Текст книги "Альтер эго"

Эпилог

Придет время, и я вернусь к нему. Вернусь обновленной и освободившейся. А пока я просыпаюсь по утрам в тесной келье для паломников непальского монастыря, ставшего более родным, нежели истинная родина, и с улыбкой встречаю рассвет, глядя на заснеженные горные хребты. Аскетизм действует на меня плодотворно.

Я рождаюсь заново, сбрасывая старую, потрепанную оболочку. Смываю былое под струями ледяной воды. Теперь без прикрас во имя оправданий, но всецело и бесповоротно, не воскрешая захороненных страхов. Метафорическая Луна отчетливо виднеется на горизонте. Она уже близко, на расстоянии брошенного камня. Я преодолела путь, который считала непосильным.

Время течет размеренно и плавно, не делая поблажек никому. Возможно, оно – единственное, что неподкупно и беспристрастно. Минул ровно год с тех пор, как я впервые переступила порог гостеприимных стен, выкрашенных несуразной бордовой краской. Двенадцать месяцев, которые перевернули действительность.

Над моей головой кружат стаи птиц. Они больше не кажутся устрашающими хищниками. «Все мы смешаны – наши частицы. Лишь душа вечна, а тело, как и все на Земле, тленно – удачно подобранный набор атомов, что циркулируют во Вселенной, принимая различные формы», – я вспоминаю слова мудрого Учителя. Теперь его сердце стучит в унисон с сердцем Лины – там, под легким пологом небес.

Позади остался непростой, но успешный, визит в Вайле вместе с Дэйвом, где он давал показания в суде, вопреки моему нежеланию вовлекать его в это дело. Вскоре меня настигло известие о смерти Цэте. Так я вернулась в начало начал – в исконную колыбель своего становления, чтобы проститься и отдать дань памяти любимым, дорогим людям и местам, возродившим меня к жизни из одеревенелого куска бездушной плоти. Ритуал требовал одиночества, и Дэйв не препятствовал скоротечной разлуке.

Теперь я осознаю горький смысл слов Цэте, произнесенных им в том призрачном измерении, где состоялась последняя встреча наших душ. «Тебе еще рано», – по обыкновению, сдержанно он оборвал мои сомнения относительно того, жива ли я или же нахожусь в загробном мире. Он сделал едва заметный акцент на первом слове. А я, поглощенная собственной драмой, не придала значения…

– Он знал, что ты вернешься, – сообщил один из монахов – Мимар. Сбывшееся пророчество не удивило. Цэте всегда видел меня насквозь. – «Все ответы в тебе», так он сказал. Не могу объяснить, что именно это должно значить. Он не уточнил. И еще просил передать кое-что.

С этими словами Мимар протянул мне старинную масляную лампу, обрамленную тусклым, помутневшим стеклом. Я узнала ее, ведь уже держала в руках. Пусть и не в реальном мире, но ощущения тогда были ничуть не менее живыми, чем теперь.

Вечером, дождавшись появления первых звезд на черном полотне небес, я поднесла зажженную спичку к потемневшему фитилю. Тусклый дрожащий свет разлился по поверхности грубо сколоченного стола и вырвал из сумрака образ, запечатлевший бесценное мгновение. Фотография, впитавшая в себя тепло летнего дня. Я и Дэйв. Мы стоим на мосту Миллениум, перекинутом через Темзу, и смотрим вдаль, крепко держась за руки. Над нашими головами проплывают редкие кружевные облака, а солнце, подобно прожектору, бросает яркий луч на водную гладь. Наши взгляды синхронно устремлены вперед – в будущее – время, которое будет принадлежать только нам.

Однажды я вернусь к нему. Чтобы прожить то, что предначертано. Часы, дни, годы. Внутренний голос нашептывает, что нас ждет долгий и счастливый путь.

За хлипкой дверцей призрачной хижины продолжают сменять друг друга сюжеты многомерного гиперпространства. Жизнь во всех ее вариациях, помещенная под окуляр калейдоскопа. В бесконечность простираются ветви древа мироздания: те, что были до нас и те, что появятся после. Так происходит рождение Вселенных. Так формируется сеть обособленных альтер эго. Какое из них мы будем воспринимать, как истинное «я»? Какая реальность станет явью? Будущее – самая большая из неразгаданных тайн. История еще не дописана. Перо и чернила в наших руках…