Текст книги "Смерть домохозяйки"

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

* * *

«Вскоре позвонил Алискер.

– Слушаю, – сказала я в трубку.

– Я только что от нашего художника, по всей видимости, он ни при чем. У него якобы даже алиби имеется, но его, правда, еще нужно проверить.

– Что за алиби?

– В момент убийства он сидел со своей юной подружкой в кафе «Магнолия». Я сейчас как раз туда направляюсь. Какие будут распоряжения?

– Алискер, после того, как побываешь в «Магнолии», отправляйся домой. Завтра в девять проведем совещание. Да, – спохватилась я, – как там дела на стройке?

– Как я и думал, – все затоптано. Если бы ребята догадались заглянуть туда сразу же после выстрела…

– Они же не могли предположить, Алискер, что нам поручат это расследование. Так что не придирайся к ним.

– Они бы могли даже увидеть убийцу…

– Нечего сожалеть об упущенных возможностях, надо работать, – может быть, несколько резковато ответила я.

– Окей. Тогда до свидания.

– До завтра. Смотри, много не пей и с девушками не заигрывай, – пошутила я.

Надо сказать, что Алискер пил очень редко, да и то по серьезному поводу. А вот насчет девушек… Ну да ладно, с девушками он сам разберется, не маленький уже.

День выдался не слишком напряженный, поэтому я не могла понять, откуда вдруг такая усталость? А мне ведь еще предстояло готовить ужин, проверять уроки у Максима. Честно говоря, Максим был довольно самостоятельным подростком для его двенадцати лет и не слишком-то нуждался в моей опеке.

Я уже ехала домой, когда в моей машине зазвонил телефон.

– Узнай кто это, – попросила я сидящего за баранкой Болдырева, – если ничего срочного, то меня нет.

Он поднял трубку.

– Антонов Коля, хочет отчитаться о проделанной работе.

– Ладно, давай, – я прижала к уху трубку. – Что там у тебя?

– Я говорил с Симоновым, мне кажется, он ни при чем, – проговорил Антонов.

– Хорошо, Шурик, доложишь завтра в девять, ладно?

– Хорошо, Валентина Андреевна, до завтра.

Я положила трубку на рычаг в тот момент, когда Сергей остановил «Волгу» у входа в супермаркет. Не забыл.

– Мне пойти с вами?

– Сиди уж, сама справлюсь, – надо было подкупить продуктов на пару дней.

Ох уж эти наши супермаркеты! Название крутое, с приставкой «супер», а ничего существенного купить практически невозможно. Единственно, что впечатляет, так это полки с алкогольной продукцией, одной водки несколько десятков сортов! Из мясных продуктов – лишь котлеты и пельмени. Хорошо хоть овощи есть. Все в пенопластовых ванночках, затянутых в тонкий прозрачный пластик. Так, ванночку помидоров, ванночку огурчиков. Зелени, конечно, нет. Кажется, у меня осталась пара пучков петрушки и кинзы от последнего похода на рынок. Дальше. Колбаса – мимо, лучше отварить кусок телятины или запечь в духовке свиной краешек. Ага, копченые ребрышки, вроде бы неплохие – в корзину. Еще сыру, вот аппетитный ломтик. Что дальше? Макрель в томатном соусе – пару банок, баночку шпрот, ага, и килька в томате – обожаю кильку. Ну, хватит, Сергей, наверное, уже заждался. О, Господи, чуть не забыла, Максим же просил купить мюсли и сгущенку. Заодно прихватила упаковку норвежской сельди.

Вы можете подумать, не много ли на пару дней? Я ведь как бы склонна к полноте. Все это ерунда! Просто я фигуристая. Жалко смотреть на тех дамочек, стремящихся сбросить лишние. По их мнению, килограммы, истязающих себя модными диетами, тратящих большие деньги на новомодные сжигатели жиров… С моей точки зрения – все это комплексы. Не могу сказать, что я полностью от них свободна, но, во всяком случае, стремлюсь к этому».

Микроволновая печь подала сигнал, что процесс разогревания завершен. Вершинина отложила тетрадь с началом очередного «шедевра», открыла дверцу чудо-печи и достала тарелку с сочными набухшими ребрышками.

– Макс, – крикнула она в сторону комнаты сына, а сама стала накрывать на стол.

– Мам? – в дверях появился Максим – внешне – точная копия отца: те же светлые волнистые волосы, тот же разрез и цвет глаз, опушенных темными ресницами, тот же точеный нос и ямочка на подбородке. И даже линия бровей!

– Вырубай свой компьютер и мой руки.

– Выглядит неплохо, – подражая героям американских фильмов, произнес Максим и снова отправился к себе в комнату.

В это время запиликал телефон.

– Да, слушаю, – Валандра с трубкой в руке присела на табуретку.

– Валюха, привет, – она узнала бодрый, жизнерадостный голос Виктора.

– Привет, сколько лет, сколько зим! – Валандра представила его открытое улыбающееся лицо.

– Был в столице, повышал квалификацию, может, обмоем это дело?

– Я бы не прочь, но смертельно устала. День сегодня какой-то странный…

– Хватит прикидываться, – весело произнес Виктор, – а если даже и устала! Отдохнем вместе.

– Как ты себе это представляешь? Максим скоро отправиться в постель, да и у меня, честно говоря, глаза слипаются.

– Я за тобой заеду. Посидим где-нибудь недолго, а я тебя потом отвезу. Идет?

– Вить, ну давай перенесем это мероприятие, скажем, на завтра, а?

– Знаю я тебя, Валюша. Завтра ты снова скажешь: «Давай перенесем на завтра» и так далее. Поэтому я и решил взять быка за рога.

– Получается, что бык – это я? – иронично предположила я.

– Ну что ты, в самом деле! Это же я фигурально выразился. Бык скорее всего – я.

Виктор и вправду был мощным и мускулистым, совершенно не похожим на брокера. Обычно этот биржевой народ отличается худосочностью, лоском и натянутым выражением лица. Виктор же был бонвиваном в прямом смысле этого слова. Казалось, он не ведает ни усталости, ни огорчений.

Его смеющиеся глаза и манера надо всем подшучивать и зубоскалить всегда поднимали настроение, если, конечно, оно не было настолько подавленным, что эти самые глаза и отпускаемые направо-налево шуточки-прибауточки, наоборот, не раздражали и не выводили из себя.

Кроме всего прочего Виктор Ромашов разделял пристрастие Валандры к обильной, сочной, хорошо приготовленной пище, в общем, был не только бонвиваном, но и гурманом.

Он способен был по достоинству оценить как изысканные блюда, так и к обыкновенной отварной картошке добавить какой-нибудь изящный штрих, например, веточку базилика. Его эстетическое чутье напрямую было связано со вкусовыми ощущениями, а это, по его и Валандры мнению, и превращает простого потребителя в настоящего гурмана.

Гурманом был он и в сексуальной жизни.

– Ну так что, я подъеду?

– Ладно, уговорил, – вздохнула Валандра. – Смелость города берет, – поддела она любовника.

– Тогда до встречи, не скучай!

Валентина выложила мясо и гарнир на тарелку и окликнула сына.

– Максим, сколько тебе раз говорить? – на этот раз ее голос прозвучал нетерпеливо и требовательно.

– Иду, – донеслось из его комнаты.

Через пару минут он уже уплетал за обе щеки.

– Мам, а ты? – спросил Максим, видя, что Валандра, как она говорила, «балуется» чайком.

– У меня впереди торжественный ужин при свечах, – лукаво улыбнулась она и потрепала сына по щеке.

– Дядя Витя приедет? – он глядел на нее своими неестественно синими глазами.

– Догадливый ты мой!

Валандра не скрывала от сына свои отношения с Виктором, считая всякие прятки ребячеством и лицемерием.

– А когда вы с ним поженитесь?

– О, Господи, и ты – туда же! – с шутливой досадой воскликнула она. – Может быть, никогда. Какое это вообще имеет значение? Что касается опыта семейной жизни, то мне вполне достаточно твоего отца, – усмехнулась она.

– Так, значит, ты больше никогда не выйдешь замуж? – захлопал Максим своими длинными ресницами.

– А тебе что, плохо живется? У нас с тобой что, не семья?

– «Семья начинается с детей», – торжественно процитировал Максим.

– Вот именно. Ребенок у меня имеется, – широко улыбнулась Валандра, – а значит, есть и семья. Кстати, откуда ты выкопал это замечательное высказывание, мой дорогой вундеркинд?

– Из какой-то твоей книжки, – вздохнул Максим.

– А кому оно принадлежит?

– А черт его знает! – Максим комично пожал плечами и рассмеялся.

«Так получается, что мой беби унаследовал от меня склонность к афоризмам?» – подумала Валандра.

– Эта умная мысль принадлежит Герцену. – сказала она, подвигая сыну тарелку с салатом – А витамины кто за тебя есть будет?

– Я буду! – и Максим принялся в быстром темпе поглощать «витамины».

– Конечно, помидоры сейчас тепличные, но «на безрыбье и рак – рыба». Помнишь, в прошлом году какие мы у бабушки помидоры собирали?

– Угу, дядя Витя их еще бабуинами прозвал. Мне он нравится: веселый и покупает все, что ни пожелаешь!

– Ах, вот ты, значит, какой у меня меркантильный мальчишка!

* * *

– Так вы говорите, что Юля ничего от вас не скрывала? – Толкушкин умело, как заправский официант, наполнил опустевший фужер Александры белым вином.

С Сашей Бондаренко, миниатюрной привлекательной брюнеткой, Валера смог встретиться только после того, как она закончила свой трудовой день. Бондаренко работала в парикмахерском салоне при «академии красоты», где она несколько лет назад познакомилась с Козловой. Валера пригласил ее в кафе поужинать, не в последнюю очередь по той причине, что Бондаренко была весьма sexy, как он выражался. В этот раз его не постигло горькое разочарование, как в случае с зубным доктором.

Саша откинула тыльной стороной ладони длинную блестящую челку, спадавшую на глаза.

– Знаете, обычно мы разговариваем с клиентами во время работы… Попадаются очень интересные люди.

После того, как Толкушкин сообщил ей о смерти Козловой, она долго не могла успокоиться и все восклицала, по сути ни к кому не обращаясь: «Как же это?… Ну, как же это?»

– Вам она показалась интересной? – Толкушкин посмотрел в ее карие глаза.

– Как вам сказать? – прихлебнув из фужера, Саша задумалась. – Она не была, что называется, семи пядей во лбу, просто жила, наслаждалась жизнью, умела повеселиться, сейчас это редко встречается. Я тоже университетов не кончала, но не горжусь этим, как некоторые.

– Тогда не проще бы нам было перейти на «ты»? – воспользовался моментом Толкушкин, не без удовольствия поглядывая на Бондаренко.

– Пожалуй, – легко согласилась она и первый раз за вечер улыбнулась.

Но дело прежде всего. Валера этого не забывал и задал ей очередной вопрос:

– Ты знакома с Дмитрием Степановичем?

– И даже очень неплохо.

– Он сильно переживал, когда Юля изменяла ему?

– Думаю, не очень.

– Среди Юлиных знакомых не было охотников?

Саша пожала плечами.

– Об охоте мы никогда не говорили.

– А ты была знакома с ее любовниками?

– Не очень хорошо. Но если ты думаешь, что они были способны на убийство, то ошибаешься.

– Я пока ничего не думаю, – веско произнес Толкушкин, – просто навожу справки. Такая уж доля у частного сыщика!

Александра, как показалось Толкушкину, с уважением посмотрела на него.

– Значит, ты считаешь их не способными на убийство? – продолжил Толкушкин, возвращаясь к Юлиным любовникам. – Хотелось бы знать, какие у тебя есть для этого основания?

– Мне кажется, что я неплохо разбираюсь в людях. Сам понимаешь, работа такая – все время приходиться общаться.

Валера был менее оптимистично и доверчиво настроен по отношению к опыту общения парикмахера, но фраза прозвучала с таким апломбом и в то же время так спокойно и величаво, что он едва не раскаялся в своем скептицизме.

«Можно подумать, что передо мною сам доктор Юнг!» – иронично отметил про себя начитанный до непотребства Толкушкин.

– Так ты и Чернышова знаешь?

– Мазилу этого? – Саша брезгливо передернула плечами. – Да я сто раз Юльке говорила: деньги ему только твои нужны и ничего больше. Чуть ты – за угол, так он сразу на молоденьких куриц вешается! Только она меня не слушала: любовь!

Александра одарила Валеру пронзительным взглядом, он ответил ей – понимающим.

– Она же сама и порвала с ним, как только у нее в мозгах просветлело. Муж у нее замечательный, спрашивается: чего еще бабе нужно?

– А сама ты, извини за нескромный вопрос, не пробовала поближе узнать, какой он замечательный?

– Ты куда это клонишь?! – настороженно нахмурилась Саша.

– Может, еще вина заказать? – нашелся Толкушкин. – Официант!

Лицо Саши сделалось натянуто-непроницаемым.

– Я ничего не имела с Дмитрием Степановичем и ничего не собиралась с ним иметь! – произнесла она с каким-то злобным упрямством.

– Ну, конечно… Прости, пожалуйста. Любопытство, знаешь ли… – попробовал прикинуться юродивым Валера, всегда подозревавший у себя наличие артистического таланта.

– Я скажу даже больше: Дмитрий Степанович в некотором роде боготворил, да, не побоюсь этого слова, свою жену. На других женщин он вообще не смотрел.

– Отлично. Только не надо так волноваться!

Им принесли вино. Толкушкин отказался от услуг официанта и сам принялся разливать его по фужерам.

– Хорошо, – в качестве банального психотерапевтического приема повторил он. – А фамилия Симонов тебе знакома?

– Ты о Лене спрашиваешь? – более мягким тоном сказала Саша.

– Наверное… Он тоже был ее любовником.

– Ну и что из этого? – опять ожесточилась Саша.

«Вино на нее так действует? Или это симптом сексуальной неудовлетворенности?» – весьма цинично предположил Толкушкин, а в слух произнес:

– Симонов был свидетелем смерти Юли. Ее убили как раз в тот момент, когда они намеривались заняться любовью в номере гостиницы, – Толкушкин внимательно наблюдал за Александрой.

– Это тоже досадная повинность частного детектива – копаться в грязном белье? – с вызовом спросила она.

– Если хочешь – да! – гордо ответил Валера, сознавая всю драматичность момента. – Только я не считаю любовные отношения, какими бы они ни были, грязным бельем.

– Это радует, – насмешливо отозвалась Саша, поднося к губам ополовиненный фужер. – Я поначалу решила, что ты – непроходимый циник.

– Предрассудки, милочка, предрассудки, – пародируя грассирующую картавость попугая, произнес Валера.

Саша рассмеялась.

– На самом деле я – скептик, хотя сейчас не время обсуждать мое мировоззрение или мои личные достоинства, – пошутил он, – вернемся к Козловой. Давно она с ним…

– Два месяца, – поторопилась ответить Саша. – Он ее вполне устраивал: скромный, добрый, культурный. И это после всех этих… с которыми она по разным причинам до него встречалась!

– Саша, Дмитрий Степанович сказал, что после того, как Юля рассталась с Чернышовым, семейная жизнь у них наладилась. Не могло ли получиться так, что появление нового любовника, рассеявшее надежду Козлова на безоблачную совместную жизнь, толкнуло Дмитрия Степановича на неосторожный роковой поступок. Не явились ли Юлины отношения с Леонидом последней каплей…

– Не думаю, – твердо произнесла Саша, не дав Валере договорить. – Ты просто не знаешь Дмитрия Степановича!

– Ладно, – миролюбиво сказал Толкушкин, – еще вина?

Саша утвердительно кивнула.

– Друзей у Юли было много, а как насчет врагов?

Одному Богу известно, сколько еще просидели бы в кафе Толкушкин и его симпатичная собеседница, если бы она, провоцируемая его красноречивыми взглядами и прозрачными намеками, не дала согласие продолжить это «дознание» в ее уютной однокомнатной квартире.

* * *

Переговорив по телефону с Толкушкиным (он почему-то шептал всю дорогу) и вымыв посуду, Валандра прошла в спальню. Заперев дверь, она сбросила халат и подошла к большому зеркалу, вделанному в платяной шкаф.

На нее смотрела крупная, высокая женщина с красивой, пышной грудью. Безупречная осанка, покатые плечи, тяжелые пухловатые руки, полные бедра… Но линии тела плавные, и талия вполне обозначена, ноги стройные…

Легкими движениями рук она взбила свои русые волнистые волосы, которые едва закрывали ее аккуратные, правильной формы уши.

Полноватое, овальное, приятное лицо… От него, как, впрочем, и от всей фигуры Валентины Андреевны, веяло спокойствием и сдержанной силой. Взгляд, может быть, немного более пристальный, чем нужно, но умный, проницательный.

Упрямая складка между бровями, едва обозначившиеся редкие морщинки у глаз…

Крупный, но правильной формы нос, красиво очерченные губы, гладкие, упругие щеки, округлый подбородок с небольшой ямочкой, придающей лицу задорно-лукавое выражение.

«Виктор не страдает отсутствием вкуса, – без ложной скромности подумала она, – что же нам надеть?»

«Начнем с белья», – Валентина выдвинула ящик шкафа и принялась перекладывать трусики и бюстгальтеры. В конечном итоге она остановилась на Витином подарке, привезенном им из Стокгольма. Она открыла плоскую картонную коробку и, развернув тонкую шуршащую, обертку двумя пальцами приподняла черные ажурные трусики. «Отличный комплект», – удовлетворенно отметила она.

Валентина уже достала плечики с темно-синим бархатным костюмом, когда в прихожей раздался звонок. «Виктор», – подумала она, положила костюм на постель и, накинув халат, пошла отпирать.

Она была права…

* * *

– Что в «Магнолии?» – спросила Вершинина, ценою героических усилий сдерживая зевоту.

– Буфетчица подтвердила показания Чернышова. Он действительно с часа дня до трех просиживал штаны в кафе в обществе своей несовершеннолетней подружки.

– А кто зафиксировал ее несовершеннолетие? – с подъедом спросила Валандра. – Уж не ты ли, Визирь?

– Валентина Андреевна, это невооруженным глазом было видно.

– Ладно. Спасибо. Теперь давай, Валера, твой рапорт. – Несносная зевота опять дала о себе знать.

– Вначале я встретился с Миньковой, она заведует терапевтическим отделением в стоматологической поликлинике, – сказал Толкушкин и, идя по стопам начальства, не удержался от аппетитного зевка.

– Не выспался, Валера? Сочувствую. – поддела Толкушкина Валандра.

«Видать, мои подчиненные тоже не дремлют. Черт бы побрал эти туфли! Надо же – обновила! Теперь мозоли замучают».

– Показания Миньковой свелись к тому, что ни у кого из окружения Козловой как бы не было мотива для убийства. Оружия тоже как бы нет. Козлов – субъект насквозь положительный и благородный, в жене души не чаял, даром что она ему рога наставляла. Врагов у Юли тоже якобы не было, человеком она была совершенно не конфликтным и так далее.

– А вторая подруга что говорит? – Валандра еле успела поднести ладонь ко рту чтобы приглушить неуемную зевоту.

– Практически то же самое, – невозмутимо ответил Толкушкин, хотя его взгляд заметно оживился.

«А ведь ты с этой второй не дремал», – проницательно подумала она, прохаживаясь взглядом по несвежей Валериной физиономии.

– Ни коварных врагов, ни вероломных друзей, ни завистливых подруг, а Козлова, тем не менее, убита. – Валандра обвела взглядом присутствующих. – А у тебя что, Коля?

– Разговаривал с Симоновым. Интеллигентик хлюпенький такой, пугливый, натерпелся, наверное, бедолага, – полупрезрительно-полусочувственно начал Антонов свой нехитрый доклад. – Два месяца, как знакомы, отношения были ровные, все всех устраивало, номера снимали на деньги дамочки, а так мы очень благородные, – засюсюкал Коля.

– Конкретнее, – Валандра строго посмотрела на него.

– Козлова даже успела познакомить его с некоторыми из своих подруг. В общем, тише воды парень, ниже травы. Ни мотива, ни оружия.

– Ясно, – Валандра прикурила от «дракоши», – что же получается?

– Что более-менее обозначенный мотив для убийства имел только сам Козлов, – удрученно произнес Мамедов.

– Что-то мне, ребята, сдается, что мы не там копаем, – невесело подытожила Валандра, глубоко затянувшись.

«Если бы не потащил меня Витька танцевать, никаких мозолей не было бы. Да что тебе в голову всякая дурь лезет?! Ну-ка, Валя, соберись!»

– Ну что ж, можете идти. Алискер, а ты задержись.

– У вас есть какой-то план? – попробовал угадать Мамедов, оставшись наедине с Вершининой.

– А что, у меня нимб над головой засиял? – пошутила она. – Не попить ли нам кофейку?

– Я не против, – Мамедов включил электрочайник. – Вы себя неважно чувствуете?

– Отчего же? Наоборот, у меня прекрасное настроение! – ответила Валандра немного смущенному Алискеру. – Вот что, возьми у Козлова одну из последних фотографий его жены и отправляйся в гостиницу. Расспроси обслуживающий персонал на предмет того, кто еще незадолго до вчерашнего дня проживал в номере, где убили Козлову. Меня интересуют только женщины. Узнай, не снимала ли этот номер какая-нибудь особа…

Затренькал телефон.

– Валя, зайди, – услышала она голос Мещерякова, когда сняла трубку.

– Ты меня не жди. Пей кофе и поезжай. Да, ты понял, какая особа меня интересует? – положив трубку на рычаг, обратилась она к Алискеру.

– Отлично понял.

– Ну, удачи! – Вершинина вышла из кабинета, мягко прикрыв за собой дверь.

* * *

Посмаковав кофе, Алискер вышел из вершининского кабинета и направился в дежурку. К его удивлению, он застал там всех сотрудников службы безопасности. Маркелов сидел перед компьютером, «перелистывая» страницы Интернета. Вадим был компьютерным виртуозом. Товарищи в шутку даже предлагали ему пополнить ряды хакеров, пытающихся проникнуть в сайт Белого дома с целью расстроить планы НАТО в отношении Югославии. Рядом с монитором стояла бутылка «Балтики-шестерки», к которой он периодически прикладывался.

– Что-то я не пойму, – Мамедов обвел глазами всех присутствующих, – кто сегодня дежурил?

– Мы с Валентинычем, – ответил Антонов-старший, поднимая голову от «Московского комсомольца».

– Решили остаться на вторую смену? – он посмотрел на Ганке, восседавшего за пультом.

Валентин Валентинович был самым старшим по возрасту и происходил из семьи поволжских немцев. Он работал в «Кайзере» больше двух лет.

Начав трудовой путь с токарного станка, он выдвинулся в передовики производства. Но потом как-то неожиданно оставив это самое производство, свернул на извилистую тропку личной авантюры. Он стал медвежатником, выражаясь литературно, принялся вскрывать замки в целях личного обогащения. Но так могло показаться только с первого взгляда. На самом деле он руководствовался вполне благородным мотивом – прокормить семью.

Но однажды рискованное предприятие Ганке печально для него закончилось. Валентинычу определили пять лет общего режима, четыре из которых он благополучно отбарабанил. Год ему скостили за примерное поведение.

Выйдя на свободу, Ганке твердо решил «завязать». Как-то он врезал замок Вере Гавриловне – матери Вершининой, которая, оставшись довольной работой Ганке, порекомендовала этого мастера дочери, когда той нужно было поменять замок на входной двери.

По достоинству оценив его таланты и навыки, Вершинина пригласила его работать в «Кайзер», где он и трудился в настоящее время к их взаимному удовольствию.

Если Маркелов мог с закрытыми глазами разобрать и собрать любой компьютер, то для Ганке не существовало такого замка, который он при необходимости не сумел бы открыть.

– Шурик нам политинформацию читает, – Валентины улыбнулся сквозь густые, аккуратно подстриженные усы.

– Ладно, – махнул рукой Алискер, – это ваше дело, может и хорошо, что вы не ушли. Так, – помедлил немного он, – к концу недели нужно будет сделать замеры в «Маленьком принце» и составить смету, с директором есть предварительная договоренность. Я думаю, этим займется Антонов-старший. В помощь себе возьмешь Толкушкина, пусть учится.

– Век живи, век учись… – вздохнул Толкушкин и сладко зевнул, прикрывая рот ладонью.

Шурик был на полчаса старше своего брата-близнеца, но при любом удобном случае всячески пытался это подчеркнуть. Поэтому его и называли Антонов-старший. Внешне очень немногие могли их различить, хотя по характеру они были совершенно разными. Если Николай был обстоятельным и спокойным, то Александр был иногда излишне активен, словно у него шило торчало в одном месте.

– Может, мы еще Вадика прихватим, – Шурик повернулся к Маркелову, – так быстрее управимся.

– Вы и вдвоем успеете, спешки никакой нет, – Алискер развернулся и вышел из дежурки.