Текст книги "В Париж на поминки"

Назим Зейналлы
В Париж на поминки

Почтенные учёные мужи давно выяснили: многие проблемы людей объясняются именно недостатком сна и, что особенно важно помнить, продолжительный здоровый сон способствует успеху в жизни. Но спать надо ложиться только тогда, когда хочется и, желательно, на лоне природы, например, на берегу моря под шелест волн. В городских условиях, к большому сожалению, мы лишены этого удовольствия, да и большинство людей забыли, что крепкий здоровый сон − это залог хорошего настроения на весь день и, кроме всего прочего, бережёт наши нервы и дарит спокойствие. Китайские мудрецы утверждают: самый полезный сон − на ровной жёсткой постели без подушки, и ложиться лучше всего головой на север или восток.

Разумеется, это заслуживает внимания, и с этим как-то ещё можно согласиться, но спать без желанной мягкой подушки, по-моему, явный перебор. На себе испытал. Для здорового сна к мягкой подушке я добавил бы ещё высокий и стабильный доход. Зато будильник как инструмент варварства давно выкинул бы в окно и заменил на радио-будильник. Просыпаться под весёлую музыку гораздо приятнее, но всё равно в такое ясное сентябрьское утро не хотелось вставать. Человеку нужно девять часов, чтобы нормально выспаться, а ещё лучше − все десять.

Я потянулся и сладко зевнул, из окна дул приятный осенний ветер. В Баку сентябрь − лучший месяц в году: летняя жара уже отступила, а холода ещё далеко. Для меня лучшее время для сна − с шести до девяти, и если меня раньше поднять, то я не человек, буду ходить в полусонном состоянии. Все это знают, весь город Баку, даже моё начальство, все, кроме моей жены, которая встаёт на рассвете и с упорством, достойным лучшего применения, вот уже двадцать с небольшим лет продолжает будить меня, несмотря на все мои просьбы, рычания, угрозы. Замирает на минуту, только когда по радио передают бессмысленную чепуху сказочников из бюро прогнозов погоды. Вот и сейчас жена спеша на работу, носится по квартире и время от времени зовёт меня завтракать, прекрасно зная, что я всё равно не встану. В последнее время я уже не реагирую, только сквозь сон издаю звук “щас щас”, это чтобы отстала и ушла на работу, а я продолжу спать ещё час безмятежным сном человека, довольного собой и всем светом. С лестницы слышался топот ног детей, спешащих в школу. Бедные прыщавые дети, зачем их мучают и заставляют так рано вставать? Школу я ненавидел именно потому, что надо было вставать чуть свет, когда город практически ещё спал. Я любил только летние каникулы − не нужно было рано вставать, становясь свободным человеком. Говорят, что утренний сон нездоровый и даже вреден. Ерунда! Это всё для простофиль. Вы обратили внимание, во сколько начальство начинает стекаться на работу? Не раньше одиннадцати, в лучшем случае – десять тридцать. Поэтому я прихожу ” во время”, как и они, ну может быть, на несколько минут раньше. Значит, я могу поспать ещё часок, побреюсь спокойно и с удовольствием − завтрак уже на столе, свежая сорочка на вешалке − и вперёд на добывание денег.

И в тот самый момент, когда я повернулся на другой бок и должен был раздаться храп спящего человека, готового снова бежать по кругу в играх на выживание, раздался телефонный звонок. Телефоны я не люблю ещё больше, чем будильники. У меня предубеждение на всё звенящее и гудящее. Возможно, это осталось с детства, когда в нашем дома появились стенные часы с боем. Этими антикварными часами, гордостью нашей семьи, восхищались все соседи и гости, взглянуть приходили даже из соседних домов. Торжественный почасовой бой был слышен на другой стороне улицы, и с того времени наш тихий дом и окрестные жители лишились сна. В конце концов, терпение жителей лопнуло, и они взбунтовались. К большому сожалению родителей и радости всех остальных, часы были остановлены раз и навсегда. Зато в честь громкого раскатистого боя часов наш дом получил пожизненное почётное звание “кремлёвские куранты”.

Телефон, не уставая, продолжал звонить. Зная мой распорядок дня, это было нарушением всех правил. Но, к сожалению, нормам и правилам этики придерживаются не все, и есть ещё несознательные элементы, которые нарушают одну из главных статей нашей конституции − о праве на отдых. Надо их наказывать за их подлые выходки лишением свободы или штрафом в крупном размере в пользу пострадавшего. Увы, но иногда люди, страдающие бессонницей, вольно или невольно мешают спать другим, тем, кому этот сон необходим не меньше, чем пища и вода. Они что, никогда не спят? Интересно, кто эта назойливая “муха”, которая решила испортить мне день, разбудив по чём зря… Накрылся другой подушкой, не помогло − всё равно звенит и даже как будто громче. Я, не раздумывая, накрыл бы подушкой этого звонаря и отшлёпал, но видно “ муха” не собиралась отставать. Телефон продолжал неумолимо звонить! Не поднимая головы с подушки и не открывая глаза, потянулся к телефону, стоящему на тумбочке, поднял трубку и сказал, точнее, зарычал как каспийский тюлень:

− Не туда попали!

Рык подразумевал, что тот, кто звонит, должен принести извинения за то, что потревожил мой сон. На несколько минут наступила гробовая тишина. − Ты ещё спишь? Хватит cпать, соня. Жду тебя в Сакраменто, − произнёс, как ни в чём не бывало, женский голос. − Это я.

Какой Сакраменто в такую рань, насколько я знаю, это городишко где-то далеко − не то в Италии или ещё дальше − в Америке, и звонила явно какая-то психопатка. Мне уже самому стало интересно. Отбросив в другой конец кровати орудие убийства, вдохнув побольше воздуха, я решил: уж если мне не заснуть, то хотя бы выяснить, кто этот нахал с женским голосом.

− Ты что, снова заснул? − спросил возмущенный голос в трубке.

− Нет, нет, я слушаю вас, − рявкнул я, с трудом разлепив веки.

− Да ты уже должен вылетать из двери, а он “слушаю вас”.Что, других слов не знаешь? Ныряй в рубашку, штаны и на выход.

− Нет, но мне надо встать, привести себя в порядок, я даже не брит, – начал оправдываться я, думая про себя, что дама явно не в себе от жизненных передряг. С кем не бывает, надо повежливее отшить её. − А кто это, извините, говорит?

− Послушайте только его, я здесь полчаса с ним разговариваю, а он спрашивает, кто я. Это Сафа, и я надеюсь скоро услышать стук двери за твоей спиной.

− Постой, постой, Сафа, − я повернулся на другой бок. − Конечно, я узнал тебя, вернее, твой голос. Звонишь спящему из Сакраменто, который находится чёрт знает где, на другом конце света, и в такую рань. У нас в Баку, Сафа, ещё только утро начинается и…

Сафура, так её полное имя, подруга моей старшей сестры, и ещё мы учились вместе с ней на юридическом факультете, только она на два курса выше, а её отец был у нас завкафедрой. Добрейший души человек.

− Ты что мне говоришь, − сразу прервала меня она. − Протри глаза. Ты думаешь, я где-то там? Ошибаешься. Я сижу в кафе в нашем прекрасном городе, светит солнце и вокруг полно народа. Перестань мне врать и лучше двигай в сторону двери, у меня ещё уйма других дел. Ты мне очень нужен.

Я лёжа потянулся и зевнул:

− Хорошо, так бы сразу и сказала: ” есть дело”. Буду как можно быстрее. Всё, не мешай мне собираться. Скажи только, где это кафе.

− В пяти минутах от тебя. Конечно, откуда тебе знать приличные места. Как и мой муж ходишь по шашлычным только.

Муж её, крупный даже по московским меркам бизнесмен, живёт двадцать лет в Москве, живёт, по разговорам, очень даже неплохо и проводит дни в лучших ресторанах Москвы.

Я выполз из-под одеяла, умылся, оделся, и всё это как в тумане. Через полчаса, как медведь, разбуженный во время зимней спячки, сонный и злой сидел на площадке под тентом, оставив машину за углом, и слушал её скучный разговор о том, какие − мы мужчины, что мужчины перевелись и всё прочее в том же ключе. Честно говоря, такие разговоры меня всегда угнетают, и чтобы отвлечься, я начал осматривать кафе, время от времени поддакивая. Около тротуара стоял, как я думаю, автомобиль Сафы − импозантный шестицилиндровый седан бизнес − класса”Hyundai XG”. Новинка этого сезона, “король” на дороге, с роскошным интерьером, двигатель − “зверь” объёмом 3,5 л в сочетании с автоматической коробкой передач и различными “наворотами”. Кафе было оформлено в духе ковбойских вестернов и выглядело так себе, кроме грудастой барменши за стойкой. Откуда ей такой наряд достали с ковбойской шляпой? Для полного комплекта лошади не хватает и может скакать в Сакроменто на родео. Интересно, там и сейчас в таких нелепых нарядах ходят?

Голос Сафы из-за шума от проезжающих по улице машин слышался так:

− Мужчины…прости…где…под…ц… лен…ы по…вы и на…от…но со… ть и всё про…г и не…ы.

− Да, конечно, − кивал я ей каждый раз, как только она прерывала свой монолог.

− Ты не болтлив, − с сарказмом сказала она и поднялась. − До меня только сейчас дошло! Ты и не слушал меня!

− Извини! Когда меня будят так рано, я долго бываю не в себе, извини…

− Отлично! Придётся побыть в себе! − услышал я голос Сафы в сантиметре от уха. Её умные серые глаза смотрели на меня не мигая. Вблизи её несколько большой нос выглядел угрожающе. Я не из тех, кто считает, что несколько большой нос как-то уродует, особенно женщин. Считаю, что иногда даже украшает, придавая роковой вид. Кармен, мне кажется, была именно такой. У египетской царицы Клеопатры тоже будто немаленький нос был? Барбара Стрейзанд, вот на кого Сафура похожа. Даже очень, особенно когда кричит так, что видны все тридцать два зуба и пломбы на них.

После того как она продула мне дыру в ухе, я окончательно проснулся.

− Да, конечно, Сафочка, − начал оправдываться, потирая ухо. У меня было тяжёлое предчувствие, что барабанные перепонки долго её криков не выдержат, но, с другой стороны, она могла существенно увеличить мой банковский счёт. − Здесь просто шумно и я никак в толк не возьму, тебе квартира нужна? Так это не проблема, устрою лучшую… Тебе новостройка или вторичное жильё? Есть хороший выбор с евроремонтом.

− Малик, дорогой, ты ничего не понял, − сказала Сафа, поднимаясь и заходя в кафе. Мне пришлось идти за ней, лавируя между столиками.

− У тебя что-то со слухом?

− До сих по не жаловался, − отозвался я, продолжая потирать ухо.− Глаза что– то начали…

− Много по сторонам смотришь, − и кивнула в сторону участницы родео.

− Да нет, − начал оправдываться и, чтобы перевести разговор, уважительно поинтересовался, как поживает муж, и сделал это явно не подумав.

− Лучше всех. Занимается спортом в закрытом тренажёрном зале «для своих», недавно проходил курс омоложения в дорогой заграничной клинике и тискает русских девушек, кобель старый. Мне, честно, надоело это терпеть и вот я второй год в Баку, − и развела руками. − У нас небольшие вложения были здесь, а теперь они стали большими. Самые престижные косметические салоны в центре – мои и несколько парфюмерных. Но мы ещё не развелись. Ты же знаешь, как у нас в Азербайджане к этому относятся.

− Ну, перестань, какие разводы, у вас была такая любовь. Помнишь, когда комендантский час ввели, а ты не хотела уезжать в эту холодную Москву, он всю ночь стоял под твоими окнами, пока его не забрали русские солдаты, а мы вызволяли его из военной комендатуры. Только потом, испугавшись за его жизнь, ты согласилась уехать.

− Да, − сказала она дрогнувшим голосом. − Но ты же видишь, как он себя ведёт. Когда я об этом начинаю говорить, у меня просто ком к горлу подкатывает. Вот ты, например, я знаю, не разу не изменял своей жене. Не перебивай меня, это знает весь Баку.

− Как весь Баку? − покачал я головой и холодно произнёс. − Сафа, ты преувеличиваешь.

− Честно тебе говорю, кого хочешь спроси, − и начала оглядываться. Хорошо, что в зале никого ещё не было кроме барменши, но у неё она почему-то не решилась спросить. И на том спасибо.

− Слушай, я что– то не вижу твоей машины, − она подняла брови. − Как ты подъехал?

− Она стоит за углом, в переулке, − отозвался я.

− Такая страшная машина, что её нельзя показывать людям? − с сомнением в голосе произнесла Сафа.

− Ну, в общем… ты права, − пожал плечами я.

− Какой стыд, ты и в такой машине. Никуда не годится, надо исправлять.

Я небрежно махнул рукой.

− Нет, Сафа, у меня всё нормально. Работаю в БТИ юристом, обычный юрист каких сейчас пруд пруди, а что такое БТИ, наверное, ты знаешь.

− Как же не знать! Республиканское Бюро технического инвентаризации зданий и сооружений. Много крови они выпили у меня в своё время, − и, покачав головой, добавила, − и денег… Давно ты там?

− Не так давно, работа так себе. Чего скрывать, дела идут не так успешно, как хотелось бы. Летом клиентов маловато, но работа даёт возможность заниматься продажей недвижимости и не платить налоги.

Она понимающе улыбнулась, затем слегка нахмурилась и спросила:

− Как у тебя с азартными играми?

− И это ты знаешь?! Ходили ради шутки, десять долларов за вход и весь вечер питьё и бутерброды бесплатно. Если играли, то во французскую рулетку, но это в прошлом. К игорному столу на пушечный выстрел не подхожу, иногда только в боулинг покатать шары.

Она улыбнулась, передразнивая меня и несколько минут спустя заговорила:

− Игорные заведения все прикрыли, поэтому и завязал. – Не выслушав ответа, повернулась к бару и что-то на пальцах показала.

− Ты пришёл и не спрашиваешь, зачем я попросила придти.

На столик поставили дежурный во всех подобных заведениях “завтрак бизнесмена”−ржаной хлеб, яичницу с беконом и большой бокал апельсинового сока.

− Ты же не успел позавтракать, наверное, может ещё что, коньячка?

− Ты что, Сафа, − рассмеялся я, откинувшись на спинку бежевого кожаного кресла. − Кто же пьёт с утра, мне ещё на работу.

Сафа пристально на меня посмотрела и загадочно улыбнулась.

− Чувствуется, ты устал от однообразия жизни. Наверное, и мозоли пошли от сидения. Надо тебе немного развеяться.

Только потом я понял смысл её слов и оценивающего взгляда.

− А костюм у тебя хороший и сидит как литой. Был бы только слегка светлее. Ты всегда знал толк в одежде и умел её носить. Крой точно американский, пиджак с покатыми плечами, я узнаю их из тысячи. Мой муж только их носит. Рубашка фирмы “Gant”?

Только она не знала, что этот костюм я одеваю и на работу и на все торжественные случаи. Да и откуда ей знать, как живётся рядовым строителям капитализма.

− Ты ещь, не отвлекайся и слушай. А я тебе расскажу интересную историю, очень хочу узнать твоё мнение. Я бы сказала даже странная история. Только прошу, будь внимателен, − чувствовалось, что она чем-то взволнована.

− Только ты не смейся, − попросила Сафа и поправила волосы.

− Не смеюсь, с чего ты взяла, − ответил, не поднимая головы и жуя то, что мне принесли.

− Хорошо, мне кажется кто– то меня преследует, − прошептала она дрожащим голосом.

Внимательно посмотрел на неё. У женщин в её возрасте начинаются разные дела, гормональные и прочая ерунда, отчего они бывают не совсем в себе.

− Перестань на меня так смотреть, со мной всё в порядке, то есть, с головой и со всем прочим. Что я тебе говорю, это очень серьёзно. И убери эту улыбку с лица, пока я не обиделась. Так я продолжаю. Позавчера возвращаюсь домой, машину отпустила и по дороге зашла в супермаркет кое-что купить Маське. Не делай такие круглые глаза − это моя собачка, и я покупаю ей разные вкусности. Сейчас находится под присмотром няни. Слушай дальше. Стою в кассу, позади меня какой– то мужчина встал. Вернее, я сперва увидела краем глаза справа от себя его волосатую рыжую руку, на ней ещё перстень был такой массивный, с камнем. Хорошо, не нервничай. Ты же понимаешь, эти безделушки наша женская слабость. Хотя работа ювелира была несколько грубовата. Всё, не отвлекайся, слушай дальше. На следующий день мы с Маськой поехали прогуляться на бульвар, ему нужен был свежий морской воздух.

Я поперхнулся от услышанного и начал бить себе в грудь, нож с вилкой со звоном упали на мраморный пол.

− Перестань ёрзать, это врач прописал ему утренний моцион от стресса и от общения с подружкой Джессикой.

Сафа залезла в сумку и вытащила фотографию:

− Это одно из последних фото.

На фотографии были запечатлены две вислоухие собачки в кокетливых шляпках и курточках.

− Слева Маська, − с нежностью сказала Сафа, затем нахмурилась. − А рядом эта недотрога Джессика. Аристократка в десятом поколении, ест только из рук своего хозяина. Любит своего хозяина до безумия, и он отвечает ей тем же. Хозяин ”сокровища”, мой лечащий врач − стоматолог заявляет: ”Джессика очень чувствительная и высокоинтеллектуальная, очень разборчивая, ещё не ответившая взаимностью никому”.А по-моему капризная и избалованная. Она просто фригидна! Месяц морочит бедному Маське голову и не подпускает к себе. Только хвостом крутит, а Маська весь измучился от душевных потрясений. Ночами бедный не спит от переживаний. Скулит! Извини, я отвлеклась, перехожу к делу! Во время прогулки мне звонит на мобильник соседка по этажу. Быстро приезжаю домой, а там трагедия. Газовый счётчик взорвался, и пострадала моя дальняя родственница. У неё обгорели все волосы, и сейчас она лежит у меня как в санатории. По твоему удивлённому взгляду я всё поняла, можешь не говорить. По воскресным дням она привозит из деревни продукты и делает всю работу по дому. Приехала скорая помощь, милиция, служба из газовой конторы, было много шума. Оказывается, произошла утечка газа из счётчика. Ни у кого до сегодняшнего дня такого не случалось, а у меня бац, и случилось. Если бы у неё рост был как у всех нормальных людей, а она немножко выше этого столика, осталась бы точно без головы и назвали бы это происшествие несчастным случаем. Вот так! Мы все на нервах, у Маськи, соответственно, углублённый хронический стресс со всеми последствиями. Теперь ему, бедному, даже Джессика не нужна. Если бы ты знал, как любят все мои друзья и подруги Маську.

− Дёрни себя за ухо, плюнь через плечо и забудь. Это всё, что тебе могу посоветовать, − подвёл итог я и повернулся к бару попросить два кофе.

Сафура энергично потрясла головой, услышав мой совет.

− Ты ничего не понял, − возмутилась она. − В тот же день у меня были эксперты, которых я их наняла, и они подтвердили мою догадку. Был предумышленный взрыв и целились в меня. Сегодня утром группа экстрасенсов побывала у меня и тоже это подтвердили.

− Ну, с этим спорить невозможно, тем более, с группой магов и чародеев, – вздохнул я и понял, что в моём положении лучше со всем соглашаться и тихо уползти по своим делам. Но иронию в моих словах, к сожалению, не удалось скрыть.

Сафа на несколько минут замолкла, а затем прошептала:

− Мне кажется, кто-то хочет моей смерти!

− Ты ведь теперь женщина богатая, подумай, кому выгодна твоя смерть, − и усмехнувшись, пробормотал. − И ещё с богатым воображением.

− Не думаю что из– за денег, родственников у меня мало. Одна сестра всего, и та замужем за миллионером, живёт себе в Париже, да и зачем им мои мелочи. Нет, здесь что-то другое, как ты думаешь, может мой муж на это пойти? – буквально выкрикнула она и вцепилась мне в локоть. Я осторожно высвободил руку из её цепких пальцев с острыми ногтями. На рукаве остались глубокие царапины.

− Как тебе такое могло придти в голову, Сафа? Неужто он из-за денег…

− Нет, нет, денег у него дай Аллах каждому, да и не такой он человек, он последние деньги отдаст ближнему, − прервала меня. − Я боюсь, это ревность! У самого рука не поднимется, так он нанял кого-то.

− Ну, это уже индийский сериал, не напрасно я запретил жене смотреть их.

− Ты не знаешь, какой он ревнивый! Это снаружи он такой ”гуляй Вася”,а если что, это что-то страшное. Откуда тебе, бедному, знать, что гуляки бывают страшно ревнивыми, до ужаса и могут пойти на что угодно. Как пример, Отелло!

Что-то я не припомню, чтобы Отелло мотался по женщинам, но спорить на эту тему и высказывать своё мнение не решился.

− Не драматизируй, Сафа. Может, ты имеешь в виду Дон Жуана? − пояснил я, не отрывая глаз от кофе.

Надо сказать, что раннее пробуждение не располагает к страстному спору. Наручные часы показывали десять, и надо было поскорее закончить разговор, тем более, что и кофе уже выпит. Как назло, ещё и важная встреча с клиентом намечается. Кофе мне понравился, даже очень, будут приглашать сюда клиентов, здесь мило и уютно, несмотря на явный кич интерьера.

− Ты поедешь в Москву, к нему! − выпалила она как из пушки. − Я перебрала в голове всех своих близких и выбор остановила на тебе. Ты проходил в университете психологию и психоанализ?! Используй свои знания. Ты лучший вариант! Хочу тебя нанять как юриста и его друга по ”несчастью”. В молодости ты вместе с ним “зажигал” c девочкам, теперь отвечай за ошибки молодости.

− Да ты что! – уставился я на неё с остолбенелым видом. − Какие девочки, Сафа, у нас десять лет разницы в возрасте с твоим мужем. Да и не мог я, тогда женат уже был. Работал у него простым юристом, помогал проталкивать дела, да и проработал я с ним несколько лет. Правда, по работе мы с твоим мужем выезжали пару раз в Турцию, я готовил договора на подпись, а что делал твой, я не видел.

Она измерила меня испытующим взглядом и пододвинула мне вторую чашку.

− Верится с трудом! Надо, чтобы ты поехал и поговорил с ним. Не беспокойся, за труды я тебе заплачу. Ты будешь доволен! А когда приедешь, я тебе ещё парочку хороших клиентов устрою. Москву увидишь. Давно был в столице нашей бывшей родины?

− Давно и не очень хочется, − не спеша отпив кофе, задумчиво произнёс я. − Предпочёл бы сейчас лежать и спать. Признайся, ты желаешь получить доказательство его виновности, чтобы развестись, только честно.

Она замолчала и закрыла глаза, но через минуту продолжила:

− Нет, ты меня не понял. Я не знаю, чего хочу. Я запуталась, Малик. Боюсь, что он сделает какую-нибудь глупость.

− Давай поговорим о незнакомце. Ты, кроме перстня и рыжих волос, ничего не видела? Или какие-нибудь особые приметы?

Сафа сморщила кончик носа и кивнула.

− Помню, что высокий, потом пахло от него, и явно приезжий. Да, вспомнила голос командный, как на парадах.

− Он же ходил за тобой несколько дней, выслеживал, и это всё, что ты можешь сказать о нём? − сквозь зубы заметил я.

− Не иронизируй, дослушай до конца. Всю ночь и утро я думала об этом перстне. Что мне показалось необычным, так это то, что он был бронзовый. Наши мужчины носят золотые, на худой конец, серебряные. Мне кажется, я его видела и раньше, несколько раз и в разных местах. Слушай меня, я хоть и деловая, но всё же восточная женщина, мы не смотрим в глаза мужчин, но зато всё остальное от нашего взгляда не ускользнёт. Я видела этот перстень.

Она схватилась за сердце и тяжело вздохнув, продолжила:

− Извини, я несу всякий вздор, не сердись, я постараюсь, я должна всё вспомнить, но попозже, а теперь езжай за паспортом. Вот тебе визитка отеля, я остановилась на семнадцатом этаже. Временно переехала, пока установят новую дверь. Внизу скажешь, что ко мне и тебя сопроводят. Не шарь по карманам, всё оплачено. Иди, мне ещё надо кое с кем переговорить. Стой, и никому о нашем разговоре.

Я остановился на полпути к входу, повернулся и поднял обе руки.

− Конечно, Сафа, можешь не сомневаться.

− Жду тебя через час, не опаздывай, а щегольские тонкие усики лучше сбрей, старят тебя, − услыхал я, выходя из зала.

Тебя не спросили, подумал я и выскочил из кафе.

В двенадцать я стоял в холле отеля под чутким взглядом обслуживающего персонала с моим другом Фуадом. После звонков и переговоров по телефону мы оказались перед дверью в номер, по обе стороны которого стояли “ два шкафа” по сто килограммов и ростом с дверь, не объехать, не обойти. Дверь неожиданно открылась, в первой комнате никого не было, зато из второй доносился недовольный голос Сафы.

− Посидите минутку, сейчас закончу, в баре есть всё, и не стесняйтесь, всё оплачено, – крикнула она нам. − Если голодны, закажите что желаете.

Закончила Сафа только минут через тридцать, за это время мы успели подробно рассмотреть не только гостиную, но и ванную комнату. На стенах гостиной висели репродукции картин нидерландского абстракциониста Пита Мондриана, это мне сказал Фуад.

Влетела она в гостиную как бакинский ветер, с невообразимой причёской: всколоченные волосы в разные стороны, пучок волос при этом закрывал правую часть лица. За ней вприпрыжку неслась немолодая женщина с ножницами, целясь ей в голову. Со стороны казалось, что на наших глазах совершается убийство.

− Мы пришли, − тихо сказал я, и мы привстали с дивана. − Сафа, дорогая, не надо нас пугать, что ты с собой сделала?

Я перевёл дух, а ещё раз взглянув, добавил:

− Это что за зоопарк на голове?

− А, ты насчёт моей причёски? Не обращай внимания, это последний писк моды, вчера в Милане мои девочки всех покорили этой причёской. И она точно соответствует моему настроению. Возьми деньги, здесь тысяча долларов. Я думаю, два дня тебе хватит, постарайся образумить его и возвращайся. Оплаченный билет туда и обратно заберёшь в аэропорту. Значит так, внизу прямо у входа тебя ждет белый “Ford”.В аэропорту тебя встретят. Вот ещё возьми со стола сотовый телефон с сенсорным дисплеем, он с роумингом. Нажмёшь на дисплей и можешь говорить. Это так, на всякий случай. Всё, можешь идти.

Это она говорила, несясь по гостиной и раздавая поручения по телефону, за ней продолжала бегать женщина с ножницами, следом, истошно лая и стараясь подпрыгнуть и укусить за ногу, неслась маленькая собачка. Этот бег остановил только мой решительный призыв.

− Познакомься с Фуадом, мой друг − художник.

Честно говоря, Фуада не надо было особо и представлять, за него говорил его облик. Вьющаяся грива, перехваченная узлом на затылке, борода, вельветовая рубашка – его гордость, изношенные кроссовки «а-ля боксёр», затёртые и потерявшие товарный вид джинсы “Leе”, в кармане мелочь и ключи от дома. Не брился он, по крайней мере, неделю. Таков он был во всём.

Сафа закричала, все застыли как вкопанные, даже эта истеричная маленькая собачонка.

− Фофа, неужели это ты!!

Только самые близкие и родные называли его Фофа.

− Слушай, где ты пропал, я тебя сто лет уже не видела. Это родственник мой, я его помню вот таким, − обратилась она ко мне. − А сейчас вот как вырос. С бородой я бы тебя не узнала. Рост метр восемьдесят, наверное?

− Выше, − смутившись, произнёс он.

− Ну, да, метр восемьдесят это мой рост, − и повернувшись ко мне, спросила:

− Ты помнишь, я ещё играла в баскетбол за наш факультет. Какие прекрасные безоблачные были времена.

Наконец её взгляд обратился ко мне. Поняв что удобный момент настал, я дополнил:

− Сафа, воспоминания о прошедшей молодости оставим на потом. Сейчас надо, чтобы ты описала своего преследователя, а Фуад нарисует. Будем иметь хотя бы представление о нём и для этого тебе лучше сесть.

− Зачем, Фофа не меня же будет рисовать. Я буду ходить, двигаться, так даже лучше вспоминается. Всё, я начинаю. Маська, иди ко мне на руки.

Минут через десять, взглянув через плечо Фуада, я увидел портрет.

− Разгуливать с таким лицом это уже большое преступление, − сквозь зубы заметил я и от удивления приподнял брови.

Это было лицо гориллы.

− Может, позвоним в зоопарк? − слабо пошутил я и замолк на несколько минут. − Нам труба! Сафа, это точно он, может, ты слегка преувеличиваешь?

Сафа покачала головой. Собачка в её руках выкатила глаза, заскулила, завиляла хвостом и, по-моему, хлопнулась в обморок.

− Значит, это он! После университета я несколько лет занимался следственно-розыскной работой и тебе могу твёрдо сказать, от такого можно спастись только в танке. Ребята, к сожалению, я – пас! Не смотрите на меня так, может без меня…и в самолёте меня укачивает.

Я ещё раз взглянул на рисунок. Старик Чезаре Ломброзо − итальянский криминалист и тюремный психиатр с большой радостью занёс бы его в свою известную книгу“ Преступный человек”. Понятно, что не стоило связываться с этим делом, зачем мне лишняя головная боль и неприятности, но отказаться надо было так, чтобы не обидеть Сафуру.

Пять часов спустя, в пятнадцать минут шестого, под зорким взглядом крепкозадых тёток в таможенной униформе я и Фуад выходили из аэропорта “Шереметьево”, тихо напевая давно забытую песню”Дорогая моя столица. Золотая моя Москва”. Я снова в Москве, в городе моего славного прошлого. Вежливый и энергичный голос окликнул нас, мы повернулись. Подбежал коротко стриженый улыбающийся молодой парень в кожаной куртке и тренировочных штанах, спросил, куда нам надо, предложил подвезти в центр Москвы за сорок долларов. Мы торговаться не стали, он по телефону вызвал машину, на крыше которой красовалась надпись «такси». За баранкой этой обшарпанной колымаги сидел угрюмый, крепко сколоченный мужик c крупным, обветренным лицом. С его внешними данными ему больше подошла бы грубая физическая работа. Я сел впереди рядом с водителем, Фуад с сумками пристроился на заднем сидении. Из машины неприятно пахло дешёвыми духами, алкоголем и луком. Я тоже любитель лука, но не в таком же количестве. Напрасно мы поторопились, надо было обратиться в диспетчерскую по заказу такси. Теперь уже поздно, да и неудобно. Единственным желанием было поскорее доехать и устроиться в гостинице. Как только этот передвижной автоутиль тронулся, чтобы как-то завязать разговор. Я спросил, долго ли нам ехать. Оказалось, недолго, тридцать километров до центра и доедем быстро, если не будет пробок.

− Нам надо к гостинице, интересно, будут свободные номера?

− Да ты что, в Москве главное что бы деньги были, а устроиться не проблема.− сквозь зубы заметил водитель.

− Деньги не проблема, − радостно констатировал Фуад. − Целая сумка.

Но шутка явно не понравилась водителю. Наступила тишина, и он задумался о чём-то своём. Я огляделся. Дорога шла вдоль лесопосадок, это было Ленинградское шоссе.

Таксист повернул голову и лениво осведомился:

− А за такси заплатить у вас денег хватит?

− Что за разговоры шеф, получишь ты свои сорок зелёных, не беспокойся, − продолжал подшучивать Фуад.

− Это не мне надо беспокоиться, а вам. И за каждый километр по сорок, поняли, − дверь щёлкнула…

− Получается, тебе должны тысячу двести долларов,− быстро просчитал в уме я и подвёл итог. − Тебе как провести − через банк или желаешь наличными и, главное, в какой валюте. О чём это ты, шеф?

− О чём? И в какой валюте? Вам обоим скоро объяснят. К браткам заедем, здесь рядом, они быстро вас научат жизни.

− Да ты что, насчёт денег в сумке? Это всего лишь неудачная шутка друга,− постарался успокоить я и кивнул на заднее сидение.

− Чего ты мне гонишь? − хрипло спросил он и нажал на газ.

− Попридержи лошадей, ты что делаешь? Тихо, успокойся…