Текст книги "Стихи. Том 2. 2003—2000"

Соперницы. Венок сонетов

 
1.
Не защищают звери антилоп,
Не защищают люди всех людей,
И добрый чист и властвует злодей,
Хозяин прав, а может быть холоп.
 
 
Определить кто сильный, а кто слаб?
Меняются года и взгляды, власть,
Наговориться может каждый всласть,
Пока не остановит хватка лап.
 
 
Иссякли силы, трудно говорить,
Сжимают лапы, с болью завопить?
Иль замолчать. Почуяв силу льва?
 
 
Есть красота печальных антилоп,
А жертву лев в пещеру уж увлек.
Гиена некрасива, но сильна.
 
 
2.
Гиена некрасива, но сильна,
А помощь не попросит и у льва,
Никто не оборвет ее слова,
Не будет же она кусать слона?
 
 
Быть может, безобразный внешний вид
Ее спасает в жизни от любви?
Ей не поют страданья соловьи,
И не терзают множество обид?
 
 
Обида антилопы: хлеб и жизнь.
Для красоты нет слова: воздержись!
А антилопа? Смотришь, уж больна.
 
 
Гиена же не брезгует ничем,
Мозги ее слабы, но пасть – мечом.
Она в саванне действовать – вольна.
 
 
3.
Она в саванне действовать – вольна,
Как режиссер всех действий антилоп,
Стада из них летят во весь галоп,
Пока не остановит нитка льна.
 
 
Они идут, бредут на водопой,
К таким красивым ревности и нет,
Не в юности. Да и на склон лет,
Кусают травку, бегают гурьбой.
 
 
И власть приобретает красота?
Простите, нет, у власти – высота.
Ее захватит умный, не холоп.
 
 
Гиену госпожой не назовешь.
И может, тогда мысли оборвешь.
Она не тронет антилопы лоб.
 
 
4.
Она не тронет антилопы лоб,
Гиена для вредительства умна.
Вот антилопа бегает одна,
И светится, сверкает, виден лоск.
 
 
И в этот миг она видна для всех,
Она отстала, травы и покой,
И баобаб над нею, зонт рекой.
У всех следящих шансы на успех.
 
 
Сегодня лев не ищет антилоп,
Он сыт, спокоен, вовсе не холоп.
Гиена собирает свой оброк.
 
 
Что ль жертву отогнать еще одну,
Как будто тянет бедную ко дну.
Она захватит кровожадно бок.
 
 
5.
Она захватит кровожадно бок,
Любовницы для мужа на «сейчас»,
Гиена искрометная подчас,
Она для всех несчастных, словно рок.
 
 
Так в жизни две соперницы всегда,
Не знают, кто же был вчера у льва?
Не верят в уверения и слова,
Для антилопы ревность – вся беда.
 
 
Так кто из них добыча и мираж?
Зачем они заходят на вираж?
Зачем им лев? Лекарство от любви?
 
 
Как стан у антилопы неуклюж!
И это для погони явный ключ.
Агония – Красивая в крови.
 
 
6.
Агония – Красивая в крови.
А может это капли, секс и сон?
И все со львом творится в унисон?
А рядом из травы лежит нефрит.
 
 
Забудь, что было. Чудо. Лев хорош!
И день, и ночь утехи. Сладок миг!
И чист, и бесподобен счастья лик!
От наслаждения дрожь, а то мороз
 
 
В саванне зной, тепло, а что ни так?
И лев умен, и в сексе красный рак.
Красиво все, мгновения – лови!
 
 
Гиена – то была женою льва,
Богатая и сильная. Молва.
Над ними нет взаимности, любви.
 
 
7.
Над ними нет взаимности, любви.
У льва с гиеной плачет ангелок.
Как ни красив их счастья уголок,
Как ни поют им в клетках соловьи,
 
 
И роскошь их огромного дворца,
Не даст им счастья личного до дна,
И только ревность явная видна,
Нет прока от венчания и кольца,
 
 
Когда любовь – расчет и пустота.
Тогда гиена думает: «А та,
Что уж взошла сегодня на порог?»
 
 
Быть может, антилопа и глупа,
А красота, все та же скорлупа.
А сотворил погоню гений, Бог.
 
 
8.
А сотворил погоню гений, Бог,
Скорее, наблюдения за игрой,
За поведением над земной корой,
Где лев у антилопы гладит бок.
 
 
Над ними разливается мираж.
И неба ослепительного зной.
Лев говорит: «Родная, будь со мной».
Из тел лежит распластанный витраж.
 
 
И антилопа счастлива вполне,
Они со львом сейчас наедине,
Но что-то диск у солнца очень желт.
 
 
Гиена заподозрила льва вдруг,
И стала обходить своих подруг.
Гиена кровожадно пастью щелк.
 
 
9.
Гиена кровожадно пастью щелк
Костяшками своих могучих лап,
Подумала, что лев стал что-то слаб,
Хотя послушен как прекрасный шелк.
 
 
А лев и совесть были не в ладах,
Он для гиены все вносил в их дом,
Подарки для гиены – лучший бром.
Лев семьянин, а стало быт – монах.
 
 
Что любит он другую, мысль была,
Здесь антилопа бегала, пыля.
Но от подарков мысли те не жгли.
 
 
Все так устали. Тихо и жара.
Возможно, отдохнуть им всем пора.
А остальные в стаде и ушли.
 
 
10.
А остальные в стаде и ушли.
Какая авантюра без слона!
Гиене надоело, что она
Как таможня домашняя. Дни шли.
 
 
Она себе наметила слона.
Такой могучий, модный и крутой.
И хобот к ней снижается дугой.
А под слоном проходит вся сама.
 
 
Что ждать, когда вернется сильный лев,
К ней через чащу блудных, сонных лет?
Чтоб исполнять супружеский свой долг?
 
 
Гиена позабыла антилоп,
И головой в слоновьи ноги – хлоп.
От помощи других не виден толк.
 
 
11.
От помощи других не виден толк.
Любовь слона и маленькой гиены
Заслуживает слов или поэмы,
Их счастья бы хватило и на полк.
 
 
Любовь отрада для двоих была,
Она всего ребенок для него.
И он ее крутил, вертел легко!
Он так велик! Она совсем мала!
 
 
Мне это испытать не суждено.
Но некоторым все – таки дано,
От этого на сердце легкий гнет.
 
 
Гиена, слон, он для нее и душ,
Он для нее защитник, чуткий муж.
И антилопа гордая умрет.
 
 
12.
И антилопа гордая умрет?
Да, пусть живет, гиене все равно,
С кем лев ее гуляет и давно,
И отношения с ним просто рвет.
 
 
Вот так дела, когда все, все вот так,
Все перемешаны, и невпопад,
Не жизнь ведь это, это сущий ад!
Все в жизни перепутано. Пустяк?
 
 
Пусть лев найдет лишь львицу для себя,
И будет жить лишь милую любя,
Она пусть бережет очаг, углы.
 
 
А слон слониху выберет себе,
И будет все прекрасно в их судьбе.
А зубы прокусили и прожгли.
 
 
13.
А зубы прокусили и прожгли,
Весь воздух поцелуем от любви,
Когда семья одна, ее люби,
И складывай очаг, храни угли.
 
 
Гиене есть партнер среди гиен.
Она среди гиен, ее размер.
Когда все хорошо, муж – супермен!
И жизнь их протекает без измен!
 
 
И в очаге огонь, их страсть сильна,
И здесь она красива! Сердцем льнет.
А на столе вино и дивный торт.
 
 
Гиена средь гиен живет легко,
Им просто повезло, невысоко.
Но вот кусочек первый просто стерт.
 
 
14.
И вот кусочек первый просто стерт,
И антилопа в стаде антилоп,
Она себе поглаживает лоб.
И торт ласкает рот. Ведь это торт!
 
 
А антилопу любят и друзья,
Она красива, солнечно – добра.
Ей хватит только зеркала и бра.
Ее же не любить совсем нельзя.
 
 
Король, красавец в стаде антилоп,
Решил, что им пора, что нужен плот
Для их семьи. Ведь он совсем неплох.
 
 
И антилопа с сильным вожаком,
Ей страх угрозы явно не знаком.
Не защищают звери антилоп.
 
 
15. МАГИСТРАЛ
Не защищают звери антилоп,
Гиена некрасива, но сильна,
Она в саванне действовать – вольна,
Она не тронет антилопы лоб.
 
 
Она захватит кровожадно бок.
Агония, красивая в крови,
Над ними нет взаимности, любви,
А сотворил погоню гений, Бог.
 
 
Гиена кровожадно пастью щелк,
А остальные в стаде и ушли,
От помощи друзей не виден толк.
 
 
И антилопа гордая умрет,
Уж зубы прокусили и прожгли,
И вот кусочек первый просто стерт.
 

2002

Бурая медведица. Венок триолетов

 
1.
У бурой медведицы новый прикол,
Ей хочется очень блистать как снега,
Такого желанья не знали века,
У бурой медведицы новый прикол.
 
 
И с другом – медведем намечен раскол,
И между медведями встала река.
У бурой медведицы новый прикол,
Ей хочется очень блистать как снега.
 
 
2.
Ей хочется очень блистать как снега.
Да где же взять краску? А, знает, ага.
И мысль от надежды порхает легка.
Ей хочется очень блистать как снега.
 
 
С медведем надменна и даже резка,
Олень – он красивей, какие рога!
Ей хочется очень блистать как снега.
Да где же взять краску? А, знает, ага.
 
 
3.
Да где же взять краску? А, знает, ага.
У бурой медведицы новый прикол.
Всю жизнь за мечтою поставит на кон.
Да где же взять краску? А, знает, ага.
 
 
Торпеда, медведь, кортик или наган.
Да, эврика! Вскрик, ее радостный гонг!
Да где же взять краску? А, знает, ага.
У бурой медведицы новый прикол.
 
 
4.
У бурой медведицы новый прикол.
Медведь рядом с нею и кортик как кол.
В торпеде от кортика вмятина, скол.
У бурой медведицы новый прикол.
 
 
И мысли быть белой, они словно горн,
А бурый медведь, он же гол как сокол.
У бурой медведицы новый прикол,
Медведь рядом с нею и кортик как кол.
 
 
5.
Медведь рядом с нею и кортик как кол.
В торпеде есть краска, добыча легка.
Но твердая сталь оболочкой легла.
Медведь рядом с нею и кортик как кол.
 
 
Медведю не справиться в горле как ком,
И сильный медведь, а оленьи рога.
Медведь рядом с нею и кортик как кол.
В торпеде есть краска, добыча легка.
 
 
6.
В торпеде есть краска, добыча легка.
У бурой медведицы новый прикол.
Торпеда, как крепость, металл – частокол.
В торпеде есть краска, добыча легка.
 
 
А перекись краски в сосуде легла.
Сосуд в оболочках. Успех здесь не скор.
В торпеде есть краска, добыча легка.
У бурой медведицы новый прикол.
 
 
7.
У бурой медведицы новый прикол.
Ей хочется очень блистать как снега.
Что б вся была белой, как та седина.
У бурой медведицы новый прикол.
 
 
А белый медведь! Будет милым как кот!
Быть белой медведицей! Быть белой всегда!
У бурой медведицы новый прикол.
Ей хочется очень блистать как снега.
 
 
8.
Ей хочется очень блистать как снега.
У бурой медведицы новый прикол.
Нет краски, отваги, торпеда – не гол.
Ей хочется очень блистать, как снега.
 
 
И, просто, в фату облачилась она.
И бурый медведь без торпеды погон.
Ей хочется очень блистать как снега.
У бурой медведицы новый прикол.
9. МАГИСТРАЛ
У бурой медведицы новый прикол.
Ей хочется очень блистать как снега.
Да где же взять краску? А, знает, ага.
У бурой медведицы новый прикол.
 
 
Медведь рядом с нею и кортик как кол.
В торпеде есть краска, добыча легка.
У бурой медведицы новый прикол.
Ей хочется очень блистать как снега.
 

2002

«Надрыв струны чарует мысли…»

 
Надрыв струны чарует мысли,
и одевает в краски чувств,
взвивает звуки в неба выси,
без звука крепко сжатых уст.
 
 
Уступы в звучных переборах
бегут на горку и с нее,
недолговечны звуков споры,
но все отлично, не гнетет.
 
 
И в бесконечность улетают
мечтания в звуках. Не спеша
к тебе с небес слетают стаи
хороших чувств. Твоя душа,
 
 
как будто вымылась в раздолье
гитарных вод и в плеске рук.
В надрывах струн была недолго,
заботы брали в новый круг.
 
 
Надрыв струны чарует мысли,
но забывается без уст.
Проходит час и это мы ли?
Мир без надрыва чист и пуст.
 

14 января 2001

В квартире художницы

 
В переплетение цвета, теней
так замысла бугриста нить,
что пряжа, словно берег синий,
в ней можно судьбы перевить.
 
 
Картины: масло, пряжа, ткани,
сатир запрятался в тиши.
Все так прекрасно, что на грани.
О, гений, буйствуй и верши!
 
 
Все сочетания – прекрасны,
есть плен из мыслей и идей.
Портрет увидишь, станет ясно,
что мысль исходит от людей.
 
 
Портрет, пейзаж и колли лежа
невольно смотрит в натюрморт.
И стулья зрителей, их скрежет.
Художник рад и даже горд!
 
 
И остается впечатление,
что много пряжи вокруг нас,
ее прямое назначение —
быть лишь картиной в тихий час.
 

14 января 2001

В больнице

 
1.
Жизнь висит на волоске и не в первый раз,
чувства бренные в тоске, смерть почти экстаз.
Снимок где-то на листке, как обрывок фраз.
И с компьютера на мир смотрит мой же лик,
покидаю этот мир. Инструментов блик.
И укол как выстрел. Тир. Исчезает «Миг».
И лечу, лечу, лечу в розоватый рай,
я на веки замолчу, посещая рай.
Я от боли не кричу – здесь у жизни край.
Но судьба еще добра, приоткрыв глаза,
вижу снега серебро, призрачны леса.
Надо мной белеет бра – отошла гроза.
2
Летят снежинки в свете фонаря.
Кровать, пружинки гнутся как-то зря.
Больница, койка, темное окно.
Девчонка Зойка смотрит все кино.
Больные люди, сестры и врачи.
«Все живы будем. Зойка, не ворчи».
Снег за окошком, тихий вечерок.
«Мы все, как кошки, а леченье впрок?»
«Кому поможет, а кому и нет».
Но горечь гложет. И фонарный свет.
3
Свет ночует в окнах коридоров
и больные спят среди огней,
замолкают просьбы и раздоры.
Ночью, что болит, еще больней.
Тихо происходит воскрешение,
безысходность движется волной.
Утро. На уколы приглашение,
и по телу пробегает зной.
4
Великолепна ветка хризантемы,
цвета: сирень и белая кайма,
но о болезнях слышит она темы,
как будто заболела и сама.
Стояли рядом красные гвоздики,
они покорны участи больных,
и говорят: «Ты посмотри, смотри-ка,
как будто кровь застыла наша в них».
 

31 января – 4 февраля 2001

Весенняя энергия

 
Обрушилась энергия пространства
на белые огромные пласты.
Вернулось солнце к нам из неких странствий,
и растопило снежные холсты.
 
 
Снег тает в темпе солнечного вальса.
Ручей бежит, вбирая талый снег.
А я иду по лужам на асфальте,
где солнце оставляет мокрый след.
 
 
Внезапность потепления отрадна.
Морозец отступил. Бежит ручей.
А кожа на щеках теплу так рада,
что загорает в холоде лучей.
 
 
И ты как снег явился и растаял,
тепло твое осталось лишь со мной,
иль это мои мысли вновь витают,
и танец солнца этому виной.
 
 
Весне скажу спасибо, как и солнцу,
за чудо возрождения земли!
Но вдруг все подморозило, и солью
с песочком вместе под ноги мели.
 

13 марта 2001

Календарные лепестки

 
Розы, розы, розы на столе,
сильные вишневые бутоны.
Можно чудо вырезать в свекле,
только неживые в сердце тоны.
Побеждает прелесть свежих роз,
жаль, такая молодость мгновенна.
Горделивость роз их милых поз,
уступает вялости посменно.
 
 
То одна поникнет головой,
в лепестках ее возникла сухость,
это так природа манит в бой,
и казнит за срезанную глупость.
Пять красавиц роз стояли в вазе.
У одной засохли лепестки,
стебель у второй согнулся в джазе,
третья – почерневшие листки.
 
 
У четвертой? В меру осторожно
держится и вянет лишь чуть-чуть.
Пятая красавица, все можно,
все еще цветет и можно дуть.
Лепестки ее крепки, надежны,
не слетает крайний лепесток.
Распустилась роза осторожно.
Иглы – уколись, проводят ток.
 
 
Горько наблюдать роз увядание,
можно в руку взять все лепестки.
До свиданья, розы, до свиданья!
Розы – календарные листки!
 

14 марта 2001

«Кого тревожит просто взгляд…»

 
Кого тревожит просто взгляд,
кого прелестнейший наряд.
 
 
кого волнуют лишь духи,
а кто-то чувствует стихи.
 
 
А я люблю его стихами,
во мне все лишнее стихает.
 
 
Но вот беда, с ним тоже так,
его не вижу я никак.
 
 
Меня он любит лишь стихами,
и в нем все лишнее стихает.
 

23 марта 2001

«Высокие, породистые розы…»

 
Высокие, породистые розы
в высокой вазе плыли у окна.
Прелестные с достоинством их позы
уютно украшали кромку сна.
 
 
Смотрю на них, смотрю заворожено,
и сила этих роз идет ко мне.
Недели две вставала пораженной
роз красотой, как будто бы во сне.
 
 
А что потом? Проснулась я здоровой.
Увяли розы. Это было так.
Действительность для роз была суровой.
Болезнью обменялись мы. Вот так.
 

01 мая 2001

«Темперамент значит что?..»

 
Темперамент значит что?
Призрачное счастье.
Кто вас любит и за что?
Кто над вами властен?
 
 
Темы женские порой
надоели многим.
И скажите, где герой,
что не видит ноги?
 
 
Все наскучит и пройдет,
но пока ревнуйте.
Кто полюбит, тот поймет,
а пока – воркуйте.
 
 
Темпераментно перо?
А стихи забыты?
Публицисты не ребро,
двери душ прикрыты.
 
 
Темперамент – хорошо,
с ним все в жизни лихо,
с темпераментом – грешно,
но зато не тихо.
 

5 мая 2001

Желтый тюльпан

 
**
Под звуки дивные рояля
тюльпан раскрылся за окном,
как будто солнышко стояло
на клумбе, спящей детским сном.
 
 
И ветер с лаской трогал ветви
с нежнейшей первою листвой,
а день был облачный, но светлый,
как звуков частый чистый бой.
 
 
Замолк рояль. Исчезли звуки.
И только солнышко одно
в тюльпане каждом ждет разлуки,
все лепестки с ним заодно.
**
Прошла всего одна неделя,
а клумба желтая стоит.
«Да, сила солнышка не медлит», —
сказал про то один пиит.
 
 
Замолк рояль, исчезли звуки,
и только солнышко одно
в тюльпане каждом ждет разлуки,
все лепестки с ним заодно.
 
 
И ярче яркого сияет
сплошное поле желтизны,
любой прохожий замирает,
от буйства желтого весны.
 

6 мая 2001

«Рассвет над домом – просто полоса…»

 
Рассвет над домом – просто полоса.
Она, как тени светлые под бровью.
За этим домом спрятались леса.
А я пишу не ручкой – жизнью, кровью.
 
 
С рассветом вновь явился ты ко мне,
любимое чудесное мгновенье.
Ты мой рассвет далекий. Ты мне мил.
Ты – ветерок иль просто дуновенье.
 
 
Немного милых, добрых, чудных слов
влетели в мир над солнечным восходом.
Не досмотрела пару лучших снов,
так будь ты моим летним Новым годом!
 
 
А это, значит, просто пару дней —
ты мой рассвет и свет, и чары жизни.
Через два дня мне станет все видней,
что ты исчез весь в коже, словно жилка.
 
 
Я поднимаю бровь навстречу снам,
под ней полоска, тихого рассвета.
Я рада твоим призрачным словам,
я рада снова утру как привету.
 

6 мая 2001

Книга

 
Действительность моя – сплошные книги,
стихи, стихи, стихи за рядом ряд,
и в них закладки, словно бы визига.
Хотя читаю все почти подряд.
 
 
Я оставляю мир сиюминутный
и ухожу навстречу тех веков,
где был народ возможно даже смутный,
но без каких бы не было оков.
 
 
Жила и я во всех веках когда-то,
пройду их быстро с помощью страниц,
мне безразличны часто книги даты,
я еду по векам, но без возниц.
 
 
То окунусь в пещеры и ущелья,
то посмотрю в субтропиках леса,
то с древними кочую по кочевьям,
то в тундру забегу на полчаса.
 
 
То вдруг пройду я Арктику и тундру,
то в Англии останусь на часок.
Все хватит, грим, немного даже пудры,
я ухожу в действительность, дружок.
 

8 мая 2001

Вечер

 
Отбросив все нескромные приветы,
и зная, этот вечер только мой,
забыв мгновенно лишние советы,
я ухожу под дождиком домой.
 
 
Дождь заставлял идти довольно быстро,
бил по зонту и в буйстве был хорош.
Как хорошо, вода прибудет в Истре,
а дождь польет любимейшую рожь.
 
 
Но на балкон дождю закрыты двери.
Иду домой, чтобы полить цветы,
им отдаю и воду, и доверие.
Дождь за стеклом и мокрые листы.
 
 
Пусть зависть к постороннему ненастью,
да не коснется зелени моей!
Я все полью! Залью, пусть то опасно!
Пей мой лимон! И кактус тоже пей!
 
 
На этом все. Задерну мирно шторы.
А все ненастья смоет сильный дождь.
И дома против бед надену шоры.
А где-то уж растет спокойно рожь.
 

16 мая 2001

Фото

 
Вы извините мой строптивый нрав,
я ревновала к маленькой кокотке,
и в глубине района и управ
я не была покладистой и кроткой.
 
 
Вы предпочли другую, не меня.
Быть может, и она была планктоном?
Года и ночи календарь менял,
а встреча откликалась грустным стоном.
 
 
Когда проснусь, то вспоминаю Вас,
когда засну, то вижу Вас на фото.
Не думаю, что это только фарс,
и не сравню я Вас с любым и прочим.
 
 
Я облик Ваш на фото сберегу,
он помогает в творческой работе,
и с Вами на одном я берегу.
Расцвел каштан, наверно, быть субботе.
 
 
Суббота встреч поэтов, вот и все.
Я не приду. Я больше не ревную.
Не верю или верю, – это всем
неинтересно, как планктон дрейфую.
 

18 мая 2001

«Нежнейшие иголки…»

 
Нежнейшие иголки
играют на ветру,
они совсем не колки.
А рядом? Рядом пруд.
 
 
Как хочется затронуть
иголки, шишки. Нет.
И сквер он тот же омут.
«Не тронь», – его ответ.
 
 
Пучками из иголок
она вся по весне,
как миллион приколок,
на ветках и везде.
 
 
Когда желтеет пихта,
то под ноги летят
короткой стрижки вихры.
И к краю сквера в ряд.
 
 
Подстриженная пихта
осеннею порой,
как выпитая пинта,
как юбки рваный крой.
 

24 мая 2001

А. С. Пушкину

 
Он человек, любимец нежных муз,
он сам любил, не ждал чужих ответов.
Цилиндр он носил, а не картуз,
и принят был, конечно, в высшем свете.
 
 
Его стихи, поэмы, сказки – свет.
Да, свет, что излучает солнце.
Прозаик и мыслитель, и поэт,
и он всегда непонятый до донца.
 
 
Он мыслил, тоже, видимо, в стихах,
он непонятен призрачным натурам,
и потому остался он в веках,
в застывших и прекраснейших скульптурах.
 
 
Так можно необъятное объять?
На это лишь способен чистый гений,
он музой в высшей степени объят.
Он монастырь из стихотворных келий!
 
 
Он человек, а может быть, и нет,
порой мне не понять объем великий,
что выдал в лучший мир один поэт,
а может в том объеме чьи-то блики?
 

6 июня 2001

«Ох, какой Вы неласковый, милый!..»

 
Ох, какой Вы неласковый, милый!
Вы сегодня немного чужой
и стоите у крепости виллы.
Неприветливость – это что, шок?
Ох, какой Вы неласковый, милый!
 
 
Неприветливый Вы и ревнивый,
но скажите: «Любовь ни к чему?»
Вы колючий и очень ранимый,
так скажите то сердцу, ему.
Неприветливый Вы и ревнивый.
 
 
Встрепенулись все ветви у клена.
А березка поникла главой.
Ох, какой Вы еще зеленый,
хоть на вилле слывете главой.
Встрепенулись все ветви у клена.
 
 
Эти здания, что нас окружают,
сероватые окна небес,
здесь за шторами много решают,
не обходится там без невест.
Эти здания, что нас окружают.
 
 
Только мне улыбнитесь немного,
осветите собой небеса.
Мой любимый такой недотрога!
И на клене всплакнула роса.
Только мне улыбнитесь немного.
 

7 июня 2001

Вентилятор

 
Вентилятор дует нежно,
очень душно без него,
автор трудится прилежно,
но одет весьма легко.
 
 
Взрывы хохота тревожат
запотевшее окно,
капли дождика не вхожи
в наше каменное дно.
 
 
Дождик бешено, надрывно
вдруг колотит по стеклу,
с миром он дает обрывы,
в жуткий дождь глаз не сомкну.
 
 
Это все за то, что было
очень солнечно, тепло.
Было, было, грязь поплыла,
но от сердца отлегло.
 
 
Воздух стал послушно влажный
и дыханье песнь поет.
Вентилятор хоть и важный,
но он влажность не дает.
 

13 июня 2001

Чайный поцелуй

 
Глаза шафера как мерцание звезд,
они охотно едут за мечтами,
в московских пробках многих он провез.
Дома. Дороги. Пассажиры – дамы.
 
 
И все же есть маяк его дорог,
вернется вновь к нему его машина.
Так много лет и это видно рок,
между сердцами действует пружина.
 
 
Он завоюет ласку женских рук,
ему прольются капли с полной чаши,
и дома он не вцепится в свой руль.
А чашка что? Ее любимый – чайник.
 
 
И вечный флирт – вечерняя мигрень,
врачует все раскованность ладоней.
Колено для любви трамвайный рельс?
Но голос вновь волнуется и тонет.
 
 
А в голове сцепление сильных рук,
их плен так упоительно реален,
а стан все ближе, как надежный друг,
а поцелуй от чая теплый, алый.
 

16 июня 2001