Текст книги "Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в."

2.2. Специальная научно-педагогическая подготовка в духовных академиях

1814–1869 гг.

Согласно Уставу 1809–1814 гг., корпорации духовных академий состояли из профессоров и бакалавров. Последние замышлялись, по аналогии с адъюнкт-профессорами в университетах, как помощники основных преподавателей – профессоров. Бакалавры должны были «репетировать» студентов, разрабатывать и читать по поручению и под руководством своего профессора лекции по определенным разделам науки[495]495
  Название «бакалавр» («баккалавр» в написании XIX века) было взято из практики заграничных университетов, где оно давалось получившему первую ученую степень, но не имевшему прав учителя или доктора. Этимология слова: bacca (лат.) – ягода, всякий древесный плод, в поэтическом смысле – жемчужина; laurus (лат.) – лавр, ветвь или венок, также – триумф, победа. В шутку носители этого звания, подразумевая свои служебные обязанности, приводили другой перевод: baculum (baculus) – палка, трость для опоры при хождении. Или даже – палка, трость для нанесения удара. См.: Начертание правил. § 85; также статью: ПБЭ. Т. II. СПб., 1903. Ст. 260–261; Письмо иеромонаха Филарета (Дроздова) к священнику Г. Г. Пономареву от 26 февраля 1812 г. / / Святитель Филарет (Дроздов). Избранные труды, письма, воспоминания. М., 2003. С. 658.


[Закрыть]. За этот стажерский период, пользуясь советами профессора и перенимая его опыт, молодой преподаватель должен был подготовиться к самостоятельной научно-педагогической деятельности. Кроме того, в этот период преподавательская нагрузка предполагалась меньше, чем у самостоятельного преподавателя, поэтому бакалавр должен был успеть сделать и научный задел, создать фундамент для дальнейших исследований.

Устав определил для преподавательской корпорации каждой духовной академии шесть профессоров – по числу классов преподаваемых наук – и двенадцать бакалавров[496]496
  Учебный институт при академии состоял из классов: богословского, философского, словесного, исторического, физико-математического и класса языков.


[Закрыть]. Уже в теоретическом варианте такая диспропорция настораживала: богословский класс был не одним из прочих классов, а профильным, определявшим всю систему высшего духовного образования. То, что на этот класс полагался такой же набор преподавателей, как и на прочие классы, подразумевало большую нагрузку на преподавателей-богословов в сравнении с преподавателями других классов. Кроме того, даже в дореформенных духовных школах богословие было уже достаточно развитым курсом с определенными частями, каждая из которых требовала особой разработки[497]497
  В московских духовных школах – Славяно-Греко-Латинской академии и Троицкой Лаврской семинарии – при митрополите Московском Платоне (Левшине), в самом конце XVIII в. из общего курса богословия выделялись в особые предметы: толкование Священного Писания (герменевтика и чтение Библии с толкованием трудных мест), систематическое богословие (догматика), нравственное богословие (этика), апологетика, церковная история, основы канонического права (чтение Кормчей с толкованием к практическому применению), элементы практического богословия («О должностях пресвитеров приходских», пасхалия, основы гомилетики).


[Закрыть]. Так что бакалавры богословского класса неизбежно должны были работать достаточно самостоятельно.

Действительность подтвердила ожидания: бакалаврам, по крайней мере богословского класса, сразу пришлось включиться в полноценную преподавательскую деятельность и соответствующие труды по составлению учебных программ, чтению лекций, выработке принципов и методов преподавания. Вскоре и все бакалавры превратились в самостоятельных преподавателей – с полнотой ответственности и нагрузки, без права на стажерский период. Отличие их от ординарных и экстраординарных профессоров состояло только в меньших окладах.

Таким образом, бакалавриат как школа специальной практической подготовки к самостоятельной преподавательской деятельности не удался. Поэтому деятельность бакалавров, процесс их научно-педагогического роста, связанные с этим проблемы и успехи будут рассмотрены в 2.3, посвященном повышению профессионального уровня преподавательского состава.

Отсутствие системы подготовки научно-педагогических кадров в академиях неоднократно критиковалось в период действия Устава 1814 г. В 1820‑х гг. митрополит Киевский Евгений (Болховитинов) настаивал на том, чтобы молодые преподаватели КДА читали лекции по имеющимся «классическим» книгам, несмотря на их недостатки, а все силы отдавали бы конкретным систематическим научным исследованиям: только получив личный научный опыт, они смогут разрабатывать серьезные учебные богословские системы[498]498
  См.: Малышевский. Историческая записка о КДА. С. 90–95. Последовавшее в 1825 г. распоряжение КДУ о замене собственных чтений или записок преподавателей академий старыми печатными руководствами по строго указанному списку объясняли именно влиянием митрополита Евгения, который 25 февраля 1825 г. стал членом КДУ. Это распоряжение вызвало неоднозначную реакцию. Так, святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский, назвал его «обратным ходом, от общевразумительного учения к схоластицизму» (см. Филарет (Дроздов), свт. Собрание мнений. Т. II. С. 209–210).


[Закрыть].

В конце 1830‑х гг. епископ Чигиринский Иннокентий (Борисов) считал отсутствие специальной подготовки научно-педагогических кадров более серьезным недостатком, чем недостаток в хороших учебниках. Он предлагал учредить в академиях «запас собственных кандидатов на звание преподавателей», которые бы занимались повышением научного уровня, необходимого для преподавателя академии, «навыкали бы лучшему способу» преподавания и исполняли «разные ученые поручения»[499]499
  Записка епископа Чигиринского Иннокентия «Мысли касательно преподавания Богословских наук в Духовных Академиях» (ГА РФ. Ф. 1099. Оп. 1. Д. 925. Л. 5–6). Записка не датирована, но, думается, вероятная ее датировка 1838 г. – предложение о разработке новых Уставов духовных школ.


[Закрыть].

В начале разработки нового Устава духовных академий в 1858–1869 гг. вопрос о системе подготовки научно-педагогических кадров обсуждался очень активно. В 1858 г. в уже упомянутых выше отзывах столичных архиереев – митрополита Санкт-Петербургского Григория (Постникова) и митрополита Московского Филарета (Дроздова) – были выделены две задачи, связанные с подготовкой научно-педагогических кадров: образование компетентных преподавателей для академий и «ученых мужей». Первые, по мнению архиереев, могли совершенствоваться самостоятельно, в случае если их не будут перемещать с предмета на предмет. Святитель Филарет (Дроздов) настаивал на том, что наиболее эффективным средством специальной подготовки научно-педагогических кадров является повышение уровня самих молодых преподавателей, ибо попытки специальной подготовки на школьной скамье могут повредить базовому богословскому образованию. К тому же трудно предвидеть, какой областью богословия придется непосредственно заниматься выпускнику академии: надежнее, если свои специальные занятия он будет строить на полноценном научно-богословском фундаменте. Что касается ученых богословов, специально призванных разрабатывать новые научно-богословские вопросы, то они могли бы «образоваться из академических наставников», но этому препятствуют две проблемы. Монашествующих преподавателей «долго не держат при академиях», а перемещают, возвышая в статусе, по духовно-учебным местам. Семейные же преподаватели в силу материальной тягости должны заботиться о содержании семьи, и, с некоторыми, конечно, исключениями, «наука их остается на той степени, на какой застала их женитьба». Преосвященные связывали перспективы развития богословской науки с ученым монашеством и предлагали тех из них, которые «засвидетельствуют свою ревность в науке и духовной учености», оставлять навсегда при академиях, образуя из преподавательских корпораций ученые коллегии. Однако святитель Филарет считал этот вопрос весьма сложным и требующим «отдельного и неспешного рассмотрения»[500]500
  Записка митрополита Московского и Коломенского Филарета «О предполагаемых изменениях учения в духовных академиях» (ГА РФ. Ф. 1099. Оп. 1. Д. 926. Л. 8–8 об.); Заметки Сербиновича о необходимости изменения учебной части в духовных академиях (РГИА. Ф. 1661. Оп. 1. Д. 705. 29 об. – 30). Об истории составления этих записок и их подробный обзор см.: Сухова. Высшая духовная школа. С. 122–127.


[Закрыть].

В 1860 г. вопрос о подготовке духовно-учебных кадров встал особенно остро. Поводом и основой служило обсуждение проекта, составленного в 1860–1862 гг. Комиссией под председательством архиепископа Димитрия (Муретова) и разосланного на отзыв епархиальным архиереям, духовным академиям и ректорам духовных семинарий.

В июне 1863 г. был составлен еще один проект преобразования духовных академий, в котором планировалось перенести в духовную шко лу традицию подготовки научно-педагогических кадров, выработанную российскими университетами и активно ими реализуемую в начале 1860‑х гг. Главным элементом этого проекта было требование давать степень магистра богословия выпускникам академий лишь после того, как этот выпускник пройдет стажировку за границей, то есть послушает там лекции по предмету, который готовится преподавать[501]501
  См.: Беляев А. А., прот. Профессор Московской духовной академии П. С. Казанский и его переписка с архиепископом Костромским Платоном [Фивейским] (далее: Казанский. Переписка с архиепископом Платоном) // БВ. 1905. Т. III. № 10. С. 246.


[Закрыть]. Но святитель Филарет (Дроздов) в письме к обер-прокурору графу Д. А. Толстому высказал сомнение в полезности заграничных командировок для всех выпускников духовных академий. По мнению святителя, такие поездки полезны для тех, кто «основательным и твердым знанием вооружен против лжеучений и сможет свое отечественное образование усилить «чрез соприкосновение с сферами иностранной учености» – «обходяй страны умножит хитрость (Сир. 34: 10)». При этом в качестве положительных примеров указываются протоиереи Иосиф Васильев, Евгений Попов и Иоанн Янышев (выпускники СПбДА и настоятели русских посольских церквей в Париже, Лондоне и Висбадене соответственно). Однако святитель предостерегает против увлечения такими командировками, ибо для тех, кто не утвержден «в знании и опытности», поездки могут стать небезопасными. К тому же поездка только тогда может быть эффективной, когда командированный ясно сознает ее необходимость и точно знает, чем именно он должен заниматься за границей[502]502
  См.: Филарет (Дроздов), свт. Собрание мнений. Т. V. Ч. 2. С. 782–784.


[Закрыть].

В 1867 г., составляя мнения о желаемых изменениях в строе духовных академий, Конференции заявили о необходимости разработать особую систему подготовки для преподавателей академий. МДА и КДА предлагали лицам, избранным в бакалавры, давать оплачиваемый год для подготовки к кафедре, с представлением ими в конце года программы преподаваемой науки и прочтением двух пробных лекций. КазДА считала, что следует, по примеру университетов, оставлять лучших студентов на год «профессорскими стипендиатами». Обсуждалась членами духовно-академических корпораций и университетская идея – посылка стипендиатов, готовящихся к кафедрам, за границу. Однако Конференция МДА выразила критическое отношение к этой идее. Система заграничных командировок называлась «если не вредною, то решительно бесполезною для приготовления к академическому преподаванию», ибо 209 лучшим магистрам академии все «потребные сведения» легче приобрести из чтения иностранных книг, нежели слушанием лекций в иностранных университетах. При этом приводилось два аргумента: во-первых, выпускники духовных академий недостаточно владеют «разговорными» иностранными языками, во-вторых, сложности переездов, отсутствие внимания и контроля со стороны старших членов корпорации приведут к неизбежному «рассеянию внимания» в чужих местах[503]503
  РГИА. Ф. 797. Оп. 37. 1 отд., 2 ст. Д. 1. Л. 40–41, 61, 102. См. также опубликованные мнения Конференций: ХЧ. 1867. Ч. II. С. 273–345 (СПбДА и МДА), 446–470 (КДА), 610–648, 817–848 (КазДА); их общего свода: СП. 1867. № 143–146.


[Закрыть].

Летом 1867 г. ректор МДА протоиерей Александр Горский обсуждал проблему предстоящей реформы духовных академий с обер-прокурором графом Д. А. Толстым. Соглашаясь с важностью приготовления наставников-ученых для самих академий, обер-прокурор соглашался и с предложением МДА: оставлять лучших магистров на «предварительное приготовление их среди домашних занятий». При этом добавил еще одну идею: готовить в разных академиях специалистов по разным наукам, чтобы в случае необходимости академии могли «меняться своими готовыми стипендиатами»[504]504
  См.: Горский А. В., прот. Неизданные места из «Дневника» А. В. Горского // БВ. 1914. Т. 3. № 10–11. С. 396.


[Закрыть].

1869–1884 гг.

Однако в дальнейшем идея «стипендиатов» была скорректирована. В официальном проекте нового Устава духовных академий, составленном в 1868 г., предлагалось учредить в духовных академиях «звание приват-доцентов», которое составит «постоянное естественное средство к замещению вакансий профессоров», то есть «рассадник профессоров»[505]505
  См.: Проект Устава православных духовных академий 1868 г. § 43, 45 (РГИА. Ф. 797. Оп. 37 (отд. 1, ст. 2). Д. 1. Л. 379–380, 412, 422 об., 438 об.)


[Закрыть]. Введением института приват-доцентов авторы нового Устава попытались исправить серьезный и неоднократно обличаемый недостаток дореформенных академий: определение преподавателей академии «со школьной скамьи». Однако параграфы проекта 1868 г., посвященные приват-доцентам, не формировали системы целенаправленной подготовки к преподаванию, а представляли приват-доцента «дополнительным преподавателем», не имевшим штатной кафедры. То, что они не занимали штатной кафедры, давало надежду на то, что преподавательские труды не лягут на их плечи во всей полноте. В объяснительной же записке к проекту духовно-академического Устава на приват-доценту ру возлагались обе задачи: как специальная подготовка профессорско-преподавательских кадров под руководством опытных коллег, так и возможность дополнительной разработки и чтения специальных курсов по основным учебным дисциплинам.

По смыслу окончательного варианта Устава духовных академий 1869 г. приват-доценты не были штатными преподавателями, не занимали кафедры, но могли по собственному усмотрению избрать предмет своих чтений, по программе, утвержденной начальством академии. Аналогом бакалавров, в их реализации при Уставе 1814 г., Устав 1869 г. сделал доцентов. Приват-доценты же должны были стать в некотором смысле аналогом бакалавров по их замыслу, так и не реализовавшемуся. И их «нештатность», отсутствие кафедры, вольный выбор «предмета чтений» были направлены на то, чтобы предохранить их от превращения в самостоятельных преподавателей. Если к доцентам предъявлялось требование иметь магистерскую степень, то приват-доцентом могло стать лицо, не имевшее ученой степени магистра, но имевшее степень кандидата. Для допуска к чтению лекций надо было подготовить и защитить в присутствии профессоров и доцентов соответствующего отделения диссертацию pro venia legendi (на право чтения лекций), а также прочитать две пробные лекции по теме предполагаемого предмета преподавания[506]506
  См.: Устав 1869 г. § 45, 48, 50, 55–58.


[Закрыть]. За свой труд приват-доценты получали вознаграждение из особой, положенной на то суммы. В столичной академии эта общая сумма, положенная на содержание приват-доцентов, определялась 3000 руб. в год, во всех прочих академиях – 2000 руб.[507]507
  После ревизии преосвященного Макария (Булгакова) 1874–1875 гг., согласно его представлению, «приват-доцентские» суммы в трех академиях были повышены до 2400 руб.


[Закрыть] Устав 1869 г., как указывалось выше, определял по штату 3000 руб. в год ординарному профессору, 2000 – экстраординарному, 1200 – доценту. По сравнению с этими окладами сумма, выделяемая на содержание приват-доцентов, была на удивление скудна.

Введение института приват-доцентов свидетельствовало о несомненном влиянии на Устав духовных академий 1869 г. принципов отечественного университетского образования. Тем не менее, нет оснований утверждать непосредственную зависимость этого положения от университетского Устава 1863 г. Введение института доцентуры и приват-доцентуры, с разной смысловой нагрузкой, намечалось еще графом С. С. Уваровым в 1810‑х гг., идея развивалась в проектах университет ских уставов конца 1820‑х – начала 1830‑х гг. Университетский Устав 1835 г. эту идею не закреплял в виде уставного положения, но в конце 1830‑х – начале 1840‑х гг. в университетах появились доценты, хотя и в незначительном количестве (иногда под названием «сторонние преподаватели», иногда под прямым названием «доценты»). Их назначением было чтение специальных курсов, не вошедших в основную университетскую программу. Так, указом Николая I 1839 г. в Дерптском университете было введено семь частных преподавателей «с правами адъюнктов и на их жаловании», университетскому совету дозволялось приглашать еще и сверхштатных преподавателей, имевших ученые степени. В 1842 г. институт доцентуры официально был введен в Устав Киевского университета святого Владимира (§ 34). В 1843 г. доцентуры с такой же целью – подготовки адъюнктов и «рассадника профессоров» – появились в других университетах: Санкт-Петербургском, Московском, Харьковском и Казанском[508]508
  См.: Высочайше утвержденный указ от 28 июня 1843 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Отд. 2. 1840–1855. 2‑е изд. СПб., 1876. Т. 2. Стб. 405–408.


[Закрыть]. При этом главным аргументом была успешность таких институтов в немецких университетах. В Уставе духовных академий 1869 г. были использованы и конкретные элементы этой системы, оговоренные в указе 1843 г.: требование представить диссертацию pro venia legendi для занятия должности приват-доцента, указание на доцентуру как на «рассадник для штатных адъюнктских и профессорских мест», рекомендация отправлять на стажировку за границу особо отличившихся «внештатников».

Кроме того, следует обратить внимание и на связь идеи приват-доцентуры с традицией европейских университетов, в частности немецких. Но в немецком варианте приват-доцентура была направлена более на привлечение специалистов к чтению дополнительных курсов, чем к подготовке профессорской смены. Об этом свидетельствуют определенные требования, предъявляемые к ученой степени приват-доцента (лиценциат или доктор богословия) и к опыту его научных занятий (не менее трех лет по окончании университета)[509]509
  См.: Т. С. Богословский факультет Королевского Берлинского университета // ХЧ. 1869. Т. II. № 8. С. 352–354.


[Закрыть].

Попытки использовать приват-доцентов для углубленного чтения отдельных разделов наук академиями предпринимались, но не очень часто. Наиболее активно действовала СПбДА, получившая наибольшую «приват-доцентскую» сумму. Уже через год после преобразования, в начале 1870/71 уч. г., в СПбДА была учреждена приват-доцентура при кафедре древней церковной истории – по истории Византии. Разработка церковной истории Византии составляла непосредственную обязанность православного богословия, русская богословская наука ожидала от этого предмета значительных открытий, поэтому учреждение для его разработки особого преподавателя было вполне обоснованно. В качестве приват-доцента был приглашен выпускник СПбДА 1869 г. иеромонах Герасим (Яред), сириец по происхождению[510]510
  См.: Родосский. Списки первых курсов СПбДА. С. LXXXIII. О. Герасим получил образование сначала в Дамаске, потом в Константинопольской патриаршей школе. В 1860 г. он прибыл в Россию, уже будучи монахом, поступил в Московскую ДС, из которой вышел в 1865 г., не завершив старшего богословского класса, и поступил в СПбДА. В дальнейшем он стал митрополитом Селевкийским. Скончался в 1899 г.


[Закрыть]. Иеромонах Герасим, как и большая часть последнего предреформенного выпуска, по окончании академии не успел представить выпускное сочинение и был определен на должность наставника в столичную семинарию. О. Герасим представил диссертацию pro venia legendi на тему «О составных частях государственного строя Византийской империи», прочел две пробные лекции – «О царствовании Юстиниана» и «О политических принципах иконоборческой партии» – и в качестве приват-доцента вошел в коллектив академических профессоров. Чтение лекций по византийской истории содействовало собственным научным занятиям о. Герасима. Результатом шести лет его преподавания стали, во-первых, курс лекций по истории Византии, во-вторых, магистерская диссертация «Отзывы о святом Фотии, Патриархе Константинопольском, его современников, в связи с историей политических партий Византийской империи», представленная в Совет СПбДА в 1872 г. Согласно правилам Устава духовных академий 1814 г., который распространялся на всех выпускников 1869–1870 гг., о. Герасим был удостоен в 1874 г. искомой степени магистра без публичной защиты, по положительным отзывам оппонентов. Диссертация была напечатана в том же году[511]511
  См.: Герасим (Яред), иером. Отзывы о святом Фотии, Патриархе Константинопольском, его современников, в связи с историей политических партий Византийской империи. СПб., 1874.


[Закрыть]. В 1876 г., когда о. Герасим был удостоен сана архимандрита и назначен ректором Псковской ДС, приват-доцентура по истории Византии прекратила свое существование.

В начале 1871/72 уч. г. в СПбДА было открыто еще три приват-доцентуры: по антропологии при кафедре логики и психологии, по цер ковной статистике и географии при кафедре новой церковной истории, по педагогике и дидактике при кафедре нравственного богословия и педагогики. На все эти приват-доцентуры были приглашены выпускники СПбДА 1871 г.: Ф. Ф. Гусев, А. А. Автономов, С. А. Соллертинский соответственно. Судьба этих приват-доцентур была различна. Ф. Ф. Гусев через полгода перешел в КДА, через год и А. А. Автономов оставил академию – с их уходом упразднились и приват-доцентуры. Наиболее долговечной и успешной оказалась приват-доцентура по педагогике и дидактике. Так как эти предметы были соединены новым Уставом с нравственным богословием, а нравственное богословие в СПбДА читал ректор протоиерей Иоанн Янышев, ему обязательно нужен был помощник. Кроме преподавательской помощи ректору в этом случае были исполнены обе задачи, возлагаемые на приват-доцентуру. В 1883 г. С. А. Соллертинский защитил магистерскую диссертацию по преподаваемому предмету – дидактике[512]512
  См.: Соллертинский С. А. Дидактическое значение священной истории в круге элементарного образования. Вып. 1. СПб., 1883.


[Закрыть] и в дальнейшем занимался разработкой своего предмета; после ухода протоиерея Иоанна из академии стал ведущим преподавателем по кафедре[513]513
  В 1884 г., согласно новому Уставу, педагогика была соединена в одну кафедру с пастырским богословием, а нравственное богословие и гомилетика с историей проповедничества получили отдельные кафедры. С. А. Соллертинский занял кафедру пастырского богословия и педагогики. В 1885 г. он был возведен в звание экстраординарного профессора, а в 1899 г., по присуждении степени доктора богословия, был избран ординарным профессором. В 1901 г., по истечении 30 лет службы, был уволен в отставку, но по особому разрешению Синода оставался на кафедре вплоть до 1910 г. в качестве сверхштатного заслуженного ординарного профессора. В 1888 г. был рукоположен в священника, служил в Морском Богоявленском Никольском соборе. С. А. Соллертинский имел в дальнейшем немало трудов по своей специальности: Учебник практической дидактики в вопросах и ответах. СПб., 1892; Пособие к преподаванию Пространного христианского катехизиса Православной Кафолической Восточной Церкви: В 3 вып. СПб., 1884, 1907, 1916. Не менее известен его курс пастырского богословия (Соллертинский С., свящ. Иисус Христос, основатель христианского пастырства. СПб., 1888; 2‑е изд., испр. и доп. 1896).


[Закрыть].

В начале 1875/76 уч. г. в СПбДА была учреждена еще одна приват-доцентура – при кафедре истории Русской Церкви, по истории Русской Церкви в синодальный период. На нее был приглашен выпускник академии того же года Е. М. Прилежаев. Эта приват-доцентура оказалась довольно долговечной и плодотворной: она действовала вплоть до введения нового Устава 1884 г., а Е. М. Прилежаев написал ряд научных статей по истории русского духовного просвещения и другим церковно-историческим вопросам, преимущественно XVIII в.[514]514
  См.: Новгородская Софийская Казна. СПб., 1875; Наказ и пункты депутату от Святейшего Синода в Екатерининскую комиссию о сочинении нового Уложения // ХЧ. 1876. № 9, 10; Новгородские епархиальные школы в Петровскую эпоху // Там же. 1887. № 3, 4; Царствование Александра I в истории русской духовной школы // Там же. 1878. № 1, 2; Одна из неизданных проповедей святителя Тихона Задонского // Там же. 1878. № 9, 10; Духовная школа и семинаристы в истории русской науки и образования // Там же. 1879. № 7, 8; Школьное дело в России до Петра Великого и в начале XVIII в. // Странник. 1881. Кн. 1–3; Проекты церковно-приходских школ в царствование Екатерины II // Там же. 1882. Кн. 12 и др.


[Закрыть] Однако магистерской диссертации он так и не защитил и оставил академию после введения нового Устава.

Наконец, уже в конце действия Устава 1869 г., в 1881 г. Совет СПбДА учредил приват-доцентуру по истории Славянских Церквей при кафедре новой церковной истории. С одной стороны, Совет академии давно собирался начать специальную разработку истории Славянских Церквей, что было естественно для русского богословия. С другой стороны, в 1880 г. СПбДА окончил энтузиаст изучения славистики – И. С. Пальмов, успешно защитивший в 1881 г. магистерскую диссертацию по гуситскому движению[515]515
  См.: Пальмов И. С. Гуситское движение. Вопрос о чаше в гуситском движении. СПб., 1881.


[Закрыть]. Подготовку И. С. Пальмова к серьезной научной и преподавательской деятельности решили провести, использовав все возможности, предоставленные Уставом 1869 г. В 1882 г. он был командирован за границу для изучения письменных и материальных памятников славянских народов. Научная командировка И. С. Пальмова продолжалась два года, он посетил Австрийскую Галицию, Львов, Перемышль, Прагу, Белград, Карловцы, Загреб, Вену, а также Царьград, Афон, Солунь, Афины, о. Патмос. Приват-доцентура, таким образом, была фиктивна, но отчеты И. С. Пальмова, регулярно посылаемые в Совет академии, представляли собой вполне солидные материалы к научным исследованиям[516]516
  ОР РНБ. Ф. 574. Оп. 1. Д. 735. Л. 1–6; Там же. Д. 738. Л. 1–37. См. также отчеты И. С. Пальмова: ЖЗС СПбДА за 1882/83 уч. г. С. 50–113; То же за 1885/86 уч. г. С. 144–257.


[Закрыть]. Возвращение путешественника из-за границы совпало с принятием нового Устава 1884 г., и Совет СПбДА с разрешения Святейшего Синода учредил временную кафедру истории Славянских Церквей, получившую в 1887 г. статус постоянной[517]517
  Закрытие Уставом 1884 г. кафедры славянских наречий лишало богословскую науку возможности развития славистики; СПбДА, использовав § 104 Устава, ходатайствовала об учреждении церковно-исторической, а не филологической кафедры славянского направления. Идею учреждения кафедры поддержал и К. П. Победоносцев. Академии опередили университеты: лишь в 1899 г. В. И. Ламанским был составлен проект о разделении славяноведения на «сравнительную грамматику славянских языков» «историю славянских земель и народов», ибо филологический и исторический подходы должны иметь самостоятельность (РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1884 г. Д. 38; ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 2. Д. 1384. Л. 4–16 об.).


[Закрыть]. И. С. Пальмов, занявший эту кафедру, сумел начать развитие славистики в академиях. В дальнейшем он стал одним из ведущих историков-славистов, хотя с некоторыми его научными идеями и выводами были согласны не все специалисты[518]518
  В 1904 г. И. С. Пальмов защитил диссертацию на степень доктора церковной истории: Пальмов И. С. Чешские братья в своих конфессиях до начала сближения их с протестантами в конце первой четверти XVI столетия. Т. I. Вып. 1: Главнейшие источники и важнейшие пособия. Вып. 2: Приложения Confessiones fi dei fratrum Bohemorum. Прага, 1904. Кроме чисто научной деятельности И. С. Пальмов активно занимался общественной деятельностью, связанной с отношениями России со славянами, был покровителем славянских студентов в СПбДА и в других духовных школах.


[Закрыть].

Таким образом, СПбДА постаралась использовать приват-доцентуру для оставления при академии талантливых выпускников, развивая при этом те или иные разделы богословской науки, еще не получившие статус самостоятельных. И хотя в систему это не превратилось и в столичной академии, отдельные успешные случаи свидетельствовали о перспективности этого пути. В других академиях возможность оставлять приват-доцентов для разработки специальных разделов базовых курсов использовалась реже. Так, например, МДА в начале 1877/78 уч. г. учредила приват-доцентуру по церковной истории Византии при кафедре древней истории, пригласив на нее своего выпускника 1876 г., преподавателя Подольской ДС И. И. Соколова[519]519
  См.: Отчет о состоянии МДА в 1878/79 уч. г. // ПТСО. 1880. Ч. XXVI. Кн. 1. С. 150–151.


[Закрыть]. Интересно, что, несмотря на преподавательскую специализацию, И. И. Соколов защитил в 1880 г. магистерскую диссертацию, мало связанную с византийской историей: по отношениям протестантизма к России[520]520
  Соколов И. И. Отношение протестантизма к России в XVI и XVII веках. М., 1880. Диспут состоялся 1 апреля 1880 г.; утверждение – подписью митрополита Московского Макария (Булгакова) от 8 апреля (см.: ЖЗС МДА за 1880 г. С. 39–40).


[Закрыть].

КДА осенью 1874 г. учредила приват-доцентуру по истории Западно-Русской Церкви, оставив на ней выпускника церковно-историчес кого отделения Стефана Голубева, только что окончившего академию[521]521
  См.: Голубев С. Т. Несколько страниц из новейшей истории Киевской духовной академии. Киев, 1907. С. 74–76.


[Закрыть]. Этот случай полностью отвечал уставным положениям о приват-доцентах. С. Т. Голубев, усердно занимавшийся историей юго-западного края начиная со 2‑го курса, представил первое научное сочинение в виде семестрового сочинения «Описание и истолкование дворянских гербов в произведениях южнорусских писателей XVI–XVII столетий»[522]522
  Это сочинение по решению Совета КДА было удостоено Евгение-Румянцевской премии и напечатано: ТКДА. 1872. № 10.


[Закрыть]. Его кандидатское сочинение «Петр Могила и Исайя Копинский», написанное на основе старопечатных книг, также было удостоено публикации в московском журнале и особой похвалы архиепископа Макария (Булгакова), проводившего в то время ревизию КДА[523]523
  См.: Голубев С. Т. Петр Могила и Исайя Копинский // ПО. 1874. № 2, 3; РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1874 г. Д. 18: О ревизии преосвященного Макария. Л. 2–2 об.


[Закрыть]. С. Т. Голубев сам подал при окончании курса прошение об оставлении в качестве приват-доцента для научной разработки «истории местного юго-западного края»[524]524
  См.: ЖЗС КДА за 1873/74 уч. г. С. 325–326.


[Закрыть]. При этом в качестве диссертации pro venia legendi Совет согласился принять от С. Т. Голубева его опубликованное кандидатское сочинение, но при условии защиты перед церковно-историческим отделением[525]525
  См.: Там же за 1874/75 уч. г. С. 78–79.


[Закрыть].

Этот случай не был в КДА единичным. Так, уже к моменту оставления С. Т. Голубева в КДА было два внештатных приват-доцента: И. Лисицын при кафедре латинского языка и его словесности с вознаграждением 600 руб., А. Солнцев – при кафедре словесности с вознаграждением 500 руб.[526]526
  См.: Там же. С. 80.


[Закрыть] Скудное содержание восполнялось надеждой этих выпускников доработать, находясь при академии, свои магистерские диссертации. Но их надежды не оправдались: ни один из этих приват-доцентов магистерской работы не защитил.

КазДА за все время действия Устава 1869 г. лишь дважды предпринимала попытку оставить выпускника академии в качестве приват-доцента при кафедре, имевшей штатного преподавателя. При этом первая попытка оказалась неудачной. В 1880 г. Совет академии принял решение об учреждении приват-доцентуры при кафедре теории словесности и истории русской литературы для выпускника академии В. В. Плотникова, который уже был автором рукописных и печатных трудов по христи анской филологии[527]527
  Кандидатское сочинение В. В. Плотникова «Главные моменты в истории христианского просвещения в его отношении к древнему греко-римскому образованию и греко-римской науке и литературе от начала христианства до эпохи Возрождения» было удостоено премии митрополита Литовского Иосифа [Семашко] как лучшее кандидатское сочинение курса (см.: ПЗС КазДА за 1880 г. С. 71, 110, 206; То же за 1881 г. С. 357).


[Закрыть]. Но сам кандидат отказался, захотев отправиться в Японскую духовную миссию. В. В. Плотников в миссию не отправился, так как служение в ней требовало обязательного монашеского пострига, но дело о приват-доцентуре более не возобновлялось[528]528
  В. В. Плотников четыре года служил в Томской ДС преподавателем гомилетики и литургики; в 1884 г., уже при новом Уставе, был приглашен в КазДА и. д. доцента на кафедру метафизики. В 1886 г. он защитил магистерскую диссертацию и стал доцентом (Плотников В. В. История христианского просвещения в его отношениях к древней греко-римской образованности. Период первый. От начала христианства до Константина Великого. Казань, 1885); вместе с введением «Вопрос о классиках (взгляд на его историю, его современное состояние и значение)» (диссертация защищена 26 января 1886 г.; степень утверждена указом Святейшего Синода от 30 мая 1886 г.). В том же году принял монашеский постриг с именем Борис, рукоположен в иеромонаха, возведен в сан архимандрита. В дальнейшем и. д. инспектора МДА (1886–1888); ректор Киевской ДС (1888–1891); ректор СПбДА (1892–1893, 1899–1901); с 1899 г. епископ Ямбургский, викарий Санкт-Петербургской епархии. Скончался 18 ноября 1901 г.


[Закрыть].

В 1882 г. Совет КазДА оставил в качестве приват-доцента при кафедре церковной археологии и литургики выпускника того же года А. А. Дмитриевского. Кафедру в это время занимал Н. Ф. Красносельцев, А. А. Дмитриевский писал у него кандидатское и магистерское сочинения, и учитель очень высоко ценил не только способности и усердие своего студента, но и его особый интерес к исторической литургике. По мнению Н. Ф. Красносельцева, поддержанному Советом КазДА, приват-доцентура при этой «двойной» кафедре была крайне нужна, ибо заниматься плодотворно и литургикой, требующей трудоемкой работы с многочисленными рукописными и старопечатными источниками, и церковной археологией, которая подразумевает изучение не только письменных, но и материальных источников, очень сложно. Сам Н. Ф. Красносельцев в эти годы занимался преимущественно церковной археологией, в 1881–1882 гг. осуществил научное путешествие за границу с целью изучения памятников христианской древности[529]529
  См.: Красносельцев Н. Ф. О древней христианской архитектуре. Казань, 1874; Он же. О происхождении христианского храма: Критические заметки по поводу новых исследований. Казань, 1880; Он же. Очерки из истории христианского храма: Архитектура и внутреннее расположение христианских храмов до Юстиниана. Вып. 1. Казань, 1881 и др. Научный интерес представляли отчеты Н. Ф. Красносельцева о христианских древностях катакомб, церквей, памятников, музеев Рима (см.: ПЗС КазДА за 1882 г. С. 64–87); катакомб, церквей и памятников других городов Италии и христианских древностей в музеях Парижа и Берлина (Там же. С. 269–293).


[Закрыть], и научную разработку исторической литургики представил А. А. Дмитриевскому[530]530
  Кандидатское сочинение А. А. Дмитриевского «Богослужение Русской Церкви в первые пять веков» было удостоено премии митрополита Литовского Иосифа [Семашко] как лучшее кандидатское сочинение курса; в 1882–1883 гг. оно было напечатано в «Православном собеседнике» (см.: ПЗС КазДА за 1882 г. С, 92, 304–306).


[Закрыть]. Тем более в это время в Петербурге работала комиссия по разработке нового Устава духовных академий и была надежда на разделение кафедры на две самостоятельных. А. А. Дмитриевский с осени 1882 г. читал лекции по литургике, в декабре 1883 г. успешно защитил магистерскую диссертацию[531]531
  См.: Дмитриевский А. А. Богослужение в Русской Церкви в XVI в. Часть I. Службы круга седмичного и годичного и чинопоследования таинств. Казань, 1884. Диссертация была защищена 11 декабря 1883 г., утверждена резолюцией архиепископа Казанского 14 декабря того же года (см.: ПЗС КазДА за 1882 г. С. 211, 334; То же за 1883 г. С. 347–349).


[Закрыть]. Эта приват-доцентура успешно действовала два года, вплоть до нового Устава духовных академий 1884 г., когда надежды на разделение кафедры не оправдались. А. А. Дмитриевский, не имея возможности занять профильную кафедру в родной академии, перешел доцентом по той же кафедре церковной археологии и литургики в КДА и впоследствии стал одним из самых знаменитых и плодотворных русских литургистов[532]532
  См.: ПЗС КазДА за 1884 г. С. 5, 30. Диссертацию на степень доктора церковной истории А. А. Дмитриевский представил в родную академию, получил степень и был утвержден в ней в 1896 г.: Дмитриевский А. А. Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках православного Востока. Т. 1. Типикон. Ч. 1. Памятники патриарших указов и ктиторские монастырские Типиконы. Киев, 1895 (утвержден в степени указом Святейшего Синода от 26 июня 1896 г.) В 1903 г. А. А. Дмитриевский был избран членом-корреспондентом Академии наук. В 1907 г. он покинул КДА, был ученым секретарем Императорского Православного Палестинского общества. После революции продолжал исследования; в 1919–1922 проректор Астраханского университета. Скончался 10 августа 1929 г.


[Закрыть].

Была одна общая кампания по учреждению приват-доцентур во всех четырех академиях – при кафедрах древних языков. Архиепископ Макарий (Булгаков), проводивший в 1874–1875 гг. ревизию всех четырех духовных академий, в числе рекомендаций, представленных Свя тейшему Синоду, упомянул о желательном «усилении преподавания древних классических языков»[533]533
  См.: Извлечение из Всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода за 1875 г. СПб., 1876. С. 158. Сразу после этого предложения последовал указ Святейшего Синода от 30 мая 1875 г. о принятии мер к усилению изучения классических языков.


[Закрыть]. Действительно, Устав 1869 г. сделал обязательным для каждого студента лишь один древний язык[534]534
  См.: Устав 1869 г. § 111.


[Закрыть], и уровень «классического» образования стал падать. Обер-прокурор Святейшего Синода граф Д. А. Толстой – убежденный «классицист» – горячо поддержал преосвященного Макария. На протяжении 1877 г., согласно указанию Синода, Советы академий и Учебный комитет разрабатывали проекты принципиального усиления в академиях преподавания классических языков. Синод предложил и свою меру – специальной подготовки преподавателей по древним языкам: каждой академии избрать двух достаточно подготовленных выпускников и при первом удобном случае командировать их за границу[535]535
  См.: Указ Святейшего Синода от 10 июня 1877 г.


[Закрыть]. В 1878 г. оба древних языка были сделаны обязательными для изучения каждым студентом. Но все преподаватели древних языков согласно заявили, что для усиления преподавания необходимо назначение приват-доцентов по их кафедрам, в помощь основным преподавателям. Дополнительные деньги (800 руб.) от Синода были выделены только столичной академии, остальным Советам самим предстояло найти выход[536]536
  См.: Указ Святейшего Синода от 16 марта – 21 апреля 1878 г. за № 1153 (ОР РГБ. Ф. 767. К. 2. Д. 29. Л. 1–2; РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1878 г. Д. 31. Л. 1–15; Там же. 1878 г. Д. 38. Л. 1–3; Там же. 1879 г. Д. 6. Л. 1–2; ЦГИА СПб. Ф. 277. Оп. 1. Д. 2811. Л. 1–10; Там же. Д. 2868. Л. 1–4; Извлечение из Всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего. Синода за 1881 г. СПб., 1882. С. 150; а также: Чистович. СПбДА за последние 30 лет. С. 136–142; Терновский. Историческая записка о КазДА. С. 86–87).


[Закрыть]. Совет СПбДА избрал двух кандидатов – А. И. Садова (выпуск 1876 г.) и Я. Е. Смирнова (выпуск 1878 г.), для подготовки к преподаванию латинского и греческого языков соответственно, – и отправил их сперва в Санкт-Петербургский университет и Историко-Филологический институт, а затем за границу, в Германию (Берлин, Бонн, Лейпциг). При этом А. И. Садов еще летом 1877 г. был избран приват-доцентом, а Я. Е. Смирнов – по возвращении из командировки, в сентябре 1881 г.[537]537
  А. И. Садов учился за границей с марта 1879 по сентябрь 1881 г., по возвращении стал штатным приват-доцентом, а в 1883 г., по получении магистерской степени, – доцентом (см.: Садов А. И. Виссарион Никейский. Его деятельность на Ферраро-Флорентийском соборе, богословские сочинения и значение в истории гуманизма. СПб., 1883). В 1896 г. он защитил докторскую диссертацию, написанную на высоком научном уровне, и стал ординарным профессором (см.: Садов А. И. Древне-христианский церковный писатель Лактанций. СПб., 1895). А. И. Садов стал одним из ведущих русских специалистов по латинской словесности и латинскому богословию. Скончался в 1930 г. О командировке А. И. Садова подробнее см.: ЦГИА СПб. Ф. 277. Оп. 1. Д. 2867, 2877, 2898, 2909; а также его отчеты о командировке: ЖЗС СПбДА за 1879/80 уч. г. С. 72, 149–155; то же за 1880/81 уч. г. С. 13–18, 143–155.
  Я. Е. Смирнов учился за границей с сентября 1879 по сентябрь 1881 г., по возвращении стал штатным приват-доцентом, но в 1883 г. покинул СПбДА, поступив священником русской церкви в Дрездене. О командировке Я. Е. Смирнова см.: ЦГИА СПб. Ф. 277. Оп. 1. Д. 3007; его отчеты о командировке см.: ЖЗС СПбДА за 1879 г. С. 156–170; То же за 1880 г. С. 18–23; То же за 1881 г. С. 155–165.


[Закрыть]

Советы МДА и КДА предпочли отправить в заграничную командировку, в Италию и Германию, не приват-доцентов, а штатных преподавателей языковых кафедр: экстраординарного профессора МДА по кафедре латинского языка и его словесности П. И. Цветкова, с июля 1878 по август 1879 г., и доцента КДА по той же кафедре Н. М. Дроздова, с сентября 1879 по сентябрь 1880 г.[538]538
  О командировке П. И. Цветкова см.: ЖЗС МДА за 1877 г. С. 34–35; о командировке Н. М. Дроздова см.: ЖЗС КДА за 1879 г. С. 191–207; ЦГИАУК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 1317. Л. 1–2; ОР РГБ. Ф. 26. К. 17. Д. 10. Л. 25–26 об.; ИР НБУ. Ф. 162. Д. 416. Л. 1–2 об.


[Закрыть] Совету КазДА было не до отправления за границу кандидатов на «классические» кафедры, ибо были серьезные проблемы с кадрами. Совет перевел тех приват-доцентов, которые занимали штатные кафедры, но еще получали содержание из приват-доцентской суммы (В. В. Зефирова и Д. Н. Беликова), на штат-но-кафедральное содержание, а всю сумму (2400 руб. в год) стал расходовать на приват-доцентов при кафедрах классических языков[539]539
  В 1879 г. Совет избрал приват-доцентом по кафедре греческого языка выпускника академии 1879 г. А. В. Говорова, по кафедре латинского языка – преподавателя латинского языка в Казанском университете П. П. Гвоздева, а в 1881 г. – выпускника академии 1880 г. Н. П. Виноградова (см.: ПЗС КазДА за 1877 г. С. 165–167, 227, 287–293; То же за 1878 г. С. 111, 220; То же за 1879 г. С. 16–17, 139, 166, 217; То же за 1880 г. С. 117, 204, 237; То же за 1881 г. С. 175, 237, 285).


[Закрыть]. Приват-доцентуры по кафедрам древних языков существовали вплоть до введения нового Устава духовных академий 1884 г.

С институтом приват-доцентов неразрывно связывалась и другая проблема духовных академий: замещение вакантных кафедр. Эта связь отчасти была причиной «размывания» идеи приват-доцентуры. Про следим этот процесс на примере КазДА. Проблема замещения кафедр встала перед всеми академиями в момент преобразования по новому Уставу (в СПбДА и КДА летом 1869 г., в МДА и КазДА летом 1870 г.) и решалась с разной степенью успешности. Но первый этап замещения вакантных кафедр не вызвал особых проблем: на вакантные кафедры оставляли в основном выпускников последних лет, либо имевших магистерские степени, либо уже представивших магистерские сочинения, но еще не утвержденных в степенях. После прочтения пробных лекций, требуемых Уставом[540]540
  См.: Устав 1869 г. § 50.


[Закрыть], они избирались Советами академий в доценты и утверждались Синодом: первые – доцентами, последние – исправляющими должности доцентов. По получении магистерской степени и они утверждались в исправляемой должности. Так, в МДА в 1870 г. четыре вакантные кафедры были замещены уже представившими магистерские диссертации выпускниками: две – выпускниками 1868 г., две – выпускниками 1870 г.[541]541
  Выпускник 1868 г. Н. А. Елеонский был оставлен на кафедру Священного Писания Нового Завета; его однокурсник П. И. Цветков – на кафедру латинского языка и его словесности; выпускник 1870 г. А. П. Лебедев – на кафедру древней церковной истории; его однокурсник А. П. Смирнов – на кафедру библейской истории (см.: Отчет о состоянии МДА в конце 1869/70 и в течение 1870/71 уч. г. // ПТСО. 1871. Ч. XXIV. Кн. 3. С. 520–521).


[Закрыть] Совет КазДА при преобразовании оставил на вакантные кафедры шесть выпускников академии 1870 г., в том же году представившие сочинения на степень магистра, получившие эти степени по правилам старого Устава 1814 г. и удостоенные звания доцентов[542]542
  Ф. А. Курганов был оставлен на кафедру новой церковной истории, Д. В. Гусев – на кафедру патристики, А. В. Вадковский – на кафедру гомилетики, Н. Ф. Красносельцев – на кафедру церковной археологии и литургики, М. И. Богословский – на кафедру Священного Писания Нового Завета, Н. П. Остроумов – на кафедру миссионерских предметов, открытую на средства Казанской епархии (см.: Терновский. Историческая записка о КазДА. С. 82–83).


[Закрыть].

Однако уже на этом этапе, при замещении в МДА кафедры основного богословия первым по разрядному списку выпускником 1870 г. И. Д. Петропавловским, возникла проблема: кандидат еще не закончил магистерское сочинение. Совет академии после некоторого рассуждения решил использовать возможности, предоставленные новым Уставом, и оставил И. Д. Петропавловского в качестве приват-доцента[543]543
  См.: Отчет о состоянии МДА в конце 1869/70 и в течение 1870/71 уч. г. // ПТСО. 1871. Ч. XXIV. Кн. 3. С. 521.


[Закрыть]. По этому же пути пошел Совет КазДА через два года, при замещении кафедр метафизики и новой гражданской истории выпускниками 1872 г.

П. А. Милославским и В. В. Зефировым. Оба кандидата, не имевшие магистерских степеней, были оставлены в качестве приват-доцентов «на штатных кафедрах», с содержанием 1000 руб. в год каждый. Кандидаты представили и защитили диссертации pro venia legendi, прочитали пробные лекции – и проблема была временно решена. Но это полностью исчерпало сумму, ассигнованную на приват-доцентов. В КазДА к началу 1873/74 уч. г. положенное по штату число экстраординарных профессоров и доцентов было замещено (доцентов даже было десять вместо девяти по штату), а сумма, отпущенная на приват-доцентов, была израсходована. Совет КазДА обратился в Святейший Синод с просьбой: замещать вакантные штатные кафедры приват-доцентами, возлагая на них все обязанности штатного преподавателя и вознаграждая их из штатных сумм кафедры. Еще раньше с такой же просьбой в Синод обращались и другие академии[544]544
  РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1870 г. Д. 10; Там же. 1872 г. Д. 37. Л. 1–6. Была еще одна возможность замещения вакантных кафедр: поручение временного преподавания бывшим профессорам. Это было также отступлением от положений Устава, но Синод давал согласие при конкретных запросах академий. Однако при постановке Советом КДА общего вопроса – о допущении к продолжению службы преподавателей со стажем 35 и 40 лет – Синод ответил отказом (§ 59) (РГИА. Ф. 802. Оп. 9. 1870 г. Д. 60. Л. 1–3).


[Закрыть]. Указом Святейшего Синода от 1873 г. это было разрешено, но вознаграждение штатного приват-доцента не должно было превышать 900 руб. в год[545]545
  См.: ПЗС КазДА за 1873 г. С. 71, 153, 221–226; То же за 1874 г. С. 35, 48.


[Закрыть]. Это было решением проблемы, и в том же году Совет КазДА избрал по конкурсу на кафедру древней церковной истории магистра КДА С. А. Терновского, для которого не было ставки доцента. Столь нестандартный случай был спровоцирован исключительно избытком доцентов в КазДА: Совет ходатайствовал перед Синодом о выделении еще одной ставки доцента в виде исключения, но Синод отказал «за отсутствием штатных доцентур в КазДА». Доцентом С. А. Терновский стал лишь в 1879 г.[546]546
  См.: ПЗС КазДА за 1873 г. С. 95–98, 232–234, 251, 282, 297; То же за 1879 г. С. 86–88.


[Закрыть] В 1874 г. на кафедру древней гражданской истории был оставлен штатным приват-доцентом выпускник академии того же года Я. И. Алфионов, в 1882 г. его сменил в том же статусе выпускник-кандидат Д. Н. Беликов. В 1875 г. штатным приват-доцентом по кафедре Священного Писания Ветхого Завета был оставлен выпускник того же года О. А. Резанов, в 1879 г. – в том же статусе и по той же кафедре – выпускник-кандидат П. А. Юнгеров. В 1880 г. штат ным приват-доцентом по кафедре славянских наречий стал специально приготовленный выпускник (1878) А. А. Царевский[547]547
  См.: Терновский. Историческая записка о КазДА. С. 83–89.


[Закрыть].