Текст книги "Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц"

Трагедия на дороге

– Очнулся отец в больничной палате. Долгое время ничего не мог вспомнить, даже как его зовут. Нашли его неподалеку от дороги, без памяти, отвезли в районную больницу. При нем ни денег, ни документов.

– Так он жив? Да что ж вы сразу не сказали? Это просто садизм. Ну как вы могли? – радостно загалдели со всех сторон.

– Простите, мы планировали все совсем иначе сделать, – стала оправдываться Маша, – но не могли предположить, что с Матильдой такое случится. Мы намеревались провести шоковое дознание, но в шоке оказались сами.

– Так Андрей жив? – со слезами радости на глазах воскликнула Миркина.

– Да. Мы с Машей объездили все больницы в радиусе ста километров от места происшествия и нашли его живого, но… не очень здорового.

– Какие молодцы. Как вам в голову пришло объезжать больницы? – стала расспрашивать Люси.

– Мы нашли водителя КамАЗа, с которым столкнулась машина отца. Он, конечно, ничего толком сообщить не мог. Сказал, что помнит только, как из тьмы на него выскочила машина и глаза чернявого парня, полные ужаса. Потом столкновение, и все.

– Чернявого парня? – удивилась Люси.

– Вот именно. Никто на это внимания не обратил. В такой ситуации можно и цвет волос перепутать. А с другой стороны, перепутать классического арийца с цыганом трудно. Словом, зацепившись за эту нестыковку, как за спасательный круг, мы стали объезжать больницы.

– Так что же произошло? – все расспрашивала Люси.

– По всей видимости, он был оглушен сзади. С него сняли куртку, а самого выбросили из машины: без документов, телефона, денег. Кто-то из проезжавших водителей увидел его на обочине дороге, подобрал и привез в больницу. Там, пока он не пришел в сознание, не знали, кто он такой.

– Мы приехали, – продолжила рассказ Бориса Маша, – все выяснилось, но в интересах следствия, кроме Елены Алексеевны, решили никому не сообщать о том, что Вольнов жив.

– А почему и в чем вы подозреваете Кардиналова? – озабоченно спросила Миркина.

– Дело в том, что личности людей, погибших в машине, тоже установлены. По голове Вольнова бил человек, числящийся в картотеке на Петровке, он уже сидел за непреднамеренное убийство. Недавно вышел, нигде не работает. Через него выяснили и личность девушки, его сожительницы. Мы с Борей сами опрашивали знакомых этих людей, показывали фотографию Кардиналова, и соседка по коммуналке опознала его.

– А почему показывали фото Кардиналова? С таким же успехом можно кого угодно было показывать, его бы и узнали, – засомневалась Лариса Мартынова.

Маша Сергеева готова была разъяснять до бесконечности:

– Я прекрасно помню разговор Кардиналова и Вольнова перед самым отъездом. Арнольд сам предлагал услуги своего механика, и как-то очень навязчиво. Мы поговорили с этим механиком, и его рассказ о сумке с продуктами вообще поставил нас в тупик. Да Вольнов сроду не будет на газетке в пути или на кухне что-то есть. Не нужны ему были никакие продукты с собой, он бы ему еще бутерброды в дорогу дал и термос с чаем. Вот потому и решили показывать фото Арнольда Мартыновича, и не зря.

– Коммунальная соседка его опознала в момент, – подхватил Борис. – Они дружили и жили в соседних комнатах. Кардиналов приходил к погибшим, и они тогда были очень довольны его визитом. Соседка в квартире видела его только один раз. Но общались с ним погибшие постоянно. Потом они стали хвастать, что поедут в ближайшее время на Кипр, причем могут позволить себе отдыхать целый месяц. Вот так: сумка с продуктами, потом завещание на имя Матильды Сорской, подписанное Вольновым, – все навело нас на версию, что это никакой не несчастный случай. Именно Кардиналов «заказал» своего друга, как он любил называть моего отца, но, как я думаю, спланировал гибель исполнителей. Все концы в воду. Возможны, конечно, и другие варианты. Сейчас это уже не установишь, исполнители погибли. Не исключено, что они решили не проливать кровь и, посчитав, что машина стоит намного больше того, что им заплатят за убийство, самовольно изменили план заказчика. Сознательно или случайно, но они спасли отца. Он и в самом деле редкий счастливчик.

– Я все понимаю, кроме того, зачем Кардиналову все это надо было? – все еще недоумевала Миркина.

– Что здесь непонятного? – удивилась Люси. – Старческая любовь, зависть к сопернику, желание получить компанию – все очень даже понятно. Непонятно другое. Вы тут с самого начала говорили о постановщике всего этого представления для двух зрителей, но так и не назвали его имя.

Борис и Маша заговорщицки переглянулись. Молодой человек галантно предоставил девушке раскрыть главную интригу всего мероприятия. Маша, выдержав паузу, торжественно сообщила:

– Видимо, вы уже догадались об этом. Да, идея собрать здесь всех принадлежит именно Андрею Константиновичу. Мы только вели расследование, и наша задача состояла в том, чтобы разыскать его самого, но вся эта ситуация показалась ему очень удобной, чтобы одним махом избавиться от Кардиналова, которому он уже давно знает цену, и от Матильды, ну и вообще…

– Теперь не важно, чем закончится следствие, – поставил последнюю точку Борис. – Конечно, доказать причастность Кардиналова к организации устранения отца, его сговор с Матильдой будет сложно, поскольку, если дело дойдет до суда, хороший адвокат при таком малом количестве улик выиграет дело, и наша «сладкая парочка» выйдет сухой из воды.

– Возмездие их уже настигло. Матильда в больнице, а Кардиналов при любом раскладе работать в телекомпании не будет, – рассудила Миркина.

– А где сейчас Андрей Константинович? – озвучила Лариса Мартынова вопрос, который интересовал всех.

Маша немного растерянно посмотрела на своего соратника. Тот тоже не был уверен, что точно знает, как поведет себя отец. Мог только высказать предположение.

– Он был со мной в машине, хотел эффектно появиться в самом финале. Но наверное, теперь он понимает, что всем, кто здесь присутствует, трудно будет с ним встретиться. Такой душевный стриптиз пришлось понаблюдать, что как-то неуютно себя ощущаешь от переизбытка информации. К тому же ему кто-то позвонил, и он договаривался о встрече.

Елена Алексеевна согласно кивнула:

– Не думаю, что он поднимется сюда. Это все надо переварить и ему и нам. Ему всегда говорили только то, что он хотел слышать. А сегодня, конечно, он пережил непривычные ощущения. Правда, я получила огромное моральное удовлетворение и очень благодарна ему за то, что он решился и спровоцировал этот, как сказала Аля, душевный стриптиз. Я почувствовала такую легкость внутри, все отпустило, все обиды ушли, знание трансформировалось в понимание, что нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Это жизнь, и она продолжается.

Борис подошел к матери и нежно обнял ее:

– Прости, устроили мы тебе встряску.

– Я сама согласилась на это. Оказалось, что мне это надо было, несмотря на давность лет, обида не отпускала.

– Правда? Значит, отпустила? Точно?

– Абсолютно.

– Ну и отлично. А то меня совесть мучила. Зато теперь я понял, отчего во времена Достоевского русские люди любили выяснять отношения. После того как все называется своими именами, как-то по-другому смотришь на многое. Чтобы переварить все, что здесь так азартно наговорено, действительно надо время. Это точно. Что касается отца, то, зная его, думаю, сейчас он поедет куда-нибудь поужинать… И конечно, не один.

Неловкую тишину, которую вызвала последняя фраза Бориса, нарушил настойчивый звонок в дверь.

– Это звонок Андрея. Его ни с кем не спутаешь, – устало проговорила Елена Алексеевна.

– М-да… Все же на Первом все как-то проще. Останусь-ка я лучше там, где была. Там тоже жизнь продолжается, и вполне содержательная, – сделала для себя вывод Лариса Мартынова.

В ожидании прихода Вольнова каждый по-своему выражал эмоции. Алиса Лисовская стала заметно нервничать, посматривая на двери, думала о том, как бы ей понезаметнее ретироваться.

Миркина смотрела на всех остановившимся взглядом. Елена Алексеевна выражала всем своим видом полное безучастие к происходящему. Маша Сергеева подошла к Борису, взяла за руку, и они вместе сели на один диван с Еленой Алексеевной. Люси превратилась в само внимание.

Наконец дверь отворилась и вошел Андрей Константинович. Живой, но не очень здоровый. Голова у него была перебинтована, он заметно похудел, осунулся, но при этом общее впечатление было такое, будто значительно помолодел.

Следом за ним вошла ничем не примечательная молодая женщина среднего роста, чувствовавшая себя вполне уверенно в непривычной обстановке, на фоне которой она выглядела бедной родственницей. Что связывало эту скромно одетую, невзрачную серую мышку с респектабельным Вольновым, трудно было себе представить. Но, судя по острому оценивающему взгляду исподлобья, девушка была совсем непроста и очень целенаправленна в своих устремлениях.

Он картинно встал в дверях, оглядев всех присутствующих победоносным взглядом.

– Сочувствую. Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличенными. Для многих это будет ударом. Да не комплексуйте вы очень уж сильно. Никаких открытий для меня не было в ваших откровениях. Я приблизительно все так себе и представлял. В большей или меньшей степени.

Он величественно подошел к Люси:

– А вот вы, девушка, меня удивили. Порадовали даже. Редкая выдумщица. Дерзкая. Очень возможно, что вы действительно моя биологическая дочь. Но только это ничего не значит. В бизнесе, знаете, ничего личного. Я, конечно, выслушаю ваши предложения, но… Сразу вам скажу, я ничего не собираюсь менять. Я не считаю, что я стар, и не чувствую никакой усталости. Так что все будет по-прежнему. Без американских душеспасительных инъекций. Договор мы расторгаем. – Он победоносно оглядел всех присутствующих и продолжил свою тронную речь: – Да, все будет по-старому. Кроме одного. Я женюсь. Предварительно, конечно, разведясь, – обворожительно улыбнулся он Алле. – Познакомьтесь, это Татьяна. Она меня выходила. Я решил, что в моем возрасте жениться надо на медсестре. К тому же с ней я счастлив. Сегодня отмечаем сороковой день счастья. Кстати, у нее двое детей, и я их усыновляю. Так что число наследников растет в геометрической прогрессии. Шучу. – Он широко улыбнулся, сделал небольшую паузу, погладил повязку на голове и продолжил: – Вот и все мои новости. А теперь, может, пройдем в столовую? Я голоден как волк. Тут у вас, как обычно, наготовили всяких вкусностей, – подмигнул он Елене. – За столом поболтаем, что да как.

Даже не поинтересовавшись, какое впечатление произвело его сообщение на собравшихся, он развернулся и по-хозяйски отправился в соседнюю комнату, жестом приглашая всех следовать за ним. Однако его примеру никто не последовал.

Присутствующие в гостиной молча проводили его взглядом. Через мгновение из-за открытой двери столовой послышался радостный визг Маруси:

– Дядя Андрей, живой! Ура! – Судя по грохоту упавших стульев, видимо, она вскочила и бросилась к нему на шею.

– Живой, конечно, живой! Как протекает беременность? Смотри, береги наследника, – довольным голосом зарокотал Вольнов. – Племяш, Серега, ладно тебе, не раскисай. Не на похоронах, все ж теперь нормально. Ты же знаешь, я вас не оставлю. Я уже все решил. Ребенка заберу к себе. Кстати, познакомьтесь, Татьяна, невеста моя. Она в курсе, согласна на все. Будет у меня трое детей. Маруську замуж отдадим за богатого. Хочешь за богатого?

– Еще как хочу, дядя Андрей, – радостно сообщила Маруся.

– Ты, я смотрю, Серега, времени тут зря не терял. Уже принял на борт. Меня не дождался. Ну, я думаю, мы с тобой сейчас еще выпьем за мое чудесное воскрешение.

– Выпьем, – с радостной готовностью отозвался Сергей, но тут же спохватился: – А тебе можно?

– Мне можно все, – самодовольно заключил Вольнов.

Голоса стали раздаваться не так отчетливо, видимо, вся компания уселась за стол.

– Вот он вас и отблагодарил за расследование, – прослушав весь этот радиоспектакль, невесело заметила Миркина.

– А мне не нужна его благодарность. Главное, чтобы остался живым, – устало проговорил Борис. Он сидел возле погрустневшей Маши, то обматывая свою руку ее длинной золотистой косой, то разматывая ее. Казалось, он был полностью поглощен этим занятием.

– Если бы они пришли чуть раньше, за столом оказалось бы тринадцать человек, – задумчиво произнесла Алиса. – Видимо, не обязательно, чтобы все вместе сидели. Все равно цифра сработала.

– Значит, судьба такая, – сказала Елена Алексеевна, и непонятно было, относятся ли ее слова к несчастью с Матильдой или вообще ко всему происходящему.

– Так, значит, все остается по-прежнему и еще хуже? – не отставала Алла от Бориса.

– Конечно, будет по-прежнему, – отстраненно согласился он, продолжая манипуляции с Машиной косой. – Кстати, Люси, вы все еще собираетесь внедряться на ВТВ или…

– Или! – с готовностью выпалила американка, решившая в этот момент, что она постарается, даже встретившись с Вольновым когда-нибудь лицом к лицу в лифте, избежать с ним какого-либо общения.

– Мы можем объединить наши усилия. Может, обсудим ваши проекты?

– С удовольствием, – заулыбалась Люси. – Мне очень хочется поработать в Москве.

– Поработаем, – улыбнулся в ответ Борис, крепко обняв Машу. – Нам нужна слаженная команда. Будем создавать собственную телекомпанию.

– Но ты же должен стать его преемником. Ты должен работать вместе с отцом, – сделала последнюю попытку Миркина.

– Зачем? Ему этого не надо. И мне тоже. Алла Григорьевна, милая, ну я же не Павлик Морозов. Отец такой, и ничего его не исправит. Я не собираюсь его менять – это уж точно, но и предавать его не собираюсь. И надеяться на него тоже не хочу. Никогда не хотел. Я всегда надеялся только на себя. Пусть доживает свою жизнь так, как хочет. Знаете, художника надо судить по законам его творчества. Я ему не судья, мне просто не нравятся его законы, и сам я не хочу по ним жить.

– А нам-то теперь всем что делать? – с отчаянием в голосе спросила Миркина, выражая общее настроение.

– То же, что и раньше. Разве что попробовать жить своей жизнью, стараясь ни от кого не зависеть.

– Сказать легко. Не зависеть невозможно.

– Если сделать это своей целью, то возможно. Знаете что? – В голосе Бориса настойчиво стали пробиваться бодрые нотки. – Предлагаю всей компанией отправиться поужинать. Я, между прочим, проголодался, с утра ничего не ел. Только вот туда, – он махнул головой в сторону столовой, – меня что-то не тянет. Предлагаю двинуться в ресторан. В мой любимый, в нашу рублевскую «Дачу». Это недалеко. Там классно, вам всем понравится. Выпьем, посидим. Обсудим дальнейшие планы. Как предложение?

– Отличная идея, – неожиданно оживилась Елена, – сто лет не была в ресторане.

– Рад, что тебе понравилось. Отправляемся?

– Я только за, – радостно согласилась Маша.

– Конечно! – весело поддержали остальные гости.

– Я только отдам распоряжения. – Елена Алексеевна торопливо вышла и уже в прихожей присоединилась ко всей компании, пребывавшей в отличном расположении духа.

Как только входная дверь за ними закрылась, в гостиную вышел Вольнов. Он в недоумении оглядел пустую комнату. В дверях, ведущих в прихожую, показалась домработница. Андрей нетерпеливо окликнул ее:

– Полина Федоровна, а где все?

– Ушли, – лаконично ответила та. Несмотря на очевидное давнее знакомство, всем своим видом она демонстрировала, что не собирается пускаться в долгие объяснения.

– Как ушли? – не удержался от вопроса ошеломленный Вольнов.

– Как обычно. В дверь.

– Ничего не велели передать?

– Велели к концу ужина подать десерт, – бесстрастным тоном сообщила Полина Федоровна.

Некоторое время они стояли друг против друга. Терпеливо, с каменным выражением лица, ждущая окончания разговора домработница и совершенно растерянный бывший хозяин дома и жизни.

– Значит, говорите, десерт в конце ужина… Ну что ж, он удался. Весьма, весьма удался, – пытаясь улыбнуться и сделать вид, что все идет как и должно, выдавил из себя Андрей Константинович. – Только подавать уже ничего не надо. Все уже наелись. Мы скоро уходим.

Полина Федоровна величаво удалилась. Оставшись один, Вольнов, немного постояв в нерешительности, присел в кресло. За дверью столовой раздавались смех и звон бокалов. Племянник Сергей о чем-то оживленно беседовал с его новой невестой. Они, кажется, даже не заметили, что он вышел из комнаты.

А здесь его уже никто не ждал.