коллег, делал запросы, чтобы всё это выяснить. Труд действительно был колоссальным. Максим был очень ему благодарен.

– Иван Фёдорович, любезный, я вам очень признателен за ваш труд. И хотел бы вас отблагодарить. И ещё хотел у вас поинтересоваться. В вашем окружении нет старых специалистов по антиквариату?

– А что именно вас интересует: покупка или продажа?

– Наверно, все-таки продажа! – уклончиво ответил Максим.

– Да, у меня есть очень хороший специалист в этой области. А вы не могли бы поточнее сказать, о каком предмете идёт речь? Видите ли, я тоже грешу этим делом, я коллекционирую монеты.

– Максим достал телефон и показал ему фотографии. Накануне вечером он сфотографировал драгоценности, разложив их на белой простыне в доме у тёти Шуры.

Мужчина долго смотрел на них, потом снял очки и чуть ли не шепотом произнёс:

– Ввиду нашего тесного общения я хотел бы вас предостеречь: никому и никогда не показывайте эти фотографии! Эти вещи, если они подлинные, конечно, в чём я не сомневаюсь, стоят огромного состояния. И если вам дорога ваша жизнь, то будьте более внимательны к людям, к которым вы обращаетесь. Я, конечно, замолвлю за вас словечко своему другу. И надеюсь, что он примет вас. Но пока вам следует убрать всё это подальше.

Максим встал с кресла и протянул ему руку:

– Я вас понял, Иван Фёдорович! И очень рад нашему знакомству!

Приехав домой, Максим, обратился к старушке с просьбой, чтобы та разбудила его пораньше.

– А куда ты завтра опять едешь?

– Далеко, тёть Шур! На Северный Кавказ.

– Ты что, Катьку нашёл? – старушка чуть ни ахнула от удивления.

– Нет, не её, других нашёл, надо слетать, кое-что передать им.

– Ой! Милый, куда же ты собрался? Там, наверно, одни неруси живут, ещё прирежут, не дай Бог!

– Тёть Шур, я бывал в горячих точках! Неруси – тоже люди. Просто надо уважать другие культуры и традиции, вот и всё. А как Катя там жила? Её же не прирезали!

– Её прирежешь? Как же? Она сама кого хочешь отоварит. Как вон твою жёнушку? В пятак ей зарядила – и мама не горюй.

Максим рассмеялся, как ребёнок.

– Ну, вы, тёть Шур, даёте!

В аэропорту Минеральных вод стояла жуткая жара. Из Москвы вылетали в дождь. Здесь же творилось что-то невообразимое. От палящего солнца асфальт превратился в сковородку. И негде было укрыться. На выходе из стеклянных дверей аэропорта стояла куча людей. Кто-то встречал своих, кто-то зазывал клиентов в такси. Максим подошёл к одному из таких зазывал. Мужчина небольшого роста, с явным акцентом, кричал: «Такси Суворовка! Кому Суворовка?» Максим подошёл ближе и спросил, почём удовольствие.

– Что ты, брат, я тебя, как ветер, донесу, разве это дорого стоит? Смотри, на какой ласточке поедем? Вон она, смотри!

Мужчина показал рукой в сторону местного автопарка. Где-то вдалеке стояла чёрная иномарка.

– Ладно, поехали, а то я спекусь сейчас!

Мужчина взял у Максима сумку, аккуратно положил в багажник и сел за руль. В машине работал кондиционер. Максим немножко остыл и стал рассматривать горные пейзажи за окном.

– А ты к кому едешь, брат? К матери или жене?

– Нет… Не к матери и не к жене. К людям, которых я не знаю.

– А зачем к таким людям ехать? Которых ты не знаешь? Кто они тебе? Как они тебя примут? Может, они алкаши, зачем тебе это надо?

Максим и так ехал весь в сомнениях, а тут ещё этот шофёр со своими вопросами. Максим уже не знал, куда от него деться. И в то же время понимал искренность души этого человека. В какой-то момент они выехали на бугор, и перед ними внизу, как море среди холмов, лежала эта таинственная Суворовка. Перед самым въездом посередине между дорог на небольшом холмике стоял большой деревянный крест. Означающий, что станица православная.

Дома вдоль трассы были разные – и старые, и новые, и двухэтажные, и небольшие. И целые ряды магазинов. Каких угодно.

Максим попросил остановиться около одного такого магазина – неприлично было ехать с пустыми руками – и купил маленький торт.

Мужчина за рулём спросил адрес, куда именно надо было его отвезти, потому что станица была очень большой. Максим прочитал ему по бумажке.

– А я знаю, где это? – весело ответил шофёр. – А кто там живет, слушай? Как ты фамилию сказал?

– Мельникова Мария Дмитриевна.

– Нет, не знаю такую. Вон сейчас у них спросим. Водитель свернул к обочине, где стояли трое пожилых мужчин около белой иномарки, и что-то громко обсуждали.

– Эй! Молодые люди, знаете такую Мельникову Марию?

– Конечно, знаем, это же моя подруга! – отозвался один пузатенький мужичок. – А чё вы её ищите? К Лехе, что ли, за мёдом? Так он продал всё Ваське Косому!

Максим уже не выдержал этих расспросов.

– Вы объясните, куда ехать – и всё, ладно?

– Значить, смотри, едите по улице, никуды не сворачиваете, с правой стороны увидите стардом. Как его проехали, с левой стороны будет поворот. Заворачиваете и пошти до рэчки, потом ещё раз налево у рощу. Тама дом с белого кирпича. Это и есть мельниковский двор. Они панад рэчкой живуть!

Максим поблагодарил за подробное описание. Сел в машину и продолжил путь.

Подъезжая уже почти к самому дому, Максим заметил, что место это просто шикарное. Огромные тополя будто охраняли это место, стоя вдоль дороги. Сама дорога была, как алея в парке, и подходила прямо к подворью. Водитель подъехал к железным воротам и посигналил. Залаяли собаки, кто-то вышел из дома и направился к ним. Калитку открыл молодой, статный мужчина в очках.

Максим вышел из машины, поздоровался и спросил:

– А Мельникова Мария Дмитриевна здесь проживает?

– Ну, да. А чё надо?

– Вы не могли бы её позвать!

– Щас, подожди! – мужчина вытянул голову, посмотрев во двор, и начал громко орать: – Мать! Иди сюда! К тебе люди приехали!

Потом он закурил и присел на лавочку. Через несколько минут вышла седая женщина. Всё лицо её было усыпано канапушками. Она не была похожа на местную жительницу, уж слишком она была светлой.

– Здравствуйте! Вы ко мне? – скромно и как-то интеллигентно сказала женщина.

– Здравствуйте, да, я к вам, по делу. Из Москвы. Могу я отпустить такси и пройти куда-нибудь с вами, потому что разговор будет долгим.

– Да, конечно, если что, мы потом вызовем такси, их тут полно.

Женщина пригласила Максима в кухню. Отдельно стоящая постройка с улицы была невзрачной, но внутри, была отделка под ноль. Очень уютно и красиво. Молодой человек следовал за ними следом.

– Ой! Лёша! Иди, гуляй! А? Дай мне хоть с человеком поговорить!

Максим сидел на диване и никак не мог прийти в себя от такой духоты.

– Пусть останется, если вы не возражаете, потому что это и его касается тоже.

Женщина резко повернулась к мужчине и стала на него кричать:

– Лёшка! Что ты опять натворил?

– Да ничё я не делал, чё ты орёшь сразу?

Тут залаяли собаки, и Максим услышал до боли знакомый голос:

– Ма? А где коты? Я такого усача поймала? Почти на две сковородки.

Катя зашла и обомлела. Казалось, что она сейчас упадёт в обморок. Или ей это снится.

– Ты?

Она подскочила к нему.

Максим встал с дивана и протянул к ней руки.

– Кать, я не верю, это ты? Катюшка моя миленькая!

Он обнял её и прижал к себе. Мать и Лёха стояли, как две рыбы, лупая глазами, ничего не понимая, что происходит. Коты орали и таскали рыбу по двору, собаки разрывались лаем на котов. А Катя и Максим смеялись от души и радовались. Мать сразу развернулась и ушла в дом. Лёха с невозмутимым видом смотрел на весь этот хаос, скрестив руки на груди. А потом громогласно заявил:

– Вот это прикол! Кать! А чего вы так радуетесь?

Но на Лёху никто внимания не обращал, вернее, в этот момент, его вообще никто в упор не видел.

– Ну и ладно, хрен с вами!

Обидевшись, Алексей вышел на улицу. Позже, когда эйфория прошла, Катя познакомила Максима с мамой и Алексеем. Максим рассказал им, что он узнал об их семье, в частности, по материнской линии. Катя была очень удивленна, ещё раз убеждаясь в том, что пути Господни неисповедимы и если уж суждено чему-то произойти, оно произойдёт, невзирая на время, место и обстоятельства.

Тётю Шуру выдали замуж. Максим с Катериной все-таки поженились. Катя выучила английский и французский языки. Вместе они открыли центр помощи людям, получившим психологическую травму. На данный момент они где-то рыбачат с Ханькой.